Текст книги "Его посылочка (ЛП)"

Автор книги: Пенелопа Блум

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

В кои-то веки было удивительно отпустить все это и просто освободиться от ожиданий и сомнений в себе. То, что он делал, было приятно, и я хотела, чтобы он это делал. Все было так просто.

– Боже, Лиам, – простонала я. – Ты можешь просто написать по буквам «МММ»?

– Понял, – сказал он, но ублюдок знал, что делает, едва отодвинувшись от меня. Его губы коснулись всех нужных мест и заставили меня задрожать от удовольствия. – И я уже заставил тебя произносить имя Господа всуе. Этому учили в воскресной школе?

– Мне уже все равно, пока ты продолжаешь делать то, что делаешь.

Он рассмеялся, и даже грохот его смеха вызвал во мне волну удовольствия.

Внимание Лиама привлек звук гудящего телефона с текстовым сообщением на ночном столике. Он бросил взгляд в его сторону, затем еще раз лизнул меня. Несмотря на то, что я была совершенно голой, с раздвинутыми ногами вокруг его головы, у мужчины хватило наглости протянуть через меня руку за телефоном.

– Серьезно? – спросила я неверующе.

– Извини, мне просто нужно убедиться… – его лицо побелело, как только он прочитал смс. Он бросил взгляд на ближайшее окно. Я видела, как его челюстные мышцы снова и снова напрягались и расслаблялись, словно он пытался прогрызть что-то невероятно жесткое.

– Тебе стало скучно, что ли? Лиам? – я села, щелкнув пальцами перед его лицом. – Забудь об этом, – рыкнула я.

Все приятные эмоции и чувства, которые пульсировали во мне, мгновенно изменились. Старый, знакомый цинизм и мрак вернулись. Я отодвинулась от него и его нерешительных попыток остановить меня, собрала одежду и оделась. Я хотела как можно скорее оказаться подальше от этого момента, от реальности, в которой я так легко убрала всю свою защиту ради него, и ради чего? Воспоминание, которое я, вероятно, не смогу вспомнить без густых, уродливых волн стыда?

– Это семейное дело, – пробормотал он. – Это вовсе не из-за тебя. Ты…

– Забудь. Ты хорошо выглядишь и очарователен, поэтому вынудил из меня один глупый поступок. Один. Это больше, чем получает большинство людей. Надеюсь, тебе понравилось, потому что это больше не повторится.

Я быстро вышла из его квартиры со всем достоинством, на какое была способна. Как только дверь за мной закрылась, я с замиранием сердца поняла, что забыла свою сумочку вместе с ключами в его квартире. Я распахнула дверь и увидела, что он стоит в дверном проеме, все еще с обнаженной грудью.

На его лице не было ни малейшей уверенности. Он протянул руку, чтобы вручить мне сумочку и ключи.

– Могу я объясниться хотя бы завтра? Просто пообедай со мной.

Я молча взяла у него сумочку и ключи и ушла. Я все еще чувствовала жар и влагу его рта у себя между ног и с трудом могла поверить, как быстро все это превратилось из удивительного в ужасное. Я должна была догадаться. Чем больше я оглядывалась на свою жизнь, тем яснее видела, что все, через что я прошла, было более или менее одинаково. Все начинается многообещающе, и как только я опускаю свои стены, все превращается в дерьмо. Моя лучшая подруга уехала в другую страну. Глупый «Боб Смит» оставил меня с тысячей вопросами о том, какой текст заставил его остановиться посреди того, что он делал со мной и потерять всякий интерес. Даже мои родители много лет назад в конце концов списали меня со счетов как безнадежную.

По крайней мере, у меня был кот. Если и было что-то ценное в Рузвельте, так это то, что он никогда не пытался заставить меня поверить, что наши отношения будут особенными. Он был полностью открыт. Я была просто человеком, которого он терпел, пока я кормила его и иногда позволяла ему играть с пустой коробкой. В отношениях кошки и людей неизвестных не было. Он использовал меня для еды или просто для удовольствия будить меня несколько раз за ночь, пока он агрессивно вылизывал себя, но я знала во что ввязываюсь.

