Текст книги "Темный Властелин идет учиться (СИ)"

Автор книги: Павел Барчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Я окинул взглядом свой отряд, в ответ получил раздраженное фырканье от Трубецкой.

– Собственно говоря, так и думал. Ну…Тогда приступайте с строительству, господа аристократы.

Следующие пару часов я повеселился от души. Это было весьма унизительное для сметрных и одновременно комичное зрелище. Оказалось, что их хвалёная магия способна только разрушать и заниматься глобальными проблемами, а бытовые вопросы ей не под силу.

Звенигородский проявил инициативу и попытался «слепить» шалаш из веток, которые собрали Воронцова с Трубецкой. Его магия, грубая и необузданная, рванула с такой мощью, что ветки не собрались в конструкцию, а разлетелись по поляне, как щепки от взрыва. Одна чуть не угодила Воронцовой в лоб.

Муравьева попробовала создать пространственный «карман», в котором можно было бы переночевать, но ее талант был слишком тонким для такой примитивной работы; стены «кармана» дрожали и расплывались, не способные удержать даже собственный объем.

– Боюсь, если мы туда заберемся, то он схлопнется и нас выкинет где-нибудь в Антарктиде. – Хмыкнул я, наслаждаясь видом взъерошенных и злых людишек.

Трубецкая и Воронцова просто стояли и беспомощно наблюдали. Оказалось, что дети элиты, будущие властители магии, абсолютно беспомощны в условиях, где требовалось не разрушать, а созидать.

Вот тут-то Строганов показал себя во всей красе. Скромный, тщедушный Никита, не говоря ни слова, принялся за работу. Его заклинания были тихими, почти незаметными. Он не ломал ветки, а аккуратно сгибал их, заставляя переплетаться. Находил крепкие лианы и с помощью магии затягивал их в узлы, которые держались лучше стальных скоб. Он собрал мох и сухие листья, создав нечто вроде мягкой подстилки. Через час на поляне стояли два убогих, но надежных шалаша, способных укрыть от ветра и дождя.

Все молча наблюдали за Строгановым. Даже Звенигородский смотрел на него с новым, уважительным интересом. В этот момент Никита доказал свою полезность куда лучше, чем кто-то из одаренных аристократов.

В конце строительных работ я достал флаконы с эликсиром и велел каждому выпить небольшую порцию. Дело было не в том, что хотелось взбодрить смертных. Просто мутная жидкость, в которой присутствовала моя кровь, утолила их голод.

– Черт… Ну хоть что-то… – Протянул Звенигородский, развалившись на мягкой подстилке. – А то желудок в узел скручивало.

– Сейчас темно. – Тихо прокомментировал его слова Никита. – Рискованно идти в чащу. Но завтра, когда рассветет, я попробую найти что-нибудь съестное.

– Да уж конечно! – недоверчиво хмыкнул Артем. – В этих долбанных Диких землях есть только одно съестное. Это – мы. Отличная пища для местной фауны.

– Эй, вы чего, уже улеглись? – В шалаш просунулась недовольная физиономия Трубецкой. – А никто не хочет распределить время караула? Или вы думаете, здесь можно спокойно дрыхнуть, не опасаясь, что какая-нибудь особо поганая дрянь решит нас сожрать?

– Все нормально. Пусть отдыхают. – Ответил я, выбираясь на улицу. – И вы спите. Так и быть, покараулю ваш сладкий сон.

Мои спутники расползлись по спальным местам и мгновенно вырубились. Я же не сомкнул глаз до самого утра. Во-первых, не хотелось. В голове бурлили всякие мысли, мне требовалось их проанализировать и разложить по полочкам. Во-вторых, когда я сидел, прислонившись к дереву, и смотрел в темноту, то чувствовал на себе чужой взгляд.

Темное пятно никуда не делось. Оно снова было рядом. Маячило на краю поляны, рядом с небольшим источником – ручейком, сочившимся из-под корней древнего дуба.

Однако, стоило мне подняться на ноги, оно тут же исчезало за деревьями. Судя по всему, существо не горело желанием устроить близкое знакомство со мной.

– Что же ты за тварь такая… – Высказался я себе под нос, уставившись в точку, где висело черное облако.

Ответа, естественно, не последовало.

Глава 15

Утро началось еще менее радостно, чем закончился вечер. Смертные проснулись измученные, продрогшие и голодные. Действие элексира закончилось давным давно, а давать людишкам свою кровь в чистом виде я не рискнул. Еще разорвёт их на кусочки, как ту осу, чего доброго. А мне потом объясняйся с преподавателями, что послужило причиной столь внезапному повороту.

