Текст книги "Горячие сердца"
Автор книги: Патриция Хэган
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 28 страниц)
Они направились вдоль берега реки. Китти заметила несколько хижин на сваях, о которых рассказывал Тревис:
– Колтрейн тоже живет в таком домике?
– Да. Отсюда до него уже недалеко. Пройдем еще один поворот, за которым река разветвляется и образует топь, которая через пару миль переходит в Голубые болота. Там и стоит его дом. Никаких других строений поблизости нет. Его семья предъявила свои права на это место, и никто не селится с ними по соседству.
– А что такое Голубые болота?
– О, их так назвали уже очень давно. Говорят, что вечером, незадолго до того, как солнце скроется за кронами деревьев, и утром, перед самым рассветом, весь мир вокруг приобретает голубой оттенок, словно кусок неба спустился вниз и накрыл собой землю. Вода, деревья, воздух – все становится голубым. Потому-то их и называют Голубыми болотами, и говорят, что более красивого места в этих краях не найти. Мне приходилось слышать об этом не один раз, должно быть, правда.
Они свернули за поворот, и Китти заметила, что река разделилась на два рукава.
– Вон туда. Следуйте вдоль этого берега. – Билли Джек указал ей направление.
– Вы не пойдете со мной? – спросила она, впервые почувствовав страх.
– Нет, мэм, только не я. – рассмеялся он. – Не имею никаких дел с Тревисом Колтрейном, да и не хочу иметь. Он до сих пор меня не беспокоил, и я не собираюсь его беспокоить. А сейчас, если вы отдадите мои деньги, я возвращаюсь в город.
– В город? – возмутилась Китти. – И как, по-вашему, я выберусь отсюда?
– Вон на том кипарисе, как раз там, где мы вышли из леса, есть зарубка. Следуйте обратно вдоль берега реки и отыщете тропу. Это совсем нетрудно. Поверьте, мэм, я здорово рисковал, даже доведя вас до этого места. Если Колтрейн узнает, что я сделал это, он наверняка придет в ярость, поэтому я был бы вам очень признателен, если бы вы не говорили ему, кто привел вас сюда. А пока не могу ли я получить свои деньги? Мы договаривались о том, что я оставлю вас недалеко от его дома, а не о том, что мне придется тут околачиваться и получить при этом пулю в лоб.
Повернувшись к нему спиной, она засунула руку под мундир и вынула небольшой мешочек с деньгами. Вручив его Билли Джеку, она пробормотала:
– Готова заплатить вам столько же, если вы подождете меня здесь.
Он нервно рассмеялся:
– Ни за какие деньги я бы не согласился торчать тут из-за вас, леди. Ну, удачи! Не знаю, что вам нужно от Колтрейна, да и не хочу знать. Но надеюсь, что вы из его друзей, иначе достанетесь на завтрак аллигаторам.
Подмигнув ей и в последний раз, обнажив в усмешке пожелтевшие зубы, он махнул рукой, повернулся и пошел обратно вдоль извилистого берега реки.
Никогда еще Китти не чувствовала себя более одинокой. Робко подняв глаза к небу, она заключила, что до сумерек остался еще час или около того. Придется двигаться осторожно, найти хижину Тревиса и подыскать себе на ночь какое-нибудь укрытие. Перед самым рассветом она незаметно проберется в дом и застанет его врасплох. Вероятно, он будет крепко спать, и ей вообще не доведется столкнуться с ним лицом к лицу. Она заберет Джона и немедленно отправится в путь. К тому времени, когда Тревис проснется, они уже благополучно доберется до города. Она уже решила, что после возвращения перво-наперво наймет телохранителей на случай, если Тревис пустится за ней в погоню. Как только она окажется в почтовом дилижансе, едва ли он станет преследовать ее. Впрочем, Тревис – человек непредсказуемый, и надо быть готовой к любой неожиданности.
Идя по берегу реки, Китти несколько раз останавливалась и любовалась чарующей красотой окружавшей ее природы. Впервые за очень долгое время она погрузилась в мир тишины и спокойствия. Неудивительно, почему Тревис так любил свой родной болотный край.