Как говорится, я была слепой. У меня была вполне приемлемая для меня жизнь. Неудовлетворительная работа, которая едва давала мне время работать над моими реальными мечтами, отсутствие удовлетворяющих личных отношений и растущее чувство разочарования в мире и моем будущем. Жизнь была прекрасна, а потом я совершила ту же ошибку, которую веками совершали женщины. Я подумала, что мне нужен мешочек с мясом, прикрепленный к пенису. Технология дала мне возможность отделить пенис от мужчины, и каким-то образом я позволила своему идиоту-соседу убедить меня, что технология вела меня по неверному пути.

Никогда больше. По крайней мере, возможно. Если только он действительно не принесет искрение извинения. Или если у него действительно, действительно будет хорошее оправдание. Возможно, я даже сочла бы подкуп приемлемым, если бы он был съедобным. Я ненавидела признавать это, но у меня было чувство, что как только смущение от того, что только что произошло, не будет таким свежим, я начну задаваться вопросом, что могло быть между нами.

Я плюхнулась на кровать лицом вниз и вздохнула в подушку.

Рузвельт вскочил и самодовольно сделал кружок по моей спине, а затем принялся чистить свою задницу, как будто от этого зависела его жизнь. Я застонала от отвращения и сделала смертельный бросок аллигатора, чтобы столкнуть его. Он плюхнулся на пол с глухим стуком и раздраженным мяуканьем.

– Сегодня никаких мальчиков в моей постели, – сказала я. – Даже тебя, Рузвельт.

Неудивительно, что он не послушался.

Глава 8

Лиам

Я забрал свою машину с парковки в нескольких кварталах от моей квартиры. Я не пользовался машиной с тех пор, как спланировал всю операцию инкогнито, и, как оказалось, я мог бы избавить себя от многих хлопот. Похоже, моя сводная сестра так и не сбилась с моего следа. Во всяком случае, это действительно убедило ее, что она добралась до меня, и это только подстегнуло ее.

Наверное, мне следовало сдать ключи от квартиры, как только она навестила меня в моей квартире, но, по правде говоря, мысль жить напротив Лилит нравилась мне больше, чем мысль о моей миллионной квартире в центре города. Я даже стал наслаждаться разлукой, пусть и искусственной, с моей прежней жизнью. Я притворялся кем-то другим, и часть этого заставляла меня отодвигать работу на второй план больше, чем я делал это годами. Старый я, возможно, даже не высунул голову из задницы достаточно надолго, чтобы заметить Лилит. С другой стороны, прежний я жил в отвратительно дорогом пентхаусе над отвратительно роскошным отелем в центре города. В моей прежней жизни не было таких девушек, как Лилит.

Все в моей прежней жизни были поглощены деньгами. Странно было думать, какой захватывающей казалась когда-то та прежняя жизнь. Бизнес взлетал, и в течение нескольких месяцев казалось, что мировые ценники упали. Все может стать моим, если я просто дотянусь до этого и возьму. Это была награда, которая, казалось, оправдывала мою одержимость работой, и я позволил ей стать моим оправданием, чтобы погрузиться в работу намного сильнее, чем следовало. Став «Бобом Смитом», я получил новую перспективу.

И это дало мне Лилит. По крайней мере, до вчерашнего вечера.

Даже мысль о Лилит причиняла боль. Я проигрывал последние несколько часов так много раз, что сбился со счета. Я думал, по крайней мере, о сотне способов, которыми я мог бы справиться с этим лучше… способов, которыми я мог бы отреагировать так, чтобы Лилит не вылетела из моей квартиры, а может быть, и из моей жизни. Но в тот момент, когда я увидел сообщение от Селии, моя кровь вскипела.

Текст был выжжен в моем мозгу. В нем говорилось: «Вау. Эта шпионская камера имеет сверхвысокую четкость. Это алфавит ты пишешь у нее между ног?»

Должно быть, она спрятала камеру в то утро, когда вошла в мою квартиру и, должно быть, следила за каждой секундой того, что происходило между Лилит и мной. Я не мог поверить, что мне даже не пришло в голову осмотреть свою квартиру, чтобы узнать, сделала ли она что-нибудь после взлома.

