Текст книги "Жесткая вода (СИ)"

Автор книги: Пауль Вий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Честно, не знаю. Когда тебя мы тащили, про лодку я даже не вспомнила. Прости.

– Соответственно, что с оружием ты тоже не знаешь. Интересно, зачем баба Тамара, так явно намекнула на тайник. Может она что знает. Надо поинтересоваться. Так, а патронташ, который был на мне? Кто его снимал?

Девушка снова лишь пожала плечами, уставившись на меня и задумчиво, молчала.

Спустя пятнадцать минут, мы вышли из сарая. За моими плечами был рюкзак, набитый патронами и гранатами, туда же я всунул плащ-палатку, котелок, толщиной с палец веревку,большой моток медной, тонкой проволоки, кирзовые сапоги, шикарный складной нож и старое огниво. Сколько ему лет я не знал, но попробовав его в действии, я убедился в очередной раз, что все как новое. Вероника же, сама не зная для чего, захватила с собою керосиновую лампу и маленькую стеклянную бутылочку с керосином, замотав все в тряпку,она сунула находки в маленький рюкзачок, который так же нашла в сарае. Ничем другим мы больше не поживились, хотя наши глаза разбегались в стороны, от всевозможных предметов деревенского и военного скарба. Мне, почему то не хотелось забирать у бабы Тамары то, что принадлежало ей. Вернувшись, мы нашли женщину в доме, она снова хлопотала по хозяйству.

– Баба Тамара, можно я спрошу у вас? – я настороженно посмотрел на нее.

– Конечно.

– А где вещи, с которыми мы появились у вас? Да и лодка где?

– Байдарка около бани, ты увидишь ее. Вещи все постираны, все весят в предбаннике, там же. Еда ваша отсырела вся, я приготовила для вас котомку новой, вкусной, свежей еды. Больше ничего не было.

– А оружие, патроны, – совсем тихо прошептал я, и внимательно уставился в старческие глаза.

– А ты разве не нашел, там, в сарае? – еле слышно ответила баба Тамара, ее взгляд стал резко тяжелым и молодым.

– Все хорошо, все нашел, спасибо, но просто где мое? Патронташ…

– Мое лучше боец, – глаза женщины, холодно уставились на меня.

– Я не понимаю вас…

– Берите то, что дают, и уходите, не стоит ждать даже утра…

– Патронташ, это подарок. Мне он нужен, я прошу, это память.

– Баня готова, хоть и не протопилась еще, но вы городские, вам и так хватит, – ласково, с улыбкой произнесла баба Тамара. – Через пару часов, я принесу вам туда еды и с собой, в дорогу. Я прошу идите, Саша…идите, я поняла тебя, отдыхайте. Пока вы в безопасности.

Мы вышли из дома в состоянии крайнего напряжения, дойдя до бани, мы обнаружили лодку, окинув ее взглядом, я не обнаружил никаких порезов и дефектов, и немного успокоился. В теплом предбаннике и правда оказались наши вещи, абсолютно сухие и чистые. В воздухе вкусно пахло распаренным хмелем. Всегда этот банный запах меня умилял, запах хлеба и вкуснейшего пива, я вновь закрыл глаза, и замер.

– Ты чего Саша? – спросила Вероника.

– Просто пытаюсь надышаться этим духом, ароматом, Русь моя. Запах, то ли детства, то ли в крови, включается генетическая память.

– Да, я тоже испытываю примерно тоже самое. Вроде нет бани у меня, и была то, раз, не больше, если была вообще, но почему то этот запах знаю очень хорошо.

– Точно, но люди не могут найти к нему ассоциации, когда говорят о бане, что она пахнет пивом, все сразу представляют пиво, когда говорят о пиве, как о напитке, опять-таки, думают о реальном пиве, баня же теряется среди мыслей.– С этими словами, я задумчиво, принялся снимать с себя одежду.

Девушка, чуть улыбнувшись, посмотрела на меня, и смело расстегнув пуговицы, скинула с себя рубашку. Я увидел упругие груди с торчащим соском на одной и лейкопластырем на другой и нервно сглотнул. Стянув с себя шорты, она потянула за трусики и сняла их.

