Текст книги "Честная игра (ЛП)"
Автор книги: Патриция Бриггз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Один голос начал смеяться, к нему присоединились все остальные, пока в его голове не зазвучала нечестивая какофония.
Из носа Чарльза потекла капля крови, а белки его глаз стали розовыми от лопнувших кровеносных сосудов, из-за этого его желтые глаза выглядели особенно странно.
– Ты пытался выследить ее? – хриплым голосом спросил он Айзека, продолжая смотреть в зеркало. Чарльз запихнул свою ярость в ледяное местечко и пообещал выпустить ее, когда придет время. Сейчас ему нужно сосредоточиться, пока не найдет, где спрятали Анну, а затем он разрубит похитителей на мелкие куски.
– Да, – сказал альфа из Олд Тауна. Чарльз отвернулся от зеркала и обнаружил, что Айзек настороженно наблюдает за ним из относительной безопасности гостиной. – Я проследил за ней до дамской комнаты, из которой она вышла. Затем она прошла примерно два фута в сторону вечеринки. По словам официантки, Анна заказала еще порцию рыбы с жареной картошкой. Но на этом ее след просто обрывается. Как у Оттена.
Айзек был хорошим следопытом. Для такого новичка он необычайно хорошо мог выслеживать волка, даже в волчьей форме. Но каким бы хорошим он ни был, Чарльз лучше.
Компьютер еще не подтвердил его догадки, но он ждал только последнего кусочка информации. Чарльз подумывал о том, чтобы преследовать людей, которые, по его мнению, стояли за убийствами, но если ошибался, это означало, что Анна останется в руках похитителей, пока он будет идти по ложному следу. И люди, которые стояли перед ним, обладали почти такими же ресурсами, как у Брана, и ему понадобится…
– Что с ним не так? – спросила тихо Лесли, вырывая Чарльза из мыслей. – Почему у него идет кровь? Ты видишь его глаза? Они такими не были, когда он открыл дверь.
– Не знаю, – ответил Айзек спокойным голосом. – Послушайте, если он сорвется, то у вас двоих не будет ни единого шанса. Оставайтесь здесь и не мешайтесь, но держите оружие наготове. Если вам покажется, что он направляется в ваш сторону, просто стреляйте, но убедитесь, что не промахнетесь. Если я прав, то он будет очень расстроен, если убьет вас. И если он зайдет настолько далеко, что начнет убивать гражданских, то Анне от него все равно будет мало толку.
– Гражданских? – оскорбленно переспросил мужчина из ФБР. Братец волк не помнил его имени, и его это не волновало. Его пара пропала, и важна только она.
Айзек проигнорировал его, возможно, он поверил, что этот мужчина не угроза, но братец волк так не думал. Он признал в мужчине-агенте ФБР хищника, хотя Гольдштейн – вспомнил его имя – не представлял угрозы ни для чего, что волновало Чарльза.
– Люди здесь гражданские, – произнес Чарльз спокойным тоном. – И вам лучше послушать Айзека, хотя не думаю, что я зашел достаточно далеко, чтобы причинить вред нашим союзникам. Айзек, я должен найти ее, но не смогу воспользоваться нашей связью сегодня вечером. – У него перехватило дыхание, когда братец волк в панике вырвался на поверхность после признания Чарльза.
Анна пропала. Анна в руках людей, которые причинили боль маленькой танцовщице. Его Анна, которая уже столько пережила. Он поклялся, что с ней больше никогда не случится ничего подобного. И они потерпели неудачу, братец волк и Чарльз, две души, разделяющие одну шкуру… Они подвели свою вторую половинку.
Чарльз убедил братца волка, что у них больше шансов найти Анну в человеческом обличье, но для этого потребовалось больше силы воли, чем он предполагал.
– Он не может ее найти? – спросила Лесли.
– Я же говорил вам, что связь не гарантия, – сказал ей Айзек. – Брачные узы – это очень личная вещь.
Айзек хорошо сдерживал свою альфа-натуру, его голос был мягким и не угрожающим. Братцу волку нравился Айзек, но сейчас не самое подходящее время выяснять, кто более доминирующий. В подобных драках гибли люди, и сейчас братец волк жаждал насилия.
