Текст книги "Путь Пастуха (СИ)"

Автор книги: Павел Виноградов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

Мелодия флейты стала более быстрой, резкой, почти визгливой, удары задающего ритм гонга участились, голос тоже запел быстрее. Ускорились и движения танцовщиц, они становились всё более чувственными, почти похотливыми. Женщины бешено вращали бёдрами, а питоны переползали по их телам, обвиваясь вокруг то талии, то бёдер, раскачивая поднятыми головами и трепеща хвостом.

Всё чаще они проползали у женщин между ног, а те движениями изображали пылкую страсть. Бхулака вместе с молча смотревшими на действие зрителями тоже охватило всеобщее едва сдерживаемое возбуждение. Резкие звуки, запах блестящих разгорячённых женских тел, трепещущее пламя светильников и надо всем этим – потустороннее лицо Богини, как будто почти ожившей, жадно впитывающей предлагаемую жертву...

Впрочем, сегодня совершалась малая лишь церемония. Бхулак знал, что тут происходят гораздо более грандиозные и страшные праздники, когда сотни танцовщиц отдают Матери свою тёмную энергию. Тогда приносятся и кровавые жертвы, и не только свиньи, овцы и собаки – люди тоже, юноши и девушки, и дети, совсем маленькие мальчики и девочки... Обычно такие радения совершались на похоронах здешних владык, и Бхулак был рад, что сегодня не тот случай.

Слышал он и шёпотом передаваемые рассказы о более таинственных службах, совершавшихся без зрителей, где происходит настоящее проникновение змей в женщин, и в которых, наряду с питонами, принимают участие и ядовитые гады...

Танец завершался, мелодия вновь замедлилась, движения танцовщиц стали более плавными, наконец флейты и голос стихли, раздался последний удар гонга, и все замерли. Питоны соскользнули с влажных тел и уползли во тьму, а оттуда выступила величественная фигура в роскошных одеждах и тоже в маске – куда более великолепной, чем у танцовщиц, инкрустированной нефритом и золотом. В руках человек сжимал волнистый нефритовый посох, изображавший змею в квадратным лицом богини-улитки. Под маской богоподобного существа был скрыт Ханжо, недавно провозгласивший себя главным жрецом храма.

Девушки подходили к нему по очереди, а он прикасался драгоценным лицом Богини к их головам и лону, после чего танцовщица удалялась вглубь храма.

Бхулаку тоже надо было туда. Воспользовавшись тем, что внимание толпы было поглощено кульминацией действия, он скользнул во тьму – когда нужно, он умел становиться незаметным. Вслед за женщинами он зашёл в прилегающее к большому залу помещение, и пользуясь тем, что оно было ещё более темным, чем то, где происходило богослужение, скрылся в углу в тенях, внимательно наблюдая над снимающими маски утомлёнными танцовщицами. Хотя, в общем, лишь за одной – ещё во время танца его острый взгляд заметил то, что она скрывала на своём теле под густым слоем краски...

Девушки болтали и хихикали, смывая пот и краску водой из стоящих тут же больших кувшинов. По мере того, как нанесённые узоры сходили с их тел, у некоторых становились заметны татуировки – как и во всём остальном мире, тут любили разукрашивать свои тела во славу богов и духов, и просто на удачу в жизни. И – вот она!

Девушка была довольно высокой и гибкой, с узкими плечами и небольшими, торчащими вверх грудями, не слишком широкими, но округлыми бёдрами. Лицо её показалось Бхулаку печальным, во всяком случае, она молчала и как будто сторонилась своих товарок.

Но главное он уже увидел: на её животе была татуировка в виде креста с загнутыми концами – символ изливаемой на мир солнцем жизни и вечного возрождения. Бхулак видел такие во всех уголках мира. А когда она повернулась, на её спине открылся сложный узор из тех же крестов с вплетённым в него квадратным ликом Небесного бога. Подобные рисунки на телах люди Нюгуа не делали, зато их было очень много в городе Гуйфане, да и вообще во всех северных степях.