– И куда же делась легкая щетинка, ей уже пора бы было появиться? – хрипло спросил я, уставившись на гладкий лобок.

– Успела привести себя в порядок, пока ты спал, – так же хрипло прошептала Вероника.

– А полосочка волосиков?

– Да ну ее, сменила имидж.

Я сел на корточки, и притянул девушку за талию к себе, уткнувшись своим носом в ее пупок. Нежно провел языком по ровному животику и мягко поцеловал. Девушка задрожала и покрылась крупными мурашками. Сжав в ладонях упругую попку, я почувствовал легкую эрекцию и резко поднялся на ноги. Подхватив Веронику на руки, я направился к дивану, который стоял в углу предбанника. Осторожно опустив девушку, я лег сверху, и мы принялись покрывать друг друга жаркими поцелуями. Вера была крайне отзывчива, тонко и остро реагировала на мои прикосновения и ласки. Чувствуя, как ее тело реагирует на меня, я не хотел входить в нее, я хотел, чтобы она продолжала дрожать в предвкушении неизбежного проникновения. Я мечтал о том, что бы она просила меня об этом, даже умоляла. Мои ласки затянулись, я играл с ней, как кошка с мышкой. Все же я не удержался сам и скользнув языком по внутренней стороне бедер, втянул в свой рот пухлые губы вульвы. Вероника громко застонала, смело, не боясь быть услышанной и не стесняясь меня. Раздвинув половые губки в стороны, я нащупал удивительно твердый клитор, который уперся в кончик моего языка. Не теряя с ним контакта некоторое время, я почувствовал, как Вероника выгнула спину и протяжно застонала, мой язык обдало жаром и я почувствовал солоноватый вкус скользкой влажности.

– Можно еще так? – прошептала Вероника. – Я знала, что такое бывает, но не представляла, как это...Саша, не уходи оттуда еще, я прошу.

Я повторил это снова, затем еще раз и еще. Девушка была ненасытна и испытывала оргазмы от языка с каждым разом все более бурные и сильные. Я же, сам, почувствовал азарт и не собирался сдаваться, предоставляя ласки языком абсолютно разные: нежные, жесткие, медленные, быстрые, с проникновением и без, с втягиванием в рот и прикусыванием половых губок, с небольшой остановкой и наоборот, с бешеной скоростью и незначительным проникновением моего пальчика в задний проход. Когда же Вероника сильно запахла женщиной, и я почувствовал это неожиданно остро, когда закрывая глаза я продолжал видеть ее тело, и желание обладать девушкой стало нестерпимым, я приподнялся на руках и прошептал:

– Я больше не могу, я хочу.

– Иди…

Как и в первый раз, я вошел туго, удивительно туго. Мне даже показалось, болезненно для Вероники, но она реагировала страстно, жадно, и я успокоился. Меня обдало горячей, втягивающей все глубже и глубже плотью.

– Медленно, очень медленно...– еле-еле услышал я и вдруг стало узко, и снова крик.

Сколько прошло времени, мы не знали, я брал ее снова и снова, каждый раз немного останавливаясь, когда девушка испытывала очередной оргазм.  Кончил я, снова в Веронику, и еще некоторое время не выходил из нее, позволяя своему члену, забирать тепло лона девушки.  Мне было хорошо, как никогда в жизни, и время для меня остановилось. Мы поцеловались и нежно, без единого слова, принялись смотреть друг другу в глаза, изучать нос, губы, волосы, уши, шею, прикасались пальцами рук до подбородка, гладили плечи.

Через некоторое в дверь тихонько постучали:

– Молодежь, вы там как?

– Баба Тамара, нам еще десять минут надо и мы выйдем! – крикнул я.

– Хорошо, позже подойду.

– Все было хорошо? – спросил я.

– Лучше не бывает. – Тихо ответила девушка.

– Не больно?

– Ни капельки.

– Пойдем, у нас пять минут на парилку и пять ополоснуться. Похоже наше время жить спокойно вышло.

Через десять минут, вы вышли на улицу, и увидели бабу Тамару, сидящую рядом с байдаркой.