– И ты сказал, что если это не сработает, у нас могут быть серьезные неприятности, – проговорил фейри, отец крутой маленькой танцовщицы. – Потому что в этом городе нет человека опаснее волка, чья пара в опасности. У нас серьезные неприятности?
«Да», – подумал Чарльз. Ему нужно срочно что-то предпринять, но ярость братца волка затуманивала его разум. Ему нужно добраться до своего компьютера и подтвердить…
– Я не хочу, чтобы эти ублюдки заполучили Анну, – сказала Лесли. – Если Чарльз не сможет найти ее, как насчет моего желания? Ты говорил, что использовать его опасно, за исключением особых случаев. Но я тогда потеряла щенка – а теперь мы пытаемся найти другого.
Чарльз прищурился на нее.
– Какое желание?
Боклер проигнорировал его, с восторгом уставившись на Лесли.
– Умно, – воскликнул он. – Это очень умный ход.
– Фейри оставил мне подарок, когда я была ребенком, – объяснила Лесли Чарльзу, вспомнив, что не нужно смотреть ему в глаза. – Думаю, чтобы компенсировать то, что не смог спасти моего щенка. Я никогда им не пользовалась, а наш эксперт по магии фейри говорит, что с ним нужно быть осторожной. Но для меня это звучит как честный обмен. – Она посмотрела на Боклера.
Он серьезно кивнул.
– Я думаю, это может сработать.
Она открыла сумочку и достала бумажник, и даже на расстоянии Чарльз почувствовал запах магии, от которой чихнул. Но она дала ему надежду. Лесли достала из своего бумажника белую карточку.
– Я не совсем уверена, как это сделать.
– Магия следует за намерением, – сказал Чарльз, и Боклер бросил на него резкий взгляд. – Скажи, чего ты хочешь, и разорви карточку, чтобы скрепить сделку.
– С каких это пор сын маррока стал экспертом в магии фейри? – спросил Боклер, и Чарльз заметил, что Гольдштейн заинтересованно выпрямился на слова «сын маррока». Гольдштейн слышал этот термин раньше и теперь хотел знать, что он означает.
– С каких это пор фейри выдают информацию об оборотнях? – вкрадчиво возразил Чарльз. Анна пропала, и ему все равно, что узнает Гольдштейн. Но фейри был прекрасной целью для ярости братца волка. Боклер стал бы достойным противником, и как только Чарльз кого-нибудь убьет, возможно, снова сможет ясно мыслить.
Боклер сделал осторожный шаг назад, и Айзек встал между ними.
– Ты не должен делать ничего опрометчивого, Чарльз, – предупредил он. – Мы все здесь в одной команде.
– Я бы хотела… – сказала Лесли, отвлекая внимание Чарльза от фейри. – Я бы хотела… – Она посмотрела на Чарльза. – Один потерянный щенок сменяет другого, но Анна твоя, как Тоби был моим. Так что я хочу, чтобы, потеряв своего щенка, которого я любила, Чарльз нашел своего потерянного волка. – Она разорвала открытку пополам, и магия… что-то сделала.
Телефон Чарльза зазвонил прежде, чем он смог понять, что произошло с магией. Чарльз раздраженно вытащил телефон из кармана, чтобы поскорее прервать ревущий рингтон.
Все в квартире перестали дышать, и Чарльз понял, что его способность связно говорить, по-видимому, дала им ложное чувство безопасности.
– Как скоро это сработает? – спросил он Боклера тихим, вкрадчивым голосом.
Фейри вздохнул.
– Мы даже не знаем, сработает ли это, оборотень. Что-то сработало, но в этой карточке была не моя магия. Мне сказали, что магия подкрадется к тебе постепенно.
Зазвонил еще один мобильный телефон, и Чарльз зарычал. Айзек вытащил свой телефон и хотел нажать кнопку выключения, но остановился.
– Четыре-ноль-шесть – это код Монтаны, верно?
Он снял трубку до того, как ответил Чарльз, и из динамика телефона Айзека донесся ясный, как день, голос Брана.
