Текст книги "Его посылочка (ЛП)"
Автор книги: Пенелопа Блум
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Дело даже не в этом. Я просто пытаюсь понять, куда в тебя это все вместилось.
– Это просто. Я до этого ничего не ела. Я вроде как марафонский наркоман. Я не смотрю шоу каждый день или даже каждую неделю, но когда я слышу о предстоящем марафоне, я как бы делаю из этого событие.
Я усмехнулся.
– Ты же понимаешь, что Netflix – это в основном марафоны по требованию, верно? Тебе не нужно ждать, когда они появятся по телевизору, и смотреть рекламу.
Что-то промелькнуло в ее глазах, но я не смог понять, что именно.
– Думаю, это ностальгия. Это не то же самое без рекламы или ощущения, что ты можешь распланировать свой день и включить их, когда тебе угодно. Мои родители всегда сильно на меня давили. Но это была своего рода семейная традиция – устраивать такие марафонские вечера, когда шли их любимые шоу. Это был единственный раз, когда они забывали про весь этот отстой. Мы морили себя голодом весь день, а потом устраивали пир и смотрели столько, сколько могли, прежде чем отключиться. Может быть, это была просто пищевая кома, но это, вероятно, мои единственные воспоминания с ними, когда они не придирались ко мне или не давили на меня. Мы просто тусовались, и им было все равно, веду ли я себя как настоящая леди или нет.
Я наблюдал за ее лицом, пока она говорила, и я почти мог представить ее, когда она была моложе, сидя на диване между двумя суровыми родителями. Это заставило меня понять, что та маленькая девочка, которая просто хотела чувствовать себя комфортно и любимой, вероятно, все еще была внутри нее, и как она научилась делать жесткое лицо, чтобы убедить мир, что с ней все в порядке.
Я знал, что ей от меня нужно. Ей не нужно было, чтобы я сбивал ее с ног или убеждал, что она самая красивая девушка в мире, даже если я начинал думать, что она именно такая. Ей просто нужно было, чтобы я принял ее и заботился о ней. Когда я стал жестким после того, как получил сообщение от Селии прошлой ночью, я, вероятно, разрушил то доверие, которое она начала ко мне испытывать, и мне придется потрудиться, чтобы восстановить его.
– Итак, – сказал я. – У меня не было ни единого шанса, потому что ты всю жизнь тренировала себя так есть?
Она кивнула и даже улыбнулась.
– Вот именно.
Как только Лилит проглотила достаточно пищи, мы сели на диван. Она позволила мне обнять ее и прижать к своей груди. Это было приятно. Я никогда не любил обниматься, может быть, потому, что в прошлом никогда не хотел давать женщинам неверное представление, а может быть, просто потому, что никогда не интересовался ими достаточно.
– Знаешь, – сказала Лилит через некоторое время. – В романтических фильмах, когда парень и девушка едят пиццу, а потом трахаются минут через десять, это совершенно нереально. Я имею в виду, ты ощущаешь, как будто у тебя в животе ребенок из жирной пищи. Ты действительно думаешь о том, чтобы раздеться, залезть на парня и попытаться сделать вид, что чувствуешь себя сексуально?
– Ребенок из жирной пищи, – тихо повторил я. – Ты права, я вдруг чувствую себя не в том настроении, когда ты так говоришь.
Она наклонила голову, чтобы посмотреть на меня с того места, где она лежала на моей груди.
– Так ты не думаешь, что я с ребенком из жирной пищи, сексуальна? – она приподняла рубашку и выпятила живот так, что он раздулся в удивительно круглое впечатление ранней беременности.
Я засмеялся, мягко прижимая ладонь к ее животу и игриво сжимая.
– Я не чувствую никаких пищевых младенцев.
Она вывернулась из моих рук и внезапно села с убийственно серьезным выражением лица.
– Не щекочи меня.
Я поднял брови.
– Что? Почему нет?
– Я не собираюсь объяснять, так что даже не пытайся спрашивать почему. Просто не делай этого.
– Да ладно тебе. Ты не можешь оставить меня вот так в неведении. Почему нет?
Ее лицо стало ярко-красным.
– Некоторые женщины предпочитают держать некоторые тайны при себе. Ладно?
