Текст книги "Те, что уходят"

Автор книги: Патриция Хайсмит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

Все воскресенье Коулмэн провел в Кьодже и вернулся в Венецию только в одиннадцать вечера, не застав в номере Инес. Из отеля она не съехала, но и записки никакой не оставила. Но Коулмэн не переживал по этому поводу – он очень устал и к тому же ушиб колено, поскользнувшись, забираясь в рыбачью лодку. Колено ныло, и Коулмэн вовсе не собирался разыскивать Инес в «Монако» или даже внизу, в ресторане отеля. Он принял ванну и улегся в постель с лондонской «Обсервер», которую купил на Пьяццале Рома.

Около двенадцати зазвонил телефон.

– Алло, Эдвард? – послышался в трубке голос Инес. – Ты не спишь?

– Нет. Только лег. Ты где? У себя?

– М-м… Я сейчас к тебе зайду.

– Заходи. – Коулмэн положил трубку.

Инес вошла с улыбкой на лице, в своей коротенькой шубке и шляпке.

– Ну как? Хорошо провел день?

– Отлично. Только вот рыбы никакой не привез да колено ушиб.

Инес осмотрела колено, потом принесла из ванной полотенце, смоченное в холодной воде, и приложила к больному месту. Она рассказала, что в Санта-Мария делла Салюте будет празднование годовщины спасения Венеции от чумы, постигшей город в семнадцатом веке, в честь коего события и была построена церковь Санта-Мария делла Салюте. Коулмэн слушал, невозмутимо разглядывая свою волосатую ногу с мосластой коленкой, которая теперь еще и раздулась и которую Инес заботливо массировала своими нежными, ухоженными ручками. Колено просто гротескное, отметил про себя Коулмэн безо всякого удивления и совершенно забыв о боли, – словно вышло из-под руки Иеронима Босха.

– Ну а ты как провела день? Наверное, встречалась с этими занудами? – поинтересовался Коулмэн.

– Да. И с Антонио тоже. Он собирается уезжать. – Инес убрала полотенце и накрыла ногу простыней.

– И куда же он собирается уезжать?

– В Постиано. Завтра утром. Я заказала для него билеты на самолет до Неаполя.

«И наверняка дала денег на билет», – подумал Коулмэн. Впрочем, он был рад, что Инес взяла инициативу в свои руки и отвязалась наконец от Антонио. Он чувствовал, что она сделала это для него.

– Вы не поссорились?

– Нет. Но ты же знаешь, какой он любопытный. Мы встретились с ним в пять, он пробыл с нами до семи и еще хотел остаться с нами на ужин, а мне этого совсем не хотелось, потому что он все время задавал вопросы.

– О Рэе?

– Да. Даже Смит-Питерсы признали, что он вел себя несколько грубовато. И даже, я бы сказала, глупо. Мне кажется, он нервничал. А вот за Лору и Фрэнсиса можно не волноваться.

– То есть? – поинтересовался Коулмэн.

– Они не намерены сообщать, что об этом думают. А они думают, – Инес медленно повернулась к нему, – что ты столкнул Рэя за борт. – Она нервно рассмеялась. – Мне кажется, они и в полицию-то стесняются идти из-за своего плохого итальянского. Представляешь? Прожили здесь год и до сих пор могут только заказать чашку кофе.

Коулмэн промолчал. Он понимал, что такие люди, как Смит-Питерсы, будут держать язык за зубами, возможно, даже никому не расскажут об этом даже у себя во Флоренции. Коулмэну вспомнилась миссис Перри, но ему не хотелось упоминать ее имени вслух. Может, она уже уехала из Венеции?

– Значит, Антонио завтра утром отбывает?

– Да, дневным рейсом.

– А сегодня вы о чем говорили?

– Он все задавал вопросы. Где Рэй? Слышали ли мы о нем что-нибудь? Он даже как-то умудрился спросить, не считаем ли мы, что синьор Коулмэн «избавился» от него. Он говорил по-английски, обращаясь, в сущности, скорее к Фрэнсису и Лоре, чем ко мне, и хотел все представить как шутку. Но им было не смешно, да и мне тоже.

