Текст книги "Замужем за незнакомцем"

Автор книги: Патриция Макдональд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

– Не был! – воскликнула Эмма.

– Одна из местных жительниц с ним разговаривала.

У Эммы сердце готово было выскочить из груди. Она помимо своей воли вспомнила лазанью в морозилке, вспомнила дату выпуска – август этого года. Из леса вышли Дэвид и Осмунд. Дэвид что-то говорил, а полицейский хмуро его слушал.

– А если он тут и был? – сказала она. – Что с того? Может, ему нужно было просто побыть одному. А сказать об этом он забыл.

– А может, у него был свой план, – сказала Джоан. – Сами его спросите.

Глава восьмая

Дэвид почти враждебно смотрел на Джоан Аткинс.

– Мы оказали вам максимум содействия, – сказал он. – Теперь позвольте нам уехать.

– Ну же, – сказала Джоан. – Спросите его.

– О чем? – Дэвид уставился на Эмму.

Джоан холодно смотрела на него.

– Когда вы в последний раз здесь были?

– Вам это отлично известно, – отрезал Дэвид. – Моей жене совершенно незачем снова через все это проходить. Ни к чему ей все эти воспоминания.

– Когда вы были здесь раньше, до нападения? – спросила Джоан.

Дэвид наморщил лоб.

– Точно не скажу… Когда мне было лет десять.

– Это не соответствует имеющимся у нас сведениям.

– Ну, может, лет двенадцать, – сказал Дэвид. – Можете привлечь меня к ответственности.

– У нас есть свидетель, который видел вас совсем недавно.

Эмма не сводила с него глаз.

– Что за свидетель? – возмутился он.

– Вполне надежный свидетель, – вступил в разговор Оди Осмунд. – Вы, наверное, просто забыли рассказать нам о своем недавнем приезде.

У Эммы тошнота подступила к горлу. Она оперлась о машину, чтобы не потерять равновесие.

– Ну все, достаточно, – сказал Дэвид. – Я сыт по горло. И моя жена тоже.

И, не говоря ни слова, он подсадил Эмму в салон. Лейтенант Аткинс отдала ему ключи. И джип, поднимая столб пыли, выехал на проселочную дорогу.

Эмма с тоской смотрела на Дэвида.

– Ну, что еще? – спросил он.

– Почему ты солгал полицейским?

– Про что?

– Про то, когда ты был в домике.

– Ты сама стала говорить как полицейский. – Дэвид поднял руки. – Ну хорошо. Можешь мне не верить.

– Ты слышал, что сказала лейтенант Аткинс? У них есть свидетель.

– Эмма, она все это придумала. Она пытается настроить тебя против меня, и у нее это получается! – воскликнул Дэвид.

– Она сказала это, потому что думает, что ты лжешь. Если ты был там, скажи об этом.

– Да не было меня там! Почему ты им веришь? Они пытаются меня подставить, и ты им в этом помогаешь.

– Так, значит, это я во всем виновата?

– Тебе моего слова недостаточно? Ты – моя жена. Я люблю тебя. Мне нужно, чтобы ты мне верила. Неужели я прошу слишком многого?

Дэвид вышел из комнаты.

Эмме стало стыдно за свое упрямство. В его словах был смысл. Свидетель мог и ошибиться. Она подошла к столу, посмотрела в окно и села на стул. Ее взгляд упал на ящик письменного стола, и она машинально потянула за ручку.

На этот раз ящик открылся легко. Значит, он успел его отпереть. Она заглянула внутрь: обычная ерунда – скрепки, резинки, карандаши. И у нее мелькнула тревожная мысль. Если он там держал что-то, что действительно хотел скрыть, значит, он успел это перепрятать.

И тут она задумалась о том, как она себя ведет. Что с тобой такое, Эмма? Почему ты подозреваешь мужа в неведомых грехах? Он тебя любит. Ты сказала, что доверяешь ему. А сама слушаешь все, что говорят полицейские, превратилась в жену, которая позволяет себе шарить в вещах мужа. Все было так, как он сказал. Запер ящик перед переездом.

Она собралась закрыть ящик, но тут обратила внимание на кольцо для ключей. На нем был один ключ и пластиковая рамка, на которой было написано «Сарай». А с другой стороны была вставлена ее фотография, которую сделал Дэвид. Там она была в бейсболке и комбинезоне. Она затаскивала в сарай садовую мебель. Милая фотография. Он специально вставил в рамку именно ее, чтобы Эмма не забыла, от чего этот ключ. Она задвинула ящик и встала.

