Текст книги "Охота на олигархови (СИ)"

Автор книги: Павел Генералов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Ведь по всему выходило, как на белом глазу, что за починку отопительной системы он заплатил пять миллионов сто тысяч долларов! Да, что и говорить, размах не миллионера – миллиардера.

Герцензон плеснул в стакан виски и выпил одним глотком. В кабинете было уже почти жарко.

***

Уфа

Ильмира Сафина волновалась. Она так долго ждала звонка, что, конечно, заснула прямо возле телефона. Но это был сон охотника, терпеливо выжидающего дичь подле капкана – едва телефон звякнул, Ильмира моментально проснулась.

– Всё идёт по плану! – услышала она торжествующий голос подруги.

– Гулечка, ты – просто чудо! – на глазах Ильмиры проступили слёзы. – Ну, рассказывай!

– Краткий отчёт: сегодня мы вместе ужинаем во французском ресторане. Я, к сожалению, не смогу составить им компанию на весь вечер – в последний момент позвонят мои престарелые родители.

– Во сколько звонить? – моментально поняла Ильмира.

– Без пяти девять. Без горячего я обойдусь, но хочу жульен здешний попробовать. Мне говорили – хорошо наши башкирские французы готовят… А вот завтра вечером… Завтра, значит…

– Гуля, не тяни, – взмолилась Ильмира.

– Завтра мы с Мадиной летим на самолёте твоего Нурмухамета в Москву!

– Получилось?! – ахнула Ильмира.

– Ну, обижаешь, Иля. Когда у меня что не получалось? – Гюзелла весело, совсем по–молодому расхохоталась. – Но я, конечно, полететь не смогу. В последний момент обнаружатся срочные дела… – она притворно вздохнула. – Так что примчусь к тебе, как только ребят провожу и помашу им платочком на прощанье!

Ильмира положила трубку и потёрла рукой грудь. Ну, наконец–то! Молодец Гулька! Ильмира–то хотела устроить большой банкет, посадить подружкину дочку рядом с Нурмухаметом. Правда, прежде эта тактика не приносила успеха. Сын вежливо ухаживал за подсаженной девушкой, подливал–подкладывал, а после извинялся и, сославшись на дела, покидал банкетный стол.

И всё–таки она рассчитывала, что Мадина должна понравиться сыну. Ильмира видела фотографию его бывшей подруги, Анны, сестры зятя Ирека Сафина. А Мадина, мало того, что умница и прехорошенькая, немного похожа на эту его бывшую.

Но мудрая Гуля решила иначе.

– Надо, чтобы они познакомились случайно, – сказала Гюзелла, когда они разрабатывали план по междугороднему телефону.

Ильмира ничуть не жалела, что пожертвовала своим пригласительным на выставку ради такого важного дела. Подумаешь, Фаберже! Что она, яиц не видела что ли? Наверняка по телевизору их уже в тысячу первый раз в сегодняшних «Новостях республики» покажут…

***

Марбелья

Качалов объяснил, что это чуть ли не единственный банк в ближайших окрестностях, который работает по–человечески, а не только в первой половине дня, до сиесты. И то только потому, что это не испанский банк, а голландский «ABN». Перерыв тут, впрочем, тоже был солидный – с часа до четырёх. Зато после четырёх он работал аж до шести вечера!

У Инессы было в запасе предостаточно времени. Приехав в Малагу, она первым делом разыскала улочку Сан Микель и убедилась, что Качаловская информация была абсолютно верна. Теперь оставалось только ждать.

Инесса прогулялась по набережной, пообедала в ресторанчике. В местном магазинчике купила кожаную сумку. Миленькую и подозрительно дешёвую – наверное, не слишком кожаную.

Ровно в пять минут пятого она вошла в отделение «ABN-банка».

Формальности уладились быстро. Хотя на протяжение всей процедуры с заполнением необходимых бумаг и компьютерных сверок Инесса порядком понервничала. Первый вопрос: «пришли деньги или не пришли» сменился другим: «дадут или не дадут?» Или арестуют, что называется, не отходя от кассы?

Деньги пришли. Музыка, туш! Это означало, что визит к Герцензону оказался успешным. Контрольная сумма была переведена оперативно. Стало быть, и остальное уже на их швейцарских счетах.

