Текст книги "Радость и грусть"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

5

Когда вечером Сильвия, как и обещала, позвонила, Патриция сделала глубокий вдох и страстно помолилась в душе, чтобы принятое решение оказалось верным.

– Вы согласны! Как чудесно! – воскликнула Сильвия. – Я так боялась, что вы откажетесь!

Прикусив губу, Патриция пожелала, чтобы этой замечательной женщине никогда не пришлось раскаяться в содеянном, в то время как Сильвия уже объясняла ей детали их соглашения.

– Кстати, не волнуйтесь о транспорте, мы дадим вам машину. Вам она все равно понадобится: мы живем довольно далеко от центра.

Значит, не придется объяснять, откуда у нее деньги на аренду машины, – это тоже положительный момент, признала Патриция. А Сильвия продолжала перечислять, сколько свободного времени будет у Патриции.

– Когда я намекнула Джонни, что вы, наверное, согласитесь у нас работать, – сообщила она, – парень пришел в восторг!

Закончила она тем, что пообещала заехать за девушкой утром.

Несмотря на весь энтузиазм и доброжелательность со стороны Сильвии, после их разговора у Патриции тряслись руки. Но тут она отыскала еще один положительный момент: уехав из Чарлвилла, она перестанет натыкаться на Нолана Стюарта.

Остаток вечера Патриция занималась тем, что разбирала и упаковывала вещи, стараясь не обращать внимания на укоризненный внутренний голос. Ну как она смогла бы посмотреть сестре в глаза, если бы отказалась от такой возможности? Уж если выбирать, то лучше спорить со своей совестью, чем противостоять гневу Барбары!

– Вот мы и дома! – заявила Сильвия, когда они на следующее утро подкатили по подъездной дорожке к симпатичному кирпичному домику с низкой крышей. – Раньше здесь были три крохотных коттеджа, где жили батраки, – пояснила она. – Коттеджи выставили на аукцион вместе с загонами для скота незадолго до нашей женитьбы. Нолан сказал нам об этом. Он знал, что мы ищем как раз такое местечко: что-нибудь достаточно просторное для семьи, но ничего огромного или дорогого. Первые шесть месяцев тут просто жить было невозможно. Даже когда родилась Одри, здесь еще было полно строителей и отделочников.

– Чудесно! – восхитилась Патриция, глядя на аккуратные новые оконные рамы и старые кирпичные стены теплого красновато-коричневого цвета.

– Пойдемте в дом. Николас просто дождаться не может, когда же вы приедете.

– Надеюсь, у меня все получится. – Патрицию снова охватили сомнения. – Все же я так мало знаю о младенцах.

– Я тоже ничего не знала, пока не родилась Одри, – весело призналась Сильвия. – А вы ей понравились. Я сразу это заметила. Честно говоря, это для нас важнее, чем какие-либо рекомендации… Странно, что Николас нас не встречает.

Патриция неуверенно следовала за Сильвией. Та же пошла не к парадной двери, а чтобы сразу показать девушке расположение дома, провела ее вокруг объединенных в единое целое трех строений через огороженный двор к задней двери. Войдя в гостиную, Сильвия воскликнула:

– Вивьен! Вот не знала, что ты здесь!

Проследив за взглядом хозяйки дома, Патриция увидела привлекательную, изысканно одетую женщину. Темные, без признаков седины, красиво уложенные волосы делали ее моложе, чем она была на самом деле. Хотя одежда и гибкое стройное тело выглядели элегантно, в позе Вивьен ничего элегантного не было. Сидя на полу, она играла с малышкой. И тело, и глубокий грудной смех скорее подошли бы девушке, а не пожилой женщине, решила Патриция, наблюдая за ней со смешанным чувством негодования и презрения. Легко поднявшись, Вивьен объяснила:

– Николаса вызвали на совещание, вот он и позвонил мне, попросив срочно приехать.

– О, Вивьен, прости. Мы так часто пользуемся твоей помощью! – принялась извиняться Сильвия, обнимая тетю. – Но теперь все будет иначе. Это Патриция. Она поживет у нас несколько недель, пока мы не найдем постоянную няню.