Взгляд Эммы упал на телефон, и она подумала о матери. Как было бы здорово словно по мановению волшебной палочки оказаться в Чикаго, где о ней бы снова заботились как о ребенке. Она бы даже Рори вытерпела.

И тут телефон зазвонил. Эмма сняла трубку.

– Родная моя, – сказала Кей Маклин, – я знаю, ты на меня сердишься, и я тебя нисколько не виню, но я просто не могла тебе не позвонить.

– Мамочка, а я как раз думала о тебе.

Кей радостно засмеялась:

– Ну, это нормальная телепатическая связь между матерью и дочерью.

– Точно, – улыбнулась Эмма.

– Как у тебя дела? – спросила Кей. – Как ты себя чувствуешь? Сиделка пришла? Я знаю, ты просила меня не вмешиваться в твои дела, но…

– Она была здесь, – осторожно сказала Эмма.

– Была? А сейчас она что, не здесь? Мы же наняли ее на неопределенный срок.

– Она рассердилась за то, что я ушла из дома, не предупредив ее.

– Эмма! Она же должна была за тобой ухаживать.

– Знаю, мама. И ценю твою заботу. Знаешь, мне очень бы хотелось поехать к тебе.

– Правда? Эмма, так давай, приезжай. Я буду безмерно счастлива. – И тут она осторожно спросила: – Дорогая, что случилось?

– Да ничего особенного. Просто нервы сдают.

– Тогда садись на поезд и приезжай. Ты выдержишь дорогу?

– Думаю, выдержу. – Эмма решилась. – Мама… я приеду ближайшим поездом.

– Отлично, родная. Мне очень хочется, чтобы ты была рядом.

– Спасибо, мама!

– Я люблю тебя, солнышко, – сказала Кей.

Эмма повесила трубку и посмотрела через окно на беспросветно серое небо. Надо поскорее отсюда выбраться. Взять с собой только самое необходимое. Тяжелого она ничего поднять не могла.

Эмма достала из шкафа легкую дорожную сумку, сунула в нее ночную рубашку, хлопковую майку, легкие брюки. А потом доковыляла до ванной – взяла зубную щетку, бинты и лекарства.

Эмма вернулась в спальню и увидела там Дэвида. Он стоял и смотрел на ее сумку.

– Это что такое? – спросил он.

Эмма не ответила. Просто молча сунула туалетные принадлежности в сумку.

– Эмма!

– Ты мне солгал.

– Ну вот, снова здорово. Как мне тебя убедить? Не был я в домике.

– Я не про домик, – сказала она. – Ты солгал про ящик письменного стола. Сказал, что запер его, когда мы переезжали.

– Так оно и было.

– Нет! – Она подошла к ящику, вынула ключ. – Это видишь? Ты сфотографировал меня в тот день, когда мы переехали.

– И что из этого? – воскликнул он.

– А то, что если ящик был заперт до того, как мы переехали, то как на ключе оказалась рамка с моей фотографией?

Дэвид уставился на нее.

– Ушам своим не верю. Может, ты мне еще права зачитаешь? Работаешь на полицию?

Эмма покраснела.

– Ты второй раз за день сравниваешь меня с полицейскими, – сказала она, застегивая молнию на сумке.

– Извини, но я чувствую себя как в осаде. Это же просто ящик письменного стола. Ты уезжаешь из-за ящика? Мое преступление состоит в том, что я его запер?

Она шагнула к двери, но он преградил ей дорогу.

– Подожди, – сказал он, – выслушай меня.

Она остановилась, но стояла молча, не глядя на него.

– Ну ладно. – Он присел на краешек кровати. – Есть кое-что, о чем я, наверное, должен был тебе рассказать. Мне стыдно об этом говорить.

Эмму била дрожь.

– О чем речь?

– Эмма, когда мы познакомились, я встречался с другой женщиной. – Он тяжело вздохнул. – Ее зовут Конни. Она стюардесса. Она считала, что у нас с ней все серьезно. Наверное, я сам был в этом виноват. Но когда я увидел тебя, я понял, что ты – женщина моей жизни, и бросил Конни. Я постарался ее не ранить, но она некоторое время меня преследовала. Писала мне какие-то бессмысленные, можно сказать, безумные письма. Очень страстные.

