Текст книги "Вселенные: ступени бесконечностей (СИ)"

Автор книги: Павел (Песах) Амнуэль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 14
Инфинитная математика

Отмечу еще одну идею, которая неявно и, скорее, на подсознательном уровне, чем осознанно, также легла в основу современной метанауки многомирий. Я имею в виду работы Черского и Данна (Chersky & Dunn, 2041) принципах последовательного и параллельного мышления. Эти работы, считающиеся психологическими и лишь весьма опосредованно связанными с физикой, тем не менее, были, на мой взгляд, также рассмотрены и приняты во внимание как Дорштейном, так впоследствии и Волковым.

Психологи не станут отрицать, что идеи параллельного мышления пришли в современную психологическую науку из физики. К сожалению, сами физики к этим работам не отнеслись с той серьезностью, какую эти исследования заслуживали. Это тем более странно, что физики достаточно серьезно отнеслись в начале ХХI века к работам Барбура (Barbour, 1999), в которых отрицалось понятие времени, а мироздание представлялось набором одновременно существующих «кадров» – застывших (за неимением времени) мгновений настоящего. Время же возникает в сознании наблюдателя, выбирающего кадры из множества вариантов. Возможно, если бы исследования Барбура были продолжены, не возникло бы такой лакуны в цепи рассуждений, тогда и к работам Черского и Марвелла отношение оказалось бы иным. Когда Данн (Dunn, 2038) опубликовал свои исследования о последовательном и параллельном типах мышления, работы Барбура были, во-первых, основательно забыты, а во-вторых, вообще никогда не изучались психологами.

Ситуация эта описана в апокрифе «Обратной дороги нет» (Амнуэль, 2055):

«– Да, – вспомнила Кэрри. – Прости, я еще не совсем вышла из состояния… Понимаешь, идеальный мозг мыслит не последовательно, а параллельно. Он воспринимает мироздание таким, каково оно на самом деле – почти бесконечное собрание одновременно существующих реальностей.

– Барбур, – пробормотал Дэниел. – Вселенная Барбура, понимаю.

– Не совсем. Вселенная Барбура подобна последовательно-параллельному соединению в электрической цепи. Человек разумно выбирает один кадр за другим, последовательно перемещается между ними и создает для себя то, что называется временем. Мозг в этом случае все равно мыслит последовательно. На самом деле иногда – и далеко не у всех! – мозг переключается на параллельное мышление, и тогда время для человека исчезает. Он видит, чувствует, понимает все сразу. Вряд ли бесконечное число кадров, для этого и мозг должен быть не человеческим.

– Бог, – подсказал Дэниел.

– Бог? – повторила Кэрри. – Может быть. Божественное всезнание – идеальный случай, Творец обозревает всю бесконечность существующего. Человеку далеко до Бога. Наш мозг способен охватить лишь малую часть мироздания. Наверно, только те кадры, в которых существует сам.

– Можно вспомнить всю жизнь от рождения и увидеть всю жизнь до смерти?

– Наверно. К счастью, мозг не может постоянно находиться в состоянии параллельного мышления, иначе…»

* * *

Три основные идеи многомировой физики и связанной с ней психологии стали побудительными мотивами для перехода к парадигме бесконечного числа разнообразных многомирий, содержащих бесконечное число разрообразных миров, иными словами – к инфинитной многомировой мегатеории. Это:

1. применение метода математической индукции к описанию многомирий известных типов,

2. анализ эфористики, как дисциплины, анализирующей возможности наблюдателей (эфоров) бесконечного числа уровней,

3. анализ возможностей и взаимосвязей последовательного и параллельного способов мышления.

Последнее не является очевидным, но дело в том, что все попытки математического описания параллельного мышления приводили к расходимостям, как и попытки расчетов параллельных склеек и веерных ветвлений. Сама нелинейность основного квантового уравнения имела прямым следствием расходимости в получаемых решениях. К тем же качественным результатам приводили идеи эфористов и попытки описаний параллельного способа мышления.

К началу сороковых годов ситуация в метанауке многомирий стала критической, и многие физики заговорили о том, что, возможно, физика многомирий была вовсе ошибочным направлением, и что все эксперименты, в том числе прямые эксперименты по созданию склеек, были всего лишь неверно интерпретированы, и «на самом деле» многомирие является сугубо психологическим представлением, связанным исключительно с деятельностью сознания – аналогично представлению о времени, которое также является психологическим феноменом сознания, «реальностью, данной нам в ощущениях» и вне этих ощущений не существующей.

