Текст книги "Алмазный король"
Автор книги: Патриция Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
24
Из-за скудного освещения – в коридоре горела лишь одна масляная лампа – Дженна не видела выражения его лица, но заметила, что он без жилета и рубашка распахнута на груди.
– Вы выходили в столь поздний час, миледи? – спросил он.
– Да, немного прошлась по свежему воздуху.
– Вы с кем-то разговаривали?
– Так, мимо проходил какой-то матрос.
Дэвид оглядел вестибюль – все двери были заперты.
– Нам надо поговорить, – сказал он. – Вы позволите мне зайти к вам в комнату?
Дженна испуганно замерла – вдруг он расскажет лейтенанту, что она ходит по ночам на какие-то подозрительные встречи, или задержит ее здесь, а Берк решит узнать, куда она пропала, и войдет в гостиницу?
– Извините, пожалуйста, я очень устала, – покачала она головой. – Может быть, завтра?
– Если бы я был настоящим джентльменом, я бы согласился, – последовал неожиданный ответ, – но я не всегда вел себя по-джентльменски, поэтому могу позволить себе отступить от правил. Мне нужна правда, леди Дженет.
– Вот как?
Он открыл дверь ее комнаты и буквально заставил Дженну туда войти, потом принес из коридора масляную лампу.
– Не бойтесь, я не сделаю вам ничего плохого, – проговорил он, испытующе посмотрев на нее. – Поймите меня правильно: я не хочу потратить свою жизнь на бесплодные попытки спасти того, кто не желает быть спасенным.
Дженна чувствовала себя как на иголках, ведь где-то в лесу ее ждал больной, страдающий Алекс, которому она могла помочь!
– Я не совсем вас понимаю, мистер Мюррей, – пробормотала она.
– Вы не похожи на запуганную заложницу.
– Я шотландка, меня не так-то легко запугать.
– Ну конечно, если вы разгуливаете среди ночи по улице и беседуете с каким-то матросом, причем отнюдь не с английского корабля.
– Что вы хотите от меня услышать, сэр?
– Правду. Я не хочу влюбиться в женщину, которая принадлежит другому. Вы ведь уже принадлежите другому, не так ли?
– Но я помолвлена с вами…
– Заключая помолвку, мы оба понимали, что можем не подойти друг другу, – резонно заметил Дэвид.
– И вы считаете, что наши опасения оправдались?
– Нет, мы могли бы быть счастливы вместе, если бы вы не отдали свое сердце другому.
– У вас есть основания так думать?
– Признайтесь, леди Дженет, – ответил он, сверля ее глазами. – Поверьте, я вас пойму.
– Вы уверены?
– Сейчас вы поймете, почему я это говорю, – произнес он, отходя к окну. – Вы спрашивали, почему я не искал невесту поближе, на Барбадосе? На то есть своя причина. Дело в том, что моя покойная жена была квартеронкой, дочерью плантатора-француза и рабыни-мулатки. Отец позаботился о ее воспитании, дал ей свободу, но все равно в глазах нашего общества Симона оставалась низшим существом. Этот брак – несмываемое пятно на моей репутации, и теперь ни одна семья на Барбадосе не хочет выдавать за меня свою дочь.
– А ваш дед не считал, что вы себя запятнали?
– Он ничего не знал о Симоне, – Дэвид снова подошел к ней. – Я боялся, что вы уедете, как только узнаете.
– Нет, только не по этой причине.
– Моим детям нужна любящая мать. Мне сказали, вы любите детей, и я надеялся…
Дженна посмотрела в его серьезное лицо и подумала, что ему можно доверять. Впрочем, у нее просто не было другого выхода – Берк мог явиться за ней в любую минуту.
– Извините меня, пожалуйста, – проговорила она, – мне надо идти. Я очень нужна одному человеку.
– Да, именно этого я и боялся, – печально усмехнулся Дэвид. – Вы идете к капитану «Ами»?
Молодая женщина застыла как вкопанная.
– Благодаря Симоне я хорошо говорю по-французски, – продолжал он, – и на Мартинике мне рассказали, что с пиратским капитаном видели молодую женщину с русыми волосами, которая вовсе не походила на пленницу. Кстати, английский лейтенант не говорит по-французски, так что он вряд ли получил эти сведения.