Приведя себя в порядок, танцовщицы одевались и одна за одной выходили в боковые двери. Бхулак заметил, что набедренная повязка той, за которой он следил, соткана из драгоценного шёлка. Простые люди такую ткань не носили...

Бесшумно переместившись под защитой теней и до сих пор никем не замеченный, Бхулак приблизился к тоже собирающейся уходить женщине вплотную, тронул её за плечо и тихо произнёс:

– Госпожа Ай...

Она вздрогнул, будто её ударили и едва сдержала крик.

– Не бойся, – по-прежнему вполголоса проговорил мужчина. – Я друг.

Она молчала, дрожа – было похоже, что паника захлестнула её с головой и лишала какой-либо возможности думать и говорить.

– Кроме меня, никто пока не знает, что ты здесь, – Бхулак старался, чтобы голос его звучал ровно и успокаивающе, словно разговаривал с кобылицей, которую хотел усмирить. – Но скоро Ханжо об этом узнает, надо торопиться.

– Откуда ты?.. – начала девушка, но замолкала, словно ей перехватило от страха горло.

Поняв, что она хотела спросить, Бхулак ответил – подробно и обстоятельно, насколько это было возможно в такой ситуации. Лучше было потерять несколько секунд, но дать девушке успокоиться.

– Я знал, что ты не уходила из города. И знал, что жива – Ханжо тебя до сих пор ищет. Дня два назад мне рассказали, что в храме новая танцовщица, о которой там не хотят рассказывать. Я пришёл сюда и заметил твои татуировки – я про них знал...

– Откуда? И кто ты?

– Я Нюлан. Меня прислал твой брат, чтобы спасти тебя.

Это была даже не совсем ложь – он и правда намеревался доставить госпожу Ай царю Гуйфана.

– Откуда ты знаешь танец змеи? – спросил он в свою очередь.

– Меня обучала мать обители. Она была моей наставницей с тех самых пор, как я приехала в Нюгуа. Она ненавидит Ханжо и думает, что он оскорбил Богиню, когда стал главой храма.

Бхулак понимающе кивнул.

– Теперь слушай, – продолжал он. – Ханжо всё равно скоро узнает, где ты – это вопрос дней. И тогда мать обители тебя не спасёт – если нужно, он убьёт её.

– Что же мне делать? – со слезами в голосе спросила она.

– Бежать, – твёрдо ответил он. – Я тебе помогу. Танцовщицы же могут выходить в город?

– Да, – кивнула она, – только я не хожу – боюсь, что узнают...

– Завтра придётся. Жди меня на закате у пирамиды. Оттуда мы пойдём в город.

– А дальше?

– Уйдём из него.

– Как?

– Через лаз под стеной.

Бхулак надеялся, что его Псы уже успели тайно выкопать его А дальше по плану у них значился удачный грабёж и стремительный отход.

В помещение зашла пожилая жрица, высматривавшая задержавшуюся танцовщицу. Бхулак почтительно поклонился святой матери, незаметно сжал руку Ай и удалился. Ничего подозрительного в его разговоре с девушкой не было – мужчины после танца змеи часто просили танцовщиц о встрече. Это не запрещалось – если, конечно, они пожертвуют на храм достойное количество бронзы и нефрита.

Сообщение № 849.007/44 надзирающе-координирующего искина код 0-777.13.666.12/99...

Из аналитической записки о миссии «Основание империи». Исполнитель – человеческий индивидуум Бхулак, местный представитель Нации.

Методика и инструментарий

Для решения этой проблемы мной было избрана стратегия прямого воздействия, заключающаяся в данном случае провоцировании импактного события (см. отчёт № 901.232/08 о миссии эмиссара «Патриарх). Согласно расчётам, наибольший эффект давало использование одной из долгопериодических комет, в нужный период приблизившейся к планете. К этому времени вследствие воздействия приливных сил и внутренних процессов от кометы отделилась часть, которая оказалась на расстояние действия моих силовых полей.

Произведя нужные расчёты, я захватил её и направил на столкновение с Землёй в районе юго-восточного побережья восточной части суперматерика.

