Текст книги "Навстречу судьбе"

Автор книги: Патриция Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– Значит, вы приедете, чтобы образумить меня? Так я и думал. Назовите номер своего рейса.

– У меня еще нет билета…

Последовала пауза, наполненная невысказанным раздражением, но, когда Лемаршан ответил, его голос прозвучал сдержанно:

– Хорошо. Тогда я закажу для вас билет – скажем, на утренний рейс. Я встречу вас и отвезу к себе.

– Не знаю, смогу ли я вынести перелет, и потом, я никуда не хочу с вами ехать. Я предпочла бы отель…

– И поступили бы опрометчиво. Если у нас с вами в настоящий момент есть общие цели, естественно, я должен позаботиться о вас. Что касается билета, я закажу его на ваше имя и перезвоню, как только все выяснится.

– Но…

– Скажите номер своего телефона и ждите звонка в течение получаса.

Как только Дженна назвала номер, Лемаршан повесил трубку. Дженна застыла, уставившись на телефон. Что она делает? Она упрямо отказалась от помощи своего поверенного и Глина, и в результате незнакомый человек стал диктовать ей свои условия. Когда телефон зазвонил вновь, она еще стояла рядом, не сводя с него глаз.

Лемаршан сообщил ей время отправления, время прибытия и номер рейса, посоветовал записать все это, и Дженна порадовалась, что он не видел, с каким лицом она нашаривала на столе бумагу и ручку.

– Билет уже оплачен, по прибытии я встречу вас, – закончил Лемаршан. – Только не передумайте, мадемуазель, – мягко добавил он.

– Вот еще! – (Лемаршан приглушенно рассмеялся: должно быть, он считал, что одержал победу, и это разозлило Дженну.) – Я твердо решила приехать и разобраться с этим делом.

– И, должно быть, привезете с собой друга-поверенного? Билет для него я не заказал. Quel dommage! [8]8
   Какая жалость! (франц.)


[Закрыть]

– Я никого не собираюсь привозить с собой, а что касается билета, я верну вам деньги сразу же при встрече.

Лемаршан в ответ рассмеялся и повесил трубку. Дженна остро ощущала его превосходство. Это вновь встревожило ее.

Поджидая Лемаршана в аэропорту, Дженна постепенно приходила к мысли, что принятое решение не из лучших. Она с самого начала была настроена против поездки – и, тем не менее, оказалась в Париже, ждала Алена Лемаршана и ощущала, как на нее начинает накатывать тошнота.

Прошло всего два дня с тех пор, как она приняла решение, и вот она уже стоит под весенним солнцем, с трудом веря в случившееся. Дженна прилетела сюда из упрямства – чтобы не становиться пешкой в делах, в которых ей не хотелось участвовать. Теперь ей придется участвовать в них, не ожидая помощи ниоткуда.

Она допустила непростительную ошибку. Ей следовало прибыть сюда вместе с Глином. Ее отказ рассердил Глина, он принялся перечислять все минусы подобного решения: она не говорит по-французски, она еще слишком слаба, а хуже всего то, что она – женщина. Последний порок, судя по всему, считался особенно тяжким – Глин и его шеф дали понять это Дженне без лишних слов.

Все эти мысли улетучились из ее головы, едва она завидела пробирающегося к ней Алена. Высокий, гибкий и широкоплечий, он возвышался над толпой как башня. Небрежная элегантность Алена почему-то заставила ее сердце забиться.

Не успел он подойти, как Дженна почувствовала себя загипнотизированной взглядом его темных глаз – и с трудом вернулась к реальности, чтобы сразу же прояснить дело.

– Вот мой долг. Я узнала, сколько стоил билет. – Она вытащила из сумочки деньги, и этот жест заставил Лемаршана остановиться и посмотреть на Дженну с явным недовольством.

– Я быстро выхожу из себя, – заметил он, подхватывая чемоданы Дженны и не обращая внимания на ее протянутую руку с зажатыми в ней деньгами. – Кроме того, меня приучили к вежливости, и ее отсутствие вызывает у меня раздражение. Обычно при встрече я жду, что со мной поздороваются. Приветствия, которые начинаются с того, что мне суют деньги, меня не устраивают.

