Текст книги "Навстречу судьбе"

Автор книги: Патриция Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

– А как вы думаете, Дженна? – безжалостно спросил Ален. – Бернар и вправду «мил»?

– Я не заметила в нем никаких дефектов, – отозвалась Дженна, заставляя себя взглянуть на Алена. – Возможно, вам следует поспешить. Во время нашей встречи Бернар показался мне обаятельным мужчиной. – Она отвернулась от насмешливых глаз Алена. Он не верил в ее хладнокровие, и Дженне требовалось убедить его. Ален никогда не узнает о ее отчаянии. – Похоже, близятся свадьбы, – беспечно произнесла она, обращаясь к Маргарите. – Совсем забыла вам сказать: когда я звонила Глину, он просил меня стать его женой. Мы объявим о своей помолвке сразу же, как только я вернусь в Англию.

– Какая радость! – В потоке слов Маргариты почти потонуло хриплое восклицание Алена, но он сдержался, а Маргарита продолжала: – Теперь я понимаю, почему вы не смогли задержаться. И школа туг ни при чем, верно? Дженна, дорогая, я вдвойне благодарна за то, что вы провели это время со мной – сейчас, когда вам, вероятно, не терпится вернуться к жениху!

– Я была рада провести это время с вами, – заверила ее Дженна, и Маргарита ликующе улыбнулась.

– Теперь я знаю, что вы вернетесь. Вы привезете его с собой, n'est-ce pas?

– Непременно, – кивнула Дженна. Она отплатила Алену сторицей, но не могла посмотреть ему в глаза. Увидев его потемневшее лицо, Маргарита, будто внезапно осознав что-то, бросила на Алена и Дженну удивленный взгляд.

Она могла бы с таким же успехом добраться до аэропорта на такси. Ален всю дорогу мрачно молчал. Он вел машину умело и очень быстро – словно не мог дождаться, когда Дженна войдет в самолет и исчезнет с его глаз.

Ален проследил, как Дженна благополучно прошла досмотр, и затем покинул ее, не забыв уколоть напоследок тщательно выбранными словами.

– Ну, прощайте, Дженна, – сухо произнес он, глядя на нее сверху вниз. – Полагаю, вскоре ваш поверенный свяжется с нами. Поскольку по французским законам процесс раздела наследства может тянуться бесконечно, возможно, с нами свяжется уже ваш супруг.

– Возможно. – Дженна уставилась на носки своих туфель, а затем быстро вскинула голову, желая сказать хоть что-нибудь и смягчить неловкость. – Ален…

– Не притворяйтесь, ma chere, – холодно посоветовал он. – Как видите, я веду себя естественно.

– Я хотела поблагодарить вас.

– За что? Я лишь показал вам ваше наследство, позволил увидеть частицу жизни человека, который приходился вам отцом. Я считал это своим долгом.

Он держался так холодно, что Дженна вспыхнула. Ален вел себя так, словно между ними ничего не произошло.

– Полагаю, вы считали своим долгом и целовать меня, и…

– Желать вас? – подсказал он. – Это был не долг, мадемуазель, а удовольствие – пока оно продолжалось. Вы собираетесь сообщить об этом своему поверенному?

– Это событие не заслуживает упоминания! – фыркнула Дженна, мучительно покраснев. Ален отметил ее румянец неторопливой и саркастической усмешкой, но промолчал. Дженна насмешливо поклонилась, и Ален повернулся, чтобы уйти.

– Прибывают мои гости. До свидания, Дженна. Было очень приятно…

Его последнее замечание повисло в воздухе, и Дженна еще долго смотрела ему в спину. В последний раз она видела Алена, в последний раз наблюдала, как быстро он движется в толпе, в последний раз перед ней мелькнула его улыбка. Дженне хотелось броситься за ним, но это было невозможно. Он решительно отделался от нее.

Дженна увидела его гостью – потому что было невозможно не заметить эту высокую, элегантную брюнетку с сияющей улыбкой, которую Ален приветствовал, словно королеву. Ален поцеловал ей руку с большим пылом, чем требовали правила вежливости, и Дженна отвернулась, ощутив вспышку ревности. Значит, он не ограничивался вниманием Клодины? Впрочем, чего ждать от француза и, в конце концов, что она знает об этом человеке?

