Текст книги "Братство тибетского паука"

Автор книги: Павел Бергер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Прошу прощения, сэр, но я имел честь был загребным в восьмерке колледжа! Дважды получал весло[13]13
  «Весло» – символическая награда, которая вручается членам команды гребцов, победившей в университетской регате, в которой соревнуются команды Оксфорда и Кембриджа. На весле гравируют название колледжа, который представляла команда.


[Закрыть]. Мы выиграли университетскую регату на Темзе. Да! – лицо мистера Горринга преисполнилось законной гордостью. – А в прошлом сезоне я лично взял гран-при на парусной регате…

Впечатляющие достижения! – перервал его капитан Пинтер. – Вероятно, вам, мистер Горринг, следовало связать судьбу с королевским военно-морским флотом. Но раз вы здесь в качестве математика…

Я здесь в качестве аналитика шифровального отдела, сэр! Отдайте приказ, сэр. Я его моментально зашифрую, сэр!

Можете сесть, мистер Горринг, – капитан изучающее посмотрел на Огаста. – Мистер Картрайт… В Нормандии я был знаком с лейтенантом Эшли Картрайтом из морского десанта. Он ваш родственник?

Он мой отец, сэр…

Огаст запнулся, прежде чем назвать лейтенанта «отцом». Лейтенант Эшли с супругой взяли его из приюта для детей, осиротевших во время войны, совсем крохой. Всего через год геройский лейтенант скончался из-за последствий тяжелых ранений, его вдова вступила в новый брак, а дальнейшие заботы о маленьком Огасте принял на себя другой опекун – лорд Уолтроп, считавшийся старинным другом семьи Картрайтов. Так что лейтенанта Эшли он совершенно не помнил и сильно сомневался, что его грустная сиротская история растрогает капитана Пинтера.

Но я, сэр… я гражданское лицо… – пробормотал Гасси.

Вы сотрудник государственного учреждения, а не сленгист[14]14
  Сленгист – актер разговорного жанра, представляющий миниатюры на сленге (преимущественно кокни), пародирует социальные типажи за счет гротескных манер и костюмов.


[Закрыть] из мюзик-холла…

Огаст торопливо заправил за ухо золотистый локон, он чувствовал себя абсолютно деморализованным.

Всю сознательную жизнь – еще с начальной школы – по поводу своих роскошных, густых, волнистых волос он слышал исключительно комплименты! Он не носил современных коротких стрижек – тщательно уложенные локоны обрамляли его лицо как золотая рама и снискали ему лавры джентльмена со стилем и манерами. Прослыть оригиналом в лондонских клубах, где стар и млад столетиями компенсируют недостаток наличных средств или скромность происхождения за счет всяческих чудачеств и экстравагантностей, – задача куда как сложная! Сегодня дендизм мистера Картрайта впервые оценили так низко, то есть не оценили вообще.

Меня мало кто видит… я сижу в архиве… – оправдывался Огаст.

Не нужно блеять! Говорите четко, быстро, по делу, если вам есть что сказать.

Так точно, сэр. Есть. Я подготовил служебную записку.

Злополучную служебную записку Огаст написал еще в Лондоне – с привлечением широкого пласта исторических материалов, публикаций в прессе и практическими рекомендациями в заключительной части. Тогда он еще искренне верил, что толково составленный документ поможет ему скорее вернуться в уютное жилище на Белгравии[15]15
  Белгравия – престижный район Лондона, в котором сконцентрированы аристократические клубы.


[Закрыть], поскольку понятия не имел об истинных целях их внезапной командировки в Девоншир.

Очень хорошо, – капитан Пинтер бросил взгляд на часы. – Боюсь, сегодняшнее собрание придется сократить. Мне необходимо лично съездить на станцию. Надеюсь, там найдется действующий телеграф. Но я ознакомлюсь с документом в дороге, давайте его сюда, мистер Картрайт.

Видите ли, записка осталась у меня в спальне… Но можно послать за ней лакея!

В отделе пропаганды принято доверять посторонним служебную информацию? Мистер Картрайт, сядьте и обдумайте, почему наша служба называется с-е-к-р-е-т-н-о-й!

Когда Огаст снова умостился на диванчике, у него оставалось всего два повода для утешения: что он избег участи служить под командой капитана Пинтера на Королевском военно-морском флоте и что даже там, на флоте, успели отменить телесные наказания.