Я был в бешенстве и припарковался возле дома Селии. Точнее, это был дом ее мужа-сенатора за городом. Было чуть больше трех утра, но это меня не остановило. Скоро я найду способ все исправить с Лилит, но прежде чем я смогу это сделать, я должен положить конец этому детскому, отвратительному дерьму, которое затеяла Селия.

Это был большой дом и какой-то безвкусный. Он словно кричал: «посмотри, я богаче тебя». Колонны в римском стиле и высокие арки украшали фасад, и я знал из своих предыдущих визитов, что интерьер был еще более показным. Я думаю, что там была даже обнаженная скульптура и херувимы внутри, как будто мне нужна была еще одна причина ненавидеть мою сводную сестру и ее мужа.

Я громко постучал в дверь. Ну, это было что-то среднее между стуком и надеждой, что я случайно ударил кулаком по дереву. Я подождал две секунды и снова постучал в дверь.

– Открой эту чертову дверь, – крикнул я. – Открой…

Дверь распахнулась, и появился муж Селии, Уолтер Норманди. Уолтер был лет на тридцать старше нас с Селией, с большим, как шар для боулинга, животом и седыми моржовыми усами. Волосы на макушке давно уже сошли, что довершало моржовый облик. На нем была пижама, которая плохо скрывала густые волосы на его теле, торчавшие из пижамы пучками, и по выражению его лица было ясно, что я его разбудил.

– Ты? – прорычал он.

– Да, я, идиот. Где твоя жена?

Уолтер выпятил грудь и попытался посмотреть на меня свысока, что не очень хорошо получилось, учитывая, что он был по крайней мере на фут ниже меня.

– Даю тебе минуту, чтобы вернуться в машину и убраться с моей территории.

Селия вышла из-за его спины и успокаивающе положила руку ему на плечо. Она была на несколько дюймов выше его, и когда она посмотрела вниз на своего упитанного мужа, я увидел, как ее губы скривились.

– Все в порядке. Почему бы тебе не вернуться в постель? Завтра у тебя важный день, и я хочу, чтобы мой большой пушистый медведь хорошо отдохнул, – ее тон был покровительственным, как будто она разговаривала с маленьким ребенком, но если Уолтер и заметил это, то не подал виду.

Он посмотрел на нее, и весь гнев, который он показывал мне минуту назад, растаял, превратившись в абсолютное обожание. Он вытянул губы для поцелуя. Селия наклонилась и поцеловала его в губы, не отрывая от меня взгляда.

Уолтер заковылял обратно в глубь дома, а Селия вышла наружу, закрыв за собой дверь. Отработанным плавным движением она вытерла губы тыльной стороной ладони, затем обтерла ее о шелковую ночную рубашку.

– Полагаю, ты здесь, чтобы угрожать из-за моего сообщения? – она наклонилась ближе к моему лицу и вдохнула через нос. – Мне кажется, я все еще чувствую на тебе запах ее киски. Ты действительно не терял времени даром, не так ли…

– Прекрати, – мой голос был почти рычанием. – Что бы это ни было за дерьмо. Что бы ты ни думала, из этого ничего не выйдет. Заканчивай. Если я даже предположу, что ты все еще вмешиваешься в мою жизнь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы тебя бросили в тюрьму или засудили за все, за чем ты стоишь. Я тебя погублю. Клянусь.

– Лиам, – проворковала она, закатив глаза. – Ты такой сексуальный, когда злишься. – Она потянулась, чтобы коснуться моей щеки, но я отпрянул от ее прикосновения. – Но на самом деле ты просто большой, тупой, великолепный кусок мяса. Если только ты не планировал какой-то... физический инцидент, ты бессилен. Я зарыла все концы. Каждая ниточка, за которую ты, вероятно, думаешь, что можешь потянуть, чтобы распутать меня, – это только тупик. Ты ничего не можешь сделать, Лиам. Кроме как уступить, конечно, но я знаю, что ты упрям, поэтому я готова ждать столько, сколько потребуется.