– У меня такое чувство, что с моим сыном что-то не так, – произнес он. – И у меня вошло в привычку не игнорировать свои чувства, особенно когда ни он, ни Анна не отвечают на звонки.
Айзек бросил на Чарльза нервный взгляд.
– Все верно. Чарльз здесь, но Анну похитили ублюдки-убийцы, за которыми мы гонялись. Здесь находятся два представителя ФБР, которые работали с нами. И Боклер тоже присутствует – это фейри, чью дочь мы спасли вчера.
Да, Айзек все очень кратко, но точно описал.
– Почему Чарльз не ищет Анну?
Братец волк зарычал.
– Бесполезно рычать, Чарльз, – сказал Бран.
– Он говорит, что не может связаться с ней.
Последовала очень долгая пауза, а затем Бран тихо спросил:
– Чарльз, это из-за того, что беспокоило тебя до твоего отъезда в Бостон?
Чарльз не смог ответить, он был для этого недостаточно человеком. Он развернулся и направился в дальний конец комнаты. Если бы он не убил их, не казнил тех волков в Миннесоте, то смог бы найти Анну.
– Перед Бостоном… – сказал Айзек и замолчал. – О, я знаю, что ты делал перед Бостоном, Чарльз. Это может обернуться неприятностями, – сообщил он остальным и внезапно решительно продолжил: – Я думаю, мы можем что-нибудь придумать. Но вам, люди, которых слишком легко обидеть, лучше убраться с дороги. Не могли бы вы подождать в холле?
– Вы хотите поговорить, но не хотите, чтобы мы это слышали, – сказал Гольдштейн. – Вам не обязательно лгать. Мы подождем.
– Я никогда не лгу копам или ФБР, – ответил Айзек. Он говорил правду, несколько рассеянно отметил Чарльз. – Все может стать совсем плохо, прежде чем станет лучше, и я не хочу, чтобы вы пострадали.
Айзек ничего не сказал Боклеру, но фейри сам всё решил:
– Думаю, я подожду снаружи с остальными. Ему станет легче, если меня не будет рядом.
Дверь захлопнулась с тихим щелчком.
– Хорошо, – продолжил Айзек, и Чарльзу потребовалось мгновение, чтобы понять, что он обращается к Брану. – Здесь только Чарльз и я, хотя у Боклера прекрасный слух. Возможно, он сможет услышать каждое наше слово.
– Мне это подходит, – решительно произнес Бран. – Боклеру можно доверять, и он у нас в долгу, если вы спасли его дочь.
Бран прав.
– Отлично, – согласился Айзек. – Итак, я правильно понял, и все просто… – Он осекся, вспомнив, что кто-то предупреждал его не ругаться при Бране. Отец Чарльза был стар, и хотя он мог ругаться лучше многих, (обычно на валлийском), но обычно предпочитал избегать этого. Он мог быть довольно пугающим с подчиненными, которые ругались, как матросы. Айзек продолжил чуть более мягким тоном: – То, что Чарльз делал в Миннесоте, каким-то образом мешает его связи с Анной?
– Я не знаю, – бросил Бран. – Чарльз, в этом проблема?
Чарльз плохо знал Айзека, и разговаривать при нем все равно, что танцевать голышом на публике. Но если Бран мог помочь, то он готов раздеться и пробежаться голышом по Конгресс-стрит в центре Бостона в обеденный перерыв только для того, чтобы получить шанс поговорить с ним.
– Они разорвали связь, – признался Чарльз.
– Кто? – спросил Бран.
– Призраки людей, которых я незаслуженно убил. – Он повернулся, чтобы посмотреть на отца, но увидел только Айзека, держащего свой мобильный телефон.
Чарлз мрачно улыбнулся Айзеку, который отступил на шаг.
– Кто-то другой на моем месте, вероятно, посчитал бы, что он сошел с ума. Но мой дедушка был шаманом и передал мне дар, который позволяет мне видеть призраков тех, кому я причинил зло.
– Значит, они преследуют тебя, – спокойно произнес Айзек.
Чарльз не ожидал, что альфа набросится на него и назовет лжецом – в конце концов, Чарльз был личным убийцей маррока. Но вера в его глазах напомнила, что дедушка Айзека тоже мог видеть призраков.