Как только объявили ее рейс, Дженна поднялась и направилась к выходу. По-видимому, самолет будет полон. Никто не встретит ее в Лондоне – потому что Дженна не позаботилась известить Глина о своем приезде. Как глупо! Она считала, что это равнозначно сдаче в плен, и это ощущение до сих пор не покидало ее. Только с Аленом она чувствовала себя свободной.

Внезапно ее отстранили от барьера, мускулистые руки повернули ее, и Дженна обнаружила, что смотрит прямо в горящие глаза Алена.

– Ален! Что такое… в чем дело?

– Прощальный подарок, cherie.

Он приподнял ее, почти оторвав от пола, крепко прижал к себе и прильнул к ее губам в долгом поцелуе. Этот поцелуй был таким страстным, что Дженна ощутила слабость. Кровь прилила к ее голове, в ушах зазвенело. Это чувственное нападение перепутало в ее голове все мысли, и Дженна только молча смотрела на Алена, когда тот отпустил ее.

– Считайте это моим свадебным подарком, – хрипло посоветовал он, – но предназначен он только для вас – не стоит делиться им с будущим мужем. К тому же он вряд ли поймет всю ценность такого подарка.

Ален пошел прочь, высокий и смуглый, а Дженна застыла, не спуская с него глаз. Люди вокруг улыбались, хотя ничего не поняли. Дженна тоже не знала, почему он вернулся, но догадывалась, что причиной всему – гнев и раздражение. Может, она единственная отказала ему? Несомненно, Ален испытывал влечение ко многим женщинам.

Дженна прошла за барьер, не оглядываясь. Одно она знала наверняка: свадьба Алена состоится гораздо раньше, чем ее собственная. Ее помолвка так и не будет объявлена. Дженна догадывалась, что теперь Клодина перейдет к решительным действиям, устремившись к финишу. Ален же будет держаться так же надменно, как обычно, и не пожелает изменить свою жизнь ни на йоту. Будь Клодина хоть немного милее, Дженна могла бы пожалеть ее.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Дженна продержалась почти месяц. Собственный дом словно душил ее; казавшийся раньше надежной крепостью, он превращался для нее в тюрьму. Все, о чем она думала, оказалось ложью, и Дженна тщательно оглядывала собственные веши новыми глазами. В доме не было и следа бедности, ничто не указывало на необходимость постоянных переездов, кроме каприза женщины, решившей по каким-то причинам отказать бывшему мужу в праве видеться с дочерью.

Дженна обследовала все закоулки в поисках следов отца. Ей хотелось найти фотографию, письмо, книгу, принадлежавшую ему. Но в доме ничего не оказалось. Она даже забралась на чердак, где никогда прежде не бывала, – может, хоть здесь найдется картина, написанная им давным-давно. Но если некогда здесь и были картины Расселла, то теперь они исчезли бесследно. Имоджин Брайант вычеркнула его из своей жизни так, словно его и не существовало, и Дженна запылала гневом. Это даже побудило ее встретиться с Недом Кларком.

– Что случилось с картинами, которые мой отец написал до развода? – холодно спросила она, усаживаясь.

На этот раз Нед внимательно оглядел ее и сразу заметил, как изменилась Дженна. Он лишался всяких шансов одержать верх в беседе: Дженна превратилась в клиента, причем весьма рассерженного.

– Они находились в доме, так как являлись частью имущества. Ваш отец согласился оставить вашей матери все.

– Откуда вам это известно? – подозрительно спросила Дженна. – Вы же познакомились с нами совсем недавно.

– Когда ваша мать переехала жить сюда и попросила у меня совета, – нервозно начал Нед, – естественно, я пожелал узнать некоторые подробности. Мне были переданы все документы. К тому времени ваша мать чувствовала себя в полной безопасности. Расселл Брайант уже не пытался связаться с ней, и она считала, что он угомонился.

– Угомонился, больше не пытаясь разыскать свою дочь, – это вы имеете в виду? – сердито переспросила Дженна. Она ни на минуту не сомневалась в словах Алена.

