Текст книги "Шесть Царств"

Автор книги: Павел Блинников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Море, закованное льдинами. Безбрежное и беспощадное, оно чернело в миллиардах проемах и трещин на белоснежном льде. У Пашки в руках шест и он толкался им, спасаясь от кого-то. Он не знал от кого, в этом сне кристальная ясность пропала. Напротив мысли путались, и он знал только, что за ним кто-то гонится. Со всех сторон он слышал старческий смех, от которого по коже бежал мороз. Да и без смеха на льдине отнюдь не тепло. И еще крики. Он никогда не слышал, чтобы отец кричал, но на этот раз не сомневался – это его голос. В криках его отца поселилось столько ужаса, что Пашка заплакал.

– Папа, Папа! Где ты?

Но ему никто не отвечал. Только вода продолжала плескаться меж льдин, и старик смеялся вдалеке. И вот откуда-то с востока начал медленно наплывать туман. Настолько плотный, что деревянная лодка, медленно расталкивающая льдины едва-едва виднелась. Но не лодка ужасала мальчика, а высокая фигура в длинном балахоне стоящая на ней. Он видел только очертания и не мог понять кто это.

Туман наползал и наползал. Пашка отталкивался от соседних льдин, но добился лишь того что вокруг него образовалось кольцо черной воды. В этой воде, то и дело мелькали, еще более черные тени огромных зубастых рыбин. И вдруг Пашка услышал странный и ехидный хор тоненьких голосов.

 
Мы выходим из тумана,
Мы последствия обмана.
Шаг вперед иль шаг назад,
Попадешься навсегда!
Так что стой и не спеши,
Затаись и не дыши.
Спрячься, схоронись и может,
Мы тогда тебе поможем.
 

И за этим стишком, над морем пронесся смех сотен звонких, но противных голосов. Туман наступал, и лодка с высокой фигурой приближалась. Она расталкивала льдины, и Пашке казалось, что их края плавятся от соприкосновения с лодкой. Как будто она раскалена до предела. И возможно туман на самом деле пар от испарившейся воды? Но тут Пашка услышал еще один звук. Как будто шелест сухих листьев и следом, порыв теплого весеннего ветра. Из лодки раздался дикий, безумный рев, и ветер стал относить туман от Пашки. Страх уходил вместе с ним, и только шелест и шорох, шелест и шорох…

Пашка проснулся в холодном поту. Он все еще слышал шелест сухих листьев и во рту страшно пересохло. Он сел на кровати, все тело ныло и болело. Нет, когда он вернулся из Предрассветного Царства, все было совсем не так. Тогда он хоть и замерз, настроение от впечатлений осталось отличное. А этот сон хоть и яркий, но некоторые детали уже улетучивались из головы. Прошло несколько минут, и Пашка благополучно забыл сон. Так иногда бывает, когда вроде проснувшись, хочешь оставить сон с собой, но он уходит не попрощавшись.

Пашка пошел на кухню и, выпив воды, поставил борщ греться. Он поел и пошел гулять. Он зашел сначала к Димке, потом к Андрею, потом даже к Таньке, но никто не хотел гулять. На улице стояла довольно неприятная погода. С моря дул холодный ветер, а к нему еще моросил противный мелкий дождик. Пашка пошел к качелям и сел так, чтобы видеть мастерские. Он обдумывал, что делать. Ему теперь даже засыпать страшно, но одновременно ужасно интересно. Мастерские смотрели на него темными провалами дверей и окон, и там притаились зеленые человечки, и та розовая девочка. И еще ветер. Он завывал в пустом здании и иногда его вой складывался в слова. Вроде кто-то читал ему очередное стихотворение. Пашка просидел, так ничего не придумав, и пошел домой. Его встретил Тим и тут же проскользнул на улицу. Пашка погулял, теперь пришла его очередь.

В ту ночь Пашку не мучили кошмары, и он не попал в Предрассветное Царство. Он просто спал и ничего не видел. Ну, то есть вообще ничего. И это, после двух таких необычных снов, утром показалось Пашке форменным предательством. Ему хотелось попасть еще раз в Предрассветное Царство, хотелось узнать, что там делает статуя отца, но и в ту ночь и в следующую он не видел никаких снов. Он спал и в обед и ложился вечером раньше, но ничего не происходило. И тогда он решил спросить совета. И как обычно спросил у Сашки.