Эмма не сводила с него глаз.

– Так в ящике были письма этой женщины?

Дэвид кивнул.

– Сам не знаю, почему я их сохранил. Когда ты заговорила о ящике, я понял, как глупо поступил. Понимаешь, если бы их нашли полицейские, они бы сделали неверные выводы…

– И ты от них избавился.

– Вчера вечером. Никакой женщине не понравятся рассказы про бывшую подружку мужа. Тем более, если на ее след выведет полиция. Ее письма были действительно безумными. Разбитое сердце, оскорбленная гордость… Я решил, что незачем ее в это втягивать.

У Эммы раскалывалась голова.

– Моя жизнь, жизнь нашего ребенка в опасности, а ты думаешь о том, как защитить эту женщину? А тебе не приходило в голову, что это она пытается меня убить?

Дэвид покачал головой:

– Эмма, это была не Конни. Она не проявлялась уже несколько месяцев. Она даже не знает, что я женился.

– Как я могу тебе верить? В твоей жизни слишком много тайн.

– Это в моей жизни много тайн? – изумился он. – А в твоей?

– Что ты имеешь в виду? – в свою очередь изумилась она.

– Ничего, – ответил он с вызовом. – Забудь об этом.

Эмма поставила сумку на кровать.

– Нет уж. Ты сам начал. Давай, выкладывай.

– Ну ладно. Я имел в виду вас с Берком.

– Нас с Берком? – Она не верила собственным ушам.

– Ты знала его еще в университете.

– Я действительно знаю его с университета. И что из этого?

– У тебя ведь был с ним роман, да? – спросил Дэвид.

– Роман? Нет, не было. – Эмма покраснела – вспомнила о признании, которое сделала Берку прошлым вечером. – Я его не интересовала. Ты что, забыл – он женился на моей соседке.

– А когда ты приехала к ним в гости на уик-энд, он тут же предложил тебе работу.

– Ну, это потому… – начала она.

– Почему? Потому что у тебя был огромный опыт?

Эмма совсем смутилась. Вопрос был простой, но ответить на него ей было трудно.

Дэвид окинул ее победным взором.

– А может, причиной было то, что у него была сумасшедшая жена, с которой он был несчастен, и он решил возобновить ваш роман? Но тут вмешался я.

– Дэвид, ты напридумывал бог знает что, то, чего никогда не было. Я тебе говорю чистую правду.

– А я тебе не верю, – сказал он. – Ну как, нравится тебе это?

Эмма просто не могла подобрать слов. А потом кинула на него гневный взгляд.

– А, я поняла. Ты специально все это разыграл, чтобы меня проучить.

– Разыгрывают обычно, чтобы повеселиться, – сказал он с горечью.

Эмма снова взяла сумку.

– Насколько я поняла, в одном мы сошлись. Ничего веселого в этом нет.

– Ну ладно, хватит тебе, – сказал он. – Я просто хотел доказать свою точку зрения. Разумеется, я тебе верю. Куда ты собралась?

– Я уезжаю, Дэвид. К маме. Пробуду у нее несколько дней.

– Эмма, ты не можешь так поступить… – Договорить он не успел, потому что зазвонил телефон. Он снял трубку и рявкнул: – Алло! – Несколько секунд он молча слушал, а потом протянул трубку Эмме. – Ни за что не догадаешься, кто это.

Эмма взяла трубку, Дэвид вышел из комнаты.

– Алло! – сказала она.

– Эмма, это Берк. Может, я не вовремя?

Эмма зашла в палату, где лежала Таша Клейман. Мать Таши, Нелл, сидела около кровати дочери, а ее отец, Уэйд, пристроился в углу. Берк позвонил Эмме сказать, что Таше стало хуже и она отказывается разговаривать с кем-либо, кроме Эммы. И, несколько раз извинившись, попросил Эмму навестить девочку.

Уэйд встретил Эмму радостным возгласом, но, заметив, как она опирается на палку, сказал:

– Господи! Бедная вы бедная!

Таша повернула голову:

– Доктор Холлис! Что с вами?

– Я оказалась жертвой преступления, – ответила Эмма. – Вообще-то я еще не собиралась на работу, но я очень беспокоюсь за тебя, Таша!

Таша слабо улыбнулась.

– Спасибо, – прошептала она.

– Я бы хотела сегодня с тобой поработать, – предупредила ее Эмма.

– Я попробую, – сказала Таша.

