Текст книги "Опасная стихия"
Автор книги: Патрисия Пелликейн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)
Патриция Пелликейн
Опасная стихия
Глава 1
– Я люблю тебя, детка. Давай встретимся, очень тебя прошу.
Она машинально подняла трубку и теперь ругала себя за это: не узнать звучавший в микрофоне голос было просто невозможно. Господи, опять он! Когда же наконец все это прекратится? Когда этот человек перестанет ей звонить? И кто заставит его сделать это? Она, Мэгги, уже все на свете перепробовала. И что же в результате? Да ничего. Лишь стало ясно, что человек этот не в себе и его безумие способно разрушить всю ее жизнь.
У Мэгги появилось сильное искушение бросить трубку, как она уже делала прежде десятки раз, но какая-то сила удержала ее от этого. Что толку? Подобная попытка прервать контакт лишь усиливает настойчивость этого типа. Быть может, если она еще раз попытается поговорить с ним рассудительно, по-доброму, ей удастся уговорить его утихомириться?
– Генри, – мягко сказала она, – к чему все эти разговоры? Вы же меня не любите и, в сущности, совсем не знаете. Вы…
Генри мгновенно ее перебил:
– Я знаю тебя, детка. Каждый вечер на тебя смотрю. Как же после этого мне тебя не знать?
Казалось, Генри никак не мог взять в толк, что Мэгги по вечерам на экранах своих телевизоров видят тысячи мужчин, но никто из них при этом не утверждает, что знает ее, и не заявляет на нее свои права. Кроме самого Генри, разумеется. Мэгги покачала головой. Разговоры ни к чему не вели. Остановить безумца не было никакой возможности. Он не обращал внимания на ее мольбы, просьбы и требования.
– Я не хочу с вами встречаться. Оставьте меня в покое. Прекратите ради Бога мне надоедать!
– Шлюха! – Слова любви, которыми донимал ее Генри, сменились угрозами и ругательствами. Теперь в его голосе звучала ненависть. – Считай, стерва, что ты уже мертва!
Мэгги словно в ступоре продолжала прижимать трубку к уху, вслушиваясь в поток угроз и непристойностей и содрогаясь всем телом. Исступленные вопли Генри эхом отдавались у нее в ушах, пронизывая все ее существо.
Звучавшая в голосе этого человека ненависть парализовывала ее. Когда же он со знанием дела стал расписывать ужасы, которые сотворит с ней при скорой встрече, у нее перехватило горло и стало трудно дышать.
Когда же все это кончится? Продолжая прижимать трубку к уху, Мэгги невидящим взором уставилась в экран телевизора. Передача, которую она смотрела до того, как Генри ей позвонил, закончилась, и на экране появилась рекламировавшая дорогую парфюмерию красотка в раздуваемых ветром одеждах, но Мэгги этого не заметила. Страх, который поселился у нее в душе, заполнил ее целиком, притупил все остальные чувства и сделал невосприимчивой ко всему окружающему.
Силы ее были на исходе. В самом деле, сколько можно слушать пропитанные злобой и ненавистью угрозы? Прошел уже год с тех пор, как он начал ей звонить, и Мэгги чувствовала, что дошла до последней черты.
Генри стал ее наваждением, заполонил собой все пространство, она же ощущала себя беспомощным кроликом, находящимся во власти удава.
Послышались короткие частые гудки – мучитель Мэгги решил на время прервать свои излияния и повесил трубку. Мэгги стала постепенно приходить в себя, высвобождаясь из щупальцев сковывавшего ее ужаса. Положив трубку, она неожиданно для себя решила, что страхов с нее довольно и играть роль беспомощной жертвы ей больше не хочется. Мэгги никогда не способна была причинить вред какому-нибудь живому существу, не говоря уж о человеке, но теперь ей пришло на ум, что пора приобрести пистолет. Как ни странно, она не сомневалась, что при надобности сумеет воспользоваться оружием.