Он опять пригласил его к себе, и после того как Сашка уплел за раз целую упаковку «чокопаев», рассказал ему все как на духу. И про Шелкового Человека, и про фиолетовую страну, и про красный песок и даже про рыбу, которая утащила рыбака. Сашка как всегда подошел к этому очень практично.

– Ты наверное сбрендил. – сказал он с видом профессора. – Так не бывает, чтобы во сне как на яву. Только в фильмах о Фредди Крюгере, а в жизни ты просыпаешься, и второй раз одинаковый сон увидеть не можешь.

– А если смогу?

– Да не бывает так. – затряс щеками Сашка. – Тебе просто почудилось.

– А блюдечко как же? И пирожное?

– Да мало ли кто там это мог оставить? Может собак кормили, или еще чего…

– Ладно твоя точка зрения ясна. Но давай представим, что все взаправду.

– То есть?

– Ну что я правда попал в Предрассветное Царство. Давай представим хорошо.

– Ну давай. Только глупо это все…

– Ну и пусть глупо. Это вроде игры будет. Итак, мальчик нашел карту. – Пашка достал из красного пуфика, где он хранил игрушки, солдатика. Потом он сходил в прихожую и вынул из куртки карту. Она изрядно измялась, и теперь ничуть не отличалась от старой пиратской карты. Пашка положил карту на пуфик, а сверху поставил солдатика – Вот нашел, значит. И после этого в его жизни все стало меняться. Смотри, как тут написано: «Поешь, усни и сразу вот, оно тебя само найдет». Ну в смысле приключение. И мальчик действительно поел, уснул и попал в приключение. И еще карта находилась в бумагах отца, и его статуя была во сне. И что ты об этом думаешь?

– Ну тут сразу бросается в глаза карта. – глубокомысленно надулся Сашка. Подобные игры в фантазеров он любил. – С нее все началось, а значит и концы надо искать в ней. Ты уже спал после этого, и ничего тебе не приснилось, так?

– Так.

– Ну тогда Ватсон, все очевидно. Надо просто заснуть в мастерских, и попадешь в это твое царство.

– Думаешь?

– А оно думай не думай, но получается так. Вот ты за два дня ел и спал, значит, дело не в еде и не во сне, а в том, где спать.

– А может надо пирожное такое же найти? Может, оно волшебное было?

– Ну если так, тогда надо второе пирожное искать, или у тебя ничего не получится.

– А давай поищем.

– Что опять в мастерские, на ночь глядя?

– Так еще всего восемь. Давай.

– Ну давай. – неохотно ответил Сашка. Ему совсем не хотелось идти в мастерские, но он и в тот раз отказался и не хотел выглядеть трусом.

Когда ребята вышли на улицу и пошли к мастерским Пашка отметил, что ветер стал сильнее. Он посчитал это хорошим знаком.

– А если там не будет пирожного? – спросил Сашка.

– Тогда останусь там ночевать.

– А не страшно?

– Не-а. Я уже там спал…

Пашка взял новые батарейки для фонаря, и они принялись обшаривать мастерские. Вскоре они нашли блюдечко – его кто-то уже разбил об стену. Они прошарились в мастерских почти полчаса, когда Сашка сказал – делать здесь нечего.

– Ладно иди домой. – сказал Пашка.

– А ты что, правда, останешься здесь?

– Угу. Я должен убедиться.

– Ну х-хорошо. Только ты это, осторожней, ладно.

– Ладно. Ты ко мне зайди завтра с утра, я тебе все расскажу. Да и завтра Маринка вернуться должна…

Сашка ушел, а Пашка пошел на то место, где уснул в прошлый раз. Командирские часы отца показывали девять. Пашка подумал, что из-за этой суеты уже три дня не ходил в госпиталь. Но ничего, завтра обязательно сходит, а может и еще узнает чего интересного. Прошел еще час, а Пашка все не мог заснуть. Он замерз и уже собирался плюнуть и пойти домой, когда вдруг ветер стих. Только что он выл в окнах, и вот Пашка оказался уже в полной тишине. В этой тишине появилось что-то тревожное. И к Пашке пришла дрема. Как и в прошлый раз все случилось внезапно и сразу. Только что его мысли чисты, и он сам бодр и вот голова наклоняется и падает на грудь. Он услышал шелест и шорох, а за окнами мастерских посветлело.