Нелл, которая не сводила глаз с изможденного лица дочери, взмолилась:

– Попробуй, Таша, попробуй!

Уэйд подставил Эмме стул, она села.

– Давайте поговорим о разочарованиях, – сказала она.

Оди Осмунд подъехал к старому дому Фиоре. Домик был никудышный, с покосившейся крышей, которая давно нуждалась в ремонте. Рядом стоял сарай. Оди поднялся на крыльцо и постучал в дверь. Хозяйской машины во дворе не было.

На стук никто не ответил. Оди попытался заглянуть в окно, но сквозь грязные стекла ничего не разглядел. Плоховато ухаживают за домом, подумал Оди. Наверное, будь муж жив, все было бы по-другому.

Он нетерпеливо осмотрелся. Может, она в сарае? Он пошел к сараю, увитому диким виноградом. И услышал, как кто-то свистит.

– Миссис Татл! – позвал он.

– Кто это? – спросил низкий голос.

– Полиция, – ответил Оди. – А вы кто?

Из сарая вышел подросток в серой толстовке и бейсболке. В руках у него был гребень, такими расчесывают лошадиную гриву.

– Я здесь живу, – сказал парень, устало глядя на Оди.

– Ты сын миссис Татл?

Парень кивнул.

– Как тебя звать-то?

– Сэм.

– Сэм, я хотел поговорить с твоей матерью.

– Нету ее. В Трентон уехала. Насчет страховки за отца. А зачем она вам?

– Она помогает мне в расследовании одного дела, – ответил Оди. – А позвонить ей можно?

Подросток насупился.

– Нет. У нас был мобильный, а теперь нет. Мама говорит, он нам не по карману.

– Понятно, – вздохнул Оди. – Когда она вернется?

– Наверное, завтра. Или сегодня поздно вечером.

– Передай, что приезжал начальник полиции Оди Осмунд. Пусть позвонит мне.

Занятие вышло удачным. Уэйд под конец сказал даже, что жалеет о том, что задерживался допоздна на работе, вместо того чтобы проводить время с дочерью. Таша бросила на него удивленный взгляд.

Выходя из палаты, Эмма не смотрела по сторонам – не хотела объяснять, что с ней приключилось. Но поговорить с Берком было необходимо. Она подошла к его кабинету, из которого кто-то вышел, но кто, Эмма даже не посмотрела.

– Эй! – сердито окликнул ее выходивший. – Погодите-ка!

Эмма подняла голову. Перед ней стоял мужчина в кожаной жилетке, кожаных сапогах и очках в металлической оправе.

– Мистер Девлин? – удивилась она.

– Удивляться тут нечему. Я вам сейчас повторю то же самое, что сказал ему. – Лайл Девлин показал на кабинет Берка. – Как у вас хватило наглости после того, что вы натворили, еще и полицию на меня насылать?

– Я ничего такого не делала… – попыталась возразить Эмма.

– Что здесь происходит? – взволнованно спросила Джеральдин.

– Вы еще пожалеете! – заявил Девлин, тыча пальцем в Эмму. – Вы за все заплатите. Какую жестокую ошибку я совершил, доверив вам свою дочь!

– Я позову охрану, – слабым голосом сказала Эмма.

Из кабинета выглянул Берк. Увидев Эмму, которая стояла, вжавшись в дверной косяк, он кинулся на мужчину:

– Я же сказал: убирайтесь отсюда!

– Никакая охрана тебе не поможет, дорогуша! – сказал Девлин Эмме. После чего развернулся и вышел.

Берк обеспокоенно взглянул на Эмму.

– Ты как? Пройди, сядь.

– Со мной все в порядке, – уверила его Эмма. – Чего это он так завелся?

– Полиция допрашивала его в связи с нападением на тебя. Ему припомнили, как он тебе угрожал. И он вышел из себя. Он совсем не хочет, чтобы вспоминали то, что было. Ну, как прошло занятие с Ташей?

Эмма ответила, что отлично, и пообещала встретиться с девочкой, как только вернется из Чикаго.

– Ты едешь в Чикаго? Думаешь, тебе это по силам?

– Всего на несколько дней. Надоело быть в центре внимания. Еду к маме.

– Береги себя. Отдыхай и набирайся сил. – Берк поцеловал ее в щеку. – Ты нам всем очень дорога.