– В подобные вопросы меня не посвящали. – Вспыхнувшие щеки Неда ясно давали понять, что, несмотря на свое заявление, он обо всем знал.

– Может быть, – коротко отозвалась она. – Но я пришла сюда по другому поводу. Если в доме оставались картины моего отца, я хочу знать, где они находятся сейчас.

– Они проданы, – отчетливо произнес Нед, и на его лице мелькнуло довольное выражение.

– Проданы? – Дженна уставилась на него, и Нед кивнул с явным удовлетворением.

– Я уже говорил вам, что ваш отец приобрел известность. В последние годы его картины высоко ценились. По просьбе вашей матери я наводил справки. Во Франции картины пользовались большим спросом. Ваша мать попросила меня найти кого-нибудь, кто действовал бы от ее имени. Вскоре после того, как вы переехали в этот город, она начала очень осторожно продавать картины. Их выставляли на французский рынок по одной с существенными промежутками – так за них удавалось выручить больше денег. Таким образом, Имоджин смогла оставить вам весьма кругленькую сумму, дорогая.

– Значит, она продала их все до единой? – Дженна ощутила нарастающую ярость. Этот самодовольный тип, который не имел ничего общего с ее жизнью, помог уничтожить все свидетельства существования ее отца. – Но кому они были проданы? Сохранились ли записи об этом?

– Полагаю, я смогу их найти, если пороюсь в своих папках. – Нед с едва заметной насмешкой взглянул на Дженну. – Но если вы считаете, что сможете сейчас выкупить их обратно, я бы посоветовал вам забыть об этом. Как я уже говорил, они были проданы довольно дорого. С тех пор их цена возросла, особенно теперь, когда ваш отец умер. И если вы продадите свой дом, вам не удастся выкупить картины – пусть даже владельцы согласятся их продать. Цена подобных вещей со временем только растет. Вам придется забыть об этом.

– Я сама решу, что мне делать, мистер Кларк, – мрачно произнесла Дженна, вставая и глядя, как он поспешно поднимается на ноги. – А тем временем, пожалуйста, «поройтесь в своих папках» и выясните, кому они были проданы. Пришлите мне сведения вместе со счетом.

– Мы посылаем счета каждые полгода, – напомнил ей Нед.

– Мои счета мне нужны сейчас, – с холодной улыбкой отозвалась Дженна. – Я намерена передать дела другому поверенному и, естественно, прежде хочу закончить все дела с вами. Надеюсь, все документы вы пришлете вместе со счетом.

Холодно кивнув, она вышла, пылая гневом. То, что человек, не имеющий ничего общего с ее жизнью, приложил руку к этому делу, привело Дженну в ярость. Она понимала, что никогда не сможет выкупить все картины, но вдруг кто-нибудь из владельцев согласится продать одну.

Чтобы выкупить хоть несколько работ своего отца, она бы с удовольствием продала дом и сняла квартиру. Теперь это имело для нее огромное значение – Дженна не взяла никаких вещей у Маргариты и Алена. У них было больше прав, чем у нее, на картины ее отца, но Дженна отчаянно нуждалась хоть в какой-нибудь памяти, вещи, на которую можно было бы смотреть, напоминании, что ее отец действительно существовал и помнил о ней. Дженна почти забыла его и теперь нуждалась в напоминании – особенно после отъезда из Франции. Во всяком случае, в глубине души она знала, что Ален одобрил бы ее.

Дженна уже сообщила Глину, что им придется остаться только друзьями, и Глин воспринял эту новость лучше, чем она ожидала. В конце концов, он не был чувственным человеком, и новая Дженна, вернувшаяся из Франции, несколько пугала его. В ее глазах появился непривычный блеск, и Глин сразу заметил, какой неуправляемой она стала. Они разошлись весьма дружески, с обещанием встречаться время от времени, но Дженна сильно сомневалась, что такое когда-нибудь случится. Ей показалось, что Глин ощутил облегчение, и сама она чувствовала себя так же. Ясно, что они совсем не подходят друг другу, у них не было ничего общего. Глин был уравновешенным и медлительным, а в душе у Дженны все бушевало и пело, беспокойно желая чего-то, что она не могла получить.