В физике многомирий назрел кризис, который большинство исследователей намеревались преодолеть, пытаясь создать новые вычислительные методы, аналогичные Фейнмановскому методу перенормировок, благодаря которому удалось в свое время избавиться от досадных бесконечностей в квантовой электродинамике. В физике многомирий это сделать так и не получилось, и, наконец, в 2040 году была опубликована ставшая классической статья Дорштейна «О математических началах инфинитологии».[29]29
  С появлением инфинитной математики временно активизировались сторонники альтернативных теорий, пытавшихся с помощью новых математических методов доказать неправомерность эйнштейновского постулата постоянства скорости света и недостижимости световой скорости для частиц с ненулевой массой покоя. Было предпринято немало попыток создать «новую теорию относительности» (напр., Jackson & Wilman. 2042; Nichicava, 2042), в которой бесконечности Дорштейна для описания движения материальных тел со скоростями более 99,9 % скорости света, где якобы формулы Допплера-Эйнштейна перестают действовать, и расчеты динамики нужно вести методами инфинитной математики. Нерелевантность подобных теорий доказал Крамер (Kramer, 2053).


[Закрыть] Как впоследствии выяснилось, статья вызвала многочисленные возражения рецензентов, указывавших автору на принципиальные, с их точки зрения, натяжки и допущения в формулировке двух первых теорем инфинитного исчисления. Дорштейну было предложено переработать статью, но автор категорически отказался это сделать, указав, в свою очередь, что после предложенной рецензентами переделки статья утратит свою революционную суть и станет одной из многочисленных работ по «обрезанию бесконечностей» в решениях квантовомеханических уравнений.

Вопрос о публикации был передан на единоличное рассмотрение главного редактора The Mathematical Review Франка Гофмана. Будучи опытным редактором научного издания, Гофман прекрасно понимал, что перед ним работа, содержащая вполне безумные идеи, и должен был решить, достаточно ли эти идеи безумны, чтобы иметь возможность стать истинными. Логического решения у проблем такого рода, как известно, не существует, но это было формально доказано Эйзолом и Будросом лишь полтора десятилетия спустя (Ayzole & Boodrouse, 2055). Гофману же пришлось положиться на собственную интуицию: принимая решение, он понимал, что создает группу ветвлений, и существует два принципиально различных куста, в одном из которых он принимает решение опубликовать статью, а в другом – отклонить. Гофман предпринял попытку расчета такого рода ветвлений. Расчет, естественно, привел к возникновению бесконечностей – тех самых, с которыми призывал не бороться автор статьи, относительно которой Гофман должен был принять судьбоносное для метатеории многомирий решение.

Потерпев неудачу в расчетах, Гофман решился на странный, с его же собственной точки зрения (Hoffmann, 2056), эксперимент: ветвление процесса в пределах одного альтерверса. Иными словами, публикацию статьи Дорштейна лишь в половине тиража бумажного журнала, а в интернет-издании статья должна была появляться на сайте лишь по понедельникам, средам и пятницам и отсутствовать в другие дни недели. Подписчики электронной версии также должны были лишь в половине случаев получить текст статьи на свою почту. Выборка была произведена с помощью генератора случайных чисел.

Таким образом, решая проблему публикации статьи, Гофман, кроме всего прочего, впервые (и надо сказать, этот эксперимент оказался не только первым, но и последним) осуществил опыт, как сейчас говорят, «ветвления информационного процесса в пределах одного альтерверса». Разумеется, это не отменило и не могло отменить обычного ветвления.

Я так подробно рассказываю историю публикации статьи Дорштейна, чтобы читатель имел ясное представление о том, в какой обстановке проводились первые обсуждения этой эпохальной работы. Сам того, скорее всего, не желая, редактор сделал рекламу тому самому материалу, относительно которого не мог принять определенного решение о публикации.

