Текст книги "Слезы Тесс (ЛП)"

Автор книги: Пэппер Винтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

– Я в порядке. Ничего не случится ни с тобой, ни со мной, ― в его глазах сверкал гнев.

Я предложила помощь, он не захотел ее. Я переступила черту «испуганной рабыни», чтобы оказаться с ним на равных, и меня просто взбесило, что он не позволил этого.

Я повернулась и направилась к двери. Гребаный придурок. Если он хотел лгать и мучиться от боли, да, пожалуйста. Это не означало, что я должна сидеть возле него и беспокоиться. Если он хотел, чтобы я оставалась в своей «маленькой коробочке владения» и не хотел женщину, способную помочь ― прекрасно. Так тому и быть.

– Подожди, ― он вздрогнул, уронив папку. Я по-прежнему пятилась в сторону выхода. Больше я не хотела посягать на пространство Кью, отметив, что он не хотел меня.

Кью тихо простонал, потирая виски.

– Я не хотел обидеть тебя. Я не привык, что рабыни крутятся под ногами, вторгаясь в мое личное пространство, ― он легонько улыбнулся. ― Ты любопытная, этого тебя не отнять.

Я была одновременно оскорблена и счастлива. Повернулась и подошла к нему. Пытаясь казаться равнодушной и безучастной к его боли, я наклонилась, чтобы поднять папку, и передала ее ему.

Коротко кивнув, он согласился с этим.

– Ты принял обезболивающее? Или мне пойти поискать его для тебя. ― Я задалась вопросом, где Сюзетт хранила аспирин. Не то чтобы он помог бы, ну или мне, по крайней мере, точно нет. Единственное, что помогало мне унять мигрень ― массаж головы с ментолом и сон, чтобы успокоить боль.

Кью покачал головой и подтолкнул меня, чтобы я пошла впереди него. Я повиновалась, вышагивая по огромной оранжерее, пока мы не остановились в небольшой зоне отдыха с большим водоемом и тихим водопадом.

Кью простонал и опустился на одно из ротанговых кресел, тяжело вздохнув. Он бросил папку на журнальный столик и положил на нее ноги. Еще раз выдохнув, вытянул свое длинное тело, будто думал, что это поможет пройти головной боли.

Я не знала, должна ли я уйти или остаться, но в голову внезапно пришла идея. Кью не был так насторожен, как обычно. Если я останусь и предложу помощь, он может что-нибудь мне рассказать.

Сев в кресло рядом с ним, я наблюдала, как он сморщил от боли лоб и закрыл глаза.

Мы сидели молча, вслушиваясь в звуки журчащей воды. Кью поерзал, потирая шею сильными пальцами.

Я встала и обошла его кресло. Я не знала, как он отреагирует на то, что я прикоснусь к нему без разрешения. Я не позволила своему разуму зависнуть на наказании, только на потребности помочь. Ты правда хочешь это сделать? Если бы я позаботилась о нем, я бы открыла своему сердцу другую сторону Кью и не смогла бы избегать новых чувств к нему. Если бы я прикоснулась к нему, это было бы потому, что сама хочу, а не потому, что подчиняюсь. Динамика наших извращенных отношений познала бы нежность.

Неосознанно Кью дал мне то, в чем я нуждалась, чтобы позволить ему причинять мне боль и унижать меня в сексе. Если он подарит мне нежность, я смогу быть жесткой. То, что он положится на меня, даст мне свет, в котором я нуждаюсь, чтобы умерить тьму, которая окружила меня.

Каждая мысль пыталась выбраться из головы, и я остановилась, пытаясь разобраться.

Кью жестко втянул воздух, немного глубже погружаясь в кресло. Я приняла решение. Если мне это стало важно, я открою ему свое имя. Он должен увидеть во мне больше, чем просто рабыню, он должен увидеть во мне Тесс.

О боже мой. Я хотела сказать Кью свое имя. Я хотела, чтобы он шептал его с любовью. Хотела, чтобы он приказывал мне своим сексуальным, властным голосом. Кричал мое имя, когда жестко брал меня. Я больше не хотела быть просто девушкой без имени.

Что со мной происходит?

Мои руки опустились на его голову, пальцы скользнули по коже. Я простонала, настолько мягкой она была. Я пыталась нагнуться, желая почувствовать его запах, раствориться в аромате цитруса и сандала.

Он замер, его руки накрыли мои.