В школе тоже все пошло по-другому: Дженна с трудом удерживалась от мыслей о возвращении во Францию, к Алену! Иногда она внезапно возвращалась к реальности и обнаруживала, что кто-нибудь из девочек задал ей вопрос и не получил ответа, поскольку взгляд Дженны был устремлен на небо за окном, а мысленно она уже летела в Париж.

Наконец она пришла к решению и отправилась к миссис Константайн. Дженне было необходимо оставить работу. Неожиданно она излила перед странной, но доброй дамой все свои горести, и, когда закончила рассказ, директриса выпрямилась и сочувственно взглянула на нее.

– Возвращайтесь во Францию, Дженна, – посоветовала миссис Константайн. – Вы можете уволиться, но знайте, что, когда бы вы ни пожелали вернуться сюда, для вас всегда будет место.

– Должно быть, я спятила, – с неловким смешком призналась Дженна.

– Говорят, что я давно не в своем уме, – успокоила ее миссис Константайн. – Поступайте, как велит вам сердце, оно выведет вас куда надо.

Дженна знала, куда зовет ее сердце, и понимала, что это принесет с собой только горе. Однако Ален оказался прав, говоря, что она, в конце концов, вернется и начнет самостоятельные поиски. У нее осталось еще слишком много невыясненных вопросов – она даже не поинтересовалась, есть ли в доме фотографии ее отца, полагая, что ей не предложили посмотреть их только из нежелания тревожить ее. Она должна вернуться в Дордонь, к Маргарите.

В душе Дженна надеялась, что возвращается и к Алену, но тут же отбросила эту мысль, поскольку Ален принадлежал не ей. Месяц – долгий срок. Должно быть, он уже забыл о ней. Процесс шел своим чередом, и, вероятно, ей когда-нибудь придется подписывать документы, но пока из Франции не приходило никаких вестей, даже Маргарита не писала ей, и одиночество Дженны стало невыносимым.

Ферма выглядела точно так, как и прежде. Дженна въехала во двор и минуту сидела в машине, озираясь по сторонам. Все вокруг утопало в распустившихся цветах, солнце припекало сильнее. У Дженны появилось чувство, что из дома вот-вот выйдет Ален, но она понимала – это всего лишь мечты. На этот раз она приехала на машине. На пароме пересекла Ла-Манш, преодолела пробки на парижской кольцевой дороге – и все ради того, чтобы пользоваться собственной машиной.

На ферме никого не было. Когда Дженна вышла из машины, ее окружила тишина. Дженна выругала себя за глупость. Разумеется, Маргарита прибудет сюда, только когда найдет компаньонку – Ален не отпустит ее одну. Было бы гораздо разумнее предупредить о своем приезде, но Дженна слишком торопилась вернуться и считала каждую милю дороги из Парижа. И вот теперь оказалось, что она спешила зря, что ей даже не попасть в дом.

Обернувшись на шум, Дженна обнаружила, что смотрит прямо в удивленные глаза Мари. Девушка слезла с велосипеда, подошла поближе и остановилась перед ней.

– Здесь никого нет, мадемуазель, – коротко сообщила она.

– Знаю, – ответила Дженна. Странно, но она уже не была прежней Дженной, робкой и пугливой. – Но вы здесь, и мне известно, что у вас есть ключ.

– Но это мой ключ, мадемуазель, – с вызовом возразила девушка, – и я не могу одолжить его вам.

– Вам незачем одалживать его, Мари, – решительно заявила Дженна. – Просто отдайте мне ключ. Более того, пока я здесь, в доме незачем убирать, – она приняла решение немедленно. Она оказалась там, где хотела быть. Ален, вероятно, разозлится, узнав о новом ее проступке, но это будет потом. Сейчас она проделала долгий путь, была слишком усталой и разочарованной, и никто не мог запретить ей остаться в доме.

– Я не могу отдать вам ключ, – сердито ответила Мари. – И я должна убирать в доме. Мадам будет очень недовольна.

– Сомневаюсь, – отрезала Дженна. – Поскольку вы любите совать нос в чужие дела, то наверняка знаете, что часть этого дома принадлежит мне. У меня есть все права жить здесь, а что касается мадам, она моя приятельница. Отдайте ключ.

