Текст книги "Сады Дьявола (СИ)"

Автор книги: Павел Гагарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Сверху послышалась какая-то возня, посыпалась сосновая шелуха, и Пульхр, задрав голову, увидал в ветвях старую хитрую ворону. Поняв, что обнаружена, ворона напустила на себя самый безразличный вид, сложила крылья за спину и принялась расхаживать туда-сюда по ветке, изо всех сил изображая, что ей нет никакого дела до всяких там дохлых тритонов.

В этот момент за спиной хрустнула ветка. Пульхр недовольно оглянулся и, тут же забыв про свой эксперимент, поднялся на ноги. Перед ним стояли пятеро пацанов, видимо, из местных.

– Ты чего тут делаешь? – спросил, помахивая палкой, рыжый конопатый парень в центре.

Из кустов неслышно появился Чехов. Пульхр переглянулся с ним и слегка пожал плечами.

– Они из школы уродов, – доложил паренек справа, тоже, прямо скажем, красотой не поражавший.

– А-а! – довольно протянул рыжий и взмахнул палкой. – Ну, тогда бегите, уроды!

Пульхр вздохнул. Будь он один, это было бы идеальным решением: бегал он хорошо, до интерната всего пара километров. Отступление при таком численном превосходстве его честолюбия не задевало. Но разве Чехов согласится? И действительно, воинственный Чехов шагнул вперед и сказал:

– Сами бегите!

И действительно, через минуту на полянке из всей компании остался только рыжий предводитель. При этом двоим агрессорам братья даже не успели нанести ни единого удара, сбежали они чисто от избытка впечатлений. Рыжего же Чехову пришлось тащить до поселка на закорках: самостоятельно передвигаться тот не мог из-за сломанной ноги. Всю дорогу Пульхр промывал ему мозги, что взрослым, а тем более полиции, знать о случившемся не обязательно. Неприятности никому из них не нужны. Для всех заинтересованных лиц гораздо выгоднее версия, что ногу рыжий сломал, свалившись с обрыва, а братья случайно на него наткнулись. Пульхр очень боялся, что их с Чеховым попрут из интерната за насилие над штатским. Но обошлось. Надо отдать ему должное – рыжего паренька они никогда более не видели.

Так Пульхр впервые столкнулся с тем, как мир за стенами интерната относится к клонам. Он вдруг осознал, что однажды останется с этим враждебным миром один на один, и единственным его союзником будет Чехов. С этого момента и началась их настоящая дружба.

* * *

А когда им исполнилось четырнадцать, в их жизни появилась Она.

Десять человек кадетов, строем по двое, наставник подвел к понтонному пирсу, куда была пришвартована подводная лодка. Наверху рубки, на ходовом мостике, маячил кадет старшего курса с автоматом через плечо. Он мечтательно щурился на нос лодки, где, чувствуя свою полнейшую безнаказанность, кривлялась чайка.

– Пошел! Пошел! Пошел! – командовал наставник, по одному отправляя их на трап. Вахтеный старшекурсник принимал наверху и сбрасывал вниз, в духоту и полумрак люка, где их подхватывал и собирал в пучки третий.

– Все! – крикнули сверху.

Старшекурсник скептически оглядел молодняк, показал, как надо проскальзывать в круглое отверстие в стене, назвав его переборочным люком, и куда-то их повел. Внутри лодка была узкой, тесной, закаулистой и пахла тремя разными видами железа. Стены были выкрашены в желтый цвет. По дороге Пульхр стукнулся два раза коленом, один раз локтем и еще на него что-то вонюче капнуло сверху, отчего на серой ткани куртки образовалась дырочка с коричневыми краями.

– Сюда.

Дверь отъехала вбок, как в поезде. Их рассадили в узкой комнате, все пространство которой занимал узкий стол и сиденья.

– Кают-компания, – объяснил провожатый. – Садитесь, ждите.

Ждать пришлось долго. Где-то через полчаса в кают-компанию вошел офицер в рубашке с коротким рукавом. Телосложением он напоминал небольшого носорога.

