Текст книги "Темный Властелин идет учиться (СИ)"

Автор книги: Павел Барчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Ни-зя. – Он в очередной раз высунулся из-за рыцарских лат, погрозил пальчиком, и я, наконец, понял, что означала его фраза.

Мои подручные как с цепи сорвались с этим богатством не просто так. И охрана здесь отсутсвует вовсе не из-за таинственного ужасного монстра. Все, кто попадали в архив, просто сходили с ума из-за банальной человеческой жадности.

– Ну хватит! – Я замер на вершине очередного бархана, отпустил Звенигородского и Никиту, сложил руки на груди и громко крикнул, – Если сейчас же это не прекратится, разнесу тут все к Великой Тьме!

Вообще, конечно, это был блеф, но исполненный в лучших традициях Чернославов. В моем голосе звучала такая непоколебимая уверенность, что я сам поверил в сказанное.

В ту же секунду, откуда-то сбоку, мне под ноги кувырком выкатился мальчишка.

– Ты че, босс услышит! – Взвизгнул он противным голосом. – Нам тогда труба! Харе орать!

– Ну уж нет! Буду орать, пока ты не прекратишь всю эту вакханалию, – доверительно сообщил я пацану.

– Это не я. – Нагло заявил он. – Это защита сработала. А босс, он знаешь как не любит, когда его от дел отрывают? Сидит, никого не трогает, учёт ведет, опыты всякие ставит, а тут какие-то придурки явились. Так что заглохни в тряпочку.

– Я тебе сейчас ноги оторву. Сначала левую, потом правую. И заставлю ходить на руках, – Пообещал я наглецу, чувствуя, как растет раздражение. – Ты понятия не имеешь, с кем разговариваешь. Так что, насчёт тряпочки поосторожнее. А еще лучше, вместо того, чтоб вести себя, как гадина, метнись, найди мне артефакт-усилитель.

– Артефакты, артефакты… – Фыркнул мальчишка, одним глазом наблюдая за Никитой и Звенигородским, которые внезапно решили, что нырять с разбегу в горы золота – отличная идея. – Сдались вам эти артефакты? У нас тут вам что, благотворительный фонд? Таскаются все, кому не попадя. И всем, главное – дай! Ежли каждому вот так давать, то и «давалка» сломаться может. У нас тут, что, спрашиваю?

– Архив тут у вас. Институтский! Представляешь? – рявкнул я, окончательно теряя терпение

Пацан моим словам сильно удивился, будто я сообщил ему что-то крайне неожиданное.

– То-то я голову ломаю, зачем сюда всякой дряни натащили… И людишки лезут без конца. Так и норовят украсть что-нибудь. А хозяин еще мне говорит, наведи, Гнусик, порядок. Гнусик, это я, если что. Можно просто Гнус. А как невести-то? Тут этого барахла немерено! Сдохнешь так, от переработки! А в жизни главное – не уработаться.

Пацан печально махнул рукой, показывая, как резко и трагично может оборваться его жизнь. Затем снова скосил глаза на совершенно пьяных от награбленных богатств Артёма и Никиту.

– Жутко полезная эта штука – заклинания от воров. – Усмехнулся Гнусик, – Пару раз студенты-дураки, которым приходило в голову из архива предметы всякие без спросу тащить, собственные вещички потом на хранение приносили. – Пацан прижал ладошку к губам и мерзко захихикал, – Денежки, к примеру. Один вон, тачку вообще пригнал. А зачем нам тачка? Куда мы тут на ней ездить будем? Ходят, ходят, отвлекают босса от трудов праведных. А он, между прочим, большой ученый. Представляешь, сумел запихнуть в одного скромного зайца целую утку, щуку и громадное яйцо. Его какой-то мужик худющий попросил. Странный, кстати, мужик. Кожа да кости. Пришел, помню, и говорит, а спрячь-ка ты, господин ученый, одну ценную вещь. Давно, кстати, его не было…мужика-то…

– Яйцо вместе с иголкой запихивал? – уточнил я, припомнив некоторые легенды Десятого мира.

