Текст книги "Сады Дьявола (СИ)"

Автор книги: Павел Гагарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

Не дожидаясь окончания тризны Жук тихонько отполз в боковой тоннель. Он нашел себе другого зомби с грузом и пристроился за ним. Тоннели сменялись пещерами, пещеры – тоннелями. Измерительные приборы Жука показывали, что влажность воздуха постепенно увеличивалась. Путь занял не менее получаса быстрым шагом, и они вышли к огромной пещере, большую часть которой занимало подземное озеро. Было жарко и влажно, как в бане. Со сталактитов в воду капал конденсат. В озере, зайдя в воду по колено, копошилось не менее сотни живых мертвецов: погрузив в воду какие-то громоздкие, похоже, деревянные, подносы, они совершали однообразные вихляющие движения.

– Они что, промывают породу? – спросил Пульхр. – Добывают золото?

– Не обязательно золото, – сказал Бенуа. – Так еще можно платину добывать.

Пульхр почувствовал небольшое разочарование. Обычное золото. Он-то расчитывал на что-нибудь более экзотическое. Хотя какая разница.

– Теперь понятно, почему лемуриане велели не убивать зомби, – сказала Стерн. – Берегут работников.

– Значит, зомби все-таки разумны? – спросил ее Пульхр.

Стерн пожала плечами.

– Не обязательно. Возможно все-таки это коллективный разум…

– Чушь, – заявил Бенуа. – Коллективный разум добывает полезные ископаемые?..

– Почему нет? Коллективный разум бывает не менее изощренным, чем индивидуальный. Муравьи выращивают грибы, разводят тлю, то есть занимаются земледелием и скотоводством, воюют друг с другом, захватывают пленных и заставляют их на себя работать. При этом мозга у них в принципе нет, все это они вытворяют на голом коллективном разуме.

– Добыча золота гораздо более сложный процесс…

– Не такой уж и сложный, – сказала Стерн. – На одной из планет, где мы… пираты покупали золото, его добывали племена муравьиных пасечников. Добывали они его очень необычным способом. Эти племена жили на побережье золотоносной реки. Самим им мыть золото было лень, и они придумали подкладывать в муравейники какую-то плесень. Через какое-то время муравьи начинали заболевать: вместо того, чтобы добывать еду и стройматериалы, они тащили в муравейник золотые песчинки. Постепенно больных муравьев и золота становилось все больше, еды все меньше, муравейник хирел и наконец полностью вымирал. Пасечники называли это «созрел». Они раскапывали созревший муравейник и находили несколько граммов золотого песка. Правда, когда я там была, золото почти иссякло. Вожди перешли на дополнительную экономическую модель и начали продавать пиратам соплеменников. У них даже поговорка появилась: люди – новое золото.

– История, конечно, занимательная, – сказал Бенуа. – Только есть большая разница в способах добычи: муравей находит золотую песчинку и несет ее в муравейник. А тут зомби вырыли шахту…

– Судя по комплесу зданий вокруг, шахту вырыли люди. А зомби каким-то образом у них научились вести добычу, – ответила Стерн.

– Слушайте, – прервал Пульхр ученых. – А человек способен заразиться таким грибком?

– Маловероятно, метаболизм насекомых и человека слишком отличаются друг от друга, – категорически заявил Бенуа.

– Теоретически возможно, – не согласилась с ним Стерн. – Но для того, чтобы грибок переключился с муравьев на людей потребовалось бы несколько миллионов лет естественного отбора. Или доработка в лаборатории.

– То есть, кто-то модифицировал этот грибок? – сказал Пульхр. – Или создал новый, похожий по воздействию, но, заражающий людей?

– Невозможно. Таких технологий даже у Земли нет, про местных и говорить нечего: они вон даже до атомной бомбы не додумались.

– А я не про них. Я про хозяев шахты.

– Лемуриане?