– Слушай сюда Саша, – старушка замолчала, оглянулась по сторонам и продолжила. – Патронташ я вернула тебе, найдешь его в рюкзаке с едой. Все понимаю, память, так память, сама сентиментальная. Патроны с него пропали вместе с твоей двустволкой. Люди, что притащили тебя ко мне, уверены, что вы никуда не денетесь, они доверяют мне, но они хотят вернуть тебя в Камыши.

– Зачем?

– Они бояться, что ареал деятельности секты расшириться из-за вас. У многих тут растут внуки, у многих приезжают на лето. Всех устраивает, что где-то пропадают туристы, главное не у нас. Ваше оружие, уже на полпути к Камышам, они хотят вернуть его владельцу в знак почтения и преклонения, и…уважения силы, пускай и злой силы.

– Откуда местные знают, что оружие принадлежит священнику? – жестко спросил я.

– Не знаю, многое мне не известно, скорее всего тут есть его люди. Но в данный момент река свободна, уверяю вас. Мой дом предпоследний по руслу реки, в последнем живет старая, слепая бабка, древнее меня. Уйдете сейчас, никто не заметит. Когда ко мне придут за вами, я скажу, что вы просто исчезли.

– Вам поверят? – недоверчиво спросила Вероника.

– Я старуха, на половину выжившая из ума, и лечащая все болячки подорожником с крапивой. Тем более, и в Камышах, что-то не так, верно? Не думаю, что вы мне все рассказали начистоту.

– В секте остался один человек, остальных…я убил. – Я смело посмотрел в глаза бабы Тамары. – Ну и еще кто-то у вас тут. Либо он тоже секта, либо просто стукачек.

– Это хорошие новости. Главное, чтобы этот один, не перерезал всю деревню. – Баба Тамара ласково, по-матерински, уставилась на меня. – Я чувствовала, что все именно так. Все должно поменяться.

– Мы уходим, спасибо вам. Запомните, человек который будет нас искать средних лет, крепкого телосложения, чуть ниже меня ростом, смуглый, чернявый. Много курит. Жестокий. Его зовут Макар, либо может назваться Витькой. Во втором случае, будет ставить из себя глуповатого и недалекого. Хотя не думаю, что теперь ему есть смысл придуряться. Должен быть ранен, насколько сильно не знаем, я стрелял в слепую, он пропал мгновенно, как и куда, не могу объяснить, упал в воду и исчез, не утонул точно. Это было до вашего кабана, значит от 30-ти километров и далее отсюда.

– Спасибо за информацию, и если выживете оба, чертову легенду о кабане, пошлю ко всем черным чертям. – Баба Тамара улыбнулась. – Уходи сынок, девочку береги, она без ума от тебя. Хоть и не верила тебе какое-то время, Вероника влюблена. Сам должен понять, ситуации бывают разные, а после баньки, она снова в твоей власти, вижу.  Поверь старой развратнице. Именно поэтому, я все время настаивала, чтобы она пошла с тобой, вам обоим нужно было поговорить, но не разговорами, а именно телами. Тебе, снять стресс, ей, снова научиться доверять. Ты молодец, не обидел, утолил не только себя, но и ее, даже наверное больше, чем нужно было. Я буду молиться, удачи. Ах, да, чуть не забыла, сынок, должна сказать, чтобы ты не переживал..., винтовочка пристрелена, прицел точнее некуда. Механизм, как часы, все смазано, все тикает. – Баба Тамара счастливо хохотнула и хитро оглядывала нас.

Горячо простившись, мы спустили лодку на воду, качественно упаковались, винтовку положили сверху, укрыв ее от посторонних глаз двумя штормовками, защитного цвета, подаренными нам бабой Тамарой, на долгую память и отплыли. Не успев заплыть за первый поворот от деревни, мы услышали выстрел.

 Глава 15.

– Саша, ты слышал, что это? – Вероника испуганно огладывалась, пытаясь на холме разглядеть дома.

Я причалил к берегу со стороны деревни, вогнал лодку снова под заросли травы, спрыгнул в воду, засунул одну гранату в карман и схватил винтовку.

– Сиди тут и не шевелись. Я быстро, проверю как старушка и назад. Ей даже не покажусь.

– Но…

– Вера, я прошу тебя, жди меня тут.

– Хорошо. – Девушка встревоженно смотрела на меня.