Через полчаса телефон зазвонил снова. Мэгги вздрогнула. На этот раз она решила не брать трубку, но за нее распорядился автоответчик. Включившись, он заполнил пространство комнаты все тем же знакомым голосом. Теперь вместо ругательств до нее донеслось нежное воркование. Генри сожалел о недавнем срыве и вновь объяснялся ей в любви.
– Прости меня, Мэгги, я не хотел тебя обидеть. Да ты и сама об этом знаешь, верно? Я ведь люблю тебя – и всегда буду любить.
Мэгги молча слушала.
Потом последовал новый звонок. В голосе Генри снова звучала ненависть.
– Что же ты молчишь, шлюха? Изволь отвечать, когда я с тобой разговариваю! – Связь прервалась, но затем телефон затрезвонил вновь. Весь этот ужас продолжался до тех пор, пока Мэгги не вытащила вилку из розетки.
На следующий день Мэгги – в который уже раз – отправилась в полицию. И там ей снова сообщили, что ничем не могут помочь.
Помощник шерифа О'Мэлли смотрел на нее с сочувствием.
– Я с ним поговорю. Еще раз. Хотите? – спросил он, прослушав пленку, привезенную Мэгги.
– Разговоры тут не помогут. Этого типа надо посадить. Вот чего я хочу.
О'Мэлли пожал плечами:
– Мы не можем этого сделать. До сих пор никаких законов он не нарушал.
– Вы хотите сказать, что он до сих пор не врывался ко мне в дом? Что ж, это правда. Не врывался. Но ведь он звонит мне непрерывно – вот, сами посмотрите. – Мэгги по совету полицейских завела себе специальный журнал, где отмечала время каждого раздававшегося у нее в доме телефонного звонка. Там же она фиксировала день и время, когда Генри проезжал на машине мимо ее дома.
– Но ведь он к вам не приближается.
– Какая разница? Не приближается сейчас, приблизится потом. Рано или поздно, но он меня убьет.
О'Мэлли заметил, как при этих словах она вздрогнула. Глядя на эту женщину, О'Мэлли много о чем думал. Например, какая она красивая. Сказать по правде, такой красавицы помощнику шерифа видеть еще не приходилось. Она была высока и стройна и обладала роскошными – цвета меди – волосами, сливочно-белой кожей и правильными, почти классическими чертами лица. Под маской самоуверенности в ней временами проступала беззащитность, и каждый настоящий мужчина, по мысли О'Мэлли, должен был по первому же ее зову устремиться на помощь. Несомненно, тысячи мужчин, усаживаясь вечерами перед экраном лицом к лицу с ведущей теленовостей, предавались на ее счет всякого рода фантазиям, в том числе и эротическим.
Интересно, как бы она его отблагодарила, если бы ему удалось отвадить от нее этого сумасшедшего, подумал помощник шерифа. Сказал он, однако, совсем другое:
– Поймите, этот человек не совершил никакого преступления. За что мне его арестовывать?
– Он звонит по ночам, будит меня. Разве он не нарушает при этом закон?
– А вы не пробовали сменить номер?
Мэгги почувствовала, что ею овладевает гнев.
– С какой стати я должна менять номер? Преступник – он, а по-вашему, скрываться надо мне! – Она стиснула руки с такой силой, что побелели суставы пальцев. Потом, уже более спокойным голосом, сказала: – Я уже меняла номер. Не помогло. Он узнал новый. Он быстро узнает все, что касается меня.
О'Мэлли вздохнул, откинулся на спинку стула и принялся постукивать карандашом по столу.
– В Колорадо закона против телефонных хулиганов нет. Единственное, что я могу сделать – это еще раз с ним поговорить.
– Вы хотите сказать, что не можете ничего предпринять до тех пор, пока он меня не убьет?
– Не стоит сгущать краски. Думаю, до этого дело не дойдет.
– Правда? Вы, стало быть, в этом абсолютно уверены?
