Текст книги "Честная игра (ЛП)"
Автор книги: Патриция Бриггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
– Смогла бы ведьма спустить взрослую женщину с двенадцати лестничных пролетов? – спросила Анна.
«Может быть, не физически, – ответил Чарльз после минутного раздумья, – но есть способы».
– Как охотник, – сказала Анна.
«Точно», – согласился Чарльз.
– Кто много знает о фейри и их магии? – спросила Анна. – Бран знает?
«У нас есть источник получше», – сказал братец волк. – Ее отец старый и могущественный».
– Он потянулся за мечом, – сказала Анна. – Так ты понял, что он старый?
Братец волк сохранил в памяти запах существ, которым было больше нескольких столетий, легкий аромат, который становился все насыщеннее.
«Старый», – объяснил Чарльз.
А затем они показали Анне то, чем пахнет сила среди фейри, начиная с чего-то более слабого и возрастающего, пока Чарльз не сказал ей:
«Это и есть сила. Но фейри утонченные существа. Они не могут усилить свой запах, потому что по большей части не способны его учуять. Однако, когда они скрывают свою сущность, то иногда также могут скрыть свой запах. От этого фейри пахнет стариной, но очень слабо».
– Итак, фейри, вероятно, не будет пахнуть сильнее или старше, чем он есть на самом деле, – сказала Анна, – но он может пахнуть слабее. Ему так же как и Брану нравится скрывать, кто он такой.
Братец волк одобрительно фыркнул, а Чарльз добавил:
«Я думаю, было бы неплохо обсудить это с отцом Лиззи, когда рядом не будет людей».
– Обсудить, насколько он силен? – спросила с улыбкой Анна. Она знала, что имел в виду Чарльз, иногда у нее было дурацкое чувство юмора. Братцу волку это в ней нравилось. Чарльз, однако, был в более серьезном настроении и отнесся к ее вопросу так, как будто она говорила серьезно.
«Нет. Обсуди с ним, какой вид фейри соответствовал бы параметрам, которые мы учуяли для этого серийного убийцы».
Братец Волк снова фыркнул, давая ей понять, что считает ее забавной.
– Вы что-нибудь нашли? – спросила Лесли, когда Анна выпускала Чарльза из квартиры.
Анна посмотрела на поджидавших их полицейских и задумалась, было ли их так много из-за версии о серийном убийце или из-за отца пропавшей девушки полиция взялась за дело о пропаже человека, когда жертва отсутствовала всего несколько часов.
– Да, – сказала Анна, отвечая на вопрос агента ФБР. – Кто бы ни похитил ее, он фейри или имеет некоторый доступ к магии фейри. Он спрятался в ее ванной и ждал, когда она придет к нему.
Пригласив ожидавшую команду криминалистов войти в квартиру, Лесли достала маленький блокнот на спирали и начала что-то записывать в нем. Не поднимая глаз, она спросила:
– Что еще вы нашли?
– Он пришел незамеченным. Чистокровный фейри мог появиться в облике любого другого, возможно, того, кто на самом деле живет здесь, – сказала Анна. Это были предположения, но именно так бы она и поступила, если бы могла скрываться так, как это умеют фейри. У них было несколько вариантов магии скрытности, которые были сильнее магии стаи, но гламур которым обладают все фейри, был очень сильной иллюзией. – Как бы он ни появился, он унес свою добычу в спортивной сумке вниз по лестнице.
Лесли подняла глаза, услышав это.
– Он снес ее вниз? Двенадцать лестничных пролетов?
– Не тащил ее, – сказала Анна, указывая пальцем на стену коридора примерно той высоты, которую отметил братец волк. Похититель был выше человеческого роста. Анна этого не говорила, просто изложила Лесли факты. – Наш преступник не оставляет запаха, поэтому сначала мы были в замешательстве.
Она взглянула на отца пропавшей женщины, который стоял как при параде, уставившись в пол.
– Поскольку он не оставил запаха, это мог быть кто-то, кто бывал в квартире раньше, кто-то, кого она знала, но такого ощущения не было. Он застал ее врасплох в коридоре перед ванной. Она боролась с ним изо всех сил. В гипсокартоне рядом с дверью ванной довольно приличная вмятина. Но она была ему не ровня.
