Текст книги "В эпицентре бури (ЛП)"

Автор книги: Патрик Кордингли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Дивизионный КП, в основном состав второй команды из 4-й бригады, был хорошо скоординирован и смог точно проинформировать меня о том, куда должна была направляться бригада. Однако они были не настолько хорошо осведомлены о том, кто находился рядом с нами. Они повторили, что нашей первоочередной задачей после того, как мы разместим всех наших людей и технику на месте, было проведение рекогносцировки для осуществления плана противодействия внезапному нападению.

В ту ночь прибыли мои штабные машины, которые были установлены со ставшей уже привычной аккуратностью. Также прибыл мой танк под командованием Ричарда Кемпа – офицера Королевского английского полка, чья очередь была исполнять обязанности моего личного штабного офицера, Водитель тоже сменился, и им оказался капрал Стивли из гвардейских шотландских драгун. В течение ночи и нескольких последующих дней остальные части бригады собирались вместе. Но в ту первую ночь мы чувствовали себя очень одинокими. Мы находились всего в сорока милях от иракской границы, вне досягаемости артиллерии, но в пределах досягаемости ракет. В моем распоряжении было немного войск, и нас защищала очень тонкая линия американских войск прямо на границе. В час ночи мой сон был нарушен раскатом грома, который я сначала почувствовал сквозь землю. Я выглянул наружу и увидел на горизонте безошибочно узнаваемые взрывы бомб, падающих на иракские позиции. На самом деле мне было их жаль. Несмотря на то, что мы находились в нескольких милях от взрывов, это было страшно. Оказаться под ними было бы ужасно.

24 января была освобождена первая территория Кувейта. Был захвачен небольшой остров Карух, расположенный в двадцати двух милях от побережья Кувейта. Считалось, что он использовался Ираком в качестве наблюдательного пункта.

Как только бригада была полностью приведена в боевую готовность, в ожидании прибытия остальной части дивизии мы с командирами потратили некоторое время на решение сложного вопроса о том, как разгромить иракскую бригаду на хорошо укрепленной позиции. Общепринятая точка зрения гласит, что против окопавшихся войск необходимо превосходство как минимум три к одному, поэтому теоретически требуется дивизия, состоящая из трех бригад, чтобы уничтожить бригаду численностью, возможно, в пять тысяч человек и сотню танков.

– Как выглядит окопавшаяся иракская бригада? – спросил Чарльз Роджерс во время одной из многочисленных наших дискуссий. – Мы все видели снимки с воздуха и знаем, как выглядят его танки, но как они на самом деле это делают? Что нам нужно знать, так это то, какую опасность представляют окопавшиеся Т-55 или БМП. Сможем ли мы поразить их, как мы планируем, с расстояния в три тысячи метров?

– У меня есть идея, – сказал Юэн, который, как обычно, делал подробные заметки о наших дискуссиях.

– Вот куда мы направляемся, – сказал он, указывая на область на карте примерно в десяти милях к востоку от нас, – к египтянам.

Нашими соседями на востоке, прибывшими за последние несколько дней, была египетская пехотная дивизия. Они окопали все свои танки и, без сомнения, были хорошо знакомы с тактикой Ирака, поскольку их также обучали русские.

Мы послали офицера связи, который позже сказал нам, что ближайшая египетская бригада будет рада показать нам окрестности на следующий день. Итак, мы приземлились в указанном месте и были встречены командиром бригады. Мы подошли к тому, что, очевидно, было командным центром, который был в основном оборудован грузовиками, но с огромными палатками, похожими на палатки бедуинов, расставленными вокруг. Люди казались удивительно расслабленными.

Командир, серьезный человек, который явно гордился своей бригадой, провел нас в свою палатку. Это было чудесное место, стены которого были занавешены яркими занавесками, а пол устлан чудесными коврами. На маленьком столике даже стояла ваза с фруктами.

– Садитесь, пожалуйста. Хотите чаю? – спросил он низким голосом с сильным акцентом.

Он громко крикнул, и появился солдат в чистой оливково-зеленой форме с огромным, словно самовар, чайником и начал разливать по чашкам ароматный чай. Мы проговорили около часа. Бригадир сказал, что у него нет намерения вступать в бой с окопавшимися бронетанковыми войсками. И никто не мог его за это винить. Однако он был хорошо знаком с иракской тактикой и мог дать нам много советов.

