Текст книги "Следы остаются (Роман)"

Автор книги: Павел Вежинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)

– А еще лучше пойти вслед за Торомановым, – заметил Пешо. – Тогда можно и услышать кое-что, узнать что-нибудь…

План был хорошим, но внезапно дал осечку – оказалось, что ни у кого не было гнилых зубов.

– Не может быть! – рассердился Пешо. – Врете вы все!

Пришлось ему лично осмотреть зубы у всех. Уже у первого из осмотренных, Бебо Апостолова, оказался гнилой зуб.

– Позор! – сказал сердито Пешо. – Видно, как вы готовы к делу!

– Но дырочка же совсем маленькая, – сказал, покраснев, Бебо. – Это даже и не дырочка!

Когда они уже собрались уходить, Костя вдруг заметил ободранное колено Юлии и удивленно спросил:

– А это что! Уж не упала ли ты с трамвая?

Юлия смущенно рассказала о подвигах рыжего хулигана. Мальчики покраснели от возмущения, глаза их гневно засверкали.

– Это… это не человек! – заикнулся от злости Веселин. – Бить надо таких!

– Мы с ним рассчитаемся, не бойтесь! – мрачно отозвался Пешо. – Я из него котлету сделаю!

Вопреки протестам Юлии, тут же было принято решение жестоко наказать хулигана. Еще никто не знал как, но все чувствовали, что наказание будет беспощадным. Мальчики разошлись с гневом в сердцах, и этот гнев не пройдет до тех пор, пока они не отомстят.

ОТЕЦ УЛЫБАЕТСЯ

К вечеру вся компания отправилась в чужой квартал. С ними, конечно, была и Юлия, которая должна была показать хулигана. Подойдя к дому зубного врача, они увидели, что улица почти пустынна – только несколько малышей играло на тротуаре в классы. Ничего не поделаешь, надо было ждать. Прошел целый час, много мальчишек появлялось на улице, но хулиган не показывался. Прошел еще час, стало смеркаться. Первым в компании потерял терпение Бебо Апостолов:

– Так можем ждать и до утра, – вздохнул он. – Сейчас лучше уйти, а завтра придем опять.

– Нет, подождем, – упрямо сказал Пешо.

– Если хочешь знать, – снова подхватил Бебо, – совсем не хорошо драться!

Пешо недовольно посмотрел на него:

– Почему нехорошо?

– Потому что мы пионеры!.. Разве это хорошо, когда пионеры дерутся на улице? Всему есть свой порядок…

– А по-твоему, мы не должны драться, если враги нападут на Болгарию?

– Ну, это другое дело! – сказал с досадой Бебо.

– И это другое!

– Ты молчи, будем ждать! – вмешался Веселин, и спор быстро был решен.

Рыжий пришел откуда-то, когда уже совсем стемнело. Юлия сразу узнала его, но первой ее мыслью было скрыть это от своих друзей. Хотя утром она была очень сердита, сейчас ей никак не хотелось, чтобы они дрались, она просто не знала, как выпутаться из этой неприятной истории. К сожалению, рыжий так бросался в глаза, что мальчики, увидев его, мгновенно взбудоражились.

– Этот?

– Не знаю, кажется он! – сказала Юлия неохотно.

– Ты не можешь не знать! – ответил сурово Пешо. – Ты хочешь его скрыть.

– Ясно, что это он, – сказал хладнокровно Веселин и медленно поднялся с места.

– Оставьте его мне! – приказал Пешо. – Вы только смотрите, чтобы не удрал!

Вскоре рыжий оказался окруженным со всех сторон. Пешо вышел впереди, кивнув головой в сторону Юлии, враждебно спросил:

– Ты знаешь эту девочку?

Рыжий посмотрел на него краем глаза и сразу же понял в чем дело.

– И не видывал такой! – нахально ответил он.

– Неправда! – обиженно воскликнула Юлия.

Схватка длилась всего несколько мгновений. Хотя рыжий был высоким и крепким, Пешо несколькими ударами свалил его на землю и сел ему на грудь.

Хулиган хрипел, старался укусить Пешо, но тот ударил его еще несколько раз и рыжий внезапно затих. Его веснушчатое лицо выражало сейчас только страх и беспомощность.