Коулмэна потянуло в сон. Если Антонио уедет в Рим или Постиано и будет там болтать языком, что это меняет? Очередная драматичная история, возможно не имеющая под собой оснований, рассказанная молодым итальянцем, к тому же не имеющим к ней никакого отношения. Гаррет действительно пропал, но это не означает, что другой американец, его тесть, убил его, – это скорее похоже на вымысел.

– Но Эдвард!… – Инес взяла его за руку.

Коулмэн разлепил отяжелевшие веки.

– Я не призналась перед Фрэнсисом и Лорой. Я не призналась бы ни перед кем. А Антонио сказала, что он, должно быть, сошел с ума, если говорит такие вещи. Так что тебе, Эдвард, теперь лучше всего держаться со Смит-Питерсами естественно. Пусть думают что хотят, доказательств-то все равно нет. Они могут что-то подозревать, но не могут знать наверняка.

– Спасибо тебе, любимая, только я надеюсь, что больше с ними не увижусь.

Инес быстро покачала головой:

– Если ты станешь избегать их, это будет выглядеть странно. Ты и сам это понимаешь, Эдвард.

И он это понимал.

– Знаешь, дорогая, я ужасно хочу спать.

– Да, я понимаю. Только дай я еще разок разотру тебе колено и уйду.

Она снова смочила полотенце, приложила его к ноге, укрыла Коулмэна простыней и одеялом, поцеловала на ночь и погасила свет.

Коулмэн уснул почти сразу же.

На следующий день погода пошла на улучшение. Снова светило солнце, и стало чуть ли не втрое теплее, но рестораны не спешили открывать на террасах кафе под открытым небом. Днем Коулмэн с Инес ходили вместе со Смит-Питерсами на концерт довольно посредственного струнного квартета, который проходил в студеном зале палаццо на одном из каналов. Потом все отправились пить кофе по-ирландски у «Флориана». Угощал Фрэнсис.

Коулмэна забавляло их поведение. Они держались, как никогда, любезно, изо всех сил стараясь выказать дружбу, понимание и солидарность. О Рэе не было сказано ни слова, но это умолчание делало их веселость еще более неестественной – это напоминало Коулмэну поведение некоторых белых, старающихся демонстративно изображать свои либеральные взгляды по отношению к неграм. Коулмэн чувствовал себя спокойно и уверенно. Теперь, когда Смит-Питерсы уверовали в то, что он убил Рэя, они казались ему менее скучными и занудливыми.

– Вы еще не решили, сколько здесь пробудете? – поинтересовался у Коулмэна Фрэнсис.

– Не знаю. Думаю, еще недельку. Все зависит от того, когда закончится благоустройство дома у Инес.

– Вы поедете на юг Франции? – спросила Лора.

Коулмэн вспомнил, что раньше не выказывал четкого намерения, и решил сказать правду:

– Я обожаю общество Инес, но меня ужасно тянет домой, в Рим.

Коулмэн заметил взгляд, которым обменялись Смит-Питерсы, подумав, должно быть, про себя, каким, наверное, смелым и отчаянным человеком он должен быть, если осмеливается оставаться в городе, где в любой момент может выплыть тело убитого им человека. Ему показалось, что Фрэнсис внимательно изучает его руки, с почтительным интересом вслушивается в его голос. Лора смотрела на него как на нечто уникальное, такое, что она вряд ли когда-нибудь еще увидит в жизни. Он также заметил, что Инес сегодня не так раскованна, как обычно, и старается не пропустить ни одного слова из их беседы. Но, судя по всему, Инес не заметила ничего такого, что могло бы омрачить сегодняшний день.

Смит-Питерсы надеялись, что в пятницу все-таки уедут во Флоренцию. Они считали, что рабочим пора уже было закончить прокладку труб в их доме.

Когда Коулмэн и Инес вернулись в отель, Коулмэна ждала новость – некто мистер Зордай спрашивал его в четыре часа и обещал справиться позже. Коулмэну не понравилось имя – в нем слышалось что-то угрожающее.

– Он заходил дважды, – сообщил Коулмэну дежурный за стойкой. – И сказал, что придет еще.

