Текст книги "Те, что уходят"
Автор книги: Патриция Хайсмит
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
Глава 14
Выяснилось, что у синьора Кьярди чуть ли не каждый день бывают застолья – не то чтобы большие, но пятеро-шестеро его друзей создавали столько шума на маленькой кухне, как если бы там собиралось человек пятьдесят. Как правило, гости приходили в девять и пировали до полуночи. В первый же вечер синьор Кьярди пригласил Рэя присоединиться к их компании, и тот принял приглашение, правда ненадолго, всего на полчаса. Рэю не очень-то хотелось показываться на людях. В последующие вечера он вежливо уклонялся от приглашений, ссылаясь на то, что ему нужно немного поработать. При знакомстве он сообщил синьору Кьярди, что область его занятий – архитектура.
Архитектурой он действительно интересовался и даже купил себе книгу (такая же имелась у него дома) по истории зодчества Венеции пятнадцатого столетия. Он много бродил по городу, сравнивая оригиналы с фотографиями в книге, с трудом удерживаясь от соблазна сделать наброски некоторых церквей, но рисование на улице могло привлечь к нему внимание, тогда как, склонив голову над книгой, он выглядел как заправский турист. Рэй в свое время, намереваясь стать художником, начинал с этого, но в двадцать четыре года бросил свои безуспешные занятия, понимая, что хороший художник из него не получится.
Район Сан-Марко он старательно обходил стороной, сделав исключение лишь дважды: в понедельник днем и сегодня (во вторник) утром, когда зашел на почту узнать, не пришел ли ответ от Коулмэна. «Гаррет», – сказал Рэй, надеясь, что почтовый служащий не всполошится, услышав имя «пропавшего» человека, о котором писали в газетах. Он действительно ничего не заметил, спокойно поискал, но так и не нашел письма. Рэй оба раза поспешил удалиться, свернув на Фреццериа. Он подозревал, что родители наверняка пришлют сюда детектива или даже двух, у которых обязательно будут его фотографии. Рэй решил – завтра он зайдет сюда в последний раз узнать, не прислал ли Коулмэн письмо, хотя сомневался, что Коулмэн сделает это, если только, конечно, не почувствует желания оскорбить его. Если Коулмэн к завтрашнему дню, к среде, не пришлет ответа, значит, он чувствует, что не способен осуществить свою затею, да и Инес, наверное, не перестает отговаривать его. К тому же, по всей вероятности, Коулмэн собирается уехать из Венеции или уже уехал, если ему позволила полиция, а стало быть, нет никакого смысла драматизировать ситуацию. Полиция вряд ли задержала Коулмэна, а если и задержала, Рэй был уверен, что он не признал бы свою вину, даже попав за решетку. Коулмэн скорее умер бы, но ни в чем бы не признался ни итальянской, ни американской полиции. Тщательно анализируя прошедшие события, Рэй пришел к двум выводам. Во-первых, людей, даже таких чувствительных и сердобольных, как Инес, вряд ли слишком беспокоит, совершил человек самоубийство или нет. А во-вторых, вряд ли Коулмэна можно умиротворить. Рэй представил себе, как завтра днем придет в полицию и расскажет дурацкую историю о том, как хотел исчезнуть на некоторое время, не думая о том, какое беспокойство он доставит родственникам, что теперь вызывает у него сожаление и стыд. Он объяснит, что находился в самом что ни на есть плачевном состоянии души и что, прочтя несколько дней назад о себе в газете и ничего не найдя в ней в последующие дни, надеялся, что его исчезновение не вызвало серьезных проблем. О том, что Коулмэн столкнул его за борт, Рэй говорить не собирался.
В тот же день, только позже, прогуливаясь в районе Сан-Тровазо, что неподалеку от «Пенсионе Сегузо», на узкой улочке он столкнулся лицом к лицу с Антонио.
Оба на мгновение замерли и уставились друг на друга. Какое-то время они молчали. Наконец Антонио вышел из состояния столбняка и, закрыв рот, изобразил приветливую улыбку:
– Синьор Гаррет?! Это вы?! Значит, с вами все в порядке!
– Да. – Рэй все никак не мог прийти в себя, пока Антонио буквально выкручивал его ладонь в рукопожатии.
