Текст книги "Анизотропное шоссе [СИ]"

Автор книги: Павел Дмитриев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Прошу простить, – сдал я на всякий случай назад. – Невольно примерил ситуацию на себя, один в чужой стране, без друзей и знакомств, револьвер и тот могу добыть лишь через труп местного полицейского.

– Уверен, первый же вечер в клубе все изменит, – не стал обострять разговор Ларионов.

Но я отчетливо видел: обида и недоумение не покинули собеседника. Хотя на самом деле расстраиваться стоило бы мне – организация, с помощью которой я, было, понадеялся вернуть смартфон, а затем спасти Россию от череды репрессий и ужасов войны, повела себя как минимум непрофессионально. Мелькнула догадка: «должно быть у капитана своих денег куры не клюют, вот и не потребовал больше!». Как-то бы его расспросить поаккуратнее, не выказывая себя шпионом?

– Кстати, давно мечтаю разузнать подробности вашего дела в Петербурге…

– Ох, ну, конечно же! – наконец-то лицо капитана украсила довольная улыбка.

Да он же ждал подобного вопроса, не иначе давно похвастаться хотел! Выходит, я совершенно напрасно опасался проявлять лишний интерес к его «военной тайне».

– В ту ночь мы перешли черту жизни и смерти, – начал Виктор без всякой раскачки, – граница на перешейке проходит по речке Сестра, она неглубокая, но быстрая и холодная, с неровным, устланным острыми и скользкими камнями дном, да ты сам же знаешь, каково оно в наших местах! Нам было жутко и в то же время как-то смешно при мысли о том, что еще вчера мы ходили по улицам европейского города и ездили в такси, а сейчас крадемся по лесным дебрям как майнридовские охотники за черепами, сиуксы или гуроны…[237]237
  Тут и далее используются факты из книги В. А. Ларионова «Боевая вылазка в СССР», опубликованной в Париже в 1931 году.


[Закрыть]

В несомненном таланте Ларионова как рассказчика я уже имел возможность убедиться. Но тут он перекладывал действие в слова явно не в первый и даже не второй раз, поэтому картины происходящего разворачивались передо мной в деталях, как живые. Не прошло и десятка минут, как от ужаса и непонимания у меня буквально начали шевелиться волосы.

Вроде бы к услугам господ белогвардейцев имелись все возможности: реальный боевой опыт, причем как личный, так и соратников-однополчан, консультации советских перебежчиков, финских охотников, скаутов и пограничников, а также магазины и мастерские, где несложно купить, подогнать, изготовить буквально все, что пожелает душа. Однако в рейд они пошли без всяких документов! Ну ладно, не получилось сделать качественную подделку, способную выдержать беглую проверку чекистами, странно для такой солидной структуры, как РОВС, но бывает. Однако неужели так сложно для колхозников и постовых дуболомов соорудить полдюжины справок, заверив их придуманными печатями артели балалаечников-маркшейдеров с Вышнего Волочка?

Случайный недосмотр? Да как бы не так! Подобный уровень прослеживается буквально во всем. Проработка легенды? Справились блестяще: «если что не так – стреляем да бежим». Питание? Как у девочек на пикнике: «захватили немного бутербродов и шоколадку». Средства против собак? «Надеялись на проводника». Компас? «Взял один, но потерял в первый день, пришлось для обратной дороги покупать новый в Ленинграде». Взаимопомощь? «Переходили по скользкому бревну, Дима упал, хорошо, что в тину, а не на камни». Единообразное, мощное оружие? Как без него: «маузер, наган и парабеллум». Дисциплина? Нет, не слышали: «На привале Сергей играл с револьвером и случайно спустил курок, но повезло, патрон оказался испорченным». Плакать тут или смеяться?

Подготовка места и времени теракта восхитительна: добрались до Ленинграда и принялись читать газетную тумбу на предмет подходящего сборища коммунистов. Но зачем?! Советская пресса в Хельсинки вполне доступна, город на Неве участникам перфоманса знаком с пеленок, большевики еще ничего не успели в нем перестроить. Почему не наметить полдюжины целей заранее и ударить сразу, «с колес»? Нет, господам эмигрантам больше по душе жить на острове в болоте и чуть не неделю таскаться на пригородном поезде в город и обратно, в три сытые капиталистические ряхи слоняться по улицам с оружием и без документов, толкаться в трамвае, как будто в триэсэрии запретили извозчиков, покупать еду, спиртное «от страха», да еще вполне закономерно встретить школьного приятеля (а ныне красного командира).