– Признаешь себя побежденным? – спросил, тяжело дыша, Пешо.

– Признаю, – сразу с готовностью ответил хулиган.

Это разозлило мальчика:

– Ты еще будешь бить маленьких девочек?

– Не буду…

– Оставь эту гадину! – с отвращением сказал Веселин. – С ним и говорить невозможно!

Несколько ребят из этого квартала появилось на улице, но они смотрели со стороны, не проявляя никакого желания приблизиться. Хулиган был освобожден. Он медленно поднялся, потирая ушибленные места.

– Если еще хоть раз будешь задирать девочек, выбью все твои кривые зубы! – сказал Пешо все еще гневный.

Рыжий ничего не ответил. И тут случилось нечто совсем неожиданное. Пока мальчики собирались уходить, рыжий внезапно размахнулся и изо всей силы ударил Пешо в глаз. В следующее мгновение он стрелой полетел по улице и юркнул в какой-то подъезд. Мальчики побежали за ним, но было уже поздно.

– Смотри, какой подлец! – удивился Чарли.

К группе несмело подошли здешние ребята, до сих пор стоявшие в стороне. Один из них, с девичьей челкой и в очках, заговорил первым:

– Вы бы набили этого гада и за нас! Вся улица пищит от него!

– А почему вы его не налупите?

– Нам не разрешают драться! – грустно сказал очкастый.

– Ну раз вам не разрешают, так и получайте… – отозвался Чарли. – По крайней мере это вам не запрещено!

Через полчаса мальчики были в скверике. Костя и Монка доложили, что Тороманов выходил за мелкими покупками и после этого вернулся. Вообще ничего особенного или подозрительного не случилось. Веселин распределил посты на следующий день, и все быстро разошлись по домам, так как стало уже довольно поздно.

– Ты останься! – обратился Пешо к Бебо.

Мальчик удивленно посмотрел на него, но остался.

Веселин, услышав, что они быстро и невнятно зашушукались, тоже остался.

– Несколько дней назад Тороманов был у вас, – начал Пешо. – Ты знаешь об этом?

Бебо смущенно посмотрел на них.

– А вы откуда знаете?

– Мы все знаем! – резко сказал Пешо. – Отвечай, когда тебя спрашивают!

Бебо задумался, его тонкое лицо вытянулось.

Ты не понял, зачем он приходил?

– Он был у нас, но я тогда не обратил внимания…

– Не понял, – покачал кудрявой головой Бебо. – Я только слышал, как папа сказал маме: «Смотри, какой нахал!» И что-то еще сказал, но я не помню уже.

– Раз Тороманов приходил к твоему отцу, значит они знакомы, – сказал Пешо.

– Наверное, знакомы…

– Тогда на тебя возлагается важная задача – узнай у отца, что за человек Тороманов, кем он был когда-то и вообще все о нем. Ясно?

Очевидно, что ему не совсем было ясно.

– Как, прямо его спросить?

– Зачем же прямо? – усмехнулся Веселин. – Нет, лучше криво, окольным путем. Если спросишь его прямо, и он тебя прямо спросит, – почему тебя так интересует этот вопрос?

Вскоре мальчики разошлись. Когда Пешо вернулся домой, его родители ужинали. После пережитых волнений он здорово проголодался и тут же сел к столу. Все же, хотя и склонившись над тарелкой, он сразу почувствовал, что они перестали есть. Он поднял голову и посмотрел на отца – его строгое, серьезнее лицо выглядело сейчас немного озабоченным:

– Почему v тебя такой синяк под глазом? – спросил он удивленно и тревожно.

Пешо инстинктивно пощупал пострадавший глаз.

– Я не знал, что есть синяк! – сказал он смущенно.

– Ты, наверное, дрался?

Скрывать было уже бессмысленно, так или иначе наказания ему не миновать.

– Дрался! – ответил Пешо резко.

– И по каким причинам?

– Оставь ребенка, пусть ест, – попыталась ему помочь мать.

– А я уже спросил его, – ответил отец.

Пешо почувствовал, что от смущения он вспотел.

– Из-за Юлии, – ответил он почти грубо, чтобы скрыть смущение. – Один хулиган пнул ее, она упала и содрала себе колено.