Пашка очнулся, или проснулся, или уснул, или появился в Предрассветном Царстве. Он понял это, как только взглянул на вид из окна. Он оказался в Розовой Стране. Пашка увидел невероятно красивую картину. Огромный сад. Все деревья ровные, а на небе по-прежнему отблески солнца, которое никогда не взойдет. Только здесь, маленькие перьевые облака, тоже имели розовую расцветку. Пашка вышел из мастерских и понял, что на нем та же одежда, что и в прошлый раз, хотя засыпал он в другой. Он ощупал карманы, и вытащил из правого пригоршню красного песка. Пашка не знал, что с ним делать, но не стал выкидывать и положил обратно.

Выйдя из здания, мальчик не обнаружил привычного двора – только различные фруктовые деревья с розовыми листьями и розовыми плодами окружали его повсюду. Однако росли они не из песка, а из земли. Самая обычная земля, только розовая. Меж деревьев сновали пышногрудые женщины, и собирали плоды в плетеные корзины. Пашка прошелся под деревьями и увидел розовую белку с несколькими бельчатами, прыгающую по веткам. То и дело ему попадались птичьи гнезда. И вот его заметили. Розовая баба, по-другому и не скажешь, повернулась в его сторону и радостно закричала:

– Ах ты сладкий! А ты что здесь делаешь? Эй, посмотрите все у нас гости.

– Где. – спросила другая женщина. – Ой, какая прелесть! Ты мой сладкий иди я тебя потискаю.

– Что у вас тут? – спросила третья. – Ой, мальчик! И не зеленый! У ты мой хороший.

И все три женщины чуть не побежали к Пашке. Та, что немного похудее подбежала перовой и заключила Пашку в объятья. Мальчик лишь кряхтел, но не стал вырываться. Все же Пашку за всю жизнь не слишком сильно тискали. Мать он не помнил, и теперь получал все объятия и ласки, которые ему задолжала жизнь. Из сада выбегали новые женщины и с визгом становились в очередь, чтобы пообнимать Пашку. Так продолжалось, казалось, бесконечность, и наконец, когда очередная женщина сжала его так, что затрещали кости, Пашка взмолился о пощаде. Женщины сразу отпустили его, и стали выражать свои чувства словами. Хотя Пашку и помяли, настроение у него выправилось на удивительно хорошее. Как будто на него только что излили настоящий водопад непритворной любви.

– Ой, а ямочки какие!

– А глаза! Ты посмотри как две бусины!

– А ручки, ручки! Пальчики, какие тоненькие!

– А рост! Да он уже как взрослый, но стать не то, что у зеленых!

– Да куда им. У них вообще все маленькое.

– Ой, а носик! Ну пуговкой, ну не могу…

– Послушайте э-э-э женщины. – начал Пашка.

– А голосок!

– Как музыка!

– А зубки, какие! Ну чисто как облака!

– Послушайте меня.

– Что? – ответили хор женщин. Их набралось на поляне не меньше сотни.

– Как мне пройти в Зеленую Страну?

– А зачем тебе туда?

– Да нечего тебе там делать мальчик.

– Они и тебя заставят…

– Что заставят? – спросил Пашка.

– Ну так песок этот дурацкий искать.

– А зачем им песок?

– А мы откуда знаем сладенький. Они же зеленые. От них и пользы то грамм, а мозгов и того меньше.

– Но мне надо туда пойти. Там я видел статую моего… в общем статую одну интересную.

– Какую статую?

– Рядом с площадью, где часы стоят.

– Не знаю я там никаких статуй. Хотя я и Атику плохо знаю. Эй, бабы кто статую видел?

– Я нет.

– Что-то помню но, нет, не помню.

– Я тоже.

Из всех ста женщин никто не смог сказать, что это за статуя и вообще мало кто ее видел. Собственно только три женщины «что-то такое припомнили» и то едва-едва.

– Короче мне туда надо. – сказал Пашка.

– Ой сладкий, не ходил бы ты туда лучше. – почему-то грустно сказала женщина, явно старее всех остальных. – Заберут ведь тебя.

