Текст книги "Радость и грусть"

Автор книги: Пенни Джордан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Пролог

– Скажи, пожалуйста, Барбара, когда возвращается твоя сестра? Если мне не изменяет память, она собиралась погостить у Робертсонов всего неделю? Прошло уже больше двух недель, а от нее нет никаких вестей. Мы с мамой начинаем беспокоиться.

Они были в гостиной одни. Маме нездоровилось, и она не спускалась к ужину. Дед, как обычно в это время, сидел в библиотеке и в компании с рюмкой хереса изучал вечерние газеты.

Что-то в тоне отца насторожило Барбару. Неужели он догадался? Не может быть! Девушка почувствовала, что краснеет, и отвернулась, лихорадочно соображая, как выйти из создавшегося положения. Квентон терпеливо ждал. Наконец, собравшись с духом, она произнесла:

– Ой, папа, прости, пожалуйста. Вчера у меня был очень трудный день, и я забыла тебе сказать…

В этот момент дверь в гостиную отворилась, и на пороге показался дед с пустой рюмкой в руке. Видимо, какое-то сообщение в газете поразило его настолько, что он решил пропустить еще одну. Вероятнее всего, результаты последних скачек в Эпсоме, непроизвольно отметила про себя Барбара.

– Так о чем ты забыла мне сказать, дочка? – Голос отца вернул ее к действительности.

– Пат звонила вчера и предупредила, что задержится на несколько дней. Рейчел не хочет ее отпускать.

– Странно, – задумчиво протянул отец. – Час назад я говорил с Рейчел, она просила позвать к телефону Патрицию…

Барбара почувствовала, как почва уходит у нее из-под ног, и опустилась на краешек стула. Дед открыл бар и взял бутылку, но, услышав последние слова Квентона, поставил ее обратно, закрыл дверцу бара, уселся в кресло и спросил:

– А ну-ка, объясните мне, что здесь происходит.

Вопрос повис в воздухе. Барбаре показалось, что прошла целая вечность, прежде чем она снова услышала голос отца:

– А кому ты звонила в Австралию?

Это было выше ее сил. Разрыдавшись, Барбара вскочила.

– Они должны, должны заплатить за все сполна! – выпалила она и выбежала из комнаты.

1

Джонни увидел ее, возвращаясь домой от бабушки. Девушка стояла посреди церковного кладбища, внимательно рассматривая какой-то надгробный камень. Слегка склонив голову, она, видимо, пыталась разобрать надпись, уже довольно стертую, и копна блестящих, пушистых кудрей почти закрыла ее лицо.

Под ногой мальчика треснул прутик, и незнакомка подняла голову. Джонни разинул рот от изумления и восторга.

– Да, да, такая уж уродилась, – насмешливо протянула девушка, наблюдая, как он обводит ее взглядом снизу доверху, пытаясь оценить рост. – Увы, не всякому нравятся женщины выше ста восьмидесяти сантиметров. Если скажешь, что у тебя сто семьдесят девять, то в ответ обязательно услышишь: «Надо же, как вам повезло!» Но стоит признаться, что у тебя больше ста восьмидесяти, и все начинают считать тебя уродом. В конце концов, ну какая женщина в здравом уме может позволить себе вырасти выше большинства парней? Как ты думаешь?

– А мне вовсе не кажется, что вы такая уж длинная, – отозвался Джонни, глядя ей прямо в глаза и стараясь расправить плечи, чтобы казаться старше и выше ростом.

Ах, какие у нее были глаза! Самые глубокие и синие на свете. Джонни никогда не видел глаз красивее. Правда, и девушки, подобные их обладательнице, тоже раньше ему не встречались.

Несколько секунд она серьезно наблюдала за ним, потом ее губы тронула улыбка, от которой все внутри у Джонни затрепетало.

– Очень мило с твоей стороны, но все же, мне кажется, я знаю, о чем ты на самом деле думаешь… Такой высокой женщине, как я, нелегко найти подходящего кавалера – такого, чтобы смотреть на него снизу вверх, а не наоборот. Может быть, ты и прав, – она вновь одарила его ослепительной улыбкой, – но если тебе знаком…

– Конечно! – поспешно вставил Джонни, тут же ощутив желание подбодрить ее.