Вообще, техномаг говорил, что они установят какой-то там код красный. Вроде бы это поможет избежать летальных исходов. Но я – не часть симуляции. Так что, хоть красный, хоть зелёный, хоть сиреневый, а придётся смертным терпеть тяготы в полном объёме.

Трубецкая, выбралась из шалаша, зевнула, покрутила головой, оценив обстановку, а потом, явно изнывая от жажды, бросилась к воде. К тому самому роднику, что бил из-под корней огромного дерева.

Оказавшись возле дуба, она осмотрелась по сторонам, выискивая, во что набрать воду. Наклонилась, подняла с земли орех, размером с огромное яйцо, расколола его на две половины, выковыряла внутренности. В итоге получилась какая-никакая, а чашка.

– Пить хочу! Сдохну сейчас. Или убью кого-нибудь за порцию хорошего травяного чая с медом, – проворчала Алиса, зачерпывая воду скорлупой.

Она уже поднесла «чашку» к губам, когда я вдруг увидел кое-что странное. От импровизированной посуды поднимался тонкий черный дымок. Причем, его опять никто не замечал кроме меня. Иначе Трубецкая точно поостереглась бы пить это.

Я резко вскочил на ноги, в два прыжка оказался радом со смертной и со всего размаху выбил скорлупу у нее из руки.

– Оболенский, ты совсем… – начала она, но тут же испуганно замолчала.

Вода, которая выглядела совершенно нормальной и обычной, пролившись на землю, с шипением начала пузыриться, от нее повалил едкий дым. Трава вокруг почернела и съежилась.

Все замерли, глядя то на родник, то на дымящееся пятно у ног Трубецкой.

– Источник отравлен, – тихо высказалась Муравьева. – Но как? Вчера вечером, перед тем как все уснули, я его проверяла. Он был чистый. Мы даже немного набрали воды, чтоб умыться.

Я молча поднял взгляд и посмотрел на то место, где ночью видел темное пятно. Получается, оно висело прямо рядом с родником. Кто-то или что-то явно не хотело, чтобы мы утоляли жажду. Или наоборот. Чтоб мы утолили и отдали концы в этой чертовой симуляции.

Впрочем, не уверен, что мне отравленная водица принесла бы какой-то вред. Хотя… Утверждать тоже не берусь. Тьма медленно, но верно пропитывает сосуд, однако, тело Оболенского еще слабо. В любом случае, могу поспорить на очень многое, что источник был отправлен той самой дымной тварью, которая ошивается рядом.

– Ты спас мне жизнь… – Тихо сказала Трубецкая, подняв на меня растерянный взгляд. – Не знаю, что с этой симуляцией не так, но думаю, ядовитые источники здесь вряд ли должны быть. Если с кем-нибудь из нашей группы случится беда… – Алиса немного помялась, а потом добавила, – Пожалуй кроме вас со Строгановым… Наши родители сравняют Институт с землей. Преподы не стали бы так рисковать.

– Ладно, живы и слава богу. – Махнул рукой Звенигородский. – Просто ничего больше не тяните в рот. Не в центральном парке на прогулке. Эх… А жрать охота, просто сил нет. Честно говоря, не думал, что наше путешествия затянется настолько. Рассчитывал, управимся до вечера.

– А ты уверен, что там – Я кивнул в сторону деревьев, намекая на Арену и преподавателей, – Что там тоже прошло столько времени? Мне кажется, в реальности мы пребываем в симуляции не больше пары часов.

– Согласен. – Артём усмехнулся, – Но наше сознание думает совсем иначе. Для него мы тут уже на вторые сутки пошли. И жрать хочется неимоверно.

– Сейчас, погодите… – Тихо подал голос Строганов. – Вы пока разведите костер. Небольшой. Я поищу что-нибудь съестное.

– Да неужели⁈ – Трубецкая раздраженно повела плечами. – Чтоб мы наверняка отравились?

– Не отравитесь. – Хмуро бросил Никита и полез в ближайшие кусты.

Через час он появился с собственной рубашкой в руках, которая была полна всякого непотребства. Там были странного вида черви, жуки величиной с ладонь, орехи, кучка ягод.

– Значит так… – Строгогов плюхнул ношу на землю, стараять не упустить червей которые, правда, вроде бы и не собирались сбегать. – Это чистый белок. Их можно есть и сырыми, но думаю, учитывая, что с нами дамы, лучше поджарить. Орехи и ягоды неядовитые. Гарантирую. Я знаю энциклопедию всех живых существ Российской империи наизусть. Особенно Диких земель. Так что… Можно не бояться.