Вопрос состоял в том, кто из них сдастся первой, и Мари видела, что Дженна не собирается уступать. Мари вытащила из кармана ключ и с плохо скрытым раздражением протянула его Дженне.

– Благодарю. – Дженна взяла ключ и отвернулась. – Когда я уеду, я дам вам знать. Я отвезу ключ в замок и передам его мадемуазель Рабье – уверена, вы видитесь с ней.

Дженна заперла машину и вошла в дом, закрыв за собой дверь. На ее лице сияла улыбка – она с легкостью выиграла этот раунд и переполнилась удовлетворением. Клодине и Мари будет о чем поговорить. Дженна с удовольствием огляделась. Ей казалось, что она вернулась домой. Первым делом она подошла к картинам, висящим на стене гостиной, и снова оглядела их. На этот раз у Дженны возникло ощущение, будто картины улыбаются ей.

– Я вернулась, – мягко произнесла она. – Я все поняла и вернулась.

Смахнув слезы с глаз, она принялась оценивать положение. Она привезла с собой все, что ей могло потребоваться, – в том числе еду, на случай если Маргарита не ждет ее. Дженна знала, что в доме должен остаться чай, кофе и еще кое-какие припасы, которые могли ей понадобиться сегодня. Свежий хлеб она покупала в придорожных деревушках вместе с фруктами и овощами. Конечно, ее успехи в кулинарии было невозможно сравнить с искусством Маргариты, но приготовить себе ужин Дженна могла. Она считала, что готовит неплохо, и любила возиться на кухне.

К тому времени, как она втащила чемоданы в комнату для гостей, приготовила постель и разложила свои запасы еды, начало темнеть, и, несмотря на то, что Дженна ощущала острое желание подняться в студию, осторожность победила. Ален не решался оставить здесь в одиночестве свою мать, а Дженна знала, что он не лишен здравого смысла. Она заперла машину, заперла входную дверь и осмотрелась. Утром она позвонит Маргарите. Где-нибудь в доме должен быть номер ее телефона. Утром не будет риска нарваться на Алена, который уйдет на службу.

Долгая поездка утомила ее. Дженна быстро приготовила ужин, поела и пораньше легла спать. Было так чудесно вернуться в маленькую комнату, знать, что ее отец входил в эту дверь и бывал здесь. Дженна устроилась поудобнее и начала засыпать; воспоминания о том, как Ален обнимал ее здесь, когда она расплакалась в первый день, о том, как он отнес ее в постель после поцелуев на кухне, крутились в ее голове, словно мотыльки вокруг лампы, увлекая Дженну в сон. Во сне ее окружала любовь.

Сон был потревожен неистовым стуком в дверь, и Дженна вскочила на постели, перепуганная до смерти. Минуту она не могла вспомнить, где находится, и, как только поняла, что лежит в кровати в уединенном доме, страх полностью завладел ею. Вокруг не было ни души, только Мари знала о ее прибытии. Может, в дверь колотила Клодина, встревоженная ее возвращением? Нет, вряд ли. Клодина бы прежде позвонила.

Должно быть, кто-нибудь приехал, пока она спала. В комнате царила темнота, и Дженна не осмелилась даже включить свет, чтобы взглянуть на часы. Неистовый грохот в дверь продолжался, и Дженна сползла с постели, чтобы выглянуть во двор. Она ничего не увидела. Было так темно, что ей не удавалось разглядеть даже свою машину. Дженна отдала бы сейчас все, лишь бы на небе появилась луна, как в прошлый ее приезд, но луну скрывали тучи, а поскольку стук в дверь усиливался, она поняла, что придется спуститься. Дверь могли в конце концов выломать, и ей грозила опасность встретиться лицом к липу с непрошеным гостем. Во всяком случае, она была слишком напугана, чтобы снова заснуть.

Дженна спустилась по лестнице, плотно запахнув халат, и прошла через комнату к двери. Дождавшись, когда стук на минуту прекратился, она набралась смелости и решительно спросила:

– Кто там? Что вам нужно?

– Чтобы вы открыли дверь! Сейчас я вытрясу из вас дух!