Мистер Сингх?

Здесь, сэр! – судя по тому, как быстро подскочил и гаркнул мистер Сингх, в бомбейской таможне чиновников продолжают лупцевать за малейшую провинность – бамбуковыми палками да по голым пяткам. – Служебную записку подам сегодня вечером!

Можете не спешить. Обсудим ваши предложения завтра, в двенадцать здесь же. Потрудитесь до этого времени разыскать доктора Дугласа, джентльмены!

Джентльмены имели весьма отдаленное представление о том, что и как надлежит предпринять в связи с розыском доктора археологии. Мистер Сингх считал, что поиск пропавшего лица – прерогатива полиции. Огаст предлагал сначала позвонить доктору домой – еще вчера он выписал телефон М. Дугласа из ежегодника Королевского общества археологов и этнографов. Эдвард был готов лично съездить на «Бентли» дяди Глэдстоуна к ближайшему телефону…

Но мистер Честер, заглянувший в кабинет узнать, не испытывают ли гости неотложных нужд, поспешил успокоить всех троих. Разыскивать лиц, указанных в списке гостей, – исключительная забота управляющего, то есть самого мистера Честера, и он компетентен справиться с этим делом без сторонней помощи.

Джентльмены могут предаться досугу…

На обед личные слуги подали мистеру Сингху нечто громоздившееся на блюде высокой горой, с густым до одури запахом карри. Его бородатый прислужник, тот, что моложе, едва не рассыпал еду на белоснежную скатерть, а затем обронил на пол прибор и даже не подумал сменить его – только слегка обмахнул хозяйской салфеткой. На Огаста накатила волна брезгливости, какой он не испытывал со дня, когда вынужден был публично съесть гусеницу, чтобы избавиться от школьного прозвища Чистюля Гасси. Его спасла ловкость рук: он ухитрился подменить насекомое лакричной конфетой.

Кофе они с Эджи просили подать в музыкальный салон – приятную гостиную со светлыми шпалерами и французскими окнами. Устроились у рояля и стали спорить, какую из джазовых пьесок выбрать, чтобы исполнить в четыре руки у графини Таффлет. Решение им подсказал мистер Честер, заглянувший проконтролировать подачу кофе, – предложил бросить жребий. Названия композиций записали на листочках из блокнота, свернули и бросили в большую китайскую вазу с изображениями золотых драконов на боках. Мистер Честер – как лицо незаинтересованное – согласился вытащить лот с названием. Кисть дворецкого скользнула в узкое горлышко вазы, затем вынырнула с добычей. Управляющий развернул и разгладил листок. Перчатки на его артистически тонких пальцах сидели идеально, без единой морщинки, и были белы, как свежий снег, наручных часов мистер Честер не носил, его единственным украшением был перстень на безымянном пальце левой руки. Весьма интригующий! Огаст достаточно хорошо разбирался в антиквариате, чтобы сразу отметить: перстень старинный, изготовленный с характерной для былых времен простотой. Жалко, что камень-вставка был повернут к ладони: рассмотреть его в подробностях никак не удавалось, он и так глазел на руки дворецкого непристойно долго.

Мистер Честер с надлежащей торжественностью зачитал название и попросил джентльменов об ответном одолжении. Он был весьма обеспокоен тем, что домашняя прислуга, лишенная – в силу самой своей природы – логики и такта, будет прибираться в библиотеке и ненароком забредет в темный лабиринт, сгинет там или, хуже того, выберется и устроит скандал в сопредельных домовладениях. Любой управляющий обязан исключить такую возможность физически – например, заложить потайную дверь кирпичами.

Даже собрав всю силу любви к раритетным фолиантам, Огаст не согласился бы снова переступить порог библиотеки! Поэтому мистер Горринг просто втащил его через двустворчатые двери следом за собой, не позаботившись спросить согласия, – самому будущему лорду идея «следственного эксперимента» пришлась по душе.

Больше часа Эдвард и мистер Честер упражнялись в силе и сообразительности: дергали за цепь, перемещали толстенный каталог, пытались сдвинуть шкаф, простукивали стены и даже пол. Без всякого результата!

Какая-то сволочь заклинила чертову дверь изнутри! – злобно процедил Эджи.