Да, хотя манера поведения и внешний облик Вивьен были необычайно моложавы, взгляд мудрых и проницательных глаз говорил о том, что ей уже немало лет, подумала Патриция.

Вивьен протянула руку. И первой реакцией девушки было отступить, избежать физического контакта с этой женщиной. Но ее мать воспитывала детей в строгих правилах, обучая хорошим манерам, поэтому Патриция автоматически протянула руку. Вивьен пожала ее крепко, но по-женски.

Патриция отвернулась, смахивая с глаз неожиданные слезы. Эта хрупкая кисть, длинные тонкие пальцы, нежная розоватая кожа были невыносимо знакомы.

– Мне так хотелось увидеть вас, – ласково промолвила Вивьен. – Джонни меня просто заинтриговал.

– Наверное, он сказал вам, что я великанша. – Патриция старалась совладать с нахлынувшими эмоциями, скрывшись за привычными шутками о своем росте.

– Нет, – возразила Вивьен. – Он говорил, что вам интересно читать надписи на старых надгробиях и что вы как раз подходящего роста для Нолана. – Патриция расстроилась еще больше, почувствовав, что краснеет. – Он также рассказал, что вы англичанка и что вы ему очень понравились, – добавила Вивьен, улыбаясь и тактично не обращая внимания на замешательство девушки.

– Вот как? Что же, обычно англичанки не нравятся? – сухо осведомилась Патриция.

Вивьен подняла брови, задумчиво разглядывая девушку. Нет сомнения, она потрясающе красива. К тому же в ней чувствуется и ум, и гордость. Но еще Вивьен заметила во взгляде Патриции неуверенность и какой-то затаенный вызов.

– Понятно, – вмешалась Сильвия. – Джонни наверняка рассказывал вам, что в прошлом некоторые члены семейства Стюарт были настроены весьма враждебно по отношению к англичанам, почти как какие-нибудь шовинисты. Помню, я была просто шокирована, когда Николас сознался, что знал об этом. Но теперь все в прошлом, Патриция, – заверила она. – Если такое на самом деле вообще было.

– Да, такое действительно было. Здесь, недалеко, когда-то располагалась английская военная база, наши мужчины ревновали к солдатам. Вот истоки довольно долго сохранявшейся неприязни к англичанам, – тихо проговорила Вивьен. – Но это было так давно. Подозреваю, что тогдашние страсти оказались сильно преувеличены, а позднее переросли в легенды.

– Дядя Брайан считает, что это твой отец начал антианглийскую кампанию, – рассеянно заметила Сильвия. – Кажется, у него вышел какой-то спор с большим чином из военного министерства…

Интересно, ей показалось или на самом деле Вивьен заколебалась, прежде чем ответить, спросила себя Патриция. Но голос пожилой женщины и впрямь зазвучал странновато, не так естественно и весело, как минуту назад, и погрустнели глаза.

– Возможно, – ответила она. – У твоего прадедушки были свои, очень твердые понятия обо всем. Его не порадовало решение забрать землю под военные нужды. Особенно когда это коснулось его собственной земли. Кажется, шли ссоры и споры… Отец утверждал, что скоро его вообще лишат права ходить по земле, принадлежавшей еще его предкам и вдруг ставшей собственностью военных.

Улыбнувшись дочке, которая начала громко протестовать против недостатка внимания, Сильвия склонилась и подхватила ее на руки.

– Будьте уверены, Пат, в нашем доме англичан встречают хорошо. Ты ведь останешься на ланч? – обратилась она к Вивьен.

– Рада бы, но в субботу свадьба у Адамсов, и я обещала помочь им с цветами. – Вивьен повернулась к Патриции, вежливо улыбаясь. – Приятно было познакомиться с вами. Может быть, посетите меня с Сильвией, прежде чем соберетесь уехать домой.

– Посетим… Как официально! – Сильвия скорчила недовольную рожицу.

Не дожидаясь ответа, Вивьен подошла к своей самой юной родственнице, глаза ее засияли от любви и нежности. Она поцеловала девочку, прощаясь.

– Вивьен так замечательно управляется с детьми, – сказала Сильвия, когда пожилая женщина уехала.

– Да, вижу, – тусклым голосом промолвила Патриция.