Я криво улыбнулся ей.
– Прекрасно. Но когда-нибудь я это выясню. Я это гарантирую.
– Надеюсь, что нет. Ради нас обоих.
Телефон Лилит лежал на подлокотнике дивана, и она едва успела поймать его, когда он загорелся и начал вибрировать, направляясь к полу. Она нахмурилась, глядя на экран.
– Вот дерьмо, – сказала она. – Извини, ты не возражаешь, если я отвечу? Это может быть кошачья гостиница.
Я поднял брови, но кивнул. Кошачья гостиница?
– Алло? – спросила она. Я наблюдал за ее лицом, когда она сделала паузу, затем нахмурилась. – Ох. О, да. Клэр. Я тебя помню. Из «Галлеона», конечно.
Еще одна пауза.
– Гм, конечно. Одну секунду. – Она отняла трубку от уха и повернулась ко мне. – Эй. Ты планировал что-нибудь сделать со мной завтра утром?
– У меня завтра несколько встреч. Я не планировал продолжать свои попытки соблазнения, по крайней мере, до вечера.
Она снова поднесла трубку к уху.
– Завтра утром нормально.
Через несколько секунд она повесила трубку.
– Это была девушка, с которой я познакомилась на вечеринке. Она сказала, что у нее проблемы с парнем или что-то в этом роде, и захотела выпустить пар. Я получу бесплатный кофе и пикантные подробности о какой-то драме.
– Ну, если сегодня все пойдет по плану, тебе понадобится кофеин.
– Ты что, собираешься накачать меня наркотиками?
– Что? Нет. Я имел в виду, что ты не будешь спать всю ночь.
– Ох. Да. В этом больше смысла. Но если я буду гулять всю ночь, ты заставишь меня пропустить последние четыре часа этого марафона. Твоя идея должна быть довольно крутой, чтобы вытащить меня с этого дивана.
– Только назови, – сказал я. – Если бы город был твоим, что бы ты хотела сделать?
– Ну, я не знаю, пробраться в Рокфеллер-центр и покататься на коньках в нерабочее время?
– Легко. И это все?
– Легко? Я не считала тебя нарушителем правил. Последние сеансы – в полночь. Сейчас два часа ночи, и у них там наверняка есть охрана.
– Предоставь это мне. У тебя есть коньки?
Она молча встала, открыла дверцу шкафа и вытащила пару довольно причудливых коньков.
– А у тебя?
***
Там работал только один охранник, и после короткого разговора выяснилось, что он был более чем счастлив позволить нам проскользнуть на лед за сотню долларов. Он даже разрешил мне взять напрокат коньки. Он выглядел более взволнованным перспективой быть подкупленным, чем реальной суммой, которую я предложил, и я подозревал, что он согласился бы на пять долларов или даже на чизбургер.
Я сел напротив Лилит прямо перед катком и начал надевать коньки. Примерно в этот момент я понял, что никогда раньше не катался на коньках и, скорее всего, собирался выставить себя идиотом.
– Ты уверена, что это то, что ты хочешь? Я сказал, что ты можешь выбрать все что угодно, помнишь?
Она уставилась на меня, а затем ее губы медленно растянулись в слабой улыбке.
– Хочешь сказать, что не умеешь кататься?
– Я бы не стал выражаться так. Я никогда не пробовал, но насколько это может быть трудно?
– Посмотрим, правда?
Я потуже затянул ремни на коньках и решил, что надеру этому льду задницу. Лилит выглядела так, будто уже решила, что я собираюсь опозорить себя, но я докажу ей, что она ошибается.
Она вышла на лед и явно имела достаточную практику, потому что легко сделала пол оборота и начала двигаться задом наперед, наблюдая за мной с нетерпеливым выражением лица. Казалось, она хотела, чтобы я упал.
Я оперся на край ворот и осторожно ступил на каток. Лезвие, казалось, достаточно хорошо держалось на льду, и я позволил уверенности захлестнуть меня. Как только я поднял заднюю ногу, моя другая нога скользнула вперед по льду, и я сел на шпагат, для которого я был недостаточно гибким, когда рухнул на лед.