В нем росла уверенность: никто не смеет критиковать эту девушку, тем более оспаривать ее совершенство. Даже она сама! В его глазах ясно отразилась мгновенно вспыхнувшая пылкая мальчишеская влюбленность.

Девушка заколебалась, размышляя, как не обидеть милого мальчика, так неожиданно проявившего к ней интерес, и в то же время не отвлечься от своей цели. Лонгрич, возможно, и не входил в обязательный туристический маршрут в отличие от более известного Чарлвилла, но она твердо решила осмотреть этот город как следует. А ей еще не удалось увидеть руины замка и крепостных стен, побывать на соляных разработках, недавно открытых для обозрения туристов, не говоря уже о других городских достопримечательностях. В сущности, пока она лишь бегло осмотрела церковный двор и кладбище.

– У меня есть два кузена, – послышался голос Джонни. – Правда, они не совсем кузены… Они, наверное, троюродные или еще дальше. Только бабушка Вивьен знает точно, кто у нас в семье кем кому приходится. У Майкла рост сто восемьдесят пять, а Нолан еще выше. Есть также Энтони, Питер, Берт и еще Крис, но он довольно старый…

– Вот это да! Ничего себе семейка! – воскликнула девушка.

– Я мог бы представить вам их, – с энтузиазмом предложил Джонни. – Если вы, конечно, тут еще побудете?

– Ну, это зависит… Извини, но я даже не знаю твоего имени. Мы ведь еще не познакомились. Я – Пат, уменьшительное от Патриции, – сообщила она, в душе посетовав, что на самом деле у нее совсем нет времени на подобные церемонии и знакомства.

Но мальчик вел себя так трогательно и так смело… Сейчас ему вряд ли больше одиннадцати. Но лет через пять – десять это будет настоящий динамит. Интересно все же, какие у него кузены.

– Пат… Мне нравится, – сообщил мальчик, и девушка спрятала усмешку. Какое бы имя она сейчас ни назвала, он все равно принял бы его с восторгом – это ясно. – А я Джонни, Джонни Стюарт.

Джонни Стюарт! Неужели? Если это те самые Стюарты, то все меняется. Густые ресницы чуть прикрыли синие глаза.

– Ну что же, Джонни Стюарт, может быть, поищем местечко, где можно перекусить, познакомимся поближе, и ты мне расскажешь о своих кузенах. Их фамилия тоже Стюарт? – небрежно осведомилась она.

– Да, – кивнул он, – но это… длинная история.

– Обожаю длинные истории, – торжественно заверила его Патриция.

Мальчик зашагал рядом, пытаясь идти в ногу. Она двигалась быстро, но легко и элегантно, по-женски, и Джонни украдкой то и дело бросал на нее восторженные взгляды.

Патриция была в кремовых брюках и такого же цвета рубашке, поверх накинут темно-коричневый пиджак. Рыжеватые волосы падали на плечи густыми роскошными волнами. Джонни казалось, что сердце у него сейчас разорвется от гордости и восхищения. Они пересекли городскую площадь и свернули в симпатичную узкую улочку.

– Неужели такие постройки еще сохранились? – Патриция приостановилась, увидев несколько домов, стоявших рядком, тесно прижавшись, будто поддерживая друг друга.

– Да, их построили еще во время правления Елизаветы, – важно промолвил Джонни. – Они из деревянных балок, а стены внутри заполнены смесью из соломы и глины. Тогда делали такую смесь…

– Ага, – отозвалась Патриция, вовремя удержавшись от замечания, что она это знает, так как тоже изучала в колледже историю.

– Вообще-то у нас тут нет закусочных, – вежливо продолжил Джонни, – но вон там… там есть такое местечко…

Девушка постаралась скрыть усмешку – без сомнения, он ведет ее в местный «Макдональдс». Но вскоре поняла, что ошиблась, и даже слегка заколебалась, когда мальчик привлек ее внимание к симпатичному современному бару. Надпись у входа гласила, что лицам моложе восемнадцати лет алкогольные напитки не отпускаются. Она перевела взгляд с надписи на детское лицо Джонни. Не хотелось задевать его достоинство, но не хотелось и попасть в неловкое положение, когда их могли попросту не пустить в бар.