– Как и у вас, на руках у капитана осиротевшие дети, – тихо сказала Дженна. – В Шотландии он спас от смерти десятерых малышей. Им очень нужна его забота.
– И ваша?
– Трудно сказать, нужна ли им конкретно я, – честно призналась Дженна, – но они нуждаются в материнской опеке.
– Мой дед прав, вы могли бы стать мне прекрасной женой, – вздохнул Мюррей. – Но что поделать, сердцу не прикажешь… Мне это известно лучше многих.
– Поверьте, если бы обстоятельства сложились по-другому, я бы с радостью приняла ваше предложение. Но теперь не могу…
– Вы в этом совершенно уверены?
– Да.
– Мне очень жаль.
– Вы не выдадите меня лейтенанту и солдатам?
– Что вы! Разве я им чем-нибудь обязан?
– А разве мне вы обязаны? Даже наоборот, это я в долгу перед вами: вы проделали такой путь, чтобы меня спасти…
– Исключительно из эгоистических соображений, потому что вы – мой последний шанс, – усмехнулся Дэвид, – по крайней мере, пока я живу на Барбадосе. Вы правильно поступили, открыв мне свои чувства, – у меня просто не поднимется рука отнять у вас любимого, ведь я знаю, что такое любовь и преданность.
– Вы можете снова попытать счастья в Англии…
– Это была неудачная идея, – махнул он рукой. – На Барбадосе мои дети навсегда останутся изгоями. Пожалуй, пора подумать о переезде в другие края, а там, возможно, найдется женщина, которая их полюбит.
– И вас тоже, Дэвид. Вы достойны счастья. Если бы я встретила вас первым…
– Не думаю, Дженет. Нельзя заставить себя полюбить человека, которого выбрал для вас кто-то другой, – покачал головой Мюррей и пошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся: – Желаю удачи! – и вышел.
Дэвид поступил так благородно и великодушно, что Дженна на какое-то мгновение даже пожалела, что не встретила его первым. Тогда бы все ее мечты осуществились самым чудесным образом…
Но разве любовь к Алексу не открыла ей дорогу к счастью? Надо слушаться сердца, а не разума, чтобы потом не жалеть всю оставшуюся жизнь. Молодая женщина понимала, что, возможно, совершает роковую ошибку, но сейчас для нее была важна только любовь. И ее возлюбленный в опасности…
Дженна стала быстро собирать вещи, молясь про себя, чтобы Дэвид Мюррей сдержал слово и не выдал ее. От мысли, что может быть иначе, у нее мурашки бежали по спине – если Дэвид обманет, она приведет солдат прямиком к Алексу…
Закончив короткие сборы, молодая женщина выглянула в коридор – там было тихо и темно, ведь единственный источник света остался у нее в комнате. Поспешно задув лампу, Дженна прокралась к лестнице, гадая, в какой комнате остановился Дэвид Мюррей и здесь ли он еще, не отправился ли доносить. На лестнице и в вестибюле ей никто не встретился, и молодая женщина благополучно выбралась в проулок. Рядом с ней тотчас возник Берк.
– Я уж решил, что вы раздумали, и собрался идти один, – буркнул он.
– Нас видел один человек, поэтому мне пришлось задержаться.
– Где он, в каком номере? – Шотландец угрожающе сжал рукоять кинжала.
– Не бойтесь, он нас не выдаст.
– Откуда вы знаете?
– Знаю, и все. И я не скажу, в какой он комнате. Берк бросил на нее испепеляющий взгляд.
– У нас нет времени на споры, – напомнила Дженна. Не говоря больше ни слова, он развернулся и двинулся прочь.
Молодая женщина последовала за ним. Стараясь держаться в тени, они быстро миновали городские улицы и оказались среди бедных рыбацких хижин, где их поджидали Микки и смуглый незнакомец. При появлении Дженны и Берка незнакомец ничего не сказал, только кивнул и сразу тронулся в путь. Вскоре молчаливая процессия оказалась на берегу реки. Незнакомец показал рукой на узкое каноэ, плававшее у берега. Микки ступил в него первым – утлая лодчонка так закачалась из стороны в сторону, что Дженна испугалась за ирландца: казалось, каноэ вот-вот перевернется. Но все обошлось, и молодая женщина с помощью Микки тоже кое-как устроилась в странной посудине. Последним в ней занял место молчаливый незнакомец. Он взял со дна весло и начал грести.