Выбежав на берег, я сломя голову побежал к холму, на котором виднелся знакомый домик бабушки. Никто из соседей не отреагировал на выстрелы, все было тихо и спокойно, точно так же, когда мы уходили отсюда.

В доме я никого не обнаружил и медленно двинулся к бане. Осторожно взявшись за ручку двери, я потянул ее и оторопело замер.

На полу, в луже собственной крови, лежала баба Тамара. Из виска, тонкой струйкой вытекала густая темно-красная жидкость, растекаясь под верхней частью тела старой женщины. В правой руке я увидел револьвер. Рядом, в старом, обветшалом кресле, лежал лист бумаги с коротким текстом: «Черный кабан, отпустил их, мы договорились с ним. Все для тебя – мой сыночек». Еще раз взглянув на женщину, я выбежал за калитку и бросился бежать к Веронике.  Запрыгнув в лодку, я сел на весла и резко направил лодку на центр реки, где сильное течение подхватило нас и понесло прочь, от деревни.

– Что там Саша?

– Бабы Тамары больше нет.

– Как?

– Я так понял, она принесла себя в жертву Черному кабану. Мы же не согласились убить друг друга.

– Но ведь…Господи!

– Я сам в шоке, не понимаю, почему у всех, кто живет по этой реке, так промыты мозги. Ведь она была абсолютно адекватная.

– Да, и все продумала. Я уверена, она подумала, что мы уже далеко уплыли, и не услышим выстрел.

– Верно, а мы долго упаковывались и не сразу отправились в путь.

– Саша давай плыть ближе к  месту, где тебя должны забрать. Я хочу подальше уплыть отсюда.

– Лишь бы там не оказались такие же люди.

Девушка взволнованно уставилась на меня. Я закурил и протянул сигарету Веронике.

За поворотом,  оказался очередной брод, на котором плескалась малышня, лет семи от роду. Мирно и молча проводив нас взглядами, они продолжили плескаться и радостно гоготать. Спустя ровно два часа, мы наткнулись на стоянку с туристами. Компания состояла из шести человек, три парня и три девушки, весело смеялись у костра, один играл частушки на гитаре, остальные же ему подпевали и прихлопывали. Перекинувшись с ними несколькими фразами, мы узнали, что они только что приехали, и стартовали они от брода, который мы прошли чуть больше двух часов назад.

– С того места, все стартуют, – крикнул белокурый, уже слегка пьяный молодой человек. – Не хотите присоединиться к нам?

– Нет спасибо, – крикнул я. – Нам до Угры еще плыть.

– Да что тут плыть то, ровно день, если  мощно грести веслами. Два дня не напрягаясь. Часов по восемь за день, с перекурами, отдыхом и прочее. Давайте гульнем, завтра

двинете. – Не унимался он и масляными глазами, похотливо уставился на Веронику. – Девушка ваша устала, пускай отдохнет.

Такого продолжения событий, явно не ожидала одна из спутниц веселой компании. В явно тесном, не по размеру маленькомкупальнике, она вальяжно подошла к нам, обняла белокурого, показушно уперлась в него крупными грудями, и нагло уставившись на меня серыми, большими глазами, томно спросила:

– Думаю, вы тоже устали, даже сильнее, чем ваша дама, все-таки вы на веслах, вы такой сильный. Может,  правда останетесь?

Не ожидал теперь такой сюжет паренек и, резко отказавшись от своей затеи, быстро и нетерпеливо, принялся прощаться с нами. Посмотрев друг на друга, мы с Вероникой захохотали и стали уплывать от стоянки туристов. Послышался грубый матерный рык! Это та девушка, явно решила прочистить своему пьяненькому спутнику мозги, и постоянно указывала ему путь, из трех букв, куда ему надо было пойти немедленно. Досталось и Веронике, мы услышали, что она оказывается тоже из той породы людей, что торгуют своим телом на автомобильных трассах.

– Вот Саша, надо было и правда остаться, не так было бы обидно, слышать такое, – весело сказала Вероника.

– Побереги мои нервы, – хохотнул я. – Ты-то понятно, но что бы я там делал?