– Что ты делаешь, эсклава?

Тесс. Мое имя Тесс.

Я приложила немного усилий, массируя кожу головы легкими поглаживаниями. Он вздрогнул всем телом под моими прикосновениями.

– Помогаю тебе избавиться от головной боли. ― Погружая пальцы сильнее, поглаживая ладонями затылок, я нагнулась вперед и прошептала у его уха.― Если ты мне позволишь?

Кью глубоко вздохнул, жесткие мышцы груди напряглись под костюмом. Я сильнее сжала колени, когда похоть и желание начали разгораться снизу живота.

Он крепче сжал мои руки ― прикосновение граничило с болью, ― прежде чем убрать их, даруя мне разрешение на дальнейшие действия.

Радость оттого, что он разрешил мне сделать так, как хочу я, заставила почувствовать головокружение от трепета. Я нажала сильнее, кружа подушечками пальцев по коже, добавляя легкие прикосновения ногтей.

Кью застонал, прикрывая глаза, когда я провела пальцами вниз по его шее, легко сжимая, нежно уговаривая, воруя предательскую боль своими прикосновениями. Я провела руками от затылка до лба.

― Ouf, c’est une sensation incroyable ― Это было приятно. Он застонал громче, когда я кружила подушечками пальцев вокруг ушей, усиливая прикосновения на висках.

Бабочки порхали в животе. Я заботилась о своем Господине, и ему это очень нравилось. Вознаградит ли он меня?

Я мягко улыбнулась. Кью победил. Он выиграл битву желаний, показав свою уязвимость. Я скажу ему свое имя в следующий раз, когда он спросит ― не потому, что он требует, а потому что я так хочу.

Моя спина заболела, пока я массировала, сжимала, разминала. Но я буду продолжать столько, сколько потребуется.

Наконец он мягко накрыл мои ладони руками и приказал:

– Ты можешь сесть. Боль немного отступила. Спасибо.

Я не хотела останавливаться; возвышаться над ним ― это давало мне чувство, будто я тоже владела им. С последним ласковым прикосновением я повиновалась и опустилась на стул.

Он смотрел из-под полуопущенных век. Борозды морщин на его лбу не были больше такими явными, жесткая линия губ немного смягчилась. Глаза все еще были уставшими, но взгляд больше не был стеклянным и рассеянным.

Мы смотрели друг на друга, не в состоянии отвести взгляд друг от друга; похоть и желание набирали силу. Кью был, словно темное грозовое облако, притягивал меня к себе как воробушка, который пытался быстро упорхнуть от него. Разница между его тату и ситуацией на данный момент в том, что я хотела остановиться и позволить глубже затянуть меня в свою власть

– Спасибо, эсклава.

Он опустил взгляд и выпрямился в кресле.

Моя кожа мгновенно покрылась мурашками, и я потянулась к папке, пытаясь чем-то занять себя.

Кью смотрел на меня непроницаемым взглядом. Я украдкой посмотрела на него, когда крутила в руках файл с документами. Я изменила отношения между нами благодаря бережной заботе. Как его рабыне, мне не следовало ничего делать, просто оставить его в надежных руках врача. Но понимание того, что мой Господин ― мой жесткий, сумасшедший, похотливый Господин ― дал мне позаботиться о себе, делало меня влажной и нуждающейся.

Мой разум скручивало, выворачивало в попытке понять истинные чувства к Кью. Почему забота о Кью делала меня одновременно такой сильной, сосредоточенной и потерянной?

Кью не сказал мне ни слова, когда я открыла папку и внимательно рассматривала содержимое.

Я нахмурилась, пристально вглядываясь в непонятный французский текст. Я могла понимать французскую речь с легкостью, но была не сильна в чтении.

Кью наклонился вперед, располагая руки между моих раздвинутых ног. Так же он делал и в первый раз, когда я только приехала в этот дом, а он закреплял трекер у меня на ноге. Моя щиколотка зачесалась, стоило подумать об этом устройстве, это было забавно: осознавать, насколько я привыкла нему. Это было словно покрывало, которое дарило мне безопасность, что Кью всегда придет за мной, так, как он и говорил в моих снах.

Он указал мне на верхнюю часть страницы, где был логотип: силуэт птицы, парящий на фоне огромных небоскребов.

― Moineau Holdings, ― проговорил Кью.