Похоже…

Не вижу другого логичного объяснения! Но ничего, мистер Честер, – всегда можно спуститься в дурацкий лабиринт из угольного подвала тетки Делии и выяснить, что за идиотизм происходит…

Боюсь, джентльмены, у вас ничего не получится!

Ты боишься, Гасси? Тогда сиди и молчи. Мы тебя с собой вроде не звали…

Но Огаст проигнорировал неуместную реплику и развернул вечернюю газету – весь этот час он усердно просматривал местную прессу:

Взгляните, мистер Честер! У этого феномена имеется естественно-научное объяснение. Подземные коридоры и дверь могло завалить из-за оползня. Вот послушайте:

…крупный оползень был зафиксирован в окрестностях деревни Мидп-Энн-Виллидж. Пострадала местная система водоснабжения, историческая часть кладбища, мост чрез реку Суинни, а также парковая ограда в аббатстве Святого Михаила.

Возможность стихийного бедствия в районе кладбища задолго до происшествия предсказывал внештатный астролог «Вечерней газеты» доктор Рен.

О времени проведения ремонтных работ будет сообщено дополнительно…

Дочитать абзац он не успел: по библиотеке пронесся ледяной сквозняк, лампы погасли, плотная тень мелькнула и исчезла во мраке, другая бросилась следом за ней, последовал глухой звук удара, завывания, шорохи, шумно посыпались с полок книги – все происшествие заняло меньше минуты.

Снова вспыхнула лампа, Эдвард высоко поднял источник света над головой:

Что там стряслось, мистер Честер?

Дворецкий возвратился из мрака с трофеем в виде щекастого серого кота, перепачканного сажей и кирпичной крошкой. Кот прижимал уши, жалобно ворчал и выглядел до смерти напуганным.

Бедолага! Вероятно, свалился сюда через каминную трубу. Сейчас отнесу животное на кухню, а завтра придется вызывать работника прочистить дымоходы.

На пороге библиотеки мистер Честер остановился и строго посмотрел на гостей:

Убедительно прошу вас обоих больше не покидать дом в ночное время. После заката – ни шагу за порог! Ясно?

Его голос звучал так весомо и уверенно, что джентльмены дружно кивнули.

Отправляйтесь спать, джентльмены. Доброй ночи!

Огаст рухнул на высокие подушки и мгновенно уснул.

Липкий, душный морок уносил его все глубже – торопил, кружил, затягивал, как речной водоворот, как бездонная трясина, как зыбучие пески…

V

Май, 10, 1939 г., среда 8-10 по Гринвичу

В Энн-Холле завтрак джентльменам подавали в спальни.

Омлет выглядел блеклым и малопривлекательным, сыр с прожилками плесени напоминал стены в подземном каземате, а бекон – горелую плоть христианского мученика. После ночных кошмаров его подташнивало, как от корабельной качки, – Огаст отодвинул поднос с едой. Огорченный Лесли помчался, чтобы принести тосты и конфитюр. Вернулся он в сопровождении младшего лакея – Слайса, тому доверили нести серебряный кофейник и спиртовку, а готовить кофе мистер Честер пришел лично. Следом за ними появился мистер Горринг – в белых фланелевых брюках, теннисных туфлях, с парой ракеток в руках. Эджи лучился спортивным задором:

Гасси, старина, хватит дрыхнуть! Ветра нет, выглянуло солнышко, мы вполне успеем сыграть пару сетов до ленча.

Я не взял синий пуловер… – ерзал на подушках Огаст.

Возьми мой! Мне все равно, в каком играть, хоть в твоем белом!

Не хочется…

Мистер Картрайт совсем потерял аппетит из– за ночных кошмаров, – пожаловался мистеру Горрин– гу Лесли, намазывая кусочек тоста конфитюром. – Скушайте, сэр, хоть самый маленький кусочек… Что вам снилось?

Огаст вымученно улыбнулся:

Сначала меня засосало в зыбучие пески… Тело уходит все глубже и глубже, одна голова еще была видна над бескрайней песчаной пустошью… Потом появилась тень, черная, длинная-длинная, и привела за собой человека в плаще… Под плащом он прятал меч: тяжелый, острый – как у королевского палача. Один взмах и…

Рука Лесли застыла над вазочкой с грушевым конфитюром, а мистер Горринг присел на край стола рядом с отвергнутым завтраком и поддел вилкой остывший омлет.