– Хорошо. Прошу прощения, месье, я начну заново. Bonjour [9]9
   Добрый день (франц.).


[Закрыть], вот ваши деньги.

Дженна вызывающе посмотрела на него, и холодный взгляд Лемаршана нехотя сменился удивлением, а затем в темных глазах промелькнуло одобрение, которым он изредка одаривал ее и раньше. Если он считал, что она будет послушной сводной сестренкой, он глубоко заблуждался! Губы Лемаршана дрогнули, и он отвернулся.

– Идите за мной, Дженна. Я оставил машину неподалеку. Борьбу продолжим в келейной обстановке – ведь так поступают родственники, n'est-ce pas [10]10
  Не правда ли (франц.).


[Закрыть]?

– Мы не родственники.

Лемаршан сделал всего пару шагов, а между тем Дженна далеко отстала от него. Она еще не совсем оправилась, а полет, каким бы кратким он ни был, утомил ее, но Лемаршан, казалось, ничего не замечал. Правда, вскоре он опомнился и резко остановился.

– Значит, вы до сих пор нездоровы? Постойте, я помогу вам. – Он повелительно взмахнул рукой, и возникший как из-под земли носильщик подхватил два чемодана, освободив Алену руки. Тот взял Дженну под руку – как тогда у нее дома, просунув ладонь под локоть и принимая на себя ее вес. Дженна вновь оказалась поставленной перед фактом. – У вас только два чемодана? – заметил Лемаршан. – Значит, вы не собираетесь задерживаться здесь?

– В конце концов, это всего лишь… деловая поездка, – с трудом выговорила Дженна.

– Возможно, мы сумеем переубедить вас.

– Мы? Ваша мать здесь?

– В Париже? Пока еще нет. Наверное, приедет к вечеру или завтра утром. Она устроила себе маленький отпуск. В Провансе у нас есть родственники, и сейчас она гостит у них. Я сообщил матери о вашем прибытии, и она пожелала познакомиться с вами.

– Почему?

Дженна вновь испытала панический страх и чувство, что ею вертят, как хотят.

– Как «почему»? Она ваша мачеха – разве это не понятно? Естественно, вы захотите осмотреть свое наследство. Alois! [11]11
  Здесь:Вот так! (франц.)


[Закрыть]Идем.

Они вышли на стоянку. Чемоданы Дженны погрузили в длинную серебристую машину незнакомой ей марки, вероятно итальянскую. Проверить свое предположение Дженна не успела. Носильщик получил чаевые, Ален устроился за рулем, и машина понесла Дженну в незнакомый город, в чужой дом, где не было ни единого человека, к которому можно обратиться за помощью. Это пугало Дженну, но, украдкой поглядывая на лицо, тревожившее ее с первой встречи, она поняла, что сейчас больше возбуждена, чем напугана. Происходящее казалось ей приключением.

Ален повернулся к ней, словно почувствовав незаметный осмотр, и Дженна увидела его сардоническую усмешку.

– Tout va bien [12]12
   Все в порядке (франц.).


[Закрыть], – заверил он Дженну. – Я не похищаю юных особ даже ради выгоды, к тому же, если вы сгинете бесследно, понадобятся годы, прежде чем дом перейдет к моей матери. Подумайте об этом в следующий раз, когда решите разглядывать меня исподтишка. Я уже говорил, что закон помнит о вас. Ваше исчезновение не останется незамеченным. Я должен позаботиться, чтобы вы пребывали на виду и в добром здравии.

– Что вы, я ничуть не боюсь! – солгала Дженна – на самом деле она немного трусила и, ощущая робость перед этим властным мужчиной, больше всего хотела сейчас, чтобы рядом оказался Глин. Вырванная из привычной обстановки, она чувствовала себя пойманной в ловушку. Глин сумел бы постоять за нее, зря она его оттолкнула. Дженна уже не надеялась в одиночку справиться с Аленом Лемаршаном.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Дом был великолепен. При виде его Дженна временно лишилась дара речи. Располагался он в двадцати пяти милях к западу от Парижа и привел Дженну в полное изумление: это был, собственно говоря, не дом, а настоящий дворец, окруженный большим парком. Дженна не задумывалась о том, как должно выглядеть строение, оставленное ей отцом, но такого впечатляющего зрелища не ожидала.