Вокзал Кларенсвилля находился неподалеку от Университета Ламберта. Такси остановилось рядом с центральным входом, и Эмма вошла в здание вокзала. На одной из скамеек спал, тихонько похрапывая, какой-то студент. Через окно Эмма увидела на платформе пару подростков в надвинутых на глаза вязаных шапках – они катались на скейтбордах.

Она подошла к окошку кассы. Кассир устало пробормотал:

– Ох уж эти детки! Прошу прощения, мисс. – Он вышел из кассы, прошагал до двери на платформу и, открыв дверь, крикнул: – Убирайтесь отсюда со своими досками!

Подростки громко расхохотались, но покатили к парковке.

– Слезайте, несите свои доски в руках! – крикнул кассир.

И, сердито хмурясь, он вернулся на место.

Эмма купила билет и вышла на платформу – до поезда оставалось несколько минут.

На платформе никого не было. Начинало темнеть, зажглись фонари.

Эмма хотела было присесть на лавочку, но она так нервничала, что сидеть не могла. И подошла к краю платформы.

Вдалеке показались огни поезда, послышался стук колес, и экспресс дал гудок – сигнал, что он здесь не останавливается.

Эмма отступила на шаг от края платформы. И краем глаза заметила, как мелькнула какая-то тень. По платформе несся на скейтборде один из подростков в мешковатом свитере и черной вязаной шапке. Кассир будет вне себя, подумала Эмма. Скейтбордист мчался ей навстречу, махал руками, что-то кричал ей, но слов она разобрать не могла.

– Что? – спросила она. Он мчался прямо на нее, и она благоразумно отступила еще на шаг назад, но тут же почувствовала, как чьи-то руки уперлись ей в спину и толкнули ее вперед. Она споткнулась и закричала, но свисток поезда заглушил ее крик. Эмма летела вперед, на рельсы, и ее слепили фары экспресса.

Глава девятая

О господи, в отчаянии подумала она. Мой ребенок!

И тут вдруг Эмму отдернули назад, оттащили, едва не задушив, за ворот накидки. Она подалась вперед, замахала руками и упала на бок. Вдоль платформы несся поезд, мелькали освещенные вагоны.

– Вы в порядке? – спросил, наклонившись над ней, скейтбордист.

Это он успел подскочить сзади, он дернул ее за накидку. Ее спасла его мгновенная реакция. Эмма, потрясенная тем, что осталась цела и невредима, не могла выговорить ни слова. Только молча кивнула.

К ним подбежал мужчина в плаще, который только что вышел вместе со своей спутницей из здания вокзала.

– Что ты с ней сделал? – накинулся он на подростка.

– Да ничего, – огрызнулся тот.

Мужчина склонился над Эммой, приподнял ее.

– Давайте я вам помогу.

Скейтбордист спрыгнул с платформы и умчался в сторону автостоянки.

– Придурок, – пробормотал мужчина. – Больно он вас?

– Это не он, – прохрипела Эмма. – Кто-то пытался… столкнуть меня под поезд.

– Нарочно? – нахмурился мужчина.

– Мой ребенок… – воскликнула Эмма. – Что с ним будет? – Она зарыдала. – Я беременна…

– Линда! – позвал мужчина жену. – Где твой мобильный? Звони в службу спасения.

Джоан Аткинс примчалась на автостоянку у вокзала, когда там уже были и машина «скорой помощи», и несколько патрульных машин. У вокзала толпились репортеры, но на страже стоял полицейский и никого не пропускал. Джоан показала свой жетон и вошла внутрь.

Джоан заметила Трея Марбери, который говорил по мобильному, и помахала ему рукой. Тот мрачно кивнул.

Эмма лежала на каталке – медики пытались остановить кровь, хлынувшую из раны на боку. Она взглянула на Джоан и едва слышно сказала:

– Лейтенант Аткинс…

Джоан легонько пожала ей руку.

– Эмма, что стряслось?

В глазах у Эммы стояли слезы.

– Извините… – пробормотала она и махнула рукой. – У меня нервы на пределе.

Джоан посмотрела на Трея. Тот закончил говорить по телефону и направился к ним.

– Что удалось узнать? – спросила она.

– Кто-то толкнул ее под поезд, но парень-скейтбордист удержал ее, не дал свалиться на рельсы.

Джоан поморщилась.

– И где этот скейтбордист?

– Его сейчас ищут наши ребята.