– Господи! А ведь все думают, что вас нет в живых!
– Я тоже рад вас видеть, – проговорил Рэй дежурную фразу, ужасаясь про себя его аляповатому галстуку и невыносимому запаху лака, исходившему от волос.
– Где вы были? Что с вами случилось?
– Ничего. – Рэй с трудом отделался от назойливого рукопожатия. – Ничего. Со мною все в порядке, Антонио.
– Вам нужно сообщить в полицию! – Антонио все еще смотрел на него так, словно не верил своим глазам, потом более спокойно проговорил: – А знаете, все думают, что Эдвард убил вас. – Он облегченно расхохотался, так что чуть не потерял равновесие. – Давайте зайдем в какое-нибудь кафе.
Рэй колебался. Этот сопляк мог испортить все дело. С другой стороны, за чашкой кофе можно было убедить его не говорить никому об этой встрече, поэтому Рэй согласился.
Сразу за углом они нашли крохотный бар всего с одним столиком, расположенным прямо рядом со стойкой. Антонио заказал два кофе.
– Значит, вы просто были… где-то еще?…
– Да, снимал комнату. Неподалеку отсюда, – объяснил Рэй. – Но вы, Антонио, не должны ни о чем расспрашивать. Просто мне нужно было скрыться ото всех и даже забыть на время, кто я такой. Вы меня понимаете?
– Конечно понимаю, – ответил Антонио со всей серьезностью, не сводя возбужденного взгляда с Рэя. – Но той ночью… Той ночью на Лидо… Что же все-таки случилось?
– Ничего. Он высадил меня у Сан-Марко, а дальше я пошел пешком. Той же ночью снял номер в другом отеле.
Антонио нахмурился:
– У Сан-Марко? А Эдвард сказал, на Дзаттере.
– Или, быть может, на Дзаттере, точно не помню. Хотя да… Да, именно там. – Он прочел на лице Антонио сомнение. – Конечно на Дзаттере. В «Сегузо» у меня остался неоплаченный счет, но я обязательно оплачу его.
Антонио неопределенно махнул рукой и, нахмурившись, выставил вперед нижнюю губу.
– Видите ли, Инес считает, что Эдвард убил вас, и очень обеспокоена. Она ничего не говорит, но я это точно знаю. Она попросила меня уехать из Венеции. – Он улыбнулся. – Но уехать из Венеции так быстро я не захотел. Я знаю, ей бы это не понравилось, поэтому вчера перебрался жить в другое место, здесь неподалеку. – Он снова махнул рукой. – Венеция слишком прекрасна, чтобы уезжать из нее! К тому же мне было интересно узнать, что случилось с вами. Только знаете… – Он наклонился к Рэю, бросив взгляд на хозяина, хотя они говорили по-английски. – Она попросила меня уехать, потому что думает, что я могу сказать что-нибудь против Эдварда.
– Вот как? И что же вы можете сказать?
– Ну, не знаю. Не знаю… Все, что угодно. – Антонио ухмыльнулся. – В общем, Инес обеспокоена. Возможно, Эдвард сказал ей, что убил вас. А быть может, она всего лишь подозревает. Понимаете? – Антонио почти перешел на шепот. – Вы-то, быть может, и не понимаете, зато я понимаю. Сегодня я видел, как они все вместе шли по улице – Смит-Питерсы, Эдвард, Инес, – одним словом, все друзья в сборе. И все они думают, что Эдвард убил вас. Или подозревают. Но они не хотят в своей компании итальянцев. Понимаете, о чем я? Я думал, что только итальянцы стараются держаться вместе, но никак не американцы. – Он тихонько рассмеялся.
Рэй улыбнулся:
– Не знаю. Все это очень странно.
– Все они прекрасно знают, что Эдвард ненавидит вас, – шепотом проговорил Антонио. – Но они не станут говорить этого полиции или прекращать общаться с Эдвардом. Ведь так? – Антонио помолчал. – Я думаю, Эдвард мог хвастаться перед Инес, что убил вас. Иначе почему она так обеспокоена? Значит, он говорил ей. Ведь он никогда не уступит, вы же знаете.