– Нет, – сказал Пульхр, и, помолчав, добавил: – У меня такое ощущение, что лемуриане хотят обнести чужую шахту, а нас наняли таскать каштаны из огня. Если бы они были хозяевами шахты, то позаботились бы заранее, как забрать свое золото. А значит, настоящие хозяева могут в любой момент сюда нагрянуть. И у меня такое чувство, что эта встреча может быть вредна для нашего здоровья. Не просто так тут двадцать кораблей разбились. Надо действовать как можно быстрее… Доктор Стерн, что вы хотели? – спросил он Стерн, которая, чтобы привлечь его внимание, уже несколько минут, как ребенок, дергала его за рукав.

– Зачем строить пустые теории, если мы можем исследовать! У нас есть Айрон…

– Я же сказал, что не позволю вам его вскрывать.

– Нет, не вскрывать. Дайте мне с ним пообщаться.

– Зачем? Он несет какую-то чушь…

– Это вам так кажется. Помните, вы говорили, что Айрон связно рассказывает о том, что с ним было до крушения, а чушь начинает нести потом?

– Ну…

– Так происходит потому, что о событиях до крушения с вами разговаривает человек. А о том, что случилось после – вам рассказывает грибок.

– Как грибок может разговаривать? У него же нет мозга!

– Почему нет? Теперь у него есть мозг – мозг Айрона. Вы представляете как нам повезло наткнуться на человека, в котором метаморфоза в зомби еще не закончилась?

– То есть, по-вашему, грибок может думать мозгом человека?

– А что такого? Военные думают мозгами ученых и ничего, получается. Шучу, шучу. Грибок не думает мозгом Айрона, он лишь отдает ему химические команды и как-то мотивирует. Процесс добычи золота довольно сложный, он включает в себя множество операций и согласованных действий. Зомби работают в команде, это требует общения между рабочими, а это значит, что грибок обладает огромной библиотекой химических команд. Но человеческий мозг никто не отменял, он продолжает работать поверх химических команд грибка. Наверняка зомби как-то объясняют себе происходящее. Например, как сон. Или бред. Но у зомби грибок целиком захватил власть, а у Айрона процесс еще идет. Айрон не утратил человеческую речь, при этом он воспринимает химические команды грибка и может общаться с другими зомби. То, что Айрон вам говорит – не более чем лингвистическая интерпретация химических команд гриба. Гриб с вами пытается общаться, просто вы, – Стерн выделила это слово, – не способны его понять.

– Хотите сказать, вы способны?

– Думаю, да. Не забывайте, я жила одна в диких племенах, язык которых узнавала с нуля. А тут даже переводчик есть.

– Там все-таки люди, с человеческими мозгами, а это грибок…

– Ну грибок, и что? У любого организма есть две основные функции: питание и размножение. Что у вас, что у меня, что у грибка. Все остальное: культура, мораль, наука, искусство – просто насадки на эти две функции. Вдобавок кто-то засунул в грибок дополнительное свойство – любовь к золоту. Иначе, зачем его добывать? Тоже очень человеческая черта. Видите, у меня уже три общие темы для разговора с грибком. Так что не волнуйтесь. Договоримся.

Пульхр глядел на Стерн долгим взглядом.

– Ладно, убедили. Держите.

Пульхр достал из кармана балончик.

– Что это?

– Логорил.

– Не надо. Лучше дайте какой-нибудь алкоголь, джин, водку, что есть.

– Зачем?

– В крови у Айрона и у зомби присутствует алкоголь. Если гриб использует этиловый спирт для позитивного подкрепления поведения, то этот рычаг нужно перехватить, или, по крайней мере уничтожить монополию грибка.

– Чехов выдаст вам бутылку джина. Этого хватит?

– Лучше две. А еще лучше пять.

– Зачем так много?

– Кроме Айрона есть еще пленные зомби. С ними я тоже хочу пообщаться. Может быть, и им еще не все человеческое чуждо.

– Валяйте, общайтесь. Вы куда это собрались? – спросил он поднявшуюся Стерн.

– Вы же сами только что сказали… Валять, общаться…

– Я вас не отпускал, так что будьте добры сесть на место! У меня есть пара мыслей, и я хотел бы, чтобы вы приняли участие в обсуждении. Судя по записям Жука, полоса ловушек в шахте у зомби не такая уж длинная. Если заделать все каверны и дыры в полу и потолке – проход будет открыт. Технически это несложно. Тогда у нас останется единственная проблема – зомби. Убивать их нельзя, значит, нам нужен какой-то способ их отпугнуть.