Арестовывать Инессу вроде бы тоже никто не собирался. Клерк в белой рубашке лишь дежурно улыбался ей, выслушивая пожелания клиентки. Пожелания были просты. Выдать всю сумму в сто тысяч долларов в наличной американской валюте.

И – удивительно – никто не напомнил ей о том, что с такой суммой лучше бы нанять охрану. В Москве бы точно с этим предложением достали. А здесь просто выложили на стойку десять пачек по десять тысяч, прямо в банковской упаковке. Аппетитные и одинаковые, как инкубаторские цыплята. Только не жёлтые, а серо–зелёные.

Качалов сказал, что эти деньги им понадобятся на самые ближайшие текущие расходы, связанные с намеченным планом отправиться сразу в Маракеш. Завтра же. Из аэропорта Малаги, правда, прямого рейса не было. Надо было ехать в Севилью. Ну, да это тоже не так уж далеко. Когда в загашнике куча денег – расстояния исчезают. Завтра вечером они уже будут по другую сторону Средиземного моря! Вместе, вместе, вместе! – стучало сердце, пока руки собирали «цыплят» в клетку.

Сто тысяч, как оказалось, это не так уж и много. Всё поместилось в новую сумку, даром что не кожаная.

Получив деньги, Инесса отправилась в Марбелью, в свой отель. Качалов, судя по тому, что деньги пришли и она их без особых хлопот получила, уже давно завершил свой «золотой» визит на виллу «Сибирь». И должен был ждать Инессу в номере. Билеты на завтрашний рейс можно будет заказать по телефону. А потом – отпраздновать победу. По полной программе!

– Слава! – негромко крикнула Инесса, войдя в номер.

К её удивлению, никто не отозвался. Тем не менее, она обошла гостиную, спальню и даже выглянула на балкон. Качалова нигде не было. Что его могло задержать? Или что–то случилось? Какие–то неприятности? Этого только не хватало. Ведь вроде бы всё складывалось исключительно гладко…

И только открыв платяной шкаф в спальне, Инесса поняла, что Качалов здесь уже побывал. И благополучно отбыл в неизвестном направлении. Прихватив свой ноутбук, дорожный саквояж и прочую одёжку, которая ещё утром аккуратно висела на плечиках.

Ситуация эта Инессе совсем не нравилась. Хотя, чего уж скрывать, такого варианта она с самого начала опасалась. Но ведь вроде бы…

Глядя сквозь окна на мачты яхт в Пуэрто Банус, Инесса достала мобильник и набрала номер Качалова, забитый в память под цифрой «один».

Через несколько секунд телефон зазвонил. Прямо у неё в номере. Инесса даже заглянула в ванную – уже не там ли спрятался её почти пропавший возлюбленный?

Нет, и в ванной Качалова не было. Его телефон надрывался классической мелодией «Широка страна моя родная!» откуда–то из прихожей.

На тумбочке лежала местная газетка. Под нею и обнаружился искомый аппарат, радостно разливавшийся бравурной песенкой и одновременно зудящий так, что аж шевелился из стороны в сторону, будто жук, перевёрнутый кверху лапками.

Инесса выключила Качаловский телефон. И только после этого снова обратила внимание на газету. Раскрыта она была на странице объявлений. Одно из объявлений в разделе «Услуги» было обведено красным фломастером.

Смысл подчёркнутого был прост и доходчив. Русская семья, постоянно проживающая в Марбелье, ищет няню для трёхлетнего ребёнка. Мальчика. Знание русского, английского и испанского обязательно. Рекомендации желательны. Шестидневная рабочая неделя. Помощь с видом на жительство…

Ну, спасибо, Вячеслав Борисович, удружил! Век не забуду! – Инесса, не выпуская газеты из рук, медленно сползла по стене. И, сидя на корточках, разревелась словно ребёнок. Так она не плакала, наверное, с самого детства. С того дня, когда её не взяли в поход с ночёвкой. На озеро Чёрное. Ту обиду она запомнила на всю жизнь.

Швейцарский счёт можно было не проверять – теперь Инесса знала наверняка, что его попросту не существует.