Дженна оглянулась – их никто не преследовал. Слава богу, Дэвид Мюррей сдержал слово.
Алекс с трудом проглотил очередную порцию растертой в порошок коры. Впрочем, снадобье не помогало – перемежающиеся приступы лихорадки и озноба не прекращались.
– Сеньор, нужно время, чтобы лекарство подействовало, – повторял священник.
Но Алекс не верил в чудеса, он чувствовал, что жизнь покидает его истерзанное малярией тело: ему хватало сил только на несколько шагов кряду, приходилось то и дело останавливаться, чтобы перевести дух, а ночью, во сне, его мучили кошмары – перед ним с пугающей ясностью вновь и вновь возникала кровавая вакханалия Каллодена.
Заросли вокруг сплелись в сплошную изумрудную пелену, которая окутала его, как паутина. В ушах отвратительной барабанной дробью отдавался шум бесконечного дождя.
– Боюсь… мне… не дойти… вовремя… – прошептал, задыхаясь, капитан.
– Ничего страшного, сеньор. Томас предупредит ваших товарищей, что вы задерживаетесь из-за болезни, – ответил священник.
– Они… не могут… долго ждать… Священник молчал.
– Передайте алмазы… моим людям… пожалуйста, – попросил капитан. – Там дети.
– Вы уже говорили мне о них, сеньор, вот почему я остался с вами. Сначала я не знал, что вы за человек, но теперь вижу: вы достойны уважения.
Алекс хотел ответить падре, но вдруг затрясся и застучал зубами – начался новый приступ лихорадки. Священник накрыл его одеялом, но оно насквозь промокло и совершенно не согревало. А о том, чтобы во время дождя развести костер, нечего было и думать.
Алекс уловил какой-то слабый шум и порадовался, что он в сознании. Сознание, однако, едва теплилось, и это пугало. Он хотел повернуться и посмотреть, что происходит, но непослушное тело затряслось с новой силой. Перед глазами все плыло и двоилось, а уши заложило – их словно заткнули ватой.
– Где капитан? – донесся до него далекий, но такой знакомый голос Дженны. «Это слуховая галлюцинация, – подумал Алекс. – Она на корабле за много миль отсюда».
Внезапно он увидел размытые очертания женского лица и сразу узнал чудесные глаза, которые так любил.
– Алекс, – позвала Дженна, и в следующее мгновение на его ледяное плечо легла ее теплая рука.
Он постарался сосредоточиться – несомненно, она была рядом, потому что он ощущал ее присутствие, видел и слышал ее, правда, как будто сквозь какую-то прозрачную плотную пелену.
– Дженна? – спросил он непослушными губами.
– Да, капитан, вам не удастся от меня так легко отделаться, – ответила она, и в ее голосе прозвучала не только тревога, но и горькая ирония.
Это очень расстроило Алекса, ведь теперь он каждой клеточкой ощущал, что она ему нужна, как воздух, и так было всегда.
– Что… с «Ами»? – прохрипел он.
– Он в безопасности. Клод спрятал его на одном из островков к югу отсюда и ждет нас.
– Англичане…
– Они буквально оккупировали Виторию, но нам с Берком и Микки удалось ускользнуть.
– Берк… тоже? Хорошо… Но как…
– Пожалуйста, не разговаривайте больше, берегите силы. Мы принесли еще одеял и палатку, чтобы защитить вас от дождя. Все будет хорошо…
Она с нежностью погладила его по щеке и затянула песню, которую когда-то пела для Мэг. Берк бережно накрыл капитана несколькими одеялами, а сверху накинул клеенку. Алекс благодарно кивнул и закрыл глаза. На него навалилась безмерная усталость.
Ужасный вид капитана напугал Дженну так, что она мигом забыла о трудностях путешествия – промокшей одежде, пиявках, то и дело присасывавшихся к телу, тучах москитов, поте, грязи, ноющих от усталости, поцарапанных и порезанных о листья руках и ногах. Все ее невзгоды не шли ни в какое сравнение с тем, что случилось с Алексом.
Когда Берк сообщил, что капитан болен, Дженна и представить себе не могла, что застанет его в таком тяжелом состоянии – исхудавший, бледный, даже несмотря на морской загар, он весь трясся, и казалось, что жизнь в нем едва теплится.