Ей стало не по себе. Начинался приступ головной боли. Впервые, с тех пор как она приехала в Австралию, неудержимо и страстно захотелось, чтобы сестра была рядом.

– Пат, что с вами? Вы себя плохо чувствуете? – спросила Сильвия с беспокойством. – Вы не расстроились из-за нашего разговора об англичанах? Как глупо было с моей стороны вспоминать эту давнюю историю! Но я подумала: ведь вы наверняка встретитесь с дедушкой, а он… Все будет зависеть от того, в каком он настроении, не беспокоит ли его бедро, ну и так далее. Он иногда бывает… как бы это помягче сказать, бестактным что ли, да и взгляды у него устаревшие. Когда вы увидите его, то не поверите, что они с Вивьен – брат и сестра. Она такая современная, прекрасно чувствует себя с молодежью. Правда, дед старше, но ведь не намного, а иногда кажется, что он застрял в какой-то давней эпохе. А Вивьен…

– Вы такого высокого мнения о ней? – прервала ее Патриция.

– Да, – задумчиво отозвалась Сильвия. – И это не просто высокое мнение. Видите ли… Если бы не Вивьен, сомневаюсь, что мы с Николасом были бы вместе, а что до тебя, моя драгоценная крошка-шалунья, – она прижала к себе смеющуюся дочку, – тебя-то точно не было бы на свете! Вивьен и Элен во многом заменили мне мать. У них я спрашиваю совета и помощи, с них беру пример. Для меня они самые настоящие, самые лучшие женщины. А моя мать… – Она печально посмотрела на Патрицию. – Это не секрет, все равно вам рано или поздно кто-нибудь расскажет, так уж лучше я сама. Моя мать Анна страдает… у нее серьезные неполадки со здоровьем. Такие, что постоянно требуется врачебная помощь.

– О, как жаль, – посочувствовала Патриция. Ей и вправду стало жаль незнакомую женщину… и Сильвию.

– Мне тоже, – кивнула Сильвия. – Вот почему я намерена быть совсем другой матерью для этой крошечной леди!

– А ваш отец? – нерешительно спросила Патриция.

– Никто не знает, где он. Он… он просто исчез вскоре после того, как мама заболела. Сначала у него случился сердечный приступ, и он долго лечился, но в один прекрасный день просто ушел из дома, никого не предупредив и не сказав куда. Мы пытались его отыскать, но…

– И вы так ничего о нем не знаете?

– Было две открытки – одна из Швейцарии, другая из Южной Африки, но мы его не нашли. – Сильвия пожала плечами. – Что ж, Элен и Брайан станут самыми лучшими дедушкой и бабушкой для Одри со стороны матери. А Вивьен… надеюсь, Вивьен всегда будет для дочки особым человеком, каким она была для меня в детстве. А как она внимательна к Джонни. Она, кстати, уверена, что именно Джонни суждено воплотить в жизнь все мечты деда. Возможно, Вивьен права. Правда, Джонни предстоит еще долго расти, прежде чем он сможет сравниться с Ноланом, которого еще никто не смог превзойти в суде.

– Представляю себе, – мрачно произнесла Патриция. – Он наверняка безжалостный обвинитель.

– Обвинитель?! – недоуменно уставилась на нее Сильвия. – Да нет же, что вы! Нолан специализируется на защите. Разве он вам не говорил?

– И кого же он защищает? – цинично проворчала Патриция. – Убийц и насильников?

По выражению лица Сильвии она поняла, что зашла слишком далеко, и в душе выругала себя за несдержанность.

– Простите, – виновато прошептала она. – Я не права, но…

– Ничего, – заверила Сильвия. – Не надо ничего объяснять. Мы с Николасом уже поссорились на эту тему. И жутко поссорились! – Патриция воззрилась на нее с таким удивлением, что Сильвия ласково добавила: – Полагаю, Лиз не постеснялась в выражениях, когда обнаружила вас вместе. Я не собираюсь лезть не в свое дело, – решительно продолжала она, – но мне совершенно ясно, что между вами что-то происходит, что-то тлеет. А когда тлеет, то летят искры.