Плакала она недолго – та девочка, которую не взяли на озеро Чёрное, осталась далеко в прошлом…

Инесса позвонила на ресепшен и попросила заказать для неё билет в Москву на ближайший рейс.

Глава пятая. Фонтан «Россия»

10 марта 2003 года

– «Три птички»… А что? Название дурацкое, но мне почему–то нравится, – заявил Лёвка и похлопал по титульному листу толстенной рукописи.

Традиционное понедельничное совещание НРТ уже подходило к концу. Это было видно невооружённым глазом. Большая часть присутствующих сидела с пунцовыми лицами, что означало одно: отмучались. Лёвка любил «вставить пистон» сотрудникам и делал это со сладострастием. Сегодня особенно досталось утренним программам за переизбыток попсы и викторине «Угадай–ка» за компанию.

Спокоен был лишь руководитель проектов о живой природе, вальяжный профессор Ребров. У его программ всегда был хороший рейтинг, а Лев Викторович передачи о животных любил даже больше, чем мультфильмы, и почти столь же искренне, как рекламу.

Обсуждение нового сериала Кобрин оставил на закусочку. Но, в отличие от прошлых понедельников, вместо ожидаемого разноса наметился конструктивный разговор.

Антон Андреевич Куцик, в недавнем прошлом руководитель «серийного» отдела, а ныне, по совместительству, ещё и главный редактор НРТ, облегчённо вздохнул. Наконец–то Лев Викторович соизволил одобрить сценарий. А то Куцик уже начал подозревать что не существует на всём белом свете мелодрамы, которая могла бы покорить въедливое сердце хозяина НРТ. И он не ошибся. Ибо в следующее мгновение Лев Викторович всё же произнёс сакраментальное:

– Но… – и обвёл суровым взглядом присутствующих на совещании. Все привычно напряглись, а Ребров нарисовал в блокноте новые заячьи уши. Обычно к конце совещания он успевал создать целую роту зайцев.

– У нас всё–таки федеральный канал, – Кобрин поправил строгий тёмно–синий галстук, на изнанке которого была изображена голая девушка с развесистой грудью. – И посему – мы обязаны предъявлять особо строгие требования к материалу, – так и неясно было куда он, собственно, клонит. Лёвка, между тем продолжал:

– Особенно строгие требования у нас должны быть к сериалу. Который пойдёт в самый прайм–тайм. И что это значит? – он вновь поправил галстук.

Галстук этот Лёвке на двадцать третье февраля подарил Нур, причём прежде долго извинялся, что девушка – всего одна.

– Рекламы будет много, – предположил Куцик, поглаживая правую залысину. И похоже, не слишком попал в масть.

Да, иногда с хозяином НРТ было сложно. Кобрин, как правило, определял лишь стратегические приоритеты и направления телекомпании. И редко влезал в текущий процесс, передоверяя его своим сотрудникам. Но уж зато если западал на какую–то конкретную новую программу или проект, то спасения от Льва Викторовича не было. Он влезал в каждую мелочь, цеплялся к деталям и вынуждал всех работать едва ли не в круглосуточном режиме.

Впрочем, надо отдать должное чутью Кобрина. Те проекты, к которым он приложил свою хозяйскую руку, становились самыми рейтинговыми.

– До рекламы ещё дожить надо. Я о другом. Почему у вас они так много курят? Ваши, Антон Андреевич, героини. И пьют на каждой, – Лёвка полистал рукопись, – пятой странице. Ведь героиням в начале сериала ещё восемнадцати нет! А они у вас трахаются направо–налево! И беременные все. Ну, не все, но через одну, – в Лёвкином голосе прозвучал справедливый пафос осуждения. В белой рубашке со строгим галстуком он казался прямо–таки олицетворением морали и нравственности.

– Но ведь в жизни так! – расплылась в несколько двусмысленной улыбке Соня Пёрышкина. Вспомнила, поди, как они с Лёвкой кувыркались на огромной кровати в Куршевеле. Их служебный роман так и ограничился той зимней поездкой, о чём оба ничуть не сожалели.