Мой пульс ускорился. Я пристально посмотрела ему в глаза. «Холдинг Спэроу». (прим. пер. англ. Sparrow ― воробей.)

Он кивнул, открывая рот, чтобы ответить на мой вопрос, но затем замялся. Прочистил горло, откашливаясь.

– Ты сказала, что узнала о моей собственности. Это мое наследство. Я совершил более пятисот приобретений за двенадцать лет. ― Его взгляд потускнел. ― Я возглавил все, когда мне было всего шестнадцать. Работа управляет моей жизнью, но я благодарен за то, что она дала мне в ответ. Я обеспеченный человек, у меня нет нужды в деньгах.

Он никогда со мной так не разговаривал. Я не могла пошевелиться, если бы я сделала хоть малейшее движение, то разрушила всю магию между нами, и он бы замолчал.

Гордость наполнила его взгляд; на мгновение аура гнева и самоуничижения рассеялась, задыхаясь под мощностью силы властного генерального директора огромной империи.

– Она называлась «Группа Компаний Мерсер», когда мой отец владел ею. ― Ненависть сделала его голос жестче, руки сжались в кулаки. ― Когда он умер, я сразу сменил название. И не только название, а полностью изменил структуру управления.

Нас накрыла тяжелая тишина, я не хотела разговаривать, двигаться, привлекать к себе внимание. Кью говорил со мной, будто я была больше чем просто игрушкой и сексуальным развлечением. Он приоткрыл для меня свою страсть, любовь к компании, о которой я совершенно ничего не знала. Намекнул, что обладает несметным богатством, размеры которого мне не под силу постигнуть, равно как и понять, как он руководил компанией с подросткового возраста.

Кью ощетинился, когда произносил имя отца. Любопытство сжигало меня изнутри, интересно, что же произошло между ними. Отец бил его?

Моргнув и прогнав тень воспоминания, Кью указал рукой на папку.

– Прочти это. Мне интересно твое мнение об этой собственности.

– Что? ― я не смогла сдержаться и скрыть недоверчивость в голосе. Гипнотизировала папку взглядом, как если бы она украла мой статус рабыни, превратив в работника. Я не хотела быть работником Кью, я хотела, чтобы он относился ко мне как к ровне. Тогда ответь ему... он спрашивает тебя, как женщину ― он заметил ее в тебе.

Сердце понеслось вскачь, я внимательно посмотрела на страницу, пробежав дрожащими пальцами по логотипу воробушка.

Кью тяжело вздохнул и потер висок.

– Я спрашиваю, эсклава, что ты думаешь об этом. Ты училась в университете оценивать рентабельность той или иной собственности, не так ли? Или и об этом ты тоже солгала?

То, что он пытался уличить меня во лжи, раздражало. Я готова рассказать тебе все. Только спроси меня.

Гнев наполнил меня, нанося хлесткие удары по нервным окончаниям. Кью хотел получить мнение по конкретному вопросу, но в то же время не был готов наделить меня правами свободного человека. Мои глаза вспыхнули яростным огнем.

– Ты спрашиваешь меня? Рабыню, которой не разрешаешь покидать пределы дома, использовать телефон, интернет. Девушку, которую ты принял как взятку. ― Ужас сдавил горло, и я наконец полностью осознала, за что я была взяткой.

Мои губы скривились в усмешку, когда я бросила невольный взгляд на папку.

– Так я была взяткой за контракт на строительство, да? ― я пролистывала страницы, отчаянно пытаясь найти ответы на вопросы. ― Русский отдал меня тебе за что-то незаконное. ― Мой голос зазвенел, стал уверенным. ― Что же ты согласился для него сделать?

Я не могла думать ясно, я была ничем иным как чертовым бизнес переводом, хотя вся-таки Кью стрелял в Русского за то, что тот причинил мне боль. К кому из нас у него было поддельное отношение? Ко мне ― его эсклаве, или к тем людям, которые помогали ему вершить судьбы?

Кью выпрямился, разрывая незримую связь между нами.

– Это не твое дело. На данный момент я спрашиваю тебя об этом слиянии. И ни о чем больше.

Я покачала головой, не в силах отпустить завладевшие моей головой мысли. Наконец в голову пришел лишь один возможный вариант ответа, после которого все остальное вставало на свои места.