Рэй действительно знал. Он слушал болтовню Антонио, вполне сносно говорившего по-английски.
– Он сказал в полиции, что высадил вас на Дзаттере, а Инес – что убил вас. А может, и не говорил, что убил, а просто высадил, только она не верит. – Антонио крутил в руках спичечный коробок. – И что вы собираетесь теперь делать?
Вопрос вызвал у Рэя раздражение, но он понимал, что лучше ответить, хотя бы из соображений приличия или для того, чтобы Антонио не разуверился в здравости его ума.
– Через денек-другой пойду в полицию и скажу, что у меня все в порядке. Только знаете, Антонио, мне бы хотелось, чтобы вы никому не говорили, что видели меня. Даже тем, кто меня не знает. Вы можете обещать мне это?
Антонио был явно удивлен и чуточку разочарован.
– Почему?
– Мне бы хотелось еще несколько дней побыть инкогнито. Может быть, только до завтра. – Рэй отдавал себе отчет, что Антонио вряд ли способен понять его, но решил попробовать убедить его. – Я прячусь для того, чтобы подозрения относительно моей смерти пали на Коулмэна, но, как вы видите, это не срабатывает, потому что никому нет до этого дела, да к тому же я жив. – Объяснить мотивы своего поведения было не так-то просто, да Рэю этого и не хотелось. – Думаю, все выправится само собой. У меня ведь было… – Он хотел сказать о постигшем его горе, но передумал, не желая упоминать имя Пэгги, поэтому сказал: – Давайте уйдем отсюда.
Антонио поднялся:
– Могу я пройтись с вами немного? Я до семи свободен.
– Хорошо, давайте пройдемся, – согласился Рэй.
Они шли вдоль канала Сан-Тровазо по направлению к Дзаттере, не выбирая маршрута.
– Вы где-то здесь снимаете комнату? – спросил Антонио.
– Да, – ответил Рэй, глядя на видневшуюся отсюда Джудекку, этот огромный остров, окруженный со всех сторон водой, остров, где находился его нынешний приют, который он вовсе не собирался выдавать.
– Эдвард высадил вас где-то здесь? – снова поинтересовался Антонио, махнув в сторону набережной Дзаттере и «Пенсионе Сегузо».
– Да, примерно где-то здесь.
Они свернули вправо. Становилось темно, на улице зажглись фонари.
– Мы сейчас выйдем на Мариттима и не сможем там пройти. Давайте пойдем здесь, – предложил Антонио.
Они свернули на узкую улочку и перешли по мосту через канал. Рэй понял, что ему придется возвращаться этим же путем, чтобы сесть потом на катер до Джудекки. Ему хотелось поскорее освободиться от Антонио, и он решил, что поговорит с ним еще минут пять, а потом они расстанутся, причем Рэй обязательно проследит, чтобы Антонио не пошел за ним.
– Быть может, полиция не разрешает Эдварду уехать из Венеции, – предположил Антонио. – Мне известно, что Инес собирается во Францию.
– Этого я не знаю, – ответил Рэй, поднимая воротник пальто.
– Зачем вы отрастили бороду? Чтобы вас не узнали?
– Нет, просто для разнообразия. По-моему, это не изменило меня до неузнаваемости. Как по-вашему?
– Знаете, я тоже думал, что Эдвард убил вас, – признался Антонио доверительным тоном. – Я еще подумал: надо же, как странно! Такое случилось, и никто ничего не предпринимает.
«Включая тебя самого», – подумал Рэй, впрочем безо всякого осуждения.
– Думаю, люди не склонны выносить такие обвинения.
– Но Инес… Ведь она до сих пор остается с…
Рэй резко остановился. Впереди в треугольнике тени, отбрасываемой небольшой церквушкой, он увидел Коулмэна – тот, озираясь по сторонам, явно кого-то высматривал.
– Что случилось? – спросил Антонио.
– Ничего. Мне показалось, я кого-то увидел.
Антонио осмотрелся по сторонам:
– Кого?
Но Коулмэн уже исчез, юркнув в узенькую аллею слева от церкви.