Эффект

Эффективность избранной методики достигла уровня 97,6 процента. Столкновение вызвало масштабные пожары, извержения нескольких спящих вулканов и мощную волну с океана. Сочетание этих факторов стало причиной практически полного уничтожения цивилизации Мо, а также ещё нескольких культур, находившихся на высоком уровне развития, созданных народами другого генеза. Они располагались севернее и западнее от Мо, дальше от побережья. Если бы не импактное событие, в дальнейшем они бы подверглись экспансии Мо и стали ядром нежелательной империи.

Причём ущерб не ограничился кратковременными последствиями катастрофы. Волна и последующие наводнения уничтожили слой плодородной почвы в глубине материка, обильные осадки, возникшие после удара вследствие нарушения климатического баланса, усугубили ситуацию.

Ещё более серьёзные последствия имела наставшая после потопа засуха – она имела глобальный характер и произошла в силу планетарных циклических флуктуаций потеплений-похолоданий.

Таким образом возможность зарождения общерегиональной цивилизации и государства на юге оказалась нейтрализованной. Исчез и морской фактор – в дальнейшем цивилизация Срединной равнины будет по преимуществу сухопутной и не распространится на удалённые океанические острова.

При этом очаги культуры и социумы, возникшие на севере, пострадали от катаклизмов умеренно. Основными среди них стали две политии – Гуйфан на краю северо-западного плато и Нюгуа на северо-востоке. После падения Мо именно они занимали его место как триггера государственного строительства.

Это было неизбежно, поскольку именно в этих районах в то время начинался очередной процесс этногенеза, захвативший население обеих протогосударств. В него включались также бежавшие сюда из пострадавших районов представители различных культур, привносившие в местную собственные достижения.

Северо-восточный Китай, город Нюгуа. 2760 год до н.э.

...У грузно нависающей надо всем храмовым городком пирамиды было жутковато. Бхулак ожидал Ай, скрываясь среди стволов редкой сосновой рощицы и слушал заунывные песнопения жрецов на вершине ступенчатого рукотворного холма. Они просили Вечное небо ниспослать мир и процветание, но радости в их голосах не слышалось – лишь обречённая тоска. Наконец они завершили вечернюю молитву и гуськом спустились с пирамиды, а их место заняли мастера-медники, которые всю ночь будут священнодействовать, плавя в своих тиглях медь и олово, отливая из них бронзовые украшения и длинные широкие наконечники копий – оружие воинов Нюгауа, появившееся у них совсем недавно, но уже приобретшее грозную славу.

Наконец в сгустившихся сумерках мелькнула гибкая фигурка, закутанная с головой в покрывало. Она остановилась на краю рощи, растерянно оглядываясь

– Я здесь, – выступил из теней Бхулак. – Идём, госпожа.

Девушка молча повиновалась, но тут сам Бхулак удержал её.

– Молчи, – прошептал он и подтолкнул её в тень.

По пороге от поселка послышался тяжёлый топот. Вскоре из темноты выступила группа воинов из личной дружины правителя. Они шли молча и целеустремлённо, под светом луны тускло поблёскивали страшные листообразные наконечники копий, плетёные из веток щиты были закинут на спины. Всего воинов было десятка два, а направлялись они к храму.

– Они идут за тобой, – шепнул Бхулак девушке, когда дружинники миновали их укрытие. – Ханжо узнал, где ты. Надо торопиться.

Они быстро шли в сгущающихся сумерках, подгоняемые тревогой. Быстро достигнув поселения, стоящего в некотором отдалении от священной территории, двинулись вдоль землебитной городской стены к северу. На ходу Бхулак послал зов одному из своих сыновой – это была его правая рука в банде Псов, и он единственный, кто знал настоящую цель пребывания Бхулака в Нюгуа.

«Я слышу, отец», – отозвался тот.

«Начинай, Бори», – приказал Бхулак.