– Так именно поэтому тебе присылают девушек? Ты принимаешь женщин как взятку, при этом разрешая строить и совершать то, на что нет разрешения? ― я тяжело дышала; во всем этом был смысл. ― Что случилось с остальными девушками? ― мои глаза метались, словно дикий зверь в клетке. ― Почему только я в доме? Ты меня отошлешь, когда придет новая взятка? Или, когда надоем?

Кью пристально посмотрел на меня, гнев плескался в его взгляде.

Мои руки сжались в кулаки, я захотела сильно ударить его.

– Скажи мне правду! Что случится со мной? ― страх будущего лишал меня возможности дышать, воздух вырывался из легких со свистом. Я думала, что Кью заботился обо мне, держал для себя, и мне никогда не придется вернуться в реальный мир.

Но он снова солгал мне. Я не могла остаться здесь навсегда, прибудут еще девушки. Кью будет заключать больше сделок. Другая рабыня будет раздвигать перед ним ноги, чтобы он ее трахал и приказывал.

Черная пелена застилала мой взгляд, в то время как паника накрыла меня волной. Если я не буду с нужной покорностью и охотой принимать его, то меня выбросят, продадут другому или убьют.

Кью сел, он был смертельно спокоен, наблюдая за тем, как я распадаюсь на части. Он потер переносицу, пытаясь избавиться от головной боли.

– Ты все не так поняла, эсклава, но я не в настроении объяснять.

Мой Бог, я была счастлива, что не сказала ему свое имя. Это было бы хуже для него. Ему все равно. Он называл все свои взятки «эсклавами», он не держал их достаточно долго, потому не обременял себя такими мелочами, чтобы принять и понять их как личность.

Мое сердце разбилось на тысячи кусочков. Я встала, протянув руку.

– Я хочу получить свой браслет обратно. Я хочу, чтобы ты отпустил меня.

Кью улыбнулся, вздрагивая.

– Браслет мой. Собственно, как и ты. Я думал, ты приняла это.

– Никогда. Ты думаешь, что я лгу тебе. Но все, что говорил мне ты ― ложь. Я не хочу такого Господина, который нечестен со мной. Я заслуживаю лучшего. ― Боль от сказанного заставила меня сорваться на крик. ― Я хочу Господина, который бы купил меня. А не просто принял, потому что у него не было другого выхода.

Его глаза опасно сверкнули; он зарычал:

– Возьми свои слова обратно, или я продлю твое заключение и подвергну страданиям.

Я хотела засмеяться или заплакать, или сделать и то и другое одновременно. Так или иначе, его отношение было ничем иным, кроме лжи. На протяжении двух недель он не притрагивался ко мне, хотя в своих мечтах я умоляла его связать меня. Песни, который он слушал: о демонах, которые не могли контролировать свои действия ― все это полнейший бред

Он был безжалостным человеком, который играл, дразнил, пытался задобрить женщину, которой я могла стать, прежде чем вытолкнуть меня в никуда.

Кью сжал челюсть, встал быстрым движением. Он ударил меня настолько сильно, что моя голова откинулась назад. Слезы застилали глаза, когда я схватилась за горящую щеку. Страх уничтожил мой воинственный настрой, я съежилась.

На лице Кью появилось выражение тоски и всепоглощающего голода. Он потер ладонь, улыбаясь темной улыбкой.

– Ты не можешь мне что-то сказать и не быть за это наказанной, эсклава. ― Хватая за затылок, он дернул меня на себя. Его язык заскользил по моей щеке, захватывая соленые слезинки. ― Первое разумное действие, которое я видел от тебя. ― Он говорил тихо, его акцент был необычным, делая голос чувственным и развратным одновременно.

Несмотря на боль и страх, его голос обернулся вокруг моего сердца. Я боролась с видениями того, как я начинаю сопротивляться сильнее, отталкиваю его на пол, умоляя выполнить греховное обещание, на которое он намекнул

Но страх сделала меня только сильнее. Я опустила голову и тихо проговорила:

– Как это понимать?

Кью отпустил меня.

– Прими меня. Посмотри на меня. Я твой Господин.

Мое горло стянуло, я боролось с несправедливостью его слов. Он был моим Господином, но как долго? У меня не было права голоса в продлении пленения. Никогда не было. Никогда не будет.

Он никогда не увидит во мне большее. Не увидит Тесс. Женщину, которая отказывается подчиняться. Женщину, которая больше, чем простая взятка.

Я посмотрела ему в глаза.

– Посмотри на меня. Я не твоя узница.

