Текст книги "Темный Властелин идет учиться (СИ)"

Автор книги: Павел Барчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– А ну, проси прощения, сопляк, пока мы тебя на кусочки не порвали! – Рявкнул «охотник».

Я почувствовал, как внутри закипает знакомая ярость. Да! Вот оно! Презрение к этим ничтожествам. Желание стереть их в пыль. Я сконцентрировался, пытаясь направить волну гнева, вывести ее наружу, как в архиве.

Но… ничего не произошло. Ни вспышки, ни гула, ни знакомого холода Тьмы. Только пульсирующая в висках досада.

Вожак компании качнулся в мою сторону, занося кулак для удара. Некромантия некромантией, но применять Силу он побоялся. За такое можно и с последнего курса вылететь. Даже родительские связи не помогут.

Я, не задумываясь, увернулся, поймал его руку на залом, качнул на себя, а потом со всей дури всадил «охотника» лбом в стол. Он громко «крякнул» и сполз на пол.

Второго, который бросился на помощь, резко и очень точно ударил прямо в солнечное сплетение. Этот сложился пополам, издавая булькающие звуки.

Я стоял и хмуро смотрел на троих оставшихся, которые замерли в нерешительности. Во мне не было ни капли столь желанной злости. Только разочарование. Скука. Нудная, рутинная драка с заурядными смертными. Никакой Силы. Никакой Тьмы. Ну что за гадство⁈

– Осечка… – хмуро бросил я противникам прямо в лицо, а затем, раздвинув ошеломленную троицу, промаршировал к столу, за которым сидел Никита.

Плюхнулся на стул, раздражённо подвинул к себе его нетронутое жаркое и машинально принялся есть. При этом усердно соображал, как еще можно вывести себя самого на эмоции. Вариант с дракой, вообще-то, казался мне достаточно надёжным.

– Это же Оболенский…

– Тот самый, ага. Не связывайтесь с ним…

– Оболенский, он как Берсерк. То нормальный ходит, то будто дьявол в него вселяется…

Обрывки фраз доносились со всех сторон, но я на них не обращал внимания. Тут назрела проблема посерьезнее. Моя Тьма снова затихла, а до практического зачета осталось меньше суток.

Следующая попытка вызвать свои же эмоции вышла еще более нелепой. Я решил попробовать действовать от обратного. Отправился в библиотеку, нашел самый тихий, самый удаленный зал и уселся там, пытаясь медитировать. В Империи Вечной Ночи у меня получалось достаточно неплохо погружаться в созерцание Бездны, черпая оттуда силу.

По итогу, через пять минут медитации я резко вскинулся, разбуженный собственным храпом. Тело Сергея требовало банального отдыха, поэтому процесс погружения в свой внутренний мир оно приняло за возможность дневного сна.

Потом я попробовал смотреть на себя в зеркало, пытаясь разозлиться на собственное жалкое отражение. Однако вид очкастого задохлика в дорогом костюме вызывал только горькую усмешку.

Я вышел в парк, походил. Затем отправился к краю той самой пропасти, которая образовалась на месте архива. Попытался представить алхимика, которые продолжал возиться под развалинами. Может, это он оказал на меня такое влияние? Может, моя Тьма всколыхнулась, почуяв родную тваринушку. Но и этот опыт оказался бесполезным. Ни-че-го! Вообще. Даже отдалённого отголоска не уловил.

Похоже, та вспышка была случайностью. Неуправляемым выбросом, спровоцированным непонятно чем.

Убийственно разочарованный, я побрел обратно в главный корпус, проклиная отца с его идиотским завещанием, Десятый мир с его недоделанным магическим фоном и свое нынешнее беспомощное состояние.

Именно в этот крайне неподходящий момент, когда я пребывал в наипоганейшем расположении духа, на пути мне попалась она. Княжна Муравьева. Мы с ней столкнулись лбами. Буквально.

Я, не глядя по сторонам, поворачивал за угол, а она – выворачивала из-за угла. Анастасия резко отшатнулась, я сделал то же самое.

Княжна была одна, не в окружении подружек. В руках у нее виднелись книги. Карие глаза с золотистыми искорками смотрели прямо на меня. На этот раз в них не было прежнего ледяного равнодушия. В них читалось… любопытство. Холодное, аналитическое, но неоспоримое.