– Огнеметы, – сказал Бенуа.

– Я сказал: не убивать. Или ты предлагаешь ходить по пещерам с постоянно зажженым огнеметом как с факелом?

– Зомби боятся света, – сказала Стерн.

– Правильно. Вопрос: можно ли изготовить прожекторы с тем же спектром излучения, как у местного солнца?

– Скорее всего, дело в ультрафиолете, – сказал Бенуа.

– Хорошо. Где нам достать ультрафиолетовые прожекторы?

– Не знаю, – ответил Бенуа. – Это надо у инженеров спрашивать.

– Ладно, сам узнаю. Вопрос по твоей специальности: помнишь, Айрону очень не понравился сигаретный дым?

– Да, точно! Я еще подумал…

– Раньше надо было думать. Ты – химик, значит, сможешь синтезировать сигаретный дым без сигарет?

– Скорее всего, да. Но сигаретный дым – это очень сложная смесь. На зомби, вероятнее всего, действует лишь одна или несколько основных составляющих. Их и надо синтезировать. Так будет быстрее и проще. А потом это вещество зарядить в шашки и!…

– Разумно. Что тебе для этого потребуется?

– Мне нужны будут помощники. В команде Чехова наверняка есть специалисты по отравляющим… – Пульхр поглядел на Чехова, Чехов кивнул. – … и еще пару человек для подсобных работ.

– Хорошо. Чехов, выдели людей.

– Еще зомби понадобятся, – сказал Бенуа.

– Сколько?

– Штук десят.

– Возьми сколько надо в пассажирском отсеке.

– Подождите! – вскричала Стерн. – Это мои зомби! И их всего десять штук осталось!

– Ладно. Чехов! Ночью, когда зомби снова придут к кораблю, наловите сколько он скажет.

– Вообще-то лучше всего такие эксперименты проводить на «Неуловимом», – сказал Бенуа. – В изолированной лаборатории…

– Еще один! Нет! Думать забудьте таскать заразу на мой корабль! Поставь палатку снаружи и организуй временную лабораторию.

– Но мне нужно будет оборудование, реактивы…

– Закажи на корабле все что нужно.

– Но в палатке только днем можно будет работать!

– А ты сколько собрался там сидеть? Сегодня готовишь все необходимое, ночью тебе наловят зомби, с утра ставишь палатку и вперед. Завтра к закату я хочу знать результаты по твоим опытам! А послезавтра мне нужен рабочий прототип!

ГЛАВА 13

– Ну и зачем мы здесь? – спросил Чехов.

Он остановил джип в начале улицы, но вылезать из него не спешил, разглядывая заброшенные дома вдоль дороги.

– Понятия не имею, – ответил Пульхр.

Он уже выбрался из машины и регулировал ремень своего автомата.

– Как это? Зачем тогда мы сюда приехали?

– По наблюдениям «Джо» зомби часто посещают этот населенный пункт, хотя он и находится достаточно далеко от шахты.

– И чем они здесь занимаются?

– Ничем. Я пробовал проследить за ними на дроне, но из осмысленных поступков могу припомнить только как однажды зомби поймал и съел ежа. В остальных случаях они слоняются по локации и залезают в дома. У меня сложилось впечатление, что они что-то ищут.

– Так может, они сюда приходят охотиться на ежей?

– Может быть. А может быть у них сквозь химические команды грибка прорываются человеческие воспоминания, и их тянет туда, где они когда-то жили. Поселок соединен с шахтой узкоколейкой, видимо, раньше здесь проживали шахтеры. Ничего, прогуляемся. Время пока есть. Стерн общается с зомби, Сикорский чинит Жука и собирает ультрафиолетовый прожектор. Бенуа химичит. Сколько мы уже на этой планете, а ничего, кроме шахты и «Звезды» не видели. Тебе не надоело сидеть в консервной банке?

– Ты чего, шлем снимаешь?

– Я хочу видеть и чувствовать то же, что и зомби, которые сюда приходят. Они между собой общаются феромонами, может быть и мы что-то почувствуем.

– Хочешь понять зомби – думай как зомби.