Моя промежность воспламенилась жаром и острой болью. Я застонал и перекатился на бок, ожидая, пока боль утихнет.
Лилит подъехала ближе и протянула руку, чтобы помочь мне подняться.
– Я в порядке, – просипел я. Я не смог скрыть напряжение в своем голосе, когда схватился за бортик и попытался подняться на ноги.
– Попробуй расставить ноги в стороны, чтобы не скользить вперед, – подсказала Лилит.
– Все в порядке. Лед был просто там слишком скользким, и я... – мои коньки снова выскользнули из-под меня, и на этот раз я лежал на спине, глядя на Лилит, пока снег падал вокруг ее головы. – Я бы спросил, не ангел ли ты, но не думаю, что ангел будет так забавляться моими болью и страданиями.
– Меня больше забавляет твое упрямство. Тебе нужна помощь, или ты получаешь удовольствие, падая на свою задницу снова и снова?
Я неуклюже сумел встать на четвереньки, а затем неуверенно выпрямился. На этот раз я держал коньки под собой, но чувствовал, что они могут выскользнуть в любой момент. Все мысли о том, чтобы выглядеть хладнокровно и уверенно, испарились, и осталась только первобытная потребность пережить это испытание.
– Мне бы не помешал совет, – сказал я, не отрывая глаз от коньков.
Она скользнула ко мне и положила свои маленькие руки мне на бедра, поддерживая меня. Она постучала рукой по внутренней стороне моего бедра.
– Попробуй еще немного раздвинуть ноги. Если они находятся прямо под тобой, коньки захотят двигаться вперед и назад самостоятельно.
– Знаешь, я не думал, что ты будешь тем, кто скажет мне раздвинуть ноги сегодня вечером.
– Ты бы лучше сосредоточился на том, чтобы не упасть, вместо того чтобы пытаться шутить, – она снова похлопала меня по внутренней стороне бедра и подтолкнула вперед.
Я позволил ей направить мою ногу наружу и сразу почувствовал себя немного лучше.
– Хорошо, так как же мне двигаться дальше?
– Просто наклонись вперед, – сказала она.
Я наклонился вперед и тут же потерял равновесие. Я шлепнулся лицом вниз на лед, едва сдерживая падение руками. Я застонал.
Лилит рассмеялась.
– О Боже. Я не думала, что ты действительно подумаешь, что это сработает. Извини. Я чувствую себя плохо из-за этого. – Она присела на корточки и помогла мне встать. Она улыбалась шире, чем я когда-либо видел, и любое раздражение, которое я чувствовал, исчезло, когда я увидел, какой счастливой она казалась.
– Да, наверное, я должен был понять, что это глупо.
– Что именно, наклониться вперед или довериться мне?
– Оба, наверное.
Она провела следующие несколько минут, помогая мне двигаться, и вскоре я уже пробирался по льду. Это было довольно мило, и я забыл о том, как глупо я, должно быть, выглядел, двигаясь с черепашьей скоростью. Я проводил время, наблюдая, как она скользит по льду, словно это был ее второй дом. Она не делала никаких вращений или прыжков, чтобы похвастаться, но почему-то я был уверен, что она могла бы. Через некоторое время, она подстроилась под медленную скорость рядом со мной.
– У тебя получается лучше, – сказала она.
– Не думал, что ты фигуристка.
– Да, ну, не то чтобы я шла на Олимпиаду или что-то в этом роде. Это было просто… для удовольствия напополам с виной.
– Виной? За что тут чувствовать себя виноватым?
– Мои родители были бы рады, если бы я полюбила кататься на коньках. Все, что воплощало в себе девичество и женственность, было для них автоматическим «да». Конечно, есть и мужчины-фигуристы, но я имею в виду…
– Да, обтягивающие костюмы точно не кричат о мачо. Или воодушевленные пальчики, – усмехнулся я.
– Да, ну, самый быстрый способ заставить меня ненавидеть что-то, это чтобы мои родители хотели, чтобы я это делала. Так что катание на коньках не обсуждалось. По крайней мере, должно было. Однажды мы с классом отправились на экскурсию кататься на коньках. Я никогда не пробовала раньше и до сих пор помню, как это было в тот первый раз. Все в моей жизни было связано с жесткостью и сопротивлением. Я всегда дралась. Потом я вышла на лед, и на этот раз мне захотелось отпустить все. Я знала, что делаю то, чего хотели бы мои родители, но в тот раз это был мой выбор.