Наши взгляды встретились, соперничая в битве желаний. Сколько еще у нас будет таких негласных сражений? Мое дыхание стало тяжелее, когда я столкнулась с опаляющим взглядом, в котором плескалось темное желание. Воздух между нами накалился от потребности, даже птицы прекратили петь.

Мое тело стало горячим, растаяло под его пристальным взглядом. Нет, нет, не предавай меня. Я не могу удержать желание между ног, не могу контролировать его; темные фантазии заполнили мой разум

Прошло слишком много времени с последнего оргазма. Я берегла себя для Кью, а теперь больше не хочу, чтобы он приходил ко мне.

Раскаяние и вина затягивали меня в водоворот чувств. Как я могла думать, что Кью предназначен для меня? Он не заставил мою душу петь. Он заставил ее рыдать, кричать, и слезы заполнили все пространство.

– Я ненавижу тебя.

– Нет, это не так. Ты не хочешь видеть.

– Видеть, что?

Схватив мое запястье там, где была нанесена татуировка, он потянул меня к себе. Его тело отдавалось жаром.

– Я могу делать с тобой все, что захочу. Ты моя. Я могу одевать тебя. Трахать тебя. Отослать. Прогнать. Подложить под других. Ты принадлежишь мне. И ты наконец осознала, что это ни капли не романтично, не сексуально или забавно. Это не то, о чем можно мечтать или желать. Ты пленница. ― Он встряхнул меня, в его глазах был болезненный намек на усилившуюся головную боль. ― Моя роль как твоего Господина заключается в том, что я могу унизить, растоптать тебя до самого основания, чтобы ты лишилась всяких чувств, эмоций, надежд и глупой мечтательной чепухи. Если я скажу тебе трахать другого, твой ответ должен быть «как долго». Я тебе говорю ― надень, ты не спрашиваешь и не раздумываешь, а берешь и делаешь, и при этом ценишь то, что я тебе даю. Ты моя, эсклава. И тут нет никакого «жили долго и счастливо».

Он отпустил меня, толкая так, что я споткнулась.

– Ну и каково это в итоге, посмотреть правде в лицо?

Я не могла дышать, горло стянуло, словно удавкой. Правда ужасала меня больше чем все, с чем мне пришлось сталкиваться; я полностью доверяла Кью, делала все, что он мне говорил; он же был готов разрушить и унизить меня до основания, чтобы от меня ничего не осталось. Я была для него словно любимые туфли или чемодан, который иногда доставали, чтобы он не запылился.

Я была ничем.

Глаза Кью расширились, наполняясь болью.

– Встань на колени, эсклава. ― Он жестко надавил рукой на плечо.

Я полностью онемела, не в силах бежать или сражаться. Так много эмоций перепуталось у меня в голове. Что, черт возьми, сейчас произошло? В одно мгновение я хотела назвать ему свое имя, в другое убить. Я не могла этого понять.

Он с силой принудил меня опуститься на колени.

– Расстегни брюки.

Я не могла представить и припомнить ситуацию, когда я была тише и спокойнее, чем сейчас, но все же стала возиться с пряжкой его ремня; облако равнодушия далеко унесло мое сознание. Мое сердце застучало быстрее, когда я расстегнула молнию на брюках, выпуская его возбужденный член. В сознании потемнело.

Он качнулся бедрами вперед, затем с силой схватил меня за волосы.

– Соси. Заставь мою головную боль уйти под влиянием другого ощущения.

Я посмотрела вверх, обхватила пальцами его длину, поглаживая его. Внезапно в голове сверкнула мысль. Он был настолько смелым, что позволял себе кричать на меня, оскорблять меня и в тоже время приказывал мне сосать его, пребывая в наивной уверенности, не боясь, что я могу укусить его. В этот момент мне было все безразлично, поэтому я повиновалась его приказу.

Я наклонилась, подползая к нему на коленях, поднося член к своим губам. Кью тяжело простонал, подаваясь бедрами вперед.

Я слизала его вязкое желание, пробуя его соленый вкус. Ощущения пытались вернуть меня обратно в реальность. Я могла держать в руках свое оружие, свой выкуп, пока сосала его член. Я могла укусить его, причинить ему невыносимую боль, могла обменять достоинство, столь ценную часть тела, на свою свободу.

Я растягивала губы на его члене, принимая глубже.