Здание было белым, трехэтажным, с окнами и парадной дверью в виде продолговатых закругленных арок. Два пролета невысоких ступеней вели к двери, по бокам которой в каменных вазах пестрели весенние цветы.

– Какая красота!

Как только машина свернула к дому, эти слова почти невольно вырвались у Дженны, и Ален ответил ей быстрым взглядом.

– Действительно, этот дом и приятен с виду, и удобен. Здесь девять спален, во многих есть смежные ванные комнаты. Конечно, внутри здание пришлось перестроить и оснастить современным оборудованием, но снаружи строение осталось таким, каким было прежде – оно принадлежало Луи Филиппу и сохранило старинную гармоничность пропорций.

Дженна не знала характерных признаков резиденций Луи Филиппа, но была совершенно очарована. Ей припомнились собственные слова о том, что она намерена выкупить весь дом и жить в нем. Теперь эта идея выглядела смехотворной: такие покупки ей явно не по карману. Она даже представить себе не могла, что обиталище ее отца столь роскошно.

Должно быть, отец действительно преуспевал, если сумел и купить этот дом, и перестроить его. Особняк так близко от Парижа должен стоить очень дорого, стало быть, и Ален, запросто отдавший матери свою долю, тоже очень богат.

У Дженны вновь вызвала раздражение мысль о том, что и от нее Ален ждет того же. Даже треть стоимости такого дома представляла собой целое состояние для большинства людей. Было бы любопытно узнать, какую цену Ален готов предложить за ее долю. И потом, как насчет мебели и картин? Дженна мрачно взглянула на Алена. Он не упомянул о вещах. Возможно, он действительно мошенник, пользующийся доверием своих жертв. Эта мысль вызвала у Дженны смутное разочарование и более острое, чем когда-либо, чувство одиночества.

– Приехали.

Автомобиль свернул к парадной двери и остановился. Как только затих двигатель, Дженна услышала пение птиц и застыла, зачарованная самой атмосферой этого места. Здесь было так чудесно, что ей не хотелось даже выходить из машины: на эту красоту можно просто любоваться часами. Она еще сидела, когда Ален открыл дверцу с ее стороны и наклонился.

– Вы либо устали, либо очарованы, – заметил он. – Если второе предположение справедливо, позвольте показать вам здешний парк. Но прежде, конечно, мы выпьем кофе.

Не успела Дженна выбраться из машины, как из дома вышел мужчина, вид которого поразил Дженну. Мужчина был одет в темные брюки и белую рубашку с полосатым жилетом поверх нее – Дженна видела подобные костюмы на лакеях из кинофильмов. Особое впечатление на нее произвел жилет с полосками черного и тускло-желтого цвета.

– Вам звонили, месье, – доложил слуга, принимая багаж и бросая в сторону Дженны единственный заинтересованный взгляд – впрочем, его темные глаза заметно расширились при виде ее пепельных волос, почти серебристых под ярким солнцем. – Мадам уже в пути. Вскоре она будет здесь – вероятно, не позже чем через час.

– Tres bien [13]13
   Отлично (франц.).


[Закрыть], Жюль. Как раз вовремя, n'est-ce pas? Кстати, это мадемуазель Брайант. Сейчас мы выпьем кофе, а затем я намерен показать ей дом. Надеюсь, в нем не слишком много пыли.

– Ручаюсь, ее почти нет, месье. – Жюль сдержанно улыбнулся. По-видимому, он уже привык к ехидным шуткам Алена. – Ваш отец был чрезвычайно талантлив, мадемуазель, – учтиво добавил он. – Его смерть – тяжкая утрата для всех.

Дженна молча кивнула. Даже ради спасения жизни она не смогла бы сейчас выдавить из себя хоть слово: ей показался чудовищно странным тот факт, что этот мужчина знал ее отца, а она сама его даже не помнила. До боли сжав губы, Дженна отвернулась, стараясь не встречаться взглядом с Аленом.