«Он использовал наркотик, – сказал Чарльз. – Я уловил намек на это в ванной».
– Что тебе только что сказал волк? – спросил Алистер Боклер. Его голос, должно быть, был настоящим козырем в зале суда, спокойный, ровный и красивый. Если бы она была человеком, то никогда бы не узнала, что ее слова сильно задели его. Он надеялся, что мог выследить преступника.
– Похититель накачал ее наркотиками. – Анна посмотрела на Чарльза. – Ты знаешь, что он ей дал?
«Я учуял запах кетамина, – сказал Чарльз. – Но это не моя специализация».
Анна передала его ответ собравшимся, пока думала о том, как застать отца Лиззи наедине, чтобы обсудить вопросы вдали от людских ушей.
– Мне жаль, что мы не можем больше помочь, – сказала Анна. – Как вы знаете, мы заинтересованы в этом деле, и никто не хочет смерти другого человека. Возможно, если бы мы знали больше о фейри, который похитил ее, или о том, что именно убийца делал со своими жертвами. – Она помолчала и деликатно добавила: – Или это «убийцы»?
Агент Фишер окинула ее оценивающим взглядом, в то время как Муни, единственный полицейский, оставшийся на месте происшествия, резко откашлялся. Боклер посмотрел на Анну с интересом.
Анна встретила его пристальный взгляд и сказала без особого акцента: – Мы найдем его, но чем больше мы узнаем, тем быстрее сможем это сделать. – Она повернулась к агенту ФБР и сказала ей: – Если вам нужно связаться с нами, вы можете позвонить Чарльзу. – Она продиктовала номер с кодом Бостона, потому что Бран подумал, что не стоило рекламировать, что они были из Монтаны.
На лице Лесли Фишер появилось задумчивое выражение, но оно быстро исчезло. Она поняла, что Анна оговорилась намеренно, но не стала комментировать это вслух.
– Вы можете идти домой, – сказала Фишер. – Если вспомните что-нибудь еще, позвоните мне или агенту Гольдштейну.
Глава 6
Анна заперла дверь и сняла с Чарльза ошейник, положив его и поводок на маленький столик у стены.
– Если ее отец – старый и могущественный фейри, почему он не может найти ее? – спросила она.
«Возможно, его сила не в этом, – ответил братец волк. – Или что-то блокирует его. Я мало что знаю о магии фейри, кроме того, что ни у одной магии нет ответов на все вопросы. Это инструмент. Молоток тоже хороший инструмент, но бесполезный для откручивания винтов».
– Ясно, – сказала она. – Я поняла. – Анна сняла туфли и устало расчесала волосы пальцами. – Ты можешь сказать мне, что не так с Чарльзом?
Братец волк молча посмотрел на нее.
– Я так и думала, – сказала она. – Чарльз, как я могу помочь, если ты меня не впускаешь?
«Ты не можешь помочь», – ответил Чарльз.
У Анны перехватило дыхание.
– Ты только что солгал мне? – Она не была уверена, но и на правду это не было похоже.
Братец волк отвел взгляд.
«Чарльз не позволит тебе помочь».
– Ну и хорошо, – сказала она. – Вот. Я тоже тебе солгала.
Это было не хорошо, даже близко не хорошо.
«Мы должны быть людьми, когда придет повелитель фейри», – сказал, наконец, братец волк.
Анна не знала, что сказать, поэтому промолчала. Через мгновение Чарльз начал изменяться обратно. Это не заняло у него много времени, пять или десять минут. Кровь шамана плоскоголовых означала, что ему требовалось гораздо меньше времени, чтобы измениться, чем любому другому волку, которого она встречала.
Изменяться было больно, и еще больнее, когда ты меняешься туда-сюда всего за пару часов, а Чарльз с самого начала был не в лучшей форме. Анна чувствовала его боль, это было слабое эхо, потому что он никогда бы не позволил ей почувствовать это.