Но, самое важное, не вызывает ни малейшего понимания и симпатии цель. Надо же догадаться ударить в муниципальное заседание «по вопросу о снижении цен»! Хорошо хоть не убили никого. Простых парней и девчонок с верой в светлое будущее и партбилетом в кармане «у генсека много». Если хочешь справедливости и реального эффекта – кидай бомбы в секретарей ЦК, благо обком ВКП(б) покуда в подполье не ушел. Но обычные-то люди в чем провинились?

Что в сухом остатке? Непрерывный аттракцион «слабоумие и отвага»!

Немыслимое, выходящее за рамки здравого смысла везение или… талантливая подстава ГПУ?! Какая разница! На два, нет, на три порядка безопаснее идти в Петербург одному, чем воспользоваться помощью господина капитана. Именно господина – рассматривать как друга и будущего партнера эдакого авантюриста я более не в состоянии.

Между тем мое ошеломленное молчание господин Ларионов истолковал несколько по-своему. То есть начал настойчиво вербовать в ряды РОВС, расписывая в самых ярких красках силу и мощь главной антибольшевистской силы мира… Удивительным образом не заслужившей внятных упоминаний в учебниках истории 21-го века.

Мне же, не иначе как с выпитого бренди, представился огромный полутемный зал, полный запаха плесени и пыли. На стенах портреты: Николай II, толпа его ближайших сановных родственников, сполна нагруженных орденами и регалиями, чуть в стороне Колчак, Корнилов и новопреставленный Врангель. Под ними благообразные, много лет назад поседевшие господа в раззолоченных эполетах перекладывают на столах толстые подшивки советских газет. Чуть в стороне клерки с погонами попроще строчат записки, диктуют что-то пожилым машинисткам с высокими сложными прическами, кудрявые курьеры в казачьих шароварах то и дело хватают заляпанные жирными коричневыми кляксами сургуча пакеты в желтой навощенной бумаге и убегают с ними прочь. Белогвардейский штаб ведет на последний и решительный бой с Советами свои многочисленные армии.

В попытке сдержать если не улыбку, то хотя бы смех, я грубовато прервал собеседника:

– Вы всерьез считаете что большевики – суть банда воров и убийц, захватившая власть каким-то невероятным божеским попущением?

– Именно! Разве не так? – недоуменно посмотрел на меня Виктор Александрович.

– В том-то и дело, что это величайшее заблуждение! – заявил я с апломбом послезнания и передуманного в лагере.

– Да полноте!

– Сейчас попробую объяснить, – отмахнулся я. – Основная проблема в том, что большевики, прежде всего, религиозная секта. Посмотри сам, у них имеются все привычные атрибуты: «Капитал» – священная книга, мумия у кремлевской стены – святые мощи, портреты вождей и героев – иконы пророков, комиссары в армии – капелланы, партячейки – церкви, только вместо попа парторг, а за дьяка профорг. Так кто появится в любой приличной религии после удачного теракта?

Я думал, мне придется давать на этот вопрос ответ самому, но или Ларионов изощренный полемист и логик, или моя идея, мягко говоря, не нова, и подобное уже не раз обсуждалось среди эмигрантов. Поэтому мой собеседник ответил без малейшей запинки:

– Мучеников у них все равно в избытке!

– Ну и на кой черт еще добавлять?!

Ни слова в ответ, зато на щеках господина капитана выступили желваки. Но на этот раз я не стал обходить острые углы:

– Конклав иерархов в Кремле не боится жертв даже из своего круга, они верят в коммунизм и совсем не трусы. Им нужны, понимаешь, очень нужны новые мученики! Желательно невинные, но при монополии на пропаганду пойдут любые, раздуть из мухи слона не так и трудно. Знаешь анекдот, про газеты и Наполеона? Нет? Если бы у Бонапарта была «Правда» и «Известия» – никто бы во Франции не узнал про Ватерлоо. И это абсолютная правда!

– А ты что предлагаешь? – процедил в ответ Виктор Александрович.

Очевидно, вопрос дался ему с немалым трудом.