Патриция промолчала. Да и что, собственно, могла она на это сказать. Еще одно неожиданное осложнение, с которым надо как-то справиться. Вряд ли Нолана порадует известие, что члены его большой семьи уже считают их «парой». Однако винить ему следует только себя. Сам устроил весь этот спектакль, пусть теперь пожинает плоды. Конечно, ей тоже неприятно, что многие теперь связывают их имена, но ведь она скоро уедет, а он останется.

Но теперь-то как быть? Это же палка о двух концах. Позволить Сильвии думать, что между ней и Ноланом что-то есть, или сказать, что она ошибается? Но ведь все уверены, что она провела с Ноланом ночь.

Нет, решила Патриция, пусть считают, что их влечет друг к другу. Тогда она сможет открыто проявлять свое любопытство и наводить справки о семье Стюарт. Кроме того, представлялась забавной сама мысль о том, что Нолан может оказаться в неудобном положении. Интересно все же, как он будет реагировать, когда родственники отнесутся к ней как к его подруге. Но тут в голову пришла еще одна мысль.

– Надеюсь, вы предложили мне место не потому, что мы с Ноланом…

– Нет, конечно, – поспешила сказать Сильвия. – Мы с Николасом говорили о вас еще во время вечеринки… Не могли бы вы минутку посидеть с Одри, мне надо позвонить мужу, узнать, когда он придет домой.

Оставшись наедине со своей подопечной, Патриция с улыбкой смотрела в любопытные круглые глазки, наслаждаясь теплотой тела младенца и нашептывая ему нежные слова, в которых не было никакого смысла – только чувство. Вернувшись, Сильвия увидела Патрицию с Одри на руках и подумала о том, что некоторые женщины от природы наделены материнским инстинктом. Наверное, Патриция пока этого еще не знает, но она явно из таких женщин.

Сутки спустя даже сама Патриция была поражена тем, как легко она вошла в семью Эшкрофт. Николас и Сильвия обращались с ней как с подругой, а не как с прислугой. Одри же была просто восхитительна. Милая, прелестная девочка, самая лучшая из всех, каких Патриции приходилось видеть, заверила она расцветшего от счастья папашу.

– Вы восхищаетесь ею почти так же неумеренно, как Нолан, – шутливо отругала ее Сильвия. – Он просто с ума по ней сходит.

– Да, Нолан куда лучший крестный, чем был бы Крис, – сухо добавил Николас. – Тот бы строил глазки мамочке, а не дочке.

– Ник! – предостерегла мужа Сильвия. – Крис – кузен моего отца, – пояснила она Патриции. – Может быть, вы видели его на празднестве.

– Да, мы познакомились и отлично поболтали. Он очень милый.

– Мишел, кстати, отчаянно пыталась произвести на него впечатление, но Крис…

– Николас, прекрати сплетничать! – решительно прервала его Сильвия. – И вообще Крис слишком стар для Мишел, ему уже давно за тридцать, а девочке только-только стукнуло восемнадцать.

– К тому же он разводится, у него трое детей, и он все еще влюблен в тебя, – вставил Николас.

– Крис никогда не был в меня влюблен! – возразила Сильвия. – Может быть, когда-то он так и считал, но недолго и… В конце концов, зачем Патриции наши давние семейные истории? Знаете, – повернулась она к девушке, – подростком я действительно была увлечена Крисом. Потом, когда его брак распался, а мы с Ником поссорились, Крис подставил плечо, на котором я могла выплакаться. Кстати, его жена – тоже англичанка. Смешно, правда? Дедушка настроен против англичан, а двое из нас имеют супругов англичан.

– Если хочешь знать мое мнение, то в значительной степени настроение деда связано с той таинственной историей с Вивьен и ее майором, – заметил Николас.

– Пожалуйста, Ник, не будем об этом. Это никому не интересно, – попросила Сильвия.

Воспитание не позволило Патриции задать вертевшийся на языке вопрос. Сильвия же тактично сменила тему и стала рассказывать о Лонгриче. Она было патриотом родного края, но призналась, что мало знает его историю.

– Если хотите побольше узнать о нашем городе, вам надо поговорить с Вивьен. Кстати, я прочла книги, которые она мне дала. Не смогли бы вы завтра их вернуть, когда будете гулять с Одри?