Лучше было оставить его в покое на несколько минут. Чтобы у нее не возникло желания устроить спор, особенно когда к ним в любое время могли прийти гости. Она не чувствовала между ними связи, а это означало, что он научился лучше закрываться.
Было четыре часа утра. Анна раздумывала, принять ли душ и одеться или почистить зубы и снова лечь спать. Она не добралась до ванной. Постель все еще была смята и была слишком соблазнительной, чтобы сопротивляться.
Анна забралась под одеяло и положила голову на подушку Чарльза. Она скорее почувствовала, чем услышала, когда он вошел в комнату. Чарльз остановился у кровати и легонько похлопал ее по попе, и что-то внутри нее расслабилось.
– Не устраивайся поудобнее, Спящая красавица, – знакомым поддразнивающим тоном проворковал он. Возможно, он и отказывался от ее помощи, но все равно тянулся к ней, несмотря на принятое ранее решение спрятаться за братца волка. – Возможно у нас скоро будет компания. Ты намекнула фейри, что у нас есть информация, которую ФБР ему не предоставит, и он не станет ждать подходящего времени суток, чтобы позвонить. Я сомневаюсь, что он будет много спать, пока судьба его дочери неизвестна. Я бы не стал.
Анна подождала, пока в душе не зашумела вода, а потом высунула голову из-под одеяла. Она знала, что Чарльз не успокоился бы, пока его ребенок в опасности. Если бы у него были дети.
Но женщины-оборотни не могли выносить ребенка. Луна призывала, и они превращались в волков, и боль от превращения была слишком велика для плода. Анна спросила Сэмюэля, который был врачом, о том, что можно остаться в облике волка на время всей беременности. Он побледнел и покачал головой.
– Чем дольше ты остаешься волком, тем меньше в тебе остается человеческого. Если ты остаешься волком слишком долго, пути назад не будет.
– Я омега, – сказала ему Анна. – Мой волк другой. Мы могли бы попробовать.
– Это всегда плохо заканчивается, – хрипло сказал ее деверь. – Пожалуйста, не говори об этом Чарльзу или папе. Последний раз был тяжелым. Была одна женщина… Ей удалось спрятаться от Брана, пока не стало слишком поздно. Оборотень это не волк, Анна, который будет заботиться и защищать своих детенышей. Когда мы наконец выследили ее, Чарльзу пришлось убить ее, потому что в ней не осталось ничего человеческого, был только зверь. Он выследил ее до пещеры, где она устроила свое логово. Она удачно родила, а потом убила ребенка.
В его глазах был дикий ужас, поэтому она сменила тему. Но у Анны были свои соображения на этот счет. Братец волк не был бездумным существом, которое съело бы своих детенышей. И она была почти уверена, что ее собственная волчица была еще добрее. Но пока не было необходимости в отчаянных мерах.
Оборотни вышли на публику, и им больше не нужно было скрываться. Пары, которые по той или иной причине не могли иметь биологических детей, могли усыновить ребенка, как обычные люди. Прямо сейчас, когда общественность так неоднозначно относилась к оборотням, не стоило пытаться использовать суррогатную мать для вынашивания их ребенка. Но они могли немного подождать, пока общественное мнение изменится.
– К чему общественность должна изменить мнение? – спросил Чарльз, открывая дверь ванной и выпуская пар. Он обернул одно полотенце вокруг талии, а другим вытирал свои длинные волосы.
Ей не пришлось отвечать, потому что кто-то постучал в дверь. Они думали, что фейри им позвонит, ведь Анна оставила ему свой номер. Очевидно, вместо этого он решил зайти без приглашения.
Анна не раздевалась, поэтому пригладила пальцами волосы и направилась к двери. Чарльз встал перед ней и уронил полотенце, которое держал в руках, на пол.
– Нет, – сказал он.
Она закатила глаза, но сказала:
– Хорошо. Я подожду тебя.