– Как это пнул? – с сомнением спросил отец. – Так ни за что и пнул ее?

– Ни за что! – резко ответил Пешо. – Он просто хулиган!

– И ты его избил?

– Да, избил…

– И все это, о чем говоришь, правда?

– Конечно, правда, – обиженно ответил Пешо. – Я не буду тебе врать.

Отец облокотился на стол. Как – ни был смущен Пешо, он заметил, что умное, красивое лицо отца вдруг просветлело, в его взгляде появилось что-то среднее между смехом и нежностью:

– Молодец! – сказал он тихо и легко потрепал сына по тонкой шее. – Молодец! Теперь я понял, что ты кавалер! Не люблю людей, которые не могут быть кавалерами!

Пешо чуть не подавился от волнения, ничего не успел ответить и склонил голову над тарелкой.

– Ты сейчас ешь, а потом мама сделает тебе компресс, – добавил отец и, пряча улыбку, склонился над едой.

Этими словами была решена судьба Юлии в их компании. С этого дня уже никто не посмеет даже тронуть ее.

ОБЕСПОКАИВАЮЩИЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

Прошло еще три дня, в которые ничего особенного не произошло.

Все эти три дня мальчики усиленно следили за Торомановым. Человек в белом костюме редко выходил из дому, да и только с большой хозяйственной сумкой за покупками в ближайшие магазины. Всего один раз он зашел в маленький магазинчик, где его жена продавала гребни и дешевые бусы. Тороманов долго не засиделся там и не проявил никакого интереса к покупателям. Выйдя из магазинчика, он зашел в букинистический магазин, купил два романа, и не спеша, направился к дому.

Только на третий день стали назревать события.

Еще рано утром в сквер прибежал Бебо и сразу же послал за Пешо. Когда мальчики собрались, Бебо вытащил из кармана лист бумаги и таинственно стал читать.

– «Дорогой Савов…»

– Что это? – перебил его нетерпеливо Пешо. – Письмо?

– Подождите, увидите…

– Ты раньше скажи, что читаешь…

– Ясно, что письмо! – рассердился Бебо.

Так ему и не дали прочесть письмо, прежде чем он не расскажет его историю. А история была совсем обыкновенной. Проходя рано утром через кабинет отца, он увидел на его столе письмо и прочел его «невольно». Письмо было написано отцом к какому-то «Савову», директору рудников цветных металлов – «Юг». Содержание самого письма было следующим:

«Дорогой Савов!

Несколько дней тому назад ко мне пришел инженер Тороманов с просьбой ходатайствовать, чтобы ты взял его на работу. Конечно, я далек от этой мысли, но так как могут найтись другие доброжелатели, а у тебя как раз не хватает инженеров, я обязан тебя предупредить. По-моему, Тороманов отчаянный фашист и редкий двуличник. Перед Девятым сентября мы вместе с ним служили в военно-инженерных мастерских, где он был военным инженером в чине подполковника. Благодаря ему там была раскрыта тайная организация наших товарищей, которые готовились вынести партизанам оружие, один из них был осужден и расстрелян. После 9 сентября Тороманова арестовали на известное время, но доказать вину его не смогли и его освободили. Я, во всяком случае, глубоко убежден, что все, что говорю – истина. Не имею ничего против, если он найдет себе какую-нибудь работу, и его труд будет использован, но, по-моему, это не должно стать в твоем предприятии, которое является объектом важной государственной тайны. Сам факт, что он ищет работу у тебя, уже крайне сомнителен.

С дружеским приветом: К. Апостолов».

Когда Бебо кончил читать, мальчики поражено переглянулись.

– Ты смотри, какой подлец! – сказал с отвращением Костя. – Из-за него коммуниста расстреляли!

– Преступник!

– С такого кожу живьем нужно содрать, а не оставлять его покупать себе романчики!

– Ведь я же говорил, что тут что-то есть! – отозвался Веселин. – Пусть я лопну, если не откроем что-нибудь очень интересное.

– Нужно узнать, кто этот Савов! – заметил в конце Пешо. – И что это у него за предприятие?

Конечно, поручили снова Бебо любым способом собрать эти сведения, и мальчик сразу же согласился.

– Только осторожно! – предупредил его Пешо. – И никто не должен ничего заподозрить!