– Оболенский, – произнесла Муравьева. Ее голос был ровным, спокойным.

Я кивнул:

– Княжна.

Следующие несколько секунд мы стояли в неловком молчании. Она изучала меня. Мой новый костюм. Мое лицо. Я хмуро наблюдал за девушкой. Именно сегодня у меня не было желания с ней препираться. Но она, как назло, не торопилась освободить дорогу.

– Похоже, слухи о вашем… ночном приключении, не преувеличены, – наконец сказала Анастасия. – Ты выглядишь иначе…не так как раньше.

– Меняются обстоятельства, меняются люди, – ответил я.

– Или люди меняют обстоятельства, – парировала она. – То, что вы сделали с товарищами… Глупо. Безрассудно. Но… требует определенной смелости. Или отчаяния.

– Я не отчаивался. Не льсти себе, думая, будто отлично разбираешься в окружающих. Особенно, не допускай огромную ошибку, решив, будто ты очень хорошо разбираешься во мне. Поверь, правда тебя очень сильно удивит.

Уголки губ княжны дрогнули в едва заметной улыбке.

– Интересно. Твой ответ на экзамене, эта… история с архивом… Ты становишься загадкой, Оболенский. А я страсть как люблю их разгадывать.

Княжна бросила на меня последний оценивающий взгляд, кивнула и пошла дальше, по своим делам.

И вот тогда, глядя ей вслед, поняв, что ее равнодушие сменилось интересом, я вдруг снова почувствовал это. Тот самый, слабый, едва уловимый, но неоспоримый импульс. Не вспышка, как в архиве, а только легкая дрожь, пробежавшая по телу. Словно спящий дракон на мгновение приоткрыл веко.

– Любопытно… – протянул я, прислушиваясь к собственным ощущениям.

Похоже, Тьма реагировала не на мои эмоции. Не на эмоции Каземира Чернослава. Ее будоражат чувства, которые испывает сосуд!

Глава 12

Настал тот самый день. День практического зачета по магическому искусству.

Ирония ситуации заключалась в том, что я по-прежнему был к нему не готов. Моя попытка раздобыть артефакт-усилитель провалилась с оглушительным треском. В прямом смысле этого слова. К тому же, если верить словам алхимика, которого еще не вытащили из-под завалов, все артефакты Десятого мира не могли мне помочь.

Я бы, конечно, хотел поговорить с Алиусом. Он точно должен знать много полезного, что поможет мне в Десятом мире. В том числе, относительно спящей Тьмы. Но на месте архива все еще зияла здоровенная дыра и алхимик, периодически осыпая проклятиями все, что можно и нельзя, находился в этой дыре под грудой камней.

Я слышал разговор студентов, что заделать провал, образовавшийся на месте архива, не смогли ни преподаватели, ни даже приглашенные специалисты. Видимо, дело было в воле Тёмного Властелина. Отец определили точку, к которой привязан навечно алхимик. Значит, он оставил там часть своей Тьмы. Ясное дело, обычные смертные маги не в состоянии разобраться теперь с этой проблемой.

В общем, Алиус был не доступен и я решил добыть некоторые сведения с помощью местных возможностей.

Особенно, меня взволновала встреча с Муравьевой, а вернее, реакция моей Тьмы на нее. Это будет крайне поганый вариант развития событий, если княжна окажется единственным возможным стимулятором для моей Силы.

Я представил, как таскаюсь за девицей словно привязанный, используя ее в качестве энергетического заряда, и меня, честно говоря, передернуло. Ужас!!!

Успокаивало то, что не все ситуации, в которых пробуждалась Тьма, происходили в присутствии Муравьевой. В архиве, например, княжны не было. А вот Сила точно была. В общем, с этим нужно было как-то разобраться. Есть ощущение, что разгадка и ключ к Силе кроются именно в состоянии моего сосуда.

Именно поэтому вечером, перед сном, я не поленился, попросил планшет у Звенигородского, чтоб изучить информацию о магии. Вернее о том, как она функционирует в Десятом мире.