Я рассмеялся.
– Знаешь, ты вроде как обратная версия Золушки. Принцесса, которая мечтала стать простолюдинкой.
– Если я Золушка наоборот, разве это делает тебя Отталкивающим принцем?
– Я слишком пристрастен, чтобы отвечать. Почему бы тебе не сказать мне?
Она развернулась и покатилась назад лицом ко мне, чтобы показать свою усмешку.
– Ну, это зависит от обстоятельств. Если тебя отталкивают совершенство, дерзость и нелепая красота. Тогда да. Ты определенно подходишь по всем статьям.
– Вряд ли я совершенен.
Она ждала, подняв брови, и взяла меня за руки, заставив остановиться рядом с ней у внешней стены катка.
– Докажи это, придурок.
– Вот тебе и первое доказательство. Нет такой вещи, как идеальный придурок. Честно говоря, кто хочет на это смотреть?
– Я серьезно. И спасибо тебе, кстати, учитывая, что ты развел меня прошлой ночью и отлично разглядел мою не такую уж идеальную задницу.
– Я джентльмен. Я бы никогда не стал покушаться на твою задницу, если бы ты не предложила ее мне.
Она разразилась удивленным смехом и осталась после него с улыбкой, которая заставила меня испугаться, что я снова упаду, но на этот раз это не имело бы никакого отношения к моему отсутствию умения кататься на коньках.
– Моя задница в безопасности, если я не предложу ее тебе, – задумчиво произнесла она. – Принято к сведению. Могу ли я узнать, какой ритуал задействован, когда дело дойдет до предложения моей задницы тебе?
– О, ты узнаешь, когда придет время.
– Ты все еще должен мне доказательства, мистер Отталкивающий.
– Ладно. Я не идеален, потому что люблю макать свои жареные бутерброды с сыром в кетчуп.
– Хромое доказательство. Я такая же. Ты когда-нибудь откусывал кусочек масла, как будто это был шоколадный батончик?
При мысли об этом меня слегка передернуло.
– Да, совершенно верно. Следующее.
– Ладно, – сказал я. – Когда мне было восемь, я засорил туалет в доме моего друга и обвинил его бабушку, когда они спросили меня по этому поводу.
– Ты чудовище, – сухо сказала она. – Если это все, что у тебя есть, я буду считать, что ты все еще совершен.
– Как насчет этого? Кажется, я влюбился в девушку, с которой познакомился несколько дней назад. Сейчас абсолютно самое неподходящее время в моей жизни, чтобы вступать в отношения. У меня слишком много дел на работе, чтобы даже думать о свиданиях. У меня есть сводная сестра-психопатка, которая одержима желанием разрушить мою жизнь и жизнь всех, кто мне дорог. О! А еще у этой девушки есть кошка. Все знают, что кошки сильно уступают собакам, поэтому это явно проблема.
– Собачник. Вот и доказательство. В конце концов, ты не идеален.
– Итак, – сказал я, когда мы снова начали кататься. – Наверное, тебе пришлось красться, чтобы попрактиковаться в этом? Или ты все-таки рассказала родителям?
– Я никогда не говорила им. Они все еще не знают. Я привыкла лгать и говорить, что остаюсь после школы, чтобы работать над групповыми проектами. Я приходила на каток и выходила на лед. Это было, когда я мечтала о том, кем я была бы, если бы мои родители не давили так сильно.
– И кем же?
Она криво улыбнулась мне.
– Наверное, какая-нибудь благонравная чопорная девчонка. – Она пожала плечами. – Может, и хорошо, что они так старались сделать из меня то, что хотели. В конце концов, ты не похож на того, кто охотится за принцессами.
Я рассмеялся.
– Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это не мой стиль. Нет, мне нравится кто-то со стержнем. Ты другая, и это мне в тебе нравится.
– Ты не такой, как я думала. Должна признаться, я приняла тебя за парня по имени Кейд, который провел весь день на своей яхте.