– Если коммунистический прозелитизм дает Советам миллионы бескорыстных сторонников в более-менее свободной в Европе, только представь на минутку, что останется в головах большинства совграждан после каждодневного brainwashing? Неостановимый поток специально подготовленных новостей и лозунгов на улице, дома, у станка и кульмана – страшное же дело! А здравый рассудок – понятие не статистическое, большевики всегда не дураки были по части списать собственные ошибки на врагов, быстро подсуетились с лозунгом об усилении классовой борьбы по мере построения социализма.[238]238
  Данный лозунг выдвинут И. Сталиным на пленуме ЦК весной 1929 года, но ГГ об этом не знает и немного опережает события.


[Закрыть] Прекрасно помню еще с читанных в камере Шпалерки газет: как сломается от непомерной нагрузки станок – Стэнли Болдуин подкупил директора! Прорвало канализацию – в местном ЖКХ агенты Гастона Думерга. А уж если на новой дороге глина асфальт вспучила – то никак без личного участия Калвина Кулиджа[239]239
  Премьер-министр Великобритании и президенты Франции и США.


[Закрыть] не обошлось. Разве после такого удивительно, что «трудящиеся массы» совершенно искренне требуют от чекистов массово расстреливать продавшуюся буржуям контру? Короче, очередной вал арестов невиновных и расправ над непричастными не за горами – что характерно, при полной поддержке населения!

– Vous avez le punir non seulement les trantres, mais les indifferents meme[240]240
  Укороченная цитата Антуана Сен-Жюста, одного из главных руководителей первой Французской Республики: «Мы должны карать не только врагов, но и равнодушных, всех, кто пассивен к республике и ничего не делает для неё».


[Закрыть], – господин капитан в ответ на мой спич неожиданно разразился странной французской фразой о наказании врагов и равнодушных. – И хорошо, и прекрасно! Нет, людей, разумеется, нам жалко, но что как не красный террор сможет поднять в совдепии широкую волну восстаний, а то и мятеж в столице?!

«Ну и чем же он лучше Семена-чекиста?», – горько усмехнулся я про себя. Но вслух приоткрыл очередной козырь послезнания: – Не будет ничего серьезного, всю лишнюю кровь большевики уже сцедили. Крестьяне разве что побунтуют малость при коллективизации, да что проку? У бойцов и младших командиров «непобедимой и легендарной» политическая, а вернее религиозная учеба по два раза в день, они тезисы съездов партии знают лучше, чем поп молитвы. Сам же понимаешь, как легко сворачивать мозги неискушенным парням из деревни, пока страна в кольце алчных врагов, и для любого сомневающегося есть железобетонный довод: «если не большевики, то кто?» Нет, тут вашей РОВС ничего не светит, – уверенно подвел я итог.

– Знаешь, два года назад я бы тебя вызвал на дуэль. Или разбил морду, что куда как вернее, – в голосе Ларионова явно слышалось снисхождение более старшего и опытного товарища. Сейчас же…

– Но это же факты!

– Понимаешь ли, подобные аргументы я слышу от многих, увы, слишком многих, и слишком давно.

– Вот!

– Чушь, полная, абсолютная, отвратительная чушь! Мерзкое оправдание для капитулянтов! – Ларионов принялся швырять слова мне в лицо как плевки. – Ты вырвался из ада, так оглядись на свободе, посмотри, ведь идейных большевичков, поработителей нашей родины – ничтожная горсточка! Да за десять лет они себя показали так, что им не верят ни рабочие, ни крестьяне, ни свои же партийцы, все открыто смеются над их лживыми жидовскими речами! Они уж давно бы скинули весь кагал к чертям собачьим, да только новой смуты боятся. Тут наш террор против партийных активистов[241]241
  Судя по всему, новой «смуты» боялись не только большевики, потому как подобная идея была сформулирована генералом Кутеповым в явном виде только в 1927 году – и то, под давлением иностранных правительств, требующих хоть каких-то результатов от финансирования «борьбы против СССР».


[Закрыть] беспроигрышная штука, кого подтолкнем, кого запугаем, и все повалится сверху донизу!

Интересно, он на самом деле живет в параллельной ментальной вселенной или намеренно мошенничает с действительностью? Двоемыслие в политике, морали или истории обязательно для желающих править, в трудное время даже можно дотянуть «дважды два» до пяти. Но тут-то уже явные десять! На мгновение я ощутил себя одиноким призраком, который возвещает правду, которой никто никогда не расслышит.

Тем не менее, решился на последнюю попытку, если что, еще посмотрим, кто окажется сильнее на кулаках.