– Да пусть попробуют.

– А они обязательно попробуют мальчик. Ну ладно пускай тебя Нашка проводит. Эй, Нашка, иди сюда!

Нашка оказалась очень молодой, по здешним меркам, девушкой. Пашка дал бы ей лет двадцать, не больше. Хотя природа брала свое и ее формы тоже постепенно становились пышными.

– Нашка недавно из Атики вернулась, и года не прошло. – сказала старая женщина. – Она тебя проводит до границы, а там и безногий доберется. А может, все же останешься?

– Нет мне надо в Атику.

– Ну иди с Ветром мальчик.

Пашка и Нашка пошли по розовому саду и женщины махали им вслед платками. Нашка не отличалась разговорчивостью, и Паше пришлось самому заводить беседу.

– Меня Карл зовут. – сказал он.

– Да, я вижу. – ответила Нашка. Если другие женщины глядели на мальчика исключительно с любовью, то эта совершенно безразлично. Она и вокруг смотрела, как будто не понимая, что происходит. На лице Нашки мальчик прочел лишь отрешенность и глубокую, затаенную грусть.

– А что вы делали в Атике? – продолжил Пашка.

– Не помню, давно это было. – все так же безразлично ответила она.

– Так ведь год всего прошел, почему вы не помните?

– Не знаю. Не помню и все. Но это ничего, вот рожу ребенка и вспомню, или забуду….

Разговор не клеился и Пашка решил идти молча. Они шли, чуть ли не час, пока не началась пустыня. Розовый песок лениво перемещался, гонимый ветром и Нашка указала мальчику в сторону зеленого бархана.

– За ним Атика.

– Спасибо.

Пока Пашка шел, он держал руки в карманах. Но он решил пожать девушке руку на прощанье, и когда достал ее, несколько красных крупинок упали на розовый песок. Девушка отреагировала очень странно и бурно.

– Нет!!! – крикнула она, упав на песок и схватившись за голову руками, как будто прикрывалась от опасности с неба. – Я не вижу, я не вижу, я не вижу…

– Нашка?

Девушка подняла голову так резко, что чуть было, не ударила Пашкино лицо – мальчик наклонился, чтобы посмотреть, что с ней.

– Я не вижу, понимаешь? Я раньше видела, но теперь нет.

– Что не видишь?

– Красное. А теперь вот опять…

И она указала туда, куда упали красные песчинки. Но то ли ветер уже разметал их по пустыне, то ли песок растворился, как тогда в мастерских, но так или иначе его там не оказалось.

– Фу, показалось. – облегченно сказала Нашка и поднялась с песка. Ее лицо снова вернулось к безразличному. – Ладно Карл, прощай.

И она потопала обратно к саду, проигнорировав протянутую руку. Пашка пожал плечами и двинул к зеленому бархану. По песку идти слегка трудновато, но Пашка не обращал на подобные мелочи внимания. Значит, Сашка оказался частично прав и неправ. Значит, он не сбрендил и чтобы сюда попасть, надо действительно уснуть в мастерских. И теперь он проберется в Атику и узнает о той статуе. Ну а если его попробуют поймать, ничего страшного. В конце концов, это просто сон и в случае чего он проснется.

Поднявшись на бархан, Пашка тут же упал на живот. Дело в том, что когда мальчик поднялся на вершину, он увидел несколько зеленых людей и кучку детей. Детей всех цветов кроме зеленого. И даже та самая девочка которая сказала чтобы он бежал присутствовала. Дети занимались очень странным делом. Они все ползали на четвереньках и что-то искали на песке. Возможно даже тот самый красный песок, целая пригоршня которого наполняла его карманы. Вдруг желтая девочка встала на колени и выкрикнула какое-то слово. Сразу несколько зеленых мужчин бросились к ней и что-то взяли из ее рук. Один мужчина достал из кармана зеленую шкатулку, и положил туда это что-то. Он махнул рукой и дети, поднявшись, пошли в сторону Атики. Огромный город гордо возвышался своими многочисленными башнями, на фоне лучей льющихся из-за горизонта. Когда дети и мужчины отошли достаточно далеко, Пашка встал и пошел следом.

