Текст книги "От «Наутилуса» до батискафа"
Автор книги: Пьер Латиль
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)
Параллельное конструирование
Всю вторую половину 1952 года и первые месяцы 1953 года на судоверфях Тулона и Триеста полным ходом идет постройка двух батискафов, о которых газеты всех стран говорят уже не иначе, как о соперниках и конкурентах. Первым закончен ФНРС-3. Недаром у него было серьезное преимущество во времени при «старте».
3 июня 1953 года в Тулоне мощный подъемный кран спускает новый «корабль глубин» на воду. Пока он медленно плывет по воздуху над причалом, мы успеваем рассмотреть его конструкцию. Это маленькая подводная лодка с подвешенным под ней стальным шаром кабины; форма ее выглядит гораздо более продуманной, чем очертания морского чудища 1948 года. Между первой и второй моделями батискафа такая же разница, как между автомобилем выпуска 1900 года и современными машинами.
15 июня резервуары ФНРС-3 заглатывают 78 000 литров бензина (вспомним, что поплавок первого батискафа вмещал только 30 000 литров!), а 18 июня происходит первое пробное погружение – если так можно назвать спуск в мутные, грязные воды Тулонской гавани.
19 июня вспомогательное судно буксирует ФНРС-3 за пределы порта. Вильм и Уо поднимаются на палубу поплавка и скрываются в вертикальном колодце. Они спускаются по металлической лесенке, входят в кабину, запираются изнутри и по телефону (он действует!) дают команду открыть кингстоны для заполнения колодца водой. Однако там, наверху, никто не может повернуть рычаг, чтобы привести их в действие. «На два оборота!» – требует Вильм. «Немыслимо больше, чем на пол-оборота!» – «Позовите кого-нибудь посильнее!» Но даже первый силач «Эли Монье» не может ничего сделать. Тогда Вильм отвинчивает круглую крышку входного люка, взбегает по лесенке наверх, появляется на поверхности и легко, без видимых усилий (хотя отнюдь не отличается атлетическим телосложением) поворачивает строптивый рычаг, после чего так же быстро спускается обратно и снова завинчивает за собой тяжелую стальную дверь, оставив всех остолбеневшими от изумления.
Через минуту батискаф плавно погружается в прозрачную синюю воду на глубину 28 метров, среди очаровательного подводного пейзажа из желтого песка и зеленых водорослей. Затем балласт сброшен, и «игрушечка», как любовно называет свое детище Вильм, поднимается на поверхность, побив рекорд знаменитого погружения Пикара и Моно на 25 000 миллиметров.
Но в конце недели ФНРС-3, стоящий на причале в порту, внезапно испытывает приступ все той же роковой «диарреи», и четыре тонны железной дроби падают на дно Тулонской гавани. В последующие дни возникают другие неполадки: короткие замыкания, утечка масла, трещина в стекле иллюминатора, неисправность прожекторов… Приходится извлечь батискаф из воды и поставить его в сухой док.
Итог неутешительный: одно погружение на 28 метров за целый месяц после спуска батискафа на воду. Неужели африканская трагедия 1948 года повторяется?
6 июля ФНРС-3 снова спущен на воду. И сразу обнаружена неисправность: в месте входа одного из электрических кабелей сочится по капельке вода. Подхваченный подъемным краном, ФНРС-3 возвращается в док.
Тем временем становится известно, что в Кастелламаре ди Стабиа, на берегу Неаполитанского залива, заканчивается постройка «Триеста». Поплавок, прибывший с триестской судоверфи на гигантском грузовике, и кабина, доставленная из Умбрии, смонтированы на месте.
22 июля в Тулоне ФНРС-3 в третий раз спущен на воду. Наконец-то – о счастье! – нигде ничего не протекает. 25 июля на рассвете «Эли Монье» буксирует батискаф к глубинам 50 метров на внешнем рейде Тулонского порта. Погружение идет нормально, как вдруг один из резервуаров с балластом ни с того ни с сего сбрасывает дробь. Батискаф начинает подниматься. Однако есть же другой способ заставить его продолжать погружение: выпустить часть бензина из поплавка. Сказано – сделано! Результат: 46 метров.