– И они преследуют меня, – признался он, и братец волк немного отступил от немедленной атаки. Он одобрял Айзека, пока другой волк не стал слишком назойливым.
– Скажи ему почему, – приказал Бран в тишине. Его голос звучал странно, как бывало, когда он следовал интуиции, хотя не понимал причину. По правде говоря, Чарльз унаследовал способность обращаться с магией от обоих родителей, но иногда Брана беспокоило, когда магия говорила с ним, вероятно, потому что по сравнению с его матерью Злая ведьма Запада похожа на фею-крестную Золушки.
– Потому что мое чувство вины удерживает их здесь, – ответил Чарльз Айзеку, ведь Бран считал, что это может быть важно. – Они должны уйти туда, куда отправляются мертвецы, но я держу их здесь, потому что не могу их отпустить.
– За что ты чувствуешь вину? – озадаченно спросил Айзек. – Мы все знаем о Миннесоте, альфы те еще сплетники. Три волка убили старого педофила, наполовину съели его, а затем бросили тело, которое нашел десятилетний ребенок. Судя по сплетням и полицейским отчетам, которые я видел, за этим десятилетним ребенком охотился этот старик. Скорее всего, проклятые дураки подняли столько шума, дерясь из-за тела, что пацан пришел разобраться, в чем дело. По крайней мере, у них хватило ума сбежать, а не убить ребенка. Но как по мне, их глупость вошла в пятерку самых тупых поступков на следующие десять лет, а то и больше.
Чарльз не знал, что тело обнаружил ребенок. Бран приказал пойти и выяснить, убили ли оборотни человека и оставили его на виду. И если это так, то казнить их. Братец волк вынудил их признаться, доминантные волки могут это сделать, а затем выполнил приказ своего альфы.
– Бедный мальчик, – пробормотал Бран. – Никто не сказал мне, что его нашел ребенок.
Чарльз знал, что кто-то свяжется с семьей мальчика и позаботится о том, чтобы с ним поговорил психолог. Его родители будут считать, что это какая-то организация жертв преступлений или другая благотворительная организация. Ранее Чарльз делал эту работу или организовывал подобные встречи.
– Ты чувствуешь вину за то, что казнил их, – продолжил Айзек, привлекая внимание Чарльза обратно к себе. – Я понимаю это. Но не понимаю, почему ты должен себя винить. Они плакали, как дети? Потому что отстойно, когда они рыдают. Это был Роберт, их альфа? Я слышал, какую чушь он распространял. Хорошо, их жертвой был ублюдок, который заслуживал смерти. Но если они были уверены, что он виновен, стоило убить его где-нибудь тихо и избавиться от тела. Я бы тоже казнил их альфу за то, что выпустил своих волков из-под контроля, что они растерзали гражданского.
– Если бы это случилось до того, как мы вышли на публику, – сказал Чарльз, – я мог бы оставить их в живых.
– Неужели? – Айзек покачал головой. – Если бы они были в моей стае, я бы сам убил их. Сейчас, десять лет назад, когда угодно.
По его голосу Чарльз понял, что Айзек сказал правду.
– Для них не имело значения, что парень был мусором, – добавил
Айзек. – Если бы они охотились из-за его преступлений, то не съели бы его. Если бы они не охотились стаей, то, вероятно, даже не убили бы его. Они были тупицами и вышли из-под контроля. Среди нас нет места тупым, вышедшим из-под контроля оборотням. Не сейчас и никогда. Их альфе следовало убедиться, что они не тупицы. Я знаю, что лучше не посылать стаю на охоту, когда мы не желаем, чтобы в результате получилось кровавое месиво. Роберт был альфой своей стаи дольше, чем я оборотнем. И он даже не смог принять вину на себя. Они были хорошими парнями, и он не собирался убивать хороших парней, потому что понимал, что это его вина и это его обязанность о них заботиться. Поэтому Брану пришлось отправить тебя убить их. Держу пари, что этот п… – Он бросил испуганный взгляд на телефон, прикусил губу и закончил более спокойно: – Держу пари, он много чего наговорил, из-за чего ты почувствовал себя убийцей, верно? Он сделал это, потому что знал, что сам виноват, хотя не готов был признать это. Поэтому искал, кого бы обвинить. И мы все знаем, что оборотни не могут себе позволить попасть в заголовки, какие были в Миннесоте.