Я рассмеялся.
– К сожалению, одного из моих лучших друзей зовут Кейд. И я могу владеть яхтой, а могу и не владеть. Так что, может быть, я не такой уж и другой.
Она рассмеялась.
– Где деньги, там и Кейд. Это как универсальный закон. У тебя так же есть друг по имени Рич? Или, может быть, Эдвард?
– Не Рич, но моего сводного брата зовут Прайс.
– Черт! Я могла бы выиграть у тебя партию в клише богатого человека в бинго за считанные секунды.
– Я тоже могу играть в эту игру, – сказал я. – Ты приносишь жертвы на Хэллоуин? Тебе нравится ходить ночью в лес и танцевать голышом у костра?
– Нет и да, – ответила она с абсолютно невозмутимым лицом.
– Не ожидал, что будет «да», но, может быть, перед следующим танцем в обнаженном виде в лесу, ты захочешь отправить мне сообщение, тогда я смогу посмотреть и дать тебе советы по твоей технике.
– Тебе бы это понравилось, правда? Извращенец.
– Прошлой ночью я раздел тебя и написал алфавит между твоих ног своим языком. Очевидно, меня интересует, что у тебя под одеждой. Я не думал, что делаю из этого тайну.
Она покраснела.
– Ну, по крайней мере, моя несовершенная задница все еще остается тайной. Я думаю.
– Определенно не смотрел. Долго.
Она попыталась ударить меня, но я поймал ее руки.
– Что касается задниц, то твоя была впечатляющей.
– Прекрати. Ты можешь заставить меня покраснеть, а я не краснею.
– Ты уже покраснела.
– Нет, это просто внутреннее кровотечение моего лица. Не льсти себе.
– Моя ошибка. Я подумал, что, может быть, мое обольщение наконец начинает работать.
– Может быть, совсем чуть-чуть.
– В любом случае. Я рад, что сегодня все получилось. Мне нравилось заглядывать за шторы, хотя бы чуть-чуть.
– А что ты видел за моими шторами? – спросила она.
– Я не уверен. Мои глаза были закрыты, когда я смотрел туда.
Она помолчала, потом скривилась от отвращения.
– О Боже. Пожалуйста, никогда больше не называй никакую часть женской анатомии «шторами».
Я рассмеялся.
– Извини. Полностью согласен, что это ужасное и нелестное слово. Но я не мог устоять. Ты практически устроила мне там ночлег.
Она подняла брови и широко развела руками.
– И что? Оставим в стороне твое ужасное чувство юмора. Какие тайны я тебе открыла?
– Что, может быть, у тебя есть хоть какое-то оправдание тому, что ты все время такая холодная стерва.
Она рассмеялась.
– Просто скажи, что ты действительно думаешь. Черт.
– Я в основном шучу. Ты хорошо притворяешься, но я никогда не куплюсь на это. Не совсем.
– А кто сказал, что это игра?
– Твои глаза. Ты можешь довольно хорошо контролировать свое лицо, но не глаза. И то, как дергается твой рот, когда тебе кажется что-то смешным. Это, и то, как ты трахаешь меня глазами с первой нашей встречи.
Она открыла было рот, чтобы возразить, но тут же закрыла его.
Я расхохотался.
– Черт. Я попал в точку. Не так ли?
– Заткнись... Нет, я просто не могу поверить, как дерзко ты говоришь.
– Но разве я ошибаюсь?
– Я не трахала тебя глазами. Я иногда, может быть, представляю тебя. Но дальше этого дело не пошло.
– Для человека, который весь день притворяется, ты плохой лжец.
– Ты катаешься по тонкому льду, Боб.
Я посмотрел вниз.
– Что? Он же толстый.
Она закатила глаза.
– Плохой выбор слов. Ты знаешь, что я имею в виду. Если ты хочешь, чтобы все эти твои романтические жесты окупились, ты должен перестать дразнить меня.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь. Я не делаю романтических жестов и не надеюсь на какую-то выгоду.
– Мы вместе катаемся на коньках, а вокруг нас падают снежинки. Ну же. Это романтический жест максимального усилия. По меньшей мере девяносто процентов усилий. Просто признай это. Ты стараешься изо всех сил, даже если я с самого начала не могу понять, почему ты интересуешься мной.