– Точно! – подтвердил радостно пацан. Затем нахмурился, оглянулся и тихонько, доверительным голосом, продолжил, – Правда, я иглу еще в прошлом году сломал, когда в замке ковырялся. Сундук, понимаешь, захлопнулся. Ну, я думаю, никто из-за ерунды скандалить не будет?

– Можешь быть спокоен. Скандалить уже некому. – Я похлопал мальчишку по плечу. – А кто хозяин – маг или что-то другое?

– Маг… – Мальчишка презрительно фыркнул, будто маги совершенно не пользовались его уважением, – Бери выше. Алхимик он! Изучает суть явлений и преобразования материй. Изобрел эликсир для превращения людей в животных и обратно. С прямой формулой все нормально, а вот обратная не идет. На меня глянь! – Пацан развел руки в стороны и покрутился на месте, демонстрируя себя со всех сторон. – Мне выпала честь быть первым подопытным. Чтоб ты понимал, годов-то мне уже далеко за триста. Спасибо боссу. Вот только с обращением чего-то пока не выходит. Слышал, как недавно бабахнуло?

– Ну. – Я припомнил сотрясение пола в коридоре.

– Нестабильные элементы, – важно заявил пацан. – Сто лет уже бьемся. Хозяин даже головой малость повредился, но это не страшно. Страшно на него смотреть. Особенно, когда гневается. Он, видишь ли, неместный. Немного отличается от остальных. Кстати, можешь не благодарить. Подмогнул малясь.

Гнус, резко сменив тему разговора, небрежно махнул рукой куда-то в сторону. Я оглянулся.

Мы уже стояли не на золотых кучах, а ровно на противоположном от входа конце зала, возле точно таких же ступеней, которые вели наверх. Правда, совершенно было непонятно, что там, наверху.

Звенигородский и Строганов сидели прямо на порожках, бестолково хлопая глазами, и напоминали двух в усмерть обхлебавшихся вина смертных, которые пытаются понять, где, а главное – зачем они оказались.

– Ты вон, туда иди. – Пацан снова махнул рукой. – По ступеням, потом в комнату. Босса увидишь, он работой занят. Его про артефакт спроси, подскажет.

Я с сомнением покосился на своих спутников. Они все еще выглядели немного пристукнутыми, хотя во взглядах обоих появился намек на адекватность.

– Не бои́сь. Пригляжу. – Успокоил меня мальчишка с таким хитрым выражением на физиономии, что искренность его намерений вызывала большие сомнения.

Я недоверчиво хмыкнул, но все-таки двинулся вперед по ступеням. Артефакт был нужен, как ни крути.

Ступени привели меня к очередной двери. Я, не сомневаясь и не тратя время зря, без того в этом архиве уже час торчим, толкнул створку и переступил порог.

За дверью находилась комната, но, конечно, гораздо меньших размеров, чем сам архив. В дальнем углу виднелась странная конструкция, целиком и полностью состоявшая из каких-то стеклянных трубок, колб и ёмкостей. Честно говоря, мне она очень сильно напомнила самогонный аппарат, который мы с Азазелем собрали в период очередного моего домашнего ареста.

Тогда, помню, бо́льшая часть демонов-служителей почти неделю не могли исполнять свои обязанности. Пили безбожно, как черти. Мягко говоря, отец после подобных экспериментов изволил гневаться сильнее обычного.

В трубках аппарата что-то булькало и угрожающе рычало.

Далее – вдоль стен, стояли шкафы, на полках которых виднелись всевозможные предметы, намекающие на лабораторно-научную деятельность. Огромные банки с плавающими в них частями различных животных, ёмкости с реагентами, всякие колбы и пробирки. Помимо шкафов имелись еще отдельно стоящие полки, на которых валялись артефакты.

В центре помещения стоял стол, заваленный бумагами. А за столом…

Вместо ожидаемого седобородого старца передо мной сидел… огромный паук. Нет, паучище! Тело размером с лошадь, покрытое слизью и колышущейся шерстью, восемь багровых глаз, горящих безумием, и хелицеры, щелкающие с таким звуком, будто ломают кости. Две передние лапы паука что-то лихорадочно искали в стопке бумаг, лежащих на столе.

По моей спине пробежала волна живого, почти ностальгического тепла. Наконец что-то родное! Эта гротескная форма, эта аура первозданного хаоса – всё кричало о принадлежности алхимика к выходцам из Бездны.