Он шел за ними на приличном расстоянии до самого города, и только когда вступил на зеленые мостовые, рискнул подойти ближе. И дети и мужчины двигались к Толстой Башне. На улицах Атики по-прежнему попадались люди разного цвета, но им было все равно, что делают дети как все равно, что за ними следит мальчик в необычной для этих мест одежде. Когда Толстая Башня стала видна, процессия разделилась. Дети, в сопровождении двух мужчин, пошли к невысокой башенке, а остальные двинули к площади. Пашка убедился, что детей завели в башенку и, запомнив в какую именно, пошел на площадь. Он не рискнул подходить ближе и выглядывал из переулка. Из Толстой Башни выбежали несколько зеленых мужчин с длинной лестницей и прислонили ее к часам. Мужчина со шкатулкой надулся как породистый индюк и полез наверх. А когда залез, достал из-за пазухи маленький ключик и открыл верхнюю крышку часов. Он с торжественным видом открыл шкатулку и аккуратно высыпал содержимое в часы. Попав внутрь, это превратилось в ярко красную точку, и упало к остальному песку. Мужчина закрыл крышку и стал спускаться.

– И что, все это из-за одной дурацкой песчинки? – пробормотал Пашка.

– А то, это большая удача. – ответили сзади и шею мальчика пронзила боль.

Пашка схватился за шею и одернул руки. Как будто его душили раскаленные ладони. Его замутило, и Предрассветное Царство поплыло перед ним, но продолжалось это недолго. Если в прошлый раз картина зеленого города сменилась серыми коридорами мастерских, теперь она сложилась обратно в зеленые улицы. Шею перестало жечь, и Пашка нашел в себе силы, чтобы поднять голову. Над ним стоял и улыбался зеленый человек с площади. Может быть даже тот что оставил ему на спине синяк.

– Что, сбежать решил? – сказал он противным голосом. – Ну ничего, ошейник джиннов тебя остановит. Попробуешь еще раз смыться, тебе будет очень больно и уйти в Мир ты не сможешь.

– Дяденька снимите. – проскулил мальчик.

– А это еще с чего? Ты видишь красное, ты гостишь в Предрассветном Царстве, и теперь заплатишь за это.

И его взор упал на его карманы. Когда Пашка упал, оттуда выпало несколько песчинок.

– Красный? – спросил он. По его подбородку побежала слюна.

– Ну да. А вы что не видите? – робко спросил Пашка.

– Конечно не вижу. Иначе, зачем нужны дети? У тебя еще есть?

Пашка вывернул карманы, и грозди песчинок посыпались на зеленую мостовую. Для Пашки они казались пятном крови.

– Осторожней болван! – крикнул мужчина и залепил Пашке оплеуху. – Собирай быстро!

И он достал точно такую же зеленую шкатулку, что у мужчины из пустыни. На глазах мальчика навернулись слезы. Он начал медленно собирать песок, а мужчина стоял и смотрел за ним. Мысли мелькали в голове мальчика, и он соображал, что делать. Его поймали. Если этот мужчина не соврал, он теперь не сможет проснуться, и его наверняка заставят искать красный песок с остальными детьми. Пашка собрал все песчинки и уже протянул почти полную шкатулку мужчине, но тот опять замахнулся на него. Пашка сжался, но удара не последовало. Мужчина забрал шкатулку, и лишь потом ударил его по уху.

– Ты что тупой? Или думаешь что я тупой? А ну выворачивай карманы и собирай весь песок из них.

Пашка исполнил приказ. Он медленно вывернул карманы и собрал из них еще штук двадцать песчинок. Зеленый мужчина внимательно их осмотрел и лишь потом, закрыв шкатулку на ключ, взял мальчика за шкирку и потащил к той башне, куда завели остальных детей.

– А может вы меня отпустите? – спросил Пашка.

– Нет. Это самые богатые залежи красного за триста циклов! Ты расскажешь мне, где их взял и меня наградят! Да даже внос этого песка огромное событие. Сам Император будет присутствовать.

Они дошли до башни и там их встретил другой зеленый мужичок, ростом с Пашку, но раза два шире в плечах.

– Что этот отстал? – спросил он.

– Нет новый. – ответил мужчина с шкатулкой.

– А что такой большой?

– Из Мира!

– Из Мира и видит красное! Вот это да!

– Ты еще не знаешь насколько. Вот смотри, целая шкатулка!