Ну как попросил. Взял. Он вроде бы хотел что-то возразить, потом поймал мой хмурый взгляд и сразу замолчал, уткнувшись носом в тесты по математике. Надо отметить, после случившегося в архиве Артем начал себя вести немного иначе. Я, пожалуй, сказал бы, что он, в некотором роде, чувствовал себя обязанным. Ну и, конечно, неизгладимое впечатление и на Звенигородского, и на Строганова произвёл тот факт, что я не испугался огромного паучару. Смертные же не в курсе, что Бездна и моя Империя Вечной Ночи кишат подобными тварями. Алхимик – еще не самый страшный из них.

И вот, что я выяснил, до поздней ночи провозившись в планшете. Та Сила, которой от рождения обладают Чернославы, и правда совершенно другая.

Магия в Десятом мире – это не просто заклинания, не просто поток могущественной Тьмы. Она основывается на законах физики и естествознания.

Суть магического искусства смертных– концепция «Маны», универсальной энергии, которая пронизывает всё сущее. Люди с магическим даром («одаренные») способны воспринимать, фильтровать и направлять эту энергию, изменяя реальность согласно своей воле и пониманию законов мироздания. Только так. То есть, магия существует вне их тел. Дворяне всего лишь умеют видеть ее, впитывать и пользоваться ею.

То есть, к примеру, если в Империи Вечной Ночи я могу взмахом руки создать любой предмет из ничего, здесь, в мире смертных такое не прокатит. У смертных не прокатит. Насчет себя не уверен. Думаю, когда смогу добраться до Силы, для меня ничего не изменится.

Способности любого мага определялись несколькими параметрами: ёмкостью резервуара, общим запасом маны, который маг может хранить и использовать, а так же чувствительностью и контролем, тонкостью восприятия потоков маны и точность их направления.

Всего в Десятом мире существовало несколько видов магического искусства. По крайней мере, официально признанных на государственном уровне.

Первый – техномагия или аркано-инженерия. Это направление, объединяло магию и современные технологии. Техномаги не просто программировали устройства – они вплетали магические контуры в электронные платы, создавая гибридные артефакты. Они могли переписывать голографические интерфейсы силой мысли, заряжать устройства собственной маной и общаться с примитивными нейросетями напрямую.

Принцип действия их Силы был достаточно прост. Мана использовалась как источник питания и как инструмент программирования. Заклинания заменяли код, а магические резонансы – алгоритмы.

Второй вид – бытовая магия или, как многие ее называли по старинке – прикладное колдовство. Если верить статистике, которую я нашел в интернете, бытовая магия – самое распространенное и повседневное направление. Она использовалась для удобства и комфорта людей. Ею владели почти все одаренные, в той или иной степени. Навести порядок, починить вещь, сшить брюки, сварить кашу из топора, вырастить урожай в ускоренном режиме и так далее.

Это были простые, отточенные до автоматизма заклинания, направленные на манипуляцию предметами и стихиями в малых масштабах.

Следующий вид – медицинская магия или биомагия, высокотехнологичное и этически сложное направление.

Медики-маги работали в симбиозе с диагностическими приборами. Они не просто лечили заклинаниями, а использовали магию для точечного воздействия на клеточном уровне, ускорения регенерации и борьбы с болезнями.

Маг «сканирует» тело пациента своим восприятием, находит повреждения и направляет потоки маны, чтобы стимулировать естественные процессы заживления или нейтрализовать патогены. Работа с костями и крупными ранами требовала фантастической точности.

К данному направлению относилась и магиофарма – отрасль, которая занималась созданием лекарств, бадов, всяких настоек.

Четвёртый вид – боевая магия. Элитное направление, находящееся на службе у государства, магических корпораций и аристократических домов. Это не просто кастование файерболов – это тактическое применение Силы для нейтрализации, защиты и нападения. Это использование маны как оружия: создание щитов, кинетических ударов, управление элементами стихий, взлом вражеских заклинаний и техномаггических систем.

Следующий вид – пространственная магия. Кровеносная система современной империи. Магия, отвечающая за перемещение и хранение. От простых карманных измерений для складирования вещей до межконтинентальных телепортационных сетей. Манипуляция пространственно-временным континуумом. Создание «складок» в пространстве для мгновенного перемещения или «карманов» для хранения.

