Текст книги "Я Скелет? Да вы издеваетесь! (СИ)"
Автор книги: Паркер Прах
Соавторы: Алексей Сказ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Это был первобытный хаос. Рёв сотен голосов, вой десятков хищников из его стаи, скрежет когтей по камню – всё это слилось в единую, оглушительную какофонию, которая била прямо по моему сознанию. Вожак и его «Беты» пытались пытались заглушить мою Сеть, утопить в цунами из чистой, нефильтрованной ярости.
Безумие в том, что я уже проворачивал подобное против Хозяина. Насколько он был силён, но я справился в одиночку. А сейчас? Десятки оборотней одновременно проворачивали то же самое против меня!
Я почувствовал, как нити контроля, связывающие меня с отрядом, начали истончаться, вибрировать, рваться. Мои приказы, до этого чёткие и ясные, искажались, превращаясь в бессмысленный набор сигналов.
«Держать строй!» – но вместо стены щитов скелеты начали беспорядочно толкаться, мешая друг другу.
«Атаковать ящеров!» – но их мечи лишь неуклюже рубили воздух, пока подчинённые вожаку твари вгрызались в их ряды.
Контроль ускользал. Моя армия, моё главное оружие, на глазах превращалась в то, чем была изначально – в толпу безмозглых, неуклюжих марионеток, способных лишь на примитивные, запрограммированные действия.
И в этот момент, когда хаос достиг своего пика, я увидел его. Мой гоблин. Он очнулся, его маленькие глазки горели отчаянной, самоубийственной храбростью. С пронзительным воплем, который потонул в общем гвалте, он бросился на вожака оборотней и со всей силы ударил его по ноге мечом, который не так давно всучил ему я, приказав тренироваться. Клинок со скрежетом скользнул по прочной шкуре, не оставив даже царапины.
Вожак даже не посмотрел на него. Он лишь лениво махнул хвостом, и короткий, точный псионический импульс ударил гоблина в голову. Тот замер, его глаза остекленели. А затем его сморщенная морда исказилась в восторженной, безумной гримасе. Он издал радостный вой, вскочил на спину ближайшего оборотня-«омеги» и, как безумный всадник на апокалиптическом звере, ткнул своим скрюченным пальцем прямо на меня.
Он предал меня. Или, точнее, его заставили предать. Но то что он сделал… Признаться, было безумно тупым решением. Наверное, сказался слишком сильный удар по голове, во время падения.
Вожак оборотней использовал моего гоблина как антенну и заодно высек его сигнал из пространства, оставив в нём только потоки своих подчинённых и… Разумеется, мой собственный. Теперь, сколько бы я ни был похож на других скелетов, я был прекрасно для всех виден.
– Разум! – мысленный приказ вожака был подобен удару грома. – Найти и уничтожить разум в этой груде безмозглых костей!
Охота началась. Охота на меня…
Оборотни, теперь полностью игнорируя моих беспомощных скелетов, развернулись и единым потоком устремились ко мне. Их фиолетовые глаза горели одной целью. Я был вынужден снова отступать, уворачиваясь от когтей и клыков, парируя удары, которые крошили камни. В пылу завязавшегося боя один из мелких, юрких оборотней мощным ударом своей головы выбил из моего кармана сферу ледяного заклинания, когда прыгнул, желая вцепиться зубами. Она медленно покатилась по склону, и я тут же услышал торжествующий вой их вожака.
– Ха! Теперь ты беспомощен, костяная кукла! Я лишил тебя твоего главного козыря! Моя гениальность, мой истинный ум, сокрушил твою жалкую волю! Пусть все знают, кто здесь Альфа! А-У-У-У!
Его стая тут же подхватила торжествующий вой, и я видел, как они радостно крутят волчьими хвостами, предвкушая лёгкую добычу.
Я отступал, петляя между скалами, но гоблин на спине оборотня не давал мне скрыться. Его пронзительный голос указывал псиным моё точное местоположение.
«Слабый инструмент теперь стал вредным, – пронеслась в голове холодная мысль. – Но он всё ещё моя собственность. Умирать ему ещё рано. В будущем его следует тренировать ещё сильнее, чтобы такое больше не повторялось».
Не сбавляя бега, я схватил с земли тяжёлый камень и, хорошенько прицелившись, швырнул его в сторону кричащего предателя. Камень попал точно в лоб. С тихим стуком гоблин без сознания свалился со спины оборотня, оставшись лежать на тропе.