Молодая женщина поговорила со священником, который рассказал, чем лечит капитана.
– Вы думаете, надо продолжать давать хину? – спросила она.
– Да, иначе болезнь его убьет.
Дженна опустилась на колени рядом с Алексом и сжала его руку в своей, пытаясь передать ему хотя бы немножечко своего тепла.
– Какая болезнь? – спросила она.
– Мы называем ее потная немочь, – покачал он головой. – Я уже видел нескольких европейцев, которые ее подхватили, – ужасное зрелище. Но от нее хорошо помогает кора хинного дерева, которую даже вывозят в другие страны, чтобы лечить людей.
– Давно капитан в таком состоянии?
– Четыре дня.
– Есть какие-нибудь улучшения?
– Пока нет, но лечение требует времени.
– Кроме хины, чем еще можно ему помочь?
– Только одним – теплом. Его очень сильно знобит.
– Я поняла, – сказала она и повернулась к остальным мужчинам: – Пожалуйста, оставьте нас с капитаном одних.
– Нет, – набычился Берк.
– Хорошо, сеньорита, – кивнул священник и посмотрел на троих европейцев: – Вы хотите, чтобы капитан выжил? Тогда выполните ее просьбу.
Берк снова хотел возразить, но тут до него наконец дошло.
– Ладно, мисс, – пробурчал он, – мы будем неподалеку. Священник протянул ей кожаный мешочек:
– Вот, я растер немного коры, давайте ему с водой на рассвете и на закате. И еще это, – он показал на пистолет, лежавший рядом с Алексом, – если что-то понадобится, выстрелите в воздух.
Кивнув на прощание, падре вместе со своим молчаливым спутником исчез в зарослях. Вслед за ним потянулись и остальные.
Дождь прекратился. Молодая женщина приподняла клеенку, залезла под одеяла к дрожавшему, как осиновый лист, Алексу и прижалась к нему, стараясь согреть своим телом.
– Все будет хорошо, мой родной, – шепнула она и начала тихонько напевать.
Постепенно сотрясавшая его дрожь ослабела, мышцы расслабились, и он заснул. Но Дженна продолжала прижимать его к себе, согревая и баюкая.
Алекс очнулся, чувствуя себя вконец обессиленным. Дрожь почти прошла, но он был слишком слаб, чтобы встать, поэтому просто лежал и смотрел на спавшую рядом Дженну.
Как она здесь оказалась? Должно быть, ей угрожала какая-то опасность, и Берк с Микки привели ее сюда. Откуда взялся Микки? Наверное, он присматривал за ней на корабле… От нее идет такое приятное тепло… А вдруг она тоже заразится малярией?
Эта мысль привела Алекса в ужас. Правда, ни падре, ни Марко, ни молчаливый проводник, к счастью, не заразились от него, но разве можно рисковать жизнью Дженны?
Он коснулся рукой ее щеки, бархатистой и теплой. Подумать только, эта прелестная женщина проделала такой долгий и опасный путь, чтобы предупредить его, быть с ним рядом… Почему? На Мартинике она тоже пошла на немалый риск, чтобы его спасти, но тогда он считал, что она рискует под влиянием порыва и ради детей.
Теперь ни о каком порыве не может быть и речи. Так почему же она столь самоотверженно борется за его жизнь? Вряд ли его можно назвать подходящим кандидатом в мужья, даже более того – он наихудший кандидат из всех возможных, особенно сейчас… Алекс с трудом поднял руку и пощупал заросший щетиной подбородок. Ну и видок у него, должно быть…
Он попытался отодвинуться от Дженны, потому что его внезапно охватил жар. Это состояние не сопровождалось дрожью, поэтому было менее мучительным, чем озноб, но ненамного – жар жег, иссушал, вызывал страшную жажду… С его губ сорвался тихий стон, но и его было достаточно, чтобы Дженна проснулась.
– Алекс? – с тревогой спросила она, всматриваясь в него своими дивными сине-зелеными глазами.
Ему показалось, что никогда еще его имя не звучало так красиво и романтично.
– У вас жар, – озабоченно сказала она, потрогав его лоб.
– Это от малярии… Вам лучше держаться от меня подальше, чтобы не заразиться, – предупредил он.