– Федеральный канал – это не просто жизнь! – Лёвка поднял вверх указательный палец и погрозил им строго Соне. – Всё, что мы демонстрируем в эфире – есть пример для подражания. Мы в некотором смысле – эталон. И должны не развращать, а воспитывать наших сограждан! Верно, Антон Андреевич? – Лёвка обратил свой строгий взор на несколько опешившего Куцика.

Куцик и в самом деле обалдел. Не от строгого вида начальства, а от тех чудовищно правильных слов, которых прежде от Льва Викторовича не слыхивал.

– По сути – верно! – кивнул Куцик. – Но ведь зритель и клубничку любит, и мордобои, и прочие остренькие приправы к обыденности…

– Не в прайм–тайм, Антон Андреевич. Итак. Проредить курение, выпивку. Остальное… ладно, остальное можно оставить. Чтоб завтра у меня был режиссёр и актрисы, которых вы… мы отобрали на главные роли. И передайте, пожалуйста, госпоже Гагариной, чтобы не опаздывала. А то я её вычеркну. Из всех списков, – по довольной ухмылке Лёвки, впрочем, было совершенно ясно, что Ляля Гагарина будет последней, кого он вычеркнет хоть откуда–нибудь. – Теперь по поводу новой общественно–политической программы. Запускаемся на следующей неделе? Я правильно понимаю ситуацию?

– Точно, – подтвердила Соня Пёрышкина, буквально на глазах превращаясь в строгую телеведущую Софью Перовскую. – «Вспышка» будет выходить четыре раза в неделю, с понедельника по четверг. Традиционный формат ток–шоу с аудиторией и специально приглашёнными. Ставим только самые острые вопросы. Благодаря этому перетянем рейтинг у государственных каналов. А то как–то все в последнее время заскучали. Одни и те же лица, заученные речи… Мы будем ставить на импровизацию. В пределах, конечно, разумного.

– Жириновского почаще приглашайте, – кивнул Лёвка. – Он хоть и делает вид, что клоун, но говорит чрезвычайно здравые вещи. Особенно в последнее время. И поменьше болтунов. Типа этого моложаво–кудрявого демократа. Я уже видеть эту рожу не могу. Тема пилотной программы?

– Ситуация вокруг Сибирской Нефтяной Компании. Я надеюсь получить согласие на участие от господ Бондаренко и Магомаева…

– Согласен. Я переговорю и с господином Сидоровым. Он нам, – Лёвка подчеркнул это многозначительное «нам», думаю, не откажет. А кто будет дежурным провокатором? В хорошем смысле слова?

– Мы уже связались с главным редактором «Фейса» Питером Жемчужниковым. Он дал своё предварительное согласие. И даже готов дать отдельные комментарии по поводу знаменитого «Золотого списка», – выложила свои козыри Софья.

– А с Сосновским и Герцензоном прямой телемост можем устроить? Опальные олигархи сейчас – самая горячая и… презабавная тема!

– Позвольте, Лев Викторович, – встрял Куцик, – вот за это нас точно по головке не погладят. До сведения всех каналов было доведено пожелание из Администрации Президента. Не давать этим лицам эфира. Их приравняли к чеченским и прочим террористам.

– Да пошли они со своими пожеланиями, – взорвался Лёвка. – По советской власти соскучились?! С другой стороны… – Лёвка несколько секунд внимательно изучал потолок кабинета. – Нет, всё же попробуйте, Софья. Если добудете Герцензона, утрём нос ОРТ и Российскому каналу. А? Телемост с экономическим террористом номер один? Антон Андреевич, неужто вы откажете себе в таком удовольствии?

– Не откажу, – не очень–то весело согласился мудрый Куцик.

– Так я выхожу на Герцензона? – смело встряла Софья Перовская.

– Всенепременно, – ответствовал Лёвка.

Профессор Ребров поднялся первым. Что ж, совещание закончено. Оно длилось ровно шестьдесят три зайца.

***

Быть богатым – хорошо. Быть очень богатым – очень хорошо. Быть очень богатым и знаменитым – тяжкое бремя… Примерно так, только гораздо более лениво рассуждал Станислав Евгеньевич Котов, губернатор Икотки, проснувшись один на широкой кровати в своей московской квартире.