– Да ты что? Он нашел?

– Да. Объясни ему, что к чему, а я пока доложу.

– Это правильно. Наверное, Император захочет такое увидеть…

Он взял Пашку за руку и втащил в башню. Внутри все тоже оказалось зеленого цвета хоть обстановки никакой и не видно. Просто круглый зал, а на полу разноцветными пятнами лежат, или сидят грустные дети.

– Значит так. – сказал мужчина. – Объяснять мне лень, так что спросишь у кого-нибудь из них, что к чему. И не вздумай снимать ошейник, только хуже будет.

И он вышел из зала.

Хотя Пашку предупредили, чтобы не трогал ошейник, как только за охранником закрылась дверь, он первым делом сделал именно это. Он аккуратно ощупал его. Зеркала в зале не было, так что посмотреть он не мог. На ощупь ошейник покрывали волнистые узоры или руны – Пашка не понял что. Сзади он нашел странную защелку, но когда попытался ее раскрыть, ошейник тут же раскалился, и Пашку пронзила боль. Он посмотрел на свои пальцы – кое-где уже вздулись маленькие волдыри. Он в бессилии сел на пол и, опустив голову, заплакал.

– Я же говорила тебе – беги. – услышал мальчик сверху. Он поднял глаза и сквозь слезную пелену увидел розовое пятно. Он протер глаза – оказалась та самая девочка с площади. – И надо же быть таким дураком?

– Но я ведь не знал…

– Чего не знал? Языка? Или ты не понял, что я тебе сказала? Ну тогда придется теперь тебе работать.

– А что значит, работать?

– Значит, искать песок. Искать красное.

Слезы высохли, и Пашка слегка разозлился на эту девочку. Да кто она вообще такая чтобы его жалеть, или насмехаться, или тем более указывать ему?

– Да вы здесь все сумасшедшие! – воскликнул он. – Зачем вам этот дурацкий песок? У вас что, красного цвета больше нет?

– Конечно нет. – казалось девочка удивилась. – Красного у нас нет, вот мы его и собираем.

– Но зачем? Зачем вам красное?

– Оно красивое. – как будто девочка объясняла Пашке простые истины, и искренне не понимала что это за глупые вопросы.

– Ну и что, что оно красивое! Вы все спятили! Чем вам допустим фиолетовое не нравится? Тоже цвет, тоже красивый!

– А что такое фиолетовое?

Вот это надо сказать добило Пашку полностью. Он молча ткнул пальцем во флегматично сидящего рядом мальчика и сказал:

– Вот он фиолетовый.

– Он не фиолетовый, он ярко розовый.

– Да ну тебя… Ты что прикалываешься?

– Я не понимаю. – действительно казалось девочка не понимает о чем он говорит.

– А ты вообще, какие цвета видишь? – спросил он, подумав пару секунд.

– Конечно же розовый и красный. – пожала плечами девочка. – Как и все здесь.

– Да-а…

У Пашки в голове что-то зашевелилось, и ему вдруг пришла в голову одна интересная мысль. Он встал, взял девочку за руку и повел к фиолетовому мальчику.

– Слушай, какого она цвета? – спросил он его.

Мальчик бессмысленно посмотрел на него, потом на девочку. Наверное решал, стоит ли ему открывать рот, или нет. Но потом все же сказал:

– Фиолетового. Только какая-то бледная.

– Да он псих. Все такие как он, психи!

– А я какого цвета? – не отставал Пашка.

– Ты бесцветный. Ты как младенец не имеешь никакого цвета. Как все из Мира.

Пашка опять сел на пол и стал думать. В голове вертелись ответы, и вопросы, но он никак не мог понять их и слить в твердый ряд. Девочка села рядом и рассматривала его одежду.

– А ты что, можешь видеть не только розовое и красное? – спросила она.

– Конечно. Я вижу сотню цветов и оттенков.

– Врешь ты все!

– Погоди, я слышал, как розовые женщины называли зеленых мужчин зелеными, а в розовой стране говорили что-то про желтых. Как такое может быть?

– Просто. – девочка смотрела на Пашку как будто он спросил что-то очевидное. – Те кто живут в розовой стране называются розовыми, те кто в зеленой зелеными, те кто в желтой желтыми, и те кто в фиолетовой фиолетовыми. Все очень просто.