Первая международная конференция по инфинитологии была созвана в Принстоне на базе Института перспективных исследований уже на двадцать третий день после появления статьи Дорштейна на сайте The Mathematical Review. Несмотря на то, что подготовка к конференции велась в спешке, приглашения были разосланы за 48 часов до начала, а организация оставляла желать лучшего, конференция прошла на очень высоком уровне – прежде всего потому, что публикация статьи Дорштейна оказалась как нельзя более своевременной. Метанаука многомирий подошла к необходимости качественных преобразований – с бесконечностями, возникавшими при любых квантово-механических расчетах любых склеек, необходимо было «что-то делать», и интуитивно большая часть физиков (математики в этом отношении оказались гораздо более консервативны) понимала, что необходимо не «обрезать» бесконечности, а принять и понять их физическую природу и несомненную реальность. Дорштейн сделал то, перед чем все остальные физики останавливались в нерешительности.

Тем не менее, обсуждения на конференции складывались далеко не в пользу Дорштейна, и на большинство заданных ему вопросов (а также на большинство тезисов, прозвучавших в выступлениях) докладчик так и не смог дать убедительных ответов. Разумеется, причина была в том, что «убедительных ответов» в то время еще не существовало. Коллеги указали на значительные «дыры» в доказательствах первых двух теорем инфинитного анализа (на них указывали и рецензенты перед публикацией статьи). Волков, Нельсон и Карпентер в своих выступлениях проанализировали формулировки двух первых теорем и убедительно доказали, что главным недостатком работы Дормана была ее сугубая математичность: автор предлагал аксиомы и теоремы инфинитного анализа, как основы чисто математической дисциплины, Однако, как в новой физике, воспринявшей нелинейность квантовых уравнений, оказалось невозможно обойтись без прямого включения в уравнения операторов сознания, так и в новой математике, начавшей оперировать с бесконечно большими величинами, оказалось невозможно правильно сформулировать основные аксиомы и теоремы без учета сознательного влияния наблюдателя на объекты математического рассмотрения. Это был принципиально новый, но совершенно необходимый элемент, никогда прежде в математике не рассматривавшийся. Дискуссии на первой конференции в Принстоне так и не привели к решению проблемы. Правильно ввести в уравнения инфинитного анализа операторы сознательного наблюдателя участники конференции не сумели; впоследствии это сделали сам Дорштейн (Dorshtein, 2041. 2042) и Волков (Volkov V., 2043). Как впоследствии отмечали участники конференции, им, скорее всего, удалось бы доказать несколько теорем инфинитного исчисления, если бы организаторы конференции пригласили к обсуждению не только математиков и физиков, но и специалистов по психологии и структуре сознания.

Глава 15
Инфинитная математика и идентичные миры

Миры с одинаковым набором квантовых чисел, отличающиеся друг от друга на величину квантовой неопределенности, получили название идентичных. Реальное отличие таких миров друг от друга может быть достаточно велико для того, чтобы быть зафиксировано наблюдателем.

Возникло два фундаментальных вопроса. Первый: какое число идентичных альтерверсов возникает в результате системы ветвлений и склеек, ограничено ли это число или является бесконечно большим? Из первого вопроса следовал второй: если число идентичных миров бесконечно велико, оказывается ли физика (и математика, которую физики используют) в тупике, поскольку математические бесконечности не позволяют получать решения конкретных физических задач?

На первый вопрос ответ дал Дорштейн (Dorschtein, K., 2040) – согласно его анализу, число идентичных альтерверсов не просто могло быть бесконечно большим, но это число с необходимостью должно быть бесконечно большим. Дорштейн показал, что в дальнейшем будут открываться все новые и новые типы многомирий по мере того, как физики будут изучать все более «глубокие» слои пространства-времени, а далее – те состояния материи (или, возможно, нематериальных явлений), которые создают пространственно-временную структуру, не имея при этом пространственно-временной формы. Число различных типов многомирий, ничем физически не ограничено, и, следовательно, правомерен вывод о том, что не только число миров (альтерверсов) в данном конкретном типе многомирия может быть бесконечно большим, но число различных видов многомирий также может быть бесконечно велико. Возникла, таким образом, иерархия бесконечностей, и стало понятно, что дальнейшее развитие многомировой метанауки невозможно без решения проблемы уже даже не просто математических бесконечностей, возникающих при расчетах физических, но бесконечностей физических, более того – физико-биологических, поскольку в каждом случае состояние альтерверса определяется волновой функцией, возникающей при решении нелинейного квантового уравнения, включающего состояние сознания наблюдателя, как обязательный атрибут любого физического процесса.