– Насчет этого можете быть совсем спокойны! – снисходительно улыбнулся Бебо. – Я знаю свое дело!

– Мы не очень-то спокойны, – отозвался Веселин. – А если отец твой внезапно вернется за письмом? Что ты ему скажешь?

– Ничего ему не скажу.

– Как так ничего? – нахмурился Пешо.

– А так… Он меня и не спросит.

– Ты просто дурак! Как он может не спросить, если письма нет на столе?

– В том то и дело, что ты дурак! – пренебрежительно ответил Бебо, едва заметно подмигивая другим. – Письмо лежит на столе… Я только переписал его!

Ответ настолько пришелся к месту, что Пешо, хотя и был обижен, улыбнулся, как и все, и с уважением посмотрел на нового члена группы. Вот черти, как будто бы новички, а всегда догадываются, что нужно сделать!

К обеду мальчики разошлись, и Чарли первым поспешил домой. Совесть у него не была совсем чиста. Утром он выскользнул из дома, ничего не сказав матери, а это случалось очень редко. Мать его была вдовой и уже десять лет сама содержала маленькую двучленную семью – она шила платья и белье тем женщинам из квартала, у которых не хватало денег, чтобы ходить к известным и дорогим портнихам. Во время каникул и в свободное время Чарли помогал своей матери по дому и ходил за покупками. Только в это утро он вышел, не сказав ничего и ничем не помог, потому что боялся опоздать на свой пост в скверике.

Поднявшись на второй этаж, Чарли немного робко и виновато нажал кнопку звонка. Это он делал всегда, чтобы предупредить клиенток матери о приходе постороннего человека. На этот раз никто ему не отворил, и после короткого колебания, Чарли открыл своим ключом и вошел. В прихожей он услышал два женских голоса – один высокий, хриплый и немного нервный – голос незнакомой женщины, другой – голос матери, тихий и миролюбивый.

– Кто там? – спросил изнутри тихий и миролюбивый голос.

– Я, я! – ответил Чарли и вошел в комнату. Там, как обычно в рабочее время, было неприбрано, на полу валялись нитки, куски материи, бумажные выкройки и катушки. Перед стенным зеркалом стояла прямая высокая элегантная женщина с крашеными светлыми волосами, а его мать с сантиметром в руках снимала с нее мерки. Чарли остановился у дверей и виновато стал ждать.

– А, это ты? – сказала портниха, и Чарли не почувствовал в ее голосе ни огорчения, ни гнева. – Как раз вовремя, иди помой посуду!

Чарли поморщился. Как все сироты, он преданно и нежно любил свою мать, с радостью помогал ей в домашней работе, но всегда сердился, когда ему напоминали об этом при посторонних. В конце концов он мальчик, и не совсем приятно, если люди будут знать, что он моет тарелки, как какая-нибудь старушка.

– Хорошо! – ответил он коротко и хотел выйти.

В это мгновение он случайно взглянул в зеркало и так и прилип к своему месту: он увидел худощавое старательно накрашенное, капризное лицо мадам Торомановой. Вот так случай – говорят о волке, а он в овчарне! Поборов свое удивление, Чарли вышел из комнатки, не забыв, однако, оставить дверь приоткрытой. Его снедало любопытство, ему казалось, что любое, случайное слово Торомановой может подсказать ему что-нибудь интересное и навести на верный след.

Войдя в кухню, Чарли быстро окунул тарелки в горячую воду, снял ботинки и тихонько, на цыпочках, прошел в маленький полутемный коридорчик. Из комнаты совсем ясно доносились два женских голоса, и он, затаив дыхание, стал слушать. Сейчас это не казалось ему ни подлым, ни невоспитанным, большая цель, которую себе поставили мальчики, оправдывала все.

– Ваши ситчики, госпожа Тороманова, скромненькие, – тихо говорила портниха. – Но у меня есть несколько новых элегантных фасончиков, которые просто красавицей вас сделают.

– Мне это не нужно! – как-то резко ответила Тороманова. – Вы не понимаете меня! Мне совсем не нужны красивые и модные платья… Я хочу просто два обычных и скромных домашних платья. И никакой бросающейся в глаза элегантности! Это вы обязательна должны запомнить…

– Жаль! – сказала портниха. – К вашей фигуре чудесно пошел бы вот этот фасончик! Видите, как он прекрасно подчеркивает талию, декольте не глубокое, но зато широкое и открывает плечи!