– Ну наконец-то! – радостно воскликнул я, а затем, с широкой улыбкой, раскинув руки в стороны, направился к чудовищу. Не иначе, как долгое общение со смертными сподвигло меня на подобную глупость, – Приветствую тебя, чадо Бездны! Я Каземир Чернослав, наследник Империи Вечной Ночи! Счастлив встретить соотечественника в этой Тьмой забытой дыре!

Вообще, я на радостях хотел всего лишь быть приветливым. Однако эффект от моих речей превзошел все ожидания. Восемь паучьих глаз вытаращились одновременно, лапы, перебиравшие бумаги, замерли, хелицеры перестали щелкать. У меня возникло подозрение, пока еще робкое, неоформившееся, что паук…испугался?

– Ч-чернослав⁈ – просипела огромная тварь голосом, в котором ужас смешался с паникой. – Сын Каземира⁈ Нет, нет, нет! Нет!!!

Он взметался на месте, суматошно размахивая лапами. Чуть не уронил два шкафа за своей спиной. Затем схватил с ближайшей полки первую попавшуюся под лапу вещь – сверкающий перстень с черным опалом – и швырнул его в меня.

– На! Держи! Подавись! Отстань только! Отстань! Уходи!!!

Я ловко поймал артефакт. Паук, не переставая бормотать проклятия, уже принялся хватать и кидать в меня другие предметы: древний амулет, пару слитков оружейного адамантия, потрепанный том в кожаном переплете. Я не совсем, правда понял, чего он хотел добиться: подкупить или просто угробить каким-нибудь особо тяжёлым артефактом, прилетевшим мне в голову.

– Забирай всё и уходи! Клянусь Бездной, я больше не нарушал запретов! Я больше не творю никаких заговоров! Я тут сижу, как мышь в норе, никому не мешаю! – С истеричными нотками в голосе выкрикивала тварь, продолжая швырять в меня предметы.

– Успокойся, – Крикнул я ему, уворачиваясь от летящей в мою сторону запыленной короны. – Мне не нужен весь твой хлам. И уж тем более, не нужен ты. Я пришел за артефактом. Один скромный артефакт. Усилитель.

Паук замер, восемь его багровых глаз одновременно сузились, с подозрением изучая мою персону.

– То есть… Тебя не прислал Темный Властелин? Ты явился не для того, чтоб снова меня мучать?

– Темный Властелин… – Начал было я, собираясь сообщить твари, что отец умер, но потом притормозился. Приступ идиотской радости от встречи с выходцем из Бездны прошёл и заработал мозг.

Что это за паук – понятия не имею. И почему папаша определил его в ссылку сюда, в Десятый мир, – тоже. Вообще-то, такое у нас не практикуется.

Может, этот алхимик – особо опасный преступник, состоящий на службе у Морены? Вот ведь Тьма его дери…он теперь знает мое имя…

– Темный Властелин ни при чем. – Сказал я в итоге. – У меня тут свои дела. Говорю же, нужен артефакт-усилитель.

– Какой, ко всем чертям Бездны, артефакт⁈ – Удивился паук. Он немного успокоился и перестал кидать в мою сторону все подряд, – Ты же сын Темного Властелина. Сам без пяти минут Тёмный Властелин, пусть и не в полной силе! Тебя ни один артефакт этого мира не потянет! Твоя собственная сущность их сожжет!

– Судя по твоей реакции… ты знаешь моего отца. – Осторожно уточнил я. Чтоб вести дальнейший разговор, мне нужно было понимать, насколько могу доверять этой твари.

Паук съежился, его огромное брюхо нервно затряслось.