До сих пор ей не попалось ни аллигаторов, ни змей, ни кого-либо еще, представлявшего собой угрозу. Потревоженная ею черепаха скатилась с бревна и с громким всплеском исчезла в воде, откуда-то сверху донесся крик совы, тотчас вызвав у нее дрожь.
Теперь она, судя по всему, была совсем близко. Китти замедлила шаг, глядя поверх зарослей тростников и кустарников, прежде чем выйти на открытое место. Она прислушалась, надеясь уловить звуки человеческого жилья.
И тут, словно по мановению чьей-то невидимой руки, воздух вокруг нее из прозрачного вдруг стал бледно-голубым. Китти замерла на месте, приоткрыв от восхищения рот и любуясь лазурным сиянием, окутавшим все вокруг. Голубые болота! Значит, это правда. В этот миг между светом и тьмой весь окружающий ее мир стал голубым. От этого зрелища у нее перехватило дыхание.
Постепенно свет поблек и на землю пал ночной мрак. Она ускорила шаг, надеясь обнаружить хижину, прежде чем приступить к поискам укрытия на ночь.
Обогнув еще один поворот, она заметила то, что искала, не более чем в сотне ярдов от себя. Оттуда не доносилось ни звука. Присев на корточки за полусгнившим стволом дерева, Китти смотрела на небольшую лачугу, стоявшую на сваях. Судя по всему, это и был дом Тревиса. Там она найдет своего драгоценного малютку. Она с трудом удержалась от того, чтобы не кинуться туда со всех ног. Нужно где-нибудь спрятаться на ночь. Вблизи, насколько мог видеть глаз, не было ничего, кроме болот. Она не могла просидеть на корточках всю ночь – вокруг полно змей и аллигаторов.
Звук голосов заставил ее тотчас вскинуть голову. Тревис вышел на крыльцо и беседовал с полной немолодой женщиной с пестрым тюрбаном на голове. Китти не могла слышать, о чем они говорили, но было очевидно, что женщина собиралась уходить. Тревис махнул ей рукой, и она стала спускаться по лестнице с крыльца дома. Неужели она направляется в ее сторону? Сердце Китти подскочило к самому горлу. Если так, не останется другого выхода, как только заползти вглубь болот, пока ее не обнаружили.
С ее губ сорвался вздох облегчения, когда женщина завернула за угол хижины и скрылась позади нее в лесу. Тревис вернулся в дом. Уже почти совсем стемнело. Китти осторожно прокралась вперед, достигла лестницы и принялась не спеша, дюйм за дюймом, взбираться по ней.
Она присела на корточки на крыльце и заглянула внутрь. До нее доносился голос Тревиса, обращенный к Джону, полный нежности и любви, и ответное гуканье сына. «О Господи, – в отчаянии подумала Китти, стиснув руки в кулаки, – сделай так, чтобы мои усилия не оказались напрасными. Не позволяй мне ворваться в дом прямо сейчас и все загубить». Она подползла к самому дальнему концу крыльца, спрятавшись в тени деревьев. Там Китти собиралась провести ночь, стараясь не заснуть. К рассвету она должна быть наготове. Она проникнет в дом и заберет с собой ребенка. И, если на то будет воля Божия, ко времени, когда Тревис проснется, они успеют благополучно добраться до Нового Орлеана.
Ночной воздух становился прохладным, и Китти поджала колени к груди, крепко обхватив их руками. Эта ночь обещала стать самой долгой в ее жизни.
Глава 33
Китти медленно открыла глаза. Вздрогнув от предутренней прохлады, она обхватила руками плечи. Голубые болота снова предстали перед ней во всей красе. Клочья тумана, поднимавшегося со стороны реки, вековые деревья, покрытые мхом, замершие в торжественной тишине леса – все было окутано легкой голубой дымкой и казалось волшебным видением. Китти охватил благоговейный трепет.
Однако она тут же широко раскрыла глаза, понимая, что настала пора действовать. Нельзя было терять ни минуты. Боже, она и не заметила, как погрузилась в сон.
– Здравствуй, Китти.