Схемы батискафов ФНРС-2 и «Триеста».
29 июля неутомимый «Эли Монье» буксирует ФНРС-3 к глубинам 2000 метров. Сначала, как полагается, испытание «порожняком». Будильник заведен с расчетом на пятидесятиминутное погружение. Но проходит всего восемь минут – и батискаф уже снова на поверхности. Что случилось? Это становится понятно только в порту: короткое замыкание прервало ток, отчего «корабль глубин» немедленно сбросил груз и всплыл.
5 августа новое погружение без пассажиров. На сей раз батискаф должен начать подъем не по команде злополучного будильника, а по приказанию манометра, после того как будет достигнута глубина 1500 метров. За 63 минуты «корабль глубин» опускается на 1520 метров и возвращается на поверхность. Второй «рекорд» 1948 года перекрыт!
Но 1 августа что-то произошло там, на берегу голубого Неаполитанского залива. В этот день Швейцария отмечает свой национальный праздник. Над «Триестом» совершена торжественная церемония крещения, после чего подъемный кран бережно опустил его на воду.
По внешнему виду «Триест» гораздо больше похож на своего сводного брата и соперника, проходящего сейчас испытания в Тулоне, чем на их общего предка, многострадального ФНРС-2. Поплавок хорошо приспособлен для навигации в надводном положении; оранжевая поверхность его расчерчена, словно туловище зебры, черными полосами, соответствующими местам прикрепления внутренних переборок. Таким образом, когда понадобится поместить «Триест» в док, будут известны точки его наибольшей прочности.
Испытания начнутся с завтрашнего же дня.
Человек вступил в область вечной ночи
Вечером 5 августа, в день, когда ФНРС-3 без пассажиров достиг глубины 1520 метров, Вильм и Уо принимают решение: завтра они опустятся сами на эту же глубину.
Утро 6 августа 1953 года. Оба узника заперлись в своей стальной темнице.
«Первые исследователи межзвездных пространств будут закрываться в своих космических кораблях точно таким же способом, как и мы, – говорит Жорж Уо. – Скажите, Вильм, вам когда-нибудь приходило в голову, что в один прекрасный день все ваши действия будут повторены астронавтами?»
«Да, но ведь мы направляемся в противоположную сторону!»
Меблировка в кабине роскошная: складной стульчик, купленный на базаре. Это единственное сиденье, которое удалось протащить через входное отверстие.
Телефон выключен. Для связи с поверхностью остается радио. Узники просят открыть кингстоны и затопить колодец.
Чей-то голос с «Эли Монье» передает по радио: «Вода достигла мостика. Вы погружаетесь, исчезаете из виду… Сейчас девять часов тридцать семь минут утра, четверг, шестое августа тысяча девятьсот пятьдесят третьего года – знаменательный день, когда люди впервые направляются в неведомые глубины моря. Это одна из самых волнующих минут истории: „вторая Вселенная“ открывается перед человеком!»
«Прозрачная синева, которую мы только что наблюдали в иллюминаторе, – пишет Вильм[25]25
Вильм и Уо. «Батискаф на глубине 4050 метров».
[Закрыть], – мало-помалу темнеет. Я прошу товарища погасить верхний свет в кабине. Впечатление ни с чем не сравнимое. Очень темная вода на глубине 100 метров все еще прозрачна. Чистота цвета не поддается никакому описанию. Глаз констатирует увеличение глубины по изменению оттенков этого цвета.
На глубине 100 метров включаем прожекторы. Море вокруг нас пусто или, по крайней мере, кажется нам таким. Глаз не различает ничего, кроме мельчайших животных, „парящих“ в толще воды. Скорость спуска – 25 метров в минуту. После 200 метров она увеличивается. Теперь жизнь буквально кишит вокруг батискафа: всюду видны разноцветные медузы».
Вильм снова занимает место у иллюминатора.