– Добрый день, господа кадеты, – сказал он, когда все поднялись, стукаясь коленями о стол. – Прошу садиться, – и сам сел во главе стола. – Моя фамилия Андерсон. Я, как и вы все, клон. Можете обращаться ко мне «господин капитан». Я – капитан этого корабля, – он постучал по значку с изображением подводной лодки над правым карманом рубашки. – Еще я капитан-коммандер Военно-Космических сил Альянса. У меня сорок семь боевых походов. Как вы знаете, наш интернат поставляет кадры для космического флота Альянса. Вы все – клоны Альянса, все вы из хороших фамилий, и большинство из вас станет офицерами гражданского, научно-разведовательного или, кому повезет, военного флота. В связи с этим у вас, наверное, возник закономерный вопрос – почему подводная лодка?

Он обвел свою малолетнюю аудиторию взглядом. Некоторые закивали, и капитан продолжил:

– Жить на космическом корабле очень тяжело даже подготовленному взрослому человеку. Магнитные поля множества устройств и приборов, особый состав воздуха, скачки давления и перегрузки очень вредны для здоровья. Через два месяца пребывания на космическом корабле в крови человека начинают происходить изменения. Сейчас ваши организмы еще только развиваются, и даже неделя на борту космического корабля может нанести непоправимый вред вашему здоровью. Поэтому вы должны вырасти здесь, дома, на Земле.

Но и тратить время впустую мы не будем. Учиться жить и нести службу на космическом корабле вы начнете прямо с сегодняшнего дня. Для этого вы здесь. Больше всего на космический корабль похожа именно подводная лодка. Как у нас говорят: подводник – это переходная стадия от человека к космофлотчику. Любой, не важно, клон он или человек, службу в Космическом флоте начинает с флота подводного. Многие из людей навсегда там и остаются, но для клона это лишь первая ступень карьерной лестницы.

Начнем с того, что на космическом корабле и на подводной лодке одинаковое содержание кислорода в воздушной смеси. Видите этот датчик? Таких несколько штук в каждом отсеке. Название ему – кислородный газоанализатор. Он показывает, как вы могли догадаться, содержание кислорода в воздушной смеси в отсеке. Подойдите, посмотрите. Что он там показывает?

– Девятнадцать.

– Это означает, что в воздухе, которым мы с вами сейчас дышим, девятнадцать процентов кислорода. А кто знает, сколько кислорода в воздухе за бортом? Что, никто не знает? Запомните на всю жизнь: двадцать один процент. Казалось бы, всего два процента разницы, а некоторые из вас уже почувствали головокружение и головную боль. Это вашим мозгам не хватает кислорода.

Делается это не для того, чтобы вас помучить. Просто каждый лишний процент кислорода существенно увеличивает вероятность возгорания. А мы очень не любим пожары на подводных лодках, и уж тем более на космических кораблях.

Кто-нибудь хочет в туалет? Не бойтесь сказать. Пока вы меня ждали, в этом отсеке сбросили давление. В подводном положение такое происходит дважды в день, как и на космическом корабле. С непривычки это вызывает обезвоживание, а лишнюю воду организм сливает в мочевой пузырь. Так что все нормально, просто очердной ньюанс жизни в космосе. Ну, кто хочет в туалет? Один, два… Еще двое. Вахтенный! Проводите молодых людей на пирс, пусть сходят в гальюн. Обратно этих ссыкунов не пускать. Им видите ли, моя лекция недостаточно интересна, чтобы потерпеть. Пусть теперь у оставшихся выпрашивают, что я рассказывал.

Теперь, когда мы сбросили балласт, давайте начнем знакомиться с нашим кораблем. Это учебная подводная лодка, но она способна, и обязательно будет, погружаться на глубину до пятисот метров. На ней можно пройти, не всплывая, двадцать суток. На двадцать суток мы не пойдем, а на недельку в море сходим. Вооружение: торпеды, зенитный пулемет и артиллерийское орудие, которое может стрелять в надводном положении. На современных подлодках артиллерию не используют уже лет триста, но на космических кораблях это по-прежнему одно из основных видов вооружения. Поэтому мы с вами тоже будем учиться стрелять из пушек.