– Так он даже заходил? – удивился Коулмэн.

– Да, да, сэр. Он был здесь.

Высокий шатен вдруг подошел к Коулмэну, улыбаясь. По виду – чистый американец, подумал Коулмэн.

– Мистер Коулмэн? – сказал тот. – Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Меня зовут Сэм Зордай. Я представляю частное сыскное агентство «Мюлхолланд» и нахожусь здесь по поручению мистера Томаса Гаррета из Сент-Луиса. – Он посмотрел на Инес и улыбнулся.

– Очень приятно, – сказал Коулмэн. – Это мадам Шнайдер.

Инес поздоровалась. Зордай отвесил ей легкий поклон.

– Мистер Коулмэн, могу я поговорить с вами наедине или вам сейчас неудобно?

– Нет, нет, пожалуйста, – ответил Коулмэн. – Дорогая, я поднимусь через несколько минут, – сказал он, обращаясь к Инес. – У тебя есть ключ?

Инес направилась к лифту, Зордай проводил ее взглядом.

– Присядем где-нибудь в вестибюле? – предложил Коулмэн, указывая в дальний угол, где стояли два кресла и столик.

Зордай одобрил предложение. Они уселись в кресла.

– Как долго вы еще пробудете в Венеции? – спросил Зордай.

– Не знаю. Быть может, неделю. Все зависит от погоды. В последнее время она нас не баловала.

– А потом куда поедете?

– Думаю, домой, в Рим.

– Скажите, нет ли у вас каких-нибудь соображений относительно того, куда мог деться Рэй Гаррет?

– Никаких.

– Я был сегодня в полиции и имел с ними беседу. Я не очень хорошо говорю по-итальянски, но все же как-то справляюсь, – прибавил он все с той же лучезарной улыбкой. – Не могли бы вы рассказать мне, что все-таки случилось той ночью?

Коулмэн спокойно и терпеливо принялся снова рассказывать свою историю, упомянув о том, что Рэй выглядел подавленным, но все же не до такой степени, чтобы это можно было назвать отчаянием. Он не пил и поделился с Коулмэном своей печалью по поводу самоубийства Пэгги, сказал, что не имел ни малейшего представления о состоянии, в котором она находилась. Очень сожалел, что не заметил вовремя никаких признаков и не смог предотвратить то, что она совершила.

– И что вы сказали ему? – поинтересовался Зордай.

– Я сказал: это уже произошло и мы не можем ничего поделать.

– Вы не были злы на него? Как вы к нему относились? Он вам нравился?

– Да, с ним все было в порядке. Вполне приличный молодой человек. Иначе я бы не позволил своей дочери выйти за него. Правда, на мой взгляд, у него несколько слабоватый характер. Пэгги все-таки нужен был более жесткий человек.

– Вы пытались как-то подбодрить его в ту ночь?

Коулмэну хотелось сказать «да», но он догадался, что Зордай наверняка захочет поговорить со Смит-Питерсами, поэтому ответил:

– Я сказал: это уже произошло и это удар для нас обоих. Во всяком случае, что-то в этом роде.

– Скажите, была ли у него причина остаться с вами наедине в ту ночь? В полиции мне сказали, что все разошлись, оставив вас за столом одних.

– Он сказал, что хочет кое-что объяснить мне. Я догадывался, что именно – что он сделал все возможное для Пэгги, пытался отвести ее к психиатру в Пальме, но она отказалась. И Рэй хотел, чтобы я знал: в этом нет его вины. – Коулмэн чувствовал, что Зордаю нисколько не интересно, почему Пэгги покончила с собой, и считал, что этих слов вполне достаточно.

– Как долго вы разговаривали?

– Минут пятнадцать.

Зордай не делал записей.

– Сегодня я осматривал его вещи в «Пенсионе Сегузо». На рукаве одного из пиджаков я нашел две дыры от пули. Она прошла навылет. – Он улыбнулся и прибавил: – Девушка, упаковывавшая его вещи в чемодан, не заметила этих дыр. Точно такие же я нашел и на одной из рубашек, на ней также остались пятна крови. Он, очевидно, пытался отстирать ее.