Айзек верил в то, что говорил. И все слова звучали правильно. Возможно, Чарльз слишком внимательно слушал Роберта и запутался.
Чарльз глубоко вздохнул.
– Анна знает, как ведут себя люди, – сказал он. – Она бы тоже это увидела. Но я больше не беру Анну с собой.
– Но в этом есть смысл, верно? – настаивал Айзек.
– Если бы тебя уже не измотали убийства, – тяжело вздохнул Бран, – то сам бы увидел правду. Если бы я не был так занят, пытаясь оправдать несправедливость, тоже это увидел бы. Это было необходимо, хотя и тяжело.
– Один из волков не пробыл волком и два года, – добавил Чарльз.
– Это еще хуже, – ответил Айзек. – Они решили поддаться волку в неподходящее время. Они решили тусоваться с идиотами и сами приняли решение. Сами выбрали свою смерть, а ты был всего лишь исполнителем.
– Я думаю, – вставил Бран, – что Миннесотской стае нужен другой альфа.
– Согласен, – поддакнул Айзек.
– Чарльз, – сказал Бран. – Где Анна?
Не думая, Чарльз указал на юго-запад и понял, что точно определил ее местоположение.
– Десять миль в том направлении. – Он больше ничего не мог сказать, не мог прикоснуться к ее разуму, но знал, где она.
– Найди ее, – велел Бран. – И уничтожь этих людей. Если сможешь, постарайся их не убить. Напомни своему волку, что тюрьма – гораздо худший приговор, чем смерть. Будет лучше, если мы сможем помочь расправиться с ними с минимальным насилием.
– Хорошо, – согласился Чарльз, хотя его отец уже повесил трубку.
– С тобой все в порядке? – спросил Айзек.
Чарльз отвесил ему неглубокий поклон уважения, как один доминирующий волк другому.
– Мне лучше. – Он не был полностью в норме, но сейчас не время для этого. Главное, теперь он мог отыскать Анну. – Я могу ее найти. Что находится в том направлении?
– Ислингтон, Дедхэм, Вествуд. Может быть, Милтон. Я хорошо знаю дорогу. Нам придется свериться с картой. И насколько ты уверен в десяти милях?
– Почти полностью, – заверил Чарльз. Он подумывал просто сесть в машину и идти по связи, но, вероятно, было бы быстрее, если бы он знал, куда им ехать. Ему стоит быть полностью уверенным, где Анна, прежде чем они покинут квартиру. Сегодня он не собирался терять время даром. – Почему бы тебе не впустить остальных и не присоединиться ко мне за компьютером?
Ему нужна была минутка, пока Айзек позовет остальных. Чарльза трясло, и он не хотел, чтобы кто-нибудь это видел. Анна жива. На данный момент этого достаточно.
Чарльз сел за стол и обнаружил, что его компьютер выполнил поставленную задачу. Он услышал, как все вошли, но не обернулся. Не хотел рисковать и неожиданно встречаться с кем-либо взглядом, пока Анна не будет в безопасности.
– Анна помешана на полицейских процедурах, – начал он, изменяя размер окна браузера. – Сегодня утром она сказала, что серийным убийцам часто нравится вмешиваться в расследования. Сначала я отмахнулся от этого, потому что вы бы заметили что-то подобное спустя столько лет поисков, верно?
– Мы проверяли, – ответил Гольдштейн. – Не было никаких признаков какого-либо вмешательства.
Чарльз прошел через брандмауэры – всегда хорошо иметь полезных друзей. Он мог говорить и взламывать одновременно, и, возможно, это помешало бы федералам выяснить, что он делал. И вероятно, хорошо, что никто из них не работал в налоговой службе, и что задняя дверь в это ведомство, через которую он вошел в систему, закодирована непонятным многим людям кодом.
– Я решил, что, возможно, первоначальный старый убийца не был таким психопатом. Но третий парень стал новым дополнением. Поэтому я вернулся на десять лет назад. И просмотрел список имен всех, кто работал с этим делом за все эти годы. Два человека упоминались более трех раз.