Сейчас Псы вырвутся из своих укрытий и примутся грабить богатые дома Нюгуа, забирая нефрит, бирюзу, драгоценную яшму, медные и бронзовые вещи. Многих из них убьют дружинники правителя и местные жители, которые тоже умеют владеть оружием. Но степные бандиты знали, что так и будет, когда пришли сюда вслед за своим предводителем. И они готовы были рискнуть жизнью за богатую добычу и славу среди свободных воинов.

А в наставшем хаосе Бхулак с женщиной намеревались ускользнуть. По крайней мере, таков был план...

В поселении уже раздавались крики, звуки ударов, во тьме метались огни. Бхулак и Ай добрались до уединённого уголка городской стены, где Псы каждую ночь с тех пор, как появились в Нюгуа, тайно рыли лаз. Пару дней назад они пробились на другую сторону. За выходом из подкопа лежала дорога в пустынные холмы и дальше – в безлюдную степь.

Эта часть города была засажена садами и в такое время здесь никто не бывал. Разыскав в темноте замаскированный срезанными ветками вход в лаз, Бхулак указал на него девушке. Та уже собиралась проскользнуть туда, как вдруг всё изменилось.

Раздался грохот и всё вокруг осветилось огнями. Из-за кустов выступали воины, прикрытые щитами, из-за которых торчали острия копий, а другие держали только что подожжённые факелы. В последнем ряду стояли юные прислужники с барабанами, обтянутыми доставленной с далёкого юга кожей крокодилов. Грозный барабанный бой призван был разгонять зловредных духов и даровать победу.

Перед Бхулаком со всей очевидностью открылась неприглядная истина: их ждали и сделать с этим было ничего невозможно. В одной его руке уже был бронзовый клевец, а в другой острый нож с обратным изгибом, обычное оружие воинов северной степи. Сейчас в городе Псы скрещивали такие же клинки с копьями воинов Нюгуа. Но Бхулак предельно ясно понимал, что в одиночку против нескольких десятков противников он ничего не сделает. Если только...

– Уходи! – крикнул он Ай, которая уже стояла на коленях перед лазом.

Девушка в панике скрылась там, а Бхулак остался в надежде хотя бы на несколько секунд задержать погоню. Но тут барабаны резко смолкли.

– Пусть бежит, – раздался из-за спин воинов насмешливый голос Ханжо. – Её будут ждать на том конце.

Правитель выступил вперёд. Теперь вместо роскошных одежд на нём была обычная кожаная воинская куртка. От дружинников он отличался только отсутствием оружия и пышным головным убором из пёстрых перьев.

– Нюлан, Нюлан, – продолжал говорить Ханжо, – неужели ты поверил, что такой глупый варвар, как ты, сможет обмануть меня? Я сразу понял, что твои псы пришли сюда грабить, а потом и то, что ты ищешь Ай – чтобы увести её в Гуйфан, конечно. Ну вот, ты её нашёл за меня, а теперь я женюсь на ней перед ликом Богини. А ты с псами останешься здесь. Мы принесём ваши бесполезные головы в жертву Великой!

Правитель развернулся к воинам и отдал приказ. Бхулаку оставалось одно, и он сделал это – воззвал к Поводырю:

«Замедли время!»

«Да, – ответила машина. – Но не убивай Ханжо. Он ещё нужен»

Бхулак вообще не собирался никого убивать. Едва взглянув на грозно наступающих на него, но мгновенно застывших воинов, он отвернулся от них и полез по тоннелю. Извиваясь наподобие червя в сыром лоне земли, он пытался придумать, что делать дальше. Ведь скоро ему станет плохо, очень плохо, и тогда девушка останется одна...

Она стояла за стеной перед выходом из лаза, растерянно глядя на трёх ожидавших её там дружинников, чьи лица расплывались в глумливых ухмылках. Бхулак, не обращая на них внимания, осторожно обнял Ай, приподнял и быстро зашагал со своей ношей в холмы.

Он загодя нашёл там хорошее укрытие – небольшую хорошо укрытую пещеру, где спрятал кое-какие нужные вещи и припасы. Теперь он занёс туда девушку и бережно опустил на ложе из соломы, укрыл шерстяным одеялом. Потом затеплил фитиль в глиняной плошке с маслом и сам устроился на другом ложе – время вот-вот должно было вернуться к обычному течению, он уже ощущал первые признаки надвигающегося помутнения.