Он быстро оделся, пока она наблюдала за ним. Она любила наблюдать, как Чарльз одевается и раздевается, это было лучше, чем заворачивать и разворачивать рождественские подарки. Оборотни были молоды, здоровы и мускулисты, все это было привлекательными качествами. Но никто не мог сравниться с Чарльзом. У него были широкие плечи, а его смуглая кожа была словно шелк, к которому так и подмывало прикоснуться пальцами. Его длинные, черные, как полночь, волосы пахли…
– Если ты не прекратишь это, – мягко сказал он, хотя и сделал паузу, накинув рубашку на плечи, и она могла видеть, как гладкие мышцы его спины прячутся под джинсами, – нашему посетителю, возможно, придется подождать еще немного.
Анна улыбнулась и провела пальцем по его позвоночнику. Потом прижалась лицом к его хлопчатобумажной рубашке и вдохнула.
– Я скучала по тебе, – призналась она.
– Да? – спросил он мягким голосом и продолжил еще мягче: – Я еще не восстановился.
– Сломанный или целый ты мой, – сказала она ему с рычанием. – Лучше не забывай этого снова.
Чарльз рассмеялся, это был негромкий и счастливый звук.
– Хорошо. Я сдаюсь. Только не гоняйся за мной со скалкой.
Анна одернула рубашку и разгладила ткань.
– Тогда не делай ничего, чтобы заслужить это. – Она легонько шлепнула его по плечу. – Это за неуважение к бабушкиной скалке.
Чарльз повернулся к ней лицом, мокрые волосы растрепались по его плечам.
– Я бы никогда не проявил неуважения к скалке твоей бабушки. Твоя старая стая сделала все, что было в ее силах, чтобы превратить тебя в жертву, и когда этот сумасшедший волк набросился, ты все равно схватила скалку, чтобы защитить меня от него, хотя сама была в ужасе. Я думаю, это самый смелый поступок, который я когда-либо видел. И, возможно с тех пор как я стал взрослым, это был единственный раз, когда кто-то пытался защитить меня.
Он наклонился и коснулся носом ее носа…
Посетитель нажал на звонок на двери и держал не отпуская, как будто терял терпение.
Прищурившись, Чарльз смотрел на входную дверь так же, как смотрел бы на гризли или енота, которые помешали его охоте.
– Я тоже тебя люблю, – пробормотала Анна, хотя была недовольна отвлечением Чарльза. – Пойдем посмотрим, что скажет отец Лиззи.
В дверь снова позвонили.
Чарльз сделал глубокий вдох и расчесал пальцами мокрые волосы, взглянул в зеркало на стене и замер.
– Чарльз?
Связь с его стороны так быстро прервалась, что Анна не смогла сдержать слабого вздоха, но успела понять, что он просто хотел защитить ее. Чарльз не взглянул на нее, и когда в дверь позвонили снова, он гордо вышел из спальни.
Анна встала перед зеркалом и попыталась разглядеть, что же его так встревожило. Она слышала мужские голоса и женский. Зеркало было вставлено в простую, но хорошо сделанную раму, и в нем она увидела себя и отражение стен комнаты позади себя. На стене справа от нее, рядом с дверью в ванную, висела оригинальная картина маслом с изображением горы. Прямо за ее спиной на окне висели кружевные занавески кремового цвета.
От чего он хотел ее защитить?
К тому времени, как она вышла в гостиную, Алистер Боклер уже был в квартире, как и специальные агенты Фишер и Гольдштейн.
– Я подумал, что собравшись вместе и выложив все карты на стол, мы сможем сэкономить время, – сказал Боклер. – Жизнь моей дочери важнее политики и секретов. – Со стороны фейри это был шокирующий поступок. Анна не имела дел с фейри, но даже она знала, что добровольно они никогда никому не давали ни малейшей информации.
Боклеру пришлось задрать голову, чтобы посмотреть на Чарльза.
– Я знаю, кто ты, – сказал фейри. – Возможно, ты сможешь найти ее, но только если мы не будем спотыкаться о секреты. – Он оглянулся, чтобы втянуть в разговор агентов ФБР. – Если вы утаите что-то из-за чего мы найдем Элизабет хотя бы на минуту позже, вы пожалеете об этом. Сегодня утром мы поговорим о вещах, о которых не знают посторонние, я доверю вам эту информацию, чтобы остановить убийцу.