Особым видом считалась анимагия или магия души и иллюзий. Самое тонкое и субъективное направление. Работа с восприятием, эмоциями, памятью и подсознанием. Она широко использовалась в развлечениях, искусстве, терапии и, реже, в манипулятивных целях. Ее основа – проекция сложных образов и эмоциональных паттернов непосредственно в сознание цели или в окружающую среду.

Редко маги работали по-отдельности и только в своём направлении. В основном это был симбиоз нескольких видов. Например, левитационные панели создавали техномаги в коллаборации с бытовыми магами.

Шесть! Шесть официально признанных направлений! Это не считая обычного дара, который проявляется у дворян в виде наличия нестабильной Силы. То есть, с детства они чувствуют магическую энергию, поглощают ее, а потом используют каким-то особо тупым образом. Специализацию маги получали только после обучения, а до этого момента просто являлись носителями магического таланта.

И на фоне столь богатого выбора – Оболенский, с его абсолютной, звенящей пустотой.

Честно говоря, я, хоть убейся не мог понять одной вещи. Как в дворянской семье родился человек без дара? Это не просто аномалия. Это похоже на какую-то фантастическую ошибку. Дворяне потому и дворяне, что их кровь несет в себе особый ген. Именно этот ген делает их одаренными. Так какого черта⁈

В воспоминаниях Сергея я видел момент, как мать жаловалась отцу на слухи, которые ходят в обществе. Мол, младший Оболенский вовсе не Оболенский. Нагуляла его неверная жёнушка.

– Не обращай внимания. – Ответил ей отец Сергея. – Только полные идиоты могут так думать. Ты ведь тоже дворянка. Даже если бы нечто подобное произошло, если бы ты изменила мне, ребенок все равно должен иметь хотя, бы малую толику таланта. Просто, наверное, Высшие Силы решили нас за что-то наказать…

В общем-то, если исключить идиотскую фразу про какие-то там силы, я с Оболенским-старшим был согласен. У Сергея должна быть магия! Но… Ее нет. Загадка, раздери вас всех Тьма!

Единственным лучом надежды стал тот слабый, едва уловимый импульс, который я почувствовал после столкновения с Муравьёвой и вспышка в архиве. Тьма здесь, она рядом. Я просто должен ее активировать.

Однако надежда – удел смертных. Я же предпочитаю уверенность.

Поэтому утром, в день зачета, я проснулся в абсолютно бодром, энергичном состоянии. Даже обычно раздражающие помывочные процедуры сегодня показались мне вполне приятными. С удивлением и некоторым шоком поймал себя на том, что внезапно, стоя под труями воды, начал напевать какую-то песенку.

Просто… Я был уверен, что сдам зачёт. Уверен не в магическом даре, которого у этого сосуда отродясь не было, а в себе.

Я – Каземир Чернослав. Даже в теле жалкого смертного, моя воля, мой интеллект и моя ярость были острее любого заклинания. Если этот мир хочет испытать меня на прочность, пусть готовится к неожиданному повороту. Потому что это не он меня испытывает, это я его подчиняю себе. Медленно, маленькими шажками, но тем не менее.

А вот Строганов, что вполне ожидаемо, был на грани истерики. Он прибежал ко мне в комнату и принялся метаться из угла в угол, как заведенный повторяя заклинания, которые тут же благополучно испарялись из его памяти.

– Серж, а может, мы сбежим? – выдал вдруг он, резко остановившись посреди комнаты. – В Сибирь, или в Антарктиду… Говорят, там большой спрос даже на очень слабых магов. И дипломы, если что, никто не спрашивает.

– Конечно беги. – Подал голос Звенигородский. Он как раз ковырялся в шкафу, выбирая соответствующую случаю одежду. – Особенно в Сибирь. Или на Алтай. К Байкалу тоже можешь. Там до хрена Диких земель, на которых какой только дряни не водится. И я тебе точно могу сказать, диплом на самом деле никто не будет спрашивать. Имя, кстати, тоже. Потому что в Диких землях такие как ты становятся пушечным мясом. Расходным материалом. Так что, Строганов… – Артем выглянул из-за дверцы шкафа, усмехнулся и поднял большой палец руки вверх. – Отличный план. Одобряю.

– Знаешь что… – Тут же загундосил мой подручный, – Тебе просто рассуждать. У тебя семья с деньгами, со связями… А я… А мне…

– Так, стоп! – Прикрикнул я на обоих. – Потом разберетесь со своими детскими травмами. Кто богатый, кто бедный. Что за Дикие земли?