Она уже не раз пожалела о своем приезде сюда. Ей не следовало видеть дом, где жил отец. Очевидно, Ален был настолько уверен в ее приезде, что даже предупредил слуг. Жюль знал, кго она такая, и сразу же заговорил по-английски. Теперь Дженна готова была признать правоту Глина: дело следовало поручить поверенному. Во всяком случае, ей не стоило в одиночку приезжать во Францию. Здесь на нее начнут давить со всех сторон, и ей трудно будет устоять под таким натиском.

Словно угадав ее мысли, Ален не сделал ни единой попытки помочь Дженне по пути к дому. Жюль уже скрылся в дверях, а Ален просто шагал рядом с Дженной. Может, он давал ей время осмотреться, но Дженна в этом не нуждалась. Давняя горечь вернулась к ней вместе с жаждой мщения, и девушка упорно отворачивалась от спутника.

Внезапно Ален что-то раздраженно пробормотал и взял ее за руку, шагнув в сторону по ступеньке.

– Ciel! [14]14
    Здесь:Господи! (франц.)


[Закрыть]Какой же вы упрямой ребенок!

Это замечание перебило мысли Дженны, и она запоздало огрызнулась:

– Вовсе я не ребенок!

– По возрасту вы взрослая девица, посему не мешало бы вам избавиться от ребяческой строптивости. Вы явно устали, но, по-моему, ничто не заставит вас признаться в этом. Что же случилось с вами в той аварии?

– Я потеряла много крови. Стекло повредило артерию.

Ален ввел Дженну в холл с сияющим паркетом, не отпуская ее руку.

– Вам не следовало приезжать одной. Если бы я знал, что с вами случилось, я бы этого не допустил. – Его собственнический тон вызвал у Дженны раздражение.

– Это вы настояли на поездке! – Дженна высвободила руку и гневно взглянула на спутника, слегка покраснев.

На лице Алена появилось выражение иронического любопытства.

– Упрямство, вспыльчивость и неблагодарность, – сухо перечислил он. – Должно быть, это черты, унаследованные вами от матери. Расселл всегда был терпелив и мягок.

– Вы не были знакомы с моей матерью! – Дженна повысила голос, ее синие глаза сердито блеснули. Ален слегка приподнял бровь, наблюдая за ней.

– К счастью, не был, – цинично подтвердил он. – Идемте. Кофе подадут в большую гостиную, и если вы решили продолжать борьбу, позвольте вам напомнить, что лучше всего для схваток подходят уединенные места. В этом доме есть слуги, а они не привыкли к столь воинственным гостям.

Ален повернулся к высокой белой двери, открыл ее и, с преувеличенной учтивостью дождавшись, пока приблизится Дженна, окинул ее таким сардоническим взглядом, что заставил покраснеть до корней волос.

– Напрасно я сюда явилась, – пробормотала Дженна, поравнявшись с ним. – Глин был совершенно прав. Надо было отправить его вместо себя.

– А, вашего любвеобильного поверенного? Нет, он нам не родня!

– Я вам тоже не родня! – фыркнула Дженна. – И потом, Глин совсем не любвеобильный. Он очень скромный, – с горячностью добавила она, – и я… я скоро выйду за него замуж.

– Значит, не любвеобильный? Странно. Впрочем, говорят, все англичане хладнокровны, правда? Этого и следовало ожидать.

– Вы не имеете права так говорить со мной! – Дженна остановилась на пороге, сердито сверкая глазами. Ален просто взял ее за руку и втащил в комнату, плотно закрыв следом дверь.

– Обычно, ma chere [15]15
   Дорогая (франц.).


[Закрыть], я веду себя иначе. Но я помню про ваш опасный нрав. Око за око, зуб за зуб – стоит задеть меня, и я начну кусаться.

– Откровенно говоря, я предпочла бы вовсе вас не знать, месье Лемаршан, и уж тем более не собираюсь задевать вас.

Дженна встала в решительную позу и попыталась придать лицу холодное и твердое выражение. Задача оказалась нелегкой. Дженне действительно не хотелось воевать с Аленом. Прежде всего, она полностью зависела от этого человека – вплоть до того, что без его помощи не могла бы выбраться отсюда, вернуться в Париж и добраться до аэропорта. Во-вторых, Ален тревожил ее.