Наша лодка состоит из пяти отсеков. С помощью переборочных люков эти отсеки можно полностью изолировать друг от друга. Это называется задраить переборки. На космических кораблях эти люки закрываются автоматически, но на нашей лодке вы будете делать это вручную, как это делалось раньше.

Теперь вы будете проводить здесь много времени. Вас распределят по отсекам, где вы будете нести вахты. В каждом отсеке есть свой командир, и вы будете выполнять его приказы, а он вас будет учить. Вопрос: что нужно в первую очередь делать, если в твоем отсеке загорелось?

– Тушить.

– Неправильный ответ. Прежде всего нужно закрыть глаза, задержать дыхание и надеть вот эту штуку, – капитан показал красную пластиковую коробку. – Она называется персональное дыхательное устройство.

Он разломил коробку на две части, и достал из нее резиновую маску со стеклянными круглыми глазами.

– Вахтенный, раздайте всем ПДУ. При пожаре выделяется угарный газ, который очень ядовит. Вдохнув его пару раз, вы потеряете сознание. Поэтому дыхательное устройство вы должны всегда иметь при себе. Следующий вопрос: что делать, если загорелось в соседнем отсеке?

– Задержать дыхание и надеть персональное дыхательное устройство!

Капитан хмыкнул.

– Ладно. А дальше?

– Идти на помощь!

– Неправильный ответ. Вы должны задраить переборку. Для этого нужно захлопнуть люк, с помощью этого штурвала обжать его и повернуть этот рычаг, чтобы люк невозможно было открыть с той стороны.

– Но там же люди!

– Совершенно верно. Это их отсек, и они обучены бороться за его живучесть. Вы им будете только мешать. Если они не справятся, то погибнут, но вода или огонь дальше их отсека не пойдут. Иначе – погибнут все. Суровая правда жизни. В космосе эта правда еще суровее. При пожаре подводная лодка всплывает и вентилируется. Космическому кораблю всплывать некуда. Если подводная лодка затонула и ее нашли, то начинаются спасательные работы. Если у космического корабля откажет двигатель, то его, скорее всего, никогда не найдут.

– Почему? Он же может подать сигнал СОС!

– Да он много что может подать, толку-то. Если у корабля отказал двигатель, скорее всего это произошло во время полета. Чтобы затормозить, ему опять же нужен двигатель. Поэтому корабль будет лететь и лететь, пока не развалится. Когда скорость космического корабля превышает пятьсот километров в секунду, его невозможно не только догнать, но даже точно определить его местонахождение.

– Как же тогда пираты нападают на космические суда?

– Так и нападают, либо в начале разгона, либо в конце торможения, когда корабль переходит на маневренные двигатели. Как правило это происходит недалеко от космических баз. Для этого нужна наводка. Или, самое милое дело, нападают на орбите, берут заложников и угоняют судно. Могут внедрить кротов в команду. В общем, способов множество… Продолжим… Проходите все сюда и вставайте так, чтобы никому не мешать. Это помещение называется Главный Командный пункт, но в подводном флоте и Космофлоте принято называть его по-французски – Центральный пост. Это главное помещение на подводной лодке и на космическом корабле. Здесь находятся рулевые, на Космофлоте их называют пилоты. Смежное помещение – штурманская, там расчитывается и прокладывается маршрут. Руками ничего не трогать! Смотрите внимательно и впитывайте: это вам теперь на всю оставшуюся жизнь.

ГЛАВА 7

Томпсона и доктора Стерн капитан нашел в баре космопорта. Когда Пульхр узнал, что с ними полетит ученая-этнограф, воображение нарисовало ему крупную даму преклонных лет, с жилистыми седыми руками, пропахшую гориллами, изгрызенную москитами, прокопченную тропическим солнцем, с нервами, расшатаными кочевой жизнью и вычитками своих статей в научных журналах, в которых неучи-наборщики надопускали опечаток. Вместо этого за стойкой бара рядом с Томсоном сидела шустрая миловидная девица трудноопределимого возраста, с очень светлой, чуть присыпанной конопушками, кожей. Одета она была так, словно ее только что департировали с какой-то марсианской фермы. Огромный, туго набитый рюкзак армейского покроя изнеможденно привалился к ножке стула.