Я внимательно посмотрел на добычу Строганова. Темного дымка не было.

– Он прав. Это можно есть. – Мой вердикт убрал последние сомнения группы. Они сами не заметили, как стали прислушиваться к тому, что я говорю, как к единственно верному решению.

– Ты молодец. – Я хлопнул подручного по спине.

– Ну хоть где-то пригодился. – Усмехнулся Никита и повёл плечами.

Чтоб притащить еду, ему пришлось снять рубашку и обнажиться до пояса, а здесь, мягко говоря, было свежо.

Трубецкая быстро сообразила небольшой костер из веток, и через полчаса каждый из нас уже держал в руках половинку скорлупы, в которой лежали прожаренные черви, жуки, опалённые орехи и ягоды.

– Ну… Что? Кто первый? – Осторожно поинтересовалась Воронцова.

Блондинка меня, кстати, удивила. Я искренне считал ее глупой куклой и ожидал, что она сдастся первой. Однако София переносила все тяготы нашего путешествия с удивительной стойкостью. Даже перестала хихикать и строить глазки Строганову. Честно говоря, я пришёл к выводу, что этот образ красивой идиотки она специально носила как маску.

– Да все нормально. – Успокоил я спутников, затем, не долго думая, высыпал содержимое скорлупы себе в рот и поглотил, не пережёвывая. Думаю, мой желудок все переварит.

Собственно говоря, в сложившейся ситуации лично для меня не было ничего неожиданного. Занятия и уроки, положенные Наследнику Темного Властелина, подразумевали опыт выживания в Черном лесу, в Пустоши и Бездне. Три самых «приятных» местечка Империи Вечной Ночи. Так что, во время этих уроков, которые выглядели исключительно как практические занятия, мне приходилось есть кое-что похуже. Отец считал, что я должен быть готов ко всему.

Позавтракав скудными запасами, добытыми Строгановым, мы двинулись дальше. Муравьева, наконец, нашла верный путь.

Следующим испытанием стали хищные лианы.

Это было… ммм… увлекательно. Похоже на игру с «пятнашки» или в «догонялки». Лианы не просто свисали с деревьев – они ползали по земле, прятались в траве, реагируя на малейшую вибрацию, появлялись в самых неожиданных местах. Длинные, толстые, гибкие стебли, похожие на змей, хватали нас за ноги, за руки, пытались обвить шею. При этом, их щупальца выделяли липкий, обжигающий сок, от которого оставались красные следы на коже.

Любопытно, но лианы норовили спеленать и утащить в лесную чашу всех, кроме меня. Стоило мне сделать шаг к какому-нибудь особо длинному и толстому щупальцу, оно тут же испуганно отскакивало в сторону и быстро, очень быстро уползало. Похоже, я был прав, что Дикие земли – это место, обладающее разумом, один огромный организм. На примере ос местная флора и фауна поняла, что со мной лучше не связываться.

А вот моим «легионерам» пришлось побегать. Я координировал их движения, став тем самым командным центром, который видел всё.

– Звенигородский, левый фланг, ударная волна! Трубецкая, режь те, что справа, ледяной бритвой! Воронцова, создай иллюзию оленя вон там, отвлеки их! Муравьева, ищи слабое место в чаще, которая закрывает путь. Найди чертову тропу! Она должна быть! Строганов, приготовь перевязочные материалы!

Мои смертные легионеры работали как часы. Огненные хлысты Трубецкой рассекали воздух, с треском прожигая растительную плоть. Звенигородский волнами своей грубой силы отшвыривал целые гроздья лиан. Воронцова создавала миражные приманки, и щупальца с шипением обвивали пустоту, отвлекаясь от людишек. Муравьева направляла нас по единственному безопасному коридору, который она чуяла своим пространственным даром. А Строганов, хоть и дрожал от страха, был готов в любой момент оказать помощь. Никита ухитрился разыскать в этом лесу, полном опасностей, какое-то растение, способное не убивать, а лечить. Даже странно.

– Уверен? – Крикнул я ему, когда он сходу шлепнул здоровенный зеленый лист на шею Звенигородскому, где от ядовитого сока лиан уже краснел ожег.

– Да. Это обычный подорожник. Вернее, очень большой подорожник. Его лечебные возможности значительно превосходят собратьев, которые растут в докгих местах. – Уверенно заявил Никита.

Судя по тому, что Звенигородский не задёргался, не упал на землю, пуская ядовитую пену, мой подопечый знал, что делает.

В общем, я убедился, моя идея об альянсе была весьма своевременной и очень даже уместной. Кусок пути, напичканный этими лианами мы прошли без особых потерь.