Тревис сидел на перилах крыльца. Человек в голубом, подумала Китти, чувствуя, как у нее пошла кругом голова. Красивый, как-то странно улыбающийся…
– О нет… – Она судорожно схватила себя за шею.
– О да. – Он по-прежнему улыбался. – Неужели ты и впрямь решила, что тебе удастся меня провести. Китти? Похоже, ты о многом забыла. У меня есть чутье на людей. Я ощущаю их присутствие. Особый дар, если бы его у меня не было, я бы давно покоился в могиле. Удивительно, что ты не вспомнила об этом. И не протягивай руку к пистолету, который ты сунула в брюки. Я уже избавил тебя от него.
Она задрожала:
– Ты давно догадался, что я здесь?
– Сразу же, как только ты в первый раз поднялась по лестнице. Когда ты не стала заходить в дом, я понял – решила выждать до рассвета. Как тебе нравятся Голубые болота? Красиво, да? Немногим доводилось видеть подобное зрелище. Теперь ты понимаешь, почему это место словно проникает в сердце человека и остается там навсегда. Здесь ты в ином мире, которого еще не коснулись пороки цивилизации.
Она медленно поднялась на ноги. Гнев придал ей силу, в которой она так нуждалась.
– Тревис, я здесь для того, чтобы забрать домой моего ребенка. Ты не имел никакою права похищать его.
– Вот как? – Он приподнял брови, губы искривились в оскорбительной усмешке. – У меня были на то все основания, моя милая. Он мой сын.
– Я и пыталась это объяснить, когда принесла его к тебе, но ты не стал меня слушать.
– После всего того, что ты натворила? Почему я должен был верить твоим словам? Но теперь мой сын со мной. Ты можешь возвращаться в Северную Каролину и обхаживать какого-нибудь поклонника. Сэм говорил, что тебя сопровождает Джером Дантон.
– Он уже уехал, так же как и Сэм. Здесь не осталось никого, кроме меня. И я не собираюсь уезжать отсюда без Джона.
– Ты теперь на моей территории, Китти. Твои наемники уже убедились в том, что против меня у них нет ни малейших шансов, так как же ты одна надеешься со мной справиться? Я не стану в тебя стрелять. Мне приходилось убивать многих мужчин, но женщин – никогда. Однако даю слово: ты никогда не заберешь у меня моего мальчика. А теперь позволь мне проявить гостеприимство и пригласить тебя к себе на чашечку кофе. Потом я сам выведу тебя на главную дорогу, чтобы удостовериться, что ты не попадешься в зубы какому-нибудь аллигатору или змее. Эти края очень опасны, даже если ты знаешь, как отсюда выбраться, а уж тем более, когда ты этого не знаешь. Давай пройдем в дом. Мы отправимся в путь сразу же, как только придет Мала.
– Мала? – рассеянно переспросила она, пораженная его спокойным, уверенным тоном.
– Старая креолка, которая заботится о Джоне, пока я ужу рыбу. Она будет здесь через час или около того.
Он ловко соскочил с перил, беззвучно коснувшись ногами пола. Его пальцы стальной хваткой сжали ее локоть. Взглянув ему в глаза, она поразилась, что в этом странном предрассветном сиянии они тоже казались голубыми, а не дымчато-серыми, которые когда-то так ей нравились.
Он грубо поволок ее за собой вдоль крыльца за угол, до двери, и почти втолкнул в дом. Оглядевшись, Китти отметила, что обстановка хотя и скудная, но достаточно удобная. Один угол служил столовой и кухней, там стояли маленькая плита и стол. Пол был покрыт плетеными циновками из тростника. Взгляд ее остановился на широкой кровати, грубо сколоченных столах и стульях. Наконец, в углу она заметила деревянную люльку и, вырвавшись из рук Тревиса, бросилась к ней через всю комнату.
Джон крепко спал, лежа на боку и засунув пальчик в рот. На глазах Китти выступили слезы. Он совсем не изменился, разве что немного пополнел.
– Маленький мой! – прошептала она, протянув к нему руки.