– Доктор Стерн, позвольте представить вам Виктора Пульхра, нашего капитана, – сказал Томпсон.

Пульхр и не подозревал, что Томпсон способен на такие обороты. Доктор Стерн весело кивнула, блеснула зубками и глазками, и протянула руку. Лапка у нее оказалась маленькой и хваткой, как у обезьянки.

– Очень приятно, капитан, – сказала она, и на Пульхра ощутимо повеяло алкогольными парами.

Пульхр подозрительно взглянул на Томпсона, не он ли решил угостить даму. Но судя по тому, как дама показала бармену три пальца, она сама прекрасно справлялась с этой задачей.

– Спасибо, доктор Стерн, но мы на службе…, – начал было Пульхр, неправильно истолковав ее жест.

– Не волнуйтесь, это я не вам, – успокоила его Стерн.

Бармен выстроил перед ней в ряд три стакашка. Стерн взяла левый (как будто начала с новой строки) и одним упругим комком отправила его содержимое в себя.

Томпсон смотрел на нее с легкой завистью и некоторой романтической задумчивостью.

– Что-то празднуете? – поинтересовался капитан.

– Угу, – подтвердила доктор, раскусывая оливку. – У меня сегодня свадьба.

Капитан не понял шутка ли это, или доктор говорила серьезно, но уточнять не стал.

– Поздравляю, но вы не слишком налегайте, – посоветовал Пульхр. – Через несколько часов прыжок, алкоголь может причинить неудобства.

– Поэтому и пью. Я туда больше трезвой не полезу, – Стерн почему-то показала вниз.

– Куда?

– Ну, в гиперпространство, пятое измерение или куда там корабль проваливается во время прыжка?…

– Боитесь прыжков? – догадался Пульхр.

– А вы не боитесь?

– Не особо. Ощущения, конечно, не особо приятные, но чтобы бояться…

– Часто прыгаете?

– Бывает, – ответил Пульхр, который на настоящий момент совершил ровно один прыжок на лемурианском двигателе. – Давайте, мы проводим вас…

– Во сколько вылет?

– В восемь…

– Значит, у меня есть еще как минимум пять часов на подготовку. Можете заниматься своими делами, я доберусь сама. В семь буду на пристани, не беспокойтесь.

Капитан что-то прикинул.

– Вы не против, если я вас угощу?

– Я-то не против, – снова блеснула зубками Стерн. Капитан сделал бармену знак, что финансовые вопросы отныне надо решать с ним. – А как же погрузка?

– По уставу за погрузку отвечают боцман Олсен и офицер Томпсон. Хотите, он заодно отнесет вашу сумочку на челнок?

Томпсон разочаровано сполз с табурета.

– Не надо, сама допру. У меня будет еще багаж, его скоро привезут к вашему шаттлу. Вы его сразу узнаете – тридцать одинаковых черных чемоданов.

Доктор явно была не из тех, кто путешествует налегке. Капитан кивнул Томпсону. Тот козырнул и неохотно удалился. Спровадив помощника, капитан взял себе коньяка. Доктор Стерн сосредоточилась на мартини и оливках. Пульхр подумал, что она себя переоценивала – на пять часов таким темпом никакого здоровья не хватит. Чтобы избежать травм от падения с высокого барного стула, Пульхр предложил Стерн переместиться за столик. Он галантно перенес рюкзак, по пути удивившись – как она, такая мелкая, таскает на себе такую тяжесть? В недрах рюкзака отчетливо побулькивало, видимо, доктор возила с собой все необходимые этнографу растворы. Рюкзак заботливо усадили на стул, со стороны он смахивал на толстого дядюшку, прикорнувшего за столом после слишком плотного обеда.