– Мне можно войти, не беспокойтесь, ведь я не буду пить ничего крепкого. И я знаю хозяина, – пояснил мальчик, открывая перед ней дверь.

Про себя же он судорожно пытался вычислить, что сможет купить на оставшиеся от выдаваемой ему на автобус и мелкие расходы еженедельной суммы. А вдруг Салли Грэм, стоявшая за стойкой, отпустит ему что-нибудь в кредит?

Брат Салли Тед был компаньоном матери Джонни, занимавшейся продажей антиквариата. Салли узнала мальчика, едва он вошел в бар. Когда же перевела взор на его спутницу, брови ее слегка поднялись.

– Здравствуй, Джонни!

– Я… Мы… Нам бы попить и чего-нибудь поесть, – решительно произнес Джонни и прибавил, смутившись: – Салли, можно тебя на минутку?

– Слушай, почему бы мне тебя не угостить? В конце концов, это же моя идея, – вступила в разговор Патриция, догадавшись о мучившей мальчика проблеме.

Он был как раз в том возрасте, когда даже намек на возможное публичное унижение, пусть самое, казалось бы, пустячное, воспринимался как катастрофа. А ей так не хотелось обидеть или заставить его почувствовать себя неловко. Но Салли тоже сразу все поняла и сказала:

– Почему бы вам сначала не найти свободный столик? Я сейчас пришлю официантку. О счете договоримся потом, – шепнула она Джонни, когда Патриция направилась к столику у окна.

Кем бы ни являлась спутница Джонни, она сногсшибательно красива, вынуждена была признать Салли. Возможно, это гостья, приехавшая навестить семью. Ведь Сильвия, кузина Джонни, кажется, вышла замуж за англичанина.

– Кэтти, – крикнула Салли одну из своих племянниц, – обслужи наших гостей!

– Мне, пожалуйста, стакан минеральной воды «Перье» с лимоном и со льдом, – сказала Патриция. – А есть я не буду.

Джонни, услышав такое, не сумел скрыть вздоха облегчения и просиял, с восторгом глядя на свою спутницу.

– Мне то же самое.

– Ну так как, – обратилась к мальчику Патриция, когда Кэтти принесла им полные стаканы. – Что же твои кузены? – Она облокотилась на стол и подперла рукой подбородок, приготовившись слушать.

Джонни был совершенно околдован. В горле застрял комок, слова никак не складывались в предложения. Мальчика охватило такое же неописуемое чувство, которое иногда возникало, когда он в лесу наблюдал за маленькими барсучатами или лисятами, играющими на траве под присмотром мамаш. Это было на редкость трогательное и завораживающее зрелище. Почему-то Патриция вызывала у него такое же чувство, хотя вряд ли он смог бы описать его словами.

Девушка виновато прикусила нижнюю губу. С ее стороны нехорошо так поступать. Ведь Джонни еще так мал и так раним. Я здесь по делу, сурово напомнила она себе, и не стоит уклоняться от избранного пути. Особенно нельзя поддаваться на…

– Должно быть, с таким ростом все твои кузены страшно увлекаются спортом, а? – улыбнулась она, прогоняя непрошеные мысли.

– Нет, не все, – серьезно ответил Джонни.

Он все еще не мог оторвать от девушки глаз. Никогда не приходилось ему видеть никого, даже отдаленно на нее похожего. Да и не могло быть никого похожего. Патриция была уникальна, чудесна, совершенна, и уж конечно, вовсе не походила на его собственных сестер-близнецов или на каких-либо других знакомых девчонок. Естественно, она старше. Правда, он не мог бы сказать насколько. Ей, должно быть, лет двадцать с чем-то.

– Нолан и Майкл – адвокаты, – сообщил он. – То есть они… – Он попытался вспомнить английское слово, точнее выражающее то, чем занимались его кузены.

Патриция сразу поняла, что он имел в виду, и кивнула.

– Ну да, я знаю – барристеры, так? Жаль, я бы предпочла, чтобы они оказались спортсменами, – призналась она, смешно наморщив нос.

– Но они и спортсмены тоже, – заверил Джонни. – Майкл играл в регби, Нолан тоже, когда учился. А Нолан еще был в оксфордской команде по гребле.