– Нет, – чуть слышно отрезал Тревис, схватив ее за руку и развернув к себе лицом. – Не надо будить его, Китти. Не сейчас. Так только будет хуже, когда ты уйдешь отсюда без него.
– Стало быть, он плачет и зовет меня? – произнесла она укоризненно. – Я знаю, так и есть. Именно поэтому Кори и приказал перенести его в одну из хижин для рабов, чтобы я не слышала его криков. Даже сейчас он не может успокоиться, хотя прошло столько времени. О, Тревис, как ты можешь быть таким жестоким? Пускай ты ненавидишь меня, но зачем вымещать свою ненависть на нашем ребенке? Он же страдает! Или ты настолько презираешь меня, что готов причинить боль ни в чем не повинному малышу?
Он пристально смотрел на нее, губы его дрожали. Внезапно он подхватил ее на руки и направился к кровати.
– Тревис, что ты делаешь? – запротестовала она, совершенно ошеломленная. – Отпусти сейчас же!
Он мягким движением положил Китти на кровать, затем опустился сам, прикрыв ее своим телом.
Откинув волосы с ее лица с нежностью, которая показалась ей удивительной, он прошептал:
– Китти, я должен кое-что тебе сказать. Еще ни одну женщину я не желал так сильно, как тебя. Впервые увидев тебя, я сразу понял, что ты должна стать моей. О, как я противился этому чувству! Упорно не верил, что могу кого-то полюбить. Сэм догадался об этом раньше, чем я, и пытался со мной поговорить, но я только рассмеялся ему в лицо. Однако он оказался прав. Я действительно любил тебя и, возможно, люблю до сих пор. Но слишком много всего произошло между нами, Китти, и я вряд ли поверю тебе снова. Теперь я остерегаюсь поворачиваться к тебе спиной.
Извиваясь в его объятиях, она воскликнула.
– Я и не хочу, чтобы ты меня любил, ты, высокопарный осел! Мне нужно забрать своего ребенка и поскорее выбраться отсюда.
– Ты не отнимешь у меня мальчика, Китти. Выбрось это из головы. Он останется со мной.
– Ты считаешь это место подходящим для того, чтобы воспитывать ребенка?
– Я сам вырос здесь.
– Да, и посмотри, в кого ты превратился! Животное, дикарь! Ты думаешь, я хочу того же для моего сына? Я мечтаю дать ему все самое лучшее в жизни, и теперь это в моих силах. Неужели ты не понимаешь? Ты просто эгоист, Тревис. Тебя не волнует его судьба, так же как никогда не заботила моя.
Он рассмеялся низким, хрипловатым смехом, и взгляд его, обращенный к ней, был полон теплоты. Голубое сияние не проникало внутрь хижины, и его глаза, обрамленные густыми длинными ресницами, снова приобрели дымчато-серый оттенок. Она почувствовала жар в теле и досаду из-за того, что оно уже в который раз подводило ее. Плоть ее была слаба, и он превосходно это знал.
Он склонился совсем близко к ее губам:
– Любили ли мы друг друга или нет, но нам было хорошо вместе, верно, Китти? Когда я увидел тебя в старом мундире армии мятежников, – усмехнулся он, – во мне пробудилось множество воспоминаний. О ночах, которые мы провели на постели из сосновых иголок, о тех долгих часах, когда мы чувствовали самую неразрывную связь, какая только возможна между мужчиной и женщиной. – Он прижался к ней сильнее, и в ней снова вспыхнула былая страсть. – О да, милая, это было чудесно, – пробормотал он.
Его губы – теплые, властные – прильнули к ее рту. Язык проник между ее губами, и она не могла сдержать дрожь наслаждения, пробежавшую по всему телу. Он стал нежно ласкать ее грудь. Китти говорила себе, что совершает ошибку, но тело ее изнывало от желания, удовлетворить которое мог только Тревис. Он проворно расстегнул пуговицы на ее рубашке и склонился к ее груди. Она гладила его мягкие темные волосы и громко застонала, когда он слегка прикусил ее упругий сосок. Он целовал ее грудь, одновременно снимая с нее брюки.