«Картина, развертывающаяся перед моими глазами, напоминает одновременно и документальный фильм и мультипликацию. Наверху большая медуза выходит из светового конуса.
Внизу, среди мелькающих, словно молнии, серебряных рыбешек, появляется другая; она плавно поднимается из глубины, развертывая и расправляя свой прозрачный колокол.
500 метров. Мельчайшие живые существа, мимо которых мы скользим вниз, стремительно уносятся вверх, словно фантастический дождь, идущий „наоборот“. Решаем немного замедлить спуск: сбрасываем дробь в течение пятидесяти секунд».
Железная дробь – это нерв, это мускул, это сама жизнь батискафа. Еще проектируя свой первый «корабль глубин», профессор Пикар изобрел этот остроумнейший способ облегчения веса подводного аппарата.
Сбрасывание балласта для батискафа – проблема гораздо более трудная и жизненно важная, чем для воздушного шара. Жизненно важная потому, что, если «корабль глубин» не сможет вовремя сбросить балласт, он останется навсегда на дне океана. А более трудная она потому, что принцип «коробки с двойным дном», использованный при устройстве кабины стратостата, здесь абсолютно неприменим: при наружном давлении в несколько сот килограммов на один квадратный сантиметр не может быть и речи о том, чтобы открывать и закрывать двойное дно, не правда ли? Значит, балласт нужно обязательно поместить вне кабины, но так, чтобы пассажиры могли управлять процессом его сбрасывания изнутри.
Как же этого достичь? Может быть, с помощью какого-то подвижного рычага, проходящего сквозь стенки кабины? Нет, ни в коем случае! Во-первых, потому, что в стенах кабины не рекомендуется делать никаких отверстий, сквозь которые может просочиться вода. А во-вторых, всегда существует угроза, что такой механизм застопорится; между тем от исправности его зависят целиком судьба батискафа и жизнь его пассажиров. Единственное абсолютно безопасное средство управления всеми находящимися вне кабины приборами и механизмами – это электрический ток.
Итак, сбрасывание балласта должно производиться с помощью электричества. Но здесь пассажиров батискафа подстерегает другая страшная опасность: короткое замыкание. Достаточно ему произойти – и батискаф не сможет сбросить вовремя балласт и погибнет. Что же делать? Вопрос решен гениально просто, как в случае со знаменитым колумбовым яйцом: электрический ток не сбрасывает балласт, а, наоборот, удерживает его.
Если даже ток по каким-либо причинам прервется, результатом аварии будет лишь несвоевременное освобождение батискафа от груза, и пассажиры «корабля глубин» отделаются тем, что вернутся на поверхность раньше, чем предполагали.
Теперь вам понятно, откуда взялась у батискафов их роковая склонность к несвоевременному сбрасыванию железной дроби? Стоит электрическому току, удерживающему ее, прерваться, как… Вы уже знаете, чем это кончается.
В наши дни батискафы научились избегать подобных неожиданных потерь балласта. Для этой цели применяются особые «затычки», или «заслонки», которые закрывают выпускные отверстия резервуаров с дробью и ни при каких условиях не дают ей высыпаться, пока батискаф находится в надводном положении. Лишь перед самым погружением ныряльщики вынимают эти «затычки» из выпускных отверстий резервуаров.
Первый батискаф Пикара был снабжен весьма остроумной системой управления балластом; она получила более широкое применение у его «потомков». Представьте себе большой резервуар, наполненный железной дробью; выпускное отверстие его окружено электрической обмоткой. Если по обмотке пропустить ток, он намагничивает железную дробь; дробинки притягиваются друг к другу и образуют у выпускного отверстия плотную «пробку». Когда же ток прерывается, размагниченная железная дробь свободно сыплется из выходного отверстия до тех пор, пока ток снова не включат, отчего в отверстии сразу же образуется новая «пробка» из слипшихся намагниченных дробинок.