Нужно отметить, что решение нелинейных уравнений оказалось возможным лишь с применением квантовых компьютеров. Любые идеи подобного рода, высказанные ранее (намеки на нелинейность квантовых уравнения можно найти, например, в работах Лебедева), не могли найти практического применения именно из-за невозможности решения уравнений – ни аналитического (из-за отсутствия математической базы в психологической науке), ни численного (из-за отсутствия квантового компьютинга).

Дальнейшее развитие инфинитологии связано с именем Владимира Волкова, сформулировавшего и доказавшего несколько главных теорем этой науки. Позволю себе привести довольно большой отрывок и мемуаров Волкова, опубликованных в связи с его семидесятилетием.[30]30
  Цитируется по апокрифу «И никого, кроме…» (Амнуэль, 2055)


[Закрыть]

«Первые две теоремы инфинитного исчисления доказал не я. Сформулировать смог, а доказать не сумел. Теорему о нисходящих мощностях бесконечно больших чисел доказал великий Дорштейн. Четыре его статьи о „математике XXI века“ – инфинитном анализе или исчислении бесконечно больших величин, – опубликованные одна за другой в течение двух месяцев в „The Mathematical Journal“, а затем выложенные в ArXiv, произвели на математическое сообщество примерно такое же впечатление, как на ученых конца XVII века созданное великим Ньютоном исчисление бесконечно малых.

Доказательство четвертой (на мой взгляд, самой важной) теоремы инфинитного анализа пришло мне в голову раньше, чем я сумел доказать третью, а пятую сформулировал, когда мы с Аленой и Лерой купались в бассейне отеля „Хилтон“ в Пасадене, куда приехали не столько из-за моего доклада об инфинитных числительных, сколько потому, что я хотел послушать Дорштейна „живьем“ и кое-что с ним обсудить. И обсудил – а потом смог доказать третью теорему, получившую после публикации статьи в „Monthly Notices of the Royal Mathematical Society“ мое имя. Первая Теорема Волкова, да…

В начале XXI века физики изучали не меньше десятка самых разных многомирий, каждое из которых по физическим параметрам и способу возникновения отличалось от других, и в каждом классе многомирий было бесконечно большое число вселенных, каждая из которых могла быть бесконечно большой.

Тогда-то Дорштейн и задал сакраментальный вопрос. „Сегодня, – сказал он, – придумано одинадцать видов многомирий, и все они могут, в принципе, существовать в реальности. Почему же не предположить – это следующий очевидный шаг, – что существует не одинадцать, не тридцать девять и не сто шестьдесят миллионов видов многомирий, почему не предположить, что многомирий тоже бесконечное количество?“

„И тогда, – продолжил он свою мысль, – физика очень скоро не сможет развиваться, как наука, потому что для ее развития потребуется умение оперировать бесконечным числом вариантов бесконечно больших физических величин. Нужно уметь работать с бесконечно разнообразными бесконечностями, в то время, как сейчас физика старается от бесконечностей избавляться. Как классическая физика не работает в квантовом мире, так и классическая математика, оперирующая со времен Ньютона бесконечно малыми величинами, перестанет работать там, где процессами заправляют бесконечно большие числа. Но далеко ли ушла математика бесконечностей после Кантора?“

Дорштейна не высмеяли только потому, что у него уже тогда был огромный авторитет, но многие говорили, что знаменитый математик потерял перспективу (на самом деле он ее обрел!). Для науки оказалось благом, что идея инфинитного исчисления пришла в голову Нобелевскому лауреату – к нему хотя бы прислушались… Выступи с этой идеей молодой, энергичный и не менее гениальный Шведер, его съели бы с потрохами».

Разумеется, развитие инфинитной математики происходило в гораздо более сложной обстановке, чем это описывает в своих мемуарах Волков. Изначально инфинитное исчисление (по мере доказательств соответствующих теорем) использовалось исключительно при решениях нелинейных квантовых уравнений, где и возникали бесконечности. С помощью инфинитных методов и с применением квантовых компьютеров удалось значительно усовершенствовать методы расчетов искусственных склеек, и эксперименты типа того, что провел в 2023 году Бердышев, стали в начале сороковых рутинным делом – их проводили практически во всех лабораториях мира, где занимались многомировыми исследованиями.