Моя голова покатилась по песку… Палач догнал голову, поднял за волосы и унес с собой… Но я продолжал видеть все вокруг: как мое обезглавленное тело уносит в море и вода становится бурой от крови… Я видел лестницу, и стены, и низкий зал с колоннами, куда вошел палач, и кости на полу, и костер… высокое, зеленоватое пламя под медным котлом… я знал, что мою голову бросят прямо туда, в кипящее варево!

Ой! – лакей выронил ложку, янтарные капли конфитюра разлетелись по пижаме Огаста.

Мистер Лесли! – укоризненно вскинул бровь управляющий. – Идите принесите для мистера Картрайта другие подушки – пониже! Потом проветрите комнату, снимите с кровати полог и хорошенько вытрусите…

Не стоило вам читать на ночь такие ужасы… – Лесли скосил глаза на ночной столик, где лежала подборка выпусков «Вампира Варни», и выскользнул в коридор.

Точно, ты постоянно читаешь всякую ерунду и напрасно отказался от омлета, – мистер Горринг в два счета прикончил остатки завтрака. – Представляете, мистер Честер, наш пиратский капитан наорал на Гасси из-за прически.

Странно, у мистера Картрайта чудесные волосы…

Он и на меня орет, – вздохнул Слайс, приставленный обслуживать капитана.

Ну тебе-то, приятель, хоть чаевые за ущерб причитаются! – фыркнул Эдвард.

Боюсь, джентльмены в зеленых носках не раздают чаевые…

Слайс! Здесь не обсуждают гардероб гостей! – осадил его мистер Честер. – Возможно, капитан симпатизирует Ирландии и выбрал цвет носков в качестве политического жеста. – Присутствующие дружно хихикнули. – Иди разыщи садовника, натяните сетку на корте, джентльмены будут играть в теннис…

Эдвард протянул младшему лакею купюру.

Спасибо, ваша милость…

Не стоит. Оставлять чаевые – обязанность джентльменов, их философия и основа общественного договора. Пока его соблюдают, в обществе царит благодать и гармония, но стоит нам забыть о малых сих, начать экономить за счет собственной прислуги – все. Социалистов набивается полный парламент, начинаются стачки и революции. Не скупитесь на чаевые, джентльмены: они обойдутся Британии много дешевле!

Мистер Честер поаплодировал прочувствованному спичу:

А вы, мистер Картрайт, тоже планирует парламентскую карьеру?

Куда он денется? – Эджи хлопнул приятеля по плечу. – Парламент не может состоять из одних лордов. Кто-то должен представлять простых людей…

«Именно, надо избираться от лейбористов, и разогнать к чертям собачьим их палату лордов– позорный пережиток Средневековья и тормоз социального прогресса – даже если придется блокироваться с кембриджскими леваками!» – подумал Огаст, и вытянул шею, чтобы мистеру Честеру было удобнее повязать на нее шейный платочек.

Вот так! – дворецкий подвернул ему манжеты на пуловере и вручил ракетку. – Идите, подышите воздухом. Днем вам нечего опасаться… – и вполголоса уточнил: – Ведь вы узнаете его, верно, мистер Картрайт?

Кого? – так же тихо переспросил Огаст.

Своего палача.

Он не знал, что ответить.

…Лицо его палача скрывала тень от надвинутого капюшона. Но все в роковой фигуре: осанка, посадка головы, походка, движение рук под перчатками, тяжелый, нездоровый запах – как будто были украдены из его нынешней реальности. Все эти мелочи выглядели знакомыми и привычными – но смертельно опасными. Слишком страшным казалось узнать, кто прячется под черным плащом и следует за чужой тенью…

Он почти забыл о кошмарном сне, пока шагал к корту: солнце уже стояло высоко, заливая потоками света традиционный английский парк, в котором царила патриархальная естественность и простота. Не меньше полудюжины садовников и подсобных работников хлопотали, подстригая газоны, подравнивая бордюры живой изгороди, обрабатывая миртовые деревца и конусы туи, поливая цветочные клумбы.

Главная аллея утопала в тени вековых буков, боковые дорожки разбегались от нее в обе стороны. За центральными воротами, к которым вела тисовая аллея, стояла аккуратная сторожка привратника.