Однако в аварийных случаях, как мы уже знаем, для быстрого и ощутимого облегчения веса батискафа приходится пожертвовать аккумуляторными батареями, которые в нормальном состоянии удерживаются мощными электромагнитами. Батареи весят около тонны, и такого уменьшения веса вполне достаточно, чтобы батискаф мог вырваться из чащи водорослей, из придонного ила (если он завяз в нем), а быть может, из щупалец гигантского кальмара…
Но вернемся к Вильму и Уо, которые на глубине 500 метров замедлили свой спуск, сбросив некоторое количество балласта. Дробинки, сыплющиеся из резервуаров, весело постукивают по стенкам кабины, словно капли дождя по железной крыше.
«Большая медуза с оранжевым прозрачным телом медленно поднимается перед нами.
Она достигает по меньшей мере метра в длину. Свернувшись спиралью, словно угорь, эта длинная студенистая пружина ритмически вытягивается и сжимается. Зрелище необычайное и удивительное».
Через 38 минут после начала погружения батискаф достигает глубины 750 метров. Вильм включает ультразвуковой передатчик и вызывает поверхность: «А… А… V… V…» Это позывные батискафа. Они означают, что на «корабле глубин» все обстоит благополучно. Пока работает передатчик, свет электрических ламп в кабине тускнеет.
Внезапно стрелка манометра останавливается, а затем начинает двигаться в обратном направлении. Что это, подъем? Да, действительно, «дождь» планктона идет теперь не снизу вверх, а как полагается нормальному дождю: сверху вниз. Значит, батискаф поднимается! Вильм и Уо лихорадочно всматриваются в циферблаты многочисленных приборов: так и есть – один из резервуаров с дробью пуст!
Почему это случилось? Очень просто: пока работал ультразвуковой передатчик, напряжение в проводах понизилось и один из электромагнитов не смог больше удерживать дробь в резервуаре.
Что же делать? Продолжать спуск, выбросив часть бензина из поплавка? Нет, пожалуй, не стоит: бензин вещь дорогая! А 750 метров для первого глубоководного погружения – великолепный результат!
«Вода за стеклом иллюминатора окрашивается… Глубокий черный цвет сменяется густой синевой, которая постепенно светлеет. И вот мы уже на поверхности!»
A… A… V15…V15…
Сенсационная новость опубликована газетами всего мира. Профессор Пикар узнает о ней в разгар приготовлений к собственному погружению. 11 августа его «Триест» впервые опускается на глубину 8 метров.
На следующий день, 12 августа, вернувшись из молниеносного путешествия в Париж, куда они ездили убеждать морское министерство в необходимости продолжать дальнейшие испытания ФНРС-3, Вильм и Уо готовятся к погружению на 1500 метров. Специальный катер отвозит представителей прессы в район мыса Сепе.
На глубине 500 метров, включив прожекторы и снова обнаружив вокруг батискафа густое облако планктона, Уо роняет замечание, которому суждено стать историческим:
«Ну прямо настоящий суп!»
Вода становится заметно холоднее. Она охладила до 3 градусов бензин в поплавке; охлаждаясь, он сжимается и освобождает место для морской воды, заполнившей часть резервуара. Вес батискафа увеличивается. И спуск по этой причине ускоряется.
Максимальная глубина, достигнутая Уильямом Бибом в его батисфере, пройдена. Уо делает в своем блокноте примечательную запись: «Мириады светящихся точек пронизывают во всех направлениях абсолютный мрак, – этот мрак, в котором нет ничего земного. Полное отсутствие света в среде, которую мы ощущаем как прозрачную, вызывает ощущение леденящей душу бесконечности».