– Держись. От меня. Подальше. – Я был слишком зол, чтобы сказать что-то еще, выразить свои мысли или объяснить, как она ошибалась. Это в любом случае не имеет значения. Я почти хотел, чтобы она попыталась снова, чтобы дать мне оправдание. Думать, что я не на что ни способен, было худшей ошибкой, которую она могла бы совершить. Может быть, она думала, что я все это время пытался отомстить ей, но я просто переживал бурю. Я не хотел превращать эту ее нелепую фиксацию в полномасштабную войну, но сейчас? Теперь она втиснула свои грязные руки между мной и Лилит, и я был готов сделать все, чтобы остановить ее.

– И это все? – фыркнула она. – Никаких громких речей или пафосных угроз? Просто «держись от меня подальше»? – спросила она, заставляя свой голос понизиться, чтобы подражать моему. – Да, кстати. В следующий раз сними свои боксеры, прежде чем набросишься на нее. Я была так разочарована, что ты оставил их.

– А что случилось с тем, что ты сказала вчера утром? Это не из-за секса? Просто месть? – я с отвращением покачал головой.

Она вскинула брови и склонила голову набок.

– Упс. Неужели я солгала? Можешь надеть на меня наручники, если тебе от этого станет легче. – Селия вытянула руки и надула губы.

***

– Сколько, ты сказал, тюремный срок за убийство? – спросил я Прайса.

– Селия – сука, – сказал он, – но я не думаю, что смогу помочь тебе спланировать ее убийство. Это, наверное, слишком. Я почти уверен, что в Библии есть специальный пункт для людей, которые убивают своих братьев и сестер.

Мы сидели в моем офисе в центре города. Это было мое первое возвращение на работу за последние недели. Я все еще не полностью избавился от своей полузадачливой двойной жизни в качестве «Боба Смита», главным образом потому, что я даже не был близок к тому, чтобы отказаться от Лилит, и я точно не желал прямо сейчас возвращать свою старую жизнь. Кроме того, мне нужно было держать ухо востро на случай, если ей взбредет в голову пригласить какого-нибудь другого парня, чтобы заставить меня ревновать. Это абсолютно сработало бы, и я был бы не против сделать из себя осла, чтобы вмешаться и предотвратить что-то подобное.

– Ты хочешь сказать, что спрятать камеру в моей квартире и направить ее на мою кровать было не слишком?

Прайс наклонил голову и задумался.

– С одной стороны подглядывание, а с другой убийство. В глазах закона, я почти уверен, что что-то из этого осуждается строже.

– А как насчет гуманного убийства? – спросил я. – Ты все еще был бы против, если бы…

– Да. Будь это базука или ложка яда, я не собираюсь одобрять убийство моей сестры. Прости.

Я вздохнул.

– В любом случае, я бы слишком легко ее отпустил. Ей нужно еще долго сожалеть о том, что она меня разозлила. Годы и годы разочарований. Я хочу, чтобы она мариновалась в депрессии до тех пор, пока ты не почувствуешь запах, исходящий от нее, как только она войдет в комнату.

Прайс поднял брови и слегка усмехнулся.

– Она тебя здорово разозлила, да?

Я откинулся на спинку стула и уставился в окно.

– Немного. Да.

– Это из-за камеры или из-за того, что ее трюк испортил твои отношения с соседкой?

– А разве не может быть из-за того и другого?

– Я просто говорю. Обычно ты довольно покладистый парень, Лиам. Черт побери, когда она начала втягивать тебя в это дерьмо, ты решил вести себя хорошо и исчезнуть, пока ей не надоест. Видит Бог, ты мог бы нанести ответный удар еще месяц назад, когда все это началось. Так к чему же этот внезапный гнев, если не из-за девушки?

– Значит, это из-за девушки. Какая разница? Мне надоело разбираться с этим дерьмом Селии. Я действительно имел в виду то, что сказал ей. Если она попытается вмешаться еще раз, даже самым незначительным образом, я больше не буду сидеть сложа руки.

– Что ты имеешь в виду, говоря это? Сожжешь ее дом?