– У вас много противотанковых ракет, да? – спросил он.

– У нас есть "Миланы".

– Ах да, "Милан". Будьте осторожны. Обычная уловка заключается в установке противоракетных экранов перед каждой машиной. Очень тонкая проволока. Вы их не увидите, но они остановят ваши ракеты. А иракцы очень хорошо умеют маскироваться, знаете ли, обманывать. Мы слушали по радио сообщения об успешных американских бомбардировках. Конечно, у них все хорошо, но не так хорошо, как они думают. Большая часть того, на что они нападают, это приманки и макеты.

– Но я слышал, что пилоты сообщают об попаданиях, – сказал Джон Шарплз.

– Мы делали то же самое против израильтян. Они ждут попаданий, дайте им попаданий. Несколько бочек бензина внутри вашей приманки – и получается очень красивый взрыв.

Выпив еще чаю, мы отправились на ожидавших нас джипах осматривать вкопанные танки. Как и у иракцев, у египтян были противоракетные экраны, и они соорудили несколько ложных позиций, что нам еще предстояло сделать. После тщательного осмотра танкового капонира и его общей компоновки мы отъехали примерно на три тысячи ярдов и оглянулись назад. Башня все еще была хорошо видна. Испытав облегчение, мы вернулись к нашим войскам. Поездка того стоила.

Интересно было прочитать первую сводку разведки от 28 января. В ней говорилось, что 16-я, 20-я, 21-я и 25-я иракские пехотные дивизии были обнаружены недалеко от границы, к северу от нас, и что за ними находилась первая линия резервов. Эти резервы состояли из 26-й и 36-й пехотных дивизий, 12-й и 17-й бронетанковых дивизий и пехотной дивизии "Тавалкана" Республиканской гвардии. Очевидно, что большинство пехотных дивизий, находившихся на передовой, не имели укреплений или прикрытия с воздуха и поэтому были очень уязвимы для воздушных атак.

Далее говорилось, что мин для этих подразделений не хватало, и в результате некоторые из них были выведены с юго-востока Кувейта и переброшены на запад.

Что касается воздушной войны, то был сбит тридцать один иракский самолет и, как сообщалось, более двадцати улетели в Иран; значение этого шага не было известно.

Но, пожалуй, наибольший интерес для нас вызвал последний абзац:

"Моральный дух противника: очень низкий. Генерал, командующий 18-й дивизией, снят со своего поста и предположительно казнен. По оценкам, Ирак получает менее десяти процентов основных боевых припасов для войск на передовой".

Каждый день мы получали по две такие сводки разведывательных данных; их ждали с нетерпением.

29 января, которое началось холодным, почти морозным утром, нам был представлен окончательный план наступления VII корпуса в Ираке. Штаб дивизии переехал 24-го. Они окопались примерно в сорока минутах езды отсюда, и мы вчетвером – Рори Клейтон, Юэн, Робби и я – отправились в путь на наших "лендроверах".

Их штаб был организована по типичной схеме, командирские машины были расположены группами, называемыми "ромбами", их брезентовые "пентхаусы" – похожие на туннели палатки, прикрепленные к задней части каждой машины, соединялись, образуя замкнутое пространство, в котором занимались своим делом многочисленные штабные офицеры. Это было почти то же самое, что и мой собственный штаб, просто больше по размеру и с гораздо большим количеством людей.

Для проведения брифинга была отведена открытая площадка, удаленная от командирских машин. Для всех были установлены стулья или скамейки. "Все" состояли из командиров полков и батальонов и старших офицеров штаба дивизии и бригады; это было довольно многочисленное собрание. Перед нами было что-то вроде трибуны для оратора, а за ней на досках были прикреплены различные карты, накладки и рисунки. На доске, прикрепленной к трибуне, было написано красным слово "СЕКРЕТ". Вскоре солнце начало немного припекать, и когда мы сели, я почувствовал его тепло у себя на затылке.

Руперт Смит, одетый в зеленый пуловер поверх пустынной униформы, сидел лицом к нам на маленьком парусиновом стуле в передней части зала, изучая свои записи. Он оставался там, пока мы все входили, а затем, без предисловий, начал отдавать самые важные приказы в своей жизни.

– Наземная фаза операции "Буря в пустыне", которая будет известна как "Сабля пустыни", будет проходить в два этапа. В день "Д" экспедиционный корпус морской пехоты и Объединенное командование арабских сил вторгнутся в Кувейт через наиболее хорошо защищенный участок иракской обороны, расположенный здесь.