Коулмэн внимательно слушал.

– Он не говорил вам, что в него стреляли?

– Нет, ничего не говорил.

– Если человек захочет застрелиться, он выберет другое место, а никак не руку. Поэтому я считаю, что в него стрелял кто-то другой.

Коулмэн сделал вид, что задумался:

– В Венеции?…

– Да. Или в Риме. Или на Мальорке. Этого я не знаю. – Зордай сделал паузу. – У него были враги?

– Понятия не имею.

Единственное, что Зордай записал для себя, – это имена Смит-Питерсов, адрес их отеля и имя миссис Перри, проживавшей в «Эксельсиоре» на Лидо. Коулмэн подумал, что миссис Перри могла уже уехать из Венеции, и сообщил об этом своему собеседнику.

– А все-таки что за человек этот Рэй Гаррет? – спросил Зордай.

Коулмэн подумал, что Зордай, должно быть, уже располагает подробной информацией, полученной им от родителей Рэя, поэтому сказал:

– О, вполне интеллигентный, спокойный, сдержанный и, на мой взгляд, излишне робкий.

– То есть?

– Ну, очень сдержанный.

– Меланхолик?

– Ну, настолько хорошо я его не знаю. То, что интроверт, это точно. Любит проводить время в одиночестве.

– А что вы думаете о его планах относительно галереи? Они продвигались успешно?

– Последнее, что я слышал, – это то, что он пытался получить помещение в Нью-Йорке. Он хочет выставлять европейских художников. У него отличный вкус, и он прекрасно разбирается в искусстве. Кроме того, у него есть деньги, так что он может позволить себе многое.

– Как по-вашему, он практичный человек или легкомысленный?

Коулмэн добродушно пожал плечами:

– Когда у человека есть деньги, ему не обязательно быть практичным. Не так ли? До этого я никогда не слышал, чтобы он занимался бизнесом. Когда я познакомился с ним в Риме, он проходил где-то курс изящных искусств и рисовал понемногу.

– Насколько я понял, мистер Коулмэн, вы тоже художник? Рим прекрасный город для художника, не правда ли?

– О да! Когда-то я был инженером и очень устал от нью-йоркской жизни.

– В Риме у вас собственная квартира?

– Да, небольшая. В Трастевере. Когда у меня бывают гости, они остаются ночевать на софе в гостиной.

– И вы зарабатываете достаточно своими картинами?

– Не вполне. Но как-то все же управляюсь. Я еще подрабатываю изготовлением рамок, и это дает мне постоянный доход. Знаете ли, многие художники подрабатывают этим. Иногда этим можно даже заработать больше денег, чем живописью.

Зордай улыбнулся, потом поднялся и поблагодарил Коулмэна.

Коулмэн поднялся наверх и рассказал Инес о состоявшейся беседе.

Он чувствовал себя вполне спокойно – ведь, в конце концов, Рэй жив. Если Рэй когда-нибудь расскажет правду, его смогут обвинить только в покушении на убийство. Еще неделю назад все обстояло куда серьезнее, теперь же все переменилось. Коулмэн не сомневался, что Рэй рано или поздно объявится. Он не представлял в точности, какими могут быть причины, заставляющие человека скрываться всю жизнь, но чувствовал, что у Рэя таковых быть не может. Он не может прятаться всю жизнь. Оставался единственный вопрос – захочет ли Рэй в конечном счете рассказать правду?

– Интересно было бы послушать, что скажут этому Зордаю Смит-Питерсы, – проговорил он с усмешкой.

– О, Эдвард, не надо так шутить!

– Но ты же сказала, они на моей стороне?

В тот вечер Смит-Питерсы не позвонили, и Коулмэну показалось это странным, потому что у него сложилось впечатление, что Зордай после него направился прямиком к ним. Быть может, они не хотели обсуждать это по телефону?

Лора Смит-Питерс позвонила им на следующий день в девять утра. Коулмэн был в комнате Инес, хотя спали они этой ночью отдельно. Он сам поднял трубку. Лора предложила им выпить чего-нибудь в баре «Гарри» в одиннадцать.