– Спасибо, учту. Ты давай тоже шлем снимай. Заодно потреплемся без лишних ушей.

Машину они оставили под присмотром дрона и пошли пешком. Городишко был небольшой, домов сто. В плане он напоминал стилизованный рыбий скелет: центральная улица-хребет со множеством отростков, ведущая к главной площади. Туда и двинулись, стараясь держаться середины дороги.

Пульхр шел прогулочным шагом, с ленивым любопытством, как на экскурсии, разглядывая развалины. Чехов злобно озирался, держа указательный палец на спусковой скобе. Дорога сохранила асфальт, но трава уже пробовала его на прочность, пробиваясь сквозь многочисленные трещины.

– Слушай, – сказал Пульхр, – я заметил, – или мне показалось? – что между тобой и Петровой какие-то напряженные отношения. У нас в интернате Петровой не было, а сама она про прошлое не рассказывает.

– А Маринни у вас в интернате была?

– Маринни была, – сразу помрачнел Пульхр.

– И ты за ней бегал?

– Бегал.

– И чем закончилось?

Пульхр дернул плечом.

– Ничем. Она бросила меня за два месяца до выпускного. Как оказалось, мы не подходили друг другу.

– Видимо, это ее фишка. У нас в интернате она тебя бросила сразу после выпускного. А до этого, пока ты бегал за Маринни, Петрова бегала за тобой. А я – за Петровой. Она, я так сейчас понимаю, держала меня в запасных. Ну и чтобы к тебе поближе. Нас приняли в военное училище Макгил, Петрова поступила в местный университет на инженерный. Ты завел человеческую девочку, и Петрова меня бросила. После выпуска мы разошлись. Представь себе, как я удивился, когда увидел вас вместе.

– Понятно. Давай, что ли, осмотрим этот дом.

Они молча, чтобы не отвлекаться, прочесали оба этажа. Входная дверь висела на одной петле, напоминая сломанное крыло. Сквозь выбитые окна и дырявую крышу в углы намело сугробы песка. Мерзость запустения. Легко можно было представить, как по ночам в этих комнатах зомби сталкиваются с привидениями.

Вывеска над дверью, что нибудь многозначительное.

– Знаешь, – сказал Пульхр, когда они вернулись на дорогу, – мне кажется, что с нее все и началось. С Маринни.

– Что началось?

– Все пошло наперекосяк. Когда она меня бросила – жить не хотелось. До галлюцинаций – представляешь? – дело доходило. Какие уж тут экзамены. В итоге я вначале провалил вступительные экзамены в Вест-Пойнт, а потом – физподготовку в Воронежскую академию. Воронежская академия ладно – там надо было подтянуться двенадцать раз на одной руке. Ну, как офицеру без этого обойтись? Но математику провалить! Тебя в Вест-Пойнт, кстати, безо всякой математики взяли бы, ты им нужен был в команду. Но ты уперся: или принимают обоих, или до свидания. Но я им даже в качестве прицепа к тебе оказался не нужен. В итоге мы оба поехали в Сентенниал, в Торонто. А там уклон в науку и исследования. Исследователи из нас сам понимаешь какие. Я управленец, ты… это ты. Кое-как закончили. Служили на исследовательском судне, в абордажной команде. А какая там карьера: вся абордажная команда – десять человек, командир – максимум лейтенант. Помотало нас по всяким окраинам. В конце концов нас перевели на военный корабль. Потом был Большой Зубец. Ты погиб, мне за вражеское знамя дали патент капитана и «Неуловимого». А потом отправили в командировку на семьдесят лет. Я часто думаю, что было бы, не провали я тогда экзамен. И ты был бы жив, и я бы уже крейсером командовал.

– Ты этого знать не можешь. У вас, Пульхров, это видимо семейная черта: всегда недовольны тем, что есть. Мой тоже все время ныл про поломанную жизнь и неудачную карьеру. Ему уже тридцать пять, а он всего лишь капитан полиции. На базе в миллион жителей. Человек за такую карьеру убил бы, а вы…

– Может, ты в чем-то прав, но…

– Ты бы поглядел, как люди в городах-корпорациях живут! – не дал перебить себя Чехов. – У него личный эсминец с лемурианским двигателем, трюмы завалены новейшей аммуницией, а он все из себя обиженного корчит – крейсер ему не дали! Дали бы тебе крейсер, ты бы ныл, почему не флот.