Он указал на несколько пунктов вдоль саудовско-кувейтской границы.

Затем он рассказал нам, что в то же время на западе французская дивизия и американский XVIII воздушно-десантный корпус начнут наступление на территорию Ирака, чтобы обеспечить фланговую защиту всей операции.

На второй день "Д+1", VII корпус должен был прорваться на север Ирака через брешь в иракской оборонительной полосе, а затем повернуть на восток, в сторону Кувейта. Задачей корпуса было уничтожить Республиканскую гвардию.

Итак, как и ожидалось, морским пехотинцам и Восточному командованию объединенных сил предстоит очень тяжелая битва. Они собирались прорваться через наиболее хорошо защищенный и подготовленный участок иракской обороны. Французам и XVIII корпусу предстояло преодолеть огромное расстояние, несколько сотен миль, на огромной скорости. VII корпус направлялся прямо в сердце Республиканской гвардии.

План наземной операции

Затем Руперт Смит более подробно рассказал о нашей конкретной задаче. 1-я пехотная дивизия США должна была прорвать полосу препятствий и вторгнуться в Ирак, чтобы захватить плацдарм глубиной в двадцать пять миль. Британская дивизия должна была пройти через эту брешь первой и почти сразу же после оставления плацдарма повернуть на восток, пробиваясь с боями к ирако-кувейтской границе и действуя в качестве прикрытия правого фланга корпуса; достигнув границы, мы должны были занять блокирующую позицию, обращенную на северо-восток. Нашей задачей было "атаковать силами 1-й пехотной дивизии США, чтобы разгромить тактические резервы противника и защитить правый фланг VII корпуса США". Оставшаяся часть корпуса должна была двигаться к северу от нас, а затем повернуть на восток и атаковать позиции Республиканской гвардии на западной границе Кувейта.

Дивизия должна была вести боевые действия в два этапа: артиллерийская подготовка и затем само наступление. За неделю до дня "Д" британская артиллерия должна была выдвинуться вперед вместе с американской артиллерией, в общей сложности около шестидесяти батарей по восемь орудий в каждой, и атаковать известные иракские позиции, чтобы ослабить их перед штурмом. Заградительный огонь, которому подвергнется противник в районе плацдарма и вдоль нашего фронта, будет эквивалентен семидесяти пяти тысячам ракет "Скад". В этот момент Рори Клейтон подтолкнул меня локтем с выражением гордости на лице.

Вопрос о том, какая бригада поведет британскую дивизию через брешь, зависел от противника. Если бы было место для развертывания, то впереди была бы 7-я бригада. Если бы противник окопался прямо у места прорыва, то пошла бы первой 4-я бригада. Эта неопределенность была вызвана разной структурой двух бригад. 7-я бригада, состоявшая из двух танковых полков и одного пехотного батальона, была пригодна для проведения быстрых открытых операций. Но если бы иракцы были близки к месту прорыва, нам потребовалась бы пехота, чтобы расчистить этот район, и 4-я бригада, состоящая из двух пехотных батальонов и одного танкового полка, лучше подошла бы для выполнения этой опасной задачи.

– Я намерен вводить в бой по одному ударному кулаку дивизии, – продолжил Руперт Смит. – Это не обязательно означает, что одна бригада будет задействована постоянно, но если какая-то часть дивизии застрянет в прорыве, важно убедиться, что остальная часть дивизии в состоянии оказать какую-то помощь. Мы должны постоянно обходить противника с фланга, отрезать его и атаковать по ряду четко определенных и ограниченных целей, которые будут являться целями противника, так как в условиях пустыни местность не имеет тактического значения. Каждая цель должна быть изолирована, атакована с максимальной силой, взята, а затем мы должны быстро переходить к следующей, обходя все вражеские силы без исключения.

Он сказал нам, что артиллерия, 16/5-й уланский полк, наш разведывательный полк и вертолеты армейской авиации будут объединены в то, что он назвал разведывательно-ударным комплексом. Эта группа размером с бригаду могла бы атаковать цели в глубину до того, как прибудем мы, две бронетанковые бригады. Хотя они и не смогли бы уничтожить противника, они могли бы нанести потери и помешать ему двигаться на запад, чтобы помочь тем, с кем мы сражались.