– Ты же искренне желаешь блага для России?

– Клянусь честью!

– Клянусь, – мне невольно пришлось поддержать детсадовский пафос, – не решив вопрос с пропагандой, мы не добьемся ничего и никогда. Советские люди будут жить в бараках, на скудных пайках, работать от заката до рассвета, но проклинать белогвардейцев и славить коммунистов. Любой специалист-психолог подтвердит. Поэтому для уничтожения большевизма нужна не война, а мощные радиостанции на границах. И газеты, разумеется, но их доставлять вглубь страны придется с попутным ветром, бумажными воздушными шарами… кстати, это совсем недорого. Не сразу, но подействует наверняка…

Тут Виктор Александрович не выдержал и с криком вскочил из-за стола:

– И ты, и ты! Совсем как сменовеховец-перерожденец! Тоже надеешься перевоспитать большевиков?! Думаешь, они почитают глупые газетки и за ум возьмутся? К родным очагам нас пустят? Сызнова созовут Учредительное Собрание? Да никогда, запомни, никогда в жизни! О, какая немыслимая, безграничная дурость, о, моя Россия, что с тобой сделали!

Не успел я сообразить, что тут к чему, как он бросил на стол пару желтеньких «с дубком» десяток и, обхватив голову руками, направился к выходу. Уже от распахнутых в летнюю ночь дверей до меня донеслось:

– Наивно ждать перемен в большевизме, его надо уничтожать как чуму, невзирая ни на какие жертвы и потери…

«Родные очаги»!? – удивленно повторил я про себя.

Ну конечно! Надо же быть таким наивным идиотом! Да за белоэмигрантскими стенаниями «родина моя, ты сошла с ума» стоят, прежде всего, усадьбы, заводы[242]242
  ГГ ошибается. Из послужных списков участников 1-го Кубанского похода известно, что у 90% офицеров не было недвижимого имущества; потомственных дворян 15-20%, личных дворян – 39%, остальные офицеры-добровольцы происходили из мещан, крестьян, семей мелких чиновников и солдат.


[Закрыть] и конечно должности, достойные настоящего дворянина! Собственно, я не против, скорее, обеими руками за; и высокообразованные менеджеры стране нужны, и реституция национализированной собственности куда логичнее и справедливее злосчастных залоговых аукционов девяносто пятого года. Вот только реальность данного процесса после бойни гражданской войны вызывает ну очень серьезные сомнения. Разве что после военного разгрома СССР… Во второй мировой, раньше-то нападать некому.

Реален ли подобный результат с учетом послезнания? Более чем! Такие как Ларионов, вместе с пресловутым РОВС[243]243
  Во время ВОВ представители РОВС участвовали в основном на стороне Германии (хоть далеко не все). В. А. Ларионов служил в РОА в должности офицера по особым поручениям (разведка и контрразведка). Дожил до 1984 года. Кстати, РОВС существует до сих пор. Например, в 2014 году добровольцы союза воевали на стороне ДНР против Украины.


[Закрыть], за следующие десять лет только злее станут, в надежде вернуть свое не только к нацистам служить пойдут, а к самому дьяволу. Еще и липовых доносов на «равнодушных» подкинут «органам» чертову дюжину чемоданов в проклятом тридцать седьмом – чтобы уж наверняка добить остатки грамотных кадров перед войной.

Помогать ослепленным ненавистью господам из Парижа и Берлина менять «нашего» тирана на «ихнего»?! На кой черт такое счастье! Пусть ровсовцы спокойно вымирают от старости на чужбине, а к длинному списку моих задач добавится одна коротенькая строчка: держаться подальше от белоэмигрантов. Что совсем не сложно, теперь даже скауты искать меня не станут – кому в «Русском клубе» захочется иметь дело с ренегатом-сменовеховцем, да еще недругом знаменитого на всю Финляндии героя-бомбиста?

Вот только если не с красными и не с белыми… Тогда с кем?! Кому еще в безумном мире интересна судьба России?!

* * *

С работой все вышло не в пример проще, чем в клубе, ведь господ белоэмигрантов в числе низового менеджмента «Артели русских грузчиков» давно не водилось. Местных же бригадиров ни грамма не интересовала знатность моего рода и уральские достижения династии Романовых – раз кандидат молод, здоров, считать до десяти обучен…

– Tomorrow at five you shall be here. All you need is your own body!

– Like I have a choice, – только и осталось мне сказать в ответ.