Собираясь усадить ее, Ален обернулся и взглянул в лицо Дженны, сразу же все поняв. На ее лице читался гнев, но кроме него – беззащитность и усталость. Однако это открытие не утихомирило его.

– Значит, вы не собираетесь задевать меня? Посмотрим, – пробормотал он, заставляя Дженну еще сильнее покраснеть от недвусмысленного намека. Неожиданно Ален взял ее за подбородок и слегка приподнял лицо. – Ты будешь звать меня Аленом, а я тебя – Дженной. Я уже несколько раз пытался назвать тебя по имени, но ты не последовала моему примеру. Теперь помни об этом. Я твой сводный брат. Меня зовут Ален.

– Не будете ли вы так любезны перестать напоминать о родстве, которое я считаю несуществующим? – упрямо спросила Дженна. – Я вас почти не знаю. Я только что приехала сюда и предпочитаю придерживаться обычной вежливости.

– Я не хочу тревожить мать. – На секунду его пальцы сжались, но почти сразу Ален ослабил захват и провел по подбородку Дженны большим пальцем. – Что касается нашего знакомства, думаю, между нами вскоре установятся нормальные отношения. Иногда родственные чувства возникают мгновенно, и для этого совсем не обязательно жить бок о бок неделями. Мы ведь узнали друг друга с первого взгляда, верно?

– Должно быть, сродство душ, все-таки сводный брат, – язвительно предположила Дженна. Она высвободилась и села, стараясь держаться как можно дальше от твердых, теплых пальцев. Ей с трудом удалось подавить мгновенно возникшее желание броситься прочь: Дженна не представляла себе, что придет в голову этому человеку в следующую минуту. Она с вызовом вскинула голову, и Ален пристально оглядел ее зарумянившееся лицо. – Повторяю: я предпочла бы вообще не знать вас, месье Лемаршан, – решительно заявила Дженна. – Нам обоим известно, почему я оказалась здесь, и причина этому – совсем не желание воссоединиться с родственниками.

– Возможно, я тоже предпочел бы не встречаться с вами, мадемуазель, – отозвался Ален. – И тем не менее я примирился с необходимостью.

Он нетерпеливо отвернулся. В этот момент вошел Жюль, неся кофе на серебряном подносе, и разговор прервался, к великому облегчению Дженны. Атмосфера в комнате была накаленной, и Дженна опасалась, что Жюль это заметит, но тот не подал и виду. Кивнув Дженне, слуга поставил поднос на низкий столик перед ней и ушел так же невозмутимо, как и появился.

Дженна машинально начала разливать кофе в чудесные чашечки из китайского фарфора – сервиз был явно коллекционным шедевром. Дженна оглядела комнату, обставленную роскошно и с большим вкусом – невозможно было представить в этой комнате другую мебель. Дженна не сомневалась, что весь дом выглядит столь же безупречно.

– Вы любите красивые веши, верно?

Оглянувшись, она увидела, что Ален наблюдает за ней – очевидно, он заметил, каким одобрительным и задумчивым взором Дженна окинула комнату. Это рассердило ее.

– Уж не собираетесь ли вы обвинить меня в жадности?

– Возможно, вы действительно подвержены этому пороку, хотя я имел в виду совсем другое. – Он взял свою чашку и вопросительно воззрился на Дженну. – По-моему, вам выпало такое тяжкое испытание. Расскажите мне о себе. Я уже знаю, что после разлуки с Расселлом вы чувствовали себя брошенной.

– Не просто чувствовала, месье, – я была брошенной, и мне пришлось смириться с этим. Вы жили в этом уютном доме, звали моего отца по имени, а я не видела его с восьмилетнего возраста!

Задумчивое выражение на лице Алена мгновенно исчезло.

– Думаю, в этом нет его вины. Вы дали мне понять, что, даже если бы не случилось аварии, вы не приехали бы во Францию повидаться с ним перед смертью.

– Перед смертью? А все годы до смерти? Да будет вам известно, месье Лемаршан, что в то время, как он утопал здесь в роскоши вместе с новой семейкой, моя мать была вынуждена постоянно подыскивать себе жилье подешевле. Я то и дело расставалась с подругами, учителями, меняла всю жизнь из-за постоянных переездов! Да, вы-то устроились неплохо. Вы прямо-таки срослись с роскошной обстановкой. Должно быть, вам трудно расстаться даже с ее частью, но вы могли выбирать, а у меня никогда не было выбора!