Справа, за кованой оградой парка, трава была особенно высокой и сочной, сразу за ней начиналось кладбище, среди зелени можно было разглядеть старые растрескавшиеся надгробия. Еще дальше – там, где в дымке проступали холмы, – виднелся острый шпиль кладбищенской часовни.

Высокое голубое небо отражалось в глади искусственного озерка, дорожку к нему уже успели вымести, гравий разровняли, мальчишка в форменной курточке елозил у воды на коленях – загружал в специальные лотки корм для карпов и ленивых уточек, по берегу бродила парочка чистеньких пасторальных овечек. Их серебряные колокольчики мелодично позвякивали в такт птичьим трелям – все же сельская жизнь полна неизъяснимого очарования! Оставалось только сокрушаться, что Огаст не прихватил с собой мольберт или хотя бы альбом для набросков углем.

Он так увлекся созерцанием природы, что пропустил две подачи подряд, но быстро сравнял счет и уже рассчитывал на победу в гейме, когда на территорию парка произошло военное вторжение.

Нет, то не был парашютный десант гитлеровцев или высадка красной орды из Советской России. На тенте военного грузовика, промчавшегося, вздымая песок, по центральной аллее, красовалась эмблема доблестного британского королевского флота! Следом за грузовиком появился джип капитана Пинтера. Обе машины остановились у главного входа. С корта было хорошо видно, как из кабины выскочил офицер-связист с телефонным аппаратом в руках, затем пара морских пехотинцев, прибывших в кузове, принялись выгружать ящики, маркированные надписью «Дизельный генератор», и раскатывать бухты с кабелем.

Коммандер Пинтер, лично возглавлявший десант, призывно махнул рукой подчиненным и тут же напомнил, что джентльмены прибыли в Энн-Холл с иными целями, чем спортивный досуг. Пора положить конец затянувшемуся средневековью, – возвестил коммандер. Он официальное лицо и не может сидеть посреди Девоншира, как мышь в норе, без электричества и связи. С ликующим видом он вручил мистеру Лесли запечатанный сургучом конверт, который предназначался управляющему поместьем мистер Честеру.

Мистер Честер внезапно материализовался у мраморной колонны и воззрился на окружающую тщету из-под опущенных век, как Великий Творец, горько разочарованный результатами собственного креационизма.

Он ни словом не перемолвился с капитаном.

Лесли возвратился в дом за подносом для почты, чтобы вручить письмо надлежащим образом. Мистер Честер сломал печать ровно посередине, сменил чуть испачканные сургучом перчатки на белоснежные —

Слайсу пришлось сбегать за свежей парой – и приступил к чтению. Завершив знакомство с документом, он сложил листок пополам, вернул на поднос и коротким щелчком пальцев отпустил обоих лакеев.

Все это время капитан нетерпеливо прохаживался по колоннаде и наконец осведомился, известны ли мистеру управляющему объем и значение термина «мобилизационные мероприятия», право на осуществление которых в поместье Энн-Холл дает коммандеру Пинтеру представленный документ?

Суд, капитан Пинтер, суд определит объем и значение упомянутого термина. Только суд уполномочен выносить решение о различиях между «мобилизационными мероприятиями» и ущербом, умышленно причиненным арендованной собственности. Сюрвейер страховой компании прибудет завтра, чтобы определить, превышает ли сумма иска компетенцию суда графства[16]16
  Суд графства – низшая судебная инстанция в Британии, полномочен рассматривать иски по делам, влекущим обязанность возместить ущерб, но сумма ущерба ограничена законодательно. Иски на крупные суммы подпадают под юрисдикцию судов более высокой инстанции.


[Закрыть]. Вам представят копии документов и уведомят о дне предварительных слушаний, – мистер Честер направился к парадным дверям, сохраняя идеальную осанку.

Поднявшись на несколько ступеней, он остановился и взглянул на моряков сверху:

Джентльмены, потрудитесь переместить… гм… багаж в помещение гаража. Накройте брезентом, и считайте принятым на хранение до решения суда!

Дворецкий повернулся и направился в дом, не выказывая ни малейшего сомнения в том, что его распоряжение будет выполнено без промедления.