Продолжая отступление, я пробежал мимо клетки. Я её уже видел, так что не собирался придавать ей значения, но на сей раз, оказавшись совсем рядом, едва не замер, оступившись. Я увидел не только измученных женщин с блаженными, пустыми улыбками. За их спинами, прижавшись к прутьям, сидели двое детей. Маленьких, испуганных, их глаза были полны не чужого восторга, а собственного, неподдельного ужаса, как будто их разумы по какой-то причине были всё ещё не подконтрольны оборотням. Как будто… они всё осознавали и увиденное заставляло их души страдать.
И в этот момент что-то внутри меня, в самой основе моего существа, щёлкнуло. Это не было логикой. Это не было прагматизмом. Это был древний, забытый инстинкт, который перевесил всё: страх, расчёт, даже собственную жажду выжить, эволюционировать, а затем победить Костяного Алхимика.
«Дети… Почему? Почему это важно? Я не должен ничего чувствовать. Но я не могу их здесь оставить. Я словно… не имею права. И оставлять не хочу».
Моя цель слегка изменилась. Просто уйти с этой злосчастной горы и придумать новый план атаки было больше нельзя. Теперь я заманивал. Не бегство. Манёвр. Я развернулся и повёл волчьих за собой, увлекая всю стаю в узкое, извилистое ущелье, на конце которого виднелся высоченный обрыв. Я приметил его ещё давно, но не рассмативал как оружие. Скорее совсем наоборот. Это был тупик. Место, попав в которое, бежать станет уже некуда. Впереди – пропасть, а позади… Голодные, воющие во всю глотку псины.
И это идеальное место для моей последней, решающей… атаки!
Совсем скоро капкан захлопнулся. Я стоял на самом краю ущелья, спиной к бездонной, клубящейся тьмой пропасти. Впереди, отрезая все пути к отступлению, застыла стая. Вожак оборотней, этот сгусток первобытной ярости и высокомерия, медленно, с хищной грацией, выходил вперёд. Его фиолетовые глаза горели торжеством, а из пасти, полной клыков, вместе со слюной вырывался горячий пар. Он и его стая окружали меня плотным, смертоносным кольцом, предвкушая лёгкую, жестокую победу. Они все были здесь. Все ради меня! В одной точке. Идеально.
Вот что называется деспотичный руководитель. Ради собственного безумного желания, к тому же взявшегося неизвестно откуда, их вожак привёл всех вместе собой. Если это и называется быть «Альфой», то, уж простите, без чужого мнения прекрасно обхожусь!
Мой взгляд скользнул по карманам. Пальцы, лишённые плоти, нащупали гладкую, холодную поверхность. Ещё одна сфера ледяного заклинания. Хозяин дал мне две, но этот «Альфа», ослеплённый собственной гениальностью, этого не знал. Он думал, что лишил меня единственного козыря. Какая глупая и самонадеянная ошибка.
«Одна сфера. Один шанс, – пронеслась в моей голове холодная, как лёд в этой сфере, мысль. – Какая разница, заморозить мозги их после того, как я их вырежу, или пока они все ещё живы? Так даже лучше сохранятся! Так сказать, в своём первозданном виде!»
Я не защищался и больше никуда не бежал. Я просто стоял на самом краю обрыва, опустив меч в землю. Вожак воспринял это как знак полной капитуляции. С торжествующим ментальным рёвом, который эхом пронёсся в моём сознании, он и вся его стая, бросились на меня для решающего, смертельного удара…
В тот самый момент, когда его когтистая лапа занеслась над моей головой, я с силой ударил ледяной сферой о собственное колено.
Тихий, даже незначительный хруст.
Сразу затем взрыв. Настоящий, пронзительный взрыв, с таким грохотом, словно лопнул гигантский ледник. От холода мгновенно охватившего пространство даже затрещал воздух. Я буквально видел, как его частицы стали обращаться в жидкость, опадая на землю настоящим дождём! А затем мир накрыла волна абсолютного, неземного холода. Она расходилась от меня кругами, превращая всё на своём пути в ледяные изваяния. Воздух застывал, кристаллизуясь инеем. Камни трескались от резкого перепада температур.
Оборотни, их подчинённые твари, – все они застыли на месте, превратившись в жуткие, покрытые толстым слоем льда статуи. Их позы, полные ярости и движения, замерли навечно. Вожак так и застыл в прыжке, в сантиметрах от меня и ледышкой упал под мои костлявые ноги. Его пасть была раскрыта в беззвучном вое, а в фиолетовых глазах навеки застыло торжество, так и не успевшее смениться ужасом.