– Гребля… – Патриция с трудом скрыла улыбку, вспомнив, как во время подготовки диссертации работала вместе с двумя парнями из Оксфорда, которых на самом деле ничего, кроме гребли, не интересовало. – А ты уверен, что они такие высокие? – поддразнила она мальчика.

Джонни кивнул.

– И они, в самом деле, твои кузены?

– Думаю, троюродные, – задумчиво проговорил Джонни.

– Троюродные… Ну и ну… Может, объяснишь мне, что это значит? – спросила Патриция, подавляя протестующий внутренний голос, который язвительно осведомлялся, зачем она задает столь дурацкий вопрос, ведь у нее самой полно троюродных и четвероюродных.

– Я не совсем точно это знаю, – начал Джонни, – но, видите ли, сначала был прадедушка Артур. Он вместе с прабабушкой приехал из Чарлвилла, чтобы открыть новую адвокатскую контору здесь, в Лонгриче, потому что поссорился с отцом и братьями… Поэтому семья Стюарт здесь, в Лонгриче, как бы отделена от Стюартов, живущих в Чарлвилле, но мы все всё равно родственники. Нолан, Майкл, их сестры Мэри и Софи, а также Энтони, Питер и Берт относятся к чарлвиллской ветви. Отец Нолана, Роберт, и его брат Кеннет – оба адвокаты. Или, во всяком случае, были ими. Теперь они на пенсии. Нолан – КС, королевский советник. Дед хочет, чтобы Родни стал им тоже, но я не уверен…

– Ой, погоди-ка… – Патриция рассмеялась. – Кто такие дед и Родни? Ты меня совсем запутал…

– Тут нет ничего сложного, – заверил ее Джонни. – Вот если бы вы с ними встретились…

– Встретилась? – Синие глаза Патриции расширились от любопытства. – Это интересная мысль, но…

– Мы… Мои сестры-близнецы устраивают в конце недели вечеринку в честь своего восемнадцатилетия, – заторопился Джонни. – Отмечаться событие будет в «Хилтоне», это отель в Чарлвилле. Вы могли бы прийти и познакомиться со всеми…

– Я могла бы?.. – Патриция нахмурилась. – Джонни, это очень мило с твоей стороны, но я не думаю…

– Вы могли бы прийти как моя подруга, – почти шепотом пробормотал Джонни. – Мне разрешили… Я могу привести, кого захочу. Это было бы здорово.

Да уж, хороша подруга, ничего не скажешь, усмехнулась Патриция. Можно не сомневаться, что родителям Джонни и во сне не могла присниться такая подруга – незнакомая женщина двадцати шести лет…

Джонни ожидал ответа. В его глазах горела мольба… и надежда, и у нее не хватило духа разочаровать мальчика. К тому же разве можно упустить такой шанс?

– И я, стало быть, повстречаюсь с твоими рослыми кузенами? – медленно произнесла она, делая вид, что раздумывает.

Джонни кивнул.

– Думаешь, я бы ему понравилась, этому твоему Нолану? Ты ведь сказал, что он повыше?

– Да… гмм… – Вдруг Джонни покраснел и отвел взгляд.

– Ну-ка, ну-ка, в чем дело? – насторожилась Патриция. – Ему не нравятся рыжие?

– Нравятся, конечно, – пылко заверил ее Джонни, но вид у него стал такой несчастный, что Патриция с трудом удержалась от смеха, сообразив, в чем дело.

– Ага… ему нравятся женщины, но не такие высокие, так? – мягко осведомилась она. – Он из тех, кто предпочитает красоток величиной с креветку. Бедный парень! Ну ладно, не расстраивайся. Это не его вина, что у него дурной вкус. Стало быть, мне придется обратить внимание на Майкла, да? Вот и прекрасно. – Она ласково улыбнулась Джонни. – Когда девушка умудряется так вымахать, она, в общем, быстро привыкает быть не слишком разборчивой.

– Майкл такой хороший, – заверил ее Джонни.

– Но Нолан у вас – номер один, так? – догадалась Патриция.

Прежде чем ответить, Джонни пару минут подумал.