– Хорошо, – кивнула Джоан и взглянула на Эмму. – Расскажите мне все, что можете. Как вы здесь оказались?

Пристальный взгляд Джоан действовал на Эмму успокаивающе.

– Я ждала чикагский поезд. Собиралась к матери. И тут увидела приближающийся экспресс и паренька на скейте. Он пытался меня предупредить. А я ни о чем и не догадывалась. – Эмма всхлипнула, но тут же постаралась взять себя в руки.

– Ничего страшного, – ласково сказала Джоан. – Все уже позади.

Врач «скорой помощи» толкнул каталку вперед. Опять больница, с тоской подумала Эмма.

У входа в здание вокзала послышался шум. Трей вел под локоть паренька в шерстяной шапке и мешковатом свитере.

– Зачем вы меня толкаете? – возмущался подросток. – Я ничего плохого не сделал.

– Эмма, это тот молодой человек, о котором вы говорили? – спросила лейтенант Аткинс.

Эмма вгляделась в насупленное лицо скейтбордиста.

– Да, – ответила она. – Ты меня спас, – сказала она парнишке.

– Да чего там, – буркнул он.

– Его зовут Джош, – сообщил Трей.

– Джош, ты молодец, вовремя сориентировался, – сказала Джоан. – А теперь ответь на один очень важный вопрос. Ты разглядел человека, который хотел столкнуть доктора Уэбстер под поезд?

– Она доктор? – спросил паренек.

– Отвечай на вопрос.

– Я видел, как он подошел сзади, хотел ее столкнуть.

– Как он выглядел? – спросила Джоан.

Джош пожал плечами:

– Да не знаю… Он был в темных штанах, фуфайке с капюшоном и в лыжном шлеме. С красным вокруг глаз.

У Эммы перехватило дыхание. И грудь сдавило – будто на нее рухнуло тяжеленное бревно.

– Что еще? – продолжала Джоан. – Какого он был роста?

– Больше я ничего не запомнил. Все же быстро было.

– Ну, хорошо. Оставь свое имя и адрес патрульному. Возможно, нам придется еще разок с тобой побеседовать.

– Спасибо, Джош, – прошептала Эмма ему вслед.

Джоан посмотрела на Эмму и сказала серьезно:

– Вы понимаете, что после случившегося шансов на то, что нападение в Пайн-Барренсе было случайным, нет?

Эмма ничего не ответила. Она все прекрасно понимала.

– Лейтенант, нам пора ехать, – напомнил врач.

– Да-да, – ответила Джоан. – Эмма, я пошлю с вами нескольких полицейских. Они будут дежурить в больнице.

– Спасибо, – чуть слышно прошептала Эмма.

К каталке подошли двое полицейских. Эмма лежала неподвижно. Каталку повезли к выходу.

Когда ее спускали со ступеней, Эмма обратила внимание на огромные освещенные окна в здании напротив вокзала. В одном из них она увидела двух студентов. Парень с контрабасом, девушка со скрипкой у плеча. По-видимому, они репетировали.

Здание музыкального факультета, подумала Эмма. Его окна выходят на платформу.

– Наш маленький пациент чувствует себя превосходно, – сказал врач, отключая УЗИ-сканер. – А вы?

– Уже лучше. Доктор Вайс, можно мне домой?

Он с сомнением посмотрел на ее свежие повязки.

– А за вами есть кому ухаживать? Да, кстати, к вам пришли. Вы в состоянии принять посетителя?

– А кто это? – спросила Эмма, но доктор Вайс уже вышел.

Неужели Дэвид? – подумала она. Нет, если бы Дэвид узнал, что она здесь, и приехал, полицейские, которые ее охраняют, тут же отправили бы его в участок. Эмма повернула голову и взглянула на занавеску, отделявшую ее отсек от коридора.

Из-за занавески появилась Стефани в синем шерстяном костюме, который ей очень шел.

– Боже ты мой! Эмма, как ты, дорогая? – Она нежно поцеловала Эмму в лоб. – Я ехала из Трентона и обо всем услышала по радио. Пыталась дозвониться Дэвиду, но он не отвечал, и я помчалась сюда.

– Меня хотели столкнуть под поезд.

Стефани стиснула руки на груди.

– Да знаю я… – Она присела на пластиковый стул у кровати. – Что говорят полицейские? Что это тот же тип, из Пайн-Барренса?

Эмма кивнула.