Она покорилась пылкой страсти, охватившей ее. Беспомощная, лишенная воли, она лишь стонала, пока он пытался разбудить в ее душе огонь, который никогда полностью и не угасал…
– Нам всегда было хорошо вместе, да, Китти? – Он приподнял голову, взглянув ей в глаза. – О, как ты прекрасна! Если бы ты не была такой коварной маленькой… – Он задрожал и снова прикусил ей грудь, на этот раз сильнее – она вскрикнула от боли. Разведя ей бедра коленом, он оказался поверх нее.
Она пыталась сопротивляться, но не могла. Тело снова предавало ее, как это часто случалось в прошлом. Тревис обладал над ней странной властью, перед которой она оказалась бессильна, так же как и перед непреодолимым желанием, охватившим ее существо.
Он проник в нее.
– Оставайся здесь, – прошептал Тревис, прижавшись к ее груди и не двигаясь. – Живи в моем доме и ухаживай за Джоном, как Мала, только ты будешь моей любовницей. Каждая ночь будет полна наслаждения, Китти.
– Нет! – простонала Китти, пытаясь восстановить самообладание и понимая всю безнадежность своих усилий. – Этому не бывать, Тревис! Никогда!
Он скрипнул зубами и с силой прижал ее к кровати.
– Тогда пусть это будет нашим последним свиданием! – с трудом выговорил он и, приподнявшись, крепко обхватил ее за бедра.
Снова и снова он проникал в ее тело, стараясь потушить полыхавший в чреслах огонь.
Китти чувствовала напряжение в каждой клеточке тела, она впилась ногтями в тугие, крепкие мускулы на его спине и забыла обо всем на свете. Один лишь Тревис пробуждал в ней странные, чудесные ощущения. Она прильнула к нему, громко всхлипывая от радости и изумления. Она словно погрузилась в океан безумного наслаждения и не могла подавить восторженного крика. Он тоже достиг вершины наслаждения и глухо застонал.
– Никогда ни с кем мне не было так хорошо, – произнес он тихо, повернувшись на бок и привлекая ее к себе. – У меня были женщины до тебя, но никто не сравнится с тобой, Китти.
Она лежала без движения, порыв страсти снова уступил место холодному гневу. Даже сейчас, подумала она возмущенно, он говорит о других.
– Я ненавижу тебя, Тревис, – проронила она тихо. – Если это все, что тебе нужно от меня, я бы хотела забрать своего ребенка и уйти.
Он приподнял голову, на губах его снова появилась кривая усмешка.
– Ты не получишь мальчика, Китти. Заруби это раз и навсегда на твоем прелестном носике. Можешь остаться здесь в качестве моей любовницы и заботиться о моем сыне. Был бы рад видеть тебя каждую ночь в своей постели.
– Иди к черту! – Она хотела ударить его по самодовольно ухмылявшейся физиономии, но Тревис схватил ее за запястье и сжал так, что она поморщилась от боли.
– Я говорил тебе как-то раз. Китти, чтобы ты никогда больше не поднимала на меня руку. Не вынуждай меня быть с тобой грубым. Если отказываешься принять мои условия, тебе лучше убраться отсюда.
Она в задумчивости прикусила нижнюю губу. Должен же существовать какой-то выход! Она проделала слишком далекий путь, чтобы потерпеть сейчас поражение.
– Хорошо. – Она, наконец, решила продолжать игру, пока в голове не сложится план, – Могу я выпить чашечку кофе?
– Разумеется. – Он встал с постели, оправив одежду. – Мне всегда доставляло удовольствие ублажать своих дам, в особенности тебя, Китти. Ты самая лучшая.
Она прикусила язык. Сейчас не время для ссоры. Кроме того, он изумительный любовник, хотя она все еще проклинала себя за слабость, но, увы, никогда не могла устоять перед ним.
Тревис подошел к плите, и она молча следила за тем, как он разжег огонь и затем поставил чайник. Она окинула взглядом комнату, и сердце подскочило у нее в груди, когда она заметила то, что ей нужно, – винтовку, прислоненную к стене рядом с дверью. Нет, она не станет стрелять ему в спину – никогда этого не сделает. Но она может оглушить его, ударив прикладом по голове, после чего забрать Джона и скрыться. Едва оказавшись в Новом Орлеане, она наймет телохранителей, и тогда Тревис не будет представлять для нее угрозы.