В заключение он напомнил нам о необходимости помнить, что мы атакуем крупные силы, дислоцированные на большой территории, и что сражение, вероятно, продлится еще некоторое время.

– Мы должны быть готовы к применению химического и биологического оружия с вытекающими отсюда моральными и логистическими проблемами. Вы все понимаете важность того, что вам предстоит сделать. Когда вы будете уходить, сотрудники штаба передадут вам копию предварительного приказа. Пока не обсуждайте детали того, что вы услышали сегодня, со средствами массовой информации.

Время для этого брифинга было выбрано идеально. До этого момента мы чувствовали себя немного оторванными от остальной части войны. Мы знали, что воздушная кампания по нанесению ударов по иракцам продолжается, потому что весь день мы видели над собой инверсионные следы самолетов, а ночью мы видели и слышали непрекращающиеся взрывы. Но на самом деле мы не чувствовали себя частью этого. Это было похоже на чью-то чужую войну – почти антисептическое дело, ведущееся в другом месте. Но теперь мы могли приступить к нашему собственному детальному планированию, несмотря на то, что не знали, какая бригада будет во главе и что именно мы будем атаковать. Однако, когда мы ехали обратно в штаб-квартиру, я отбросил эти мысли, потому что хотел обсудить с Юэном приказ Руперта Смита о средствах массовой информации. Это было не так просто, как могло бы быть.

Незадолго до этого к нам присоединилась команда журналистов. Она состояла из журналистов, о которых мы договорились заботиться во всех отношениях до окончания войны. Они носили военную форму, рыли окопы, ели и спали вместе с нами. В свою очередь, они позволяли нам ознакомиться с их материалами перед их передачей. Они назвали это цензурой; мы просто хотели исправить фактические ошибки и пресечь нарушения безопасности. Нам как никогда повезло с теми, кого нам поручили. Филип Джейкобсон из "Таймс" освещал многие войны, как и Мартин Белл из Би-би-си – на самом деле они видели больше боевых действий, чем любой из нас. Джон Фуллертон из "Рейтерс", который впоследствии написал, что благодаря этому он стал богаче опытом, был экспертом по Ближнему Востоку. Колин Уиллс из "Сандэй миррор" хотел, чтобы это была человеческая история, а не сложные планы. Джо Пейли, энергичный радиорепортер Би-би-си, и Найджел Бейтсон, оператор Мартина Белла, составили команду. Но, несмотря на то, что они работали в непосредственной близости от нас, и несмотря на существовавшее доверие, все еще оставалась проблема с тем, когда предоставлять им информацию, необходимую для написания статей или сообщения значимых новостей. Предоставив им секретную информацию слишком рано, вы помешали им сообщать информацию; слишком долгая задержка может вызвать раздражение.

– Юэн, мы должны дать им возможность прослушать брифинг, чтобы они могли понять, что происходит.

– Да, бригадир, – сказал он твердым голосом, явно понимая мою дилемму.

Тренировки с VII корпусом начались 30 января, и вместе с ними у нас появилось первое реальное представление о задаче, за которую мы собирались взяться. 1-я пехотная дивизия США, получившая прозвище "Большая красная единица" из-за отличительной эмблемы на рукаве, соорудила точную копию прорыва в минном поле и пересечения полос обороны во всех деталях. Там, где у иракцев была проволока, она была у них, там, где у иракцев были танковые рвы, они были у них. Командиры каждой машины в бригаде, от танков и "Уорриоров" до грузовиков, были погружены в восьмитонные грузовики с открытым верхом, чтобы увидеть зрелище и пройти инструктаж у американцев.

Здесь, перед нами, в безлюдной пустыне, был макет операции для целого корпуса. Куда бы вы ни посмотрели, везде были солдаты. Через минное поле было проложено восемнадцать подготовленных полос, каждая из которых была отмечена огромным восьмифутовым красным щитом с буквами. У каждого из них с разинутыми ртами стояли военные полицейские на "хаммерах", направляя и контролируя движение, на крышах которых были прикреплены ярко-оранжевые щиты с надписью "Следуйте за мной". Саперы на множестве машин были готовы ремонтировать маршруты, убирать с дороги вышедшие из строя машины или обезвреживать неразорвавшиеся мины. Там окопалась пехота, защищая этот район. Вдалеке я мог видеть M1, спрятанные в танковых капонирах, их башни медленно осматривали горизонт. И в центре всего этого находился генерал-майор Томас Рейм, командир Первой пехотной дивизии США, не выпускавший изо рта сигару.