– С Майклом проще, он не… Нолан всегда все замечает, даже если кажется, что он ничего не видел, а потом…

– Все тебе припомнит, так? – проницательно заметила Патриция. – Наверное, любит верховодить, ему необходимо быть первым. – Она сморщила свой восхитительный носик, а губы слегка скривились в циничной усмешке. – Что-то мне подсказывает, что из них двоих я предпочла бы Майкла, и…

– Совсем не обязательно, – тут же вступился за любимого родственника мальчик. – Понимаете, Нолан очень нравится девушкам. – Джонни подумал и добавил: – Сильвия, моя кузина, которая вышла замуж за англичанина, говорит, что Нолан – воплощение настоящей мужской красоты.

– Да уж, вполне исчерпывающее определение, – мрачно пробормотала Патриция.

Джонни неуверенно покосился на нее.

– Правда, Сильвия еще говорит, что он был бы куда счастливее, если бы не выглядел так сексуально или не был бы так умен.

Переваривая полученную информацию, Патриция не торопилась отвечать. Можно себе представить, что Сильвия, какой бы там она ни была, вряд ли обрадовалась бы, узнав, что ее замечания, явно предназначавшиеся взрослой публике, дошли до любопытных ушей Джонни.

– Так, значит, кроме всех других достоинств, еще и красота, и ум, – проворковала она насмешливым голосом. – Нелегко же мне пришлось бы. Думаю, я правильно решила заняться другим твоим кузеном.

Джонни обдумал проблему.

– Если вы пойдете со мной на вечеринку, увидите их обоих, – призывно улыбнулся он.

На секунду девушка заколебалась – природная доброта и честность боролись с решимостью, заставившей ее преодолеть тысячи километров. Нечестно использовать Джонни, такого невинного и бесхитростного. К тому же она могла оказаться в очень сложном и запутанном положении. А если нет? Если все обойдется? Неожиданное приглашение обеспечивало быстрый путь к цели. Неразумно и непрактично отказываться от столь щедрого подарка судьбы.

– Ведь вы придете, правда? – с беспокойством спрашивал Джонни.

– Если честно, то мне бы хотелось, – призналась Патриция. – Но ты уверен, что твоя семья…

– Мама же разрешила мне привести друга или подругу. Там будет просто небольшой прием, а не банкет. И вкусной еды вдоволь, и… – Он торопился, глотая слова, а Патриция слушала его, скрывая грустную улыбку.

– И что же, вечеринку устраивают в Чарлвилле?

– Да, в «Хилтоне». Это хороший отель, вам понравится, – заверил ее Джонни. – Им частично владеет Нолан.

Тут Джонни наморщил лоб, вдруг сообразив, что вряд ли поступит как джентльмен, если предложит своей гостье добираться туда самостоятельно. Кажется, взрослые вроде бы уже договорились между собой, как доставить всех гостей в Чарлвилл. Что же делать?

– Я не знаю, где вы остановились… – начал он мужественно.

– Все в порядке, не беспокойся, – поспешно отозвалась Патриция, мгновенно поняв его затруднение. – Я знаю, где находится «Хилтон», и смогу добраться туда сама. – Совсем не обязательно говорить ему, что она остановилась именно в этом отеле, хотя небольшой обман опять вызвал угрызения совести.

– Отлично, значит, я встречу вас прямо там, на приеме, – предложил Джонни. – Мама хочет, чтобы мы пришли пораньше, а начнется все не раньше восьми. Вам удобно?

– В восемь? Годится, – заверила его Патриция.

Они уже допили воду, и Джонни тайком проверил свою наличность. Если повезет, денег как раз хватит.

– До субботы, – произнесла девушка, поднимаясь.

– До субботы, – кивнул Джонни и вдруг, жутко покраснев, с беспокойством спросил: – Но ведь вы… вы придете?

– Можешь держать пари, – сказала Патриция.

Она задумчиво направилась к своей машине. Похоже, судьба на ее стороне. Но, поглядев на часы, ускорила шаг. Интересно, сколько же сейчас времени дома? Она ведь обещала обязательно сегодня позвонить.

– Майкл, у тебя найдется минута для меня?