Глубина, достигнутая Бартоном в его бентоскопе, также пройдена. Ни один человек никогда не проникал еще так далеко в область вечной ночи…
И вот наконец 1500 метров! Спуск мог бы продолжаться дальше, но министерство дало строгий наказ: не превышать заданной глубины, а в случае успеха провести немедленно следующее, предусмотренное планом погружение на глубину 2100 метров – максимальную в этой части Средиземного моря. 1500 метров, кстати сказать, были намечены совсем не случайно: такой результат абсолютно превосходил 1380-метровый «рекорд», поставленный Бартоном в 1949 году. Строго говоря, оба эти погружения сравнивать никак нельзя; одно дело быть опущенным в пучину на кончике стального троса, а другое – свободно перемещаться в толще морских вод. Однако для непосвященной во все тонкости публики самое главное – это абсолютная цифра достигнутой глубины. Для всей будущей деятельности ФНРС-3 сейчас крайне важно привлечь к нему внимание самых широких общественных кругов, чтобы все читатели газет – от провансальского крестьянина до министра морского флота, от последнего английского матроса до первого американского ученого, – развернув завтра утром свежий номер газеты, могли сказать: «Ага, вот, кажется, что-то действительно важное и интересное!»
Поэтому сейчас, когда крупные заголовки во всех завтрашних газетах обеспечены, разумнее подчиниться требованиям величайшей осторожности, предъявленным министерством, и сбросить балласт, чтобы остановить дальнейшее скольжение батискафа вниз.
В течение тридцати секунд указательный палец Жоржа Уо не отрывается от кнопки, прерывающей ток в электромагнитах, которые удерживают железную дробь в резервуарах. Но светящиеся снежинки перед иллюминатором продолжают уноситься вверх, всё вверх… Еще двадцать секунд томительного ожидания (а следовательно, облегчение веса батискафа еще на 200 килограммов, потому что дробь сыплется со скоростью 10 килограммов в секунду!), и вот наконец живой снег за стеклом перестает «падать» снизу вверх, на мгновение застывает неподвижно, как звездная пыль в ночном небе, и затем начинает медленно скользить в обратном, «нормальном» направлении – сверху вниз… «Корабль глубин» поднимается из пучины.
Стрелка манометра показывает глубину 1550 метров.
«А… А… V15… V15…» Это сводка победы, доверенная ультразвуковому передатчику. «Говорит ФНРС-3… Говорит ФНРС-3… Все в порядке… 1500… 1500…»
Это случилось в среду 12 августа 1953 года.
В тот же день вечером принято решение: выполнять без перерыва намеченную программу испытаний, где следующим пунктом значится погружение на 2000 метров. После этого ФНРС-3 будет считаться выдержавшим все «экзамены» и сможет начать свою настоящую деятельность по исследованию и изучению морских глубин. Кроме того, осуществив три глубоководных погружения, он, по условиям договора, становится наконец собственностью Франции.
«Что вы видите на дне?»
В ночь на 14 августа «Эли Монье» снова буксирует ФНРС-3 за пределы Тулонского порта.
Но в тот же час, когда франко-бельгийский батискаф доставлен наконец по очень неспокойному морю в район мыса Сепе с глубинами до 2300 метров, другой, итало-швейцарский батискаф отбуксирован по зеркальной глади Неаполитанского залива к глубинам 40 метров, перед портом Кастелламаре. «Триест» тоже собирается провести погружение.
Подготовительные операции на этом «корабле глубин» протекают немного иначе, чем на ФНРС-3. Так, например, колодец «Триеста» затопляется с вспомогательного судна при помощи обыкновенного пожарного шланга, после того как профессор Пикар со своим сыном Жаком запираются в кабине. Затем изнутри подается команда: выпустить воздух из двух специальных резервуаров, расположенных в верхней части поплавка. Наполненные воздухом, резервуары эти удерживают батискаф в надводном положении. Когда же воздух в них заменяется водой, вес батискафа увеличивается на 12 тонн, и «Триест» погружается.
Но на этот раз погружение приостанавливается, едва вода доходит до мостика. Неужели груз недостаточен? По телефону, который во время сегодняшнего погружения связывает кабину с буксирным судном, профессор Пикар просит продуть воздушные резервуары и, как только батискаф окажется на поверхности, загрузить его дополнительно двадцатью мешками дроби.