– Знаю… Служил при дворе… Был великим алхимиком, между прочим. Алиус моё имя. Пока твой отец не сослал меня сюда за… за некоторые вольности в экспериментах. Он сказал, что я «нарушаю естественный порядок вещей». Ирония, да? – паук горько цокнул хелицерами. – Ну ты не помнишь, наверное. Был еще мал. Это произошло около тысячи лет назад. Все это время я был привязан к одному месту. Тут! – Алхимик одной лапой топнул по полу. – Сначала это была просто яма, в которой мне приходилось сидеть, в ожидании случайных путников. Кушать, знаешь, сильно хотелось. А все эти рыцари… Пока поймаешь, пока из доспехов выковыряешь… Фу! Уже и жрать перехочется. Потом появились местные маги, они построили сначала город. Мне пришлось притаиться, чтоб не убили. Лет триста прятался, как помойная крыса. А уже после этого появился Институт. Первый ректор разыскал меня случайно. Выбирал место для архива, а тут – я. Мы поговорили немного, обсудили работу с элементами и стихиями. Ну и… Он предложил должность…

– Трогательно. – Кивнул я, даже не пытаясь изобразить на лице сочувствие. – А теперь давай вернемся к артефактам, значит, ты говоришь…

К сожалению, высказаться до конца и услышать ответ я не смог. Из-за стеллажа вдруг выскочил тот самый мальчишка в рясе, который вообще-то сейчас должен приглядывать за Строгановым и Звенигородским. Как только поместился туда, не представляю. Похоже, он подслушал весь наш разговор.

– Босс! Это сын Темного Властелина⁈ Правда⁈ Это отпрыск Чернославов⁈ А-а-а-а-а! Мы все умрем! – заорал пацан оголтелым голосом.

Он метнулся в сторону шкафа, зачем-то ударился о него головой, потом крутанулся на месте и бросился наутек. Хотя вообще-то, за ним точно никто не собирался гнаться и никому этот малолетний, крысоподобный отрок был не нужен.

Так думал я, ровно две минуты.

А потом до меня дошло. Гнус, как и паук, знает мою семейку и знает об Империи Вечной Ночи. Иначе с чего бы ему так орать, услышав имя Чернослава? Только, если алхимик привязан к конкретной точке ссылки и никуда отсюда деться не может, то пацан – свободен как птица в полёте. А значит… Он сможет донести кому-нибудь о том, кто я есть. Например, «Комитету по Унынию».

– Молчи, Гнус!!!– Зашипел паук, но было поздно. Я уже просчитал все возможные последствия и начал действовать.

Желая остановить мальчишку, рванул вперед и резко взмахнул рукой, планируя схватить мелкого гада за хламиду. Но… что-то щёлкнуло внутри меня. Спящая Тьма внезапно дернулась, как растревоженный дракон, а потом взметнулась волной Силы. Воздух схлопнулся, загудел и… взорвался чёрным пламенем.

Глава 11

Утро мы встретили в кабинете декана Баратова. Скажу сразу, атмосфера была такой, что даже демоны из личного караула Темного Властелина, рождённые в самом пекле Бездны, почувствовали бы себя неуютно.

Воздух буквально искрился от тщательно, но не совсем успешно, содерживаемого гнева князя. Судя по тем вибрациям, что я ощущал, Баратов, мягко говоря, не самый последний из местных магов. Думаю, пространственный. Потому что стены кабинета периодически вздрагивали и как-будто хотели схлопнуться. Заодно раздавив, как назойливых тараканов, нашу троицу: меня, Звенигородского и Строганова.

Алексей Петрович Баратов был чернее грозовой тучи, мрачнее предрассветного кошмара и многозначительнее всех оракулов Империи Вечной Ночи, вместе взятых. Он не кричал, не ругался. Он просто сидел за своим массивным дубовым столом, опершись подбородком на сложенные руки, и смотрел на нас тяжелым мрачным взглядом. При этом выражение лица у него было такое, будто князь молчаливо, без слов, задавался одним вопросом:«За что мне это все⁈»

Его молчание было громче любого вопля и красноречивее любых угроз. Оно вдавливало моих «подельников» в стулья, на которых они скромненько устроились в углу кабинета.

И Звенигородский, и Строганов выглядели настолько бледными, что по недоразумению их обоих можно было принять за двух умирающих с голодухи упырей. При этом, Никита еще каждые пять минут вздрагивал и тихонько, со свистом, втягивал воздух сквозь зубы, но по-моему, забывал выдохнуть его обратно. Видимо, в эти мгновения, его память услужливо подкидывала образ восьмилапого, огромного паука, скачущего за нами по грудам золота и орущего хриплым басом: «Па-ма-а-а-ги-те!!!»

