Текст книги "Охота на олигархови (СИ)"

Автор книги: Павел Генералов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Лёля тысячу раз перекрестилась, что успела вовремя разойтись с Роговским. Не то быть и ей вечной милиционершей, которой светит в лучшем случае повышение по службе в убойном отделе…

Если для «женитьбы» на Глебе Ляля прикладывала хоть минимальные, но усилия, то брак с миллионером Герцензоном был совсем из другой оперы. Под названием «Легче уступить, чем объяснить, почему тебе этого не хочется». Иван «запал» на неё на киношном мероприятии в Сочи. Тогда на торжественное закрытие Сочинского фестиваля Ляля явилась в облике женщины–вамп. Чем, очевидно и поразила чёрствое сердце Герцензона, успевшего к тому времени разойтись не то с третьей, не то с четвёртой женой.

После настойчивых полугодовых ухаживаний она согласилась выйти за него, устав от бесконечных корзин с белыми лилиями. От удушливого запаха лилий у неё началась аллергия, а ненавязчивая слежка влюблённого и его качков–секьюрити грозила манией преследования.

В общем–то, Герцензон ей нравился: спортивный, подтянутый, уверенный в себе. Да и обаяние больших, очень больших денег действовало. Хотя Ляля была умеренно равнодушна к деньгам. Наверное потому, что родители, уже более десяти лет жившие в Америке, всегда зарабатывали достаточно много. И единственной дочери ни в чём не отказывали.

Гораздо больше, чем деньги, Лялю волновала её профессия. Здесь она хотела достичь всего. Именно – всего. Не для того, конечно, чтобы узнавали на улицах. И не для того, чтобы восхищались её красотой и молодостью. Нет, она готова была играть даже роли безобразных старух. Потому что она была Актриса. И за хорошую роль готова была пожертвовать многим. Именно этого Герцензон никак не мог понять, и всё пытался запереть её в одном из своих особняков. Для личного и безраздельного пользования.

Ляля прекрасно была осведомлена, что у Ивана сейчас не самый лучший период жизни. Похоже, его бизнесу в России пришёл конец. Но даже этот факт не мог заставить её бросить театр и мчаться к мужу в Испанию. К тому же на НРТ предложили очень интересную роль в сериале «Три птички»… От сценария Ляля пришла в полный восторг. Что ж, придётся Ивану подождать.

Завтра должно было состояться непосредственное знакомство с хозяином канала. Ляля подошла к вопросу серьёзно. Она уже несколько раз инкогнито, загримировавшись под немолодую даму, якобы приглашённую в качестве зрителя на ток–шоу, побывала на НРТ. Сумела заглянуть и в некоторые кабинеты. В одном из длинных коридоров, наконец, чуть ни нос к носу столкнулась и с самим хозяином, окружённым почтительной свитой.

Хозяин канала, Кобрин, ей неожиданно понравился. Даже очень. В нём было то, чего так не хватало Ивану. Энергия из Кобрина била прямо–таки ключом. И это была хорошая, какая–то весёлая энергия.

Через знакомых Ляля раздобыла и фотографии бывшей жены Кобрина. Деловитая блондинка с несколько тяжеловатой челюстью. Этот тип бизнес–вуменши Ляля, конечно, могла сымитировать. Но она решила действовать на контрасте. Утончённость, аристократизм, ранимость – эти качества наверняка смогут укротить энергию господина Кобрина…

– Хорошо Иван, если пробы будут неудачные, вылетаю в тот же день… Нет, самолёт высылать не надо, сама доберусь… Я ещё не разучилась летать в обычном бизнес–классе. Целую, – Ляля чмокнула трубку и отключила телефон. Пошли на фиг все–все–все.

Ей ещё предстояло выбрать платье для завтрашнего просмотра. Или лучше надеть джинсы со скромным белым свитерком, который так выгодно оттеняет золотистый зимний загар и подчёркивает высокую грудь?