Но оно пришло, как всегда, нежданно и жестоко – словно на него рухнули каменные своды пещеры. Он застонал и вытянулся, пытаясь облегчить страдание. Девушка с криком вскочила и стала ошеломлённого оглядываться. Увы, Ай не была его дочерью, так что ему придётся держаться, не сползая в беспамятство, пока он ей всё не объяснит.

– Госпожа, послушай меня, – с трудом произнёс он.

– Что это?! – в панике запричитала она. – Как мы попали сюда? Это колдовство?!

– Да, колдовство, – не стал он спорить. – Я спас тебя колдовством.

Как ни странно, это её немного успокоило, и она замолчала, глядя на Бхулака круглыми глазами.

– Сядь и послушай, – призвал он и она подчинилась. – Колдовство отняло у меня много сил. Сейчас я потеряю сознание.

Ускорение жизненных функций эмиссара, которое мог проделывать Поводырь, давало тому большие преимущества в опасных ситуациях, но человеческий организм Бхулака плохо выносил эту процедуру – каждый раз после этого он надолго терял сознание.

Ай снова испуганно вскрикнула.

– Нет, я не умру, – успокоил он. – Но буду болен. Долго – может, несколько дней... Мы здесь слишком близко от Нюгуа, поэтому ты должны будешь пойти одна.

Он проигнорировал её отрицающий жест и продолжал:

– В дне пути на запад отсюда есть двуглавый холм. Там меня должны ждать мои люди... Если кто-то из них сумел вырваться из города. Спроси Бори и расскажи, что случилось. Они доставят тебя к брату.

Он помолчал, собираясь с силами, потом продолжил:

– Если Бори там не будет... покажи им мой нож и вели моим именем доставить тебя в Гуйфан. Здесь найдёшь еду на дорогу, оружие, одежду – всё, что нужно.

Он обессиленно откинул голову – становилось всё хуже.

– А как же ты?! – беспомощно спросила она.

– Я не пропаду... – из последних сил заверил он. – Приду... позже...

Ай ещё говорила что-то, но он уже не слышал – мрак объял его.

Из небытия его вырвал навязчивый запах горящего можжевельника, а ещё чего-то съедобного. Как всегда, он начал мучительно и кропотливо собирать обрывки своей распавшейся личности. Прислушивался к пробивающимися до него звукам – потрескиванию хвороста в огне, чириканью птиц, шороху мышей в соломе... Наконец, когда более или менее вспомнил, что предшествовало его забытью, открыл глаза.

Ай сидела спиной к нему и подкидывала ветки в небольшой костёр. Ещё в пещере продолжала гореть масляная плошка. В стоящем на углях горшке булькало какое-то варево, распространяющее сытный запах. Слегка приподняв голову, он увидел за выходом из пещеры закатное небо.

– Ай... – тихо сказал он.

Она порывисто обернулась.

– Ты очнулся! – в её голосе звучали радость и облегчение.

– Сколько я был без чувств?

– Два дня... Заканчивается третий.

– Почему... почему ты не ушла, как я сказал?

Она опустила глаза.

– Я... боялась одна. И... не хотела оставлять тебя тут.

Выговаривать ей было бессмысленно – дело уже было сделано. Потому он лишь спросил:

– Всё спокойно?

– Вчера рядом ходили воины из города. Было страшно... Но пещеру они не заметили. Я до вечера тихо сидела, потом собрала хворост и развела костёр. Тебе было плохо, метался, стонал, говорил непонятное... Я думала...

Он всхлипнула.

– Я же сказал тебе, что не умру, – мягко произнёс он. – Так и должно было быть – заниматься колдовством тяжело и опасно. И... спасибо тебе, что осталась.

Она успокоилась и разулыбалась.