– Я преувеличил насчет убийства, Прайс. Я не сумасшедший. Я не хочу убивать ее, я просто хочу, чтобы она каждый день просыпалась и думала: «моя жизнь разрушена. Я по-королевски облажалась, когда решила перебежать дорогу Лиаму Хайтауеру. Я ошибка, и мир будет лучше без меня».

– Ого, да. Ты вовсе не сумасшедший.

Глава 9

Лилит

Я ушла на работу пораньше, что было совершенно не свойственно мне. У меня было предчувствие, что утром Лиам постучит в мою дверь и попытается уговорить меня простить его. Когда дело касалось его, я не могла доверять себе. Поэтому, как заядлый наркоман, я даже не дала себе возможности попасться в ловушку.

Я поставила будильник на пять утра, быстро собралась и к шести вышла из квартиры.

К счастью, это был странный рабочий день, и я смогла не думать о Лиаме большую часть утра. Брат-близнец Уильяма, Брюс, и его бабушка-свекровь тайно встретились со мной, чтобы обсудить планы дня рождения-сюрприза Уильяма.

Я сидела напротив Брюса в его аккуратном и опрятном угловом кабинете, в то время как бабушка Уильяма, она же «Грэмми», расхаживала по комнате и постоянно трогала все, поворачивала или сдвигала на несколько сантиметров в сторону. Каждый раз, когда она возилась с чем-то в кабинете Брюса, я видела озорные искорки в ее глазах. Она знала, что Брюс был клиническим педантом с ОКР (прим. Обсессивно-компульсивное расстройство (ОКР) – это заболевание, вызывающее навязчивые мысли, которое могут привести к компульсивным действиям), а Грэмми была без комплексов.

Брюсу пришлось прервать нашу маленькую встречу, чтобы ответить на звонок, но он явно нервничал из-за действий Грэмми.

– Как твоя темная маленькая жизнь? – спросила меня Грэмми. Она провела кончиками пальцев по жалюзи позади стола Брюса, отклонив несколько случайных секций в другую сторону от остальных.

– Просто жду следующего неутешительного поворота событий. А как насчет тебя, планируешь умереть в ближайшее время?

Она рассмеялась лающим смехом.

– В тот момент, когда ты начинаешь планировать умереть, ты перестаешь жить.

– Мило. Ты увидела это на «Холлмарк» (прим. кинокомпания и телевизионный канал, транслирующийся в США)?

– Печенье с предсказанием.

– Кстати, а где Хейли? – спросила я. – Разве не она должна планировать вечеринку по случаю дня рождения этого идиота?

– Я не пригласила ее потому, что она попыталась бы отговорить нас от чего-то крутого. Ты же понимаешь меня, чувиха?

– Фу, – сказала я, но не смогла удержаться от улыбки. – Это так отвратительно, когда ты пытаешься говорить «по-молодежному». Это такое клише для стариков. Ты ведь понимаешь это, правда? Ты заставляешь молодых людей чувствовать себя неловко, используя их слова.

– Ты еще слишком молода, чтобы знать, что я делаю, а что нет, нахалка. И это только клише, если я не осознаю, кто я есть, что делает меня мета (прим. абстрагированность, переход к чему-либо другому, перемену состояния, превращение). И нет, я не собираюсь объяснять тебе, что это значит.

Я вздохнула.

– Неважно, «мета» это или нет, это отвратительно. Ты должна просто использовать старые, доисторические слова, такие как «соплячка» и «хулиганье», вместо того, чтобы говорить как семилетний ребенок.

– А если я скажу тебе, что вчера вечером у меня было кое-что, и я все еще чувствую боль? Не могу сказать, потому ли это, что он хорошо поработал, или потому, что мне уже за семьдесят, но, черт возьми, мои мочалки сегодня чувствительные.

– Да. Это тоже отвратительно.

Она пожала плечами и взяла со стола Брюса пресс-папье. Мне показалось, что его глаза могут вылезти из орбит, когда она небрежно перекинула его из одной руки в другую, а затем поставила обратно, в нескольких дюймах от того места, где его взяла. – Есть причина, по которой все «трубы» продолжают работать до глубокой старости.