– Скорее сто десять, – признался я со смешком. – Я так стараюсь, потому что ничего не могу с собой поделать. Я не совсем понимаю это, но я знаю, что с тобой все по-другому. С того момента, как мы впервые заговорили, я почувствовал, что меня тянет к тебе. Я перешел от того, чтобы никогда не думать ни о чем, кроме работы, к тому, чтобы заставить себя сосредоточиться, пока я работаю. Я не мог перестать прокручивать сценарии того, как я мог бы завоевать тебя или прорваться через те барьеры сарказма, которые ты воздвигаешь.
– Барьеры сарказма. Ой.
– Я не жалуюсь.
– Так почему же ты до сих пор не задал важный вопрос?
Я повернулся к ней лицом, забыв, что я на коньках, и быстро упал на задницу.
Чтобы добавить унижения я проехал еще несколько футов скользя на заднице, пока не ударился спиной об внешний барьер катка.
Лилит грациозно опустилась на колени и скользнула ко мне, пока не оказалась на корточках прямо между моих ног, пристально глядя мне в глаза. Внезапная тишина ночи без скрежета наших коньков по льду казалась поразительной.
– Мне кажется, я слишком много раз ударился головой сегодня вечером, чтобы решить этот важный вопрос, – сказал я. – Может быть, ты мне поможешь.
– Ты не спросил, почему я согласилась пойти с тобой на два свидания.
– Разве это не очевидно? – спросил я с усмешкой.
Она ударила меня кулаком в грудь, вызвав у меня смех.
– Я серьезно.
Я позволил улыбке исчезнуть с моих губ и покачал головой.
– Я должен отгадать правильно, или это риторический вопрос?
– Я согласилась пойти с тобой на свидания, потому что обычно люди меня утомляют. Несколько минут общения и я готова назвать это неделей. Ты первый парень, от которого я когда-либо хотела большего. – Она опустила глаза, и последовавшая тишина, казалось, больше усиливала вес ее слов.
Я потянулся, чтобы коснуться ее подбородка, наклоняя ее лицо к своему.
– Это та часть, где я обычно что-то делаю, но на самом деле я не думаю, что смогу двигать чем-то, кроме моих рук, не падая еще больше.
– О чем ты говоришь?
– Мне нужно, чтобы ты просто вытащила меня отсюда и забыла обо всем, что произошло, если хочешь, чтобы это продолжилось.
Она встала, подошла ко мне и взяла меня за руки. Она оттолкнулась и начала тащить меня по льду на спине.
– Твоя задница хорошо смотрится отсюда, – сказал я, глядя на нее.
Она обернулась и сердито посмотрела на меня.
– Ты хочешь сказать, что с твоей обычной точки зрения она выглядит не очень красиво?
– Вовсе нет. Просто она здорово смотрится со всех сторон.
– Да, интересно, согласна ли с этим твоя сводная сестра.
Я слегка поморщился. Это было справедливо, даже если я ненавидел то, что сделала Селия, так же сильно, как и Лилит.
Она потащила меня к воротам, и я смог поднять руки и проползти к выходу, скользя на попе по льду со всем оставшимся достоинством.
– Думаю, мне больше нравилось, когда меня тащили по льду, чем кататься на коньках.
– Из-за моей задницы или из-за того, что ты не рисковал упасть?
– Определенно из-за задницы.
Она прикусила губу, затем опустилась на колени и начала толкать меня в плечи. Я все еще сидел, и на секунду мне показалось, что она пытается заставить меня снова лечь на спину.
– Что ты делаешь?
– Я хочу, чтобы ты был в такой же позе, как там. Да, – сказала она, слегка подталкивая мои ноги, пока я не раздвинул их. – Вот так. – Она снова опустилась на колени между моих ног, как минуту назад на льду. – Насколько я помню, ты говорил, что если сможешь двигаться, то сделаешь что-то.