Лесли прищурилась от угрозы, но Гольдштейн воспринял ее без какой-либо реакции, даже сердцебиение не участилось, он просто выглядел усталым и более хрупким, чем когда Анна видела его в последний раз.
– Уверяю вас, – сказал Гольдштейн Боклеру, – что мы хотим как можно скорее найти вашу дочь. Если бы мы не были согласны с вами, нас бы здесь не было. Неважно, на какие кнопки вы нажимаете, чтобы заставить нас сотрудничать.
Анна задумалась, как ФБР или Боклер выяснили, где они с Чарльзом остановились. Кондоминиум принадлежал небольшой компании, которая полностью принадлежала более крупной компании, и так до бесконечности. Все это, в свою очередь, принадлежало компании стаи Аспен-Крик, и следовательно марроку.
Они появились без предупреждения, словно хотели сказать, что никто не сможет спрятаться от них. Это показалось слишком агрессивным ходом для ФБР, ведь Анна и Чарльз не были подозреваемыми. Она подумала, что именно Боклер настоял на раннем утреннем визите, стремясь установить господство своим внезапным вторжением на их территорию. Анна видела, что он пытался претендовать на главную позицию в охоте за своей дочерью, но это не сработало бы с Чарльзом. Вместо этого ее муж мог стать более опасным, если бы обиделся на вторжение. Она не могла прочитать выражение его лица, и это говорило о том, что он чувствовал слишком много и не хотел чтобы она знала.
Он разорвал их связь, чтобы защитить ее.
Анна пыталась разозлиться из-за этого, но он был доминантным волком и заботился о том, что принадлежит ему. Его жена, его пара, возглавляла этот список. И это значило, что Чарльз защитил бы ее от всего, что, по его мнению, могло бы причинить ей боль, даже их связь.
Но он кое-что забыл. Он тоже принадлежал ей. И он причинял себе боль, чтобы защитить ее, и Анна собиралась положить этому конец, но не сейчас. Только не на людях. Хороший охотник должен быть терпеливым.
Чарльз взглянул на Анну, и она прищурилась, давая понять что ее гнев направлен на него. Он поднял бровь, а она в ответ вздернула подбородок.
Переключив свое внимание на незваных гостей, Чарльз жестом указал всем на большой раскладной диван перед телевизором. Он отодвинул для себя крепкий стул от обеденного стола и поставил его лицом к ним возле кофейного столика.
Агенты ФБР присели на край дивана. Гольдштейн выглядел скорее усталым, чем заинтересованным, но Лесли Фишер пристально наблюдала за Чарльзом, не глядя ему в глаза и не бросая ему вызов. От такого пристального интереса Анна могла занервничать, если бы во взгляде Лесли не было тепла. У нее был взгляд, словно она просто наблюдала за объектом в его естественной среде обитания, а не заинтересованный взгляд женщины.
Боклер откинулся на мягкую спинку дивана, словно даже не подумал о том, чтобы быть настороже. Это поза говорила: Я здесь никого не боюсь. Чарльз сидел в расслабленной позе, руки свободно сложены, подбородок слегка вздернут и своим видом он говорил: Ты мне надоедаешь. Либо сражайся и умри, либо отступи.
Анна взяла другой стул и поставила его рядом с Чарльзом, затем села.
– Хорошо, – сказала она, чтобы прервать праздник тестостерона до того, как он действительно начнется. – Кто начнет первым?
Чарльз посмотрел на Боклера.
– Знают ли фейри, что кто-то охотится на них с восьмидесятых?
– Мы здесь, чтобы поделиться информацией, – сказал Боклер, великодушно протягивая руку. – Я рад начать. Да, конечно, мы знали. Но он охотился только на низших, полукровок или одиноких фейри. Ни у кого нет семьи, чтобы защитить их. Никто из них не обладает реальной силой, – холодным тоном закончил он.
– Никто не стал бы рисковать ради них, – сказал Чарльз.
Боклер посмотрел на него таким взглядом, словно показал средний палец.