Она спокойно поднялась с кровати. Тревис стоял к ней спиной и что-то говорил насчет кофе, надеялся, что напиток окажется не слишком крепким для нее, и вспоминал варево, которое им приходилось пить во время войны.
Не издав ни звука, Китти схватила винтовку, подняв приклад кверху. Тревис ни о чем не заподозрил – был слишком занят приготовлением кофе. Она незаметно подкралась к нему сзади и, замахнувшись изо всей силы, ударила его прикладом по затылку. Колени его подкосились, и он без слов рухнул на пол.
Она не стала смотреть, насколько серьезно он ранен. Не важно. Она не позволит себе из-за этого беспокоиться. Что сделано, то сделано. Теперь уже нельзя останавливаться.
Обернувшись, она бросилась к колыбели и подхватила на руки Джона. Глаза его раскрылись от удивления, и он испуганно заплакал.
– Т-с-с, милый. – Она крепко прижала его к себе. – Все уже позади. Мама здесь, с тобой, и нас уже никто не разлучит.
У порога Китти вдруг вспомнила о винтовке. Болото таило в себе массу опасностей, так что оружие пригодится. Она поспешила обратно в дом и, ловко удерживая одной рукой Джона, забрала с собой винтовку, вышла на крыльцо и спустилась вниз по лестнице.
Болотный край уже не казался голубым. Он простирался перед ней, серый и зловещий, и она понимала, что дорога, лежавшая впереди, очень опасна. Ей придется следить за каждым своим шагом Джон все еще плакал, и она стала напевать ему песню, быстро удаляясь от дома.
Обернувшись, она заметила яркий тюрбан. На лице женщины, носившей его, отражалось крайнее изумление. Мала! Креолка окликнула Китти, но та бросилась бежать.
Осторожно прокладывая свой путь по берегу реки, Китти отыскала первый поворот. Сколько еще предстоит пройти до того места, где она должна углубиться в лес? Увы, она не имела об этом никакого представления. Хорошо бы не пропустить тропинку. Если она пройдет мимо, то придется петлять вдоль всего берега до тех пор, пока Тревис не очнется и не пустится за ней в погоню.
Справа до нее донесся чей-то рев, и она подавила вопль, сообразив, что прошла всего лишь в нескольких футах от аллигатора, лежавшего на прибрежном песке и искоса смотревшего на нее. Мерзкая тварь приоткрыла пасть, обнажив множество длинных и острых, словно бритвы, зубов. Китти чуть не стошнило, она споткнулась о прибившееся к берегу бревно, едва при этом не упав. Выпрямившись, она бросилась бежать, перескакивая через попадавшийся по дороге валежник. Вперед… быстрее… еще быстрее… Сердце в ее груди бешено колотилось, и его стук перекрывал отчаянные вопли Джона.
Тропинка! Слава Богу! Свернув с берега реки, Китти углубилась в скрытый от глаз лианами болотный мир, интуитивно сознавая, что начиная с этого места, уже не может двигаться быстро: следует остерегаться зыбучего песка, змей, хлестких ветвей деревьев и колючего терновника. Здесь царил почти полный мрак. Ни один луч солнца не проникал сквозь густую поросль над головой.
Как давно она ушла из хижины? Час назад? Она потеряла счет времени. Джон погрузился в дремоту, прижавшись к ее плечу и засунув пальчик в рот. Пробираясь вперед, она продолжала баюкать его, говоря, что скоро они будут в безопасности. Скоро он согреется и поест. Кровь застыла у нее в жилах, когда до ее слуха донеслось:
– Китти! Китти, где ты?
Тревис! Она слышала позади его тяжелую поступь, совсем недалеко за своей спиной. Как он успел подойти так близко? Впрочем, он же хорошо знаком с этими местами. Теперь придется двигаться еще быстрее.
– Китти, ты с ума сошла! Ты никогда не выберешься отсюда! Ты подвергаешь опасности не только свою собственную жизнь, но и жизнь Джона. Ответь мне, черт побери!