И вот, когда до финишной точки, мерцавшей вдалеке, оставалось не более пары километров, произошло то, что перечеркнуло все предыдущие трудности.

Сначала был толчок. Земля под ногами не дрогнула, а будто вздохнула. Это напоминало глухой, протяжный стон, идущий из самых глубин. Воздух загустел, наполнившись запахом, которого здесь быть не могло – ароматом расплавленного камня и той самой, знакомой до боли, древней Тьмы. Так пахнет Источник. Я бывал возле него несколько раз с отцом и ошибиться не мог.

Но конкретно сейчас это был не просто запах – это было присутствие. Чужое, чудовищное, наделенное собственной волей.

Мои спутники испуганно замерли.

– Что это⁈ – крикнула Трубецкая, в ее голосе впервые прозвучал настоящий, неконтролируемый страх.

Затем симуляция словно «заморгала». Деревья на миг поплыли, стали прозрачными, обнажив на какую-то долю секунды серые стены купола и очень сильно ошалевшие лица преподавателей, которые смотрели прямо на нас. Затем лес снова материализовался, но уже с искажениями, будто кто-то влез в код программы или рвал его на ходу.

Из-под земли, прямо перед Муравьевой, выплеснулась Тьма.

Это было нечто, не поддающееся логике симуляции. Больше всего существо напоминало огромную вытянутую тень, но только очень плотную и черную.

Пару минут Тьма клубилась и дымила, зависнув перед княжной, словно изучала ее невидимым взглядом, а потом облако начало обретать черты.

Один удар сердца и вместо бесформенного облака появился червь. Даже не так. ЧЕРВЬ! Огромный. Не меньше пятидесяти метров в длину. Обхват его был, наверное, метров десять. Кожа твари казалась не симуляционной текстурой, а настоящей, влажной и блестящей, испещренной пульсирующими фиолетовыми жилами, в которых струилась не мана, а нечто иное, темное и вязкое. Кристаллические зубы в разверзшейся пасти червя не просто сверкали – они излучали черный свет, который искривлял пространство вокруг себя. Я видел, как сама симуляция от этого света гнулась и ломалась.

Размеры твари были абсурдны даже для Диких земель. Он затмевал все, что мы видели до этого. Появление зверушки сопровождалось не запрограммированным рыком, а оглушительным, яростным воплем существа, которое ненавидело саму реальность, в которую его выбросило.

А потом червь рванул вперед. Он двигался с невозможной, противоестественной скоростью, не оставляя времени на заклинания или на попытки как-то ему помешать. Но самое интересное, тварь летела не в мою сторону, хотя это было бы гораздо логичнее. Его целью была Анастасия Муравьева. Не как участник испытания, а как мишень. Личная, конкретная мишень.

Княжна замерла. Ее пространственный щит, который она инстинктивно попыталась возвести, не успел сформировался и рассыпался в прах под давлением чудовищной ауры существа, которое было чем-то более фундаментальным – отрицанием местных законов физики. В широко раскрытых глазах Муравьевой я увидел не просто страх. Я увидел понимание. Понимание того, что это – настоящее. Что сейчас она умрет. Остальные члены группы замерли. Вернее даже зависли в моменте. Словно время стало течь неимоверно медленно или вообще остановилось.

И в эту секунду во мне всё перевернулось. Затрудняюсь дать определение тем эмоциям, которые волной взметнулись внутри сосуда. Могу лишь сказать точно, это была не ярость Каземира. Не холодный гнев Темного Властелина. Это был чужой, дикий, отчаянный порыв. Инстинкт Сергея Оболенского.

Его жалкая, забитая сущность, которую я так презирал, вдруг закричала из самой глубины моей души, вложив в этот крик всю свою немую, годами копившуюся тоску, боль и… что-то еще. Что-то теплое и глупое, что я не мог распознать. Крик был простым и ясным: «НЕТ!». Он взорвался в моей голове, как боевой клич горгулий, от которого лопаются ушные перепонки.

А потом Тьма, МОЯ Тьма, дремавшая где-то в глубине сосуда, откликнулась на жалкий, человеческий вопль. Она вскинула голову и резко устремилась вверх.

Со стороны это выглядело совсем не как импульс магического удара. Это больше походило на взрыв. На вулкан, который прорвал не только оболочку этого тела, но и саму ткань реальности.

Мир погрузился в абсолютную, звенящую тишину. Звук был поглощён первой же волной. А потом все заполнил черный свет. Он изливался из меня, из моих рук, из моей груди, из моих глаз, пожирая все вокруг. Но при этом Звенигородский, Трубецкая, Воронцова и Строганов словно оказались в пузыре, защищающем их от Тьмы. Сам воздух кричал беззвучно, растворяясь в этой тьме. Луч абсолютной черноты, острый как бритва и холодный как пространство между мирами, прочертил молнию и вонзился в червя.