– Ой, я тебя умоляю, эта жопастая подмахнула бы тебе быстрее, чем тот суслик залез бы на меня. Кто больше верещит по поводу измен, тот первый и шалавится сам. Спасибо, знаем, проходили. Скажи, а она в твоем вкусе? Смог бы?

– До того момента, пока не встретил тебя, смог бы, сейчас уже нет.

– Что так?

– Ты вкуснее. Зачем мне что-то хуже, если у меня есть значительно лучше.

– Да ладно тебе, у нее такая фигура, сытная, явно занимается собой. Вся такая, жиро-мясная, но плоский живот, прямо как…– девушка хитро задумалась. – Латинос, бразильянка.

– Ага, ей бы еще маскарадные перья на голову. Почему то у меня складывается ощущение, что сейчас получит не только белобрысый, но и я.

– Ну, я же получила, – хохотнула Вероника. – У нас все пополам, сам говорил.

Мрачные мысли и ситуация, в которой мы прибывали, снова вернулись к нам, и наш смех иссяк, вместе с голосами компании на берегу.

– Дай мне сигарету Саш.

– Знаешь, уже времени много, думаю нужно встать на стоянку. От этих соседей, ночью будет много шума, мы совсем рядом, даже с берега, думаю, можно будет их увидеть, по крайней мере, костер. Если за нами идут, либо компания  отвлечет Макара, либо собьет с толку, или вообще испугает, сделает осторожными.

– Ага, либо нас будут по кусочкам резать, и за криками пьяной компашки, нас не будет слышно.

– Тоже как вариант неплохо. – Я задумчиво уставился на девушку. – Ну и…?

– Саша, как считаешь нужным, так и делаем.

– Тормозим. Встаем на левом. Он более людный, больше стоянок, тропинок и прочего, от нас меньше следов.

– С чего ты это решил, что он более людный?

– Ты разве не замечала примятые подходы к воде, тропы, старые костровища периодически?

– Честно, нет Саша. Голова не тем забита.

– А с правого берега, ничего такого нет, и если он идет за нами, то должен идти там, где меньше шансов наткнуться на людей, тем более, если он все же ранен то, зачем ему лишние вопросы, например, кто его так уделал и тому подобное. Не хватало еще, чтобы он повстречал идиотов, согласившихся ему помочь найти двух типа беспредельщиков, наговорить на нас можно все что хочешь. Значит так, встаем в кустиках, вон там, видишь? – я указал пальцем на то место, что приглядел. – На краю туристической стоянки, и тихонько поглядываем по сторонам. Покушаем, посмотрим, что нам приготовила баба…баба Тамара.

Расположившись на краю рощи, среди невысоких, молодых, с тонкими стволами берез, я растянул палатку и достав моток медной проволоки, что взял у старушки, направился в лес.

– Куда ты Саша? – девушка вопросительно уставилась на меня.

– Да вот хочу, знаешь ли растяжки поставить.

– Гранаты?

– Нет, – я улыбнулся. – Нам с этим не повезло. Нет тех гранат, что можно применять на растяжку.

– Но у нас же эти, как их…РДГ

– РГД.

– Ну РГД…

– Они не рассчитаны, на самопроизвольный взрыв, что бы они бахнули, их нужно кидать Вера. Для взрыва нужно скажем так, давление воздуха, вернее его поток, именно при таком стечении обстоятельств сработает механизм и  она рванет примерно через четыре секунды. Нечаянно урони ее, и ничего не будет.

– Да уж, сложно тебе, – девушка горько улыбнулась.

– Почему?

– А спишь плохо? – к горькости улыбки, прибавилось примесь доброго ехидства.

– Не понял? – растеряно промямлил я.

– Мозгов много, умный очень. Тяжело с тобой будет, особенно в старости. Будешь противным дедом.

– Верно, у меня бабуля такая была. Правда потом дотошность, перешла в бубнежь себе под нос, и на этом все. – Я засмеялся. – И вряд ли я доживу, до деда преклонных лет.

– Бубнить можно и в тридцать и в сорок лет. Почему не доживешь?

– Я реально смотрю на вещи Вероника. Буду рад, дожить лет до восьмидесяти пяти, хотя это фантастика.

– Верно, у нас есть шанс умереть молодыми. Всего то, позвать Макара.

– Юморишь по черному, смотрю, – улыбнулся я.