– Да. На нем был капюшон и лыжный шлем. Кто-то желает моей смерти. – Ее передернуло. – Лейтенант Аткинс подозревает моего мужа.

Стефани рассеянно погладила Эмму по руке.

– Почему ты молчишь? – спросила Эмма. – Ты тоже так считаешь?

– Я ничего не считаю. Просто думаю.

– Так расскажи, о чем думаешь.

– Мне очень нравится Дэвид, – сказала Стефани с грустью. – Он отличный парень. И вы выглядите такой счастливой парой…

– Господи, да мы только что поженились! Зачем ему было бы убивать меня прямо в день свадьбы?

– Не знаю. Может, он решил, что ошибся… Или у него есть любовница.

– Стефи, ты что? Ведь речь идет об убийстве!

– Эмма, я не хочу никого обвинять, но у тебя большое состояние. И в случае твоей смерти обогатится только один человек.

– Деньги его не интересуют! – воскликнула Эмма.

– Деньги интересуют всех.

– Я понимаю, ты говоришь вполне здравые вещи. Но я просто не могу такого себе представить! Не прошло недели, как мы поженились. Поклялись любить и оберегать друг друга до самой смерти. И теперь все вокруг пытаются меня убедить, что человек, которому я доверила свою жизнь, может оказаться убийцей.

– Эмма, ты же его почти не знаешь. События развивались так стремительно!

– Это отнюдь не значит, что я ошиблась. Дэвид меня любит.

– Любит? Тогда почему его нет здесь, рядом с тобой?

– Не знаю, – ответила Эмма со слезами на глазах.

– Ой, Эмма! – смутилась Стефани. – Ну хорошо, а кто тогда? У тебя нет врагов.

Эмма помолчала и сказала:

– По-видимому, есть. У меня в центре была одна пациентка, она умерла от анорексии. Ее отец во всем обвинил меня и поклялся мне отомстить.

– Но почему? Почему он обвинил тебя? Когда анорексия доходит до последней стадии, уже…

Эмма замялась.

– Понимаешь, в ходе лечения я стала подозревать, что он вынуждал ее вступать с ним в сексуальные отношения. Познакомившись с родителями, я заметила, что мать – женщина полная и, можно так сказать, сексуальная. Сначала я подумала, что анорексия – это реакция на образ матери, но потом стала думать, что девочка таким образом демонстрировала, что не годится, так сказать, на роль собственной матери.

– И как ты поступила?

– Я поговорила со своим начальником – с Берком. Он, как и я, счел, что ее нужно показать врачу. Гинеколог, который специализируется на сексуальных домогательствах, согласился ее проконсультировать. Отец, узнав об этом, пришел в ярость.

– И ее не осмотрели?

– Нет, осмотрели. С разрешения матери. Врач не нашел никаких подтверждений нашей версии. Отец забрал ее из центра, и через несколько недель она умерла.

– Ты думаешь, ты ошиблась насчет отца?

– Может быть. Но растлевать можно по-разному. – Эмма грустно покачала головой. – После истории в Пайн-Барренсе полиция его допрашивала. Он был вне себя. Сегодня я встретила его у нас в центре, и он накинулся на меня. А когда меня увозили с вокзала на «скорой», я обратила внимание, что здание музыкального факультета, где он работает, находится как раз напротив вокзала.

– И какое это имеет отношение к случившемуся?

– Он мог заметить меня на платформе и прийти туда.

– Пожалуй, ты права, – кивнула Стефани.

– А лейтенант Аткинс зациклилась на Дэвиде, – сказала Эмма. – Она уверена, что это Дэвид, и никто другой.

Стефани наморщила лоб.

– А твою пациентку звали случайно не Айви Девлин?

– С чего ты это взяла? – тут же спросила Эмма.

– Эмма, я же преподаю в средней школе. От анорексии умирает не так много подростков. Сестра Айви учится у меня.

– Боже мой! Теперь я буду мучиться. Мне не следовало тебе этого рассказывать.

– Почему? Ты же не рассказала мне, что она тебе говорила.

– Все равно, мне не надо было ее обсуждать.

– Алида, сестра Айви, была очень застенчивой девочкой. А вскоре после смерти Айви стала приходить в школу накрашенная, в коротеньких маечках, не прикрывающих пупок. Стала этакой секс-бомбочкой.

– Угу… – буркнула Эмма.

– Что «угу»? Многие семиклассницы так одеваются.

– Знаю. Но меня настораживает то, что это случилось именно сейчас.

