Текст книги "Секс и ветер (СИ)"

Автор книги: Павел Гаммал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Я? – он смешно пытался попасть ногами в джинсы. – А кто же тогда? Твой Петя?

– Давай не будем о нем, – она поставила пустой бокал на столик. – Тем более, что там все кончено.

– Да, – он пытался застегнуть железные пуговицы на ширинке джинсов. – Не будем, о нем. Или будем?

– Нет, – она отставила пустой бокал. – Почему мне так нравятся твои руки?

– В смысле?

– Ну, когда ты упираешься ими в стену, – она присела на стеклянный стол. При этом, ее гладкая попа прижалась к холодному стеклу, растекаясь по его поверхности упругой похотью.

Он почувствовал, как что-то дикое просыпается внутри.

– А что ты говорила про детей?

– Я беременна.

– Откуда ты знаешь?

– Знаю, – она хлопнула дверью и включила воду.

Через час его привезли в реанимационное отделение Склифа. Три врача бились, пытаясь вдохнуть жизнь в его тело. Жизнь, упрямо, не хотела возвращаться. Да пошла она… Там же лучше! Все об этом знают, но просто боятся признаться себе…

– Драстииии, – он глупо поклонился ему.

– Привет, – ангел склонил голову в ответ.

– А чё, это и есть чистилище? – задорно, как ему казалось, спросил.

– Да, – коротко ответил тот.

– Гонишь, – он протянул руку ему навстречу, пытаясь потрогать.

– Пошел ты, – ангел усмехнулся, тряхнув перьями за спиной, не подав руки в ответ.

– Почему я здесь? – он глядел прямо в глаза.

– А ты не догнал? – ангел усмехнулся, скривив губы.

– Нет.

– Ты выполнил свое предназначение, – он сел на облако, достав из складок своей одежды сигарету. Оглянувшись по сторонам, прикурил и продолжил. – Всё просто. Твои дети.

– Какие дети?

– Такие, – выдохнув дым, продолжил. – Женька и Венька. Девочка и мальчик.

– А как же я?

– Скрипач не нужен, – ангел скупо улыбнулся. – Помнишь «Кин-дза-дза»?

ДОРОГИЕ МОИ МОСКВИЧИ

Вечер был теплым. Еще не таким, как в мае, но уже поздно-весенним. Можно было сидеть на согревшихся от солнца деревяшках скамеек, не боясь «застудиться по-женски», чем всегда пугала Вику бабушка.

– Девушка, здравствуйте, – от присевшего рядом молодого человека пахнуло весной, табаком и пивом. – Разрешите познакомиться?

– Вы военный? – Вика отложила книгу.

– Почему военный? – удивился тот.

– Ну, только военные говорят так вычурно: «Разрешите доложить, разрешите обратиться», – Вика улыбнулась.  – Или не только?

– Не только, – тряхнул упрямыми ушами парень. – Я, например, не военный.

– А кто? – порыв ветра приподнял подол Викиного платья.

– Служу в органах, – молодой человек уставился на ее ноги. – Внутренних дел.

– То есть, ваше дело – торговать внутренними органами? – Вика одернула подол.

– Не-ет, – протянул тот сконфуженно. – Я служу в правоохранительных органах.

– Поня-ятно, – Вика поднялась со скамейки. –В полиции, значит, служите?

– Ага, – парень восторженно оглядывал высокую фигуру девушки.

– Не москвич, значит? – полуутвердила Вика.

– Не-а, – кивнул тот.

– Ладно, мне пора, – Вика положила книгу в сумочку. – Электричка ждать не будет. Понаехали тут из правоохранительных-левоохренительных.

– А что, – парень схватил ее за руку. – Если не москвич, то и не подхожу, значит?

– Не-а, – Вика тряхнула косой и вырвала руку. – Пусти!

– Минуточку! – молодой человек вытащил из кармана джинсов удостоверение. – Разрешите представиться, лейтенант Петренко. Предъявите, пожалуйста, документы и временную регистрацию.