Минуту Ален смотрел на нее в упор, а затем его лицо заметно смягчилось.

– Да, выбора у вас не» было. Сначала вы были слишком малы, затем превратились в стройного длинноногого подростка с длинными серебристыми волосами. У вас отнимали выбор – до тех пор, пока не стало слишком поздно.

Эти слова прозвучали странно, и Дженне было нечего ответить: несколькими словами он точно описал ее внешность в юности. Она уже была готова поверить, что Ален способен проникать в ее мысли и заглядывать в ее воспоминания: ведь именно такой и была она ко времени своего последнего переезда – высокой, стройной, длинноногой.

В то время ее мать объявила, что больше переездов не будет, но Дженна уже не мечтала о подругах – слишком много она их растеряла. Ей казалось, что никакой дружбой не возместить всех пережитых волнений и обид.

– Ну что же, тогда вы, вероятно, поймете, почему я не желаю отказываться ни от чего, – заявила Дженна – Я столько потеряла в прошлом, что намерена бороться за каждое пенни, вырученное за продажу моей части этого дома. Вам придется слегка сменить обстановку – впрочем, мне это приходилось делать чаще.

– В сущности, я могу приспособиться к любой обстановке, – сообщил ей Ален. Он заулыбался, словно понятной ему одному шутке, и Дженна вновь вспылила, но Ален продолжил прежде, чем она смогла перебить его: – Вы слишком непостоянны, Дженна, вы меняетесь согласно обстоятельствам, будто маскируясь. Вы умеете переходить от гнева к беспомощности, от мягкости к вспыльчивости с такой головокружительной быстротой, что это просто изумляет меня. Откуда в вас это – от странного образа жизни или от естественных черт характера?

– Не вижу во всем этом ничего забавного, – отрезала Дженна. – Я приехала сюда исключительно по делу, и мне совсем не по душе, когда мое поведение подвергают анализу. Но если хотите знать мой настоящий характер, могу вас просветить: я способна бороться ради достижения своих целей и я умею постоять за себя.

– Вы не умеете лгать, petite [16]16
   Детка (франц.).


[Закрыть], так что и не пытайтесь.

– Не могли бы вы обращаться ко мне как-нибудь иначе? – Дженна вскочила, чуть не расплескав кофе, торопливо подхватила хрупкую чашечку и этим только сильнее рассмешила Алена. Конечно, он мог позволить себе посмеяться – наверняка этот сервиз должен был по наследству отойти к ней.

– Это всего лишь ласковое обращение – вы же моя родственница.

– Нет, я ваша соперница, а здесь нахожусь по делу, – яростно сообщила Дженна. – Так что давайте приступим к переговорам. У меня нет времени на пустую болтовню. Если вы помните, я работаю.

– Еще бы не помнить! Вы – чопорная школьная учительница. Такое не забывается. А что касается дел, прежде всего вам придется познакомиться с моей матерью. Ей не терпится увидеть вас.

– У меня нет ни малейшего желания знакомиться с ней, – начала Дженна, но Ален поднялся и выглянул в высокое окно. У дома остановился автомобиль.

– Вы опоздали со своим заявлением – если только не собираетесь спрятаться. Моя мать уже приехала и, судя по ее виду, готова приветствовать вас как блудное дитя.

– Я не…

– Оставьте свое мнение при себе, – заметил Ален. Внезапно он посерьезнел и в упор взглянул на Дженну темными глазами. – Знаю, все это причиняет вам боль, но не судите слишком поспешно. Моя мать тоже страдает. Сейчас ей кажется, что жизнь кончена. А ваша жизнь только начинается – не забывайте об этом.

Он направился к двери, но тут же оглянулся:

– Она неважно говорит по-английски. Большинство англичан могут изъясняться по-французски – полагаю, и вы тоже?

– Нет, месье. Я намеренно воздерживалась от изучения французского.