Дело в том, что, когда мое неосторожное движение спровоцировало взрыв, я успел выскочить из кабинета алхимика, метнуться к порожкам, на которых в тоске и печали сидели недоделанные помощники Темного Властелина, схватить их за шиворот, а потом, гигантскими, удивительными для человеческого тела прыжками, добежать до выхода из Архива.

Спросите меня конкретно в данный момент, как я ухитрился такое провернуть и откуда у моего слабого сосуда взялись силы, ответа на этот вопрос не последует. Понятия не имею! Я просто бежал и все.

Паук тоже бежал. Правда, не совсем понятно, то ли за нами, то ли от падающих сверху каменных плит. В любом случае, мои спутники были уверены, что нас в архиве преследовала какая-то особо опасная, чертовски отвратительного и устрашающего вида, тварь. Видимо, будущим магам не приходилось в своей жизни встречать пауков, размерами превосходящих здоровенную, упитанную лошадь.

Так еще с перепугу алхимик, категорически не желавший погибать вместе с разваливающимся от взрыва зданием, орал благим матом, плевался ядовитой слюной и на ходу во все стороны швырял липкую паутину. В общем, в глазах смертных все выглядело так, будто они чудом избежали смерти.

Собственно говоря, появление паука и смогло избавить меня от сложностей в виде сопротивления алчущих золота Звенигородского и Строганова.

Увидев огромную восьмилапую тварь, порождение Тьмы и Страха, Никита моментально обвис, как сдутый, измочаленный шар и очень натурально изобразил потерю сознания. Артём оказался покрепче. Он таращил глаза, подвывал и пытался даже помогать мне, отталкиваясь ногами, пока я тащил обоих помощничков за шиворот, как два мешка… хм… ну вы поняли, чего.

Особенно во всей этой ситуации меня «радовал» тот факт, что поход, в котором Строганов и Звенигородский должны были стать полезными инструментами, по итогу выглядел как внезапный приступ доброты с моей стороны. А это уж совсем никуда не годится.

Все, что я делал, это постоянно спасал, то одного, то другого, то обоих. Честно говоря, у меня даже зародилось сомнение: так ли уж хороши смертные в роли подручных? Пока что от них больше проблем, а по итогу прошедшей ночи вообще складывается впечатление, что это я им прислуживаю, а не они мне.

– Алхимик…Мэтр Алиус… – Начал декан свою поучительную речь. Молчание слишком затянулось и он, наверное, решил, что пора обсудить случившееся.

Однако лучше бы князь молчал и дальше. Как только из его уст вылетело имя алхимика, мои подельники сразу вспомнили явление твари.

Никита тут же громко и неудержимо принялся икать, а Звенигородский, еще больше побледнев лицом, начал медленно крениться влево. Благо, с той стороны сидел я. Мне пришлось быстренько подвинуть свой стул и подпереть Звенигородского плечом, иначе он бы свалился на пол.

– Соберись, тряпка! – Прошипел я сквозь зубы, – Ты же маг! Будущая надежда империи!

Судя по взгляду, которым меня одарил Звенигородский, он в данный момент не хотел быть ничьей надеждой. А вот судя по наливающейся краской физиономии декана, терпение князя было на пределе.

В этот момент, как по заказу, с подоконника послышались душераздирающие всхлипы заливающегося слезами Гнуса. Удивительное дело, но пацан с крысиным лицом оказался самым шустрым из нас и покинул архив первым.

– Он был таким добрым! Таким умным! Таким кра-си-ив-ым! – выл мальчишка, размазывая сопли по стеклу. – Мой бо-о-о-с…

Звенигородский вздрогнул, заклекотал горлом и судорожно сглотнул. Я поспешно сунул ему в руки тот самый меч из звёздной стали, который он таки умудрился прихватить из архива. Холод металла, казалось, немного вернул смертного к реальности.

– О, мой босс! О-о-о! – не унимался Гнус, а потом вообще начал безумной птицей биться в оконное стекло.