В дверях он снова остановился и оглянулся:

Простите, капитан Пинтер, совсем запамятовал. В холле вас ожидает полицейский сержант!

Сержант скрашивал ожидание, прохаживаясь по периметру ковра, занимавшего центральную часть холла. Он прибыл не один, а в обществе констебля, переминавшегося с ноги на ногу у входа, и сухопарого джентльмена весьма преклонных лет, расположившегося в кресле. Даже в такой погожий день старичок был одет в долгополое черное пальто, застегнутое на все пуговицы. Его касторовый котелок, саквояж с рыжими истертыми боками и трость разместились рядом.

Если допустить, что Шалтай-болтай не свалился во сне, а каким-то чудесным образом продержался на стене до преклонных лет, он выглядел бы именно так. Губы старикана были тонюсенькими, рот – огромным, облысевшая голова абсолютно круглой – казалось, она вот-вот распадется по линии рта на две части, как разрезанное яйцо. При этом он отличался живостью, чрезмерной для человека столь почтенных лет.

Ага! Вот и коммандер Пинтер, ведь это вы? – подскочил он, опираясь на грубую трость. – Мы с сержантом Грейсоном вас уже заждались. Ведь речь идет о человеческой жизни, нам дорога каждая минута!

Погодите, я лучше объясню, доктор Форестер, – сержант представился по форме и уточнил, известен ли капитану Пинтеру некий Маклин Ф. Дуглас, член Королевского научного общества.

Да. Я вторые сутки жду его здесь! – голос капитана Пинтера звенел как канат в морскую бурю, мистер Картрайт и мистер Горринг, которым коммандер велел следовать за собой, а не торчать посреди парка, как соломоновы столбы, замерли у входа.

В полицию поступило обращение о розыске указанного джентльмена от управляющего имением, мистера Честера. Он обеспокоен, что гость не прибыл вовремя. Мы сразу же явились сюда…

Неугомонный доктор положил руку на плечо полицейского и без всякого стеснения перебил его:

Мистера Дугласа сняли с поезда в бессознательном состоянии, я уже произвел пункцию и диагностировал менингит. Заболевание тяжелое, он не приходил в себя. Мой прогноз весьма острожный…

Доктор Форестер хочет сказать, что у больного нет документов, кто он, неизвестно. Но при нем обнаружили визитные карточки с именем некоего мистера Дугласа, члена Королевского научного общества, профессора и все прочие регалии. НО ни адреса, ни телефона на них почему-то нету. Капитан Пинтер, вам придется проследовать с нами, чтобы опознать этого джентльмена!

И поскорее! – вставил доктор. – В Плимуте сложно подыскать приличный госпиталь, который согласится принять неустановленную личность, а здесь, в деревенской амбулатории, его не выходить!

Щеки капитана Пинтера пошли багровыми пятнами:

Черт раздери, как? Как я опознаю человека, которого ни разу не видел?

Доктор насадил на нос старомодное пенсне, посмотрел в лицо капитану, сухонькими пальцами перехватил его запястье – сосчитал пульс, покачал головой:

Сэр, спокойнее! При вашей апоплексической конституции волнения абсолютно противопоказаны. Надо же понимать очевидные вещи: мне негде разместить еще одного пациента, особенно джентльмена с сердечным приступом! Погодите… – доктор Форестер покопался в саквояже и вручил капитану пузырек с темной жидкостью. – Вот. Пять капель на полстакана воды, перед едой, и ваше сердце постучит еще какое-то время…

Вы могли бы запросить его фото, капитан Пинтер? – попросил сержант. – На запрос представителя флота – или что вы там представляете – из Лондона ответят быстрее.

Предлагаете мне воспользоваться голубиной почтой? – скривился капитан.

Я настаиваю на телеграфе! – снова пришел в движение доктор. – Пусть непременно, слышите, – непременно! – молнируют портрет сюда по фототелеграфу. Такой аппарат имеется в редакции здешнего вечернего листка. Полезная штука – жаль, что в королевском флоте до сих пор не слышали о прогрессе!

Последнее замечание буквально нокаутировало капитана Пинтера: его лицо посерело, он схватился за левую сторону груди, доктор подхватил его под локоть и усадил.

Н-да, плохие дела… Десять капель на полстакана воды, капли следует принимать три раза в сутки. Слышите меня, мистер Честер? Проследите за моим больным лично.