Голод советского концлагеря не успел сожрать мои мышцы. Посему таскотня мешков, ящиков и прочих негабаритов напрягла лишь ломотой конечностей в первую неделю. Бытовые мелочи – где жить, что есть, как одеться удалось закрыть примерно в тот же срок. Так в мою жизнь вернулся давно забытый «зверь» – досуг.

Ненадолго. Тюремные университеты в сочетании с вузом 21-го века обеспечили мне вполне достаточный набор навыков для безбедного выживания в эпоху черных фордов и теплого лампового звука. Однако первая же попытка серьезного сотрудничества с хроноаборигеном в области прикладной политики выявила категорическую нехватку знаний. Причем даже не для точного расчета последствий, требующего политического чутья как минимум 80-го левела, а самого минимума: уничтожения чекистского ада в Советской республике.

Как прокачиваться? Смешной вопрос! В одном Париже больше издательств, чем во всей Советской России.[244]244
  Американский историк М. Раев насчитал в Париже 188 эмигрантских издательств за 10 лет (1918-1928 гг.).; по другим данным, с 1918 по 1932 гг. за границей выходило от 1 054 до 2 120 газет и журналов русских эмигрантов.


[Закрыть] Белоэмигранты писать любят и умеют, этого не отнять. Большевики к себе их литературу не пускают, но свою за валюту продают с удовольствием. Печатаются же часто и те, и другие в Берлине – там дешевле всего. Поэтому на барабанах одной и той же машины в типографии «Зинабург и Ко» мирно уживаются цветной глянец портретов Ленина и Врангеля, сочащиеся верноподданническим восторгом «Изъ прошлаго» флигель-адьютанта Николая II господина Фабицкого и напечатанная с предисловием Карла Радека специально для триэсэрии «Стратегия японской войны» Бубнова, бывшего командующего Черноморского флота ВСЮР, «Трубка Коммунара» Ильи Эренбурга и «Адмиралъ Колчакъ» пера его последнего начальника штаба.

Пусть базовый выбор хельсинкской лавки далек от супермаркетного изобилия, продавец готов доставить под минимальный залог любую новинку – будь она из Парижа, «с ятями», или по всем правилам новой «заборной» орфографии,[245]245
  Переход на новую орфографию был подготовлен еще до революции в Российской Академией наук, но проведенный большевиками – он вызвал категорическое неприятие среди эмигрантов. Например, И.А. Бунин наотрез отказывался читать что-либо в «заборной» орфографии.


[Закрыть] из советского Свердловска.

Проблема в другом: удовольствие выходило откровенно дорогим, как минимум пять-шесть марок за книгу, иные экземпляры – дороже десяти. Периодика не сильно дешевле, лучший эмигрантский еженедельник «Иллюстрированная Россiя» – марка. Деваться особо некуда – в библиотеку не пойдешь, ассортимент на русском там безнадежно устарел, шведский и финский не по зубам. Да и работать приходится в основном днем, не любят местные предприниматели ночного форсажа. Разве что контрабандисты что-то комбинируют в потемках, но к ним «с улицы» никак не пристроиться.

На этом этапе я сильно по-другому вспомнил забитые книгами «клубные» шкафы – да только возврата туда уже нет, проще, как последнему скряге, обходиться в едальнях без местной пародии на пиво или, того паче, налегать на сухомятку. Зато результат… К осени, или после нескольких дюжин книг и двухметровой стопки милюковских «Последнiхъ новостей», вперемешку с гукасовским «Возрожденiемъ», я узнал об окружающем мире больше, чем без малого за два тюремных года.

Кроме экономии на собственном желудке сильно выручило знакомство с держателем книжного магазинчика, крайне неприятным, заносчивым и жадным толстяком, ведущим свой род из туркестанского аула с невоспроизводимым названием. Хорошо хоть фельдшером, а не бывшим офицером, последнего я бы точно не пережил. За аккуратное чтение «драгоценных фолиантов», с возвратом через несколько дней и в безупречном состоянии, он брал комиссию в треть цены! Боже упаси забежать в обеденный перерыв, не переодевшись – по его мнению, портовые запахи отбивают покупателей и впитываются в бумагу. А мои руки? Каждый раз он не спускал с них глаз, выискивая, подобно Мойдодыру, пятна грязи и жира!

