Текст книги "Опасная стихия"
Автор книги: Патрисия Пелликейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Глава 13
Мэгги вышла из гостевой комнаты, где по-прежнему хранились ее вещи. На ней было платье из зеленого шелка. Свободное сверху, оно стягивалось на талии тонким серебряным пояском. На ногах у нее были серебристые туфли с каблуками в добрых три дюйма. Медные волосы потоком струились по плечам. Майк решил, что более великолепного зрелища он в жизни не видел.
Тесно облегающее платье подчеркивало ее округлые формы. Складывалось впечатление, что это ее собственная шелковистая зеленая кожа.
Заметив реакцию Майка, Мэгги улыбнулась. Подбоченясь и постукивая по пряжке серебристого ремешка длинными наманикюренными ногтями, она с вызовом спросила:
– Ну, как я выгляжу?
Майк сглотнул.
– Может, ну ее к черту, эту свадьбу? Может, лучше останемся дома, а?
На чело Мэгги мгновенно легло грозовое облако.
– Тебе что, не нравится?
– Еще как нравится, но мне совершенно не хочется, чтобы ты нравилась еще и всем остальным!
Мэгги расхохоталась.
– Надеюсь, ты не собираешься превратиться в ревнивого мужа-собственника?
– Ты хочешь сказать, что все-таки за меня выйдешь?
– Конечно. С чего это вдруг тебя обуяли сомнения?
– Ну… дело в том, что ты мне так толком ничего и не ответила.
– Просто ты ни разу не попросил меня об этом как следует.
– Значит, выйдешь за меня? Ты хочешь этого?
Мэгги, впечатывая в половицы свои каблуки-стилеты, подошла к Майку и грозно на него посмотрела.
– А ты попробуй откажись от своего предложения – тогда узнаешь!
Заключая ее в объятия, Майк расплылся в счастливой улыбке. У него и в мыслях не было, что настанет день, когда он полюбит снова. Он коснулся ее шеи и затылка губами, и неожиданно лицо его приобрело озабоченный вид.
– Знаешь что, милая?
– Милая слушает.
– Это местечко было бы неплохо чем-нибудь прикрыть. У тебя совершенно голая спина. А это, в свою очередь, наводит на мысль, что ты не носишь бюстгальтера.
– Неправда, ношу, просто его не видно.
– Где же он у тебя застегивается – на талии, что ли?
Мэгги рассмеялась.
– И вот еще что – танцевать сегодня ты будешь только со мной!
Мэгги даже присела от смеха.
– Но почему?
– Да потому что единственное место, куда партнер может положить руку, кроме твоей голой спины, – это твоя задница, а я пристрелю всякого, кто позволит себе такую вольность.
– Майк! – В ее голосе слышалось предупреждение.
Он прикусил губу, поскольку знал заранее, что то предложение, которое он сейчас сделает, не пройдет ни при каких условиях.
– Насколько я понимаю, заставить тебя переодеться я не смогу?
– Во что, к примеру?
– Ну, например, в ковбойку и джинсы?
Взгляд Мэгги был красноречивее слов.
– Ты хочешь, чтобы я надела ковбойку и джинсы на свадьбу?
– Ладно, можешь надеть одну только ковбойку.
– Только ковбойку? Так ведь тогда будет видно еще больше…
Майк сделал серьезное лицо.
– А почему бы тебе не надеть рубашку… хм… под платье?
– Ты прелесть, и я тебя за это люблю.
– Ладно, носи что хочешь.
– Спасибо, – сухо произнесла Мэгги, взглядом давая понять, что она и собирается поступать именно таким образом – вне зависимости от его мнения.
– Надеюсь, что я по-прежнему прелесть, – сказал Майк, помогая Мэгги облачиться в пальто на меху. – Жаль только, что ты не хочешь последовать моему совету.
– Но с какой же стати? – спросила Мэгги, удивляясь его настойчивости.
– Дело в том, что ковбои – ребята несколько несдержанные, а временами превращаются прямо-таки в буйно-помешанных.
– И что с того?
– А на свадьбе будет полно выпивки…
– Знаешь, Майк, выкладывай все, что тебя гложет, – потребовала Мэгги, которой надоели эти бесконечные намеки.