Более того, очень быстро (в течение двух лет) математикам удалось настолько упростить вычисления склеек, что производить склейки получили возможность практически все, в том числе и люди, не имевшие никакого (или лучше сказать – имевшие минимальное) представление о физике процесса. Использование невычислимых функций в инфинитной математике (после доказательства седьмой и восьмой теорем инфинитологии, см. Volkov, 2051) существенно повысило роль интуиционных методов, и предсказывать последствия той или иной склейки стало так же просто, как сделать выбор между чаем и кофе. Популяризаторы науки довели сведения о почти безграничных возможностях создания склеек до всех читателей, а желтая пресса довершила процесс, описав многочисленные курьезные случаи, возникавшие при склейках.

Физики, профессионально занимавшиеся проблемами многомирий, опубликовали немало работ, разъяснявших, что возможно и что невозможно, что нужно и чего не нужно делать каждому, кто по той или иной причине решил вызвать склейку реальностей. Именно тогда общество оказалось на некоторое время (к счастью, недолгое) охвачено явлением, получившим впоследствии название «эйфория межмировых контактов».

Дело в том, что первые научно-популярные обзоры, статьи, а затем и книги появились уже месяц спустя после упомянутой конференции в Принстоне. Первыми популяризаторами оказались, естественно, научные журналисты, присутствовавшие на заседаниях и интерпретировавшие услышанное и увиденное в меру отпущенного каждому из них таланта и способности к понимаю. Как это часто бывало в научно-популярной журналистике, наибольшую известность получили статьи, в которых проблема склеек излагалась на достаточно примитивном уровне, далеком от научной точности, но достаточном, чтобы вызвать не только читательский интерес, но и неодолимое (как оказалось) желание произвести в домашних условиях хоть какую-нибудь склейку при полном игнорировании всех необходимых предосторожностей.

Отмечу еще один журналистский прием, свойственный не столько научно-популярной, сколько новостной журналистке: для привлечения внимания читающей (смотрящей) аудитории авторы текстов и видеоматериалов нагнетают уровень страха. Читатели (зрители) «любят», чтобы их напугали – тогда они с гораздо большей вероятностью прочитают текст (посмотрят видеоматериал) до конца и, возможно, захотят о нем поразмышлять. Так, если пишут о мощной вспышке в галактике М 51, то в заголовке непременно можно прочитать о «космической катастрофе, едва не погубившей жизнь на Земле», хотя, естественно, ни малейшей опасности для человечества вспышка, произошедшая на расстоянии миллионов парсек, представлять не могла. Аналогичными заголовками сопровождались и сообщения о «революции в науке, грозящей превратить нашу жизнь в хаос».

Итак, информация о том, что «ученые научились рассчитывать склейки определенных альтерверсов в некоторых типах многомирий» подавалась в прессе, во-первых, в чрезвычайно примитизированном виде («доступном для обывателя», как утверждали редакторы новостных каналов), и, во-вторых, в стиле запугивания аудитории («иначе кто стал бы читать или слушать эти новости», как утверждали те же редакторы).

Вот для примера одна из первых новостных заметок о только что прошедшей в Принстоне научной конференции.

«Вчера в Принстоне собрались светила мировой науки, чтобы обсудить возникшую опасность для цивилизации. Впервые за всю историю человечество получает реальную возможность контакта с иными мирами – не с теми, что расположены в других галактиках, на расстоянии многих световых лет, а с теми, что рядом с нами. С мирами, которые мы не ощущаем, но которые так же реальны, как наш собственный. То, что такие миры существуют, физики доказали уже несколько десятилетий назад, а теперь каждый желающий получит возможность установить контакт с любым из таких миров. Об этом рассказал в своем докладе профессор Стенли Дорштейн.

То, что раньше могли делать только физики в своих лабораториях и некоторые гении, такие, как Дмитрий Бердышев, получивший за свое открытие Нобелевскую премию в 2043 году, теперь сможет делать каждый, кто хоть немного сумеет разобраться в новой науке, открытой профессором Дорштейном.

Наука эта называется инфинитология, и в этом мудреном слове нет ничего таинственного – это наука о нашем бесконечно огромном мире и о других таких же бесконечных мирах, входящих в еще более бесконечное скопление миров, которое ученые называют мультиверсом. В ответ на вопрос вашего корреспондента о том, легко ли будет простому человеку, не сведущему в науках, овладеть методами контакта с другими мирами, доктор Вайнер из Кембриджа ответил: „Нет ничего проще, для этого даже не надо знать математику и, тем более, бесконечности. Самое главное – правильно настроить свою интуицию, поскольку именно интуиция является главным инструментом новой науки. Ведь именно интуиция помогла Бердышеву провести его эксперимент по склейке миров, за который он был удостоен Нобелевской премии“.