– Уверяю вас, я не серийный убийца, – сухо выдал Гольдштейн.
– Я был почти уверен, что это не ты, – согласился Чарльз. – Я чувствую, как сильно ты хочешь его поймать. Поэтому сначала проверил другого парня.
Гольдштейн резко вдохнул:
– Ты же не серьезно.
Гольдштейн был вовлечен в ряд расследований, и он должен знать, кто еще работал с ним.
– Кое-кто участвовал в расследовании этого дела на протяжении последних шести лет, – продолжил Чарльз. – Давал интервью в газетах и новостях. Был назначен связным к кому – то, и вот мне повезло и я нашел его фотографию на первой полосе газеты, где показано одно из тел. Я выяснил, что девять из последних десяти лет он находился в нужном городе, постоянно переезжая из-за работы. В прошлом году, когда его перевели на другой конец страны, он находился в таинственном отпуске во время убийств. Поэтому я покопался в его прошлом. Попросил о нескольких услугах. Взломал несколько баз данных. Опросил пару полицейских и министра в отставке.
– Кто? – нетерпеливо спросил Боклер.
Чарльз нажал кнопку, и в окне на половину экрана появилась фотография парня с плаката КНСО. С окна на другой половине экрана Чарльз продолжал читать информацию:
– По словам бывшей няни, добрый сенатор был одержим желанием, чтобы его сын стал мужественным мужчиной в техасском стиле. И когда шестилетнего Леса Хойтера застукали играющим с косметикой матери, то отправили по-мужски провести время со старшим братом сенатора, ветераном войны во Вьетнаме и заядлым охотником Трэвисом Хойтером, который жил и до сих пор живет в Вермонте. У Трэвиса Хойтера также есть дома и недвижимость в нескольких городах, где происходили массовые убийства «Охотника на крупную дичь», а также добрая дюжина домов в местах, где убийств не было. В тех немногих местах, где действовал наш убийца, у Трэвиса Хойтера нет собственности, но есть собственность его семьи или корпоративные квартиры семейной компании. Трэвис немного сумасшедший, поэтому семья Хойтер не разрешает ему появляться на публичных мероприятиях или на телевидении, потому что его взгляды могут быть неполиткорректными.
– Хойтер, – произнес Гольдштейн таким убийственным тоном, который соответствовал тону братца волка.
– Сын сенатора. Это будет политический кошмар, – вторила Лесли. – Моему боссу это понравится.
Чарльз не мог утверждать, что это был сарказм с ее стороны, хотя, скорее всего, она сама не знала, как реагировать.
– И вот гвоздь в крышку гроба… У Трэвиса и сенатора Дуайта Хойтера была младшая сестра Хелена. В тысяча девятьсот восемьдесят первом году, когда ей было шестнадцать, она забеременела и призналась, что ее изнасиловали. Она переехала к своему старшему брату, а затем покончила с собой пару лет спустя, оставив Трэвиса заботиться о своем мальчике-полукровке. Учительница на пенсии, с которой я разговаривал, сказала мне, что мальчик был «особенным», не совсем медлительным или аутистом, но определенно странным, со склонностью к насилию. Его зовут Бенедикт Хойтер, и, согласно налоговой службе, он перебивается случайным заработком. И последние пять лет он занимался уборкой или техническим обслуживанием, переезжая примерно каждый год.
Чарльз проскользнул в часть даркнета, отдельное небольшое пространство интернета, невидимое поисковым системам и в основном созданное хакерами, которые отказались от интернета ради большинства своих более сомнительных занятий. Он извлек список объектов недвижимости из налоговых отчетов Трэвиса Хойтера, которые скопировал во время предыдущей экскурсии в базу данных налогового управления.
– Сомневаюсь, что ты мог законно получить эту информацию, – заметила Лесли.
– А ты не смотри, – предложил Гольдштейн, заглядывая Чарльзу через плечо. – Мы ничего не знаем о незаконном взломе. – Он весело присвистнул. – Трэвису Хойтеру принадлежит половина мира.
Чарльз искал в Массачусетсе и нашел адрес.