– На свадьбе обязательно кто-нибудь напьется, а пьяный человек – глупый человек.
– До какой степени глупый? Что он может себе позволить?
– Возьмет да и бросится на тебя!
Мэгги хихикнула.
– Не волнуйся. Я смогу о себе позаботиться.
– Скорее, тебе придется заботиться обо мне, поскольку именно я буду защищать свою даму до последней возможности.
– Ничего, ты справишься, ты у нас сильный мужчина.
Майк хмыкнул:
– Да уж, это точно.
В зале муниципального собрания яблоку некуда было упасть. Там и стоять-то было негде, не то что сидеть. Определенно в городке Грей-Блафф свадьбы проводились на должном уровне.
Количество гостей поразило Мэгги. Штат Вайоминг считался обширным, но малонаселенным. Откуда же понаехали все эти люди?
К счастью для Мэгги и Майка, два местечка для них сохранил за своим столом Абнер. Тут же сидели Мириам с Джейком и еще одна незнакомая Мэгги пара. Мэгги настроилась хорошенько повеселиться в этот вечер. Она любила танцевать, хотя музыка в стиле кантри представлялась ей слишком уж бравурной, да и громыхала так, что болели уши.
Атмосфера вечера была праздничной, невеста – очаровательной, а жених – хотя они с невестой только что прибыли – уже выражал желание где-нибудь с ней уединиться. Отец Джинни, старик Хардгроув, придерживался традиционных ценностей и потому показался Мэгги несколько старомодным. Дочь его была совсем еще юной, недавно окончила школу, и перед ней открывались все пути. Тем не менее она была вынуждена идти под венец – а все из-за того, что отец застукал ее с пареньком в прачечной при компрометирующих обстоятельствах.
Девушку таким образом лишали возможности учиться дальше, и у нее оставалась только одна перспектива – стать домохозяйкой. С другой стороны, Мэгги знала, что для многих женщин подобный образ жизни представлялся не только единственно возможным, но и желанным. Мириам, к примеру, о лучшей доле для себя и не помышляла и чувствовала себя в семье как в родной стихии: любила мужа, детей, обожала менять пеленки, стирать, готовить – короче, любое дело по дому доставляло Мириам удовольствие.
Мэгги же, чтобы чувствовать себя счастливой, всего этого было явно недостаточно.
Конечно, ей нужен дом, любимый муж, дети – когда-нибудь в некоем неопределенном будущем, – но ее душа жаждала большего.
Будь Джинни ее дочерью, она предоставила бы ей куда большую свободу выбора.
Прошло еще несколько минут, и Мэгги обратила внимание на красивую женщину в баре, которая пару раз стрельнула глазами в сторону Майка. И внимание красотки не осталось Майком незамеченным. Странное дело, но Мэгги неожиданно ощутила укол ревности, хотя прежде это чувство было ей неведомо.
Через некоторое время Майк пригласил ее танцевать. На забитой до отказа танцплощадке Мэгги, позволив ему заключить себя в объятия, неожиданно спросила:
– Кто она?
Майк решил не разыгрывать невинную овечку.
– Я раньше частенько с ней встречался.
– Мне это нравится, – заметила Мэгги, продолжая исполнять танцевальные па.
– Что именно?
– Это твое «частенько».
Майк хмыкнул и прикоснулся губами к ее виску.
– Никак ты ревнуешь?
– В жизни не считала себя ревнивой.
– Ты хочешь сказать, что до сегодняшнего дня тебе не приходилось испытывать этого чувства?
Мэгги покачала головой.
– Не стоит ревновать. Больше я с ней встречаться не буду.
– Уверен?
– Можешь не сомневаться.
Майк решил не развивать дальше эту тему. Покрепче прижав к себе Мэгги, он спросил:
– Слушай, а ты точно носишь бюстгальтер?
– Ношу. А что?
– Ты такая мягонькая, такая тепленькая. Не могу дождаться минуты, когда сорву с тебя эту штуковину.