Распоряжение выполнено, и батискаф сразу уходит под воду. Но на глубине 25 метров он снова останавливается и неподвижно повисает в воде. Кажется, судьба решительно против того, чтобы профессор Пикар проник в морские глубины дальше своих знаменитых 25000 миллиметров! Но что же произошло? Попробуем разобраться.
Здравый смысл – а также законы физики! – говорят нам, что равновесие любого твердого тела внутри или на поверхности какой-нибудь жидкости зависит одновременно как от плотности этого тела, так и от плотности жидкости. Алюминиевая ложка, например, камнем идет ко дну в ведре с водой, но будет плавать на поверхности ванночки со ртутью. То, что батискаф опускается, поднимается или «висит» в воде, зависит, конечно, главным образом от его собственного веса, но также и от плотности воды, которая его окружает. А мы знаем, что вода, как и все другие тела в природе, расширяется, когда она нагрета, и, следовательно, делается легче. Чем глубже, тем холоднее становится вода, тем она плотнее и тяжелее. Поэтому, опускаясь из теплых поверхностных слоев моря в глубинные холодные воды с температурой 6, 5, 4, 3 и 2 градуса, батискаф постепенно становится более легким по отношению к окружающей его воде.
Но вода на больших глубинах становится тяжелее не только потому, что температура ее понижается. Под действием глубинного давления она сжимается, делается более плотной, а следовательно, еще более тяжелой. И, хотя способность воды к сжатию на первый взгляд весьма невелика, даже слабое уменьшение ее в объеме на глубинах порядка 4000 или 6000 метров может весьма чувствительным образом повлиять на «облегчение» веса батискафа.
Однако оба эти фактора «облегчения» играют очень незначительную роль по сравнению с третьим фактором, утяжеляющим вес самого батискафа. Дело в том, что от колоссального давления на больших глубинах сжимается не только вода, но и бензин, заполняющий поплавок «корабля глубин». А способность к сжатию у бензина гораздо выше, чем у воды. Сжимаясь, бензин уменьшается в объеме, и на освобождающееся место в поплавок проникает вода. Она, как известно, значительно тяжелее бензина, и вес батискафа резко увеличивается.
Из трех перечисленных нами факторов, влияющих на изменение веса батискафа в толще воды, решающее значение принадлежит третьему. Значение его настолько велико, что, если «корабль глубин» при погружении не будет сбрасывать время от времени часть балласта, чтобы замедлить скольжение вниз, скорость спуска будет непрерывно возрастать, и батискаф в конце концов с такой силой врежется в океанское дно и так глубоко увязнет в придонном иле, что рискует навсегда остаться там.
Но сегодня, в чудесный, очень жаркий летний день, при абсолютно спокойном море, обстановка совершенно иная: солнце сильно нагрело поверхность моря, и «Триест», погрузившись, сразу попал в холодный слой воды, температура которого резко отличалась от температуры поверхности. Что же касается бензина, то на такой малой глубине сжатие его почти не ощутимо. И в какой-то момент «Триест» сделался слишком «легким», чтобы продолжать спуск. Придя в полное равновесие с окружающей его средой, он неподвижно повис в толще воды.
Изложив всё это своему сыну Жаку, профессор Пикар предлагает ему на выбор три выхода из создавшегося положения.
Либо ждать, пока холодная вода охладит бензин; он уменьшится в объеме и станет тяжелее. Но для этого нужно набраться терпения.
Либо выпустить некоторое количество бензина, чтобы немедленно увеличить вес батискафа. Но бензин стоит дорого.
Либо вернуться на поверхность и загрузить батискаф дополнительной порцией железной дроби.
Немного поразмыслив, они признают третий выход наилучшим.
На этот раз «Триест» быстро достигает дна на глубине 40 метров. Вокруг – пустынная илистая равнина без всяких признаков жизни. Нет, подождите, что-то виднеется впереди. Увы! Это всего лишь потерянный кем-то резиновый ласт, наполовину погрузившийся в ил. Батискаф медленно дрейфует над самым дном.
«Что вы видите?» – спрашивают Пикара с поверхности.
«Ржавую банку из-под консервов и пустую раковину».