– Конечно.

– Я бы и сама их занесла, она живет в нескольких минутах ходьбы от моего офиса, но завтра, а может быть, и все дни до конца недели мне придется быть в суде в Чарлвилле… Да, Ник, я совсем забыла, нас всех приглашают в Аделаиду на ланч в субботу. Родни будет дома, и дед велел всем собраться. Вас, Патриция, тоже пригласили, хотя вряд ли вам понравится в этом доме.

– Как все надеялись, что на Родни хотя бы женитьба повлияет, – пробурчал себе под нос Николас.

– Единственное, что могло бы повлиять на Родни, – это серьезный разговор. Его надо пристыдить так, чтобы он по-настоящему почувствовал, как недостойно ведет себя. Но дед махнул на него рукой, а Моника его обожает. Больше сделать это, увы, некому, – ответила Сильвия.

– Да, ты права. Вряд ли при таких условиях получится счастливая супружеская жизнь. Но я подозреваю, что, когда Родни женился на Монике, им двигали…

– Бедная Моника, – прервала мужа Сильвия, – мне ее так жаль. Она не работает, мечтает посвятить себя Родни и детям, когда они появятся. Конечно, она добрая и любящая… – И тут Сильвия опять сменила тему: – Обычно Нолан не появляется там, где бывает Родни, – она лукаво улыбнулась, – но теперь-то мы и его увидим на семейном сборе.

Тут, к счастью, вмешалась Одри, и Патриции не пришлось отвечать. С одной стороны, не хотелось усугублять ситуацию. С другой же, решительно напомнила себе девушка, – это Нолан силой ворвался к ней в комнату, вот пусть сам и объясняется со своей родней.

На следующий день, гуляя с лежащей в коляске малышкой, Патриция продолжала думать о Нолане. Она никак не могла понять, как мужчина – из тех, кого она раньше просто обошла бы стороной, – мог произвести на нее столь ошеломляющее впечатление. Почему ее голова буквально забита мыслями о нем?

Именно потому, что он ей решительно не понравился, схватилась Патриция за спасительную соломинку. Но унаследованная от отца и его предков-пуритан привычка быть честной не позволила принять столь удобное объяснение. Если Нолан совсем ей не понравился, почему же встреча с ним так потрясла ее, а идущие от него эмоциональные и сексуальные волны пробудили желания, каких она не испытывала со времени старших классов школы?

Стало быть, она так же уязвима, как любая другая женщина. И на нее влияет мощная сексуальная энергия, излучаемая Ноланом. Ну и что с того? Она знала вполне разумных, интеллигентных женщин, которые впадали в экстаз при виде, скажем, Алена Делона на экране, а признавались в этом лишь в тихом темном баре, выпив полбутылки хорошего вина.

Может быть, именно потому что она сейчас думала про Нолана, Патриция направилась к церкви, минуя центральную площадь. Погода стояла прекрасная, и все скамеечки были заполнены пожилыми людьми. Они улыбались ребенку и выражали свое восхищение. Одри весело гукала, радостно махала ручками. Тут кто-то окликнул девушку.

Оглянувшись, она увидела Вивьен, которая, подойдя поближе, пояснила, что приводила в порядок цветы у церкви.

– А мы шли к вам, – сообщила Патриция. – Сильвия попросила вернуть ваши книги, вот мы и оказались здесь.

Вивьен, похоже, не страдала подозрительностью Нолана.

– Старые церкви очень привлекательны, правда? А тут, около нашей церкви, всегда на редкость тихо и мирно. Ко мне домой можно пройти вот так, – она махнула рукой в сторону церковного двора, – тогда не придется обходить.

– О, вот здесь я встретила Джонни, – показала Патриция, идя по тропинке между могилами.

– Знаю. Он часто бывает здесь. Первый ребенок Элен и Брайана умер, и Джонни приходит сюда, приносит цветы, говорит с ним. Он такой необыкновенный – этот мальчик!

– Да. – В горле встал ком, в глазах защипало от слез. – Не думая в этот момент ни о чем, Патриция выпалила: – Должно быть, так ужасно потерять ребенка!