– Мне бы так хотелось сегодня увидеться с вами, – проговорила она умоляющим тоном.

«Еще бы!» – подумал Коулмэн и договорился с ней о встрече.

В баре Инес с Коулмэном заказали себе кофе, а Смит-Питерсы – «Кровавую Мэри».

Выяснилось, что Фрэнсис сначала беседовал с частным детективом один в вестибюле отеля, так как Лора в этот момент принимала ванну. Но Зордай изъявил желание поговорить и с ней, поэтому она оделась и спустилась вниз. Как им показалось, Зордая больше всего интересовало душевное состояние Рэя.

– Мы с Фрэнсисом сказали, что Рэй, разумеется, не был весел, но и как-то уж сильно подавлен тоже не был.

Они сидели, дружно наклонившись вперед, словно кучка заговорщиков или заключенных, готовящих побег. Фрэнсис, поджав пересохшие губы и широко открыв свои маленькие глазки, с невинным видом внимал речам супруги. Правда, время от времени он поглядывал на дверь, когда она открывалась.

– Мне на самом деле очень жаль, что я втянул вас во все это, – сказал Коулмэн. И это была правда – ему действительно было жаль.

– О, в этом нет вашей вины! – проговорила Лора так серьезно, что Коулмэн было подумал, нет ли здесь издевки.

По лицу его пробежала нервная улыбка, которую заметила только Инес. Похоже, подумал он, Лора сама уверовала теперь в историю, которую насочиняла «властям».

– Он расспрашивал о вашем отношении к Рэю, – продолжала Лора, заговорщицки понизив голос. – Я сказала, что вряд ли вы его знали настолько хорошо. Разве это не так?

– Конечно, так, – согласился Коулмэн.

– На самом деле я знаю, что вы недолюбливали его, но не стала говорить этого – подумала, что это может вызвать проблемы.

«Это уж точно», – подумал Коулмэн. На этом история Лоры заканчивалась. Она сидела тихо, опустив глаза и разглядывая руки, сложенные на коленях, словно маленькая девочка, только что удачно сыгравшая роль в школьном спектакле. Коулмэну хотелось спросить, чем еще интересовался Зордай, но он удержался. Было ясно, что Зордай не упомянул о пулевых отверстиях на одежде, зато наверняка сказал о них в полиции.

– Я не сомневаюсь, Лора, что вы сказали все правильно, – проговорила Инес. – И давайте не будем беспокоиться.

– Действительно. Это нам ничего не даст, – согласился Фрэнсис.

Дверь открылась, и Коулмэн увидел на пороге миссис Перри в просторной накидке с капюшоном.

– По-моему, это миссис Перри, – сказал он и помахал ей рукой.

Она заметила его, заулыбалась и подошла. Ей нашли свободный стул.

– А я думала, вы в пятницу уедете, – сказала Лора. – Если бы мы знали, что вы еще здесь, мы бы навестили вас.

– Да, на Лидо погода вконец испортилась, – посетовала миссис Перри меланхоличным голосом, – и я решила прогуляться по Венеции.

Они сделали заказ, Коулмэн – чинзано, миссис Перри – шерри, немного поговорили о магазинах и покупках, и миссис Перри вдруг спросила у Коулмэна:

– Вы что-нибудь слышали о своем зяте?

– Нет. Его отец прислал сюда частного детектива.

– Да что вы говорите?! – проговорила миссис Перри, захлебываясь от удивления и хлопая тонкими веками. – Значит, его до сих пор не нашли?

– Нет, – хором ответили Фрэнсис и Коулмэн.

– А я думала: раз в газетах ничего нет, значит, его нашли. Знаете, как это бывает? Всегда пишут только о загадках, разгадки никого не интересуют. Ну надо же! Подумать только – до сих пор не нашли!

– Никто не знает, что и подумать, – заметил Коулмэн.

Миссис Перри перевела взгляд на Смит-Питерсов и Инес, словно пытаясь отгадать, что они думают.

– А кто-нибудь видел его после вас, мистер Коулмэн?