– Не этот, – пробормотал Айзек. – Это центр города. Тебе нужно место в десяти милях к юго-западу отсюда. Не этот, это далеко на севере. Вот. Дедхэм. Одна из моих подружек по колледжу держала там лошадь, и это примерно правильное направление и расстояние.
Чарльз не хотел ошибиться, поэтому запомнил адрес, но продолжал просматривать записи, пока не вернулся к началу. Это был Дедхэм, иначе им пришлось бы следовать за их связью. В любом случае, с Хойтером будет покончено.
Осознавая потерянное время на расследование, Чарльз воспользовался моментом, чтобы посмотреть адрес на другом сайте даркнета, который специализировался на официальных и неофициальных записях собственности. Даркнет был довольно утомительной смесью сторонников теории заговора и хранителей записей об ОКР. Собственность Трэвиса Хойтера в Дедхэме представляла собой довольно большой двухэтажный фермерский дом с сараем на площади в четыре акра, который был продан пять лет назад почти за миллион долларов. Чарльз распечатал планы дома и отчет округа о последнем обследовании земли, сложил их и сунул в карман.
– Фургон моей стаи ждет нас снаружи, – сказал Айзек. – Пойдем?
Сосредоточившись на Анне, Чарльз забыл, что им понадобится машина, чтобы добраться туда. Вероятно, будет лучше, если не он сядет за руль.
Глава 12
Анна задыхалась от боли, все тело дрожало. Еще никогда она не чувствовала себя такой слабой в волчьей форме. И от нее неприятно пахло, возможно, из-за рвоты или наркотиков.
Незнакомый мужчина все еще разглагольствовал в соседней комнате о том, что он с ней сделает, в очень недвусмысленных выражениях. И это означало, что ей удалось быстро измениться или он болтал пятнадцать-двадцать минут. Она делала ставку на последнее.
Хойтер поощрял другого мужчину, которого звали Бенедикт, кидая уродливые предложения или высмеивая его, чтобы раззадорить еще больше. Хойтер, вероятно, подумал, что она, съежившись в клетке от страха, слушает их разговор.
– Ты помнишь, что мы сделали с той девушкой в Техасе? – спросил Хойтер.
– Та, что с татуировкой бабочки?
– Не та. Высокая…
Анна поднялась на ноги и встряхнулась, словно от воды. Она не хотела выглядеть так, будто съежилась в своей клетке, боясь их еще до того, как они успели что-либо с ней сделать. Она постаралась не обращать на них внимание, превратить их голоса в фоновый шум, как неприятную песню по радио.
Ей нужно сосредоточиться на чем-то другом.
Ее ночное зрение в человеческом обличье довольно хорошее, но в волчьем обличье оно еще лучше. Ее клетка висела примерно в двух футах над полом. Стойкий запах лошадей подсказал ей, что изначально это был сарай, но кто-то переделал его в танцевальную студию. В дальнем конце комнаты у стены на скамейке лежало несколько пар туфель без застежек и нечто похожее на пояс с монетами для танца живота.
Рядом со скамейкой один угол сарая отгородили, а на двери висела табличка с надписью «Офис». Анна могла видеть себя в длинной зеркальной стене и до сих пор выглядела напуганной. Длинный латунный поручень, расположенный на высоте около трех футов по всей длине зеркальной поверхности, завершил образ. Анну заключили в клетку, подвешенную к стропилам танцевальной студии. Здесь нет подземелий или сырых потайных подвалов. Когда Анна еще выступала на сцене, ей часто снились кошмары о том, что ее заточили на сцене, откуда сможет выбраться, только если сыграет «У Мэри был маленький ягненок» задом наперед. Она могла легко это сделать, но кто-то заменил струны ее виолончели на струны скрипки. Клетка в танцевальной студии была лучше этого, верно? Ужас вместо смущения.
Ей нужно выбраться отсюда, но сначала что-то сделать с испуганным оборотнем, отражающимся в большом зеркале.
Анна выпрямилась и навострила уши, и в зеркале выглядела уже не такой жалкой, хотя и не такой пугающей, как Чарльз, который без особых усилий мог устрашить кого угодно. По крайней мере, она уже не так напугана. Она все же оборотень, а не жертва.