– Думаешь, теперь отец домогается ее?

– Стефи, я действительно не имею права это обсуждать.

– Нельзя допустить, чтобы это сошло ему с рук, – задумчиво сказала Стефани. – Я попробую поговорить с Алидой. Я ее учительница, может, она мне доверится.

– Стефани, прошу тебя, не лезь в это дело. Мне вообще следовало молчать. Я просто не в себе.

– А если девочка страдает? – воскликнула Стефани.

– Да пойми ты, Алида может рассказать родителям, что ты задаешь странные вопросы. А если Лайл Девлин действительно опасен? Обещай, что ты не…

К ним заглянул доктор Вайс.

– Эмма, если вы подпишите заявление, вас выпишут прямо сейчас.

– Отлично! – обрадовалась Эмма.

– Есть кому вас забрать?

– Я отвезу ее домой, – сказала Стефани.

– Спасибо, Стефи, – поблагодарила ее Эмма.

Когда доктор Вайс ушел, Стефани помогла Эмме встать и надеть платье – оно было грязное, в пятнах крови.

– Приедем домой и все выстираем, – пообещала Стефани. Она причесала Эмму, чуть-чуть подрумянила ее бледные щеки.

– Ну что ж, – сказала Стефани, забрав сумочку Эммы и ее сине-зеленый плащ, – поехали.

Эмма послушно уселась в кресло, и Стефани покатила ее к двери. Юный полицейский, дежуривший при входе в отделение «скорой помощи», увидев их, вскочил. Стефани протянула ему заявление на выписку.

– Мне надо связаться с начальством, получить инструкции, – сказал он и, переговорив по рации, сообщил: – Я вас провожу. А потом раз в час будет заезжать патруль.

– Отлично! – сказала Эмма. – Спасибо.

Они проехали мимо лаборатории и приемного покоя. А когда въехали в вестибюль, Эмма воскликнула:

– Дэвид!

У лифта стоял Дэвид – в руках у него был поднос с кофе.

Дэвид обернулся и с тревогой посмотрел на Эмму. Двери лифта медленно открылись, но он, поставив поднос на столик, кинулся к Эмме.

Полицейский достал дубинку.

– Прошу прощения, вы знаете этого человека? – строго спросил он Эмму.

Эмма увидела Дэвида, и вся ее обида испарилась.

– Это мой муж, – ответила она. – Дэвид, что ты здесь делаешь? Полиция тебя обыскалась.

– Ищет? А что стряслось?

– Меня чуть не столкнули под поезд, – сердито буркнула Эмма.

– Что? – воскликнул он. – О господи! – Он сжал руки Эммы так крепко, что она поморщилась.

– Тот же самый тип в лыжном шлеме. Я стояла на платформе, а он подкрался сзади. Меня спас мальчик на скейтборде. Я пыталась с тобой связаться, но ты не подходил к телефону.

Полицейский что-то говорил в рацию.

– Ты цела? Ребенок цел?

– С ними обоими все в порядке, – холодно сказала Стефани. – Я везу Эмму домой.

– Это моя вина, – сказал Дэвид. – Я не должен был тебя отпускать. Я должен был быть с тобой. – На него было больно смотреть. – Кто же тебя преследует?

– Не знаю, – вздохнула Эмма. – А что ты делаешь в больнице?

Он взъерошил волосы.

– Я здесь уже несколько часов. Маме стало хуже. Берди позвонила и сказала, что маме трудно дышать.

– Только этого не хватало! – обеспокоенно воскликнула Эмма. – Как она?

– Состояние стабилизировалось. Но врачам пришлось повозиться. Я вышел за кофе для Берди.

– Сэр, я получил приказ сопроводить вас в участок, – сказал полицейский. – Немедленно.

– Это какое-то недоразумение, – вскинулась Эмма. – Мой муж все это время находился в больнице.

– В полиции разберутся. Сэр, прошу вас следовать за мной.

– Вы хотите меня арестовать? – возмутился Дэвид.

– Если придется, – ответил полицейский. – Идемте, сэр.

Дэвид затравленно посмотрел на Эмму:

– Извини, Эм.

Он протянул к ней руку, но полицейский уже вел его к выходу.

– Стефи, это какая-то ужасная ошибка, – расстроенно сказала Эмма.

– Поехали, – ответила Стефани. – Полиция разберется. А нам в больнице торчать нечего.