– Мне показалось, я увидел Инес, – сказал Рэй. – Но это не важно. Мне на самом деле пора. Очень рад, Антонио, что встретил вас. Только помните, о чем я просил вас, – никому не говорите, что видели меня. Я сам разберусь. Хорошо?
– Но… Я и не увижу никого из них. Честное слово. Рэй, я очень рад, что вы живы. – Он протянул на прощание руку.
Рэй пожал ее.
– Arrivederci [18]18
До свидания ( ит.).
[Закрыть], Антонио.
– Arrivederci, Рэй!
Рэй свернул в направлении, противоположном тому, в котором скрылся Коулмэн, нисколько не думая, куда приведет его этот путь. Через некоторое время он оглянулся – Антонио не было видно. Вскоре улочка, по которой он шел, завернула. На следующем углу он остановился, огляделся по сторонам и подождал. Антонио не появлялся. Рэй облегченно вздохнул и направился в сторону набережной. Он поискал глазами стрелку-указатель, какие часто рисуют на стенах домов, но не нашел ни одной. Выйдя на набережную Дзаттере, он вздохнул с облегчением. Спина и плечи ныли от усталости. Он обернулся и посмотрел назад, думая увидеть Коулмэна, но не увидел и зашагал еще медленнее. Он полагал, что можно верить Антонио – тот никому ничего не скажет, тем более что Антонио теперь не видится с Инес. Кроме того, он действительно собирался через пару дней наведаться в полицию, а пока ему предстояло по кусочкам собрать свою растерзанную душу и налаживать разрушенную жизнь. У него уже был примерный план из четырех или пяти пунктов.
Написать Брюсу Мэйну в Нью-Йорк; дать телеграмму родителям (быть может, даже завтра); поехать в Париж и заняться там делами; написать Маку и узнать, как у него идут дела с продажей катера и мебели на Мальорке; а в Париже, в почтовом отделении «Пон Руайяль», его, возможно, ждут новости от Брюса, которому к этому времени, возможно, удалось заполучить помещение на Лексингтон-авеню. Проблема до сих пор заключалась в том, будут ли это здание сносить.
На Дзаттере в газетном киоске он купил «Корьере делла сера» и, сунув ее под мышку, зашагал дальше, намереваясь сесть на катер до Джудекки.
На катере он стоял прислонившись к кабине, укрывавшей его от ветра, и смотрел на приближавшуюся Джудекку. Неужели Коулмэн снова вышел на его след? Или, наоборот, он пытался избежать встречи с частным детективом? Но зачем детективу вслепую искать Коулмэна в Венеции, когда ему известно, в каком отеле тот проживает. Рэй знал, что все это время Коулмэн искал его. И возможно, пистолет остался при нем. Коулмэн вряд ли откажется от своей идеи убить его. Стараясь рассуждать трезво, Рэй понимал, что ему лучше заявить в полицию завтра же и завтра же уехать из Венеции.
Вернувшись, он обнаружил, что синьора Кьярди нет дома, – по крайней мере, пройдя через двор и поднявшись к себе, он никого не заметил. В его комнате все оставалось по-прежнему, только было прибрано. Рэй взглянул на свои книги, на новый чемодан, на виноградную лозу за окном. Часы показывали десять минут седьмого. Завтра утром он пойдет в полицию (даже если на почте на пьяцца Сан-Марко его будет ждать ответ Коулмэна) и будет уже другим человеком – человеком по имени Рэй Гаррет. Имя было чем-то вроде ярлыка, привычное до боли и приевшееся, словно багажная бирка, на которой написано: «В этой коробке двенадцать поллитровых банок», – не одиннадцать, не тринадцать, а именно двенадцать. Он не стал беспокоить Жюстину и просить ее подогреть воду для ванной, а, сняв рубашку, обмылся в холодной воде над каменной раковиной, которую обнаружил в темном алькове этажом ниже. Растеревшись хорошенько грубым полотенцем, он бодро и энергично поднялся по ступенькам к себе в комнату. У него еще оставалось время на покупку сувениров из Венеции, к тому же он хотел подарить что-нибудь Элизабетте.