Чувствовалось, что Стерн долгое время была лишена достойного собеседника. Из вежливости поинтересовавшись прошлым капитана, она перебила его на полуслове и принялась рассказывать о себе.

Как у всякого порядочного этнографа, жизнь ее была полна разнообразных приключений. Еще во время учебы в Парижском университете на отделении этнопсихологии, она заинтересовалась маргинальными группами людей в естественной среде обитания. Так что темой дипломного проекта она выбрала социальную иерархию клошаров. Жизнь – лучший учитель, и перед написанием диплома Стерн целое лето прожила в коммуне клошаров под Новым мостом. Там она приобрела бесценный опыт, с блеском защитила диплом, но объект исследований ее немного разочаровал: парижские бомжи оказались слишком веселыми, упитанными и безобидными.

Проходить интернатуру Стерн отправилась в Могадишо. Там она подружилась с одним местным багачом (пятьсот верблюдов), который свел ее со своим родственником – главарем банды сомалийских пиратов. Несколько месяцев она увлеченно изучала быт и нравы маргинальных сомалийцев, и настолько влилась в их сообщество, что однажды ей удалось принять участие в нападении на грузовое судно. Исследования на самом интересном мъсте прервал Альянс, устроивший плановую зачистку побережья. Банду уничтожили, а доктора, приняв за заложницу, вернули на родину.

Подлечив подхваченный где-то тиф, Стерн продолжила научные изыскания. На этот раз ее закинуло в Тихуану, в процветающий наркокартель, где она под видом элитной проститутки проводила полевые наблюдения за сбором урожая. В нее по уши втрескался Энрике, младший брат одного из боссов. Что-то пошло не по плану, и во время разборок, вспыхнувших между боссами картеля, Энрике вместе с братом взорвались в машине. Стерн должна была находиться там же, но ее что-то задержало в доме, и она буквально на пару минут разминулась со смертью. За взрывом последовала перестрелка. Стерн оказалась в госпитале «Альянса» с двумя пулевыми ранениями и осколками в левой ноге. Врачи высказывали опасения, что с ногой ниже колена ей придется расстаться. Стерн не унывала, и за три месяца, проведенных на больничной койке, сумела дописать докторскую. После серии операций врачи все-таки сумели сохранить ей ногу.

Получив степень, Стерн в очередной раз решила сменить континент и контингент. Когда она лежала в больнице, ее вдруг невероятно заинтересовала самобытная культура афганских контрабандистов. Вместе со своим любовником-караванбаши Ахмедом свежеиспеченная доктор совершила два перехода через пустыню, вникая в культурные и этнографические тонкости контрабанды оружия и опия. Во время третьего перехода стоянку каравана расстреляли налетевшие со всех сторон черные вертолеты Мезальянса. В живых остались только Стерн и пара верблюдов, по счастливому стечению обстоятельств отлучившиеся из лагеря пописать. Благодаря урокам покойного любовника, Стерн сумела в одиночку завершить свой переход. На китайской границе ее задержали, и следующие три недели ей пришлось провести в китайской тюрьме, пока подтверждалась ее личность. За вклад в популяризацию китайской культуры в мире (статья «Китайский Новый год в китайской тюрьме» в National Geographic) китайское же руководство представило ее к спецордену «Крадущийся тигр, затаившийся дракон».

Остаток года Стерн решила посвятить своему новому увлечению – литературе. Ей виделся автобиографический роман под видом приключенского, с обязательным (но ни к чему не обязывающим) уточнением, что все события (хе-хе) выдуманы, а совпадения – случайны. Но на этом проприще ее ждало разочарование. Литературный мир оказался слишком жесток. Она не успела написать ни строчки, как ей присудили престижную литературную премию, с солидным чеком в догонку. На вручении премии один окололитературный полковник кулуарно намекнул ей, что больше никаких романов писать не надо, и вообще порекомендовал ей покинуть Землю, потому что родственники Ахмеда и Энрике очень ее ищут, и, учитывая ее беспокойный образ жизни, вполне могут найти…

Тут ученая вскинула руку, сфокусировала взгляд на часах, что-то прикинула, и сбавила обороты, вместо мартини налив себе апельсинового сока. Видимо, у нее имелась какая-то самобытная система управления алкогольным опъянением.