– Ладно, ладно! Разошелся, демократ… Давай еще вон тот дом осмотрим.

– Слушай, а вот боцман твой…, – начал Чехов, когда они снова вышли на улицу. – Блондинка…

– Олсен.

– Она клон?

– Нет, человек.

– Какая-то она слишком сильная для человека. Хотя и для клона тоже.

– Есть такое дело.

– А по виду так сразу и не скажешь. Стройная такая…

– Она со мной на трех кораблях служила. Ей у Большого Зубца руки оторвало.

– Так она из этих?..

– Киборг, да. Обе руки, плюс армирование грудной клетки и позвоночника.

– А выглядят как настоящие. Руки, в смысле.

– Ну еще бы – Бионикс Корпорейтед. Как истребитель стоили. Зато сейчас у нее по документам удар полторы тонны. Только это… Об этом знаю только я и Картье.

– Понял.

Чехов притих и до площади шел молча. В центре дома выглядели поинтереснее. Никто не знал, что в этих зданиях находилось раньше, и прозвища им дали по ассоциации. Самое презентабельное, каменное, трехэтажное, за колонны окрестили «Домом губернатора». По соседству с ним имелся «Вокзал», потому что рядом с рельсами, и напротив – «Ратуша», с башенкой и часами.

В целом этот населенный пункт вполне соответствовал образу городка на Среднем западе где-то в начале-середине двадцатого века, если бы не странное сооружение в центре площади, где должен был бы располагаться фонтан. С легкой руки доктора Стерн это сооружение прозвали «Котлованом». Это была огромная яма правильной шестиугольной формы, глубиной не меньше десяти метров, уходящая в землю уступами-ступенями. На дне имелась небольшая ровная площадка. Приглядевшись, можно было заметить, что ступень на самом деле одна, она шестиугольным пандусом ввинчилась в землю.

Чехов решил воспользоваться удобным случаем и закурил сигарету. Пульхр неодобрительно встал против ветра.

– Думаешь, это местные сделали или зомби? – сказал Чехов, стоя на краю и заглядывая вниз.

– Точно не зомби, посмотри как все аккуратно. Гранитом облицовано. Врядли грибок, кроме добычи золота, освоил еще и обработку гранита.

– Я спущусь, – сказал Чехов.

Пульхр не возражал. Он остался наверху, время от времени озираясь. Чехов спустился, спрыгивая со ступени на ступень. Оказавшись внизу, он задрал голову, оглядел «котлован» и заорал:

– Э-э-э-эй!

Ему ответило эхо-трехходовка.

– Может, у них тут гладиаторские бои проходили? – спросил Чехов. – Пол песком посыпан, – он ковырнул песок носком ботинка. – Как раньше в колизеях, чтобы ноги на крови не скользили.

– Площадка слишком маленькая для поединка. А песок ветром нанесло.

Чехов с лязгом выволок из ножен абордажный тесак и отсалютовал Пульхру:

– Император! Идущие на смерть приветствуют тебя!

Пульхр вздрогнул.

– Ладно, хватит. Вылезай оттуда.

Чехов, попыхивая сигаретой, сделал пару выпадов.

– Вылезай! Я еще хочу осмотреть административные здания.

Чехов вздохнул, вложил тесак в ножны, выплюнул окурок и растер его носком ботинка.

– Ладно, погнали… Подожди-ка…, – Чехов принялся возить по песку подошвой.

– Ну что еще?

– Тут, похоже, пол стеклянный.

– Ну и что?

– Там что-то есть. Похоже на… Слушай, на меня оттуда как будто кто-то поглядел!

– Хватит дурака валять…

Чехов вместо ответа встал на колени, и стал отгребать песок.

– Я спускаюсь! – крикнул Пульхр. – А ты отойди в сторону и ничего не трогай!

Пульхр спустился вниз, и, осторожно, как по тонкому льду, приблизился к ямке, которую протер в песке Чехов. Он опустился на колени, двумя пальцами взял чеховский окурок и откинул его в сторону. Принюхался. Остаточно пахло табаком. И все.