– А как вы различаете друг друга? Ну как ты поймешь, что он фиолетовый, или желтый, или зеленый, если видишь все в розовом?

– Тоже просто. Во-первых, зеленые самые темные, фиолетовые чуть светлее, потом идем мы, розовые, и наконец, желтые. И еще они все одеты в разную одежду. И конечно у зеленых есть только мужчины, у фиолетовых нет детей, у желтых есть женщины, но очень редко, и розовые все женщины.

После получения всей этой белиберды, Пашка только еще больше запутался. Ну ладно, предположим, что здесь все видят только один цвет. Ну еще дети могут видеть «красное». Но почему? Пашка встал, опять взял девочку за руку, и повел к остальным ребятам. Он подошел к зеленому мальчику, и тот с великой неприязнью сказал, что девочка бледно зеленая, а он сам бесцветный. Желтый мальчик оказался очень словоохотлив и заявил, что видит все исключительно в желтом свете. Девочка реагировала на все это совершенно спокойно. Она сказала, что зеленый мальчик просто слишком горд, чтобы признать, что все розовое, а желтый соврал. Известно ведь, что все желтые завзятые вруны. Да ты только послушай, как они рассказывают о рыбалке! Все желтые говорят, что поймали больше рыбы, чем остальные, но ведь хорошо известно, что не меньше рыбаков поймали сами рыбы.

– Слушай, а как тебя зовут? – спросил Пашка, когда понял, что не знает этого.

– Да никак. Как может быть имя у того кто видит красное?

– Но как мне к тебе обращаться, если я хочу что-нибудь спросить?

– Ты.

– Вроде «эй ты»!

– Ну да. Так к нам все обращаются.

– Хорошо Эйты, а скажи, какого цвета у меня ошейник и как он выглядит?

– Розового, почти красный. Просто полоска гладкого металла.

– Да нет, он же бугристый. Ну потрогай.

– Я что дура, трогать ошейник джиннов? Он же горячий!

– Да нет холодный. Мне же не больно.

– Это понятно. Но по-настоящему тебе больно. Тебе очень больно, но ты привык. В этом и смысл ошейника. Он все время причиняет боль, но чувствуешь ты это только когда пытаешься его снять, или уйти в Мир.

– В смысле проснуться?

– Я не знаю этого слова.

Двери зала стали открываться. Пашка посмотрел туда, как и все остальные дети. Посмотрел и открыл рот. В зал завели маленького мальчика, максимум лет семи. Совершенно нормального мальчика. Не цветного, а точно такого же, как Пашка. Вот только остальные дети отреагировали на него очень странно. Все устремили на него взгляд, и безразличные лица стали вдруг очень злобными. Все вытянули руку и указали на него пальцем.

– Урод, урод, урод… – донеслось из каждого горла. И даже Эйты делала точно так же.

Дети встали и продолжая тыкать пальцем пошли к нему. Они окружили мальчика и, скандируя: «Урод» – злобно пялились на него. А тот стоял в растерянности. По его щекам заструились слезы. Дети продолжали повторять ругательство. Пашка пытался их перекричать, пытался пробиться сквозь стену спин, но детей было слишком много.

– Урод, урод, урод…

– Заткнитесь!!! Это вы уроды! – завыл писклявый голос. – Заткнитесь вы все УРОДЫ!

Дети стихли и стали расходиться по своим местам. Из взглядов пропал интерес, и когда Пашка посмотрел на вновьприбывшего, его глаза опять полезли на лоб от удивления. Перед ним стоял тот же мальчик, только лицо его выражало злобу. И он стал зеленым.

– Чего вылупился? – спросил он Пашку.

– Да ничего…

– Ну так и смотри в другое место! Я тебе не букет цветов!

И мальчишка пошел и сел в углу. К Пашке подошла Эйты.

– Что с ним произошло? – спросил Пашка.

– Как что, он выбрал.

– Что выбрал?

– Каким быть. Он был бесцветным, как и ты, а теперь стал зеленым. То есть темно-розовым конечно. Так происходит с каждым, когда его сюда приводят.

– А он что мог стать, каким угодно?