Около семи он уже шагал по набережной Дзаттере по направлению к «Академии», по мосту перешел через канал, миновал Кампо Морозино, церковь Святого Маурицио, направляясь к Сан-Марко. Для Элизабетты он купил сумочку в довольно дорогом магазине – черную, из добротной кожи, с отделкой из превосходной бежевой лайки. Потом он отправился на Ларго Сан-Себастьяно и позвонил в дверь Элизабетты. Было половина восьмого, и Рэй надеялся, что хозяева не заняты ужином.
За дверью послышались легкие шаги, потом голос Элизабетты:
– Кто там?
– Это я, Филиппо.
Дверь открылась. Элизабетта смотрела на него, округлив глаза и приоткрыв от удивления рот, потом улыбнулась:
– Ах, это вы?
– Да. Я уезжаю и пришел попрощаться. У меня для вас небольшой подарок. – Он протянул ей сверток.
– Вы были все это время в Венеции? – спросила она шепотом, оглядываясь.
– Да. Элизабетта, может быть, выйдете на несколько минут? Выпьем по чашечке кофе.
– У меня есть минут двадцать до ужина. Подождете? – Она закрыла дверь.
Рэй ждал на улице. Ему было приятно, что у девушки нашлось время, значит, она доверяла ему.
Она вышла в пальто. Рэй все еще держал в руках подарок.
– Куда бы вы хотели пойти? – спросил Рэй.
– Нам никуда не нужно идти. – Она смотрела на него круглыми глазами. – Где вы были все это время? Я видела вашу фотографию в газете.
– Ш-ш… Я был здесь, в Венеции. Нам, наверное, лучше выпить кофе или чего-нибудь еще. Чтобы согреться.
Они зашли в бар, расположенный через два переулка, Элизабетта попросила горячего шоколада, а Рэй заказал себе разбавленное виски.
– Я показала вашу фотографию синьоре Кальюоли, – зашептала Элизабетта, беспокойно поглядывая на парня за стойкой, чье внимание она уже успела привлечь. Она обхватила лицо руками. – Я сказала ей: «Вот американец, который жил у вас несколько дней. Вам надо обратиться в полицию». Но она ответила, что не очень уверена, что это вы, хотя я точно знаю, что она вас узнала. Просто она не хотела, чтобы в полиции знали, что она сдает жилье. – Элизабетта тихонько хихикнула, но тут же осеклась. – За это ведь тоже надо платить.
Рэй улыбнулся:
– Ну и хорошо. Я не хотел, чтобы обо мне докладывали.
На этот раз духи девушки не казались ему такими противными, как в тот вечер, когда он пригласил ее поужинать, хотя это были все те же духи. Да и сама она выглядела очаровательно – свежая, персикового оттенка кожа, красивые чистые волосы были тщательно причесаны.
– Почему вы скрывались? – Она наклонилась через стол, напряженно ожидая ответа. – Вы и сейчас не хотите сказать мне правду?
Рэй положил сверток на стол и придвинулся к ней поближе.
– То, что я говорил вам, и есть правда, – тихо сказал он. – Мой тесть пытался убить меня, и я вынужден был скрываться. – Он не стал вдаваться в детали, но в общих чертах поведал всю историю: он прятался, чтобы защитить себя, иначе синьора Кальюоли или сама Элизабетта могли сообщить о его местонахождении полиции, а стало быть, выдать его тестю. – А кроме того, я испытывал горечь и чувство вины, потому что моя жена на самом деле покончила с собой.
Его итальянский был предельно прост, но он заметил, что Элизабетта поняла и поверила ему.
– Почему она сделала это?
– Не знаю. На самом деле не знаю.
Она не сводила с него взгляда.
– А теперь?
– Я собираюсь пойти завтра в полицию, – прошептал Рэй. Он был рад, что парень за стойкой, быть может из вежливости, перестал наконец смотреть на них в упор после того, как они откровенно начали шептаться. – Я скажу им, что у меня все в порядке, только…
– Только – что?
– Только не стану говорить, что мой тесть пытался убить меня
– Но почему?
– В этом нет необходимости. Я не думаю, что он попытается сделать это снова. К тому же он одержим своим горем. Понимаете?
Девушка молчала, но он догадался, что она поняла.
– Мне так приятно видеть вас, – сказал Рэй.