Проснулся–то он один, но в квартире – и это Стас знал наверняка – кроме него находилось огромное количество людей. Всё больше бездельников. И это тоже было обязательным приложением, типа нагрузки, к богатству и знаменитости.

В комнате охраны постоянно находилось по четыре здоровенных лба, которых Стас называл без разбора Вовами. Накачанные Вовы послушно откликались. Ещё бы не откликнуться – за такую–то зарплату! И за что платить–то, а? За круглосуточный просмотр дурацких ток–шоу с подставными героями? Надо быть Вовой, чтобы ту пургу, которую в телевизоре выдают за реальные истории, принимать всерьёз.

Прислуги по хозяйству тоже развелось многовато. И всё оттого, что вдобавок ко статусу Стас вынужден был обзавестись и женой. Потому как без жены и статус мог не вытанцеваться.

– Холостяк в тридцать три года – это слишком подозрительно для электората. Люди могут решить, и будьте уверены, что им помогут так решить ваши оппоненты, что вы либо голубой, либо импотент. А для политика это не есть хорошо, – так, несколько витиевато, объяснил Котову за год до икотских выборов нанятый московский политтехнолог.

Прослыть импотентом, пусть даже и среди икотов, Котов не желал, и решился на женитьбу. Это было непростое решение. И потому, что Стас привык к вольнице, и потому, что достойной кандидатуры в жёны на примете не было. Тогда, теперь уже больше года назад, Стас сделал в сто семьдесят восьмой раз предложение Нюше, и она в сто семьдесят восьмой раз ему отказала. И Стас оказался на распутье.

У него было два варианта.

Первый – жениться нас женщине–девушке своего круга, породниться с солидным денежным мешком. Но это означало полую и безоговорочную потерю свободы. Никаких «левых ходок» такая жена терпеть не стала бы. А Стасу совсем не улыбалось лишиться миленьких невинных шалостей.

Второй вариант был из сказки про Золушку. В ненаписанном, но предполагаемом финале сказки обнаруживалась послушная, во всём от мужа зависимая жена, выпрашивающая у мужа каждый миллион на булавки…

Стас выбрал вариант номер два.

С Наташей он познакомился в самолёте, когда возвращался из Мюнхена в Москву. Стюардесса на международных линиях – в самой её профессии был определённый шик. Что–то из подростковых мечтаний, наложенное на кадры из старого фильма «Ещё раз про любовь» про погибшую стюардессу, похожую на Мерелин Монро.

Наташа выйти замуж за Котова согласилась сразу, ещё во время того исторического перелёта. Правда, как выяснилось позже, сначала приняла предложение за неуклюжую шутку богатенького подвыпившего пассажира. Затянувшаяся шутка завершилась скоропалительным браком.

Сразу после свадьбы Котов запретил жене работать. Та в отместку быстренько забеременела. Ответным ходом Котова стало перемещение в отдельную спальню. Наташа заявила, что их будущий сын станет не просто лётчиком, но лётчиком–космонавтом… Кстати, на Икотке Наташа так ни разу и не побывала.

…Завтрак был накрыт на двоих, но жена, похоже, ещё не проснулась. Вот и славненько, – подумал Стас. – Посмотрю утренние новости без сторонних комментариев.

Он уже допивал вторую чашку кофе, когда на пороге столовой появилась заспанная Наташа. Её живот был похож на волейбольный шар, спрятанный под широкий розовый пеньюар. Несмотря на беременность, она была почти такой же хорошенькой, как тогда, в самолёте.

– Доброе утро, как спала? – спросил Стас, закуривая сигарету.

Наташа поморщилась:

– Мы всю ночь ворочались, практически не спали, – объявила она, присаживаясь к столу.

Стаса жутко раздражало, что Наташа с самого начала беременности стала говорить о себе во множественном числе, что означало «я и живот». Но все его ироничные высказывания по этому поводу «они» пропускали мимо ушей. Словно забыли, что «их» из Золушек в дом взяли.

– Ты мог бы не курить? – Наташа демонстративно помахала рукой, разгоняя дым, – Нам это не нравится.

Блин! Да что же это такое? Хозяин он в своём доме или приживалка? Стас затушил сигарету и резко поднялся:

– Я – в кабинете. Приятного аппетита.