Наступило длительное молчание. Потом Вивьен напряженно ответила:

– Да, конечно… Ну вот, мы пришли.

Старинная мебель, персидские ковры, чистота, цветы, фамильные реликвии и фотографии. Патриция предполагала, что увидит нечто подобное, но кое-что оказалось сюрпризом и для нее…

Отполированные, красиво расставленные камни. Наверняка их собрал Джонни и подарил бабушке, иной ценности они не имели. Игрушки для племянников и племянниц разного возраста. Книга о составлении букетов, детективы, биографии политических деятелей – такого Патриция не ожидала найти в доме провинциальной старой девы. На полках стояли и романы Джейн Остин, явно не раз читанные, несколько томов поэзии в кожаных переплетах и много других книг.

Одри была счастлива оказаться в обществе своей двоюродной бабушки, и Патриция не могла не восхищаться, наблюдая, как ловко Вивьен меняет подгузники, целуя и лаская девочку. Сердясь на себя за неуместные эмоции, Патриция отвернулась, пряча слезы. У нее тоже были двоюродные бабушки, но совсем не такие, как Вивьен.

– Интересно, выберет ли эта юная леди семейную профессию, – заметила Вивьен, глядя на девушку. – Когда вырастет, конечно.

Патриция глубоко вздохнула. В такой ситуации Барбара бы не отступила. Вот ее шанс! Если она его упустит, то никогда не простит себе этого.

– Джонни немного рассказал мне о своих родственниках, о том, что давным-давно кто-то отделился от семьи и переехал из Чарлвилла в Лонгрич.

– Да, это был Артур – младший из трех сыновей семьи Стюарт. Он поссорился с отцом из-за выбора жены, и тот лишил его наследства. Тогда он переехал в Лонгрич и открыл собственную практику. С тех пор между двумя ветвями семьи началось соперничество, причем, по моим наблюдениям, местная ветвь Стюартов озабочена этим сильнее, чем чарлвиллская. – Она дружелюбно улыбнулась девушке. – А у вас есть братья или сестры?

Патриция заколебалась.

– У меня есть брат и сестра, – ответила она ничего не выражающим голосом. – Мы с сестрой близнецы, ее зовут Барбара.

– Близнецы, – подняла брови Вивьен. – Какое совпадение. Вы, конечно, знаете, что в нашем роду много близнецов, и…

Сердце Патриции слегка забилось, когда Вивьен стала рассказывать о близнецах в семействе Стюарт. Но, кроме того, Вивьен явно хотела узнать побольше и о родителях девушки.

– Сильвия говорила, что ваш отец тоже адвокат по профессии и занимается политикой?

– Да, – кивнула Патриция. Вивьен терпеливо ждала продолжения, поэтому пришлось рассказывать дальше: – Семья отца родом из юго-западной Англии, там мы с сестрой выросли. Но теперь отец и мама большую часть времени проводят в Лондоне, где работает отец.

– А мама ваша работает?

– Нет, сейчас нет. – Патриция прикусила губу: получилось слишком резко. – Она… Мы… В последние годы мама болеет… и не работает.

Вивьен пристально посмотрела на свою гостью, уловив не только нежелание рассказывать о семье, но и явное волнение при упоминании о здоровье матери. Вивьен вспомнила, каково ей пришлось, когда она лишилась матери, единственной для нее поддержки в родном доме, где всем заправлял отец, а точнее – его предрассудки, которые в значительной степени разделял и ее брат.

– Чувствую, вас очень беспокоит состояние вашей мамы, – откликнулась она. – Имейте в виду, что не нужно стесняться звонить домой. Сильвия и Николас всегда будут рады вам помочь, я вас уверяю. И не волнуйтесь об оплате. А если вдруг будут возражения, – в чем я очень сомневаюсь, – приходите сюда и звоните от меня. Поверьте, я знаю, как тяжело оказаться вдали от любимых. Каково это – волноваться, страдать, представлять, что с ними случится нечто ужасное, а вас нет рядом.

– Маме сделали серьезную операцию в прошлом году, и она пока не оправилась. – Патриция проглотила подступившие к горлу слезы. Что это на нее нашло?