Ближе к вечеру предсказания Майка стали сбываться. Уже многие мужчины устремляли на Мэгги жадные взгляды, но она не обращала на это никакого внимания. Она знала, что выглядит чудесно, а всякая женщина, которая так выглядит, просто обязана притягивать мужские взоры. Кроме того, Мэгги не интересовал ни один представитель мужского пола, за исключением ее спутника. Она веселилась напропалую – танцевала, болтала и шутила с Мириам, Джейком и Абнером, но все время старалась держаться поближе к Майку.
Постепенно даже он начал успокаиваться. Как выяснилось, раньше времени.
В начале вечера во всеуслышание заявил, что «лично свернет челюсти тем грязным типам, которые позволят себе пялиться на мисс и вообще нетактично по отношению к ней себя вести». Но нашлись-таки горячие головы, которые пренебрегли этим предупреждением. Некий работник с ранчо Добсона пригласил Мэгги на последний танец. Парень был основательно пьян и с трудом держался в вертикальном положении. Покачиваясь на нетвердых ногах, он дожидался ее ответа. Но какой уж тут танец? Ему достаточно было повернуться или сделать резкое движение, чтобы потерять равновесие и упасть.
Мэгги никогда не танцевала с пьяными, и у нее не было ни малейшего желания делать это сейчас. Она покачала головой:
– Извините, последний танец я уже обещала.
– Пойди прогуляйся, Чарли, – миролюбиво сказал Майк, делая шаг вперед, чтобы заслонить Мэгги от пьяного ковбоя.
– Пошел к черту, – последовал ответ. – Я всего лишь пригласил ее потанцевать, а вовсе не трахаться, спрятавшись за стойкой бара.
Слово, причем бранное, было произнесено, и все в зале затаили дыхание, ожидая дальнейшего развития событий. Люди, проживавшие в этом северном крае, не часто разбрасывались оскорблениями, особенно в присутствии дам. Так что Чарли, в соответствии с молчаливым решением большинства, был признан виновным, и теперь оставалось только выяснить, какое наказание ему будет назначено.
Сердце Майка стучало как бешеное, кулаки его рефлекторно сжимались, тем не менее он не торопился начинать драку, а стоял на удивление смирно, размышляя над тем, как ему следует вести себя при сложившихся обстоятельствах. Меньше всего на свете ему хотелось предстать перед Мэгги в роли кровожадного варвара. Именно по этой причине он не стал никому сворачивать челюсть, как обещал, а, обратившись к публике, вежливо сказал:
– Желаю всем доброй ночи.
Затем оттолкнул Чарли в сторону, в результате чего тот рухнул прямо на колени сидевшей рядом матроны. Женщина заверещала, а ее муж – так, во всяком случае, решила Мэгги – схватил стоявший на столе стакан с виски и двинул им в челюсть грубияна. Это произошло как раз в тот момент, когда Майк выводил Мэгги из зала.
Пока Майк заводил и прогревал мотор, Мэгги, устраиваясь в джипе, смеялась не переставая.
– Ну что смешного?
– Ты смешной. Тебе же не терпелось ему врезать. Почему ты этого не сделал?
Майк с изумлением на нее воззрился:
– Неужели тебе хотелось, чтобы я поступил именно так?
Мэгги пожала плечами:
– По-моему, он этого заслуживал.
– Тогда почему ты смотрела на меня таким холодным взглядом?
– Потому что я вовсе не просила тебя о помощи. Я бы и сама с ним справилась.
– Вот черт! – Майк вывел джип со стоянки и покатил в сторону дома. Про себя он решил, что Чарли еще свое получит, просто это произойдет несколько позже. – Откуда мне было знать?
– Что именно? – спросила Мэгги, отстегивая ремень безопасности и придвигаясь к Майку поближе. – Что я не прочь подраться?
Майк смотрел прямо перед собой.
– Я буду любить тебя, Мэгги, долго любить.
– Я надеюсь «долго» означает «всегда»? – поинтересовалась Мэгги, целуя его в шею.
– Это означает дольше, чем всегда.
– Давай сделаем остановку, а? – предложила она, положив руку Майку на бедро.
Майк с досадой скривился.
– Парни, которые едут за нами, обязательно заинтересуются, с чего это мы остановились.
Мэгги совершенно забыла о сопровождавших их повсюду полицейских.