– Работают ли ваши «трубы» или нет, определенно относится к категории вещей, которые мне не нужно знать.

Грэмми рассмеялась.

– Тогда я не увижу ужаса на твоем лице. И где тогда веселье?

– Я не в ужасе. Это просто отвратительно представлять.

– А что, если я скажу тебе, что мы занимались задницей, ртом и киской, и все это происходило в таком порядке, что ты удивишься.

Я подняла брови и посмотрела на Брюса, который закончил разговор и смотрел на меня с тем же испуганным выражением.

– Тогда да, – тихо сказала я. – Это привело бы меня в ужас.

Она снова хихикнула.

– Наконец-то положил трубку, босс? Самое время. Знаешь, некоторым из нас недолго осталось жить на этой Земле.

– Я уверен, что ты проживешь еще много-много лет, – сказал Брюс. – Думаю, ты слишком упряма, чтобы умереть.

– Хорошо. По крайней мере, ты не полный идиот, как твой брат.

– Уильям эксцентричен, – вздохнул Брюс. – К сожалению, он не идиот. Если бы он был идиотом, я мог бы просто выписывать ему чек каждый месяц и держать его подальше от моей жизни и нашего бизнеса. К сожалению, мне действительно нужно то, что он делает для «Галлеона», поэтому мы все вынуждены терпеть его.

– Согласна не согласиться, – вмешалась я.

Брюс усмехнулся.

– В отличие от некоторых из вас, у меня действительно есть работа. Так не могли бы мы перейти к той части, где мы планируем этот день рождения?

– Мужчины-стриптизеры, – взмахнула руками Грэмми. – Вот. Мне не нужно ни ваш вклад, ни ваше мнение. Это просто будет. Мне нужны только твои деньги, – сказала она, указывая на Брюса. – И мне нужно, чтобы ты поработал с его женой и придумал хорошую легенду, чтобы он появился в нужное время и без подсказки. Бонусные очки, если ты придумаешь историю прикрытия, которая заставит его появиться в чем-то глупом. Я займусь костюмами для стриптизеров и всем остальным.

Я одобрительно кивнула.

– Мне нравится.

Брюс покачал головой.

– Если я соглашусь, значит ли это, что вы покинете мой кабинет и перестанете трогать мои вещи?

***

К тому времени, как я закончила работу, я очень устала. В то утро я проснулась почти на два часа раньше обычного. Я также уснула на несколько часов позже обычного прошлой ночью из-за сочетания воспоминаний о том, как удивительно было чувствовать Лиама между моих ног, и дальнейшей путаницы, пытаясь понять, что, черт возьми, заставило его так быстро щелкнуть переключателем.

Я остановилась перед дверью своего жилого комплекса и попыталась заглянуть в окно. Я не хотела с ним сталкиваться. У Лиама, по крайней мере, не было моего номера телефона, так что если я смогу приходить и уходить так, чтобы он меня не видел, то смогу избегать его.

– Думаю, все чисто, – раздался голос у меня за спиной.

Я подскочила от этого звука. На улицах Нью-Йорка неожиданные голоса через плечо могли быть предвестниками беды и могли напугать кого угодно. Когда я повернулась к говорившему лицом, я была готова выколоть ему глаза своими мизинцами, если придется. Я немного расслабилась, когда увидела, что это Лиам.

– Что ты делаешь, просто шатаешься рядом, пока я не приду? – спросила я.

Лиам слегка наклонил голову, признавая обвинение.

– Вроде того. Я сделал несколько перерывов. Съел хот-дог. Поговорил с бездомным о налогах. Скормил немного хлеба голубю. Но да, в значительной степени просто ждал здесь, пока ты не появишься.

Он был в костюме и галстуке, которые выглядели дорогими. Я не настолько хорошо разбиралась в одежде, чтобы сказать наверняка, но у меня было подозрение, что его одежда означала, что он выбросил образ Боба Смита из среднего класса, по крайней мере, в том, что касалось его гардероба. Я догадывалась, что он, вероятно, очень богат, но, увидев его в таком наряде, я удостоверилась, что это так.