Молодой человек поднял голову, глядя, как старший брат входит в его кабинет. В любом обществе Майкл тотчас привлекал к себе внимание и вызывал восхищение женщин – иногда скрытое, но гораздо чаще явное. Сто восемьдесят пять сантиметров роста, сильные широкие плечи игрока в регби, по-мальчишески открытое, красивое, даже слишком красивое лицо, густые мягкие каштановые волосы, спадавшие волной на лоб, всегда теплая располагающая улыбка. Он казался гораздо моложе своих тридцати двух лет. Женщины инстинктивно понимали: это мужчина, который будет добр к животным, детям и старикам. И в них тотчас просыпалось материнское чувство.

Со старшим братом все обстояло прямо противоположным образом.

– Интересно, почему, когда я думаю о Нолане, на ум прежде всего приходит слово «вожделение»? – как-то с грустной улыбкой спросила Майкла Сильвия.

Тот лишь покачал головой.

Ни одна женщина моложе сорока лет и существенная часть женщин старше, находясь в здравом уме, не ощущали ни малейшего желания отнестись к Нолану по-матерински. Более того, одно его присутствие производило на них просто шоковое воздействие.

Ростом почти сто девяносто, с еще более мощными плечами, чем у Майкла, с классическим стюартовским профилем – прямой нос и твердо очерченный подбородок, которыми судьба обделила младшего брата, – с очень темными, почти черными, волосами и дымчато-серыми глазами, он приводил женщин в такое состояние, будто они проглотили залпом большую рюмку чего-то очень крепкого. Сначала реагировала нервная система, затем следовали головокружение и чувство эйфории, потом до опасной черты снижались способности к самоконтролю и логическим поступкам.

Но главная беда заключалась в том, что Нолан, прекрасно зная, какое воздействие он оказывает на женский пол, никакой радости от этого не испытывал. Напротив, он презирал и само это воздействие, и тех женщин, которые ему поддавались.

– Мне хотелось обсудить с тобой вопрос об аренде до того, как я улечу в Брюссель.

– Разве ты забыл? Ведь в конце этой недели мы должны быть в «Хилтоне»! – удивился Майкл.

Нолан покачал головой и уселся на край стола. Братья были дипломированными адвокатами, работали в одном здании, том самом, где раньше трудились их отец и дядя. В прошлом году Нолан получил звание королевского советника, став одним из самых молодых советников в стране. И его отец Роберт Стюарт не уставал хвастаться своим старшим сыном везде, где только это удавалось, но особенно в разговорах со своим кузеном Брюсом из Лонгрича.

Роберт и Брюс относились к предыдущему, старшему поколению Стюартов. Они росли уже после ссоры, разделившей семью на два лагеря, но воспитаны были в духе соперничества, если не вражды между кланами, и никогда не упускали случая поддеть друг друга.

Все эти бесконечные семейные дрязги порой страшно раздражали Нолана. У него и без того хватало забот, и не было никакого желания придумывать, как обставить кузена Родни. Но все родственники почему-то считали, что именно ему следует подхватить «палочку раздора» и возглавить семейную эстафету. По всей видимости, и кузен Родни ждал от него того же самого.

– Нет, не забыл, хотя не могу сказать, что мне безумно хочется туда пойти.

– Ну, скучно-то не будет, – заметил Майкл. – Даже Родни приедет вместе с женой из Аделаиды.

– Гмм… – невнятно пробурчал Нолан.

– Кстати, у него неплохо идут дела, – продолжил Майкл. – Недавно он обзавелся отличным офисом. Вряд ли у кого-нибудь из нас есть такой…

– У него – неплохо?! – сухо прервал Нолан, делая ударение на слове «него». – А мне казалось, что его стремительная карьера в одной из самых престижных австралийских фирм – это, скорее, усилия его тестя.

– Он тебе никогда не нравился, да?

– Да, – бросил Нолан и холодно добавил: – Очень странно, что его отец – Брайан. Это как-то не укладывается в голове. Вот если бы его отцом был Ричард…

– Да, вообще странно получилось. Ричард взял и уехал после сердечного приступа, просто исчез…

– Ну, наверное, у него были на то причины, – мрачно отозвался Нолан.

Ему приходилось слышать разные сплетни о Ричарде, правда, ничем не подтвержденные. Но он чувствовал, что, несмотря на многочисленные попытки отыскать своего брата-близнеца, Брайан скорее всего испытал облегчение, не найдя его.