Горечь в ее голосе заставила Алена прищуриться, однако он туг же вышел из комнаты, и Дженна почувствовала себя такой же неблагодарной, какой, должно быть, казалась ему. Она совершенно не понимала этого человека. В нем сочетались доброта и язвительность – впрочем, это не имело значения. Дженна приехала сюда, чтобы выдержать борьбу с ним. В душе она понимала, что это польстило бы ее матери. У Дженны не было ни малейшего намерения входить в эту семью.

Она поспешно оглядела себя – до сих пор ей не хватало времени подумать о собственной внешности. Она находилась в обществе Алена со времени их встречи в аэропорту, а теперь ей предстояло познакомиться с женщиной, красота которой заставила ее отца сбежать во Францию, бросив собственную жену и дочь.

Дженна считала всех француженок шикарными, холеными и, если верить журналам, писаными красавицами. Оглядев себя в высокое зеркало в позолоченной раме, она пригладила волосы. Для поездки Дженна выбрала темно-красный костюм с прямой юбкой и коротким жакетом. Он был удобен и удачно подчеркивал свежесть ее кожи. Дженна сочла, что выглядит вполне прилично – правда, лучше бы на ней были туфли на шпильках. Если Ален уродился в мать, эта женщина должна быть длинной как жердь.

Хотя сейчас шпильки ей ни к чему – Дженна и без того еле держалась на ногах. Услышав из холла скороговорку французской речи, она повернулась к двери, сдерживая дрожь, и осознала, что сейчас столкнется лицом к лицу с женщиной, которую ненавидела всю жизнь.

Дверь открылась – Дженна глазам своим не поверила: Ален подтолкнул вперед худенькую смуглую женщину, взяв ее за плечо. Ожидания Дженны лопнули, как проколотый шарик. Девушка непонимающе уставилась на незнакомку. Неужели это она разлучила ее с отцом? Маленькая, неинтересная женщина с короткими седыми волосами и простоватым лицом?

Нет, разумеется, она не была лишена шика, которым, по-видимому, с младенчества обладали все француженки, но этим ее внешние достоинства исчерпывались – если не считать больших темных глаз, таких же, как у ее высокого красавца сына.

– Дженна!

Резкий возглас Алена заставил Дженну прекратить почти неприличное изучение внешности его матери, донельзя смущенной пристальным взглядом гостьи. Дженна не хотела оскорбить ее, но было уже слишком поздно; женщина стояла прямо перед ней, и проявлять к ней враждебность было просто бессмысленно. К тому же весь гнев Дженны был направлен совсем на другую, эффектную и роковую даму, созданную ее воображением.

– Моя мать, – подчеркнуто объявил Ален, не спуская глаз с Дженны и словно заставляя ее взглядом изменить позу. Дженна туг же поняла, что действительно держится с вызовом. – А это Дженна, – добавил он, взглянув на мать, – дочь Расселла, – мягко заключил он.

Женщины не проронили ни слова. Окинув их обеих недовольным взглядом, Ален провел мать по комнате. Казалось, движение вернуло француженку к жизни, и она, печально взглянув на Дженну, неуверенно подошла к ней.

– Я так давно хотела познакомиться с вами, – робко начала она. – Я… понимаете, я плохо говорю по-английски, но мне хотелось бы немного побеседовать с вами.

Под угрожающим взглядом темных глаз Алена Дженна быстро нашлась с ответом:

– Благодарю вас, мадам. Боюсь, я говорю по-французски еще хуже, и потом, я не собиралась задерживаться здесь надолго, но…

Дженна не знала, что сказать. Взгляд женщины смущал ее. В разговор вмешался Ален:

– Мою мать зовут Маргаритой. Уверен, она не будет против, если вы будете звать ее по имени – точно так же, как я.

Со свойственной ему язвительностью Ален воспользовался возможностью, чтобы вновь напомнить о своей просьбе, и Дженна почувствовала себя кроликом, попавшимся в силки.

– Я… если мадам…

– Если вы предпочитаете официальный тон, мы, конечно, пойдем вам навстречу, – вкрадчиво прервал Ален. – Естественно, фамилия моей матери – Брайант, как и ваша.

Дженна вспыхнула, а Маргарита взглянула на своего сына как на помешанного.

– Ален!

– Вот и хорошо, что все проблемы сразу разрешились, – холодно заключил Ален.