– Настроение такое, как то мне напряженно весело.

– У тебя тоже есть шанс…

– Какой же? – девушка с интересом уставилась на меня.

– Увидеть, как я буду бубнить в восемьдесят пять.

– Ты сам не далеко от меня ушел с юмором то…

– За то с заделом, на длинную жизнь, и главное – не одинокую. – Я нежно и тепло посмотрел на Веронику.

– Иди дела делай Сашка, мой… – Девушка подошла ко мне, чмокнула меня в щеку и уткнулась лбом в грудь. – Иди, я подумаю, насчет твоих будущих, преклонных лет.

Я натянул проволоку вокруг нашей стоянки, с четырех сторон протянув к палатке туго натянутую медь, и закрепил концы у самого входа за вбитый в землю кол.

– И как это работает?

– Еще не знаю, надеюсь, что если кто-то зацепит растяжку, одна из проволок, со стороны помехи, либо ослабнет, либо дернется. Придется спать с высунутой из палатки рукой, положив ладонь на кол, иначе можно ничего не почувствовать.

– Пошли ужинать. Темнеет. Ты же не будешь зажигать свет?

– Боишься увидят?

– Да. Как становится темно, мне не по себе. Там столько вкуснятины, зачем она так поступила. Не могу никак выбросить из головы самоубийство бабы Тамары.

– Она просто думала, что сохраняет нам жизнь.

– Как глупо. Столько смертей за нами, и ради чего?

– Ради нашей жизни, – твердо ответил я.

– Ты пойдешь до конца?

– Да. Умрем все, вопрос – как и когда! Погибнуть за страну или за близкого человека можно, но от рук какого-то придурка обидно.

– Хм, а ты стал жестче Саша.

– Научили. Прошло пять дней, а мне кажется, что целая вечность и я совсем другой. Хлопнуть отморозка теперь, что кваса выпить, легко и чуть душу холодит. Все. Выберемся отсюда, постараюсь оружие домой перевезти. Пускай будет, на всякий случай. Спрячу, придумаю что-нибудь и с гранатами.

Мы уселись около палатки и принялись ужинать. Кролик с вареными яйцами и помидорами, лихо укладывался в желудке, из бутылки в железную кружку, потек вязкий сироп из черной смородины. Разбавив его водой, я протянул его девушки, которая жадно принялась пить получившийся морс.

Где-то выше по течению, пьяно завизжала девушка и послышался хохот громкой компании. Спустя пять минут, послышался плеск воды и крики веселья перенеслись из леса на реку.

– Вот и ладушки, – сказал я. – Загуляли люди.

Я поднялся и попытался в снайперский прицел разглядеть хоть что-то. Увидел лишь бледно-мутный отблеск костра на берегу, около опушки леса.

– Хоть что-то. Светлое и мирное.

– Костер?

– Да. Его и так видно, вон смотри.

– Верно. Стемнеет полностью, его хорошо будет заметно.

– Пошли спать. Пока можно. Вроде бы.