ОДИН ДЕНЬ ИЗ ЖИЗНИ СЕМЁНА ПАЛЫЧА

Яичница уютно скворчала на толстой чугунной сковородке. Розовые пластинки сала аккуратно устроились на тарелке рядом с веточками зеленого лука. Квадраты черного, ароматно пахнущего хлеба, гордо выстроили небольшую башенку в плетеной корзинке на краю стола.

– Семён, садись, – бабушка ловко разложила яичницу по тарелкам. – Будем завтракать.

Сёма придвинул табуретку поближе к столу и, пыхтя, взобрался на нее.

– Умывался? – строго спросила бабушка.

Внук молча протянул розовые ладошки и открыл рот, в котором белели молочные зубы.

– Ба, – он принялся ковырять вилкой желток. – А у меня вчера еще один зуб вылез.

– Да ты что! – бабушка склонилась над ним. – Покажи.

Сёма охотно ткнул пальцем в маленький бугорок.

– А где мама с папой?

– В командировку уехали, будь она неладна, – вздохнула бабушка. – Так что мы с тобой одни на хозяйстве остались.

– Ничего, – Сёма набил рот яичницей, поэтому прозвучало «нифэво». – Управимся как-нибудь.

Утро деловой части Сёминого дня началось с обхода территории. Первым делом следовало удостовериться в неприкосновенности «секрета». Осторожно оглянувшись по сторонам, Сёма завернул за папину мастерскую и присел на корточки. Следов проникновения не было, только рядом с притоптанным пятачком земли деловито копошился какой-то жук.

– А ну, давай, – Сёма боязливо взял его двумя пальцами за бока. – Иди отсюда. Ищи себе другое место, – и разжал пальцы.

Жук, обиженно жужжа, улетел.

–Эй, Сэм!

Сёма вскинулся навстречу голосу.

– Это я, Серж, – голос глухо шел из-под соседского забора.

«Интересно, заметил или нет?» – подумал Семён.

– Серж? – Сёма на четвереньках подполз ближе. – Это ты?

– Я, я, – раздраженно пробурчал тот. – А кто же еще?

– Ты меня видишь? – Осторожно поинтересовался Сёма.

– Нет, только слышу, – ответил Серж. – А что?

– Да так, ничего, – Семён встал, отряхнув коленки. – Придешь играть?

– А у тебя кто?

– Бабушка, – Сёма прижал губы к горячему забору, получилось «ббушга».

«Здорово было бы зимой, когда холодно, прижаться к забору и греться», – подумал он.

– Ррэдытыли уыхыли.

– Что? – Серж стукнул ногой в свою сторону забора. – Не понял.

– Я говорю, родители уехали, – Сёма оторвался от теплой поверхности. – В командировку.

Первым делом, когда пришел Серж, они взялись за рытье траншеи «под кабель» – как называл ее папа. Бабушка называла траншею иначе – «стройка века». Недолго поспорив между собой, какое название красивее, ребята взялись за лопаты. Посопев в два носа несколько минут, оба уселись прямо на свежевскопанную землю.

– Как-то трудно идет, – вздохнул Серж.

– Да, тяжеловато, – согласился Сёма.

– Сэм, – Серж сдул со лба рыжую челку. – А, может, наши совочки только для песочницы годятся, а не для такой стройки?

– Наверное, – протянул Семён. – Пошли лучше чай пить с плюшками.

– Пошли, – Серж уже выбирался из траншеи, пачкая ладошки в глине.

Бабушка, увидев горе-строителей, молча показала на дверь ванной.

Наскоро умывшись, оба заняли места за столом.

– Корми, бабаня, работяг, – Сёма придвинул к себе чашку с ароматным чаем.

– Семён! – бабушка всплеснула руками. – Откуда это?

– Это из сериала, – пояснил Серж. – Про ментов.

– Сережа, – она присела на стул. – Скажи, а почему тебя все называют Серж?

– Это все папа, – Серж запихнул остатки булочки в рот. – Он говорит, что в этой стране нам делать нечего и все время собирается эгнорировать.

– Может, эмигрировать? – предположила бабушка.

– Вот-вот, – Серж интеллигентно отхлебнул чай. – А куда, никак не решит, то ли во Францию, то ли в Англию. – Поэтому и называет меня Сержем, чтобы привыкал.