– Я сварила суп из того, что тут было, ты доложен поесть, – сказала она, протягивая ему лаковую чашку, пахло от которой очень аппетитно. Он и правда был страшно голоден – как и всегда, когда приходил в себя после колдовских упражнений Поводыря, потому мгновенно выхлебал суп из копчёной свинины, сушёных грибов и просяных зёрен. Протянул пустую чашку девушке, она наполнила её ещё раз, и еда исчезла в нём так же быстро.

Насытившись, Бхулак откинулся на ложе, тело радостно ощущало бурное возвращение прежней силы. Потом осторожно встал. Голова слегка кружилась, в коленях ещё ощущалась тянущая слабостью, но всё это должно было скоро пройти. Он вышел из пещеры, огляделся, а вернувшись, сказал:

– Вечереет. Придётся переночевать ещё тут. Но уйти надо до рассвета.

Ай опустила голову в знак согласия.

Бхулак вновь водрузил своё тело на ложе, девушка последовала его примеру. Он уже начал впадать в забытье – мысли стали невнятными и плавно перетекали в яркие образы сновидений. Но тут понял, что вне его сна происходит нечто. Вынырнув из грёз, он ощутил рядом с собой под одеялом тёплое тело. Ай забралась под его откинутую руку и прижималась к нему, её ладони пробрались под его одежду и гладили грудь.

Его мгновенно охватило страстное желание, он прижал двушку к себе и уже собирался взгромоздиться на неё, но та удержала его лёгким прикосновением, без слов дав понять, что ему следует лежать. Сбросив одеяло, она распахнула его халат и стала целовать обнажённое тело, начав с груди. По мере того, как её губы опускались всё ниже, Бхулак сжал зубы в сладострастном предчувствии. Наконец он ощутил, как они нежно, но крепко и плотно охватили его нефритовой жезл, напряжённый уже до последней степени. Когда же они стали энергично двигаться, мужчина, уже не в силах сдерживаться, издал громкий стон.

Он не знал, как долго продолжалась эта восхитительная пытка – время перестало иметь значение. Но всё-таки она кончилась. Ай оторвалась от него, приподнялась и сбросила одежду. Посмотрев угольно-чёрными раскосыми глазами на Бхулака, возбуждённого до безумия, вздыбленного, готового взорваться, словно чреватая бурной грозой туча, она довольно улыбнулась и, встав над ним на коленях, принялась устраиваться на нём – осторожно и плавно.

В свете фитиля и догорающих углей он любовался её блестящим худощавым телом, двигающимся по-змеиному быстро и гибко. Он с наслаждением вдыхал аромат её страсти, смешивающийся с запахом его собственного вожделения. Глядя на её подрагивающие груди, он вдруг понял, что они ему всегда напоминали – два не раскрывшихся розовых бутона. Подняв руки и взяв их, он ощутил, как по его ладоням ходят шершавые напряжённые соски. Знак вечной жизни чуть выше жёстких чёрных волос её лона как будто ожил, покатился по миру, втягивая его в свой круговорот, и Бхулак сам попал в это коловращение, слился с ним и стал им.

Он мог бы провести в таком положении вечность – его бы это вполне устроило. Но девушка, видимо, подустала, замедлила движения, а потом осторожно слезла с него. Ну что же, теперь бразды правления должны были перейти к нему, и это тоже доставляло ему великую радость. Он поднялся, перевернул женщину, приподнял её и вошёл сзади. Сделал он это так порывисто и неудержимо, что теперь в сладкой муке застонала она. Это ещё больше подстегнуло его, он ускорил движения, которые захватили и девушку, которая вторила им. Теперь ожили рисунки на её спине: огромные глаза Владыки сущего глядели на него в упор – так бездна разглядывает человека. Маленькие символы жизни катились, потоком обтекая вечный этот лик, а он в свою очередь видоизменялся – лицо мужа перетекало в лицо жены, Бог-зверь становился Великой Матерью, и опять, и опять...

– Засей меня!!

Бхулак не ведал, откуда в его безумие ворвался этот пронзительный крик, но повиновался, перестав сдерживаться, с громовым рёвом наполняя женщину доверху – так низвергается бурный пенящийся водопад...