– Спасибо, – пробормотала Наташа и, не уделяя более внимания мужу–кормильцу, нежно обратилась к собственному животу. – Смотри–ка, йогурт с черносливом! Ведь мы это любим? Любим!

В кабинете Стас первым делом закурил, а потом уже включил компьютер. Войдя в интернет, Котов, как и обычно, набрал в окошке поиска собственную фамилию. Он внимательно отслеживал, чтобы информация о Станиславе Евгеньевиче Котове исправно обновлялась. Так, три новых ссылки. Маловато будет! Надо Полубояринову сделать втык. Повторял же тысячу раз: минимум пять новых ссылок каждый день. Пусть даже одна новость, но поданная под разными соусами!

Однако недовольство Полубояриновым моментально прошло, когда Стас влез в почтовый ящик. Молоток, Полубояринов! Вот ведь выверты фортуны: из Москвы вёрстка второго и материалы третьего «Фейса» сначала шли на Икотку, чтобы затем вернуться обратно в Москву…

– Ты не хочешь с нами прогуляться? – заглянула Наташа со своим животом.

– Я занят! – злобно рявкнул Котов. Он только что увидел, чему посвящён третий номер «Фейса». И это был удар ниже пояса…

***

Сначала Гоша согласился на участие в пилотном эфире «Вспышки» на НРТ. Но когда узнал, что вроде бы и Герцензон не отказал в своём виртуальном присутствии, заартачился:

– Да не могу я эту рожу видеть! Не могу!

– Ты только прикинь, как мы его уроем! – орал в трубку Лёвка.

– Побольше пинайте его по поводу швейцарских счетов, – посоветовал Гоша, – для него эта тема сейчас самая приятная! Но уж извольте без меня!

– Ладно, не напрягайся, – как–то подозрительно быстро успокоился Лёвка. – Но ты хоть посмотри программу, не поленись. Софья Перовская, надеюсь, будет в ударе. Мы для неё придумали образ умного и якобы простодушного ангелочка. А этот ангелочек очень даже неплохо научился кусаться!

– А кто такая Софья Перовская?

– Ясно. Телевизор давно не смотришь. Темнота ты, хоть и в олигархи выбился. Она ж у нас самая заметная звезда на энэртэшном небосклоне. Заодно и красавица. Хочешь, посмотри на нашем сайте. Там немало её фоток. Но это так, между прочим, – нарочито небрежно бросил Лёвка.

– Ладно, уговорил. Посмотрю на твою звезду. Пока, доктор.

Гоша отключился от Лёвки ровно в тот момент, когда секретарша по громкой связи доложила о прибытии начальника службы безопасности Соловьёва.

– Присаживайтесь, Олег Юрьевич, – кивнул Гоша вошедшему. – Что нового?

Пока Соловьёв доставал из своей классической кожаной папки с логотипом «Севернефти» бумаги, Гоша вышел на сайт НРТ и набрал в местном поисковике «Софья Перовская».

Экран мигнул и выдал на гора смеющееся личико огненно–рыжей девушки с широко распахнутыми зелёными глазами. Эту девушку хотелось угостить молочным коктейлем и за этим коктейлем раскрыть все тайны успешного бизнеса.

– По моим сведениям в налоговой намечен ряд проверок в нефтяной отрасли. В плане у них и УНК, и «Магойл», и мы. Но прежде всего они займутся УКОСом, – сообщил Соловьёв тоном Джеймса Бонда, которого вызвал на ковёр всемогущий шеф британской разведки «М».

– Пусть проверяют. У нас всё в порядке. Разве что мелочи какие… – Гоша, впрочем, задумался. – Но вообще, я на днях встречаюсь в Белом доме с Демьяновым, так что провентилирую этот вопрос. Что там с Украиной?

Речь шла о серьёзных хищениях, выявленных службой безопасности на Харьковском НПЗ, принадлежащем «Севернефти».