– Мы не в стае. Не все мы хорошие друзья. В основном мы вежливые враги. Когда умирает фейри, если это не один из могущественных, которые ценны для нас просто потому, что их осталось так мало, или не тот, у кого есть семья или союзники, обладающие властью, остальные фейри спокойно принимают эту смерть. Во-первых, они рады что погибли не они. Во-вторых, мертвый фейри больше не сможет заключать союзы с кем-то, кто может быть врагом. – На последнем предложении его голос немного понизился.
– Это вас беспокоит, – сказала Лесли.
Анне нравились компетентные люди. Не многие люди умели читать других так хорошо, как волки. Лесли была очень хороша в этом, раз смогла так хорошо прочитать Боклера.
Боклер посмотрел на агента и неохотно сказал:
– Да, агент Фишер, меня беспокоит, что убийце позволили убивать почти полвека. Если бы я знал об этом, я бы что-нибудь сделал. Скорее всего именно поэтому меня не проинформировали. Но я намерен справить эту ошибку. Убийца, который мучает своих жертв, прежде чем убить их, похитил мою дочь.
– Вы знаете, за кем или за чем мы охотимся, мистер Боклер? – спросил Голдштейн. – Это фейри?
– Да. Я знаю, какой фейри мог проникнуть в здание, не оставив следа запаха, по которому мог бы пойти оборотень, и мог спрятаться так, что люди, проходившие мимо него, не могли его заметить.
– Это необычно, – сказала Анна. – Ваша магия не смогла бы замаскировать запах.
– Вы не можете скрыть то, чего не замечаете, – согласился Боклер. – Большинство фейри, которые могли идти по запаху так же хорошо, как оборотни, были очень жестокими, как великан в «Джек и бобовый стебель». Эти фейри не могли спрятаться от христиан, у которых было холодное железо в руках, и которые выгнали нас из наших домов. Поэтому большинство из них погибли. Но немногие из выживших могут скрывать свои запахи. Среди тех, кто обладает этими способностями, и единственный, кто был бы достаточно силен, чтобы вынести мою дочь из дома в сумке – это рогатый лорд.
Гольдштейн прищурился.
– Это старый термин для мужчины, которому наставили рога? Но вы же не это имеете в виду.
– Рогатый, – сказал Чарльз. – Ты имеешь в виду, буквально с рогами.
Боклер кивнул.
– Да.
– Херн-Охотник, – сказал Чарльз.
– Да, как Херн, – согласился Боклер. – Насколько мне известно, их всегда было мало. Последняя рогатая женщина по эту сторону Атлантики погибла в 1981 году, попав под машину в Вермонте. Водитель думал, что сбил очень большого оленя, но свидетелем аварии был один из фейри, и он мог видеть фейри внутри оленьей шкуры. Когда никто не смотрел, мы украли тело.
– Вы думаете, есть еще один? – спросил Лесли.
Фейри кивнул.
– Об этом говорят все факты.
– Если убийца фейри, то почему он не начал охотиться на фейри до того, как вышли на публику? – спросила Анна.
Убийца был фейри и это объясняло как он мог быть жив после стольких лет, и как он смог похитить оборотня так, что никто не заметил. Но это не объясняло, почему он начал нападать на фейри только после того, как они объявили о своем существовании окружающим.
– Я не убийца и не знаю каковы его мотивы, мисс Смит, – сказал Боклер. Он подчеркнул «Смит», чтобы показать, что знает, какая у них на самом деле фамилия. Он все еще боролся за звание лучшего в зале. – Это может быть совпадением.
– Зовите меня Анной, – сказала она ему дружелюбным голосом. – Почти все меня так зовут.
Он мгновение пристально смотрел на нее. Чарльз зарычал, и фейри отвел от нее взгляд, затем раздраженно нахмурился от того, что потерял преимущество. Но Анна почувствовала, как вся атмосфера в гостиной разрядилась по мере того, как борьба за доминирование была решена.
Боклер склонил голову перед Чарльзом, затем улыбнулся Анне, и она подумала, что никогда в жизни не видела такого печального выражения лица. По этому взгляду она поняла, что думал, что его дочь потеряна. Он еще питал надежду когда они были в квартире его дочери, но знание о том, что убийца был фейри изменило его мнение. Теперь он охотился за ее убийцей, а не пытался спасти свою дочь. Возможно, именно поэтому он так легко уступил Чарльзу.