– Засей! – уже слабо простонала она и обессиленно осела на ложе.

Он рухнул рядом с ней, обливаясь горячим потом, даже не пытаясь унять бешено колотящееся сердце.

Через какое-то время он понял, что она беззвучно плачет и слегка растерялся.

– Что с тобой? – хрипло спросил он.

Членораздельные слова давались ему с некоторым трудом.

– Я... я была наполнена, когда Ханжо убил моего господина. Когда я бежала к Матери, то... потеряла ребёнка.

Она расплакалась ещё больше, а он мог лишь крепко обнять её, стараясь без слов передать, как он сочувствует ей. И её слёзы иссякли.

– Ты засеял меня, я знаю, – сказала она тихо, но с убеждённой радостью. – Я наполнена опять.

Он не стал спорить.

– Мой сын будет великим воином и колдуном, – она повернулась к нему и счастливо улыбнулась. – И царём!

– Конечно, будет, – сказал он, целуя её в лоб.

А почему бы и нет...

На следующий день они встретились с Псами – теми из них, кто сумел вырваться из Нюгуа. Банда потеряла много воинов, но выжившие, среди которых был и Бори, отягощенные богатой добычей, пребывали в восторге от своего великого подвига.

Дальше был многодневный путь по лесам, горам и пустыням, пока они не добрались до великого города, обнесённого каменными стенами, в которые были вкраплены нефритовые амулеты для защиты от злых духов. Города Гуйфана, стоящего на костях обезглавленных девственниц, принесённых в жертву Вечному Небу и Подземной Матери. Города, тоже обладающего огромной пирамидой – пониже, чем Бхулак видел в далёкой Чёрной земле, но не менее величавой. С её вершины не взывали к Небесному Владыке, как в Нюгуа – там стоял дворец здешнего царя.

И в этот дворец торжественно, под визг флейт и грохот барабанов, возвели Ай, супругу подло убитого узурпатором правителя Нюгуа, женщину, носящую во чреве его законного наследника...

Сообщение № 849.007/44 надзирающе-координирующего искина код 0-777.13.666.12/99...

Из аналитической записки о миссии «Основание империи». Исполнитель – человеческий индивидуум Бхулак, местный представитель Нации.

Осложнения

Тем не менее развитие событий всё ещё имело тенденцию к развитию в неблагоприятную для целей Нации сторону. С вероятностью 89,5 процента движение к централизации должен был возглавить протогород Нюгуа – после военной победы над Гуйфаном. Вероятность этого ещё усилилась после переворота представителя местной элиты Ханжо, захватившего власть и физически уничтожившего правящую династию.

Деятельность Ханжо имела очень большое значение ещё и потому, что предпринятая им религиозная реформа способна была в дальнейшем скорректировать общеимперскую идеологию в сторону формирования культа верховного женского божества и, как следствие, развитие практик использования психотехнологий в целях изменение реальности (в представлениях людей на их нынешнем культурном уровне – сверхъестественные проявления).

Такая идеология, с одной стороны, более благоприятна для реализации моих задач в отношении человечества. С другой, став идеологией настолько мощного и развитого государственного образования, каким должна стать империя Срединной равнины, она потенциально распространится на всё человечество (вероятность такого исхода составляет 89,01 процента).

В дальнейшем это приведёт к противодействию человечества воспитанию в русле методик Нации, а в более отдалённой перспективе – к противопоставлению себя Нации и попыткам занять её место в галактике.

Для моей задачи более продуктивно поддерживать постоянное противоборство позитивных и негативных идеологий среди отраслей человечества, неизменно предоставляя преимущество последним.

Таким образом образуется парадокс нечёткой логики, диктующий необходимость доминирования политии Гуйфан – несмотря на то, что в этом обществе придерживаются традиционных позитивных взглядов на метафизику мироздания, выражающиеся в фигуре верховного мужского небесного божества, что для целей Нации неблагоприятно.