Что-то липкое и тягучее ударило ее по лицу, и она едва не вскрикнула, поняв, что попала в сеть гигантского паука. Отвратительное серое существо размером с кулак было совсем рядом, и она стала отмахиваться от него винтовкой. Вертясь и изворачиваясь, Китти выронила из рук Джона, и он упал на землю.
Держа под мышкой ружье, она прикрыла рот малыша рукой. Он готов был расплакаться.
– Прости меня, милый, но плакать нельзя, – прошептала она.
Осматриваясь вокруг, Китти с ужасом осознала, что сбилась с дороги. Не было ни помятой сорной травы, ни каких-либо других следов тропы – только деревья и кусты, лианы и болотные кочки, каждая из которых могла оказаться зыбучим песком. «Где же тропинка? Как она могла быть настолько безрассудной? Наверное, от страха… Но ведь должен быть выход из этого места… должен… должен…» – слова звучали в ее душе, вторя биению сердца.
Вдруг до нее донесся громкий, отчаянный крик. Китти замерла на месте.
– Зыбучий песок!
Полный муки крик принадлежал Тревису.
– Зыбучий песок! Я попал в него! Китти, помоги мне!
– Это уловка! – громко воскликнула она, разозлившись.
Он знал в этих болотах каждый дюйм и вряд ли угодил в зыбучий песок.
Китти продолжала свой путь, но тут что-то заставило ее остановиться. Она перевела взгляд на Джона. Его глаза постепенно превращались из синих, как у всех младенцев, в дымчато-серые, и он пристально смотрел на нее, словно каким-то образом догадывался, что произошло, и спрашивал, как же она может уйти и бросить на произвол судьбы его отца.
– Это смешно, – прошептала она. – Ты ничего не знаешь. Ты всего лишь ребенок. Он пытался отнять тебя у меня!
Слезы струились по ее щекам. Однако Джон по-прежнему не сводил с нее взгляда.
Закрыв глаза, она вспомнила поцелуи и неистовую страсть – все то, что происходило между ними. О Боже, она так любила его когда-то и до сих пор не могла отделаться от этого чувства, хотя ей и не хотелось в том признаваться. Но она не могла повернуть обратно.
– Китти, ради всего святого! – Голос его слабел.
Он не сделал ни шага вперед.
Джон не сводил с нее глаз, и внезапно Китти прикрикнула на него:
– Ты младенец! Ты не можешь меня осуждать! Ты не знаешь…
Медленно, нехотя она развернулась и с отчаянно бьющимся сердцем направилась обратно, стараясь бежать там, где это было возможно. Колючки терновника впивались в ее тело, ветки били по лицу. Добравшись до поляны, она замерла на месте. Тревиса по пояс засосал зыбучий песок, и продолжал засасывать. Он находился всего в нескольких футах от нее, а носки ее ботинок стояли на самом краю смертоносной трясины.
– Помоги мне, Китти. – В глазах его отражался ужас. – У меня осталось лишь несколько минут.
Она покачала головой, подавив рыдания:
– Я не знаю, что делать.
– Положи ребенка на землю. Потом быстро разряди ружье, иначе оно может случайно выстрелить. Подай мне приклад, а сама одной рукой держись за дуло, а другой обхвати вон то дерево. Уцепись за него покрепче и дай мне вытянуть себя самому.
Джон не издал ни звука, когда она положила его на землю в безопасном месте, чуть в стороне от них. Она разрядила ружье и покрепче ухватилась рукой за дерево и, протянув приклад Тревису, наклонилась вперед.
Медленно, очень медленно, он приподнял руку, извлекая ее из зыбучего песка. Всего лишь дюймы отделяли его пальцы от ружья.
– Слишком далеко, – прошептал он. – Не выйдет.
Интуиция подсказала Китти, как действовать. Сорвав с себя рубашку, она обвязала ее вокруг ствола дерева, не обращая внимания на свою обнаженную грудь, и дрожащими пальцами ухватилась за свисавший рукав. Теперь она могла чуть дальше податься вперед, и на этот раз Тревис достал рукой приклад.