К сожалению, сегодня мне придется его порадовать чуть большей тратой денег, не в первый и, боюсь, не в последний раз. Что остается делать, если «Три столицы» Василия Шульгина оказались настоящей находкой, поэтому отринув амфибиогенную асфиксию, я решил оставить их себе насовсем. А посему за два вечера добросовестно «перепахал» на несколько раз, с карандашом и пометками на полях, как принято в данную эпоху.

Если отбросить в сторону забавные стенания о засилье в Кремле представителей мирового и местечкового еврейства, было ради чего:

Во-первых, совершенно очевидно, именно в этой книге Ильф и Петров черпали вдохновение при работе над знаменитыми «Двенадцати стульями». Их мелочные насмешки над автором, на самом деле бывшим членом Государственной Думы, вынужденном сбрить неудачно покрашенные усы и бороду, заставили меня сильно переоценить «мебельный роман» в сторону негатива, и уже в который раз вспомнить бессмертное гоголевское: «Чему смеетесь? Над собою смеетесь!»

Во-вторых, очень к месту пришлись обширнейшие и актуальные заметки о жизни «под большевиками» от одного из признанных идеологов эмиграции, человека, который принял отречение от самого Николая последнего, а чуть более года назад, с немалым риском для жизни умудрился посетить инкогнито Киев, Москву и Петербург. Кроме того, я старательно пытался между строчек рассмотреть механизм просачивания через границу с контрабандистами, но не сильно преуспел. Единственное очевидное – в триэсэрии (привязалось же ко мне это эмигрантское название СССР) существует вполне работоспособное подполье, только не боевое, офицерское, а скорее коммерческое, вполне комфортно уживающееся с большевиками и их цепными псами из ГПУ.

В-третьих, удивила куча вполне подходящих к реальности 21-го века размышлений о губительном засилье слабых на коррупцию трестов-монополий в советском хозяйстве, необходимости тонкого баланса государственного и частного участия в производстве, защите отечественного бизнеса от таких «акул», как Форд и Крупп, а также прочем импортозамещении. То есть строго по завету классика – «если бы отвечать одним словом на вопрос, что делается в России, то пришлось бы сказать: крадут»…[246]246
  Цитата записана Вяземским со слов Карамзина. Более известный вариант «…пьют и воруют», приписываемый М. Е. Салтыкову-Щедрину – фальшивка.


[Закрыть] и вводят заградительные пошлины против ввоза в страну Ситроенов, Мерседесов и Рено.

В-четвертых, крестьянский вопрос в СССР все еще не решен. Оказывается, естественная парцелляция, то есть дробление земли на мелкие куски между наследниками, делает хозяйства неэффективными, следовательно, через жалкие десять-двадцать лет приведет в очередной революции. Спасение, по мысли Шульгина, в переходе на майорат, то есть такую систему права, в которой наследует только старший в семье. Младшие же, на радость сторонникам индустриализации, пополнят армию производственных рабочих… и чуть позже захватят лидерство в мировой экономике так же, как их предшественники с берегов туманного Альбиона завоевали колонии.

В-пятых, и это самое забавное – немалая толика прикладной, да еще и направленной на сотрудничество с большевиками философии, кардинально отличной от агрессивной ларионовской или, лучше сказать, РОВСовской. Основной вывод: «Зверь сделал свое дело, Зверь может уйти». То есть по наблюдениям автора, с социализмом, а тем более коммунизмом, в триэсэрии уже покончено, вот-вот запрячут эту глупую болтовню в музеи, вслед за революцией, и «только матери будут пугать детей ужасной мордой Ленина». Реальная же власть в результате дворцового переворота буквально свалится (если еще не свалилась!) на голову удачно подвернувшейся «сильно-полицейской» команде, иначе говоря, грубой и жестокой олигархии, пусть даже под лживым рабоче-крестьянским ярлыком.

После этого какое-то время можно жить по принципу «все, как было, только хуже». Но если лидеры СССР хоть немного дружат с головой, да еще прислушиваются к добрым советам из-за границы, то дальнейший путь предполагается самоочевидным. Они просто-напросто обязаны аккуратно, не дай бог снова разбудить Зверя, перекреститься в фашизм или передать бразды правления фашистам,[247]247
  В 1927 году В. В. Шульгин участвовал в работе «Школы фашизма» при Союзе монархистов и уверенно утверждал: «Я – русский фашист».