– Ален? – При звуках его яростного голоса у Дженны подкосились ноги. Она ощутила облегчение, что приехал именно Ален, а не какой-нибудь ночной грабитель, и вместе с облегчением явилась захватывающая радость, каким бы сердитым ни был голос из-за двери.

– Конечно, я! – взревел в ответ Ален. – Кто еще стал бы мчаться сюда из Парижа среди ночи и вышибать дверь? Открывайте, Дженна, или я выломаю ее!

Она поспешила подчиниться, неловко возясь с засовом, пока прояснившийся рассудок не посоветовал ей включить свет. Когда дверь наконец была открыта, Ален застыл на пороге, уставившись на Дженну. Его лицо было белым от ярости, и Дженна в страхе отступила, когда Ален вошел в дом, с треском закрыл дверь и надежно запер ее.

– Зачем вы приехали?

Услышав робкий вопрос Дженны, Ален обернулся, пронизывая ее взглядом темных рассерженных глаз.

– Не начинайте с идиотских вопросов, – предупредил он. – Я вне себя от злости и не намерен терпеть чужую глупость.

– Но откуда вы узнали, что я здесь? – Дженна отступила подальше, тревожно глядя на Алена. Она знала, что он не любит оставлять в этом доме одиноких женщин, его гнев заново убедил Дженну в этом.

– От матери, – коротко ответил Ален, сбрасывая плащ и направляясь на кухню. – Клодина позвонила нам домой и вогнала мою мать в панику.

– Простите, если я доставила вам беспокойство…

– «Беспокойство» – не то слово, – перебил он, включая чайник и поворачиваясь к Дженне. – Скорее вы привели меня в ярость, мадемуазель. Mon Dieu! – пробормотал он тише. – Я умираю от голода и жажды. Давно ничего не ел.

Только теперь Дженна вспомнила о времени.

– Три часа утра! – воскликнула она, и вид Алена ясно дал ей понять, что ему известно об этом.

– Я приехал домой в полночь, после долгой и нудной встречи в Лионе, – сообщил он, – и мать встретила меня чуть ли не в истерике, испуганно бормоча ваше имя. К тому времени, как я добился от нее вразумительных объяснений, было уже слишком поздно, чтобы перехватить хотя бы кофе. Клодина зюнила, чтобы сказать, что вы отобрали у Мари ключ, приказали бедняжке убираться отсюда и захватили дом.

– У меня не было другого способа попасть сюда, – решительно начала Дженна, но потупилась, вспомнив о Маргарите. – Ваша мать сердится на меня?

– Нет, просто тревожится. Зато все остальные, – язвительно добавил он, – потревоженные вашим приездом, просто вне себя. Должно быть, этого вы и добивались.

– Мне захотелось вернуться, – призналась Дженна и опустила голову. – Наверное, я должна была прежде сообщить об этом?

– Так поступил бы любой нормальный человек, – согласился Ален. – Но поскольку слово «нормальный» для вас не подходит, покончим с этим.

– Я… я приготовлю поесть, – быстро предложила Дженна, радуясь, что гнев Алена немного утих.

– Я способен сам приготовить себе еду, – заверил ее Ален, и Дженна поняла, что ей придется потрудиться, предупреждая очередную вспышку гнева.

– Вы устали, а я неплохо готовлю. Конечно, не так, как ваша мать, но, по обычным меркам, вполне прилично.

– В самом деле? – насмешливо переспросил Ален, но все же милостиво согласился.

Только теперь Дженна почувствовала нервозность. Потягивая только что приготовленный кофе, Ален следил за каждым ее движением, и Дженна мечтала услышать вместо напряженного молчания его голос.

– Приготовьте что-нибудь легкое, – наконец сказал он. – Омлет будет в самый раз. – Он снова вперился в нее испытующим взглядом и, когда омлет был готов, а Дженна чуть не плакала от досады, спросил: – Так почему же вы приехали одна? Куда подевался ваш жених?

– У меня нет жениха. – Дженна переложила омлет на тарелку, тщательно избегая взгляда Алена.

– Вы передумали?

– На браке настаивал Глин, а не я, но думаю, он был только рад отделаться от меня. Да, кстати, теперь вам придется иметь дело с новым поверенным.