О'Мэлли отвел глаза. Мэгги скептически скривила рот.
– Так я и думала. Ни в чем-то вы не уверены. Только вид делаете.
О'Мэлли промолчал. Он и в самом деле ничем не мог помочь этой женщине. Конечно, парень, который ее изводил, был настоящим подонком, но закона не нарушал. Помощник шерифа не имел права арестовывать людей из-за одних только телефонных разговоров. Человек должен совершить какое-нибудь противозаконное деяние – только в этом случае его можно засадить за решетку.
Мэгги между тем окончательно утвердилась в мысли, что и этот ее визит в полицию бессмыслен. Вскочив, она протянула руку за кассетой из автоответчика и положила ее в сумочку. Нервы у нее были напряжены до предела. Ответ О'Мэлли лишал ее последней надежды на защиту властей. Прежде чем выйти из полицейского участка, она с непередаваемым сарказмом произнесла:
– Хочу поблагодарить вас. Вы очень мне помогли.
– И что же вы теперь будете делать? – Остановила ее на полпути к двери ответная реплика О'Мэлли.
Мэгги повернулась и всмотрелась в чуть продолговатые, как у газели, глаза помощника шерифа. Постаравшись выказать спокойствие, которого не чувствовала, она сказала:
– Куплю себе пистолет. И если этот тип ко мне приблизится – отстрелю ему яйца.
При других обстоятельствах О'Мэлли наверняка бы улыбнулся, услышав подобные слова из уст женщины, казавшейся воплощением истинной леди. Улыбнулся бы, если бы речь шла не об оружии. Пистолеты в руках неумех стреляли часто, но выпущенные из них пули далеко не всегда поражали преступников.
– Если купите пистолет, не забудьте научиться стрелять, – посоветовал он.
– Обязательно, – последовал ответ.
О'Мэлли отправился с визитом к Генри. Помощник шерифа попытался было его застращать, но тот, как многие преступники, отлично знал все законы. Никто не мог заставить его не звонить Мэгги или перестать за ней следить. В конце концов, и он, и О'Мэлли жили в свободной стране.
Так что визит официального лица ничего не дал. Более того, звонки участились, и их интонация становилась все более зловещей. Мэгги почти не спала, вздрагивала при каждом звуке. Кроме того, последние две недели она стала заметно терять в весе.
Прошел месяц, а Генри все звонил. Он звонил Мэгги на работу и, если ее не было на месте, просил ей передать, что он, Генри, от нее без ума. Он звонил ей домой, наговаривая на пленку автоответчика пространные сообщения. Одновременно он заваливал ее цветами, которые она всякий раз неизменно отсылала назад.
Мэгги стала посещать учебное стрельбище и через некоторое время наловчилась поражать центр мишени, находившейся от нее на расстоянии двадцати пяти футов. Постепенно она сделалась заправским стрелком. Главным для нее было сохранять спокойствие. Стоило ей разволноваться, как рука начинала дрожать и она мазала. Телефонные монологи Генри начали приобретать все более зловещий характер, хотя он теперь почти не ругался и чаще объяснялся ей в любви, чем угрожал. У Мэгги появилось ощущение, что он хочет усыпить ее бдительность, чтобы она перестала его бояться и забыла об осторожности. Мэгги считала, что Генри собирается нанести ей удар в тот момент, когда она будет меньше всего этого ожидать. Но зря он надеется на ее беспечность, думала Мэгги, как только он появится, она даст ему достойный отпор.
Генри Коллинз сидел в одиночестве в своей небольшой комнате, которую снимал, и с нетерпением ждал, когда по телевизору начнут передавать вечерние новости. Вот на экране появилась долгожданная заставка, а через минуту камера остановилась на улыбающемся лице Мэгги. Он удовлетворенно вздохнул и поудобнее устроился в кресле.
Никто в мире не подозревал, что в этот момент Мэгги улыбалась только ему одному. Это был секрет, о котором Генри никому не рассказывал и о котором знали всего двое – он и Мэгги.