Он простонал, сжимая в кулаке мои волосы, толкаясь бедрами навстречу. Я могла укусить, но... я не хотела. Даже сейчас мое тело предавало меня. Я дрожала от похоти, делая все с большим довольствием.

Я подалась назад, крепко сжимая его член, облизывая головку.

– О, черт!

Я замерла; Кью отшатнулся назад, держа в руке влажный член.

Сюзетт стояла позади меня, открыв от удивления рот.

– Я... Простите меня... ― она резко развернулась, бормоча оправдания. ― Я не хотела вас прерывать.

Я качнулась на пятках, сохраняя голову опущенной. Кью был в ярости, заправляя возбужденный член в брюки. Он вздрогнул, когда язычок молнии пришелся очень близко к нежной и чувствительной коже.

― C'est quoi ce bordel? (прим. пер. фр. ― Какого хрена?)

Она стояла на своем месте, смотря в потолок, теребя по бокам свой передник.

– Мои извинения, но к вам пришли мужчины, господин.

Кью тяжело дышал, приглаживая волосы и поправляя костюм, глядя на меня настолько напряженным взглядом, будто был готов дать пощечину. Моя щека загорелась болью в ответ на его разгневанный взгляд...

– Отправь их. Я не готов принять людей так поздно.

Сюзетт посмотрела через плечо. Развернулась, затем взглянула на меня.

Сердце галопом понеслось в груди. Все инстинкты взывали к моей внутренней сути, мне хотелось закрыть уши ладонями, мне было страшно. Я не хотела, чтобы она говорила.

– К сожалению, они не уйдут. У них есть ордер.

Он резко вскинул голову и посмотрел ей прямо в глаза.

– Ордер?

Я закрыла рот ладонью. Мой мир взорвался. Полиция. Брэкс. Он получил мое сообщение. Он жив! Брэкс выжил и послал полицию спасти меня.

Мое сердце стучало, как отбойный молоток. Я не могла дышать. Я не могла думать. Я не могла сделать ничего, кроме как упасть на колени.

Безнадежность накрыла меня, когда Кью медленно развернулся и посмотрел на меня. Я вздрогнула. Последствия побега дали о себе знать. Они разрушили мою жизнь еще раз.

Полиция пришла за Кью. Я разрушила его жизнь в той же степени, что и он мою.

Это неправда, гнусная лгунья. Он вернул тебя к жизни. Он познакомил тебя с новой жизнью. Лучшей. Я заставила свой разум успокоиться и осторожно взглянула на Сюзетт.

Ее взгляд был наполнен печалью, его переполняла тоска и страх. Я опустилась на пол, презирая себя за то, что предала ее.

Она отвела от меня взгляд и проговорила:

– Полиция уверяет, что вы удерживаете девушку по имени Тесс Сноу, ― последние слова она прошептала надломленным голосом. ― Она сделала пару решительных шагов по направлению ко мне, но Кью вскинул руку в предостерегающем жесте. ― Как ты могла? Ты... ты... ― Она замолчала, рот скривился в отвращении. ― Мы доверяли тебе.

И тут я почувствовала, как моя жизнь рушится в четвертый, самый последний раз.

Кью замер, отголосок его боли и гнева прошел.

– Это... Это и есть твое имя? Тесс?

Мое тело словно покрылось трещинами, пропуская обжигающее желание. После двух месяцев пленения, мое имя сорвалось с его губ, он произнес его с красивым французским акцентом; я жаждала ощутить его губы на мне, хотела забыть все ― притвориться, что он никогда не совершал тех ужасных вещей по отношению ко мне, не желая вспоминать, что привело меня в его жизнь, какие действия разрушили ее. Я хотела отдать ему мое сердце и забыть все остальное.

– Тесс… ― прошептал Кью вновь, перед тем как стиснуть зубы. Тяжелые тучи сгустились в его взгляде, он смотрел на меня осуждающе, будто я предала, его взгляд хлестал меня сильнее кнута, обнажая нежную кожу.

Сюзетт прижалась к нему; он обнял ее, крепко прижимая к себе.

Мое тело восстало в немом протесте, когда она прижалась к нему; перед глазами стали проносится красные и зеленые вспышки от ярости. Как он посмел найти в ней утешение, в простой горничной! Я ― твоя рабыня! Ищи утешение во мне, несмотря на то, что я все разрушила.

Он кивнул.

– Так тому и быть.