При он этом периодически косился одним глазом в мою сторону и пытался им даже подмигивать. Потому что после того, как архив сложился карточным домиком и к нам со всех сторон побежали люди: преподаватели, студенты, а так же остальной персонал, я успел схватить пацана за шиворот и пообещать ему вечные муки в Бездне, если он хоть кому-нибудь, хоть одним словечком, одной буковкой намекнет, кем является Сергей Оболенский на самом деле.

Сейчас Гнус бился грудью об окно исключительно для демонстрации своего горя. Там, за окном зияла безобразная, дымящаяся пропасть. Немое, но чрезвычайно красноречивое свидетельство нашего «визита вежливости».

Часть территории кампуса, прилегавшая к зданию архива, рухнула в подземные пустоты, обнажив фундамент и вскрыв несколько древних катакомб. Теперь там, где еще вчера студенты прогуливались по аллеям, зиял мерзкий, неприличный на вид котлован.

Из-под груды камней и вывернутых с корнем деревьев доносились приглушенные, но яростные скребущие звуки. Кто-то там, внизу, пучил землю и робко, но настойчиво требовал прекратить безобразие.

– Я буд…жал…ся…в… комитет… защи… магич… – Доносилось из-под руин архива.

Судя по голосу, это был алхимик. К счастью, мой взрыв, разворотивший здание, не угробил паука. К счастью, потому что нас, порождений Тьмы, слишком мало в этом мире. Если говорить более точно – двое. Я и Алиус. Мы должны друг друга беречь. Неверное…

По крайней мере, я, как Темный Властелин, испытывал некое чувство ответственности за своего хоть и опального, но все же подданного.

Баратов посмотрел в сторону окна, скользнул взглядом по завывающему Гнусу, а потом убитым голосом спросил:

– Как вы это вообще сотворили? Не понимаю…У Строганова силы – с гулькин хре… – Князь осекся, поморщился, а затем продолжил, – С гулькин нос. У Оболенского ее вообще отродясь не было. А Звенигородский, при всем своем таланте, не смог бы уничтожить здание целиком. Тем более, на архиве стояла такая защита, что он, чисто теоретически, был способен пережить апокалипсис любого толка.

– Кык-лонны… – икнул Строганов. – Кык-лонны лопнули.

Я смутно припомнил зашедшихся в крике ужаса Никиту и Звенигородского с белыми от страха глазами. Паука, на которого медленно оседал потолок его же архива, и ту самую вспышку… Ту самую вспышку моей родной, дикой, неукротимой Силы!

К сожалению, вспомнил не только я, но и Строганов. Он снова начал свое сольное выступление. Тихое, проникающее во все щели «ы-ы-ы» поползло по кабинету, окончательно переполняя и без того до краёв наполненную чашу терпения декана.

Баратов сморщился и, брезгливо поджимая губы, изрек:

– Вон. Из моего кабинета. Пока я не убил вас троих к чертям собачьим.

– Видите ли… – Начал я осторожно. – Соответственно уголовному кодексу Российской Империи убийство троих абитуриентов будет считаться особо тяжёлым преступлением, за которое…

– Вон!!! – Рявкнул Князь, окончательно впадая в бешенство.

Кабинет от его крика так тряхнуло, что с нижнего этажа, где располагались учебные аудитории, кто-то громко выругался и постучал в потолок:

– Алексей Петрович! Вы отвлекаете нас от процесса изучения фонетики родного языка! Студенты не могут правильно произносить заклятия!

Звенигородский и Строганов, сорвавшись с места, как ошпаренные, кинулись к выходу. Я в отличие от смертных не торопился. Видали мы и пострашнее. Когда папа впадал в ярость, от его гнева взрывались звезды и распадались целые миры.

Поэтому я спокойно поднялся со стула и направился к выходу, уже возле двери обернулся.

– Ваша светлость, насчет обучения…

– Молчать! – рявкнул Баратов так, что задрожали стекла в окнах. – Оболенский, твое место в этом Институте висит на волоске, толщиной с паутинку! Единственное, что меня сдерживает от решения об исключении из списка абитуриентов твоей фамилии – фееричный ответ на экзамене. Никто, никогда не сдавал теорию магии настолько великолепно. Но! Еще один «подвиг», и ты отправишься прямиком в свою захудалую усадьбу!

– Хорошо. – Кивнул я. – Могу ли уточнить, какое содержание вы вкладываете в слово «подвиг»? Исключительно для ясности ситуации.