Я не ваш больной! – простонал Пинтер.

Старенький доктор дружелюбно потрепал капитана по щеке:

Сэр, раз уж вы приехали в Мидл-Энн-Вилидж, вы мой больной. Здесь все рано или поздно попадают в мои руки! Иначе вам придется стать пациентом психиатра… Ах-ах-ах-ха! Других медиков в округе нет, – доктор снял пенсне, прищурился, разыскивая взглядом дворецкого. – Мистер Честер! Распорядитесь приготовить капитану постель, уложите, перед сном напоите травяным чаем. Телеграмму в Лондон может отправить кто угодно – хоть молодой Гор– ринг, ведь я не ошибся? Там мистер Горринг-младший подпирает стенку? До завтра он совершенно свободен…

До завтра? – дернулся капитан Пинтер. – Что произойдет завтра?

Завтра ему придется пить чай у вдовствующей графини Таффлет. Такие дела, сэр. В деревне соседи знают все друг о друге. Но вам, коммандер, лучше поскорее убраться отсюда – с таким сердцем в здешних местах долго не продержаться!

…Мистер Картрайт избегал новаций: методология «направленной пропаганды», за которую он ратовал, была проверена многовековой практикой. Еще сэр Уолсингем – конечно, Френсис, а не Томас![17]17
  Френсис Уолсингем (1532–1590) – министр при дворе королевы Елизаветы I, создатель разветвленной шпионской сети, разработал новаторские для своего времени системы контрразведывательных мероприятий, вербовки и дезинформации. В частности, контролировал составление гороскопов и посредством советов астрологов влиятельным лицам лоббировал принятие выгодных для Великобритании политических решений. Томас Уолсингем (1377–1422) – монах Сент-Олбанского аббатства, известный как историк и хронист.


[Закрыть]– не только вооружал своих агентов кинжалами, ядами и тайными шифрами, но и дал им в руки новое оружие: бьющее в цель и неподсудное земным судьям! Он обучил их использовать астрологию в своих политических интересах. Во времена бархатных колетов и огромных плоеных воротников термина «направленная пропаганда» еще не знали. Зато еретики и приспешники дьявола корчились в руках палачей и, напутанные ведовскими процессами, королевские астрологи и звездочеты поскромнее вынуждены были выводили готические литеры под диктовку главы секретной службы Ее Величества сэра Френсиса. Теперь сочетания небесных светил пророчили неминуемую смерть врагам рыжей королевы Бесс[18]18
  То есть Елизаветы I.


[Закрыть], а скорую победу и Божию благодать – ее союзникам. Тайные агенты отбывали с острова, спрятав лжепророчества в складках нижнего платья, полых каблуках, эфесах оружия или в потайных отделениях дорогих безделушек. Соленые морские ветра торопили их корабли, кони стучали подковами по мостовым Рима, Парижа и Падуи, иные, как лекарь и звездочет Бомелий, – укутавшись в меха, добирались даже до заснеженных просторов Московии, чтоб донести заветы небесных светил до жестокосердого русского tsarya[19]19
  Элезеус (Елисей) Бомелий (1530–1579) – голландец по происхождению, лекарь и «чародей», длительное время пользовался доверием Ивана IV Грозного, прибыл в Московию с дипломатическим посольством из Британии, предположительно – в качестве одного из агентов сэра Френсиса Уолсингэма.


[Закрыть]. Венценосные особы, понтифики и военные стратеги дрожащими пальцами разворачивали натальные карты и спешили претворить в жизнь небесный прогноз, придуманный ловким сэром Уолсингемом.

Весьма огорчительно, что в век науки вера народонаселения в магические коды начала убывать. Ученые предпочитают смотреть в микроскопы и делать спектральный анализ, но совсем отказались от таблицы эфемерид. Но даже у прогресса есть темная сторона: интерес к астрологии превратился в забаву исключительную и элитарную!

Как известно, ведущие политические фигуры Рейха с доверием относятся к сведениям, полученным из эзотерических источников, и полагаются на гороскопы. Таким образом, возможно повлиять на решения «нацистских бонз», моделируя информацию астрологического прогноза в направлении, желательном для действующего курса кабинета министров Соединенного Королевства.