– А так вы прекратили поддерживать с ним всякие отношения?

– Вовсе нет. Мы остались друзьями. Просто я терпеть не могу его партнера. – Дженна налила себе кофе и села напротив, решив принять бой, а не убегать, как только что собиралась. – Мне удалось о многом узнать. Во всяком случае, – торопливо добавила она, – это мое дело, а своими делами я могу заняться сама.

– Напрасно. В следующий раз, когда вы решите что-нибудь предпринять, будьте любезны известить меня. Мне не слишком нравятся внезапные ночные поездки в Дордонь.

– Следующего раза не будет, – спокойно заметила Дженна, глядя на свои руки, обхватившие чашку.

– Тогда зачем вы вообще приехали сюда? – В его голосе по-прежнему слышалось раздражение, и Дженна поперхнулась слезами. Она ожидала совсем другого. Она не рассчитывала на встречу с Аленом. Конечно, она надеялась на нечаянную встречу, но это были просто мечты, не имеющие ничего общего с суровой реальностью.

– Все изменилось. Мне было… одиноко.

Он помолчал и, когда Дженна подняла голову, отодвинул в сторону тарелку. Его темные глаза впились в ее лицо.

– Когда я нашел вас, вы тоже были одинокой.

– По-другому. Я строила свою жизнь на лжи, теперь я поняла это. Вы были правы. Мне хотелось начать поиски, вернуться и найти хоть какие-нибудь следы отца.

– И только? – Его голос прозвучал устало, и Дженна вспомнила, что поездка утомила Алена.

– Вам надо лечь спать, – с трудом выговорила она. – Я приготовлю вам постель.

– Мне не хочется спать, – возразил он, поднялся и направился в комнату. – Идите к себе, Дженна. Скоро рассветет. Завтра мы решим, что с вами делать.

– Со мной ничего не надо делать! – разразилась слезами Дженна. – Я могу позаботиться о себе. Знаю, мне не следовало приезжать сюда одной, но я не хочу быть обузой. Мне просто хочется снова осмотреть дом, увидеть вещи отца. Завтра я уеду. Я никому не собиралась сообщать о своем приезде – кроме Маргариты.

– Понятно, – протянул он. – Значит, вы решительно вычеркнули меня из своей жизни.

– Мне не хотелось вычеркивать вас из жизни, – прошептала Дженна. – Но ваше поведение не позволяет нам остаться просто друзьями. Клодина недолюбливает меня, и когда вы поженитесь… – Волна отчаяния помешала ей договорить. Дженна прошла мимо Алена к лестнице, не поворачиваясь.

Протянув руку, он схватил ее за плечо и повернул к себе.

– Я не женюсь на Клодине! – заявил он. – Она мне не нужна и никогда не была нужна. Она просто избалованная девчонка.

– Но она говорила…

– Значит, вы верите ей больше, чем мне?

Дженна взглянула на него сквозь слезы и опустила голову.

– Это неважно. Я не имею права оставаться здесь. Вы уверяли меня в обратном, но у меня действительно нет такого права. Этот дом принадлежит вам и Маргарите. Все здешние воспоминания – ваши.

– Если желаете, воспоминаниями можно поделиться, – мягко возразил Ален. Он поднял ее лицо, обхватив его теплыми ладонями. – Лично мне воспоминания не нужны. Я предпочитаю реальность. – Как только Дженна подняла глаза, его лицо мгновенно смягчаюсь. – Но воспоминания у меня все-таки есть, petite, – пробормотал он. – Я помню милую девочку на велосипеде, серебристую птицу с печальными глазами, девочку, которая очаровала меня. Не только Расселл постоянно смотрел на этот портрет. Я тоже не мог оторваться от него. Я смотрел на него до тех пор, пока не начинал задавать себе вопрос, не сошел ли я с ума. Мне казалось, что я знаком с вами всю жизнь, и, когда мы впервые встретились, я понял, что вам тоже кажется, что мы давно знакомы.

Он криво улыбнулся и отпустил ее.

– По крайней мере, я вернул вам ваше прошлое, хотя будущего дать не смог. Вы здесь, вы приехали к своему отцу. Полагаю, большего трудно ожидать.