– Если и видел, то не пришел и не заявил об этом, – ответил Коулмэн.

– Так вы говорите, высадили его на Дзаттере?

– Да, там. А вчера я беседовал с частным детективом… э-э… мистером Зордаем.

– И что он сказал? – спросила Лора.

– Задавал вопросы. – Коулмэн достал сигару. – Надеюсь, никто не возражает?

Все, кроме Инес, ответили, что нет.

– Такие же, какие мне задавали в полиции. А что он еще мог спросить?

– И вы не думаете, что он, будучи в таком состоянии, мог уйти пешком? – спросила миссис Перри неуверенным тоном. – Не то чтобы с какой-то целью, а просто чтобы убежать от самого себя?

По ее голосу было ясно, что она сама не верит в то, что говорит, а последовавшее за этим молчание только подтвердило, что ее словам никто не придал значения. К тому же мысль о том, чтобы уйти из Венеции пешком, казалась просто невероятной. И Рэй вовсе не был в «таком», как она выразилась, состоянии, и все это знали.

Миссис Перри, казалось, была смущена собственным глупым вопросом и последовавшим за ним молчанием.

– Извините, – проговорила она, обращаясь к Коулмэну. – Я очень хорошо понимаю, каково вам пришлось – эти вопросы полиции и частного детектива… Но я понимаю, почему они это делают… Ведь вы были последним, кто видел его. – Ее тонкие пальцы слегка дрожали, когда она подняла свой бокал.

Снова наступила тишина, причем каждый явно пытался придумать, что сказать. Коулмэн чувствовал: миссис Перри считает, что он убил Рэя. Иначе она вела бы себя более естественно.

– Разумеется, я останусь здесь на тот случай, если понадобится моя помощь, – заключил Коулмэн. – Правда, я не представляю, что бы еще мог рассказать им.

– Хорошо, Эд. Вы знаете, где найти нас до пятницы, если вам понадобится моральная поддержка, – сказала Лора, изобразив на лице натянутую улыбку, первую за сегодняшний день.

– А я не очень уверен, что в пятницу мы уедем, – вставил ее муж. – Мне бы все-таки хотелось сначала убедиться, что эти трубы проведены до конца и работают, а уж тогда можно трогаться с места. Я позвоню им еще раз в четверг днем, а до этого и шевелиться не стоит.

Коулмэн взял себя в руки и обратился к миссис Перри:

– Очень мило с вашей стороны, Этель, что вы проявляете такой интерес. – Он впервые назвал ее по имени. – Все это, конечно, очень грустно, потому что никто так и не знает, жив он или нет, – торжественно заключил он.

– Да. Но никто не может оставаться равнодушным. Никто! – воскликнула миссис Перри.

– А вы, Инес, на удивление спокойны, – заметил Фрэнсис.

– Да я просто не знаю, что сказать, – всплеснула руками Инес.

Голос ее слегка дрожал, но Коулмэну показалось, что он один заметил это. Фрэнсис взял Инес за руку и, пожав ее, сказал:

– Не волнуйтесь – мы с вами!

Они еще выпили, и Смит-Питерсы предложили где-нибудь пообедать. Обед прошел хорошо, даже весело. Коулмэн чувствовал себя спокойно в их компании, к концу обеда, когда подали кофе, у него даже появилось уверенное ощущение неуязвимости. Тогда-то ему и пришло в голову попробовать еще раз. Только на этот раз все должно выглядеть еще более непринужденно, например – уличное нападение. Он представил себе, как незаметно преследует Рэя по темным венецианским улочкам, подбирает на земле подходящий камень и бьет Рэя по затылку. Если будет время, можно утопить тело в канале, если нет, то и так сойдет. Ведь если его никто не увидит, как это можно будет доказать?

Коулмэн решил, что ему нужно побродить по Венеции и выследить Рэя. Если он опять встретит его, выяснить, где тот ночует. Потом можно будет изучить окрестности, а уж тогда спокойно выбрать подходящее время. А возможно, это удастся сделать и днем – если на улицах будет достаточно пустынно. Только, разумеется, сначала нужно убедиться, что частный детектив не вышел на его след.