Астрологические прогнозы можно передавать через агентов, доставлять с почтой, распространять в узком кругу лиц, интересующихся определенным направлением эзотерики, или публиковать в специализированных средствах массовой информации, таких как «Вестник теософского общества» или «Ежегодник общества авестийских астрологов», – полный список изданий прилагается к служебной записке.

Главное требование – чтобы гороскоп выглядел достоверно, а его составитель пользовался определенным профессиональном авторитетом или смог вызвать интерес у целевой группы…

Огаст перевел дух, тоскливо посмотрел на стакан воды и облизнул губы: он чувствовал себя крайне неловко. Ему впервые приходилось делать доклад, стоя в теннисных туфлях, еще и посреди чужой спальни. Расклеившейся капитан Пинтер был уложен в постель, со всех сторон его тело подпирали горы подушек. Стакан воды на ночном столике тоже был приготовлен исключительно для него – запить лекарство. Капли доктора Форестера уже успели оказать благотворный эффект, возвратив капитану не только естественный цвет лица, но и несносные манеры.

Очень толково, мистер Картрайт! Никак не ожидал, что от юриста будет польза!

Ноя, – смутился Огаст, – я скорее историк…

Считайте себя хоть историком, хоть новым Кристофером Марло[20]20
  Кристофер Марло (1534–1593) – поэт и драматург, погиб при невыясненных обстоятельствах во время драки в трактире, считался агентом тайной службы сэра Френсиса Уолсингэма. Являлся членом общества драматургов «Университетские умы», членов которого подозревали в ереси и организации тайных богохульных обрядов.


[Закрыть] – не имеет никакого значения, для секретной службы важен исключительно результат!

Разрешите глотнуть воды, сэр? – виновато попросил Огаст.

Да, – снизошел капитан Пинтер и сразу же поторопил молодого коллегу: – Продолжайте, мистер Картрайт, мы все внимательно слушаем.

Число «всех» слушателей было невелико: если исключить Слайса, усердно поправлявшего больному подушки и менявшего стаканы с водой, и слугу– сикха, который переворачивал странички и подавал остро оточенные карандаши своему хозяину, оставался только мистер Сингх, который сидел на пуфе у ночного столика и стенографировал каждое слово. Других слушателей не было. Мистер Горринг укатил на скоростном «Бентли» с шифрованной телеграммой и не спешил возвращаться обратно.

Так что главной аудиторией оставался сам коммандер, потому Огаст решил обратиться к историческим примерам, хорошо известным мореходу.

…Итак, нет нужды напоминать капитану Пинтеру, что успех королевского флота в противостоянии с Непобедимой армадой испанцев был предрешен: философ-герметист и искушенный астролог Джон Ди усмотрел в небесах стечение звездных знамений, указывающее на буйство стихий, – жестокую морскую бурю. Действительно, шторма и ветры разбивали неповоротливые галеоны испанцев о скалы, а уцелевшие корабли маневрировали в густом тумане, лишившись возможности действовать сообща.

Капитан оживился и уселся в постели – как военный моряк он вынужден был согласиться: погодные условия были мощными союзниками британского флота…

Но была ли буря действительно предсказана астрологом или ловкие манипуляторы свершившийся факт приписали к предсказаниям позднее, чтобы придать авторитетность и достоверность прочим суждениям доктора Ди?

Использовать в астрологических прогнозах недавние объективные события – прием традиционный, но по-прежнему эффективный. Вот недавний пример в местной прессе: едва сошел оползень, как автор астрологический колонки сразу же напомнил читателям о своих смутных предупреждениях! В подтверждение мистер Картрайт передал Слайсу вчерашнюю газету, лакей развернул страницы так, чтобы перед капитаном оказалась упомянутая заметка об оползне. Таким образом, оборотная сторона газеты оказалась перед глазами самого Огаста, глаза которого невольно заскользили по строчкам:

Вояк на свободе?

Загадочное происшествие нарушило покой Мид-Энн-Виллидж в ночь с седьмого на восьмое мая. Мистер Джарли, директор передвижного зверинца, прибывшего в город на ежегодную весеннюю ярмарку, заявил о пропаже одного из питомцев – степного волка. Обстоятельства исчезновения опасного хищника выясняет полиция. Городские власти утверждают, что угрозы для людей и сельскохозяйственных животных нет, и просят горожан сохранять спокойствие.