***

Домой Жемчужников вернулся уже заполночь. «Маленький фуршетик» по обыкновению обернулся грандиозным банкетом с многократной переменой блюд. Но приглашающая сторона, шоколадная фирма «Алёнка» была рекламодателем «Фейса», потому пришлось выдержать испытание до конца. Питер сложил пакеты с дарами «Алёнки» на стол в гостиной и включил автоответчик телефона.

Сообщений было несколько.

Сестра из Америки, у них все ОК, перезвонит завтра.

Директор «Алёнки» напоминал о фуршете – похоже, эта информация слегка протухла.

Так… Просят снять материал об усыновлении детей за границу – с чего вообще этот милый женский голосок решил, что «Фейс» собирается заниматься этой темой. С какого перепугу – как говорит в таких случаях его русский сотрудник Белых. Хотя, в принципе, это идея…

Убедительно просят проверить факты по приватизации завода резиновых изделий номер два в Одинцово. Голос бархатный, интеллигентный. Либо маньяк, либо бывший хозяин завода.

А вот этот сиплый голос его сегодня уже порядком извёл ещё по мобильному. Откуда эти русские всё узнают? Сиплый просил, точнее, требовал снять материал по сносу гостиницы «Россия». Лучший, между прочим, материал третьего выпуска. Конечно, сейчас Жемчужников всё бросит и помчится менять практически свёрстанный номер! И Питер уже в шестой раз ответил сиплому «нет». Правда, это последнее «нет», в отличие от предыдущих пяти, услышал только автоответчик.

Сколько таких угроз и просьб ему приходилось выслушивать каждый день? Не счесть! Письменно и устно, и по телефону, и по факсу, и по э-мэйлу. Обычно всё шло по стандартной схеме: сначала предлагали деньги, а потом начинали пугать и материться. Странные эти русские… Питер никак не мог понять логики своих соотечественников. Они бы ещё подмётные письма писали, в самом деле!

Чтобы высококвалифицированный журналист двадцать первого века добровольно отказался от «убойного», как здесь говорят, материала? Да никогда в жизни!

Глава шестая. Есть контакт!

13 марта 2003 года

Уже с утра по всем информационным каналам передавали материалы о «наезде» налоговиков на нефтяную компанию УКОС. В стеклянной высотке УКОСа возле Белорусского вокзала происходила выемка документов. Похоже, по уже отработанному сценарию.

Глава совета директоров Алексей Ходырев УКОСа срочно прибыл в Москву из Баку, где вёл переговоры о прокладке нового трубопровода. И, похоже, зря это сделал. Его прямо от самолёта вызвали в Генпрокуратуру, где с него была взята подписка о невыезде.

У Гоши на одиннадцать тридцать была назначена встреча с вице–премьером Демьяновым. По пути в Белый дом Гоша позвонил Ходыреву, но все известные ему телефоны Ходырева или были заблокированы или попросту не отвечали. В офисе компании сообщали только то, что Ходырева пока нет на рабочем месте.

Встречая Гошу в кабинете, Демьянов вышел из за стола и долго жал Гошину руку, приговаривая:

– Об УКОСе потом, потом. Сначала – о более важных делах.

Хотя Гоша в данный момент ситуацию с УКОСом и считал едва ли не самой важной темой, ему пришлось уступить вице–премьеру. Тем более, что это касалось его непосредственных интересов. Точнее, интересов «Севернефти».

Передав вице–премьеру документы, Гоша вкратце рассказал о развитии Немало – Корякской ситуации. И о планах на ближайшее будущее.

Уже весной должна была начаться разработка двух новых месторождений – «Медвежьего» и «Южного». Так что всё шло в полном соответствии с подписанным в прошлом году с правительством соглашением. Даже с некоторым опережением. Гоша планировал, что налоговые поступления в казну к концу года увеличатся минимум на сорок процентов.

– И я считаю, – уверенно вёл свою линию Гошу, – что правительство могло бы пойти на некоторое перераспределение налогов в пользу Белоярского края. Это позволит быстрее и чётче соединить усилия «Севернефти» и местной власти.