Я взял ее за шею и притянул к себе, чтобы поцеловать. Ее губы были немного холодными, но язык казался раскаленным добела. Я надеялся, что охранник, которого я подкупил, не застрял там, где он мог бы увидеть, как мы целуемся, но на этот раз я не собирался позволить чему-либо помешать мне взять ее так, как я хотел. Только не снова.
– Ты уверен, что она не снимает это? – спросила Лилит.
– Нет, – признался я. – Но я был бы весьма впечатлен, если бы она догадалась спрятать здесь камеры. Хотя позже я планировал оказаться у тебя дома. Обморожение твоей задницы – это не совсем мое представление о великолепном финале вечера.
Глава 11
Лилит
К тому времени, как мы пробрались в один из застекленных магазинчиков рядом с катком, мы оба были в носках, моя рубашка была наполовину снята, а брюки Лиама расстегнуты. Мы целовались и шли к двери, срывая одежду и коньки теми остаточными мозговыми клетками, которые могли еще функционировать.
Я облизнула губы.
– Гипотетически говоря, что произойдет, если я позволю тебе заполучить меня?
– Что произойдет, так это то, что я уложу тебя, подниму или возьму, наверное, на боку… или неважно… я поласкаю тебя. Потом погружусь в тебя, как будто прошли годы, а не дни с тех пор, как я впервые решил, что хочу трахнуть тебя. Я должен трахнуть тебя. Скажи только слово, и я тебя съем. Каждый чертов дюйм. Вот что произойдет.
Я попыталась сглотнуть, но смогла только издать неловкий щелкающий звук в горле. Черт. Он был горячим, когда возбуждался.
– Гипотетически, конечно, – тихо сказала я. – Это звучит немного веселее, чем семь и две десятых дюйма силикона.
– Гипотетически, – согласился он.
Две минуты спустя Лиам прижал меня к стене за дверью с надписью «Только для персонала». Она оказалась чем-то вроде подсобного помещения, и сквозь тонкие стены мы слышали, как охранник смотрит какой-то смешной ситком.
Его рука сжала мои запястья над головой, и его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего. Каждый нерв в моем теле кричал о его прикосновении, пока моя кожа не покрылась мурашками, покалывая. О последствиях я смогу подумать позже. С того момента, как я увидела его, хотела я признаться себе в этом или нет, я уже была на пути столкновения с Лиамом Хайтауэром. Он решительно пресек все мои попытки показать миру, что мне все равно. Когда дело касалось его, мне было не все равно. Совсем.
Я хотела того, что он мог дать, и хотела так сильно, что это причиняло боль. Дело было не в «если», а в «когда».
Он поцеловал меня в своей жесткой, собственнической манере, как будто каждое прикосновение его губ было меткой, чтобы показать миру, что я была его, и им лучше держаться подальше.
– Что мы делаем? – спросила я между поцелуями.
– Это называется прелюдией, – сказал он медленно, как будто объяснял что-то ребенку. – Сначала я тебя так возбуждаю, что ты еле стоишь на ногах, а потом...
– Я понимаю концепцию, – перебила я. – Что это такое? Что это значит?
Он пожал плечами.
– Это не обязательно должно означать что-то. На этот раз перестань пытаться придать смысл всему. Просто чувствуй. Живи. С вопросами разберемся позже.
Его слова нахлынули на меня, едва погрузившись в мой разум, потому что я была так занята его близостью. Его тело было твердым, теплым и полным восхитительного обещания. Его длина была твердой как камень и давила на мой живот, не давая мне никаких сомнений, как он хотел закончить эту ночь.
– А что, если все не так просто?
Он наклонился вперед, взял мою нижнюю губу зубами и медленно отстранился, оставив меня с легким укусом и жгучей жаждой большего.
– А что, если так просто?
Я попыталась направить часть его беспечности в нужное русло. Это была уже не старшая школа. Люди занимались случайным сексом. Случайными связями. Иногда линии не обязательно должны быть черно-белыми. Неужели я не могу просто один раз шагнуть в этот мир?
Лиам положил руку на внутреннюю сторону моего бедра, выдергивая мои мысли из любых сомнений, которые у меня были, и направляя их прямо к неоновой вывеске, вспыхивающей в моем сознании, которая говорила: «Сделай это».