Затем мы отрепетировали план, согласно которому бригада должна была перебазироваться на четыре плацдарма, по одной боевой группе на каждый, плюс один для штаба бригады. На каждом плацдарме было четыре полосы движения, ведущие через брешь: две для гусеничных машин и две для колесных. Американцы настояли на том, чтобы сопровождать каждую машину при прохождении бреши, и учения, которые должны были занять несколько часов, растянулись на вторую половину дня и вечер. Я проехал во главе своей колонны, как и в обычный день, а затем вернулся в штаб. Юэн встретил меня, когда я подъезжал. Я сразу понял, что не все в порядке.

– Бригадир, у нас проблема. Иракцы что-то замышляют. Ситуация запутанная, но дивизия подозревает, что они, возможно, планируют организовать какую-то атаку, возможно, силами бригады или даже дивизии, вниз по Вади Аль-Батин в направлении тыловой базы "Альфа".

Я прошел через брезентовый занавес в тускло освещенный комплекс штаб-квартиры. Все вокруг гудело. Мы по-прежнему соблюдали режим радиомолчания, но я слышал, как треск помех в динамиках стал громче. Группы офицеров сгрудились вокруг детализированных карт в кормовых отсеках командирских машин, пытаясь предугадать действия иракцев.

В рамках плана противодействия внезапности мы вырыли целую бригадную оборонительную позицию с пехотными траншеями и танковыми укрытиями. Я думал, мы были готовы к любым неожиданностям. То есть ко всем возможным, кроме одной.

Все командиры и водители машин бригады в этот самый момент сидели в кузове какого-то грузовика, который ехал по песчаной дороге через учебное минное поле в нескольких милях от нас. У меня не было войск, с которыми я мог бы сражаться.

Перед нами была одна американская бригада, блокировавшая выход к Вади Аль-Батин, а неподалеку находилась египетская пехота. Если иракцам удавалось встать между американцами и египтянами, то у нас возникали проблемы. Тыловая база "Альфа" стояла в конце вади, и решительные и сильный отряд противника мог бы ее уничтожить.

Я слышал, как дежурный разговаривал со штабом дивизии по "Птармигану".

– Сэр, – крикнул он мне, – американцы не видят никакой активности в секторе к северу от нас, но на всякий случай у них есть самолеты А-10 наготове.

Одинокие и никем не охраняемые, мы сидели и ждали.

Глава 11. Пятница, 1-е февраля – суббота 23 февраля 1991 года

Атака в вади так и не состоялась, мы подозревали, что это была просто переброска резервов. Тыловая база «Альфа» была в безопасности. В конце концов, мы снова стали полноценной бригадой, и все усилия были направлены на планирование, теперь, когда мы получили предварительные приказы о сражении дивизии и корпуса. Теперь от меня зависело, как я буду сражаться вместе с бригадой. Я вызвал всех командиров частей 1 февраля.

Совещание проходило в палатке для инструктажа с минимальным количеством участников: Юэн, Робби и я, три командира боевых групп, Рори Клейтон и Джон Мур-Бик.

– Мое предложение состоит в том, чтобы разделить три боевые группы на две части, – начал я. – Во-первых, во главе бригады должен стоять мощный, быстроходный, чисто танковый отряд численностью не менее трех танковых эскадронов. Они не должны увязать в атаках, но при необходимости обеспечат огневую поддержку любой атаке бригады.

Второй эщелон будет состоять из двух штурмовых боевых групп. Эти войска будут атаковать позиции противника и фактически очищать их от иракцев. Я не предусматриваю большого количества рукопашных боев в окопах. Завязнем в их окопах, и они впитают нас, как губка впитывает воду, поэтому мы хотим попытаться убедить их сдаться как можно быстрее. На начальном этапе это будет означать применение значительных сил.

– Я думаю, именно нам следует сформировать танковый отряд, – немедленно предложил Артур. – Джон?

Я посмотрел на Джона Шарплза, человека, чье спокойствие и вдумчивые советы так помогли мне в предыдущие месяцы.

– В этом есть смысл, – ответил он. – Мы работаем бок о бок со "Стаффордами" дольше, чем с ирландскими гусарами, и, вероятно, знаем их лучше.

Я уже принял решение о таком разделении, но был рад, что, похоже, это было сделано тремя командирами по соглашению, а не по моему приказу.