– Что ты видел?

– Не знаю. Как будто человеческое лицо в мутной воде.

Пульхр, меняя положение головы, пытался разглядеть то, что померещилось Чехову. Из-под песка, действительно, выглядывало ровное полупрозрачное покрытие. Пульхр снял перчатки и крайне осторожно, самыми кончиками пальцев стал отгребать песок в стороны. Расчистив небольшую площадку, постучал ногтем в прозрачную поверхность. Да, похоже на стекло. Он послюнявил указательный палец и стер со стекла грязь. Внутри действительно виднелось что-то, похожее на человеческое лицо.

– Помоги, только осторожно! – велел он Чехову.

За несколько минут они очистили окошко радиусом в полметра. Прозрачное покрытие не было полом, а имело четкие прямоугольные грани, похоже. С помощью бинта из аптечки и воды из фляжки смыли грязь с небольшого участка. Сомнений не было: внутри прозрачного параллелипипеда находилось тело человека. Его лицо навеки застыло в момент крика.

– За что его интересно так?

– Похоже на жертвоприношение, – ответил Пульхр. – Это, видимо, не стекло, а какая-то быстрозастывающая смола. Залили живьем. Местная цивилизация, видимо, была довольно своеобразной. Надо Стерн показать, ей такое должно понравится.

Пульхр встал, прошелся. Посмотрел наверх. В небе маячил дрон – видимо, Петрова, потеряв его из виду, встревожилась и прилетела убедиться, что все в порядке. Снизу «котлован» напоминал вывернутую наизнанку гигантскую витую раковину.

– И что с ним будем делать?

– А зачем он кому такой нужен? Пусть лежит, а мы пойдем смотреть «дом губернатора».

* * *

– Пока вас не было, она скормила зомби сорок восемь пайков и распила с ними три бутылки джина, – доложил Бенуа. – И теперь вот, – он указал на экран с камеры видеонаблюдения, установленной в пассажирском отсеке. – Почти час уже так.

Пульхр взглянул на экран. Стерн сидела на полу в проходе между клетками с зомби, прислонившись спиной к решетке.

– И что это они делают?

– Не могу знать. Судя по всему – воют. Хором.

Когда Пульхр вошел в пассажирский отсек, вой резко прекратилось. Стерн и Айрон уставились на капитана. Зомби тоже повернули головы, втянули ноздрями воздух, клацнули зубами, но никакой агрессии не проявили. Похоже, в сытом состоянии люди их не очень-то интересовали. Более того, зомби улыбались жутковатыми, но опеределенно довольными улыбками. Смена диеты явно пошла им на пользу, они уже не казались такими истощенными, у некоторых на щеках появилось что-то напоминающее румянец.

– Чем это вы тут занимаетесь? – спросил Пульхр.

– Нам песня строить и жить помогает, – объяснила Стерн.

Айрон хихикнул. Пульхру бросилось в глаза, как он изменился: рыжие волосы выцвели в пепел, белки глаз посерели, на коже появились обильные темные пятна. Он уже мало чем отличался от остальных зомби.

– Понятно, – сказал Пульхр. – Джозеф, как вы себя чувствуете?

– Жить стало лучше, жить стало веселей.

– Ну, еще бы, – Пульхр покосился по раскиданые по всему отсеку обертки из-под армейских пайков и пустые бутылки. – Доктор Стерн, почему вы без скафандра?

– А зачем? Благодаря вытяжке из гриба зомби воспринимают меня как одно из своих. Смотрите!

Стерн просунула руку между прутьев решетки.

– Вы что делаете? – воскликнул Пульхр.

– Тихо! Спугнете!

Зомби на появление человеческой руки в своем личном пространстве отреагировал неожиданно терпимо: подошел, обнюхал руку и лизнул ладонь.

– Мы не могли бы поговорить… гмммм… наедине? – спросил Пульхр.

Стерн кивнула и с трудом поднялась. Капитан повел ее в грузовой отсек, где Стерн первым делом присела на вилку погрузчика – на ногах она держалась с трудом.

– Вам удалось что-то выяснить?