– Нет, нет! – почти встревоженно воскликнула Тороманова. – Никаких декольте. Ни в коем случае!

– Странно, госпожа Тороманова, вы ведь прекрасно сохранились, вам оно очень пойдет!

Комплимент, кажется, польстил клиентке, потому что она добавила более мягко:

– Да, да, верно, но вы сами видите, какие теперь времена! Из-за одного декольте вас произведут в буржуйки! Лучше уж одеваться скромно!

Наступило краткое молчание.

– Вы не совсем правы, – ответила портниха, и в ее голосе мелькнуло едва уловимое недовольство. – Люди одеваются довольно свободно, носят все, что хотят…

– И так, я хочу скромные платья! – как-то высокомерно бросила Тороманова. – Для меня это лучше…

– А из парусины?

– Из нее сделайте туристическую юбку… Знаете, обыкновенную юбку, которая застегивается спереди на пуговицах. Вот и все.

– Немало работы! – озабоченно сказала портниха. – Я не смогу сделать этого за неделю.

– Как это не сможете! – нетерпеливо перебила ее Тороманова. – Да разве это работа – два простеньких платья и еще проще юбка… Мне кажется, что и пяти дней много… Вы должны непременно успеть! (Она властно сделала ударение на слове «непременно»). Это для меня самое важное!

Наступило краткое молчание.

– Нет, это невозможно, – беспокойно сказала портниха. – У меня есть другие заказы, полученные раньше ваших, которые я должна выполнить…

– Другие заказы вы отложите на несколько дней…

– Нельзя, госпожа Тороманова, – ответила со вздохом портниха. – До сих пор в сроках я не обманула ни одной заказчицы, это не в моем характере…

– Если так, будете работать дополнительно… Один-два вечера посидите подольше и все же закончите… За дополнительную работу я вам хорошо заплачу, просто вдвойне… Платья мне нужны не позже, чем через неделю…

– Вы куда-нибудь едете?

– Да, еду! – неохотно ответила Тороманова. – Платья должны быть готовы!

Чарли не успел услышать, что ответила его мать. В комнате задвигались, послышались легкие шаги, и он мгновенно юркнул в кухню. Мытье тарелок заняло не больше десяти минут. Когда он уже кончил, вошла мать. Чарли посмотрел на ее худенькое, утомленное лицо и небрежно спросил:

– Эта ушла?

– Ушла, – ответила мать и ручкой деревянной ложки сняла с кастрюли крышку. Комната сразу же наполнилась густым приятным запахом жаркого.

– Эта жена Тороманова? – так же небрежно спросил Чарли.

Мать села на деревянную скамейку и опустила на колени свои худенькие, усталые руки.

– Она.

– Я никогда ее не видел у тебя…

– Первый раз приходит, – ответила задумчиво мать и добавила как будто про себя. – Как изменились времена! Чтоб Тороманова пришла ко мне несколько лет тому назад – куда там! Она бы пошла к мадам Дуранти! Я ее видела там много раз, когда работала у нее. – Она немного помолчала. Глаза ее были широко открыты, задумчивы. Потом она со вздохом прибавила: – Боже мой, как она нами вертела! И какая скупая была!

– Скупая? – посмотрел на нее удивленно Чарли.

Внезапно в голове матери промелькнула та же мысль, что и у Чарли.

– Просто не поверишь! – простодушно воскликнула она. – Когда у нее была уйма денег, торговалась из-за каждого лева, а теперь за ситчиковые платья предлагает вдвойне!

Когда немного позже они сели обедать, Чарли попробовал возобновить разговор, но, доняв, что не узнает ничего нового, замолчал и тревожно задумался. Почему Тороманова так торопится с платьями? Не собираются ли они куда-то бежать? Эта мысль так встревожила его, что он быстро наелся, пробормотал неясно, что у него дела, и вышел.