Да, болезнь изменила мать, из жизнерадостной счастливой женщины она превратилась в законченную пессимистку. Но как бы ни было им порой тяжело, никто из семьи никому ничего не рассказывал, охраняя не только покой матери, но и отца от любопытных и сочувствующих знакомых.

Обычно Патриция ни с кем не обсуждала состояние матери. Для нее это было почти так же невозможно, как… как расхаживать нагишом по улицам родного города. И сейчас возникло ощущение, что она нарушила некое неписаное священное правило – предала мать. Ну зачем она сболтнула об операции!

– Нам пора. – Девушка решительно встала и взяла Одри на руки. – Скоро вернется Николас. Если нас не будет дома, он станет волноваться.

– Надеюсь увидеть вас в воскресенье.

Вивьен проводила их до двери. Патриция испытала шок, когда пожилая женщина положила ей руку на локоть.

– Постарайтесь, чтобы ваша естественная забота о матери не превращалась в постоянный страх за нее. Это очень тяжело и никому не поможет. Я уверена, сестра немедленно сообщит вам, если что-то произойдет. Понимаю, мне легко говорить, – добавила она виновато, – но ведь мне когда-то было столько же лет, сколько вам сейчас, и я помню, что значит переживать за того, кого любишь… – Опустив взгляд на Одри, она добавила, явно думая о чем-то своем: – Дети так уязвимы…

– Наверное, вы правы, – ответила Патриция. – Они ведь не отвечают за взрослых, а полностью зависят от них. Защита… еда… любовь!

К тому времени как они вернулись домой, у Патриции жутко разболелась голова. Сегодня у нее был свободный вечер, и она решила съездить в «Хилтон», проверить, нет ли для нее сообщений, и позвонить сестре. Несмотря на заверения Вивьен, она не могла себе позволить звонить домой от Сильвии, да там и не поговоришь свободно.

Портье в отеле помнил ее и приветствовал теплой улыбкой. Посланий не было, и девушка обрадовалась этому. К счастью, вестибюль был почти пустой, и она подошла к телефону-автомату.

Барбара ответила так быстро, как будто сидела у телефона и ждала звонка. Продиктовав ей номер, Патриция стала ждать, пока сестра перезвонит, рассеянно осматривая вестибюль. Вдруг она замерла, заметив в противоположном конце Нолана. Тот стоял у входа в ресторан и с кем-то разговаривал. Слава Богу, он ее не заметил, а когда зазвонил телефон, Патриция отвернулась и сняла трубку, помолившись в душе, чтобы он так ее и не увидел.

Услышав о предстоящем в воскресенье событии, Барбара возбужденно заявила, что это просто замечательно, что это наконец именно тот подходящий момент, когда Патриция должна встать и произнести заранее отрепетированную речь. Настало время возмездия!

– Возможно, – спокойно ответила Патриция, – но послушай, все не так просто…

– Никаких «но»! – безжалостно прервала сестру Барбара, но потом голос ее смягчился: – Я люблю тебя, Патти.

Так Патрицию называли родные только в детстве. Глаза ее наполнились слезами, хотелось плакать и смеяться одновременно.

– Я тоже очень тебя люблю, – хрипловато ответила она и чмокнула в трубку, изображая поцелуй. – Ох, как мне тебя не хватает! – прошептала Патриция, кладя трубку.

– Джонни, Родни, а теперь объяснение в любви по телефону, – протянул знакомый насмешливый голос у нее за спиной. – Вы не скупитесь!

Не веря своим ушам, Патриция яростно выпалила:

– Вы подслушивали! Конечно, чего же еще от вас ожидать! К вашему сведению, это человек, который очень много для меня значит!

– Вот как, – процедил Нолан сквозь зубы. – Вы меня удивляете. После нашего поцелуя я бы не поверил, что у вас есть некто особенный.

Патриция покраснела и прошипела:

– Ваш особенный – насильственный – поцелуй не произвел на меня никакого впечатления! Имейте это в виду.

Развернувшись, она выскочила на улицу, вдыхая прохладный вечерний воздух, довольная, что Нолан остался в отеле. Однако, как выяснилось, он последовал за ней и теперь стоял рядом.