– Не то слово. Вы представить себе не можете! Правда, вся информация основана на словах Айрона, и может оказаться недостоверной. Хотя то, что он говорит подтверждается фактами… В общем: поначалу я думала, что коллективный разум зомби будет на уровне муравейника. Ну, со специализацией на горно-добывающей тематике: бери больше, неси дальше. Но грибок оказался неожиданно умным. Не человек, конечно, но что-то на уровне австралопитека. Кроме всего прочего, в него встроена большая идеологическая составляющая. Не знаю, специально это было сделано или само выросло. Например, грибок учитывает эстетические потребности людей, на которых произрастает, и даже пытается их удовлетворять. Материальные потребности, правда, начисто игнорирует. Грибок оставил зомби кое-какую культуру, например, песни…

– Это то, что вы выли, когда я зашел?

– Да. Вы не инфицированы, поэтому не можете оценить всей глубины и выразительности. А зомби, спев несколько песен, начинают вести себя очень эмоционально, могут даже заплакать. Это так мило – сентиментальный зомби! Более того, у зомби в каком-то виде даже сохранился кинематограф, если можно так выразиться…

– Как это возможно? Еще скажите, что у них в шахте есть кинотеатр!

– Нет, они это как-то по другому делают. Я не очень поняла, как именно. Кажется, грибок показывает зомби коллективные галлюцинации…

– Бред какой-то…

– Да, именно бред, но в измененном сознании зомби этот бред имеет, как им кажется, связный сюжет…

– Это все, конечно, очень интересно, но что вам удалось выяснить по поводу руды?

– Я к этому и веду. Руда, или как они ее сами называют, «вечная слава» – одно из базовых понятий культуры зомби. Грибок, как всякий живой организм, стремиться к размножению. Размножаясь грибок испытывает крайне приятные ощущения. Своей нервной системы у грибка нет, но, заражая человека, он получает доступ к его нервным клеткам и с их помощью начинает чувствовать удовольствие от процесса своего роста внутри человека.

– Это что получается, грибок, грубо говоря, трахает человеку мозг?

– Я не смогла бы сформулировать лучше. Поэтому грибок стремится превратить в зомби как можно больше людей. Зомби называют это «светлым будущим» или «прекрасным далеко». Теперь я не сомневаюсь, что это было сделано специально, кто-то запрограммировал грибок под человека. Понятно, что эти программисты затеяли все это не ради счастья зомби, а преследовали свою конкретную цель – добычу руды. Они поступили очень остроумно: для грибка его «светлое будущее» связано не только напрямую с размножением, но и опосредованно – с добычей руды. Добывая «вечную славу» грибок, как ему кажется, приближает «светлое будущее», тот счастливый миг, когда все люди станут зомби. На физическом уровне это выглядит так, что заставляя зомби добывать руду, грибок опосредованно получается те же ощущения, то же удовольствие, что и при размножении.

– Хотите сказать, грибок, добывая руду, – мастурбирует?

– Да, как-то так.

– Но ведь это бессмысленно. Для грибка, я имею ввиду…

– Для людей мастурбация тоже бессмысленный процесс. Но при этом весьма приятный. К тому же грибку больше заняться особо нечем – людей на планете не осталось, расти негде, вот и приходится впахивать в шахтах. В свою очередь, грибок в конце смены выделяет зомби в кровь порцию алкоголя. Выполнил норму – получил дозу, лежи, балдей. Все довольны.

– А где, где конкретно зомби хранят руду?

– Этого я пока не знаю. Нужно продолжать исследования.

– Доктор Стерн! Пятьдесят пайков, три бутылки джина, и все, что мы в итоге имеем это десяток бухих и довольных жизнью зомби! И никакой информации по делу!

– А кто вам сказал, что будет просто? Тем более, до сегодняшнего дня вы мне всеми силами мешали проводить исследования. Дали спокойно поработать один день и сразу насели с результатами! И не надо на меня так глядеть! Идите на матросов своих так глядите!

– Никто на вас не наседает. Я просто боюсь, что вы со своими исследованиями культуры грибка и застольными песнями с зомби забываете про наше задание.