В конце концов, я была права. Даже когда я видела, как он одевается, я практически чувствовала исходящий от него причудливый запах обитателя яхты.

– У меня есть важные дела. Через десять минут стартует марафон «Парень познает мир» (прим. о подростковых проблемах Кори Мэттьюса с друзьями, в семье и школе), так что…

– Ого, да, – сказал он. – Это звучит очень важно. Я мог бы взять пиццу, и мы могли бы посмотреть его вместе.

Я подняла палец к его лицу и покачала головой.

– Нет. Ты не можешь просто так вернуть мою благосклонность. Я сделала для тебя редкое исключение. Я была мила к тебе, и если…

– Позволь мне объяснить.

Я покачала головой и потянулась к двери, но он положил свою руку поверх моей и остановил меня.

– Лилит. Я не позволю этому глупому недопониманию, которое часто происходит в шоу и фильмах, здесь произойти. Я действительно могу объяснить, что произошло. Просто выслушай меня.

Я скрестила руки на груди.

– Глупому недопониманию?

Он пожал плечами.

– Ну, ты знаешь… Там, где есть простое объяснение, но вместо того, чтобы просто сказать его, персонаж продолжает говорить такие вещи, как: «Подожди, если ты просто позволишь мне объяснить» и «не уходи!». Вот только они повторяют десять вариантов этого, вместо того чтобы просто выплюнуть три слова, которые все исправят. Таким образом, половина фильма проходит с недоразумением, которое можно было бы исправить, если бы персонажи просто поговорили в течение пяти секунд.

– Так ты хочешь сказать, что у тебя есть три волшебных слова, которые могут все исправить?

Лиам поднял глаза, и я поняла, что он пытается сложить все, что собирался сказать, в три слова.

– Там быласкрыта камера.

– Быласкрыта? – перепросила я.

– Четыре слова было бы лучше. Но да. Там была скрыта камера.

– Подожди, – нахмурилась я. Его слова, наконец, дошли до меня. – Ты нас снимал? Я жду той части, где это волшебным образом исправит все, кроме той части, где я не чувствую никакой вины, когда убиваю тебя во сне.

– Помнишь сводную сестру, о которой я тебе рассказывал? Вчера утром она ворвалась в мою квартиру и произнесла какую-то нелепую, злобную речь. Я думал, что она просто драматизирует, но она, должно быть, спрятала камеры, прежде чем разбудить меня.

– Камеры? Во множественном числе? Ты хочешь сказать, что где-то в Интернете уже есть мое видео?

– Нет. Нет, определенно нет. Скорее всего, нет, – сказал он чуть менее уверенно. – Я обыскал квартиру и убрал их все. Но именно это меня и напугало. Сообщение было от нее, и она злорадствовала по поводу того, на что смотрит. Я был слишком зол, чтобы думать здраво, и, ну, вот…

– Ну, вот? И что мне с этим делать? Сказать тебе, что все хорошо? Ничего страшного, я все время снимаюсь голой на камеру?

Он опустил глаза.

– Я не позволю, чтобы подобное повторилось. Я не собираюсь оправдываться. Я знал, что Селия не в себе, но думал, что у нее есть свои пределы. Теперь я знаю, что их нет, и я собираюсь помешать ей снова вмешиваться в мою жизнь… в нашу жизнь.

Я изучала землю, пытаясь дать всему перевариться. Если не обращать внимания на то, что меня снимала какая-то психически больная родственница Лиама, или на то, что его сводная сестра установила скрытые камеры и наблюдала, как он собирается заняться сексом, я бы поняла, что Лиам не из тех, кто расстраивается. Я не была готова просто кивнуть головой и поверить, что он позаботится о своей сестре или о потенциальном видео, которое у нее было, где мне голой делают кунилингус.

– Я хочу поговорить с ней, – сказала я.

Лиам вздрогнул. Может быть, это был мой тон или что-то в моих глазах, но он посмотрел на меня так, как будто я только что сказала, что собираюсь посмотреть, сможет ли он на спор убить кого-нибудь. Да, я могла бы задаться вопросом, возможно ли это.