[Закрыть] которым полагается восстановить границы и военное могущество Российской Империи; иметь в руководителях настоящего вождя, то есть человека исключительного благородства и неодолимой властности; завести для успокоения широких народных масс парламент с широким, но ограниченным кругом компетенций.

Уж воистину: как следует поскреби русского монархиста, обнаружишь фашиста. Конечно, господину Шульгину во время бешеного взлета популярности Муссолини позволительно ошибаться. Не завелась покуда на планете жуткая память о Второй Мировой, поэтому воспринимается данная идеология совершенно нормально, в ряду прочих – где-то между монархией и демократией. Переживают лишь коммунисты, они видят в фашистах одновременно и свое зеркальное отражение, и антагонистов – то есть наиболее опасных политических противников.

Однако, имея опыт 21-го века, прежде чем начать игры в «настоящих» вождей, стоит изучить статистику. По которой на каждого «правильного диктатора» типа Ли Куан Ю приходятся многие десятки Мао Цзедунов, Ким Чен Иров, Бокасс, Чаушеску и прочих Пол-Потов. Вероятность везения, то есть того, что вождь окажется или хотя бы Пиночетом – ничтожно мала, а до чего могут довести мир камрады типа Адольфа Гитлера, наоборот, известно слишком хорошо. В общем, перед тем как разочароваться в демократии, стоит хотя бы раз ее попробовать.

Весь день, ворочая идиотские мешки, я раз за разом задавал себе простой на первый взгляд вопрос: «Возможно ли плотное сотрудничество с «бывшим депутатом Государственной Думы»?

То есть, сможет ли он поверить моим словам настолько, чтобы помочь выцарапать смартфон со злосчастного Петербургского чердака? Аргументов у меня маловато, хотя… Есть же одежда из будущего! Пусть жалкие остатки, можно сказать тряпье, но, скорее всего, из неизвестных науке синтетических волокон, сшитые необычными обметочными швами;[248]248
  ГГ не знает, что оверлоки в 20-х годах уже известны и серийно производятся (например, Merrow Machines). Однако распространены мало, кроме того, только трехниточные, тогда как в одежде ГГ, скорее всего, использовались пятиниточные.


[Закрыть] при лабораторном изучении наверняка найдется немало фактов в пользу моей легенды. Самому же Шульгину явно не чужда мистика и божественное вмешательство – why not?

Что он теряет? Не такой великий риск для опытных контрабандистов провести меня в Ленинград, без лишних вопросов сопроводить до нужного адреса, ну или хотя бы до угла дома или квартала, если побоятся засады чекистов. Всего-то делов, подъехать вечерком на извозчике, да подождать четверть часа. Риски? Но как я смогу навредить? Сбегу к чекистам? Расскажу о «мужиках с бородами», в лучшем случае – покажу на границе одну из сотни потаенных тропинок? Смешно! Никто не будет затевать сложную комбинацию ради настолько никчемной цели.

Но что потом? Учебники истории будущего окажутся в руках человека, который как никто другой искушен в информационной борьбе, да еще на короткой ноге со всеми лидерами белой эмиграции. Как он использует подобный чит? Найдет что-то для себя или про себя,[249]249
  В. В. Шульгин дожил до 1976 года (98 лет), прошел через лагерь, но сумел побывать даже на XXII съезде КПСС. Практически до самого последнего времени вел «свою» борьбу…


[Закрыть] осознает, к чему привели мир фашистские диктаторы, устрашится повешенного вверх ногами Муссолини или самоубившегося в бункере Гитлера, да на этом успокоится? Ха-ха. Три раза ха-ха. Ни грамма не сомневаюсь, Шульгин пустится во все тяжкие ради великого будущего великой России. Вот только попробуй пойми заранее, хорошо у него выйдет с моей помощью или плохо. Идеалистов я боюсь последнее время как огня!

Магазинчик, до которого я наконец-то добрался после работы, встретил прохладой полуподвала, аскетизмом полок и уже привычным резким запахом… Нет, не заплесневевших неликвидов, а всего лишь табака. Хозяин смолит трубку как идущий на взлет паровоз, при всяком удобном моменте хвастаясь, что отдушка копотью благородных листьев не помешает любой книге, в отличие от «поганых» портовых ароматов. Хотя мне кажется, так он маскирует миазмы от подтекающей канализации. Приходится терпеть, все равно другой подобной лавки в Хельсинки нет.