– Ничего я не забываю. Чем глубже я погружусь в культуру зомби, тем быстрее вы получите свою руду.

– Ладно, продолжайте ваши исследования. Но давайте активнее двигать эту вашу этнографию в направлении реальных результатов.

– Я, собственно, это и хотела вам предложить. У меня появился план.

– Неужели?

– У Айрона осталось мало времени. Видимо, из-за обильного питания в последние дни, грибок внутри него ускорил свой рост. Айрон быстро трансформируется в зомби. Я уже едва понимаю, что он говорит. Скоро он перестанет говорить по-человечески, полностью окуклится в зомби и связь с ним прервется.

– Да, я тоже обратил внимание.

– А нам для успеха нашего мероприятия просто необходим переводчик, человек, который сможет говорить с грибком на понятном ему языке.

Стерн многозначительно замолчала.

– Вы мне сейчас предлагаете кого-то заразить? – спросил Пульхр.

– Да. Меня.

– Это вы так шутите?

– Я понимаю: на первый взгляд это…

– Вы переутомились. Вам нужно отдохнуть и успокоиться.

– Вам нужна руда или нет?

– Нужна.

– Тогда я вас не понимаю! Только что вы требовали результатов! Я лучше всех понимаю возможные последствия. Я в общем-то и сама не стремлюсь всю оставшуюся жизнь выполнять пятилетки за четыре года. Если не запускать болезнь, то грибок в человеке можно легко вылечить. Айрон после заражения сохранял разум в течение долгого времени…

– Он привел зомби на «Звезду Смерти» и уничтожил экипаж!

– Да, и это произошло через несколько месяцев после заражения. А слышать голос Изначального он начал через пару недель, проведенных здесь. К тому же Айрон был один, без лекарств, изолирован от общения с людьми, поэтому грибок легко изменил его мотивацию. Я же буду под присмотром, вашим и врачей, с помощью медикаментов мы легко сможем контролировать рост грибка во мне. Посадите меня в камеру, в конце концов. Только тюфячок дайте.

– Я не уверен. Айрон за все время, которое здесь прожил, так и не узнал, где хранится руда.

– Да потому что ему дела нет до вашей руды! К тому же, вы не думали о такой возможности, что у зомби нет единого склада, а каждый из них хранит свою вечную славу в отдельной нычке? Будете обшаривать всю шахту в поисках тысяч тайников? Или обыскивать и допрашивать каждого встреченного зомби? А я, если найду общий язык с грибком, заставлю его отдать всю руду вам.

– Это каким же образом?

– Ну вот, смотрите: как мы знаем, у зомби и у грибка есть некая сакральная фигура – Изначальный…

– Я думал, грибок это и есть Изначальный. Айрон же слышит его голос…

– Слышит. Но по словам того же Айрона, Изначальный куда-то пропал. Значит изначально Изначальный и грибок это разные сущности, пардон за каламбур. Грибок говорит голосом Изначального, потому что своего у него нет. Полагаю, что Изначальный – это реальная личность, стоявшая у истоков происхождения грибка. Не даром же он его назвал «Изначальным». Может быть, это нулевой пациент. Или инфицированный инженер, который научил грибок добывать золото. Или ученый, который вывел грибок, его запрограммировал и научил говорить. А может быть, все они вместе. Грибок тогда был еще совсем молодой и наивный, и этот человек, или люди, произвели на него огромное впечатление. Настолько огромное, что грибок этого человека обожествил под именем «Изначального».

– Грибок-людоед обожествил человека?

– Почему нет? Вы, клоны, разве не обожествили Лилит Найтмар, ученую, которая основала программу клонирования человека? Как там вы ее называете?

– Великая мать.

– А как вы называете первого клона, которого она вывела, Адама?

– Первородный.

– И первое марта, день его появления на свет, для вас священный праздник. Не замечаете некоторое сходство между вашим Первородным и их Изначальным?

– Вы как-то подозрительно много для человека знаете о клонах.

– Профессия обязывает. Простите, если случайно задела ваши религиозные чувства…

– Моих не задели. Но с остальными клонами из команды настоятельно попрошу от таких разговоров воздержаться. Ну, хорошо, допустим. Если Изначальный действительно существовал, то куда он делся?