– Мы решили разобраться собственными силами. Похоже, это всё же не происки на уровне украинского Минтопэнерго, а самодеятельность наших коллег по бизнесу. Я думаю, что стоит послать нашу собственную комиссию и разобраться на месте. В связи с тем, что у нас намечается большой контракт на уровне тамошнего Совмина, я бы предложил не поднимать большого шума. В Верховной Раде у нас и так достаточно противников, так что лучше не подливать масло в огонь…

– Согласен, – кивнул Гоша. – Лев Викторович больше не возмущается? Нашли ему наконец охранников, которые бы устроили его телевизионное величество?

Соловьёв улыбнулся:

– Надеюсь, у него больше нет повода для возмущений. Мы подключили к нему специфических сотрудников. Женского пола. И, кажется, с нашими дамами он нашёл общий язык…

– Симпатичные хоть девушки–то?

– Смотря на чей вкус, – пожал плечами Соловьёв. – Есть и просто красавицы. Только когда знаешь, что эта милая девушка может одним движением свернуть тебе шею, ежели что не так, то… Сами понимаете… Но, во всяком случае, Лев Викторович мне больше не названивает. Кажется, такой вариант охраны его, наконец, устроил… И вот ещё что… – Соловьёв как–то замялся, что было для него вовсе не характерно.

– Я слушаю вас, Олег Юрьевич.

– Взгляните, – Соловьёв протянул Георгию Валентиновичу листок с распечаткой. – Это схемы отмывания средств из транша МВФ. Которые применял Герцензон.

Гоша проглядел листок и бросил его стол:

– Но это же просто классическая схема. Прямо из учебника. Без реальных фирм и номеров счетов это ничего не стоит… Хотя… Да нет, для прокуратуры этого будет маловато. А для швейцарцев и вовсе пустой звук.

– В том–то и дело. На меня вышли и передали пока лишь эту схему. И вот эти материалы, – Соловьёв протянул ещё один листок. – Здесь все реквизиты и прочие данные по двум фирмам, участвовавшим в цепочке. «ЭйБиСи–трейдинг» и «Риола–траст». Мы проверили информацию. Она абсолютно точна…

– Значит? – Георгий Валентинович свёл брови к переносице.

– Источник готов передать нам все материалы. Но…

– Сколько хочет этот «источник» за информацию? – поторопил Соловьёва Гоша.

– Пять миллионов.

Гоша сцепил пальцы и посмотрел в окно.

– Если остальная информация столь же подробна и точна, то мы заплатим. Источник–то надёжный? – он вновь перевёл взгляд на Соловьёва.

– Проверяем. Но это точно не подстава. Просто кто–то решил заработать. И этот «кто–то», видимо, очень близко стоял к Герцензону, – кивнул Соловьёв. – Возможно, это человек из его бывшей команды.

– Тогда – действуйте. Все полученные материалы мне сразу на стол. Утечку организуем через…

– Извините, Георгий Валентинович, – перебил его Соловьёв. – На сей раз я предлагаю это сделать не через СМИ, а непосредственно через Генпрокуратуру. А они всё передадут по своим каналам швейцарцам. Так будет оперативнее. Я организую им передачу материалов.

– Согласен.

Едва за Соловьёвым закрылась дверь, Гоша набрал Лёвкин номер:

– Слушай, Лёвушка, я согласен на твою «Вспышку»!

– Всё–таки решил встретиться с сеньором Герцензоном лицом к лицу? – в голосе Лёвки звучали прямо–таки восторженные нотки.

– Да шёл бы он в задницу, – охладил его пыл Гоша. – Просто хочу познакомиться с твоей Софьей Перовской. Непосредственно на месте.

***

Икотка

Весь день Василий Полубояринов не отходил от прямого телефона, по которому мог звонить только губернатор. Он ждал звонка с той самой минуты, как только отправил Котову материалы третьего выпуска журнала «Фейс».

Едва получив тексты по электронной почте от своего друга Белых, Василий сразу понял, что Станислав Евгеньевич сделает охотничью стойку. Ведь весь третий «Фейс» отводился теме московского строительства, скандалам со строительными подрядами и, на закуску, планам реконструкции столицы. Готовились статьи о сносе гостиниц «Интурист» и «Москва», а также о грандиозном проекте создания нового гостинично–торгового комплекса на месте гостиницы «Россия».