Ее насыщенный бархатными модуляциями голос обволакивал его подобно нежному теплому облаку.
– Добрый вечер, – сказала она. – Я – Мэгги Смит, ведущая новостей шестого канала. Сегодня в Вашингтоне…
Он слушал, не вдаваясь в смысл того, что она говорила. В первую очередь его привлекал сам голос. Слова предназначались телезрителям, но все остальное – ему одному. Ее интонации действовали на него особым образом, и это был непреложный факт. Ни одна женщина в мире не обладала голосом, звуки которого заставили бы его, Генри, тянуться рукой к ширинке. Но когда он слушал Мэгги и видел ее улыбку, его рука неизменно совершала это путешествие. Так происходило всякий раз, когда Мэгги появлялась на экране. У Генри перехватывало горло, а в паху возникали напряжение и сладкая пульсирующая боль. Генри был не в силах себя контролировать, не хотел этого и отдавался наслаждению всем своим существом.
Вот и теперь он со стоном наслаждения извлек из расстегнутых брюк свой напряженный член и выставил его на обозрение. Она должна была знать, до какой степени он хочет обладать ею. Генри даже чуточку приподнялся в кресле, чтобы Мэгги было лучше видно. Она, конечно же, оценила силу его страсти и улыбнулась. Генри с облегчением перевел дух: определенно, увиденное ей понравилось. Еще бы он ей не понравился – такой огромный и крепкий, как стальная пружина! Генри очень гордился своим мужским достоинством, но когда он понял, что и Мэгги от него без ума, то возгордился еще больше. Генри вздрагивал всем телом от предвкушения их близости: скоро они оба испытают неземное блаженство!
Казалось, член, подобно радару, сам отслеживал появление Мэгги на экране и тянулся к ней – единственной женщине, которую он любил. О, она знала, что вся любовь Генри принадлежит ей одной, радовалась этому, хотя и продолжала его поддразнивать. Уж таковы они, эти женщины, – не могут не издеваться над мужчиной. Оттого-то Мэгги и вешала трубку, когда Генри ей звонил, и никогда не звонила ему сама. Но она, несомненно, хотела его. Генри видел, каким влюбленным взглядом она смотрела на его член, как многозначительно при этом улыбалась. Она просто мечтала наконец остаться с ним один на один, но перед этим хотела его раздразнить, подзадорить. Уж таковы были правила игры, которую она затеяла.
Генри наблюдал за тем, как шевелились алые губы Мэгги, как поблескивали ее белоснежные зубы, и мечтал о том заветном миге, когда будет все это наблюдать воочию. По его расчетам выходило, что это произойдет скоро, очень скоро. Еще несколько недель, в крайнем случае месяц, – и они с Мэгги соединятся, чтобы уже не разлучаться никогда.
Мэгги пришлось работать допоздна. В тот день перевозивший школьников автобус попал в аварию и четверо восьмилетних ребятишек получили серьезные травмы. Женщина-водитель не смогла справиться с управлением, и автобус на полном ходу врезался в фонарный столб. Остаток дня Мэгги, как и ее коллеги, провела на рабочем месте, дожидаясь сведений о состоянии здоровья попавших в больницу школьников. Ближе к вечеру выяснилось, что жизнь детей, даже тех четверых, вне опасности, и телевизионщики вздохнули с облегчением. Только тогда репортеры переключили внимание на женщину-водителя. В частности, они выяснили, что она вовсе не была пьяна, как думали поначалу, а ее замедленная реакция и нечленораздельная речь были следствием неожиданного обострения диабета. Мэгги пришла к выводу, что при сложившихся обстоятельствах остается только благодарить провидение, что последствия аварии не оказались более трагическими.
Когда все факты были собраны воедино и получили соответствующую оценку, Мэгги в промежутке между развлекательной вечерней программой и фильмом вышла с коротким сообщением в эфир.