– Все, что разрушает и портит казённое имущество!

– А-а-а-а-а… Ну это, пожалуйста. Это, сколько угодно. А что насчёт моих…

На языке вертелись слова «слуг», «помощников», «подельников», «подручных», но, сдаётся мне, ни одно из них не понравилось бы декану.

– Ну ты, конечно, и наглец… – Гнев Баратова резко сменился эмоцией, подозрительно похожей на уважение, – За Звенигородского уже ходатайствовал его отец. Для Артёма это тоже – последний шанс. А Строганов… – Князь с отвращением поморщился, вспомнив тщедушного икающего юношу, – Ему тут вообще делать нечего. Он теорию еле сдал.

Я подумал буквально секунду, затем шагнул вперед, глядя декану прямо в глаза.

– Господин Баратов, – голос мой прозвучал чётко, без тени заискивания. – Строганов должен находиться в институте, потому что он полезен мне. А я, как вы сами убедились на экзамене, могу быть чрезвычайно полезен институту. Логично, не правда ли? А главное, что мои знания выходят далеко за рамки учебной программы. Мой успех на почве научных изысканий станет успехом всего учебного заведения. Оставьте Строганова. Я ручаюсь, что подобное больше не повторится.

Баратов смерил меня долгим, тяжелым взглядом. В декане боролись ярость, прагматизм и то самое профессорское любопытство, которое я у него разжег во время экзамена.

Я тоже смотрел князу прямо в глаза, всем своим видом демонстрируя уверенность в сказанном. Хотя, чего уж скрывать, на самом деле думал совсем иначе. Есть ощущение, что это не просто не последний раз, а что подобных «разов» будет еще очень много.

– Ты ручаешься? – скептически переспросил Баратов. – И чем подкрепишь свои гарантии, мальчик? Еще одним визитом в архив? Ах, да… У нас же теперь нет архива! И заметь, я даже не пытаюсь выяснить истинную причину вашей прогулки. Хотя версия, которую вы озвучили, о чрезвычайном желании с помощью архивных экземпляров изучить природу магических вещей, не выдерживает никакой критики.

– Моим словом ручаюсь, – холодно ответил я. – Этого должно быть достаточно.

Декан фыркнул, но оторвать от меня взгляд не мог.

Великая Тьма, а ведь сработало! Его академический интерес к моей персоне перевесил желание немедленно растерзать нас на куски.

– Ладно, – скрипя зубами, проговорил Алексей Петрович. – Но это последнее предупреждение. Для всех троих. И если я хоть краем глаза увижу очередной выкрутас или хоть краем уха услышу, что ваша троица снова что-нибудь сотворила, вас вышвырнут из ИБС так быстро, что вы не успеете произнести «дворянское управление». Вон!

Я развернулся и вышел из кабинета. Дверь с грохотом захлопнулась за моей спиной.

Звенигородский, бледный как полотно, сидел на корточках, прислонившись к стене и закрыв лицо руками.

– Черт…Отец убьет меня. Точно убьет.

– Успокойся, – буркнул я. – Уверен, убийство наследника не в его интересах. Максимум – лишит содержания и сошлет в глухую провинцию к дальним родственникам. И то, не за разгром института, а за то, что его сын ведет себя как трусливая девчонка. Хватит уже ныть!

Мои слова, судя по всему, не показалось Артему утешением. Он снова закрыл лицо ладонями и громко застонал.

А вот Строганов… Строганов наоборот преобразился. Его икота мгновенно прошла, сгорбленная спина выпрямилась, в глазах загорелся огонек воодушевления и надежды.

– Серж… – прошептал он. – Мы остаемся! И все благодаря тебе! Ты… ты настоящий лидер! Ты наш вождь!

Я сдержанно кивнул. Хотя, чего уж скрывать, Темный Властелин любит хвалебные речи.

Мы вышли из главного корпуса и направились к общежитию. Я шел впереди, Строганов и Звенигородский плелись следом.

И тут началось самое интересное.