– Нет, конечно. Он не мог стать розовым, потому что мальчик. Но если бы он стал нас упрашивать прекратить, то стал бы желтым, а если смирился и просто сел тогда фиолетовым…

Двери зала опять окрылись и вошел тот мужчина, что ввел Пашку.

– Эй вы, а ну на выход. – зеленый человек казался и безразличным к детям и одновременно его глаза оставались совершенно колючими.

Дети поднялись и пошли к выходу. Их лица ничего не выражали. Все вышли и поплелись за мужчиной в сторону Толстой Башни. Пашка увидел, что они тут далеко не единственная толпа детей. С разных сторон подходили другие мальчики и девочки, и площадь пестрила от разноцветных пятен. Пока они шли, Пашка шепотом обратился к Эйты.

– Слушай, а ты не пробовала сбежать?

– Конечно нет. Во-первых – зачем? Во-вторых, тебя поймают и посадят в позорную комнату, если ты попытаешься. Туда часто попадают зеленые мальчики.

Пашка так и не успел узнать, что такое позорная комната, потому что зеленый мужчина, стоящий на песочных часах, поднял руки вверх и прокричал.

– Тихо! – все смолкли. – Приветствуем Великого Императора Атики!

Ворота Толстой Башни открылись, и из них вышла небольшая группа зеленых людей. Кто из них Император стало понятно сразу. Толстый коренастый мужчина смотрел на всех с презрением, и перед ним раскидывали лепестки зеленых роз. Он шел и все расступались в стороны. Его наряд почти ничем не отличался от других зеленых мужчин, только на голове вместо круглой шляпы торчал высокий цилиндр.

– А что сейчас будет? – спросил Пашка.

– Будут насыпать песок в часы. – ответила Эйты.

– А зачем?

– Потому что, только из-за стекол этих часов остальные могут видеть красное.

– Но зачем?

– Чтобы любоваться им. Это же так красиво, а красное могут видеть только дети.

– А взрослые только в этих часах?

– Да.

– Но это бессмысленно.

– Почему. Красное красиво, и почему только мы можем им наслаждаться.

– А вы наслаждаетесь?

– Не знаю, – девочка в первый раз растерялась. – Думаю что…

От беседы их отвлек дружный «Ох». Пашка посмотрел на часы. К ним вплотную подошел Император, а на вершине зеленый мужчина открыл маленькую дверцу и медленно высыпал содержимое шкатулки вниз. Только сейчас Пашка понял, что это тот самый мужчина, поймавший его. Попав в пределы часов, песчинки вспыхивали и маленькими красными точками падали на дно. Надо признать, зрелище действительно красивое, но не настолько, чтобы из-за него заставлять детей искать дурацкий песок в поте лица.

– А откуда здесь эти часы? – спросил Пашка у девочки.

– Оттуда же, откуда и твой ошейник. Из Огненного Царства.

– А где это?

– Наверное, далеко, я не знаю. Я никогда не была за пределами Предрассветного.

Все заворожено смотрели, как Пашкин песок попадает в часы. И тогда Пашка решил попробовать.

– Бежим со мной. – сказал он Эйты.

– Что? Ты что дурак? Тебя сразу поймают.

– Я все равно попробую. Ты со мной?

– Нет.

Пашка начал медленно пробираться к задним рядам. Все по-прежнему смотрели только на часы. Он шел, стараясь никого не задеть, а когда вышел из толпы, рванул что есть мочи. Он почти добежал до какой-то башни, когда услышал сзади писклявый детский голосок.

– Эй, этот урод бежит.

Пашка обернулся и увидел, что сдал его тот самый маленький мальчик, что позеленел на его глазах. Наверное, песок уже пересыпали, потому что из толпы тут же выбежали зеленые мужчины. Они бросились за Пашкой, и мальчик опять, как в прошлом сне, побежал от них через зеленые улочки. Он не попал на ту, где стояла статуя его отца, и перед ним мелькали только круглые башни Атики. Через десять минут он выдохся и его настигли. Последнее что он помнил, это удар по голове, и сознание ушло.

Очнувшись, Пашка не понял, где он находится. Вокруг только темнота, и он принялся шарить рукой по стене, чтобы включить бра, но наткнулся только на гладкую каменную поверхность без обоев. Значит, он не проснулся. Он по-прежнему в Предрассветном Царстве.