Против ожидания, сегодня я не единственный покупатель. Вдоль стеллажей с русскими книгами неторопливо прохаживался классический интеллигент среднего возраста: худая, не обремененная мускулами фигура в сером пиджачке, узкое «чеховское» лицо, усики и бородка клинышком, непременное пенсне и хомбург с модной лентой в крупный рубчик. Странно смотрелся лишь непривычно густой южный загар. При виде меня он с легким кивком приложился пальцем к краю шляпы, я ответил тем же – чуть ли не в первый раз порадовался, что не пожалел пяти марок на шикарную гангстерскую федору.[250]250
  Хомбург – мужская шляпа из жесткого фетра с продольным заломом на верхушке, загнутыми вверх полями и лентой по тулье. Федора – почти то же самое, но фетр помягче, а на тулье три «вмятины».


[Закрыть]

Посчитав долг вежливости исполненным, набросился на новинки:

Небольшая книжка под синей дерматиновой обложкой, тисненый бронзой кораблик и название «Экипажъ «Одиссеи» явно указывают на море. Автор Евгений Тарусский… Нет, не слышал. По страницам тут и там разбросаны шикарные иллюстрации, они зовут оценить сюжет, но, увы, на беллетристику у меня пока нет времени.

Сильно запоздавший двадцатый номер еженедельника «Иллюстрированная Россiя», просмотреть содержание можно прямо тут. «Рассказъ наездника» Куприна, или мало адекватное моменту руководство по выезду скаковых лошадей, как специально разбередить душу ностальгирующих помещиков; идиотское фото английской подводной лодки с гидропланом на борту; встреча в Москве «советской знатью» его величества афганского падишаха, с последующим возложением венка на мощи Ленина; огромный некролог по Врангелю… Все не то! Отчасти интересен только «Въ мертвый часъ», тупой рассказ из советского быта, но тратить на него марку жалко.

Путеводитель «Дачи и окрестности Москвы». Не иначе, жестокий троллинг эмигрантов от столичного общества изучения русской усадьбы, с описанием более чем сотни объектов. Жаль, что не Ленинграда, вышел бы шикарный подарок господину Ларионову.

Сборник рассказов господина Кухаренко, хм… Оказывается, так зовут Наказного Атамана Черноморского казачьего войска, временно базирующегося в предместьях Праги. Опять мимо кассы. Как и «Театральные мемуары» товарища Вишневского, судя по всему успешного советского актера.

Монументальная стопочка из пяти томов в дорогом тисненом переплете – «Очерки русской смуты» генерала Деникина в очередном переиздании. Специальная акция, всего полсотни марок за комплект! Кажется, именно на них, как на главный документ эпохи, в свое время ссылался институтский препод истории. Но для меня не слишком актуально, кроме того, жаль денег и времени на столь обстоятельный труд.

Следующим под руку подвернулся сборник стихов, я открыл его на случайной странице и негромко пробормотал первое, что попалось на глаза:

Молчанье хитрое смеется,

Они мои, они во мне

Пускай умрутъ въ моем колодце,

На самомъ дне, на самом дне…

– Ох, только не это, – невольно поморщился, брезгливо пристраивая томик обратно на полку.

Изложенное»высоким штилем» нагромождение тупой эмигрантской тоски[251]251
  Увы, ГГ совсем не разбирается в стихах, к тому же, излишне сосредоточен на эмигрантском вопросе. Данный фрагмент написан З. Н. Гиппиус еще в 1913 году.


[Закрыть] отчаянно царапало глаза «ятями».

– Так плохо? – на совершенно правильном русском, но вместе с тем как-то очень мягко поинтересовался интеллигентный господин.

По его лицу блуждала грустная, немного насмешливая улыбка. И как только я умудрился не заметить, что кто-то подошел совсем близко?

– Простите, – начал я и резко осекся.

Уж слишком примечательное название имела книга, раскрытая в руках моего невольного собеседника: «Двадцать шесть тюремъ и побегъ с Соловковъ»! Поэтому вместо дежурных фраз извинений я без всякого вежества выпалил:

– Нельзя ли мне посмотреть вашу книгу поближе?!

– Вам так близка эта тема? – господин на секунду замер, очевидно прикидывая, как лучше ответить на подобную грубость, но все же протянул требуемое.

– Безусловно! Прошу меня извинить, – я запоздало вспомнил о правилах приличия. – Мне удалось бежать из концлагеря в Кеми всего несколько месяцев назад!