– Я уже имел на эту тему разговор с губернатором Петуховым, – кивнул Демьянов. – Готовьте документы, Георгий Валентинович. Я думаю, правительство поддержит.

– Всё готово, – Гоша протянул Демьянову проект. – Если будем работать по плану, то уже через год Белоярский край получит два новых аэропорта и полторы тысячи километров железнодорожных путей. В проект готовы инвестировать серьёзные средства наши китайские коллеги. Соответствующие договорённости с нашим МПС тоже есть. Объёмы перевозок по Транссибу в ближайшие четыре года можно будет увеличить практически втрое.

– Вот это – хорошо, – Демьянов. отложил в сторону Гошины бумаги. – Надо, надо развивать экономические отношения с Китаем, который является в этом регионе нашим приоритетным стратегическим партнёром. Эту тему мы обсуждали и на недавней встрече… – вице сделал многозначительную паузу, – встрече с Президентом. Его визит в КНР намечен на лето. Я думаю, вас мы тоже включим в правительственную делегацию. Обсудим вопросы взаимного сотрудничества прямо на месте. Китай очень нуждается в нашей нефти. В настоящий момент поставки осуществляются, как вы знаете, прежде всего УКОСом. Но, я думаю, – Демьянов беззвучно побарабанил пальцами по столу, – вам тоже придётся подключиться к этому процессу в более солидных объёмах…

– А что, всё так серьёзно? – напрямую поинтересовался Гоша.

Демьянов сделал паузу, вздохнул негромко и, наконец, кивнул:

– Думаю, что да. УКОСу пока предъявлены претензии по налогам за двухтысячный год. Порядка восьмидесяти миллиардов рублей. А я не думаю, что по итогам две тысячи первого сумма недоимок окажется меньше. И так далее, сами понимаете…

Гоша понимал, естественно. Наехали по полной и эту киску выжмут до капли…

– Так что УКОС, возможно, ждут не лучшие времена, – Демьянов по–верблюжьи пожевал губами, словно извиняясь за то, что крылось за столь дипломатическим выражением «не лучшие времена». – Да и вот ещё что. Это я пока сообщаю вам исключительно конфиденциально. Наша Генпрокуратура, наконец, получила документальное подтверждение того, каким именно образом ваш коллега Герцензон… скажем так, нецелевым образом использовал траншы Международного валютного фонда. Эти документы, как мне доложили, окажутся для швейцарских властей достаточным основанием для блокирования счетов СНК, личных счетов топ–менеджеров и самого господина Герцензона. А потом начнём процесс возвращения похищенных средств в Россию. Ну, согласитесь, Георгий Валентинович, нельзя же воровать с такой наглостью! – физиономия Демьянова прямо–таки светилась от благородного негодования.

– Не буду с вами спорить, – согласился Гоша. Однако он не собирался рассказывать вице–премьеру Правительства России, что материалы, якобы добытые нашей доблестной прокуратурой, стоили лично ему пять миллионов долларов. Да и беспокоило его сейчас совсем другое, на что он и постарался переключить внимание Демьянова, дабы тема совсем уж не ушла в песок: – Хотя и есть у меня некоторые опасения…

– Да? И какие именно? – Демьянов заметно помрачнел, словно очень обеспокоился Гошинами проблемами.

– Одно дело – Герцензон, совсем другое – Ходырев. Все мы не без греха, – усмехнулся Гоша, – однако, как мне представляется, УКОС очень неплохо поработал и на благо России. Да и у нас с ними есть совместные планы по Сахалинскому шельфу. Зачем душить курицу, которая несёт золотые яйца?… Если, конечно, речь просто не идёт об очередном переделе собственности, – этих последних слов Гоше, похоже, не стоило говорить.

Демьянов напрягся и принялся вертеть в пальцах синюю ручку, то снимая, то вновь надевая на неё колпачок. На ручке была выгравирована серебром краткая дарственная надпись. Гоша только никак не мог рассмотреть имени дарителя, что его немного раздражало.

– Хотите, Георгий Валентинович, добрый совет? – спросил Демьянов и снял колпачок.