Джим Карпентер подергал за ручку и вздохнул. Беверли снова заперла дверь изнутри. Черт бы побрал этих неразумных женщин! Неужели они не понимают, что мужчине просто необходимо провести часок-другой в компании друзей, чтобы развеяться и обсудить за кружкой пива накопившиеся проблемы? Кому, спрашивается, плохо от того, что он немного выпил с парнями в соседнем баре?
– Открой, Беверли, будь человеком, – попросил Джим.
Ответа не последовало.
Джим был женат уже достаточно давно, чтобы понять: никакие его мольбы и увещевания не помогут. Когда Беверли находилась в дурном расположении духа, ее ничуть не смущало, что ее муж топчется перед собственной дверью на лестничной площадке. Если он не приходил к ужину – а такое случалось примерно раз в месяц, – в ход пускались все щеколды и засовы. Джим загрустил: придется опять лезть через окно. Чтоб все эти бабы провалились в тартарары! Но ничего, завтра он научит женушку уму-разуму, покажет ей наконец, кто в доме хозяин.
Продолжая бормотать себе под нос угрозы и ругательства, Джим вышел во двор, встал на пустой картонный ящик и попытался дотянуться до пожарной лестницы. По известной причине сохранять равновесие ему было значительно труднее, чем обычно, поэтому, прежде чем ему удалось схватиться за нижнюю ступеньку, он едва не упал. Вот дьявольщина, подумал он, а ведь мог сломать себе шею! И кто был бы виноват? Одна только Беверли – кто же еще?
Джим взгромоздил непослушное тело на лестницу и стал подниматься вверх. Голова у него кружилась, сердце колотилось как сумасшедшее, и он несколько раз останавливался, чтобы перевести дух. Преодолев некоторое расстояние, он задумался: второй это этаж или третий? Размышляя, он машинально посмотрел вниз, в темный провал улочки, отделявшей один многоквартирный дом от другого. Ничего особенного, кроме жавшихся к стенам огромных уродливых теней, он там не увидел. Джим моргнул, еще немного подумал и решил, что находится на втором этаже. Не настолько же, в самом деле, он пьян, что не в состоянии правильно сосчитать окна? Джим ухмыльнулся: еще чуть-чуть – и он залезет к себе в комнату и уляжется спать.
Окно тоже было закрыто. Положение осложнялось. Когда Беверли запирала одновременно двери и окна, это означало, что настроение у нее ужасное и она прямо-таки вне себя от злости. Джим вздохнул. Правду сказать, воевать с женой ему не хотелось. Он любил Беверли, хотя она наотрез отказывалась понимать, что мужчине нужно время от времени выпустить пар.
Джим собрался с духом, постучал в окно и прислушался. Никакого ответа.
– Беверли! – позвал он жену и снова постучал. И снова никакой реакции.
Это уже слишком! Ни один мужчина не стал бы такое терпеть, и он, Джимми Карпентер, тоже не станет. Он не позволит, чтобы его, как собаку, выгоняли на улицу! Джим снял пиджак и обернул им руку. Только с третьей попытки ему удалось выдавить стекло, отпереть окно и, стряхнув с себя осколки, проскользнуть в комнату.
– Черт! – проворчал он, ударяясь обо что-то коленом. Беверли опять двигала мебель. Почему, спрашивается, она не может, как другие женщины, ограничиться обычной уборкой? Нет, раз в неделю ей необходимо делать перестановку. Джимми требовалось несколько дней, чтобы приучить себя к переменам, но стоило ему освоиться, как Беверли вновь начинала все передвигать.
Потирая коленку, Джим в темноте захромал в спальню. Единственным источником света служила тускло светившая сквозь окно луна.
– Бев! – позвал он жену, отворяя дверь в темную спальню.
Ответа не последовало. Может, она пошла в детскую и спит с сынишкой? Помнится, малыш покашливал, вспомнил Джим, плюхаясь на кровать.