– После того как меня похитил один пират, я уже ничего не боюсь, – улыбнулась она.
Глядя на нее, он только усмехнулся в ответ.
Дженна поднялась и принялась размешивать в воде порошок из мешочка, который ей дал священник. На ней были матросские рубашка и штаны, подпоясанные веревкой, но даже если бы она спрятала под шапку длинную русую косу, которая болталась у нее за спиной, и тогда бы вряд ли сошла за мужчину – такой женственностью и грацией дышал ее облик. Но Дженна этого, похоже, не ощущала.
– Где Берк? – спросил Алекс, любуясь ею.
– Отошел вместе с остальными немного в глубь леса. Они близко, услышат, если мы их позовем, но я думала…
Алекс вспомнил, что она согревала его своим телом во время очередного приступа малярии. Неужели его товарищи оставили их одних, щадя ее скромность? Или падре считал, что она лучше позаботится о его пациенте?
– У них все в порядке? А как дети? Команда?
– Не волнуйтесь, все хорошо, – успокоила его Дженна, поняв, что он не помнит их предыдущего разговора. – Клод успел спрятать «Ами» до Прихода англичан.
Он смотрел на нее непонимающим взглядом.
– Англия и Франция подписали мирный договор, – напомнила молодая женщина.
– Значит… вы можете… вернуться домой.
– Нет, уже не могу.
Он попытался вникнуть в смысл ее слов, но не смог – мысли разбегались, оставляя за собой звенящую пустоту. Алекс закрыл глаза, почувствовав ужасную усталость.
Дженна поднесла к его губам чашку с разведенным водой порошком хины. Алекс тотчас открыл глаза и, поняв, что это, попытался оттолкнуть чашку – отвратительно горькое лекарство было особенно трудно принимать на пустой желудок.
– Выпейте, прошу вас, – настаивала молодая женщина. Одна мысль все-таки зацепилась за край его затуманенного сознания и крутилась в голове, раздражая, вызывая тревогу.
– Вы сказали… что уже… не можете… вернуться домой… Почему? – спросил он.
– Я отвечу, но сначала выпейте лекарство.
Борясь с тошнотой, он стал пить. Дженна помогала, поддерживая ему голову, – он так ослаб, что не мог без посторонней помощи даже выпить лекарство.
Наконец Алекс отвел ее руку, державшую чашку, и повторил вопрос:
– Почему вы… не можете… вернуться домой?
– В Виторию вместе с англичанами прибыл мистер Мюррей, – ответила Дженна. – По его словам, он отправился с ними, чтобы найти и спасти меня из пиратского плена.
– Как… почему… – не понял Алекс, которому ее слова показались полнейшей бессмыслицей.
– Видимо, англичан навел на след ваш друг губернатор или кто-то еще на Мартинике, кому вы открыли свое намерение посетить Бразилию. Дэвид Мюррей приплыл с ними. Англичане сейчас ищут нас по всему побережью.
– Почему… вы не уехали с женихом? Или… он оказался… – Алекс хотел сказать «недостаточно хорош», но осекся.
– Напротив, Дэвид Мюррей – весьма достойный человек. Представьте, он был так добр, что не стал меня останавливать, когда я решила идти к вам.
Алекс вопросительно посмотрел на нее.
– Я сказала ему, что не могу выйти за него замуж, – пояснила Дженна.
Смысл ее слов с трудом пробивался к его померкшему сознанию. Он попытался представить себе ее встречу с женихом, который примчался за сотни миль спасать похищенную невесту, и обнаружил, что она не нуждается в его помощи. Нет, это не укладывалось у Алекса в голове. Зачем она отказалась от выгодного замужества и, рискуя жизнью, отправилась в лес, чтобы предупредить его об очередной опасности? Это могли сделать Берк и Микки…
Алекс застонал – проклятый жар, от него не было спасения. Если час назад бившийся в ознобе шотландец мечтал о тепле, то теперь он жаждал хоть какой-нибудь прохлады. Жар иссушал мозг, лишал способности думать… Он в изнеможении закрыл глаза. Оставалось одно – надеяться, что отвратительное на вкус снадобье рано или поздно подействует.
На закате вернулся священник.
– Лихорадка спала, – сообщила ему Дженна. – Значит, теперь надо ждать озноба?