– Прошу простить меня, Дженна. По-видимому, нам обеим понадобится несколько минут, чтобы прийти в себя. Я… я проверю свой багаж. Должно быть, Жюль не…

Дженна не могла не заметить, что на глазах Маргариты выступили слезы. Оставшись вдвоем с Аленом, Дженна повернулась к нему с блестящими от гнева глазами.

– Вы бесчувственная свинья! – сгоряча выпалила она.

Одарив Дженну насмешливым взглядом, он шагнул вперед.

– А вы, мадемуазель Брайант? Вы просто пригвоздили к месту мою мать, вы перепугали ее до смерти. Я говорил вам – она считает свою жизнь конченой. Но мне бы не хотелось видеть, как она и впрямь кончится здесь, в этой комнате, от вашего пропитанного ненавистью взгляда!

– Ничего подобного! Она просто застала меня врасплох. Она… оказалась совсем не такой, как я думала.

Похоже, это признание слегка смягчило его.

– Кого же вы ожидали увидеть? Сирену?

– Моя мать была так красива, однако…

– Однако ваш отец предпочел ей Маргариту. Так я и знал, что ваша мать тоже была сногсшибательной блондинкой.

– Тогда почему?..

– Почему, мадемуазель? Отличный вопрос! Внешность еще не самое главное, гораздо важнее характер. Вы поразительно красивы, но красота еще не делает вас привлекательной.

– Я не желаю казаться привлекательной типам вроде вас, – выпалила Дженна, вынужденная защищаться.

– Может быть. А кому вы желаете казаться привлекательной, мадемуазель? Даже тип, за которого вы собираетесь выйти замуж, не питает к вам пылкой любви – вы сами в этом признались.

– Вы – отвратительный человек! – отрезала Дженна, отвернувшись от холодных, ироничных глаз собеседника.

– Не по своей вине. Ваша резкость повредила всем нам. – Ален повернул Дженну к себе и провел ладонью по ее щеке. – Вы, по молодости, не умеете скрывать своих чувств и, как я уже говорил, судите людей без достаточных на то оснований.

Внезапно отпустив ее, Ален нетерпеливо отвернулся и позвонил.

– Жюль проводит вас в вашу комнату. Если моей матери понадобилось прийти в себя, наверное, и вам это не помешает. Но предупреждаю вас, – сурово добавил он, погрозив длинным смуглым пальцем, – если вы и впредь будете расстраивать ее, я не постесняюсь наказать вас, хотя и знаю, как это больно. А теперь идите, умойтесь, приведите себя в порядок, – с раздражением закончил он, когда в комнате появился Жюль.

Дженна не выбежала из комнаты – физически она была не в состоянии сделать это, – но испытывала ощущение побега, а ступеньки казались ей несносно долгими, чуть ли не бесконечными. Жюль молча шагал рядом с ней, несомненно считая ее бедной сироткой. Дженна стиснула зубы и удерживала их в таком положении до тех пор, пока не оказалась в комнате.

Участие, которое время от времени Ален выказывал по отношению к ней, было тут же забыто – Дженна знала, что он по-прежнему остается ее врагом. Необходимо как можно скорее покончить с делами и уехать. Сегодня она сможет переночевать в Париже или даже улететь ночным рейсом.

Ее позвали вниз ровно через пятнадцать минут, и к этому времени Дженна успела собраться с силами. Теперь надо решить деловые вопросы – как быть с продажей дома, как поделить вещи. Если семейка Лемаршан пожелает что-либо ей предложить, она выслушает предложение и обдумает его. Дженна появилась в длинной гостиной с мрачным выражением на лице, которое Ален мгновенно заметил. В ответ он нахмурился.

Маргарита уже ждала в гостиной и, казалось, тоже успела собраться с силами, поскольку сразу заговорила:

– Я с сожалением узнала, что вы попали в аварию. Понимаю, это помешало вам повидаться с отцом…

– Не это, мадам, я вообще не собиралась навещать отца. – Дженна не видела причин скрывать истину и изображать из себя добрую родственницу. – Подумав, я решила, что это было бы неудобно и для моего отца, и для всех остальных, не говоря уже обо мне. Я не знала его, к тому же он сам пожелал увидеться со мной только перед смертью.