– Думаю, они догадаются о причине, – заметила она, усмехаясь. – Но ты прав. Пожалуй, стоит доехать до дома.
– Только не убирай руку, ладно?
– Не убирать? – лукаво спросила Мэгги. – А ты уверен, что сможешь при этом вести машину нормально?
– Детка, да в этом случае я смогу взобраться на любую гору…
Майк на дрожащих ногах вслед за Мэгги вошел в дом. Их встретил радостный лай Брэнди, который, повиляв хвостом и исполнив свой долг, снова улегся на коврик у камина.
– Даже и не знаю, как я доехал до дома. Перед глазами был какой-то туман… Что же касается моих штанов – то их придется выбросить.
– Почему?
– Потому что Отис, которая работает в химчистке, сразу поймет, откуда взялись эти пятна.
Мэгги хихикнула и повесила свое пальто на вешалку.
– Сам напросился!
– Знаю. Спасибо тебе.
– Не стоит благодарности, – сказала с улыбкой Мэгги.
– Что тебя все время так смешит?
– Со стороны послушать, мы так вежливо разговариваем…
– Ты хочешь сказать, что когда мы занимались этим в машине, то говорили совсем по-другому?
– Точно.
– Когда ты выйдешь за меня замуж?
– Как только стану совершеннолетней.
Майк рассмеялся.
Они стояли в холле. Майк чуточку отодвинулся от нее и смотрел, смотрел, смотрел. Казалось, он не мог поверить, что эта женщина принадлежит ему.
– Может, нам все-таки присесть? – предложила Мэгги.
– А может, нам спустить эту штуку до талии?
Мэгги исполнила его просьбу и услышала его возмущенный вопль.
– А ты говорила, что носишь бюстгальтер!
– Я солгала.
Майк вздохнул.
– Хорошо, что я этого не знал.
– Почему?
– Да потому что я вряд ли бы удержался, чтобы не поступить вот таким образом.
С этими словами Майк приник к ней и взял в ладони ее теплые мягкие груди.
Они лежали на ковре перед камином и отдыхали.
– Тебе тепло?
– Еще как, – пробормотала Мэгги, на груди которой лежала рука Майка.
– Как думаешь, сколько времени мы пробудем в Эллингтоне?
– А сколько ты сможешь там пробыть?
– Неделю, возможно, чуть больше.
Мэгги болтала по телефону с менеджером студии все утро. Они обсуждали серию передач с ее участием. В Грей-Блафф уже ехали сотрудники телецентра, чтобы взять интервью у шефа местной полиции и мэра и сделать съемки на местности. В частности, отснять машину Криса и все остальное, что могло послужить иллюстрацией к репортажу Мэгги.
– Думаю, что недели хватит.
– А если его в ближайшее время не поймают?
– Тележурналисты вернутся сюда снова, и серия передач будет продолжена. Дай-то Бог, чтобы не пришлось показывать новые трупы.
– Знаешь, о чем я сейчас думаю?
– О чем?
– О том, что ты работаешь в Эллингтоне, а я живу здесь.
– И у тебя наверняка уже готово блестящее решение этой проблемы, – пошутила Мэгги.
– А что? Очень может быть.
– И что же ты надумал?
– Давай представим себе, что ты уйдешь с должности ведущей теленовостей.
Мэгги с удивлением на него посмотрела.
– Фантастическая идея, спору нет, тем не менее считай, что я представила. И что же дальше?
– Я всего-навсего хотел сказать, что ты могла бы избрать какой-нибудь другой вид деятельности на телевидении. Освещать проблемы спорта или что-нибудь еще. К примеру, делать что-то вроде срезов общественной жизни. Не обязательно же заниматься только убийствами. Тем и без них довольно – жизнь бедняков, брошенные дети, наркотики, да мало ли что… – пожал плечами Майк.
Мэгги некоторое время лежала молча, недоумевая, почему такая простая мысль не пришла ей в голову. Хотя она и гордилась тем, что работает ведущей отдела теленовостей, это не являлось для нее самым важным. По большому счету деятельность репортера нравилась ей куда больше. Кроме того, она не требовала ежевечернего присутствия в студии.