Гоша одновременно как бы и кивнул, и пожал плечами.

– Не лезьте в политику, – вице вновь надел колпачок. – Сегодня это – главное условие успешного бизнеса. Господин Ходырев заигрался в политические игры. Ну, нельзя же финансировать сразу все оппозиционные партии! От коммунистов до самых правых! Он что, не понимает, чем это пахнет? – по выражению лица Демьянова можно было понять, что пахнет всё это ох как нехорошо. Синяя ручка как бы случайно выскользнула из рук премьера и аккуратно легла на покрытый зелёным сукном стол. Гоша смог, наконец, разглядеть подпись. Как он и предполагал, Демьянов подвергал пытке колпачком дар Президента…

Уже прощаясь, Гоша всё–таки не удержался и, глядя в глаза Демьянову, спросил напрямую:

– Так кто же следующий, Михаил Михайлович?

Демьянов, всей своей значительно фигурой повернувшись к Гоше, всё же отвёл взгляд в сторону, словно сам застеснялся того, что сейчас скажет:

– Надеюсь, это будете не вы…

***

Нур встречал Мадину у «Вышки». Так студенты называли Высшую школу экономики на Мясницкой. В «Вышке» Мадина Латыпова числилась аспиранткой и появлялась там примерно раз в неделю, всё остальное время посвящая диссертации. Название у диссертации на взгляд Нура было слишком крутым для такой симпатичной девушки – «Имитационное моделирование экономических процессов». Правда, у него хватило такта сразу не сообщать об этом Мадине.

После совместного перелёта Уфа – Москва в белоснежном салоне Нурова самолёта они подружились. И теперь, когда Нур бывал в Москве, он старался встречаться с Мадиной как можно чаще. И, надо сказать, в последние недели всё больше и больше дел оказывалось у него в столице. Похоже, имитационное моделирование увлекло Нурмухамета Сафина всерьёз и надолго.

Мадина опаздывала уже на контрольные пятнадцать минут. Нур вышел из «хаммера» и достал мобильный. Но позвонить не успел. Две ладони, пахнущие свежескошенным сеном, закрыли его глаза.

– Билл Клинтон? – предположил Нур.

«Клинтон» тихо затрясся, но ладоней не отнял.

– Неужели… Бен Ладен? – пафосным шёпотом воскликнул Нур и накрыл душистые ладошки своими руками. Тоже, между прочим, не солярой пахнущие, а «Хьюго Боссом» с нефтяной отдушкой.

«Бен Ладен» на провокацию не поддался.

– Тогда – аспирантка Латыпова! – торжественно провозгласил Нур и, повернувшись, дотронулся губами до щеки Мадины. Щека была похожа на яблоко из новогоднего подарка – гладкое и прохладное.

– Голодная аспирантка Латыпова, – поправила Мадина.

– Тогда – прошу! – Нур распахнул перед голодной аспиранткой дверцу «хаммера». – Японская кухня сойдёт?

– Ещё как сойдёт, – согласилась Мадина. – Только я кроме суши ни в чём не разбираюсь.

В ресторане «Шогун» в «Балчуг – Кемпински» Нур чувствовал себя японским просветителем.

– Дорада с водорослями комбо, маяши маринованные, кани–харцумаки ассорти, – не глядя в меню, небрежно говорил он официанту. Трудно было поверить, что весь вчерашний перелёт из Нефтесеверска в Москву Нур учил мудрёные наименования из заказанного по интернету меню японского ресторана.

– И что–нибудь попить, – попросила Мадина, теребя нитку серого жемчуга. Эта нитка была на ней всегда, какой бы она не являлась на свидание.

Интересно, а спит она тоже в этих бусах? – подумал Нур и чуть не покраснел.

– И что–нибудь попить, ну, сами понимаете, – тоном знатока подтвердил он официанту. Если честно, то названия напитков он в самолёте выучить не успел – заснул.

– «Сантори Хибики»? «Озеки»? «Нама Чазоушу»? – спросил официант.

– Последнее, – отмахнулся Нур, делая вид, что страшно занят.