День был чудесный. Солнце грело ярко, но все же не. было жарко, потому что время от времени с гор дул свежий, прохладный ветерок. Он пошел к Пешо, но вдруг вспомнил, что тот сейчас должен быть в садике, так как сегодня его очередь стоять на посту. В садике тоже было тихо. Два-три старика дремали под негустой тенью каштанов. Дальше небольшая группа деревенской молодежи, наверное из какого-нибудь самодеятельного коллектива, тихонько пела протяжную песню. Но Пешо там не было. «Может быть, он пошел по следам Тороманова, – подумал Чарли недовольно. – Теряем время в бессмысленной слежке, а он разносит перед нашими глазами полные сумки, и не успеешь оглянуться – исчезнет!»

Он сердито сунул руки в карманы, подумал немного, потом решительно направился к Веселину. Чарли всегда ходил туда с удовольствием. Не только потому, что у них было приятно, прохладно и чисто, но и потому, что мать Веселина была такой приветливой и веселой, что все дети ее любили. Она была тонкой, выглядела очень молоденькой, и в характере ее было что-то мальчишеское, что нравилось ребятам.

И на этот раз она весело встретила его, еще у двери взъерошила ему волосы и притворно сердито пообещала:

– Сейчас я тебя исповедую, жучок!

– Веселин дома? – попытался увильнуть Чарли.

– Сначала скажи мне, сколько мороженого съели вы вчера, а тогда тебя пущу к нему.

– Только по два…

– Тебе это кажется мало? Веселин болен… Ну, иди к нему! – сказала она и подтолкнула его в другую комнату.

Веселин действительно лежал. В комнате было прохладно. Сквозь спущенные ситцевые занавески цедился мягкий свет. У головы Веселина в фиолетовом глиняном кувшинчике были заботливо поставлены в воду несколько желтых цветов. Вся комната дышала свежестью и чистотой.

Чарли внимательно закрыл за собой дверь и подошел.

– Ты влип, что ли?

– Гм… – неопределенно промычал Веселин.

– Кажется, многовато тебе пришлось – четыре мороженых!.. Желудок болит?

Веселин поднялся на локти и по секрету прошептал:

– Ничего со мной не случилось. Я притворяюсь.

– Нашел ты время вылеживаться, когда… – начал Чарли с недоумением, но не мог окончить, потому что Веселин быстро заговорил:

– Подожди, дай я тебе объясню… Завтра нужно было ехать в пионерлагерь, но я не хочу именно сейчас… Уговорю отца, чтобы он попросил перевести меня в другую смену. Только бы мне поверили, что больной…

Чарли посмотрел сочувственно на приятеля:

– Не завидую тебе, – покачал он головой. – Это настоящее несчастье – валяться до завтра в кровати!

– Ну-у, знаешь, это не так страшно… – здесь Веселин скромно остановился. – Я что-то… изобретаю…

– Серьезно! – воскликнул Чарли. Он был одним из рьяных почитателей Веселиновских талантов и приготовился слушать с интересом.

– Очень интересное изобретение! – загорелся Веселин. – Представь себе, выпьешь жидкость и гоп – исчезаешь, становишься просто невидимым, как воздух… Враги тебя не видят, а ты спокойно следишь за ними и даже входишь в их самые тайные убежища…

Краешком глаза Веселин посмотрел на своего товарища. Чарли не выглядел таким пораженным, как он ожидал, только лицо его приняло напряженный и задумчивый вид. Это, конечно, не было удивительным – вряд ли на свете есть мальчишка, который бы не мечтал стать невидимкой…

– Значит жидкость? – любопытно спросил Чарли.

– Да, жидкость…

Чарли подозрительно посмотрел на друга.

– Держу пари, что эта жидкость страшно… горькая!

– Горькая? – смутился Веселин. – Видишь ли, я об этом не думал… Ну, а кто тебе мешает подсластить ее по вкусу…

– Ты прав, изобретение интересное! – сказал Чарли, углубившись в свое собственное воображение, лихорадочно работавшее в этот момент.

– Страшно интересно! – оживился опять Веселин. – Я придумал и еще кое-что. Едешь, например, в Америку и там сразу открываешь, где находятся секретные склады атомных бомб… Ты не представляешь себе, как их там охраняют… Да… Но ведь ты же невидимка!.. Пока часовые ходят вокруг с автоматами, ты спокойно работаешь внутри. Вывинчиваешь у каждой атомной бомбы самый важный механизм, высыпаешь уран, выливаешь тяжелую воду… Потом вместо урана насыпаешь самый обыкновенный мусор, а вместо тяжелой воды – самую обыкновенную из-под крана… Американцы, конечно, не знают, что случилось, задаются… А когда придет время бросать свои атомные бомбы, они вдруг начнут плюхать, как хлопушки – ха, ха, ха!