Чтобы по достоинству оценить эту чудесную идею, не потребовалось много времени. Пожалуй, ее менеджер возражать не станет, а если он даже ей и откажет – что ж, существует еще телестудия в Рок-Спрингс. Этот город находился ближе, и оттуда ей было бы куда легче добираться до ранчо Майка.
Эти размышления привели Мэгги в еще более приятное расположение духа.
– Скажи, что тебя натолкнуло на эту мысль? – спросила она у Майка.
– Желание, чтобы ты всегда находилась со мной рядом. А ты что подумала?
– Я подумала, что ты у меня просто чудо!
– Ну, об этом я знаю. Скажи лучше, как тебе моя идея?
Мэгги залилась счастливым смехом, перекатилась на спину, затем уселась по-турецки и сказала:
– Я полагаю, что она почти такая же чудесная, как и ты сам.
Он был ранен и страдал. Пожалуй, сильнее, чем когда-либо в своей жизни. И виной тому была женщина по имени Мэгги. Как только ему станет лучше, он ее достанет. Генри прямо-таки изнывал от нетерпения с ней рассчитаться.
В аптеке он купил бинты, перекись водорода, аспирин, но к врачу обращаться не отважился. Ведь врач обязан сообщать об огнестрельных ранениях в полицию.
Особенно его донимала рука. Генри даже начал подумывать, что в рану проникла инфекция. Кисть покраснела, опухла и невыносимо болела.
Может быть, он умрет от заражения крови? Генри всячески отгонял от себя эту мысль. Хотя собственная смерть заботила его мало. Ему нужно было одно: увидеть наконец, как будет умирать эта шлюха, которая виновата во всех его несчастьях.
* * *
Взглянув еще раз на фотографию, Мэгги тяжело вздохнула. Женщина была избита и изуродована до крайности, и Мэгги сомневалась, что новый менеджер отдела новостей, Дуглас, захочет показать снимок по телевидению.
Но выбора не было. Другой возможности установить личность жертвы не существовало.
Как только удастся ее идентифицировать, можно будет выяснить, на какой машине она ездила. Эту историю, несомненно, подхватят газеты, и полицейским придется разыскивать этот автомобиль – даже если мэр Грей-Блафф приложит все усилия, чтобы замять дело.
Они уже собирались выезжать, как неожиданно объявился Джим.
– Случилось что-нибудь? – быстро спросил Майк, прежде чем тот успел сказать «здрасьте».
– Да вроде нет…
– Тогда что?..
– У меня появилась одна мыслишка.
– Да что ты? И какая же?
– Если не ошибаюсь, Мэгги готовит серию репортажей?
– И что с того?
– А вот что… Коллинз-то, увидев это и услышав, придет в ярость.
– Это что, сильно усложнит работу полиции?
– Да я не к тому. Он же снова решит приняться за Мэгги!
– Он и близко к ней не подойдет, – жестко заявил Майк, который явно не собирался бросать слов на ветер.
– Я вот о чем подумал. Может, нам подстроить ему ловушку? К примеру, дадим ему понять, что до Мэгги не так уж трудно добраться.
– Иными словами, ты собираешься использовать ее как наживку? – Майк покачал головой. – И думать об этом не смей.
– Майк! – с укоризной произнесла Мэгги. Он снова принимал решение за нее.
– Что «Майк»? – взвился он. – Уж не хочешь ли ты сказать, что готова в этом участвовать?
– Да нет. Просто мы не выслушали Джима до конца и не знаем, что он имеет в виду.
Фостер пожал плечами.
– Никакого конкретного плана у меня пока нет. Появилась такая мыслишка, и все.
– Так, может быть, эту мыслишку стоит все-таки обсудить?
– Мэгги! Чтоб тебя черти взяли! – взревел взбешенный Майк.
Но она не обратила на его гневные возгласы внимания.
– Ты же сам говорил, что с Генри надо покончить раз и навсегда. Не удастся полицейским его изловить – и что дальше? Прикажешь мне до конца дней жить в страхе, ожидая, что в один прекрасный день этот тип снова объявится? Вечно ходить с телохранителями?
Майк знал, что сейчас спорить с Мэгги бессмысленно. К тому же они торопились – пора было ехать в Эллингтон.