Слух о нашем ночном подвиге разнесся по институту со скоростью магического импульса. К полудню мы были самыми знаменитыми абитуриентами ИБС. Нас обсуждали в столовой, в библиотеке, в коридорах. Версии произошедшего менялись ежечасно, уровень нашего героизма рос как на дрожжах.

Говорили, что мы втроем вызвали и победили древнего демона-Хранителя. Что мы взорвали половину парка в схватке с невидимым чудовищем. Что Сергей Оболенский, используя запретные знания, призвал молнии с небес и испепелил тварь. Строганов, якобы, подпитывал его своей силой, а Звенигородский фехтовал необыкновенным мечом, отнятым у демона, отбивая атаки призраков и всякой дряни.

Наш «эликсир» тут же взлетел в цене. Теперь его хотели купить не только ради зачетов, но и как сувенир от «убийц Хранителя». Поэтому после возвращения из кабинета декана нам срочно пришлось делать новую партию.

Никита, забыв о ночном приключении, ходил по кампусу с таким важным видом, будто он лично, голыми руками, задушил армию пауков-алхимиков. Даже Звенигородский, получивший от отца не самую приятную голограмму, стал держаться с некоей брутальной небрежностью, постоянно упоминая в разговорах «тот самый меч» и «адреналин в крови».

Однако для меня вся эта слава была лишь фоном. Главное случилось там, в архиве, в тот миг, когда я, пытаясь остановить болтливого мальчишку, инстинктивно выпустил наружу свою Силу, свою Тьму.

Она проснулась! Всего на миг. Но я ее чувствовал. Именно моя Сила послужила причиной взрыва.

Теперь нужно было понять, как вызвать ее снова. Сознательно. По своей воле.

Поэтому весь день я посвятил… экспериментам. Над собой. Мне нужно было найти триггер, тот самый рычаг, который открывает шлюзы.

Начал с самого простого. Решил задействовать эмоции. Скорее всего, именно какая-то из них дала толчок Тьме.

Мне нужна была сильная, яростная злость. То, что всегда было моей второй натурой. Думаю, она должна сработать.

Не долго думая, как только очередная порция «Элексира Строганова» была готова и продана, я отправился в столовую. Наступило время обеда и там можно было найти нужный объект.

Я вошел в помещение, огляделся. Затем решительно двинулся к столику, за которым сидели пятеро здоровенных старшекурсников. Эта компания была знакома даже Сергею Оболенскому. Его память выдала информацию достаточно быстро.

Парни, известные всему Институту и половине столицы как «Охотники Смерти» считались напрочь отбитыми, высокомерными, зарвавшимися мажорами. Название своей компашке эти придурки придумали сами. Все они своей специализацией выбрали боевую некромантию, что в Десятом мире было немного бесполезно, но звучало устрашающе.

«Охотники Смерти» никого не уважали, ни с кем не считались. Преподаватели и ректор терпели их исключительно потому, что это был последний год обучения. Ну и еще, все пятеро относились к узкому кругу дворянской верхушки, считавшейся элитой. Избалованные дети могущественных родителей.

Я подошел вплотную, выбрал условного лидера. В подобных компаниях всегда есть главный заводила. Потом, не говоря ни слова, взял со стола стакан с компотом и медленно, глядя вожаку в глаза, вылил содержимое на голову его дружка, сидевшего рядом.

Все вокруг замерли. Строганов, расположившийся с подносом за соседним столом, побледнел и начал лихорадочно жестикулировать, мол, «Уходи, Оболенский! Тебе кранты!».

– Ты охренел⁈ – Мрачно поинтересовался лидер «Охотников», поднимаясь на ноги.

– Охренел? – холодно переспросил я, мысленно смакуя новое слово. Хорошо звучит. Ярко. – Да, есть такое. Мне не нравится твое лицо. Оно слишком глупое. И дышишь ты слишком громко. Мешаешь мне.

Вид у смертных стал такой, будто я им явил настоящее чудо. Рты открылись, а глаза полезли на лоб.

Но уже в следующую секунду лидера «Охотников» буквально затрясло от ярости. Его товарищи тоже встали с мест, окружив меня. Назревала драка, чего я, собственно говоря, и добивался. Мне нужны были определенные эмоции, яркие и взрывные. Декан же сказал, что нельзя разрушать. А насчёт мордобоя речи не было.