…доктор Стерн решила последовать доброму и квалифицированному совету. Она вдруг осознала, что всю предыдущую жизнь занималась ерундой, в то время как существовала очень многочисленная и чрезвычайно маргинальная социальная группа, которую начисто игнорирует классическая этнография, – лемурианские каперы.

Пройдя ускоренные поварские курсы, Стерн устроилась коком на каперский корабль. За несколько недель она добыла немало интереснейшей информации не только о лемурианских каперах, но и о самих лемурианах. И вдруг, ни с того ни с сего, капитан заподозрил ее в шпионаже. Стерн, конечно, рассказала всю правду, что она мирный ученый, дала ссылку на свои научные работы и предложила связаться с ее научным руководителем. Но невежественный главарь, став жертвой чисто внешнего сходства деятельности этнографа и шпиона, ей не поверил. Пираты пустили кока по кругу, собираясь въ конце хоровода ее – как не удержался пошутить главарь – кокнуть, и, чтобы избежать ненужных вопросов или просьб, заранее накинули ей на шею петлю. Когда она полностью смирилась с тем, что ее научной карьере наступает преждевременный и даже скоропостижный конец, с пиратами кто-то связался.

Просидев неизвестно сколько времени с руками, стянутыми пластиковым хомутом, с мешком (судя по застрявшей в волосах сладкой крошке) из-под сахара на голове, Стерн оказалась на лемурианском корабле, на кухоньке Дедала. Лемурианин отпоил доктора пакетированным чаем, по возможности успокоил, сообщил, что он давно следит за ее деятельностью, и выразил восхищение, что им удалось, наконец-то, встретиться лично. После чего сделал предложение, от которого было трудно отказаться. И дело было не в том, что в случае отказа ее ожидало продолжение народного пиратского танца. Нет, Дедал обещал отпустить ее независимо от решения, из чистого уважения к ее научным достижениям. Предложение было такое: она присоединяется к каперскому флоту в качестве частного консультанта и получает уникальную возможность изучать цивилизации, находящиеся за пределами Солнечной системы. Стерн, естественно, согласилась и вот уже восемь лет моталась с лемурианскими каперами по разным звездным системам, недоступным простым ученым.

– Много где побывали? Я имею в виду – другие планеты…

– Я лично была на восемнадцати планетах. Все эти миры человеческие, очень отсталые, в основном уровень Медного и Бронзового века. Только две цивилизации, в том числе Голконда, вышли на уровень 19–20 века.

– И там живут люди? Именно люди?

– Да, хомо сапиенсы в натуральном виде. Я брала анализы, у всех генетический код идентичен нашему.

– Каким же образом мы сумели так широко расселиться?

Стер отпила мартини и поглядела на капитана словно в микроскоп.

– Не мы, а нас… Знаете, как козы расселились на островах Тихого океана? Во времена парусников морские переходы были очень длительными, продукты тухли, про свежее мясо нечего и говорить. Поэтому мореплаватели, оказавшись возле какого-нибудь необитаемого островка, оставляли там парочку козлят разного пола. И уже лет через десять по острову скакали стада парного мяса.

– Вы хотите сказать, что лемуриане расселили людей на других планетах в качестве мясных консервов?

Стерн разозлилась так, что хлопнула ладонью по столу.

– Ну не обязательно же так буквально понимать! Как будто человека нельзя использовать по-другому! К тому же человеческое мясо на вкус хуже собачатины.

Капитан не стал выяснять, откуда она знает вкус того и другого, и решил сменить тему.

– Получается, вы часто совершаете прыжки на лемурианских двигателях?

– Этот раз будет триста двенадцатый.

– Ого! И при этом боитесь «прыгать»?