Ваш корреспондент пока не смог настроить свою интуицию, но, как утверждают ученые, это лишь вопрос тренировки воображения, и новая наука инфинитология позволит каждому делать то, о чем мечтали предки и что могут делать сейчас лишь избранные – например, индийские йоги и духовные учителя. Одним из таких учителей был, например, Карлос Кастанеда, живший в ХХ веке, и в наши дни его учение поможет каждому желающему понять и применить в своей жизни умение переносить из мира в мир различные предметы и связываться с собственными двойниками, обитающими во множестве миров нашего многомирия.

Однако, как выяснил ваш корреспондент, эта возможность может стать для человечества смертельной опасностью и погубить в одночасье все живое на нашей планете. Ведь никто не может точно предсказать, что именно можно перенести в наш мир из другого. Это может быть и смертельный яд или отравленный воздух, это может быть кусок раскаленного вещества из звездных недр и маленькая черная дыра, которая поглотит мир. Тем не менее, физики утверждают, что контакты миров очень важны для человечества, и, как сказал доктор Лидерман из Университета в Нижнем Провансе: „Ради этого стоит рискнуть“.

Однако нужно быть чрезвычайно осторожными, предупреждает доктор Марта Шлизбург из Асмтердамского университета, поскольку существует реальная опасность занести в наш мир предметы, которые могут погубить не только человечество, но всю нашу вселенную. Так, например, вы можете перенести в нашу реальность предмет из антимира, где все состоит из антивещества. И тогда страшная вспышка аннигиляции мгновенно сожжет нашу планету. Ученые практически уверены, что именно такая страшная катастрофа произошла в ашраме духовного учителя Пери-бабы, где от взрыва антиматерии погибло около шестисот человек, в числе которых оказался и сам гуру, и русский физик Акчурин, который, по-видимому, был виновником ужасной трагедии.

По мнению профессора Джуди Мареиша, для человечества в ближайшее время наступит „час истины“: мы или станем властителями множества параллельных миров, о которых так долго говорили физики и писатели-фантасты, либо погибнем, не сумев справиться с ожидающими человечество опасностями.»

Внимательный читатель найдет в этой заметке множество натяжек, передергиваний, прямых нелепостей и, главное, желание привлечь внимание с помощью нагнетания страха.

Результат такого рода публикаций не заставил себя долго ждать: среднего обывателя заинтересовала, прежде всего, возможность получить «даром» нечто такое, чего он давно желал и ради чего много лет работал. Если с помощью направленной склейки, как утверждали журналисты, можно перенести в нашу ветвь многомирия любой заранее задуманный предмет, то необходимо срочно обучиться этому умению! Опасность, о которой писали журналисты, только подогревала воображение, но мало кого пугала.

В обществе возникли явления, которые могли бы привести к социальным взрывам: попытки «вызывания склеек», по видимости подобные средневековым попыткам вызова дьявола, основанные на неверном и примитивном использовании интуитивистских расчетов склеек, разрекламированных в желтой прессе, возникло (хотя и быстро пошло на спад) движение «за желаемую реальность», появились первые медицинские заведения, где пытались «лечить» пациентов, создавая для них инициированные склейки с мирами, где эти люди были здоровы, и так далее. Появились группы «свидетелей» – людей, способных наблюдать уже произошедшие события и утверждавших, что события эти происходили в нашей ветви эвереттовского многомирия. О некоторых социальных, психологических и прочих аспектах многомировой науки, связанных с ее практическим применением, мы будем говорить ниже, здесь я упоминаю об этом, чтобы читатель имел представление, в какой внешней «атмосфере» происходило развитие сугубо теоретических исследований. Если в первой четверти ХХI века многомировым физикам удавалось работать, будучи в значительной степени отгороженными от общественного давления, то в дальнейшем именно общество определяло направление дальнейшего развития теоретических исследований, что не могло не сказаться как на скорости осуществления этих работ, так и на их качестве – к счастью, не сказалось (да и не могло сказаться) на выводах и рекомендациях.

Анализ развития общества – общественных ожиданий и проблем – выходит за рамки этой книги, предметом которой является не общественное сознание и подсознание, а метанаука многомирий.