…Кажется, еда была очень себе ничего – правда, Нур ел, не замечая вкуса. Он лихорадочно прокручивал в уме варианты того разговора, который должен был состояться сегодня. Тихо играла, позванивая бубенчиками и посвистывая птичками, восточная музыка, неслышно двигались официанты. Мадина деликатно восхищалась каждым новым блюдом. Правда, ела немного.

– Хочу всего попробовать, – объяснила она, отодвигая чуть тронутое блюдо с улитками. Она была такая хорошенькая на фоне пейзажа с Фудзиямой, что Нур забыл о стратегии:

– А я хочу сделать тебе предложение, – серьёзно сказал он и уставился на блестящих от масла улиток.

– От которого я не смогу отказаться? – смеясь, процитировала Мадина крылатую фразу из «Крёстного отца».

Но Нуру было не до шуток:

– Отказаться, наверное, можешь, но я надеюсь, что не откажешь. Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж, – он мужественно оторвал глаза от улиток и посмотрел на Мадину.

– Я согласна, – улыбнулась Мадина. И в её светло–карих глазах отразился Нур, так и не выучивший простого названия саке «Нама Чозоушу».

Неужели всё так просто? – подумал он и поцеловал тонкую руку Мадины, вдыхая запах сена, улиток и саке с непроизносимым названием. Пора было заказывать шампанское.

– Будьте добры, – обернулся Нур к официанту, – бутылку «Cristal». – Французское название Нур произнёс с хорошим французским прононсом. Всё–таки это был любимый Лёвкин напиток и его название Лёвка произносил столь часто, что и попугай обучился бы правильному произношению.

– Мы не держим, – склонился официант, и тут же поспешил добавить: – Но я могу через «Балчуг» заказать. У нас ведь японская кухня и гости редко выбирают такое шампанское.

– Хорошо, давайте из «Балчуга», – не стал спорить Нур.

Мадина, краем уха прислушиваясь к этому диалогу, всё же не могла оценить подлинной красоты жеста своего жениха: бутылка «Cristal», по крайней мере в Куршевеле, стоила не меньше двадцати пяти тысяч долларов. Впрочем, при Нуровых доходах, о настоящих размерах которых Мадина имела самое смутное представление, ему это было всё равно, что слону дробинка.

***

Икотка

Собственные усилия Василия Полубояринова по окучиванию Жемчужникова успехом не увенчались. Он только осип от бесконечных разговоров, стараясь говорить как можно более мужественно, басом. Жемчужников баса не боялся и ни на какие переговоры не шёл. И от встречи наотрез отказался. Так что смысла самому Полубояринову лететь в Москву не было. Губернатор продолжать обсуждение темы «Фэйса» вообще отказался наотрез. Надо было выкручиваться самому.

Он позвонил начальнику Икотского ФСБ Лапину:

– Степан Львович, надо срочно встретиться. Есть разговор. Только… – Василий чуть замялся, – в таком месте, где нас уж точно никто не услышит…

– Ну, тогда лучше в тундре, – в трубке раздался хриплый смешок. – В моей машине…

– Нет уж, лучше в моей, – предложил Полубояринов. – Я сейчас за вами заеду.

Полковник Лапин в своё время был сослан на Икотку из самой Москвы за какие–то таинственные служебные провинности. Оказался, видать, в ненужном месте в неподходящее время. Однако определённые связи у Лапина, естественно, остались. Да и Станиславу Евгеньевичу он был порядком обязан. Котов, не желая наживать внутренних врагов и заодно прекрасно понимая, что специфические услуги Лапина могут рано или поздно понадобиться, закрывал глаза на «золотые» дела ловкого эфэсбэшника. Ведь именно Лапин контролировал практически всю золотодобычу на Икотке. А долг, он, как издревле повелось, платежом красен.

Василий сам был за рулём. Подхватив на крыльце ФСБ Лапина, он выехал на шоссе, ведущее на восток. Лишь отъехав километров пять от Ондыря, в чистом поле Василий притормозил.