– Это плохая идея. Поверь мне. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы она больше не вмешивалась в нашу жизнь. До сих пор я старался затаиться и избегать ее. Больше нет. Она перешла все границы, и мне надоело играть по-хорошему. Я не знаю точно, что я могу сделать, чтобы отомстить ей, но если она не отступит, я что-нибудь придумаю.

Я вздохнула.

– Если твой план мести достаточно жесток, я позволю тебе справиться с ним. Но я думаю, что у меня есть столько же причин ненавидеть эту женщину, как и у тебя, так что не думай, что я не буду вмешиваться, если ты недостаточно хорошо будешь выполнять свою работу.

Часть серьезности с его лица, наконец, исчезла. Он ухмыльнулся.

– Напомни мне не злить тебя.

– У тебя есть машина времени?

Он усмехнулся.

– Справедливое замечание.

– Кроме того, я все еще не уверена, что простила тебя.

– Пицца сможет помочь?

– Немного. Но лучше, чтобы место с сырым краем попалось тебе. И десертную пиццу захвати. И мне нужны крабовые рангуны.

Он наморщил лоб.

– Ты уверена, что имела в виду все эти «и», может «или»?

– Я не заикалась. Кроме того, чтобы уговорить меня, тебе также нужно принести мне шоколадный молочный коктейль Оreo к этому всему.

Он задумчиво поджал губы, потом кивнул.

– Дай мне полчаса. Ты сможешь рассказать мне потом о том, что я пропустил из марафона. Кроме того, ты становишься горячей, когда становишься такой жесткой.

Я нахмурилась.

Он только кивнул и ухмыльнулся.

– Ага. Вот такой взгляд.

Я вошла в дом и, убедившись, что за мной никто не наблюдает, улыбнулась. Я могла бы злиться из-за видео и его сводной сестры сколько угодно. Ничто из этого не означало, что я не могла быть счастлива, что ни одна из вещей, которые я предполагала о Лиаме прошлой ночью, не была правдой. Поэтому я позволила счастью прийти. Возможно, я потратила большую часть своей жизни, пытаясь убедить всех, что у меня практически аллергия на счастье, но я начала думать, что это потому, что я думала, что никогда не найду его. В конце концов, вы не можете не найти то, что не ищете.

В глубине души я все еще боялась, что все закончится внезапно. Он окажется придурком, как только закончится медовый месяц знакомства. Любой мог притвориться милым на пару свиданий или на несколько часов. Ни одна из вредных привычек или склонностей, нарушивших игру, не проявляется так рано. Может быть, он был одним из тех придурков, которые носят носки в постели, например. Или, может быть, он не знал, как чистить зубы, не забрызгав зеркало крошечными пятнышками зубной пасты. Хуже того, он мог пить обезжиренное молоко.

Если отбросить причуды, я с трудом представляла себе будущее, в котором все между нами наладится. Он, наверное, заскучает и порвет со мной или даже изменит. Он поймет, что я слишком бедна, чтобы быть интересной для такого парня, как он. Или, может быть, он не сможет остановить свою психическую сводную сестру от разрушения наших отношений. Каким-то образом это ощущалось обреченным.

И все же, глупая я, все еще хотела попробовать.

Глава 10

Лиам

Мы отказались от идеи посмотреть марафон «Парень познает мир» примерно через десять минут после моего приезда. Я провел почти тридцать минут в состоянии благоговения, наблюдая за Лилит и ее, казалось бы, бездонным аппетитом. Она съела три куска пиццы, четыре сырные хлебные палочки, кусок десертной пиццы и три крабовых рангуна. Она также допила весь молочный коктейль.

– Я чувствую себя сейчас немного неполноценным. Я даже не думаю, что смогу угнаться за тобой, – я со вздохом отложил десертную пиццу. Женщина была вдвое меньше меня, но ела она намного больше меня.

– Это не соревнование, – сказала она. – Если только ты не уважающий себя мужчина, который, по крайней мере, не хочет быть объеденным мной.

Я рассмеялся.

– Видишь ли, когда ты так говоришь, это очень похоже на соревнование.

– Это нормально – проиграть, Лиам. Просто прими это.