– Совпадение сильно переоценивают, – признал Боклер. – Возможно этот фейри не догадывался, кто он такой, пока не узнал о существовании остальных из нас.
Он оглядел комнату, но Анна не могла сказать, что он искал.
– В разгар викторианской эпохи, – наконец продолжил он тихим, спокойным голосом, – когда железные кони пересекли Европу, несколько вещей стали очевидными. В старом мире больше не было места для фейри, а нас было слишком мало. С 1908 года и всего несколько лет назад Серые Лорды искали редких фейри, которые могли быть полезны. Они вынуждали их вступать в брак и скрещиваться с людьми, поскольку люди размножаются намного быстрее, чем мы.
Анна знала об этом, но не догадывалась, как долго это продолжалось. По выражению лица Лесли она была уверена, что агент ФБР не знал о политике скрещивания. Но выражение ее лицо нисколько не изменилось, когда Боклер упомянул Серых Лордов, существование которых хранилось в строжайшей тайне.
Гольдштейн выглядел так словно слушал прогноз погоды. Невозможно было сказать, что он знал или догадывался о фейри.
– Считалось, – продолжал Боклер, – что люди более слабые и кровь фейри будет преобладать. Люди так легко размножаются, даже когда их партнер фейри. – Он закрыл глаза и глубоко вздохнул. – Закон этих принудительных скрещиваний сейчас пересматривается. Фейри полукровки сталкиваются со многими проблемами. Многие фейри их не принимают. И в слишком многих из полукровок проявляются врожденные дефекты. После рождения родители фейри оставляют своих детей, и полукровкам приходиться самостоятельно узнавать, кто они и что они. И иногда это приводило к катастрофическим результатам. И большое количество детей оказались полностью людьми.
Чарльз откинулся на спинку стула.
– Как твоя дочь? – спросил он мягким голосом.
– Да, как моя дочь. Но от меня она унаследовала только любовь моей матери к танцам, и ей приходится часами тренироваться каждый день, чтобы без усилий делать то, что делала моя мать. – Боклер опустил взгляд, затем снова посмотрел на Чарльза. – Ты стар, но не так стар как твой отец. Может быть, ты сможешь понять, почему я боролся с этим законом так упорно. Бесчестно обманывать человеческую женщину с целью зачать от нее ребенка. И все же я очень сильно забочусь о дочери.
Он глубоко вздохнул, а затем посмотрел Чарльзу в глаза. Это был не вызов, скорее способ показать, насколько он серьезен.
– Это неразумно, – сказал Боклер хрипло, и Анна услышала акцент, не слишком отличающийся от акцента Брана, когда он злился. – Неразумно отдавать таким старым и могущественным как мы то, что им дорого. А я очень стар. – Он посмотрел на агентов ФБР. – Возможно, даже старше твоего отца. Мы не сравнивали возраст.
Выражение лица Лесли изменилось от мысли о том, что оборотень может быть старше бессмертного старого фейри. Голдштейн никак не отреагировал, просто выглядел более уставшим.
– Не поймите все неправильно, – сказала им Анна. – С момента обращения до полного превращения в оборотня может пройти около десяти лет.
– Восемь, – сказал Чарльз таким же усталым голосом, каким выглядел Голдштейн.
Анна знала, что ее данные в прошлом году были верны. Она протянула руку и коснулась его бедра, но он не посмотрел на нее. Чарльз не был полностью сосредоточен на встрече. Он продолжал поглядывать поверх дивана в окно. Анна нахмурилась, заметив, что за окном все еще темно, и в стекле отражалась комната. И он что-то увидел в отражении.
– Четверо из десяти наших детей-полукровок доживают до взрослой жизни, – ответил Боклер. – Если их не защищать то на них нападут другие фейри. Моей дочери исполнится двадцать три через две недели.
Анна взглянула на Чарльза. Казалось, он не слушал, и что бы он ни видел в отражении, из-за этого он становился все более отстраненным.
– Ваша дочь хорошо танцует? – внезапно спросила Анна. – Я видела пуанты, но также и бальные костюмы. – На самом деле она этого не видела, но братец волк видел и держал ее в курсе.