Дженна вздрогнула от пробуждающейся надежды. Она не понимала, что он говорит, но знала, что тоже должна высказаться, объяснить, что не только мысли об отце привели ее сюда.

– Я… я приехала не только к отцу, – призналась она, глядя прямо в надменное, красивое лицо Алена. – Вся моя жизнь изменилась. У меня было ощущение, что я… потерялась.

– Вы разрывались между двух жизней, – предположил Ален, но Дженна, не желавшая скрывать правду, решительно покачала головой.

– Нет, я хотела приехать сюда потому… что мне чего-то недоставало. Я не могла вернуться к прежней жизни, ибо…

– Наберитесь смелости, Дженна, – мягко посоветовал он, положив ей на плечи сильные теплые ладони.

– Мне недоставало вас! Вы нужны мне! – выпалила она, но Алену этого оказалось недостаточно.

– И что же? – Он пристально смотрел в ее раскрасневшееся лицо, а Дженна даже не пыталась отвести взгляд.

– Я поняла, что мне всегда будет недоставать вас, – прошептала она. – И что вас мне никто не заменит.

Открыв душу, она стала беззащитной. Секунду он просто смотрел в ее глаза, а затем крепко обнял ее.

– Cherie! Если бы ты не призналась добровольно, мне пришлось бы вытягивать из тебя признание пытками. – Он поднял ее лицо за подбородок и печально взглянул в него. – Из-за тебя я целый месяц был сам не свой. Каждый день ожидал вести, что ты вышла замуж за этого идиота англичанина.

– И от кого же должна была прийти эта весть?

Ален не говорил о чувствах, но каждый его поступок, каждый жест был признанием в любви.

– От частных детективов.

– Что?! – Дженна отпрянула, недоверчиво глядя на него, и Ален усмехнулся, снова привлекая ее к себе.

– Дорогая, за тобой никто не следил. Им было просто приказано сообщить мне, как только ты объявишь о своей помолвке.

– Я могла бы решиться и на такое, – пригрозила Дженна, прижимаясь к нему крепче.

– И я немедленно отправился бы в Англию и устроил скандал, – заверил Ален. Он снова взял ее за подбородок и нежно коснулся губ. – Ведь ты уже давно помолвлена, – прошептал он. – Когда я снова увидел тебя, я понял, почему так долго медлил с женитьбой. Ты была девушкой моей мечты.

Теперь ничто не сдерживало их, и вскоре Дженна обо всем забыла. Понимала только, что рядом Ален, что он обнимает ее, целует, вызывая слабость нежными ласками. Когда он подхватил Дженну на руки, она прижалась к нему, покрывая поцелуями его сильную шею.

– В доме готова только одна постель, – прошептала она, пока Ален нес ее вверх по лестнице.

– Нам и понадобится только одна, – срывающимся голосом ответил Ален. – Теперь, когда мы наконец-то вместе, я никогда больше не отпущу тебя.

Когда он положил ее на постель и сел рядом, Дженна утратила последние сомнения в его любви. Его глаза следили за ней с благоговейным трепетом, голос был нежным, когда Ален произнес:

– Я мог бы обнимать тебя всю ночь и не желать большего. Я люблю тебя, cherie. Иногда мне кажется, я родился для того, чтобы любить тебя.

Дженна ничего не ответила, но начала расстегивать его рубашку, лаская ладонями его грудь, и вскоре Ален уже не сомневался в ее чувствах.

– У меня еще никогда такого не было, – смущенно призналась Дженна, и Ален улыбнулся, пригладив ее волосы.

– Знаю, cherie. Ты все та же девочка на велосипеде.

– Нет, я стала смелее. – Дженна улыбнулась, глядя ему в глаза. В ней нарастало возбуждение, наполняя обжигающим жаром, но вместе с ним приходило умиротворение и радость – потому что она была в безопасности, находилась в своем доме. Она попыталась облечь свои чувства в слова. – Мне так спокойно и свободно… – прошептала она.

– И так будет всегда, – ответил Ален, сопровождая свои слова нежным взглядом. От его ответа по телу Дженны прошла дрожь, а ее соски затвердели от прикосновения его сильной ладони.