Артур Денаро взял три своих танковых эскадрона для формирования танкового отряда. Таким образом, у нас осталось пять эскадронов и три роты, которые нужно было разделить. После некоторого обсуждения было решено, что Чарльз возьмет один эскадрон гвардейских шотландских драгун и один оставшийся эскадрон ирландских гусар в дополнение к двум своим ротам. Одну роту он отдаст Джону.

– Вот как я хочу это разыграть, – сказал я. – Ваша ударная боевая группа, Артур, должна вступить в первый контакт с противником. Вы должны попытаться уничтожить их огнем прямой наводкой и артиллерией, но если это невозможно, удерживайте противника скованным, пока Джон и Чарльз будут обходить его для атаки, предпочтительно с тыла.

– Чарльз и Джон, я не хочу, чтобы ваши пехотинцы спешивались без крайней необходимости. Я надеюсь, иракцы не окажут слишком сильного сопротивления, когда поймут, какой огневой мощью мы располагаем.

Главной проблемой было материально-техническое обеспечение. Согласно типичному боевому плану НАТО, с которым мы были хорошо знакомы, каждая боевая группа имела под рукой запасы в первых эшелонах. Они пополнялись за счет запасов второго эшелона, которые находились в административном районе бригады. Это было хорошо для оборонительной и относительно медленной войны, которая должна была развернуться в Европе. На обширных открытых пространствах Ирака это бы не сработало. Мы бы действовали так далеко впереди нашей линии снабжения, что наш основной маршрут снабжения оказался бы в опасности быть чрезмерно растянутым и подверженным контратакам. Поэтому мы решили, что административный район бригады будет двигаться сразу за нами и вплотную приблизится к нам, если мы остановимся. Затем бригада построится треугольным строем со штабом и соединяющим административным районом в центре.

Мы потратили еще около получаса, обсуждая инженеров и преимущества централизованного управления ими или разделения на три боевые группы. В конце концов, я согласился с Джоном Мур-Биком, который считал, что лучше всего разделить их на две отдельные группы, которые можно было бы быстро переключать, когда они понадобятся.

Мы снова коснулись морального духа. Не было сомнений, что он был высок, несмотря на неопределенность ситуации. Мы все проводили часы с нашими солдатами, обсуждая их страхи. Нашей общей позицией было то, что мы ожидали, что люди будут встревожены; это было совершенно понятно. И, как лаконично выразился Чарльз, "я больше беспокоюсь о тех, кто не проявляет страха". Важно то, что они способны справиться с этим страхом, и наша задача – помочь им справиться с этим. И, конечно, дело было не только в мысли о том, что их могут ранить или что-то похуже, но и в осознании того, что им придется убивать.

В тот день я решил воспользоваться давним приглашением Мартина Уайта встретиться с ним в тыловом районе на базе "Альфа". Я хотел убедиться, что с ними все в порядке, и хотел быть уверенным, что мы получим необходимую поддержку, когда придет время. Я также хотел, чтобы они знали, как сильно мы в них нуждаемся.

Полет туда на "Пуме" Королевских ВВС занял около сорока минут. Хотя Коалиция объявила о завоевании превосходства в воздухе, полеты все еще были рискованным делом, и в целях безопасности "Пумы" летели так низко и быстро, как только могли. Когда мы выехали из Кейса, я увидел, как пустыня поглотила маскировочные сетки моего штаба. Вдалеке я едва мог различить сетки одной из боевых групп. Даже с такой небольшой высоты открывшаяся перед нами местность поражала размерами.

Летя на юг, мы пересекли трассу "Додж", где все еще было оживленное движение. Огромные грузовики песочного цвета, груженные боеприпасами, припасами или топливом, двигались по черной асфальтированной дороге. Пока мы летели, эту дорогу тоже затянуло песками пустыни. Мы все еще были на некотором расстоянии от нашей цели, но к юго-востоку я мог различить лишь отметины на песке, темные пятна на пустом пространстве.

Когда мы подлетели ближе, эти темные пятна начали обретать очертания. Это была тыловая база "Альфа", по меньшей мере двадцать пять миль в поперечнике, а периметр с насыпью и забором из колючей проволоки не мог быть меньше ста миль. Повсюду, куда ни глянь, стояли контейнеры, сгруппированные по три-четыре штуки, а вокруг них была возведена высокая песчаная насыпь. Там были ящики с боеприпасами, в которых хранились тысячи артиллерийских и танковых снарядов, ракет и минометных мин. Это был арсенал, рассчитанный на шестьдесят дней самой ожесточенной войны, которую когда-либо видел мир.