– Это материалы из третьего номера журнала «Фейс», – передал он папку с бумагами Лапину. – Один из них не в лучшем свете показывает нашего шефа.

Лапин зашуршал бумагами. Василий ждал. Лапин славился умением почти мгновенно проглатывать практически любые объёмы информации. Статьи и газеты он не читал, а лишь просматривал. И при этом тут же мог прокомментировать со знанием дела любой печатный материал. О его способности за вечер одолеть толстенную книгу и вовсе ходили на Икотке легенды.

– Ясно, – лаконично подвёл итог Лапин, возвращая Полубояринову папку с бумагами. – И какая поставлена перед нами задача?

– Воспрепятствовать выходу материала про «Россию» любыми средствами. Денег Жемчужников не берёт, хотя шеф был готов на любые затраты. На угрозы американец вроде как не очень реагирует, судя по сведениям из моих источников да и… из личного опыта исходя, – махнул рукой Василий.

– Ясно, – повторил Лапин и почесал плохо выбритую щёку. Похоже, Василий вырвал Лапина из объятий Морфея. – Значит, Василь Василич, говорите – любыми средствами?

– Именно так он и выразился, – подтвердил Полубояринов.

– Ну, в общем, не велика фигура этот ваш Жемчужников. И не таких обламывали, – Лапин достал пачку лёгкого «Кэмела» и закурил. Полубояринов от предложенной сигареты отказался. Он предпочитал исключительно свой «Ротманс–интернешнл» в плоских синих пачках. Его доставляли для вице–губернатора целыми коробками с Большой земли.

– Это будет стоить, – Лапин затянулся и выпустил дым на лобовое стекло урчавшего мотором джипа, – сто пятьдесят тысяч. Деньги завтра же должны быть в Москве. Наличными, естественно…

– Без проблем, – откликнулся Полубояринов. – Организую…

– Ну, тогда разворачивайтесь, Василь Василич, – Лапин загасил в пепельнице сигарету и достал из внутреннего кармана тулупа плоскую фляжку. – За это можно и выпить. За удачу и, так сказать, процветание. И вечерней лошадью – в Москву. Пока погода лётная.

– Но только никакого разговора между нами не было, – бросив быстрый взгляд на Лапина, проговорил Василий.

– Само собой, – с готовностью подтвердил Лапин, делая хороший глоток из фляжки.

***

Майями

К полудню Зера уже успела искупаться в бассейне, а Нюша – написать полторы страницы. Русифицированная пьеса по «Парфюмеру» получалась неожиданно смешной. Почему–то изысканные, ароматные убийства, столь вкусно выписанные Зюскиндом, при переносе места действия в Россию–матушку становились потешными, бутафорскими.

Они с Зерой уже третий месяц жили здесь, на берегу океана в новом доме, специально для них купленном Гошей. Зимовали в комфортных условиях. А Нюша заодно и делала работу, до которой в Москве ну никак не доходили руки. Здесь же работалось легко, только вот результат получался какой–то… Легкомысленный, что ли?

Нюша потянулась к пульту и включила телевизор. По НТР передавали рекламу – причём рекламировали предстоящие премьеры своего же канала. Это означало, что передача, где будут показывать Гошку, вот–вот начнётся.

Зера с темнокожей молоденькой няней Джессикой появились вовремя – на экране одна за другой из искры разгорались буквы: В–С–П-Ы–Ш–К-А.

– Нюша, Нюша! – стуча деревянными подошвами сабо, Зера бросилась к Нюше. – Я нурять научилась!

– Что ты говоришь!? – восхитилась Нюша, прижимая к себе девочку.

– Только вынуривать пока не получается, – пожаловалась Зера, оглядываясь на Джессику.

– Она делает успехи, – по–английски подтвердила Джессика.

– Ну всё, зайка, давай папу смотреть, – Нюша налила в высокий стакан с Микки Маусом молока для Зеры. Сама она пила свежевыжатый апельсиновый сок. – Значит так, смотри внимательно. Когда папа дотронется до брови, это он передаёт нам привет.