Это пахло очень большими неприятностями. Ведь строительный подряд на «золотом» месте, где пока ещё стояла «Россия», надеялся получить не кто иной, как губернатор Икотки. Но об этом в статье уже говорилось как о решенном факте! И это была утечка информации, которая могла очень дорого Котову обойтись. Потому что речь шла в первую очередь о колоссальных взятках, выплаченных им высокопоставленным московским чиновникам. Причём имена назывались самые конкретные.

Большие московские парни, конечно, отмажутся. А вот Станиславу Евгеньевичу не видать больше серьёзных подрядов как своих ушей. Его быстренько отлучат от «кормушки». Этак образцово–показательно. Да и вообще, волна пойти может, что совсем не на пользу и икотскому бизнесу.

Хотя Котов на Икотке так и не прижился по–настоящему, Полубояринов голову бы на отсечение дал, что в знаменитый список «Фейса» Станислав Евгеньевич угодил исключительно благодаря этому благословенному краю. По прикидкам Василия, Котов к концу своего губернаторского срока намеревался, как минимум, ещё удвоить своё состояние. Так что слишком уж многое было поставлено на карту.

Самое плохое в этой истории было то, что материал о гостиницах и строительных подрядах писал лично Питер Жемчужников. А Питер славился своей неподкупностью, въедливостью и хрен знает откуда бравшейся информированностью.

Уже в областной администрации закончился рабочий день, но Полубояринов решил ждать хоть целую ночь. Ради любимого начальника он и не на такие подвиги был готов. К тому же початая бутылка «Смирновской», греющаяся в сейфе, обещала скрасить ожидание.

Лишь на несколько минут отлучился Василий от заветного телефона. По очень, очень важному и, главное, неотложному делу… И – на тебе! – по закону подлости Станислав Евгеньевич начал звонить именно в этот момент!

Прямо от двери Василий одним прыжком оказался у телефона, вот так, мимоходом установив новый рекорд Икотки по прыжкам в длину для закрытых помещений.

– Полубояринов слушает, – задыхаясь, доложил он трубке, раскалившейся, казалось до предела.

– Ты где шляешься? – вместо приветствия вежливо поинтересовался губернатор.

– Э–э–э, – промямлил Василий, уходя от прямого ответа. – Вы получили «Фейс», Станислав Евгеньевич?

– Потому и звоню, – мрачно ответил Котов. – Значит так, Василий. Статья о «России» не должна выйти! Понятно?

– А как?.. – заикнулся Полубояринов, тоскливо оглядываясь на сейф.

– Как угодно, – отрезал Котов. – Но этот фонтан необходимо заткнуть. Можешь располагать любыми средствами. Понятно? – повторил губернатор.

Василий не успел ответить – в трубке злобно запищали короткие гудки.

– Без комментариев, – сообщил Василий сам себе, прямо в сейфе наливая водку в гранёный стакан.

***

– Нет, Иван, я не смогу приехать в ближайшее время, у меня завтра первые пробы, – терпеливо, как ребёнку, объясняла Ляля мужу уже в который раз.

…Ольга Гагарина никогда в жизни не была влюблена. Хотя была замужем уже второй раз. Первый раз она выскочила за однокурсника Глеба Роговского, когда была ещё на втором курсе Щукинского.

Светловолосый, «золотой мальчик» Глеб Роговской был самым красивым и, пожалуй, самым талантливым актёром на их курсе. Только поэтому Ляля – именно так называли её и дома, и в школе – решила приобрести Глеба в собственность. Это было сомнительное приобретение. Даже влюбившись в неё по уши, Глеб интересовался только собственной персоной. Актёр – что уж тут поделать! Это ведь не профессия, а судьба. Зато кратким замужеством она доказала не только сокурсникам, но и самой себе, что для неё не существует невыполнимых задач.

На последнем курсе они с Глебом мирно развелись, оставшись добрыми друзьями. Сразу по окончании института Глеба пригласили сниматься в сериал про милицию, и он стал самым известным «ментом» России. Сериал затянулся на несколько лет, съёмки отнимали у «золотого мальчика» столько времени, что ни на что другое у него просто не оставалось сил. Да его уже и не приглашали ни на какие роли – слишком примелькалась его светлая грива на милицейской благородной стезе.