– Поэтому и боюсь. Вы знаете, что не все корабли выходят из гиперпространства?

– Куда же они деваются?

– Видимо, навсегда остаются там…

– Где?

– Да кто ж его знает? Мне как-то объяснял один физик, что при прыжке корабль вроде бы как на несколько секунд проваливается в пятое измерение, и выныривает уже на другом конце. И вот какой-то, правда, очень небольшой процент кораблей обратно не возвращается.

– Они остаются в этом ином измерении?

– Вероятнее всего, – тут Стерн, подносившая в это время бокал к губам, задержала его, и тихо произнесла: – Говорят, оно обитаемо.

Капитан машинально отметил, что глаза у нее, оказывается, были разного цвета: один голубой, другой – зеленый.

– Пятое измерение обитаемо?

– Вы поразительно догадливы для военного. Правда, нынешняя наука имеет несколько гипотез какое это измерение по счету, кто-то говорит, что пятое, а некоторые полагают, что одинадцатое, некоторые оригиналы утверждают что даже сто двадцать седьмое…

– И кто там обитает?

– Кто ж его знает? Но я слышала, что это огромное существо, похожее на осьминога, только с раковиной. Говорят, оно охотится на космические корабли, и если выйти в подпространство рядом с ним, то оно может напасть на корабль. Говорят, для него космический корабль, все равно что для ребенка шоколадка…

– И кто это говорит?

– Один знакомый капер рассказывал.

– И он это существо сам видел?

– Нет, ему рассказал другой, который да, видел своими глазами.

– Как же он мог его увидеть, если существо обитает в пятом измерении и пожирает все корабли, которые оказываются рядом с ним?

– Это существо иногда пролезает в наше измерение…

– Ну, конечно! Космический головоногий моллюск из другого измерения нападает на космические корабли! А зовут его, вероятно, Кракеном?

– Я рассказываю то, что слышала сама, – насупилась Стерн. – Верить или нет – ваше дело. Лично мне без разницы, что там происходит и почему не возвращаются корабли. Мне главное, чтобы при этом не оказаться в здравом уме и трезвой памяти.

– Понятно. А вот это наше задание… Что это за вещество, которое мы должны добыть на Голконде? Я знаю только, что его должно быть около двадцати тонн…

– А почему вы меня спрашиваете?

– Ну как, Дедал сказал, что вы в курсе и все расскажете!

– Ничего я не в курсе. Понятия не имею, зачем вас послали. Я туда еду из-за зомби…

– Нормально. И как мы будем искать то, что даже вы не знаете что?

Стерн задумалась.

– А, вспомнила! – сказала она и полезла в свой рюкзак.

Рылась в нем она долго, что-то бормоча, и влезла внутрь чуть ли не по пояс. Наконец она вынырнула обратно и протянула Пульхру что-то напоминающее большой гвоздь с шаром вместо шляпки.

– Что это?

– Дедал мне это дал, сказал, что с помощью этого прибора можно опознать то, что вам нужно.

– Ну хотя бы как это вещество выглядит? Что это, металл какой-то? Жидкость? Руда? Что?

Стерн пожала плечами. Пульхр взял гвоздь у нее из рук. Похоже, странный прибор был целиком выточен из обсидиана. Пульхр покрутил его в руках и поставил в стакан с минералкой шляпкой вверх. Ничего не произошло.

– Может быть, Дедал вам говорил, а вы – забыли?

Стерн обиделась.

– Я никогда ничего не забываю!

Она вынула гвоздь из стакана, заботливо обтерла его салфеточкой и убрала обратно в рюкзак.

– Можно как-то уточнить этот момент?

– Как?

– Связаться с Дедалом, и уточнить, например.

– А вы знаете, как с ним связаться? Я, например, нет. Меня он, например, сам находит. В чем дело, господин капитан? Что вы как маленький? Не привыкли самостоятельно принимать решения? На месте разберемся: двадцать тонн как-никак.

Пульхр помолчал. Такая неопределенность его не устраивала и он продолжил свои расспросы.