– Вот умница, – проговорил он, тяжело дыша. – А теперь держись. Мне придется выбираться отсюда не спеша. Напрягись, милая, и держись изо всех сил.
Первый рывок оказался более сильным, чем она предполагала. Китти поскользнулась, а Тревис погрузился в песок еще на дюйм.
– Китти, держись! – закричал он, лицо его исказила боль. – Ради всего святого, держись крепче!
Она приготовилась для следующей попытки. Медленно, очень медленно он продвигался вперед и вверх, цепляясь пальцами за дуло ружья. Действуя осторожно, он уже почти добрался до курка, освободившись по грудь. Материя рубашки врезалась Китти в ладонь, сдирая кожу, но она не шевелилась.
Голова ее закружилась, однако она замерла на месте, до крови закусив нижнюю губу, не решаясь даже вздохнуть. Ведь стоит один раз оступиться, и он соскользнет обратно в серо-зеленую трясину, откуда его уже невозможно вытащить – останется лишь беспомощно наблюдать за тем, как он погружается в свою могилу. Китти зажмурилась. Неужели он утонет, и мутная жижа сомкнётся над дымчато-серыми глазами, которые преследовали ее днем и ночью? Неужели? Лучше бы ей умереть на полях сражений! Если так случится, она не простит себе до конца жизни.
Неожиданно последовал такой сильный рывок, что Китти выпустила рубашку из окровавленных рук.
– Не могу удержаться! – крикнула Китти, падая вперед.
Она упала прямо в распростертые объятия Тревиса. Прижав ее к груди, он с трудом выдохнул.
– Все в порядке, Китти. Самое худшее уже позади. Ты вытащила меня.
Долгое время они стояли молча, прильнув друг к другу, затем он приподнял ее подбородок и посмотрел ей в глаза.
– Зачем ты это сделала? Ты могла дать мне умереть, и тогда бы я уже не мешал тебе.
– Я не могла бросить тебя здесь, – произнесла она тихо, прижимаясь к нему. – Ни за что на свете. Ты не поверишь мне, Тревис, но я никогда не переставала любить тебя. Все, что я делала, было ради Джона, чтобы избавить его от страданий. Но ты отказываешься мне верить, а я не могу тебя убедить. Однако это вовсе не значит, что я желаю твоей смерти. Я готова стоять против тебя до конца, когда речь идет о моем ребенке. Но я не хочу твоей гибели.
Голос ее прервался, и она попыталась отстраниться, но он крепко прижал ее к себе, уткнувшись лицом в ее золотисто-рыжие волосы, наслаждаясь ее близостью. Вот самое главное.
– Мы вместе прошли через ад, девочка, помнишь? Теперь с ним покончено навсегда. Впереди у нас целая жизнь, и, Бог свидетель, она послужит нам возмещением за все прошлые муки.
Она бросила на него осторожный взгляд.
– Да, – улыбнулся он. – Я люблю тебя, Китти, и больше никому тебя не отдам. А сейчас давай возьмем с собой нашего сына и вместе доберемся до Нового Орлеана. Нам предстоит неблизкий путь, а меня ждет множество дел, когда мы прибудем в Северную Каролину.
– Тревис, ты серьезно? – прошептала она, слегка пошатнувшись.
Он крепко сжал ее в объятиях:
– Да, черт возьми, совершенно серьезно. Ни одна женщина не пошла бы на такое, если бы ею не двигала любовь. А мне только нужно знать, Китти, что ты любишь меня по-настоящему.
– Я люблю тебя. Тревис. И всегда любила.
Их губы встретились. Это был странный поцелуй, полный глубокой нежности, – поцелуй-обещание.
Джон возмущенно закричал, и они разомкнули объятия.
– У нас на руках голодный мальчуган, – рассмеялся Тревис, подхватив ребенка. – Пойдем отсюда.
Держа сына в одной руке, Тревис обвил другую вокруг талии своей возлюбленной и повел их прочь из болот. Наконец-то в их сердцах воцарился мир: Китти и Тревис были уже почти дома.