Звенигородский и Строганов одновременно уставились на меня с таким видом, будто я сказал что-то крайне необычное.

– Ты чего, Оболенский? – Осторожно поинтересовался Артём, – На почве стресса перед зачетом совсем крышей потёк. Даже ребенок в курсе, что такое Дикие земли. А ты, знаешь, на грудничка точно не тянешь.

– Ну да. – Усмехнулся я, – Шутка это была. Чтоб вы оба успокоились.

На самом деле, никакими шутками и не пахло. Я реально понятия не имел, что за Дикие земли существуют в Десятом мире и почему Звенигородский говорил о них, как о чем-то смертельно опасном. Данная информация нигде не фигурировала. Нигде – это в Империи Вечной Ночи. Хотя, справедливости ради, скажу, что меня особо не интересовали миры Вечного Круга. Прежде. Я как-то не вникал в их устройство.

Однако, любопытство и желание получить ответы, пришлось отодвинуть в сторону. Решил, после зачёта снова наведаюсь в библиотеку. Тут одного интернета будет мало. Нужны какие-нибудь сто́ящие труды умных мужей. Сейчас важнее другое – зачет.

– А теперь… Заткнитесь оба и собирайтесь, – заявил я, поправляя галстук.

Сегодня в качестве наряда для столь важного события, мною был выбран тот самый новый костюм. Я-то думал, все пройдет как обычно. Соберемся в аудитории, тихо-мирно покажем, кто на что способен. И разойдемся. Не тут-то было. Только выяснил я это гораздо позже.

Оказалось, все поступающие, сдавшие единый экзамен, для зачета были поделены на группы. Списки, вывешенные на матовой поверхности голографического стенда у входа в институт, жужжали и переливались, словно живые. Будущие студенты толпились перед ними, вглядываясь в поименную разбивку. Большинство групп были стандартными, по двадцать-тридцать человек, их имена сливались в однородную массу.

И была одна группа. Маленькая. Элитная. Всего восемь имен, горящих на стенде особым, платиновым свечением. Заголовок гласил: «Особая группа. Испытание „Выживание“».

Я пробежался взглядом по списку, и мое сердце, вернее, сердце Сергея Оболенского, на секунду замерло, а потом забилось с такой силой, что я услышал его стук в ушах.

1. Муравьева Анастасия (Пространственный маг, потенциал S)

2. Трубецкая Алиса (Боевой маг, потенциал А)

3. Воронцова София (Анимаг, потенциал А)

4. Звенигородский Артём (Нестабильный дар, потенциал S)

5. Орлов Дмитрий (Боевой маг, потенциал А)

6. Волков Максим (Боевой маг, потенциал А)

7. Оболенский Сергей (Потенциал… не определен)

8. Строганов Никита (Потенциал… не определен)

Рядом с шестью именами стояли пометки о магической специализации и потенциале. Рядом с моим именем и именем Строганова зияла унизительная пустота.

– Ты видишь то же, что и я? – прошептал Никита, его лицо приобрело меловой оттенок. – Это ошибка. Мы не можем быть в самой сильной группе. У них особое испытание. Как для максимально одаренных. Надо… Надо сказать кому-то…

– Молчи, – отрезал я, чувствуя, как по спине бегут мурашки любопытства и предвкушения.

Это не ошибка. Это чей-то тонкий, изощренный расчет. Кто-то внес мое имя в список самой сильной группы. Кто-то либо хочет меня уничтожить, либо… проверить, как я себя поведу. О-о-о-о-о… Это очень сильно походило на ловушку, а значит, не могло меня не радовать.

Правда, не понимаю, зачем вместе со мной так подставлять Строгонова? По сути до этого смертного никому нет дела. Имею в виду из тех, кто мог бы устроить столь интересную подставу для меня.

«Комитет по Унынию»? Или кто-то еще? Любопытство Темного Властелина, загнанное в клетку жалкого тела, радостно вскинуло голову и потребовало ответов.

Бежать? Никогда! Что бы не крылось за этой «ошибкой», я непременно должен пойти и разобраться на месте.

– Мы с тобой отправимся на зачет с группой, в которой числимся. – Категорично заявил я Никите.