– А эта планета, куда мы летим, Голконда, когда вы там были в прошлый раз?

– Лет пять назад. Мы там пробыли очень недолго, буквально пару дней. Мне удалось сделать несколько видеозаписей, но подробно изучить не дали, перекинули на другой объект. Поэтому когда мне сказали, что на Голконду отправляется новая экспедиция, я все бросила и прилетела к вам.

– Сожалею, что оторвали вас от вашей работы…

– Не сожалейте, все равно пора было сворачивать исследования. Я там в одном племени работала невестой местного водяного, великого Чакки-Пукки. Это у них обычай такой: год живешь, как богиня, все тебе поклоняются, выполняют все твои прихоти. Потом свадьба, и отправляешься жить к мужу.

– К водяному?

– К нему, родимому. Сразу после церемонии бракосочетания молодую жену бросают в специальный колодец. Свяжут руки за спиной и головой вниз, чтоб ненароком не выплыла – это у них считается очень плохой приметой. А сами за стол, и неделю всей деревней гудят. В это время они выбирают новую невесту, дарят друг другу подарки, устраивают оргии. В общем, что-то вроде Нового года. Каперы меня давно должны были забрать, но они ребята довольно необязательные, запросто могли даты перепутать или вообще забыть. Я уже и подкоп из своего дворца начала рыть. Вы очень вовремя подвернулись. Как раз сегодня должна была состояться свадьба.

– Ах, вот о чем вы говорили! – осознал Пульхр. – Выходит, водяной остался без жены?

– Не беспокойтесь за него. У Чакки на подобный случай всегда есть три запасных невесты. Вместо меня женой Чакки стала Вачука, никогда терпеть ее не могла, такая стерва… Впрочем, о покойниках или хорошо, или ничего. Опять же ее можно понять: богиней целый год была я, а случись что – утопят вместо меня ее. Да… Как в воду глядела…

Выпили за счастье молодых. Доктор Стерн продолжала демонстрировать неакадемическую стойкость к алкоголю. Движения ее замедлились, словно она очутилась под водой, но на скорости и ясности речи опьянение никак не сказалось. Видимо, ее речевые центры были особо устойчивы к алкоголю.

– Все, что ни делается – к лучшему, – продолжала она. – Что ни говори, зомби гораздо интереснее великого Чакки-Пукки.

– Почему?

– Сложно представить более маргинальную группу, чем живые мертвецы. Это же какой простор для иследований! Все, что мы знаем о культуре и психологии зомби – всего лишь домыслы писателей и сценаристов. Эти многочисленные миры людей, конечно, предстовляют огромный интерес, но ничего по-настоящему нового там нет: все те же войны, жертвоприношения, инцест, всякие галлюциногены, работорговля и ритуальный каннибализм, – все это уже было миллионы раз и во всех возможных сочетаниях. А тут реальный канибализм как социальный строй. Сколько новых вопросов, какой простор для экспериментов! Кстати, сразу вопрос: когда зомби ест человека это каннибализм или людоедство? Вот вы, полковник, знаете чем отличается каннибализм от людоедства?

– Я не полковники, я капитан, помните?

– Такой старый и все еще капитан? Что, начальство вас совсем не ценит?

– Я капитан корабля и командор! И мне всего сорок пять!

– Я бы дала меньше, – сказала Стерн и встревоженно закрутила головой. – А где же тогда полковник? Только что же здесь был полковник!

– Не было никаких полковников.

– Показалось, – Стерн отставила бокал с мартини и налила минералки. – Ну, а вы знаете, чем каннибализм отличается от людоедства?

– Каннибализм это употребление в пищу особей своего вида. То есть для человека людоедство является каннибализмом, а для остальных животных – нет.

– А когда зомби едят людей это канинибализм или людоедство?

– Зависит от того, принадлежат ли зомби и люди к одному виду.

– Вот! – довольно подтвердила Стерн. – Можете когда захотите! И как по вашему, люди и зомби это один вид?

– Да, – неуверенно сказал капитан.

– Откуда такая уверенность?