– Давай, Мэгги, залезай в машину. Мы опаздываем.
Она наградила его сердитым взглядом и повернулась к Джиму.
– Мы обязательно с вами об этом поговорим, когда вернемся, ладно?
Когда джип выбрался на шоссе, стоявшие на обочине машины разом двинулись с места и последовали за ним. Мэгги вспомнила вдруг почти забытое чувство свободы, когда она всюду ездила одна, без конвоя, куда хотела. «И какого черта они тащатся за нами? Откуда Генри знать, что мне вздумалось съездить в Эллингтон?»
Кроме того, рядом с ней сидел Майк. Ну что с ней может случиться? Да ничего! Ровным счетом ничего!
Они добрались до Эллингтона за каких-нибудь десять часов. Мэгги устала, но ее утомила не дорога, а молчание Майка, который за все время пути почти не открывал рта. Он был в ярости от ее упрямства, боялся за нее, а потому и сидел как каменный.
Они вошли в квартиру.
– Да, – сказала она кому-то по телефону в прихожей. – То, что надо, у меня имеется. Они-то там?
Майк поставил чемоданы и сумки посреди комнаты и спросил:
– Кто это «они»? И почему эти самые «они» должны быть там?
– Ага, – мстительно произнесла Мэгги. – Оказывается, ты еще не забыл, что такое человеческая речь!
– Я, знаешь ли, думал. Крепкие, молчаливые парни вроде меня склонны к глубокой задумчивости, – проговорил Майк, но, не выдержав мрачного тона, улыбнулся. – Честно говоря, я боялся, что ты разозлишься еще больше, услышав мои рассуждения. Поэтому решил не рисковать и отложить серьезные разговоры на потом – до тех пор, пока мы не поженимся. – Прежде чем Мэгги успела открыть рот, он снова спросил: – Кто же все-таки эти загадочные «они»? И почему они там, а не здесь?
– А на кой черт они мне здесь нужны? – резонно возразила Мэгги. – Шум поднимут, орать начнут. Ты что, телевизионщиков не знаешь? Я прямиком отослала их в Грей-Блафф. Кстати, не слишком ли много ты задаешь мне вопросов? Запомни: жена – партнер мужчины, а не его собственность!
– Но должен же кто-нибудь хотя бы изредка вправлять тебе мозги? Временами они у тебя уж точно набекрень.
– Что верно, то верно. Ведь согласилась же я выйти за тебя замуж.
Майк пробежал пальцами по медной прядке у нее на виске.
– Знаешь что? Не делай этого больше!
– Не делать больше – чего?
– Не подвергай себя опасности. Если с тобой что-нибудь случится, я этого не перенесу.
Впервые Мэгги поняла, что за его гневом скрывался страх за нее, да еще какой!
– Ничего со мной не случится, – уже гораздо мягче сказала она.
– Ты не можешь этого утверждать. Особенно если будешь следовать глупейшим советам Джима.
– Ты понятия не имеешь о его планах. Почему ты думаешь, что они глупейшие?
– Всякое предприятие, которое связано хотя бы с малейшим риском для твоей драгоценной особы, – глупейшее!
– Хорошо.
Майк поднял на нее свои агатовые глаза.
– Хорошо – что?
Мэгги скинула пальто, подошла к Майку и прижалась к нему всем телом.
– Все-таки я выйду за тебя замуж.
– Это не совсем то, что я хотел от тебя сейчас услышать. К тому же я и так знаю, что ты за меня выйдешь.
– Ладно, я не буду участвовать в авантюрах Джима.
– Клянешься?
– Клянусь!
В объятиях, в которые вслед за тем заключил ее Майк, чувствовалось отчаяние. Мэгги ощутила это всем своим существом.
– Ты задумал поговорить со мной об этом, когда мы ехали?
– Заметь, я с тобой об этом серьезно еще не говорил. Я решил оставить все серьезные разговоры на потом.
– Тогда из-за чего мы ругаемся?
– Господи! – Он прижал ее к себе с такой силой, что у нее захрустели ребра. – Этого никогда, никогда больше не повторится. Просто пообещай мне, что останешься со мной навсегда.
– То есть мне не следует обращать внимания на вспышки гнева, которые у тебя случаются?