– Уйдите, перестаньте меня преследовать!

– Я не преследую вас, – возразил Нолан, – и я не целовал вас насильно!

– Вот как! – воскликнула Патриция, вспыхнув. Входившие и выходившие из отеля люди с улыбками посматривали на них. Она инстинктивно отошла в тень. – Разве не вы схватили меня и… Вы же просто напали на меня! – Внутренний голос нашептывал, что она пользуется опасными словами, но девушка уже не обращала на него внимания.

– Напал на вас?! Да ничего подобного! Да, я вас поцеловал. Но ведь вы так отреагировали…

– Это была ошибка… я просто думала о другом, – защищалась Патриция. – Это случайность.

– Неужели?

– Конечно! – Но Патриция сама услышала, что в голосе не было решимости. Она посмотрела за спину Нолана, так хотелось убежать от него, не дать причинить ей боль. – Слушайте, мне надо идти, последний автобус в Лонгрич уходит в десять, и я должна…

– Последний автобус? – Патриция увидела, как он нахмурился. – Но ведь Сильвия наверняка предложила вам машину?

– Да, – уже спокойнее подтвердила Патриция. – Но я поехала в Чарлвилл по личному делу, а Сильвии сегодня машина была нужна, нечестно было бы ее отбирать.

– Как это глупо и неосторожно, – отругал ее Нолан. – Женщина не должна рисковать и пользоваться общественным транспортом так поздно! Я отвезу вас.

Патриция попыталась возразить, но он не стал даже слушать: просто сообщил, что как адвокат слишком часто сталкивался с жертвами разного рода насилия, которому подвергались молодые женщины, в одиночку путешествовавшие поздним вечером.

– Но во мне сто восемьдесят росту, и меня никак не назовешь хрупкой!

– Вы женщина, – твердо стоял на своем Нолан. – Рост тут ни при чем. Наверное, с вашей точки зрения… то есть я хочу сказать, что когда женщина выше привычного роста, она сразу занимает оборонительную позицию…

– И что же? – разозлилась Патриция. – Она отпугивает мужчин, да? Вас – может быть, но уверяю…

Они уже вышли на площадь, и Нолан взял ее под локоть.

– Вот моя машина. – Он не выпускал ее руку. – Не знаю, в чем вы хотели меня уверить, но я скажу вот что. Действительно, женщина вашего роста может, по-видимому, и отпугнуть кого-то. Однако при моем росте одна мысль о том… – он приостановился, слегка запнувшись, – что придется заниматься любовью с женщиной-недомерком, приводит меня в ужас. В то время как может появиться женщина, чье тело будет под стать моему…

Патриция опять покраснела.

– А Джонни говорил мне, что вы предпочитаете маленьких глупых блондинок, – растерянно пролепетала она.

– Джонни впал в ту же ошибку, что и многие до него, – сухо произнес Нолан. – Это маленькие глупые блондинки предпочитают меня, а не я их.

У него был большой просторный «БМВ», с облегчением увидела Патриция. Крохотная машинка Сильвии заставляла рослую англичанку сгибаться за рулем, и после каждой поездки у нее болела спина. Нолан отпустил руку девушки, открыл дверцу и отключил сигнализацию.

– Я ведь адвокат, и все просчитываю заранее. Думаю, было бы неправильно выбрать партнершу, с которой неловко заниматься… чувственными удовольствиями.

Патриция кинула на него недоумевающий взгляд. Тогда Нолан шагнул к ней, обнял и прижал к себе, бедро к бедру, крепко обняв за талию. Патриция набрала в грудь воздуху, собираясь яростно протестовать… и умолкла, поняв вдруг, что имел в виду Нолан.

– Вот видишь, – прошептал он, обнимая ее еще крепче. – Если бы я тебя сейчас поцеловал, то не только наши губы оказались бы в контакте.

Патриция задрожала – от гнева? Или от чего-то другого? Неужели ее тело реагирует на этот призыв?

– Если это шутка… – Она попыталась отступить.

– Это не шутка, – мрачно отозвался Нолан. – Вовсе не шутка. – Голос его смягчился, он склонился к ней, руки скользнули вниз, крепче прижимая ее тело…