По мнению Нолана, Брайан был лучше брата, во всяком случае, он казался человеком более надежным и умным, хотя их собственный отец всегда отдавал предпочтение Ричарду. И вот теперь дочерям Брайана исполняется восемнадцать. Господи, каким стариком он себя чувствовал! Ведь ему почти вдвое больше. Как ни уставали напоминать многочисленные родственники старшего поколения, он быстро приближался к тому возрасту, когда на него перестанут смотреть как на выгодную партию и начнут воспринимать как старого холостяка.

Нолан знал, что его считают замкнутым и высокомерным, самоуверенным и презирающим женщин, особенно тех, кто хотя бы делал попытки его увлечь. Почему-то все поголовно полагали, что он никогда никого не полюбит, что у него иммунитет к семейной жизни.

Сам Нолан прекрасно знал, что на самом деле все иначе. Он прекрасно помнил то время, когда был влюблен. Тогда ему казалось, что он влюблен глубоко и страстно. Впрочем, он до сих пор уверен, что так оно и было. Без сомнения, он пережил тогда самое сильное и искреннее чувство, которое когда-либо испытывал. Но Лиз вышла замуж за другого… хотя, как выяснилось, потом пожалела о содеянном. Не так давно она неожиданно появилась у него в офисе и сама все рассказала. Нолан будет долго помнить ее глаза, полные слез, когда она призналась, что брак не удался и ей нужен хороший адвокат, чтобы побыстрее развестись.

– А ты хорошо все обдумала? Ведь придется от многого отказаться, – серьезно спросил он тогда.

– Ну, конечно! – вскричала она, взлохмачивая волосы дрожащей рукой и всхлипывая. – Не думай, что это для меня самое главное. Его богатство, его положение ничего не значат, когда я так несчастна.

– Но ведь ты вышла за него замуж не по принуждению. Ты сама этого хотела! – резко напомнил он.

– Да, – согласилась она, и губы ее затряслись. – Но мне было тогда восемнадцать лет, и я была уверена, что влюблена. В восемнадцать можно убедить себя в чем угодно. Он казался таким…

– Богатым, – подсказал Нолан.

Она оскорбленно вскинула голову.

– Тогда я вовсе не думала о его деньгах. Он увлек меня. Ты… ты не должен был отпускать меня, Нолан, – опустив глаза, прошептала она наконец.

Нолан помолчал, прежде чем спокойно ответить:

– Насколько помню, у меня не было выбора. Ты просто сообщила, что любишь его, а меня – нет.

– Я солгала, – хрипло пробормотала Лиз. – Я очень тебя любила, но…

– Его ты любила еще больше, – цинично усмехнулся Нолан, прервав ее.

– Да, – согласилась она, и слезы градом покатились из глаз. – Я действительно в это верила и не обманывала тебя. Пожалуйста, помоги мне, Нолан! – умоляюще воскликнула она. – Я не знаю, к кому еще обратиться.

– Вот первоклассный адвокат по разводам. – Нолан нацарапал имя и адрес на клочке бумаги и, не глядя, протянул Лиз.

С того дня прошло шесть недель. Он больше не видел ее и ничего не слышал, но никак не мог заставить себя не думать о ней. Да, ей только исполнилось восемнадцать, а ему двадцать два. Но Лиз уже тогда была воплощением женщины. Она дразнила, влекла за собой, смеялась над ним, а он не умел скрывать свои чувства.

Он в первый раз испытывал такую страстную любовь – и эмоциональную, и физическую. В первый и в последний! Это он потом твердо решил. Никогда больше ни одной женщине не удастся так мучить его. Боль, презрение к себе, буря страстей, разрушивших его гордость, унижение, когда она ушла с другим.

Конечно, он заметил, как смотрела на него Лиз во время разговора, и догадался, о чем она думала. Ее муж, несмотря на положение в обществе и богатство, отнюдь не был воплощением мечты женщины об идеальном любовнике. Хотя некоторые люди, знавшие его и желавшие быть тактичными и великодушными, называли его нормальным мужчиной. Толстый, грубоватый, самоуверенный, придерживавшийся традиционных взглядов и открыто говоривший о том, что место женщины – в спальне и в кухне. Кроме того, этому человеку было существенно за пятьдесят.