Миссия эмиссара

Исходя из вышеизложенного, мной была разработана очередная миссия эмиссара Бхулака – «Основание империи». Её основой стала вычисленная с вероятностью 98,8 процента точка бифуркации, когда будущее государство Срединной равнины должно было принять идеологические и культурные паттерны или Нюгуа, или Гуйфана.

Речь идёт об одной из жён убитого Ханжо правителя – самки, обозначенной звуками «ай». К моменту переворота она была оплодотворена. Плод – самец, который должен был стать правителем Нюгуа по обычаю генетической преемственности власти. Однако во время побега от сторонников Ханжо беременность Ай была самопроизвольно прервана.

Ханжо был намерен спариться с Ай и составить с ней устойчивую социальную пару в политических целях – поскольку она находилась в тесной генетической связи с правителем города Гууйфан (их родительницы были оплодотворены одним отцом – бывшим правителем города).

Поскольку доминирование Нюгуа, неизбежное в случае исполнения планов Ханжо, было признано мной неприемлемым, миссия эмиссара заключалась в выводе Ай из-под контроля Ханжо и доставка её в Гуйфан.

О другой части миссии Бхулак не был поставлен мною в известность. Мои расчёты, основанные на психологии данных представителей человеческого биовида, показали, что в случае, если Бхулак и Ай благополучно покинут Нюгуа, между ними возникнет психосексуальная связь, вследствие которой будет начато существование самца, который в свою очередь даст начало первой династии правителей объединённого государства Срединной равнины.

Возникшая вследствие рождения от Бхулака и Ай детёныша флуктуация разрешит состояние бифуркации данного исторического процесса в благоприятном для Нации направлении с вероятностью 98,8 процента.

Бхулак надолго задержался в Гуйфане, поступив со своими псами на службу к царю – брату Ай. Встречались они с ней теперь очень редко: Ай стала почти священной личностью – матерью будущего владыки Нюгуа, за смерть отца которого царь Гуйфана поклялся жестко отомстить узурпатору-еретику. А Бхулак, истинный отец ребёнка, который родился в своё время и получил имя Шокан, был всего лишь одним из многочисленных воинов этого города.

Но всё же они иногда виделись – в великой тайне, и Бхулак до сих пор бережно хранил сладостные воспоминания об этих встречах. Однако с течением времени их связь ослабевала и вовсе сошла на нет. Порой ему удавалось встретиться и со своим тайным сыном, а когда тот вошёл в нужный возраст, Бхулак инициировал его и они стали общаться напрямую. Он наставлял Шокана в вещах, которые понадобятся будущему царю.

Вскоре между двумя городами началась война, которую Гуйфан провозгласил священной – ведь проклятый демон Ханжо запятнал себя не только предательством и убийством, но и богохульством. Это по его вине Змей хаоса надругался над Великой Матерью и, слившись с ней, попытался свергнуть Небесного Владыку и подчинить себе весь мир.

Война была многолетней, тяжёлой, жестокой и кровопролитной, но закончилась падением Нюгуа и пленением совсем уже дряхлого Ханжо, которого казнили самым жестоким способом. Юный Шокан был провозглашён царём на церемонии в храме Богини-улитки, о чём возвестили жрецы с вершины пирамиды. Тогда Бхулак в последний раз видел Ай – величавую стареющую женщину, стоящую рядом с сыном. На Бхулака она не посмотрела, а вскоре скончалась от злой болезни.

Великая засуха продолжалась, пески неуклонно наступали на Гуйфан, и уже взрослый Шокан, получивший власть над обоими царствами, перевёл свою столицу сначала в Нюгуа, а когда и там жить стало худо, основал новую южнее, в долине Жёлтой реки. К тому времени земля там уже начала оправляться после потопа, а Шокан помогал ей, возводя дамбы и роя каналы. Поговаривали, что он пользуется при этом даже магией, но про него много чего говорили... Он стал родоначальником династии, которую назвал на языке людей Срединной равнины, которыми теперь правил – Ся. Но на самом деле это название когда-то подсказал ему настоящий отец: на языке степной отрасли его народа оно звучало как Харья – Великая Арья...