В других местах я видел целые акры пластиковых бутылок с водой. Некоторые из них, похожие на прорастающие семенные коробочки, высыпались из картонных коробок и были разбросаны по пустыне. В другом аккуратно отгороженном уголке лежала огромная груда черных шин, из-за недавнего дождя они блестели, как гагат. Только когда вы увидели все это, разложенное перед вами, вы по-настоящему осознали, насколько масштабными были военные усилия.

Нам потребовалось много времени, чтобы найти штаб-квартиру Мартина среди всех американских складов, но в конце концов мы заметили британский флаг. Вся его штаб-квартира была вырыта под землей. Поскольку база не собиралась переезжать, в мобильности не было необходимости. Мы поговорили о жизни в целом, прежде чем я рассказал ему о наших планах; мы расстались в наилучших отношениях, я был уверен, что визит стоил того. Было очень легко слишком увлечься своими насущными материально-техническими проблемами и забыть о них в дальнейшем. На войне вы по-настоящему узнаете истинную ценность этих людей и осознаете, какую ключевую роль они играют. В этом нет ничего гламурного, в тыловой базе "Альфа" не было наград за отвагу, но мы зависели от них.

Я подождал неделю, прежде чем проинформировать всех командиров, вплоть до майора, о плане и обратном отсчете до начала войны. Теперь у нас была дата, 21 февраля. Морис Гибсон подготовил чрезвычайно сложную модель, около двадцати футов в ширину и сорока в длину, чтобы проиллюстрировать выступление. Он расставил стулья с двух сторон, чтобы люди могли с комфортом любоваться шедевром. Незадолго до полудня они начали прибывать. Многие из них впервые после приезда в Киз увидели друг друга. Было приятно видеть искреннюю дружбу между ними. Еще до того, как мы начали, я почувствовал единство цели, очень сильное чувство единения.

Модель Мориса занимала центральное место в месте для брифингов. Он потратил несколько дней, собирая куски проволоки, консервные банки и практически все, что мог найти, чтобы создать это самое потрясающее изображение нашей местности. К сожалению, это был необычайно ветреный день, и офицеров то и дело приходилось отправлять за 23-й иракской пехотной дивизией, или ротой "С" "Стаффордов", поскольку порывом ветра их заносило под "лендровер".

Сначала я рассказал об операции в общих чертах.

– Солдаты хорошо знают, что были отданы приказы о начале атаки и что теперь они выжидают. Я знаю, что разведданные о том, что происходит непосредственно перед нами, не очень хороши, но я могу заверить вас всех, что противнику и, в частности, Республиканской гвардии наносится значительный ущерб. Прошлой ночью я прослушал сообщение об их радиосетях после удара B-52. Они были завалены вызовами медицинской помощи и ремонтных бригад, командиры неоднократно просили разрешения на перемещение.

Их основные пути снабжения перекрыты, и им отчаянно не хватает запасных частей и продовольствия. К северу от позиций Республиканской гвардии не осталось ни одного неповрежденного моста, и им приходится направлять конвои длинными и извилистыми обходными путями. Чем дольше они находятся в пути, тем легче их обнаружить и уничтожить. Боеспособность некоторых подразделений составляет всего двадцать пять процентов. Приоритетными целями на данный момент являются артиллерийские позиции.

Инструктаж продолжался, но по-прежнему отсутствовали два ключевых факта – какая бригада первой должна была пройти через брешь в минном поле и какая должна была атаковать после выхода с плацдарма. Разочарование от того, что мы не знали этого, было значительным. Тем не менее, тем для разговора было более чем достаточно, и каждый получил возможность высказаться. Артиллеристы рассказали о плане артиллерийской подготовки, инженеры – о своем. К середине дня пришло мое время снова выступить.

– За последние несколько часов вы, наверное, слышали много разговоров о том, как мы собираемся сражаться. В том, что мы собираемся делать, нет ничего нового. "Пустынные крысы" уже проходили через все это раньше, поэтому я решил рассказать вам о некоторых вещах, которые мне присылали из их предыдущих сражений.

Я взял в руки маленькую желтую книжечку, на обложке которой была выгравирована золотая корона.