Через пятнадцать минут девушка тихонько засопела и я в очередной раз удивился тому, как Вероника в экстремальной ситуации может засыпать. Я же проваливался в сон, буквально на десять-пятнадцать минут, выныривал в реальность, прислушивался, шевелил пальцами и разминал ладонь, лежавшую на колу, ощупывал растяжку и снова проваливался в короткую и чуткую дремоту. Очнувшись в очередной раз, я прислушался и услышал снова крик девушки, затем еще и еще раз. Мужских пьяных баритонов и других женских голосов,  я не отметил. «Странно, что кричит одна, а не вся компашка». Почти час, я лежал, не смыкая глаз, и слушал навалившуюся тишину, компания тоже молчала. Когда же я снова начал проваливаться в сон, рука, что лежала на колу, почувствовала, как одна из лесок несильно дернулась и резко провисла, став абсолютно слабой. Осторожно выбравшись из палатки, я отошел от нее метра за три и, присел в кустах с винтовкой в руках. Через минуту, слева от меня показался человек в длинном плаще, походившим ему до пят. Под капюшоном, надетым на голову, нельзя было разглядеть лица, но я почувствовал, что это женщина, слишком узкие были плечи, под широким плащом, висевшим на фигуре безразмерным мешком. Луна вышла из-за края леса и наполовину осветила место, где мы находились, оставив в темноте лишь часть палатки. Человек поднял голову вверх, явно обратив внимание на луну, и тоненько замычал, пытаясь завыть, но ему явно, что-то мешало. Сделав три шага по направлению к палатке, человек захрипел и упал на спину. Вероника ничего не услышала и спокойно спала в палатке, я так же не вылез из кустов и озирался по сторонам до самого утра, пока не начало светать и не стало холодно, от вновь появившегося, плотного тумана. Около шести утра я осторожно разбудил девушку и, приложив палец к своим губам, дал ей знак не разговаривать и очень тихо себя везти. Мы подошли к лежащему человеку, и я осторожно распахнул плащ. Это была девушка с компании отдыхающих ребят. В одних трусиках и большой татуировкой на животе, со стеклянными, мертвыми глазами, зашитым рыболовным капроном ртом, она походила на восковую куклу. Шея с одной стороны была с черным пятном, вокруг которого резко выделялся, как нарисованный белый ареол. Из кармана плаща торчала бумажка. Развернув лист, я прочитал: «Если ты читаешь это, значит, она дошла до вас. Не думал, что она столько проживет. Итак, дети мои! Между вашей смертью, еще пять других. Через определенные промежутки времени, я буду предоставлять вам по одному трупу. Когда подохнут эти пьяные уроды, которых вы повстречали выше по течению реки, я приду за вами. Да, рыбачек, ту телочку, что кокетничала с тобой, я убью последней. Даже предоставлю шанс спасти ее, на время конечно же.Либо она, либо та, что сейчас рядом с тобой, умрет, в момент оказания помощи другой.  Кого интересно ты выберешь? Ну что, поиграем? Ах, да, чуть не забыл, когда я вас поймаю, рыбачек, я тебя тоже поимею, впервые в жизни, попробую мальчонку, вдруг понравиться. И последнее, если есть желание, могу показать голову Машкиного деда, какой он бой со мной вел, прямо 1917, взятие Смольного».

Я как зачарованный, показал Веронике, в сторону реки, взял  рюкзак с едой, взглянул на палатку, зачем то помахал ей рукой и пошел за девушкой к реке.  Спустив лодку на воду, мы тихонько уселись в нее и отплыли. Ровно час мы не произнесли и звука, согревшись от гребли, меня снова накрывало в сон, и я сказал девушке:

– Вера, сядь за весла, дай мне час, максимум два. Я не спал ночь. Не могу, вырубает.

– Во сколько это произошло? Ну, там…

– Около часа ночи.

– Зачем он зашил ей рот?

– Не знаю, может кайф ловит от издевательств, может нас пугает. Я могу лишь практически с уверенность сказать, от чего она умерла.

– И? – девушка уверенно заработала веслом.

– Эмболия. Воздух в венах. Только знаешь, только в кино и детективных романах, убийцы убивают своих жертв таким способом. Типа капля воздуха через шприц и все хорошо, и якобы вскрытие не может найти причину смерти. Поверь мне, это полный бред! Видела пятно черное с белым у нее на шее?

– Видела.

– Так вот это место укола. Первый признак для медэксперта. Оно таким становиться после смерти человека. Но важно не это, чтобы это сработало, чтобы человек умер, нужно очень много воздуха в крови. Крайне много, ну например миллиграмм стопятьдесят или двести. Если обычный шприц, всего пять, посчитай, сколько раз он вводил в нее шприц.

– А если капельница? – испуганно спросила Вероника.

– Не реально, давление тока крови, не позволит. Наружу, но никак не вовнутрь.

– Эмболия вызывает, как правило, инсульт или инфаркт. Вот ее причина смерти.

– Боже, что ему надо от нас? Почему все так? – Девушка всхлипнула.

– Даже Черный Кабан, не спас, со своей территорией без зла. Макар переступил все грани. Это все же месть или обида, на то, что мы все разрушили, да еще ранили самого, как кабана твою мать, чертов подранок. Вера, я посплю, начнет рассеиваться туман или будет сложная быстрина с перекатом, которую ты не сможешь преодолеть, разбуди меня.