Она улыбнулась. Сегодня на ее губах была совсем другая помада – коричневато-лиловая.
– И где же вы жили все эти дни?
– На Джудекке.
– А вам идет борода.
– Спасибо. Вам лучше взять это сразу, а то потом забудем.
Она взяла сверток, улыбаясь как ребенок в предвкушении красивой игрушки:
– Что это?
Вытащив сумочку из обертки, она воскликнула:
– Боже, какая красота! Squis-s-sito!
– Я рад, что вам нравится. Это в знак благодарности за все, что вы для меня сделали.
– Но я не сделала ничего!
– Нет, сделали. И очень много. У меня во всем городе не было ни одного друга, кроме вас. – Он посмотрел на часы. – Я всегда стараюсь следить за временем ради вас.
Он расплатился, и они вышли на улицу, взявшись под руку.
– Как жаль, что наш путь такой короткий, – сказал Рэй.
Она со счастливым видом рассмеялась:
– Вы поцелуете меня?
Он крепко прижал ее к себе, почувствовав, как внутри закипело желание, словно он знал ее уже очень давно. Они поцеловались еще раз, потом она отодвинулась и проговорила:
– Мне на самом деле пора домой.
На память ему пришли стихи.
– Знаете такие строки? – начал он. – Правда, они на английском и я не знаю итальянского перевода. Вот они:
Тих и прекрасен смертный приют,
Только никто не обнимется тут.
Это написал Эндрю Марвел.
О Марвеле она не слышала, и он перевел ей строки, с трудом подбирая итальянские слова.
– А я обманул смерть, – сказал Рэй. – Немногим это под силу.
Она поняла и рассмеялась.
– Я увижу вас снова? – спросила она уже в дверях.
– Не знаю. Завтра я хочу уехать. После того, как зайду в полицию. – Он снова перешел на шепот. – Но если останусь, постараюсь увидеться с вами снова. – Он вдруг сообразил, что не может обещать ей этого на самом деле и что это совсем не важно для него. Их встреча прошла замечательно, но зачем другая?
– Будем надеяться. Спокойной ночи, Филиппо… или как там вас по-настоящему. И большое вам спасибо за сумочку. – Она скрылась за дверью.
Целый час Рэй бродил по городу словно в тумане, не думая ни о каких собственных проблемах. В холодном, прозрачном ночном воздухе Венеции каждый огонек светился отчетливо, словно звезда. Он все вокруг видел по-новому. Так бывает, когда влюбляешься, подумал Рэй, но он точно знал, что не влюблен в Элизабетту. Его все радовало – и детишки, игравшие возле древней церкви, стоявшей здесь со времен Марко Поло, которым давно пора было спать, и три паршивых кота, изогнувшие спины на темной аллее. Рэй поужинал в ресторане, в который еще ни разу не захаживал, и прочел одну из газет, лежавших в кармане.
Выйдя в половине одиннадцатого из ресторана, он не понял, где находится, хотя подозревал, что где-то в районе Риальто. Он решил идти в одном направлении, пока не встретит что-нибудь знакомое или не увидит стрелку, указывающую в сторону вапоретто. Оказавшись на какой-то подозрительной улице и повернувшись, чтобы пойти в обратном направлении, он вдруг увидел в каких-нибудь тридцати шагах от себя Коулмэна. Коулмэн наблюдал за ним, и Рэй понял, что тот все это время шел за ним следом. Рэй подумал было подойти к Коулмэну и рассказать ему о своих планах, о том, что он собирается завтра в полицию. Но, как и в прошлый раз, воспользовавшись его минутной нерешительностью, Коулмэн развернулся и пошел прочь.