– Балет, – сказал отец Лиззи. – Балет и модерн. Один из ее друзей увлекается бальными танцами, и пару лет назад они были партнерами. Она сказала, что бальный зал – для веселья, а балет – для серьезного. – Боклер улыбнулась Анне. – Когда ей было шесть, она нарядилась на Хэллоуин сказочной принцессой с крыльями. Она танцевала по комнате, и я спросил ее, почему она не летает. Она остановилась и совершенно серьезно сказала мне, что ее крылья были ненастоящими. Только танцуя она могла представить как летает. И она любила летать.
Этого вопроса было недостаточно, чтобы вывести Чарльза из задумчивости.
Анна коснулась его лица и подождала, пока он отвернется от окна.
– Лиззи Боклер еще нет двадцати трех. Она любит танцевать. И она совсем одна с монстром, который будет пытать и убьет ее, если мы не найдем ее в ближайшее время. Ты – ее лучшая надежда. – Она не сказала вслух: «Так что смирись и сосредоточься», но знала, что он услышал это в ее голосе.
Чарльз наклонил голову, хотя выражение его лица было спокойным. По крайней мере, он больше не смотрел в окно.
– Помни это, – яростно сказала ему Анна, опуская его руку. – Ты не можешь изменить прошлое, но сейчас мы можем помочь.
– Теперь наша очередь, – сказал Боклер. – Что вы знаете такого, что могло бы помочь охоте?
Анна удерживала взгляд Чарльза, пока он не подался вперед и коротко не кивнул.
– Тела, которые находила полиция, были разрезаны. – Чарльз повернулся к агентам ФБР. – Я почувствовал запах черной магии крови от человека, который похитил Лиззи Боклер. Это наводит меня на мысль о ведьмах и о том, что порезы на жертвах могут иметь значение. Но фейри не используют магию крови.
– У нас это не работает, – рассеянно сказал Боклер. Он наблюдал за Чарльзом, но не смотрел ему в глаза.
Гольдштейн сказал:
– У меня есть более подробная информация по этому поводу. – Он открыл свой портфель и протянул Чарльзу толстую папку с фотографиями. – У большинства жертв на коже вырезаны символы, последние десять лет мы рассматриваем версию колдовства или вуду. Но ведьмы, с которыми мы разговаривали, сказали что они не узнаю символы. Это не вуду или колдовство. Это не руны. Это не иероглифы и не какой-либо другой язык, используемый ведьмами.
Чарльз открыл папку, а затем разложил фотографии на кофейном столике. В основном это были увеличенные снимки крупным планом, некоторые черно-белые, некоторые цветные. Имена, даты и цифры были написаны белой маркировочной ручкой в верхнем левом углу. На фотографиях запечатлены символы, неровные и темные по краям. Некоторые отметины были разрезаны посередине, другие были искажены потому что тело наполовину сгнило.
– Они солгали вам, – сказал Чарльз, наклоняясь, чтобы поближе рассмотреть один из символов.
– Кто?
– Ведьмы, – сказал Боклер. Он вытащил одну из фотографий, затем быстро положил обратно. Он на мгновение закрыл глаза, а когда открыл их снова, в них была ярость и ужас.
– Ведьмы используют символы своих семей, – сказал Боклер Гольдштейну вежливым, официальным тоном. – В отличии от нас, ведьмы должны были сказать вам из какой семейной линии эти символы. Что-то не так с тем, как они расположены или имеют форму… За свою очень долгую жизнь я многое повидал. Я не использую магию крови, но видела подобное очень часто.
Чарльз повернул одну из фотографий, чтобы посмотреть на нее под другим углом, и нахмурился. Он достал телефон из кармана и сделал крупный план одной из фотографий. Он нажал еще несколько кнопок и поднес телефон к уху.
– Чарльз, – сказал Бран.
– Нас слышат, – предупредил Чарльз, сказав отцу, что в комнате есть кто-то еще, кто может подслушать их телефонный разговор. – Я отправил тебе фотографию. По-моему, это похоже на колдовство. Что думаешь?