Мэгги очень устала. Из-за автобусной аварии она засиделась на работе допоздна, а переживания за ребятишек и незапланированное выступление в ночном эфире окончательно ее доконали, и она просто валилась с ног.
С тех пор как у Мэгги появился преследователь, Крис Джонсон обычно провожал ее после вечернего эфира домой. Крис был менеджером КФЛИ – небольшой независимой телестудии Эллингтона, расположенной в пятидесяти милях к востоку от Колорадо-Спрингс.
Крис приехал в город полгода назад. Чуть ли не с первого дня его появления на телестудии они с Мэгги стали встречаться – сначала по делам, а потом и по душевной склонности. Прошло совсем немного времени, и их совместные обеды стали затягиваться до следующего утра. По прошествии нескольких месяцев Мэгги стала подумывать, что из их отношений может выйти что-то путное. Крис знал о Генри, но его в отличие от Мэгги появление на горизонте телефонного маньяка, казалось, заботило мало. Во всяком случае, никакого страха перед перспективой оказаться втянутым в это дело Крис не выказывал. Более того, последние несколько недель он неоднократно намекал Мэгги, что им было бы неплохо поселиться под одной крышей. Сказать по правде, Мэгги испытывала большое искушение поддаться уговорам, но ей не хотелось, чтобы поводом для начала их совместной жизни послужил страх. Она станет жить с Крисом, когда окончательно убедится, что любит его, а уж никак не из соображений собственной безопасности.
Крис знал, что она чертовски устала. Он обнял ее и нежно коснулся губами ее щеки. Хотя он хранил на лице серьезное выражение, глаза его смеялись.
– Не хочешь предложить мне выпить? – При этом взгляд его красноречиво свидетельствовал, что он имеет в виду совсем другое.
– Даже не знаю, Крис. Я ужасно устала.
– Конечно, милая. Поэтому я и подумал, что тебе сегодня ночью может понадобиться поддержка.
– И это все? – прошептала Мэгги, целуя его в шею. – Поддержка, и ничего больше?
Крис почувствовал, как напряглось его тело.
– Поддержка – это само собой. Но я готов оказать леди и любую другую посильную помощь.
– Ну, в твоей готовности я не сомневаюсь, – ухмыльнулась Мэгги. Как всегда, когда рядом был Крис, она ощущала себя в полной безопасности. А если она чувствовала себя защищенной, в ней мгновенно просыпалось свойственное ей чувство юмора.
Мэгги отперла дверь и, войдя, протянула руку к выключателю.
– Так какую ты там помощь предлагал?
– Ну, я… – начал было Крис, но замолчал, услышав приглушенный вскрик Мэгги. – Что с тобой? Что случилось?
Ноги у Мэгги сделались как ватные, а сердце заколотилось так, что, казалось, сию минуту выскочит из груди. Сердцебиение эхом отдавалось в ушах и заглушало все другие звуки.
– У меня окно открыто…
– Может, ты просто забыла его закрыть?
– Оно разбито. Посмотри, кругом стекло… – проговорила она хрипло. Все ее страхи мгновенно вернулись, и она ощутила сосущую пустоту под ложечкой и ужасную слабость. Но нет, она не позволит Генри вить из нее веревки. Жить в вечном ожидании ужаса, вздрагивая от каждого постороннего звука, она не желала.
– Мэгги, не думаешь же ты, что он все еще здесь?
– Откуда мне знать? – Дрожащей рукой Мэгги открыла свою сумочку и вытащила из нее пистолет. Затем она взвела курок.
– Убери ради Бога эту штуку, пока ты никого не убила!