Поэтому я отпустила все. Я расслабилась, позволив его руке сильнее сжать мои запястья, а другой выжечь след на внутренней стороне моего бедра. Я позволила ему стянуть с меня штаны, а затем позволила ему обхватить меня между ног, его горячая кожа прижалась к моим уже промокшим трусикам.
Он поцеловал меня в мочку уха.
– Твоя киска, кажется, не сомневается.
– Она никогда не была той частью меня, за которую тебе приходилось бороться, – призналась я. – Ты с первого взгляда покорил меня между ног. А вот остальная часть меня не была готова признать это.
– Черт, – прохрипел он, медленно и ритмично двигая пальцами. – Я сразу понял, что ты грязная девочка, как только увидел. Ты хорошо это скрывала, но я знал. Я видел, как ты мечтаешь об этом в вестибюле квартиры, желая, чтобы я сделал первый шаг.
– Я не понимаю... о Боже... о чем черт возьми ты говоришь.
Он сжал мои запястья сильнее, его губы все еще были так близко к моему уху, что я могла чувствовать, как они двигаются, пока он говорил, когда его пальцы подкрались к поясу моих трусиков и нырнули внутрь, распространяя мое скользкое возбуждение по его пальцам.
– Ты трахала меня глазами с первого взгляда. Признай это.
– Лжец, – сказала я.
Он усмехнулся, и я почувствовала, как этот звук вибрирует от его груди к моей.
– Я много чего умею, но не лгать.
Я чуть было не поспорила с ним… указав, что он был далек от честности, когда представился под вымышленным именем… но чувства, переполнявшие меня, были слишком сильны, чтобы думать, слишком сильны, чтобы говорить. Единственными звуками, исходившими из моего рта, были неразборчивые стоны, такие громкие, что я надеялась, охранник не услышит их из-за своего телешоу.
Он трахал меня пальцами так сильно, что я кончила, дрожа и держась за него, чтобы не упасть. Мои колени были как желе, мой мозг как яичница, поскольку какая-то далекая, логическая часть меня все еще пыталась понять, что означал этот момент, что он говорил о нашем будущем или его отсутствии.
Лиам опустился на одно колено, как будто собирался сделать предложение, затем посмотрел на меня с волчьей ухмылкой. Он поднял указательный и средний пальцы, скользкие от моих соков. Не отводя от меня взгляда, он провел языком по ним от основания до кончика, слизывая мои соки. Он прикусил губу, и его улыбка стала шире.
– Черт возьми, ты хороша на вкус. Мне нужно больше.
Он быстрым движением сдернул с меня трусики, стянул их полностью, а затем подсунул руки под мои ноги, опуская меня вниз, пока моя спина не уперлась в стену и мой вес не оказался на его плечах. Не было времени думать, не было времени сомневаться или задавать вопросы.
– У тебя самая сексуальная киска, которую я когда-либо видел, – прорычал он, прежде чем поцеловать внутреннюю сторону моих бедер. Его лицо было так близко к моему лону, что я чувствовала тепло, исходящее от его кожи, как затянувшееся обещание того, что должно произойти. Я чувствовала, что должна быть смущена, потому что здесь было намного светлее, чем в его квартире ночью, но все, что я чувствовала, было предвкушение.
Когда он прижался ко мне губами, время словно остановилось. Тепло его языка в таком интимном месте почти мгновенно подтолкнуло меня к оргазму. Я подумала обо всех порочных вещах, которые вытворял его язык, и о том, как выглядело то, как он использует его, чтобы доставить мне удовольствие. Это было так восхитительно непослушно. Я не ожидала, что ощущение власти будет таким сексуальным.
Он потянул мой клитор между губами, обводя его языком, прежде чем погрузить его в меня и трахнуть им. Это было слишком, и я сжалась вокруг него, зажав его голову между моих бедер, когда оргазм пронесся сквозь меня, как товарный поезд.
Он снял меня с плеч и поставил на землю, прежде чем снять оставшуюся одежду. Он быстро вытащил презерватив из обертки и раскатал его по своей эрегированной длине.
Лиам встал на колени, схватил меня за ноги и притянул к себе, пока его член не оказался между моих ног и он не посмотрел на меня сверху вниз тяжелым взглядом.