– А Сёму ты зовешь Сэмом, чтобы в случае вашего отъезда в Англию, привыкал он? – предположила бабушка.

– Ну, да, – уверенно отставил пустую чашку Серж. – Вдруг вы тоже соберетесь. Ладно, мне пора. Сейчас репетитор придет по французскому.

– Орэвуар, Серж, – кивнула ему бабушка.

– Бабуль, – спросил Сёма, когда они остались одни. – На речку пойдем?

– Не знаю, Сёмушка, – бабушка собрала чашки со стола. – Что-то неважно я себя сегодня чувствую.

– Ладно, – легко согласился он. – Тогда я во двор пойду, поиграю.

Поковырявшись еще в папиной траншее, Сёма с полчаса наблюдал, как муравьи деловито снуют в муравейник под баней. Потом он долго лежал на животе, глядя в прозрачную глубину пруда. Золотые рыбки, лениво шевелящие плавниками, ну никак не хотели превращаться в красивых русалок. Солнце начинало припекать не на шутку.

– Ба, – Сёма крикнул в глубину дома. – Бабу-у-уль!

Дом ответил тишиной. Прошлепав голыми пятками по прохладным плиткам пола, Сёма увидел в гостиной бабушку, спящую на диване.

– Умаялась совсем, – он погладил ее седую голову.

Что-то было не так. Бабушка не просыпалась. Он осторожно потряс ее за плечо, потом сильнее, еще сильнее. Через минуту Сёма барабанил кулаками в соседский забор, всхлипывая и крича:

– Серж! Се-е-ерж! Помогите!

Вечером Сёма, закутанный в плед, сидел в кресле на террасе соседского дома.

– Семён, ты уже взрослый, – подливала чай в его чашку мама Сержа. – Должен понимать. Папа с мамой твои прилетят завтра, я им позвонила.

– А бабушка когда вернется? – икнув, перебил ее Сёма.

– Не знаю, – честно ответила она.

Скрипнув калиткой, во двор вошел папа Сержа.

– Привет, Сэм, – он пожал Сёмкину руку. – Я только из больницы. С бабушкой твоей все будет хорошо, так мне сказал самый главный врач. Теперь ей нужен только покой. И еще яблоки.

– Яблоки? – удивилась мама Сержа.

– Ну, да, – снял очки папа. – В них много железа.

Сёма всхлипнул. Слезы, поначалу навернувшись на глаза, хлынули потоком прямо в чашку с чаем.

– Сёма, Сёмочка, что ты, маленький, – мама Сержа подхватила Сёму на руки, прижав его к себе.

– Я, я, ей говорил, – Сёма разревелся в голос. – Давай купим ябло-о-ок! А она, она… Говорит, что у нас еще есть до-о-ома. Пришли домой, а и-их не-е-ет!

Папа Сержа, нервно раскурив трубку, пыхнул дымом и закашлялся.

– Семён, – строго прикрикнул он. – Во-первых, прекрати плакать. Во-вторых, пойдем со мной.

Он взял испуганно затихшего Сёму за руку и повел к сараю. Распахнув дверь, включил свет. Посередине сарая на дощатом столе лежали круглобокие желто-красные яблоки. Их было много. Они занимали весь стол.

– Видишь?

– Вижу, – прошептал Сёма.

– Завтра вместе с яблоками поедем к бабушке в больницу, – папа Сержа затушил трубку. – А теперь всем спать.

Он подхватил Сёму на руки и поднялся на террасу.

– Мать, а не махнуть ли нам всем вместе в августе в Лондон на разведку боем, так по-соседски?

– А бабушку возьмем? – прошептал ему на ухо Сёма.

– Возьмем, – улыбнулся он. – Обязательно возьмем.

ПОСЛЕДНЯЯ ПРОСЬБА К ПОСЛЕДНЕЙ ЖЕНЕ

Любовь моя, если случится так, что наш сын, глядя на фотографию в коридоре спросит: «А каким был мой отец?», не рассказывай ему, что я был добрым или не очень, чего добился в жизни или не успел, просто скажи ему, что папа очень его любил.