– Похоже, начала действовать хина, – ответил на ломаном испанском падре. – Капитан принимает ее уже три дня.
– А если дело не в хине и болезнь снова обострится?
– Тогда будем уповать на милосердие господа.
– Нет, я не могу сидеть сложа руки и смотреть, как он мучается. Наверняка есть еще какие-то способы облегчить его состояние.
– Вы ведь не католичка?
– Нет.
– А капитан?
– Не знаю, он ведь якобит. Но не все ли равно?
– Нет, не все равно, – устало возразил падре, – я должен знать точно, если он…
– Нет! – вскрикнула Дженна, поняв, что священник имел в виду. – Он не умрет!
– Тогда молитесь за него, сеньорита. У капитана почти не осталось сил.
– Еда, ему нужна еда! – осенило молодую женщину. – Мы можем его накормить?
– Томас пошел на охоту. Если ему удастся поймать какую-нибудь дичь, мы сварим бульон.
– А Берк?
– Тоже, – улыбнулся священник. – Я послал его охотиться, чтобы он не нарушил ваше уединение. Он очень предан вашему капитану.
– Они не разлучались уже много лет…
– Тогда я пришлю его к вам. Просто я думал, что вы хотите побыть с капитаном наедине.
– Он наверняка позовет Берка, когда проснется.
– Решено: я скажу нашему шотландскому другу, чтобы он пошел к вам.
Падре скрылся в зарослях, а Дженна села возле капитана и стала наблюдать за ним. Ей показалось, что он стал дышать ровнее. Но, может быть, она ошибается, принимая желаемое за действительное? Дженна пощупала его лоб – он был по-прежнему горячим и липким от пота. Ей захотелось смочить лицо Алекса водой из кувшина, но она побоялась его разбудить. Сон был ему сейчас нужнее всего.
По мере того как солнце опускалось к горизонту, сырой, насыщенный испарениями воздух становился прохладней. Дженна не отходила от Алекса, ей хотелось быть рядом, если ему понадобится помощь. Как всегда, словно ниоткуда, возле нее появился Берк с каким-то свертком в руках. Он молча кивнул Дженне и сел рядом.
Она была удивлена – вопреки ее ожиданиям, мрачный шотландец вел себя на редкость тихо: никак не выразил своего недовольства ею, ни о чем не спросил. У нее тоскливо заныло сердце: поведение Берка подтверждало, насколько серьезно состояние Алекса.
Мало-помалу все вокруг погрузилось в кромешную тьму, но Дженна и Берк оставались на своих местах, лишь изредка меняя позу, когда затекали ноги. Молодая женщина и не заметила, как ее сморил сон…
Так она засыпала несколько раз, и всякий раз после пробуждения ей требовалось несколько секунд, чтобы понять, где она находится. Вспомнив все, Дженна легонько прикасалась к Алексу, чтобы убедиться – он здесь, и снова погружалась в оцепенение. Ей казалось, что жар постепенно начал спадать; озноба тоже не было. «Господи, спаси его!» – молилась она про себя, пока снова не погружалась в сон. В одно из пробуждений она услышала в темноте какое-то движение и почувствовала на себе взгляд Берка. Он по-прежнему хранил молчание, но Дженне показалось, что между ними наконец установилось взаимопонимание, как между близкими людьми, которым не нужно слов.
Серый рассвет разбудил Дженну окончательно. Она огляделась – неподалеку спал Берк, – потом посмотрела вниз и вздрогнула от неожиданности, наткнувшись на ясный взгляд Алекса. Не веря своим глазам, она пощупала его лоб – горячий, но никакого сравнения с тем, что было.
– Вам здесь не место, – проговорил капитан, поймав ее руку.
– Я не могла оставаться в стороне, зная, что вы в опасности.
– Сейчас же возвращайтесь в Виторию, а то, не дай бог, еще заразитесь от меня малярией.
– Нет.
– Откуда в вас столько упрямства? – усмехнулся он.
– От вас, конечно. Как говорится, с кем поведешься… Он вздохнул, и Дженна поняла, что ему едва хватает сил говорить. И все же он выглядел намного лучше, чем раньше.
– Хотите поесть? – спросила она.
– Да, – ответил Алекс и с удивлением повторил: – Да, я бы чего-нибудь съел.
– Раз появился аппетит, значит, болезнь отступила.