Понятно, цинично усмехнувшись, подумал Нолан, почему Лиз хочется получить развод и приличную сумму денег, – чтобы потом приискать себе кого-то попривлекательней и помоложе. Но завлечь его, Нолана, ей не удастся!

Элен возилась на кухне, вспоминая капризы дочерей. В последнее время ей приходилось нелегко. Девочки достигли возраста, когда им очень хотелось считать себя взрослыми, поэтому любые замечания принимались в штыки. Эмоции и настроение явно преобладали над разумом.

При обсуждении меню вечеринки, как и следовало ожидать, Мишел заявила, что они не желают, чтобы торт украшали всякими розочками и прочими разноцветными липкими штуками.

– Хорошо, тогда чего же вы желаете? – с легким раздражением осведомилась мать.

Девушки поступили в колледж, занятия начинались в сентябре, и недавно Элен призналась Брайану, что испытывает некоторое облегчение. Конечно, ей будет их не хватать, с виноватым видом прибавила она, но сейчас расставание пойдет всем только на пользу. Прекратятся вечные споры о том, когда они должны возвращаться вечером домой, что они будут есть на завтрак или обед, а все ее вещи займут наконец свое место. Элен считала, что они с мужем очень избаловали близнецов.

– Что-нибудь серьезное и значительное, – ответила Мишел матери и искоса взглянула на отца.

Он поддразнил дочь:

– А, ты имеешь в виду нечто вроде шоколадного кролика, из-за которого мы с мамой тогда чуть с ума не сошли?

– Это было сто лет назад, – презрительно парировала Мишел, поворачиваясь к нему спиной. – Мам, мы хотим что-то такое, чтобы было видно, что мы с Джиной стремимся получить от жизни.

– Понял! Кремовую модель маминой машины, с пустым баком и поцарапанным номером, – услужливо подсказал Брайан.

– Вовсе нет! – ледяным тоном ответила Мишел. – И вообще это не я поцарапала номер, а что до пустого бака… Ты хоть знаешь, сколько теперь стоит бензин?

– Догадываюсь, – мягко ответил Брайан, но тут Элен напомнила, что они уклонились от темы.

– Мам… ну, что-то такое… связанное с законом.

– О Господи! – воскликнула Элен и прекратила расспросы.

В конце концов было решено заказать огромный торт и украсить его самостоятельно, а сверху Элен предложила шоколадной глазурью нарисовать весы как символ правосудия.

В этот ответственный момент в кухню влетел Джонни.

– Привет, мам! – бросил он, кидая на пол рюкзак и направляясь к холодильнику.

– Джонни, ужин через полчаса, – решительно сказала Элен и спросила: – Ты запоздал. Где ты был?

– Мам, помнишь, ты говорила, что я могу кого-нибудь пригласить на субботу? – поинтересовался Джонни, не обратив никакого внимания на вопрос.

– Да, – осторожно подтвердила мать, – но…

Элен очень обрадовалась, когда Брайан объявил, что делает им подарок. Он заказал номер в отеле, чтобы мать и дочери могли переодеться и не переживать за помятые в дороге наряды, чтобы потом, после приема, они спокойно выспались, а не тащились уставшими домой. К тому же можно было отправить Джонни в постель задолго до того, как кончится вечеринка. Так, подумала Элен, что же, теперь придется искать постель и для друга Джонни?

– Ты ведь помнишь, что мы на ночь собираемся остаться в «Хилтоне», дорогой? Сможет ли твой друг…

– Все в порядке, мам, мы встречаемся прямо в отеле, – поспешно сообщил ей сын.

– Ну хорошо, – облегченно вздохнула Элен.

Нужно было переделать еще кучу дел. Как и следовало ожидать, в последний момент Мишел начала жаловаться на якобы плохо сшитое платье, уверяя, что больше любит покупные вещи и вообще предпочитает брюки.

– Мам, насчет моего гостя… – возбужденно начал Джонни.

Покачав головой, Элен попросила:

– Поговорим позже, дорогой. У меня голова идет кругом от забот, а тебе пора бы садиться за уроки. Когда ужин будет готов, я тебя позову.