– А я как раз и хочу его убить…
Джим Карпентер похромал в ванную комнату. Его внимание сразу же привлекли вывешенные в ряд новые полотенца, стоявшие на полочке дорогие духи, косметика и прочие дамские штучки. Джим выругался. Это барахло стоит целое состояние. Похоже, у Беверли окончательно поехала крыша. Разве она не знает, что на всю эту роскошь у них попросту нет денег? И чем плоха была ванная раньше? Какого черта ей понадобилось все менять? Джим решил, что, как только у него прояснится в голове, он обязательно серьезно поговорит с женой. Как только… Джим покачнулся на нетвердых ногах и всем телом привалился к двери. Черт, все-таки сегодня он напился, и куда основательнее, чем ему поначалу казалось.
Джим снова облегчил душу ругательствами и вышел из ванной. В следующую секунду у него над головой зажегся яркий свет. От неожиданности и удивления он часто-часто заморгал. Прошла еще секунда, и щелчок взводного курка заставил его рухнуть на пол рядом с кроватью.
– Не стреляй! – закричал Джим, сразу же позабыв о том, что он собирался задать жене основательную взбучку. – Ради Бога, Беверли, спрячь пистолет! Я ведь всего-навсего выпил с ребятами лишнего.
Последовавший вслед за тем выстрел заставил Джима в ужасе нырнуть под кровать, однако не прочистил ему мозги до такой степени, чтобы он наконец понял, что залез в чужую квартиру. Как ни странно, вернуться к реальности ему помог лежавший на полу темно-синий ковер. Беверли терпеть не могла темные оттенки, и будь у нее деньги, она все равно бы никогда не купила ковер темно-синего цвета. Джим тут же дал себе клятву не брать в рот ни капли спиртного до конца своих дней, если, конечно, провидение позволит ему пережить эту ночь.
Первым пришел в себя Крис.
– Господи, Мэгги! – вскричал он. – Да ты едва его не пристрелила! Сейчас же прекрати.
Мэгги ничего не могла с собой поделать и продолжала нажимать на спусковой крючок. Даже когда ее враг нырнул под кровать, ее пистолет продолжал грохотать. Выстрел, еще один… Только когда отгремел третий выстрел, немного рассеялся дым и в комнате установилась мертвая тишина, она наконец поняла, что стреляла не в Генри Коллинза, а в мистера Карпентера, проживавшего этажом ниже. Но что, черт возьми, мистер Карпентер делает у нее в спальне?
Крису понадобилось несколько секунд, чтобы разжать пальцы Мэгги и вынуть у нее из руки пистолет. Затем он занялся смертельно перепуганным Карпентером и помог ему вылезти из-под кровати. К тому времени, когда они втроем вошли в гостиную, в дверь квартиры уже колотили: кто-то из соседей, услышав стрельбу, вызвал полицию.
Получасом позже помощник шерифа, выслушав рапорт дежурного офицера о ночном происшествии, одарил Мэгги мрачным взглядом.
Не став дожидаться, пока О'Мэлли выскажет ей все, что думает по этому поводу, Мэгги первая устремилась в атаку:
– Вам легко меня осуждать. Но что бы вы сказали, если бы на моем месте оказалась ваша жена или, к примеру, сестра?
О'Мэлли, понадобилось не более секунды, чтобы взвесить все «за» и «против» и ответить Мэгги кивком головы: дескать, он скорее всего поступил бы точно таким же образом, то есть попытался бы пристрелить незваного гостя. К счастью для всех, Мэгги слишком разволновалась и, выпустив три пули подряд, поразила лишь собственные потолок и стены, а несчастный пьяный дуралей, прятавшийся у нее под кроватью, не получил ни единой царапины.
Через час полицейские удалились, оставив Мэгги наедине с Крисом. Полиция пришла к выводу, что в данном случае и впрямь имело место недоразумение и мистер Карпентер вовсе не имел злостных намерений. Хотя полицейские вошли в положение Мэгги и даже ей посочувствовали, то, что она открыла стрельбу без предупреждения, не слишком их порадовало. Ее предупредили, что подобное безответственное обращение с оружием может привести к трагедии и тогда ей придется отвечать по всей строгости закона. Тем не менее, поскольку самооборона в установленных пределах допускалась, пистолет у Мэгги не конфисковали, она отделалась словесным внушением.