– Да, благодаря вашему теплу прошлой ночью, Дженна.
– Вы помните прошлую ночь?
– Я помню, как в меня вливалось ваше тепло… Вы не дали мне перешагнуть последнюю черту. – Он хотел подвинуться к ней, но не смог и поморщился, досадуя на свою слабость. Тогда Дженна взяла его руку и сжала в своей. Почувствовав слабое ответное пожатие, она возликовала: значит, у него еще остались силы!
– Берк принес ночью кое-какую еду от падре.
– Мне что-то уже расхотелось есть, – ухмыльнулся Алекс.
– Нет, не расхотелось. – Она погладила его по щеке, деликатно высвободив руку, и обернулась к Берку – тот в это время проснулся и сел, протирая глаза. – Вы принесли какой-нибудь еды, мистер Берк?
– Принес, если это можно назвать едой, – наморщил тот нос, берясь за сверток.
В нем оказался большой ломоть черствого хлеба и длинная полоска испеченного на костре мяса – змеиного, как показалось Дженне. Однако выбора не было, поэтому молодая женщина взяла у Берка сверток и предложила Алексу. Он принялся за еду, но Дженна заметила, что он откусывал и жевал с очевидным усилием. Каждый новый кусочек давался ему со все большим трудом, но он продолжал есть до тех пор, пока, вконец обессилев, не уронил хлеб и остатки мяса.
– Дать воды? – спросила Дженна.
– Да, пожалуйста.
Она поднесла к его губам чашку и поддержала голову, чтобы ему было удобнее.
– Как вы попали сюда? – спросил Алекс, выпив все до дна.
– Пешком, как остальные, – пожала она плечами. Из его горла вырвался смешок – короткий, сдавленный, но все-таки это был смех.
– Я вижу, вам действительно лучше, – обрадовано заметила она.
– Да, лучше. Но во время приступов я чувствовал себя ужасно…
– Да, я видела ваши муки и очень беспокоилась о вас.
– Вам следовало бы побеспокоиться в первую очередь о себе, милая.
Дженна улыбнулась – подумать только, он снова назвал ее «милой»! Это слово прозвучало очень интимно, как будто он наконец признал, что их связывают тесные узы.
– Я не забываю о себе, не волнуйтесь, – заверила она. – Просто мне кажется, что ваши жизнь и здоровье для меня не менее важны, чем мои собственные.
Алекс помолчал и вдруг спросил:
– А этот Мюррей… Чем он вам не понравился?
– Напротив, он мне очень понравился, – возразила Дженна.
– Но почему вы ему отказали? Он что, в чем-то вас обвинял?
– Нет, у него не было ко мне претензий.
– Тогда в чем дело?
– Я сказала Дэвиду Мюррею, что не могу выйти за него замуж, потому что люблю другого.
– Не может быть… – пробормотал он, отводя взгляд.
– Нет, это правда. Любовь не подчиняется ни воле, ни расчету.
Алекс закрыл глаза – он отказывался принять ее признание.
– Где мы сейчас находимся? – спросил он через мгновение, вновь поймав ее взгляд.
– В одном дне пути от Витории. Ваши компаньоны считают, что англичанам не под силу нас выследить, но принимают меры предосторожности.
– А где Берк?
– Здесь, с нами.
– Деньги при нем?
– Да.
– Хорошо… – устало вздохнул он, как будто эта беседа вконец его истощила.
– Отдыхайте, вам нужно набраться сил, – посоветовала Дженна.
– Нам нужно поскорее вернуться на корабль, – пробормотал Алекс.
– Еще есть время на отдых, – успокоила его она, радуясь, что он сказал «нам» вместо привычного «мне». – Мы тронемся в путь завтра.
Она снова пожала ему руку, и снова радостная неожиданность – ответное пожатие стало заметно сильнее.
И все же Алекс был еще очень слаб и болен.
Дженна гнала мысль о том, что будет, когда он окончательно выздоровеет. Возможно, он так и не примет ее любовь и снова станет тем нелюдимым одиночкой, которого она встретила в Карибском море… Она хотела только одного: увидеть, как в синих глазах Алекса вновь зажжется прежний упрямый огонек, так нравившийся ей когда-то, и капитан, быстрым уверенным шагом снова поднимется на палубу своего корабля.
За это Дженна отдала бы все блага мира.