Увидев, что они притащили ее в сарай, превращенный в танцевальную студию, Анна задумалась, была ли здесь какая-то связь с Лиззи. Возможно, она танцевала или преподавала здесь. Возможно, именно так убийцы нашли ее. Или, может, Боклер и его дочь просто числились в загадочном и неточном КНСО списке фейри и других сверхъестественных существ, живущих в Соединенных Штатах. В списке, к которому у Хойтера имелся доступ. Но если между Лиззи и этой танцевальной студией была связь, то есть вероятность, что Чарльз сможет установить связь и найти ее.
Потому что он уже наверняка знает, что она пропала. Если не связался с ней через их связь, то значит не мог этого сделать. И ему придется найти другой способ. И танцевальная студия может привести его сюда… примерно через пару месяцев.
И теперь Анна снова выглядела жалкой. Раздался резкий хлопок, словно кто-то получил пощечину. Потом послышался второй удар, и приглушенный разговор мужчин, фантазирующих о пытках и изнасиловании, резко прекратился.
– Я же тебя предупреждал, – сказал старик дрожащим, но уверенным голосом. Он напомнил Анне Брана, когда тот по-настоящему злился. – Если продолжишь говорить такие вещи сейчас, то забудешься и начнешь распространяться о них публично. Тогда потеряешь свою хорошую работу и окажешься на улице, попрошайничая, потому что я не собираюсь тебя кормить. Ни один ребенок в моем доме не будет бесполезен и жить за счет пособия по безработице.
– Да, сэр, – кто-то прошептал.
– Эти слова для отбросов, – продолжил старик. – Для низкорожденных подонков. Твой отец, возможно, и был подонком, но твоя мать из хорошей семьи, и ее кровь посильнее. Ты позоришь ее, когда так говоришь. – Голос старика немного изменился, но также стал резче. – А ты, Лес. Что ты, по-твоему, делаешь? Думаешь, я не знаю, откуда он это берет? Думаешь, что чертовски умен, но ты ничто. Пустое место. Ты слишком тупой для ФБР, слишком слюнтяй для военных. Тебе нравится забывать, кто здесь главный, в чем заключается наша миссия и что она означает. Нельзя отвлекаться, ты знаешь, как тяжело ему приходится работать, чтобы не выделяться. Ты хочешь, чтобы его поймали? Как далеко ты готов зайти, чтобы уничтожить существ, которые захватили бы нашу землю без Бенедикта? Ты пытаешься погубить нас?
– Нет, сэр. – Голос Хойтера был приглушенным, но за кротким тоном скрывался яд. – Извините, дядя Трэвис.
– Ты больше не ребенок, – строго сказал старик, очевидно, не уловив скрытый смысл в поведении племянника. – Начинай вести себя соответственно. Что мы делаем?
– Спасаем нашу страну, – почти по-военному отрапортовал Хойтер. – Делаем нашу страну безопасной для ее граждан, убирая мусор и делая то, для чего наше правительство слишком либерально, слишком мягко.
Анна не могла этого понять. Она вспомнила его короткую речь за их вчерашним обедом. Он говорил правду и в то время верил в свои слова. И хотя она считала его неприятным, но все же испытывала к нему определенное уважение.
Ей следовало помнить закон Брана: фанатиков нельзя переубедить. Они ничего так не любят, как свое дело. Нельзя становиться у них на пути, иначе с вами расправятся. Анна всегда думала, что Бран говорит о себе, но ошибалась. Ее тесть был целеустремленным, но любил своих сыновей и свою стаю. Он не фанатик.
– Помнишь маленькую девочку, которую подвесили за косу, пока мы… – Похоть в голосе Хойтера, когда он доводил Бенедикта до еще большего безумия, была более реальной, чем искренняя речь, которую он произнес перед Анной за обеденным столом.
Хойтер не был фанатиком, решила она. Он сказал, что защищает Америку от монстров и верил в свои слова, оправдывая свою жажду власти над другими, свое желание причинять другим людям боль и страдание. Он любил убивать и насиловать, а защита Америки – лишь предлог.