– Ты что? – Зашипел он, нервно оглядываясь по сторонам. – Мы и пяти минут не продержимся! Ты видел? У них не просто зачет, у них какое-то «выживание»! Я и так, блин, с рождения выживаю! То в детском саду вечно отхватывал, то в школе бу́лили. Друзей нет, только враги, которые так и норовят меня с дерьмом смешать. А теперь в институте снова – выживание⁈

– Ну видишь! Тебе не привыкать! Хватит ныть! – Я сжал плечо Строганова и пристально посмотрел ему в глаза. – Мы. Идем. На зачет. С этой. Группой. Все! Не обсуждается. Когда ты уже привыкнешь? Мои решения – это твои решения. А твои решения – пустой воздух и абсолютное ничто. Поэтому оставляй их при себе.

Каждое мое слово звучало, как печать, поставленная и намертво зафиксированная. По большому счету, я мог бы отпустить смертного и отправиться сдавать этот треклятый зачет сам. Но… Как говорил поэт одного из человеческих миров, если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно. Раз имя Никиты оказалось в списке вместе с моим, значит, он должен быть там же, где и я.

В этот момент к стенду подошли участники нашей группы. Все они были одеты в спортивные костюмы или удобную одежду, похожую на военную форму. Один я, как черт знает кто, вырядился в костюм-тройку. Ну и Строганов, конечно. Он тоже смотрелся нелепо – рубашка, брючки, бабочка.

Анастасия Муравьева, холодная и невозмутимая, лишь скользнула взглядом по списку и едва заметно кивнула, как будто подтвердила очевидное. На меня она не смотрела. Ровно до того момента, пока не увидела фамилию Оболенского в списке.

Княжна повернулась, уставилась мне прямо в глаза и почти минуту просто изображала из себя сканер. Потом все же отвела взгляд. Молча.

Рядом с ней вертелась Софья Воронцова. Ее пышные формы, кукольное лицо и глупая улыбка казались неуместными на фоне предстоящего испытания. Особенно меня удивил тот факт, что потенциально блондинка считается анимагом. Боюсь представить, что там за иллюзии она способна создавать в чужой голове. У нее же в своей, судя по пустоте прекрасных синих глаз – суховей и перекати-поле.

Алиса Трубецкая стояла рядом. Она выглядела расслабленной и слишком уверенной. В принципе, учитывая ее потенциал боевого мага – действительно, чего ей волноваться? Девчонка с детства росла в определенных условиях. Насколько я понял из своего вечернего экскурса в мир Десятого мира, боевых магов с ранних лет тренеруют, как настоящих бойцов. В том числе, чисто физически.

Следом подошел Звенигородский. Увидев свое имя, он выпрямился, на его лице появилось выражение гордости и удовлетворения. Правда эти эмоции были недолгими. Ровно до того момента, пока он, как и Муравьева, не узрел мое имя среди участников группы. Вот тут его уверенность дала трещину.

– Оболенский? Строганов? – фыркнул Артём. – Это какой-то розыгрыш? Вы… Вы… Как вообще?

– Мне бы это тоже хотелось знать… – Буркнул я себе под нос, но вслух сказал совершенно другое. – Ты рад, Звенигородский? Видишь, мы, как настоящие боевые товарищи, все время идем рука об руку. Кстати… Может, напишешь парочку стихотворений на этот счет.

У смертного так перекосило лицо после моих слов, будто его вот-вот разобьет паралич.

– Да ладно, ладно… – Засмеялся я и хлопнул соседа по плечу. – Не надо стихов. Боюсь, не смогу пережить еще одно литературное чтение.

Вскоре появились и двое других человек, указанных в списке – Орлов и Волков. Крепкие, уверенные в себе парни с взглядами бойцовых псов. На Никиту и меня они посмотрели с таким нескрываемым презрением, что Строганов, и без того расстроенный предстоящим испытанием, нервно повел плечами и съежился.

– Ну что… – Волков окинул собравшуюся группу. – Идем. Нам нужно в отдельное здание. Туда, где арена.

– Арена? – Переспросил я, наблюдая как вся эта компания дружно развернулась и двинулась в противоположную от главного корпуса сторону. – Что за арена еще?

– Место, где нас размотают в хлам… – Мрачно ответил Строганов.