Он прижался лицом к ее груди.
– Я надеюсь на твою доброту. Быть может, ты будешь иногда делать вид, что этого не замечаешь?
– А мрачность, которая на тебя временами находит? Тоже прикажешь ее не замечать?
– Я был бы вам крайне обязан за это, мадам.
– Что ж, возможно, я и попробую. Но у меня тоже есть одно условие.
– Какое же?
– Мне не нравится, когда ты замыкаешься в себе… Еще один такой приступ молчания, и я в ту же минуту соберу вещи и уйду. Хочешь ругаться – ругайся. Даже дерись. Я согласна на все, кроме молчания.
– Прости, Мэгги! Клянусь Богом, я исправлюсь. Ради тебя я готов тарахтеть как сорока. У тебя еще уши заболят от моей болтовни. Если понадобится, я буду орать, хочешь – визжать. Когда мы затеем ссору, я…
– Заткнись, а?
Майк изобразил на губах ироническую улыбку.
– Ты всегда так быстро меняешь свое мнение?
– Поцелуй меня.
– Слушаюсь, мадам.
Генри лежал в горячке. Он знал, что болен, очень болен, но рядом была его мать. Она обязательно ему поможет, должна помочь… Если только… если только вся эта мерзость не начнется снова…
Она лизала его член, как мороженое, и смеялась при этом.
– Вот какая у моего мальчика пиписька! Сладкая маленькая пиписька!
Господь свидетель, как он ее ненавидел. Особенно он ненавидел ночи, когда она была одна и поэтому приходила к нему в спальню.
Но более всего он ненавидел ночи вроде этой – когда кто-нибудь из пьяных друзей матери стоял в дверях и наблюдал за тем, что она с ним проделывала. И смеялся. Мальчик посмотрел на напряженный член очередного приятеля матери. Он был таким огромным! Неужели его собственный когда-нибудь станет таким же большим?
Он поклялся, что настанет день, и он ее убьет. Убьет за то, что она держала в руках член чужого мужчины и сравнивала с его, Генри, члеником.
Разве можно больше ненавидеть человека? Казалось, он отдал ненависти всего себя. Но нет, бывало еще хуже, когда она вбирала губами его членик целиком, и тогда он ненавидел ее люто, выше пределов всех человеческих возможностей. При этом, как ни странно, он испытывал удовольствие. Не хотел, не имел права, но все-таки испытывал.
Но он с этим справился. Он ее прикончил. Он прикончил их обоих. Когда они, пьяные, заснули. Перед этим мужчина его изнасиловал, а она стояла, смотрела и смеялась. Смеялась, когда он кричал от боли. Она наслаждалась унижением, которому его подвергали. Когда же мужчина насытил свою похоть, она, укладываясь спать вместе со своим случайным партнером, сказала:
– Генри, но это же все понарошку, не взаправду. Мы просто немного поиграли. Это игра, понимаешь?
Он дождался момента, когда они заснули, а потом спустился в гараж за бензиновой канистрой.
Они даже не догадывались, что сию минуту умрут. Генри не помнил, как облил их бензином и поджег. Помнил только яркую вспышку пламени, а затем – взрыв.
Потом мать приходила к нему во сне, вся в огне. Приходила, чтобы взять в рот его член. И тогда он чувствовал жар. Казалось, его член был объят огнем. Неужели он сгорит? Мать, правда, говорила, что он у него маленький, но теперь даже и такого не будет. Его член сгорит дотла!
Генри закричал и проснулся от собственного крика. Первым делом он опустил глаза и посмотрел вниз. Затем с облегчением вздохнул. Член был на месте – не сгорел.
Спать Генри больше не хотел, хотя знал, что выспаться необходимо. Он не видел мать во сне уже давно, годами о ней не вспоминал, но с того дня, когда он начал убивать, ее образ снова замаячил перед его мысленным взором. Она смеялась над ним, потешалась над его душевными муками.
Теперь же, когда его терзала лихорадка, мать являлась ему постоянно, стоило ему только закрыть глаза. А спать ему было нужно, поскольку тело жгло как огнем и сон являлся его единственным спасением. Сон был важнее ужасов, которые преследовали его во сне.