Теперь можно было не сомневаться: Зера будет следить за происходящим на экране самым внимательным образом. Нюша надеялась, что Гоша передаст им условный привет не более десяти раз, иначе начнутся проблемы. И, вместо того, чтобы смотреть долгожданную «Вспышку», ей придётся давать незапланированный урок арифметики – Зера пока умела считать только до десяти, по количеству пальцев на руках.

***

Передача получилась. Софье Перовской даже не надо было смотреть на данные социологов, чтобы понять: это успех. Телевизионные ведущие такое чувствуют шкурой. Есть контакт с аудиторией, горят глаза выступающих, дымятся телефоны интерактивного опроса – это действительно успех. Однозначно. Неизвестно ещё, долгая ли жизнь предстоит «Вспышке», но старт оказался просто супер–пупер.

Даже то, что телемост с Герцензоном прервался на самом провокационном моменте, сыграло ей на руку.

Когда она спросила с самым невинным видом уважаемого Ивана Адамовича, пользовался ли тот инсайтинговой информацией от правительства, опальный олигарх ответил вполне недвусмысленно. Он попросту прервал связь. Что, согласно русской поговорке «молчание – знак согласия» означало ответ «да».

Больше всех участников передачи Соне понравился глава «Севернефти» Георгий Сидоров. Георгий Валентинович вёл себя достойно и на все вопросы отвечал чётко и без экивоков. Что на фоне блудливых на слово приглашённых публичных политиков выглядело чрезвычайно эффектно.

К тому же Сидоров оказался весьма фотогеничным – прямо голливудский вариант молодого миллионера, мечта искательниц приключений и домохозяек со стажем.

Поблагодарив съемочную группу и проводив гостей, Софья на минутку заскочила в гримёрку и поднялась в кабинет Кобрина. Лев Викторович строго–настрого приказал ей сразу после передачи зайти к нему «на ковёр».

Приоткрыв дверь, она услышала весёлый Лёвкин голос:

– Хью Грант отдыхает. У него только внешность, а у тебя ещё и нефть. Только ты объясни, Гош, зачем ты всё время бровь почёсывал? Это что, нервное? Для звёздной болезни вроде бы рановато…

– Это я так Зере привет передавал, – рассмеялся Гоша и объяснил возникшей в кабинете Софье: – Зера – это дочь. Они сейчас с моей сестрой в Америке передачу по спутнику должны были смотреть.

– Понятно, – любезно кивнула Софья, усаживаясь в кресло, чуть в стороне от стола начальника. Рыжие волосы–пружинки весело подпрыгнули.

Какая солнечная девушка, – подумал Гоша, с удовольствием разглядывая ведущую.

– Постойте, Софья, – удивлённо сказал он и даже приподнялся на стуле, – а почему у вас глаза – голубые? На передаче были – зелёные, и на сайте – зелёные?

– Линзы, – рассмеялась Софья. – Я их только на эфир надеваю, иначе глаза устают.

– Имидж зеленоглазой умной стервы, – пояснил довольный Лёвка. – Молодец, Софья! Мне уже отзвонили, рейтинг – зашкаливает. Для политической передачи, естественно.

Софья покраснела от удовольствия. Похвала Кобрина дорогого стоила. От Лёвки же фиг–два дождёшься комплимента. Его политика – три кнута на полпряника.

– Поздравляю, – присоединился к Лёвке Гоша. – Предлагаю незамедлительно отметить рождение «Вспышки». Как вы относитесь к французской кухне, Софья?

– Положительно, – Софья вопросительно взглянула на Кобрина. Как–никак – начальник.

– Соглашайся, Софья, – Лёвка склонил голову. – За репутацию господина Сидорова я могу поручиться.

– Я и тебя, между прочим, приглашаю, – вмешался Гоша.

– Вынужден отказаться, – вздохнул Лёвка. – У меня важная встреча.

– Ля–ля–ля? – словами детской песенки поинтересовался Гоша.

– Жу–жу–жу! – в тон ему ответил грозный телевизионный босс.