– Хорошо! – сказал Чарли. – Эх, если бы это было так, мы бы не бегали за Торомановым, как собачки, сразу бы узнали откуда ключ.

– Все бы поняли! – добавил грустно Веселин.

Тут Чарли вдруг вспомнил, зачем он пришел и взволнованно шлепнул себя по лбу:

– Эх, здорово мы отвлеклись! Я как раз из-за Тороманова пришел! Кажется Тороманов собирается бежать.

– Бежать? – удивленно посмотрел на него Веселин. – Как это бежать!

Чарли подробно рассказал обо всем, что слышал и узнал дома.

Таинственная жидкость сразу же была забыта, оба мальчика ушли с головой в не менее интересные тайны приключения, которое вот уже столько дней всецело поглотило их мысли.

– Да, интересная история, – сказал задумчиво Веселин. – Почему Тороманова так торопится с платьями? Это мы должны непременно узнать!

– А мне кажется, что в этом есть что-то еще интереснее, – перебил его Чарли. – Почему это Тороманова шьет себе такие простенькие платья? Из-за скромности? Ну, нет! Она и сейчас одевается, как бывшая буржуйка – и глазом не моргнет! Ладно, может быть, им денег не хватает? И это не то. Она покупает дешевые и простые ситцы, а за шитье предлагает двойную цену! Тогда в чем же дело?

– Ты что-то придумал! – подозрительно посмотрел на него Веселин.

– Что-то мелькает у меня в голове, да не знаю так ли это! – признался Чарли. – Мне кажется, что Тороманова просто-напросто хочет замаскироваться. Она хочет притвориться обыкновенной женщиной из народа, скажем, как моя мама…

– Что-то мне не верится, – недоверчиво пробормотал Веселин. – Предположим, что она изменит платья, а лицо? Еще за километр можно понять, что она за птица, с этими крашеными волосами и выщипанными бровями.

– Ты не прав, – живо запротестовал Чарли. – Ну совсем не прав! Волосы можно перекрасить, с бровей смыть краску… Вообще если она помоется здорово с мылом, даже ты не узнаешь ее, если встретишь на улице.

Веселин задумался.

– А зачем по-твоему ей нужно притворяться простой женщиной?

– Откуда я знаю, зачем? – пожал плечами Чарли. – Представь себе, что она хочет бежать со своим мужем за границу. Такую пеструю и размалеванную, как сейчас, арестуют в первом же пограничном селе…

– Да-а! – внутренне уступил Веселин. – Скажу тебе по правде, дело начинает запутываться!

– Потому я сразу же пришел к тебе! – сказал со вздохом Чарли. – Может получится так, что они выскользнут из наших рук.

– Может! – мрачно согласился Веселин.

– Тогда получится как в поговорке: хотели брови подрисовать, а глаза выкололи. Если Тороманов убежит, мы будем виноваты. Он может выскользнуть из наших рук, но от милиции – никогда!

Мальчики тревожно замолчали.

– Значит, нужно заявить в милицию, – проговорил наконец сокрушенно Веселин.

– Это самое разумное! – так же сокрушенно ответил Чарли.

Светлая солнечная комнатка словно померкла. В последние дни, пока они выслеживали Тороманова, пока старались разгадать его странные поступки, пока на расстоянии вели с ним борьбу, неумолимую и невидимую простым взглядом, их жизнь стала интересной, полной и разнообразной, как никогда. Впервые мальчики столкнулись с настоящей серьезной жизнью, впервые взяли на свою ответственность что-то важное, что могли делать только взрослые люди, и это давало им особое самочувствие, особую гордость. Сколько радости было бы, если они смогли бы довести дело до конца! Настоящая мужская радость! А теперь, нужно все передать в руки милиции и бесшумно отойти в сторону…

– Все же, нужно сказать Пешо! – проговорил наконец Веселин.