Реакция была мгновенной. Тварь взорвалась не сразу. Сначала она невыносимо громко завизжала на уровне ультразвука, испуская предсмертный вопль. А потом сушество… аннигилировало.

Рассыпалось на миллионы черных, не отражающих свет пылинок, которые тут же исчезли, будто их и не было. Не осталось ни звука, ни энергии, ни клочка плоти. Только идеальная, зияющая пустота в том месте, где секунду назад бушевало нечто, пришедшее извне. Пустота, которая за несколько секунд затянулась, как струп на ране реальности, и затем медленно исчезла, уступив место искаженной симуляции.

В ту же секунду все, что происходило вокруг нас, словно сорвалось с места, набирая скорость движения. Звенигородский метнулся к Муравьевой, думая, что она еще в опасности. Трубецкая выпустила сгусток огня, Воронцова с перепугу создала целую толпу оленей, которые, ошалев от притока Маны, рванули в разные стороны.

Но главное – стены купола снова стали видимыми, голыми и серыми.

Я стоял, тяжело дыша, чувствуя, как мое тело, тело Сергея, горит изнутри, будто я проглотил раскаленное ядро звезды. В горле стоял вкус крови и пепла.

К нам уже бежали преподаватели. Их лица были искажены не просто страхом, а настоящим ужасом.

– Что это было⁈ – выкрикнул Щедрин, его голос сорвался на фальцет. Он смотрел не на нас, а на то место, где исчез червь. – Это… это не предусмотрено в сценарии! Никаких червей! Никаких выбросов столь вопиюще огромной мощности!

– Сбой! Полный сбой системы! – техномаг почти истерично тыкал в свой планшет, на котором мигали аварийные красные значки. – Все датчики зафиксировали… зафиксировали невозможное! Посторонняя сущность! Аномалия нулевого уровня!

– Откуда⁈ – гневно, но все еще дрожа от пережитого ужаса, выкрикнула Муравьева. Она смотрела прямо на меня, ее взгляд был пристальным и понимающим. Княжна прекрасно знала, кто спас ей жизнь, – Это была не симуляция. Я чувствую пространство. Там, где оно появилось… там была дыра. Настоящая. И она… – Княжна резко обернулась к преподавателям, – Эта тварь целилась в меня. Лично. Объясните, какого черта⁈

– Помеха! Внешнее воздействие! – техномаг продолжал твердить свое, но в его глазах читалась паника. Он понимал, что никакая помеха не могла создать существо, которое пахнет, ощущается и ведет себя как живое, настоящее чудовище из кошмаров.

Щедрин молчал. Он смотрел на нас. Долгим, тяжелым, пронизывающим взглядом. Похоже, ни доцент, ни боевой маг не видели, как черный свет вырвался из моей груди и заполнил все пространство, но Щедрин прекрасно понимал, что «системный сбой» здесь ни при чем и что загадочную тварь уничтожил кто-то из нас.

Я же едва стоял на ногах после выплеска Тьмы. Но сейчас, когда все закончилось, снова не ощущал ее! Что за гадство⁈ Это просто издевательство какое-то!

В проеме главного входа, запыхавшиеся, с лицами, искаженными ужасом и гневом, появились декан Баратов и еще несколько старших преподавателей.

– Что здесь творится⁈ – проревел Алексей Петрович. Его взгляд метнулся к ошеломленным и полуживым от пережитого абитуриентам. – Система защиты регистрирует выброс… выброс неклассифицированной энергии запредельной мощности! Источник… – Князь резко замолчал, уставившись на меня с таким видом, будто я только что признался, что на досуге ворую младенцев и продаю их в бродячий цирк, – ОБОЛЕНСКИЙ! В кабинет ко мне! Срочно!

Он был уверен, что это я во всем виноват. И, по большому счету, так оно и было.

Я собрался сделать шаг навстречу ярости Баратова, как вдруг мой взгляд скользнул за спины преподавателей, к самому выходу из купола.

Там, в дверном проеме, прислонившись к косяку, стоял человек, которого здесь быть не могло. Вернее… Не человек. Высокий, худощавый, с лицом без возраста и острыми, насмешливыми глазами. Это был Лорд Лжи, Леонид Чернослав.

Он поймал мой взгляд, его губы тронула легкая, язвительная усмешка. Затем он медленно, демонстративно поднес палец к губам в жесте молчания, развернулся и растворился, будто его и не было.