Раздосадованный, Рэй повернулся в первоначальном направлении и пошел дальше по подозрительной улочке. В конце концов все улицы в Венеции обязательно приводят к воде, к какому-нибудь из каналов, где можно сесть на вапоретто. Через минуту Рэй оглянулся. Коулмэн шел за ним следом. Рэй почувствовал страх. Вправо и влево от улочки расходились темные аллеи, дававшие Коулмэну возможность улизнуть. Рэй быстро направился к одной из них, уходившей вправо. На улице было довольно людно, и Рэй надеялся, что Коулмэн не заметит, куда он свернул, но все же свернул еще раз, теперь уже влево, и вскоре вышел на узенькую набережную какого-то капала. Он остановился, не желая идти дальше, так как чувствовал, что канал может завести его в тупик. Рэй осторожно пошел в обратном направлении, но, завидев приближающегося Коулмэна, остановился. Рэй вернулся к каналу и пошел вдоль него, потом побежал. Коулмэн неотступно следовал за ним – Рэй даже слышал его громкие шаги. «Нужно снова выбраться на широкую улицу», – подумал Рэй и свернул вправо, тут же сообразив, что совершил ошибку. Он попал в тупик и, повернувшись, побежал в обратном направлении еще быстрее.
Рэй не успел добежать до угла – Коулмэн уже ступил на аллею. Рэй сжал кулаки, намереваясь оттолкнуть Коулмэна, если тот преградит ему путь. Он пытался промчаться мимо, когда Коулмэн сделал резкий выпад рукой, и что-то жуткое ударило Рэя в голову слева. Он услышал треск и тяжело осел на землю. Подхватив Рэя под руки, Коулмэн попробовал поднять его. Рэй сопротивлялся, чувствуя, что борется за жизнь. Коулмэн протащил его порядком – они теперь были почти у кромки канала. Рэй увидел, как Коулмэн, держа камень в руке, снова замахнулся, и тогда мгновенно перекатился ему под ноги, едва не сбив его. Коулмэн промахнулся. Обхватив Коулмэна за ноги, Рэй изо всех сил дернул его вниз. Шляпа слетела с головы Коулмэна, он попятился и рухнул, треснувшись затылком о мостовую, в нескольких шагах от Рэя. Подобрав с земли камень, Рэй, шатаясь, поднялся на ноги и запустил камнем в Коулмэна. Удар пришелся в шею или в ухо.
Рэй стоял, покачиваясь и тяжело дыша. Голова кружилась, и все было словно в тумане. Его дыхание казалось единственным громким звуком. Наконец он закрыл рот и почувствовал теплую струйку крови за левым ухом. Ноги его вдруг зашевелились сами, вынося его на середину мостовой. «Как тихо вокруг!» – подумал Рэй, свернув влево и слыша где-то справа журчание воды. Приглядевшись, он заметил в свете уличной лампы небольшой фонтанчик у стены одного из домов. Намочив носовой платок, Рэй кое-как приложил его сбоку к голове, которая словно горела огнем. Губы тоже были в крови. Пока он стоял, склонившись над фонтаном, какой-то человек быстрыми шагами прошел мимо, но тут же скрылся за дверью одного из соседних домов, лишь мельком взглянув на Рэя. Рэй несколько раз отжал платок, вытирая лицо, потом, пошатываясь, пошел прочь.
Минут через пять он наткнулся на стрелку, указывающую в направлении остановки вапоретто. Там Рэй сел на трамвайчик, идущий до Рива дельи Скьявони, где можно было пересесть в сторону Джудекки. На Скьявони можно было взять гондольера и добраться на нем до самого дома, но Рэй побоялся привлечь к себе внимание, хотя понимал, что, должно быть, не слишком ясно представляет себе ситуацию. На вапоретто несколько пассажиров удивленно разглядывали его, а двое мужчин даже поинтересовались, все ли у него в порядке и не нужен ли ему доктор. Рэй ответил, что просто неудачно упал. Высадившись на Джудекке, он прошел до дому пешком.
Хозяйская вечеринка была в полном разгаре. На кухне играли в карты, Рэй заметил это еще с улицы через окно. Он тихо постучался. Ему открыл синьор Кьярди. Рэй устало опустился на стул, и гости сразу же накинулись на него с расспросами. К губам поднесли стакан вина, который тут же заменили на бренди.
– Я упал… Просто упал, – твердил Рэй.
Вызвали доктора. Тот, сбрив часть волос, зашил рану, и Рэя отвели в постель.
– Я пошлю за Луиджи, – сказал синьор Кьярди. – Завтра он зайдет к вам.
Доктор дал Рэю снотворное, за что тот был ему ужасно благодарен, потому что голова к тому времени, несмотря на обезболивающее, начала раскалываться.