– Конечно нужно! – кивнул Чарли.

Эта мысль внезапно оживила их. Не давая себе отчета, не сознавая этого, они затаили скрытую надежду, что Пешо не согласится с их предложением. Не давая себе отчета, они все же ясно чувствовали, что Пешо сильнее их характером, что он способен взять на себя ответственность, которая была им не под силу.

– Знаешь что, – первым предложил Веселин. – Иди в сквер и подожди Пешо! Потом оба приходите сюда, и все вместе решим, что делать.

Чарли ушел с повышенным настроением. Пешо там не было. Но долго ждать его не пришлось. Через полчаса на улице показался Тороманов в своем обычном белом костюме, с обычной хозяйственной сумкой в руках. Он шел медленно, немного расхлябанно, не глядя по сторонам. В пятидесяти шагах от него, так же медленно и с виду небрежно шли Пешо и Бебо.

Наконец они все собрались в сквере. Осторожно, под предлогом, что Веселин болен и хочет видеть Пешо, Чарли увел его, на посту остался только Бебо. По дороге Пешо небрежно рассказал, что во время прогулки с Торомановым ничего особенного не произошло. Тороманов с полчаса посидел у своей жены, потом вышел, купил десять коробок папирос, зашел в мастерскую туристических принадлежностей, ничего не взял оттуда и после этого вернулся домой.

– Что-то в последние дни дело не идет! – угрюмо заключил он. – С одной стороны приближаемся к самому важному, с другой – ничего нельзя понять!

– Верно! – сказал задумчиво Чарли. – Вот придем к Веселину, многое тебе станет ясно.

Пешо посмотрел краешком глаза на Чарли, но не спросил ничего. Более, чем какой-нибудь другой мальчишка, он умел быть сдержанным, когда это требовалось и никогда не терял достоинства от излишнего любопытства. У Веселина ребята подробно рассказали ему о последних событиях и о выводе, к которому пришли. Пешо молча слушал их и только время от времени прерывал каким-нибудь коротким вопросом.

– Нужно решить, что делать! – закончил Веселин, немного задетый невозмутимым поведением своего друга. – Это не может оставаться так.

Пешо не ответил. Напрасно Веселин думал, что он спокойно и даже немного холодно выслушал их запутанный рассказ и еще более запутанные предположения о том, что должно произойти. Пока мальчики говорили, лицо Пешо становилось все более непроницаемым, но под этой внешней маской скрывалась целая буря чувств. Неужели приходит конец их большому приключению? Неужели завтра придется все передать в чужие руки? От одной мысли об этом, кровь застывала в его жилах, но ему было ясно, что ребята правы. Дело начало превышать их силы – нет, не силы, а их возможность контролировать, и с этого момента любая неосторожность может привести к крайне плохим последствиям. Отказаться? Пойти и все передать милиции? Пешо сильно закусил губу. Того, что они сделали до сих пор, было совсем немало, это было даже самым существенным! Именно они открыли преступника, они нашли его гнезда, они разгадали его намерения. Могли ли бы они сделать что-то больше? Бесспорно могли. Прежде всего, что это за таинственная дверь, которая открывается брошенным ключом Тороманова? Если бы хоть это открыли, тогда пусть милиция кончает.

– Ты слышал, что я сказал? – недовольно спросил Веселин.

Пешо поднял голову.

– Прекрасно слышал! – немного сухо ответил он.

– Ну, и что ты думаешь?

Пешо перевел свои темные глаза на Чарли.

– Когда Тороманова возьмет свои новые платья от твоей матери? – спросил он сдержанно.

– В следующую среду.

– Так, значит, через шесть дней! Тогда зачем эта паника? Еще никто к нашему горлу нож не приставил!

– Это не совсем так!

– Именно так! Есть две возможности: или то, что вы говорите – правда, или это выдумка. Если это правда, Торомановы ничего не предпримут, пока платья не будут готовы или, по крайней мере, пока Тороманова не возьмет их. Верно?

– Верно! – сказал Веселин.

– А если то, что вы говорите, окажется всего-навсего пустым предположением, тогда незачем паниковать и менять свои старые решения. Я предлагаю следующее: в тот день, когда Тороманова возьмет платья, мы пойдем в милицию и все расскажем… Хорошо?