Мистер Карпентер в эту минуту, без сомнения, лежал в собственной постели, рядом с сжалившейся над ним женой. Крис же и Мэгги расположились на диване в гостиной и потягивали кофе без кофеина. Они снова и снова обсуждали происшедшее, а также решение, которое приняла Мэгги.
– Знаешь, милая, я не советовал бы этого делать. Бегство тебе не поможет.
– Но я вовсе не собираюсь бежать. Я просто хочу ненадолго уехать, – сказала Мэгги и честно призналась: – В последнее время у меня что-то совсем расшалились нервы.
Крис сам отлично это видел. Да и у какой, скажите, женщины, не сдали бы нервы, доведись ей пройти через такое? Он, однако, считал, что есть лучший выход из создавшегося положения.
– Позволь мне у тебя поселиться. Как только я к тебе перееду…
– Ничего это не даст. – Мэгги жалобно посмотрела на своего любовника. Ее голубые глаза молили его о снисхождении и понимании. – Этот тип ни за что не оставит меня в покое. Послушай только, что он наговорил мне на автоответчик, и ты со мной согласишься.
– Но ты сама говорила, что он перестал угрожать. Быть может…
Мэгги покачала головой.
– Он просто ждет, когда я забуду об осторожности.
– Но если он узнает, что ты теперь не одна…
– Если он об этом узнает, будет еще хуже.
Крис недобро усмехнулся.
– Эту мысль тебе Сандра внушила?
– Я знаю, что ты ее не любишь, но в такого рода вещах никто лучше ее не разбирается.
Работая над репортажем о расследовании убийства, Мэгги три года назад взяла интервью у Сандры Браун. С тех пор местная телезвезда и врач-психиатр сделались ближайшими подругами.
Конечно, Крис не в восторге от ее идеи уехать из Колорадо. Мэгги вовсе не хотелось огорчать его, но покинуть город ей было просто необходимо. Прежде всего она хотела разобраться в себе, все обдумать и решить, как быть дальше. Но самое главное, ей хотелось избавиться от завладевшего ею страха – хотя бы на короткое время. Мэгги поставила чашку с недопитым кофе на поднос и уткнулась носом в шею Криса. Прижавшись к нему всем телом, она прошептала:
– Не расстраивайся, Крис. Если я и уеду, то ненадолго.
На следующий день она позвонила домой отцу и ничуть не удивилась, когда трубку взяла сестра.
– Пат? Это Мэгги.
– Привет, Мэгги. Как делишки?
– Нормально. А у тебя?
– Да ничего хорошего. Энди опять болеет.
– Извини, я не знала.
Мэгги точно знала, что ее сестра в этот момент пожала плечами.
– Ничего, он поправится, просто каждая неделя его болезни стоит столько, что скоро мы будем не в состоянии платить по счетам.
Мэгги невольно улыбнулась. За Пат водился грешок все на свете преувеличивать и драматизировать. Энди был врачом и имел на пару со своим партнером весьма процветающую практику. Уж Мэгги-то знала, что никакое затягивание поясов этому семейству не грозит.
– Знаешь что, Пат?.. Тут у меня возникла идея съездить домой. Как думаешь, отец не будет против?
Пат расхохоталась.
– Глупости какие. Нет, конечно, – заверила она, даже не потрудившись выяснить мнение отца. – А в чем дело-то? У тебя что, неприятности по работе?
– Да нет. С работой у меня все в порядке. Просто мне нужно немного отдохнуть.
– По-моему, у тебя что-то стряслось. Я права?
– Да нет же, говорю тебе. Мне просто требуется небольшой отпуск.
Сестры поговорили еще несколько минут, обсудили интрижку отца с вдовой Перкинс, жившей от него через три дома, и Мэгги пообещала, что обязательно свяжется с Пат еще раз и сообщит о дате своего приезда.