Мои скелеты были далеко, гоблин тоже, поэтому больше никого не задело. Площадь покрытия сферы оказалась около десяти метров или меньше, но этого отнюдь не было мало. Моё тело тоже покрылось ледяной коркой, однако, судя по всему, влаги в нём было недостаточно. Да и волна, похоже, полностью обошла меня стороной, но так уж работает физика, энергия всегда куда-то стремится, происходит обмен, уравновешивание температур в пространстве, так что холодом меня тоже обдало знатно.
Я стоял посреди этого безмолвного, замёрзшего леса скульптур, ожидая, чтобы моё тело немного растаяло, иначе был риск возникновения трещин в костях из-за передвижения.
Победа. Горькая, холодная, но абсолютная. По сути, за всё это сражение я нанёс оборотням лишь один единственный удар и вот к чему это привело. Их всех одновременно заморозило. Все они, до единого, гарантированные трупы. Однако Система не выдала мне за них пока что ни одного очка. А очков я ожидал очень много.
Оно и понятно, слишком быстрая заморозка. «Экстремальная». Такая, что на их телах даже лёд не кристаллизировался. Магия удивительная штука!
Когда время пришло, я неторопливо склонился над застывшим вожаком. Мой двуручный меч с лёгким, хрустальным звоном отколол его покрытую льдом голову. Из ледяной крошки я извлёк то, за чем пришёл, – его мозг, теперь твёрдый и холодный, как камень.
[За убийство существа «Оборотень-псионик (Альфа)» вы получаете +8 ОС.]
[Уровень: 6 (23/55 ОС)]
Я пошёл дальше. Один за другим я подходил к замёрзшим оборотням. Удар. Звон. Новый мозг, который я прикажу своим скелетам погрузить в телегу.
[За убийство существа «Оборотень-псионик (Бета)» вы получаете +7 ОС.]
[За убийство существа… вы получаете +7 ОС…]
[Убийство, +7 ОС…]
[Получен новый уровень! Уровень 7 (4/89 ОС). Получено очко (1) характеристик!]
Затем настала очередь и их подчинённых. Ящеров, насекомых и чёрти кого ещё из ближайшего леса… Я не брезговал никем. Каждый труп – это ресурс. Опыт. Шаг к моей цели.
[За убийство существа «Пещерный ящер» вы получаете +3 ОС.]
[За убийство существа «Хитиновый жук-переросток» вы получаете +2 ОС.]
[+3 ОС… +2 ОС… +7 ОС… +1 ОС…]
…
[Уровень: 7 – уровень 8 (2/144 ОС) Получено очко (1) характеристик! Доступно два нераспределённых очка характеристик!]
Ах, это прекрасное ощущение! Жаль, что вас здесь было так мало! Всего лишь сто двадцать четыре очка за всех. Зато целых два уровня поднял!
[Внимание! Достигнут порог развития текущего вида существования. Если вы хотите продолжить развитие, то выполните ряд условий для эволюции.
Что-то? Эволюция? Серьезно?
Условия – чтобы пройти эволюцию и начать процесс метаморфоза в более совершенную форму существования необходимо:
1) Максимальное количество очков Системы на текущем 8 уровне (144)
2) Катализатор Эволюции типа «Эссенция» ранга F или выше. (Без катализатора развитие будет выполнено случайным образом, исходя из вашей предрасположенности и удачи, так же возможны дефекты и отклонения в процессе)
Ну наконец-то! Я действительно достиг этого порога! Просто невероятно! Судя по написанному, мне нужно добить до конца текущий уровень и добыть какой-то катализатор… катализатор? А разве у оборотней не было чего-то похожего? Надо будет обязательно пошариться у них, что-то такое там точно было.
Но все же, насколько сильно каждый раз повышаются запросы у Системы для повышения нового уровня? Ладно ещё восемьдесят девять очков, но 144? А дальше сколько будет? Триста? Да если я буду пытаться набрать триста очков тем же убийством гоблинов, за которых дают всего два, в лучшем случае, три ока… Это же какой-то геноцид зелёной расы начнётся.
Как бы то ни было, я уже знаю что мне делать. Теперь оставалось определиться еще кое с чем. А именно – куда мне вложить все очки характеристик? В прошлые разы, когда прокачал энергию и ловкость до восьми, Система давала мне выбор нового навыка. И сейчас у меня как раз есть ровно столько, сколько требуется чтобы повысить последнюю характеристику до нужного значения.
[Сила 6 – 8]
Вы достигли 8 очков характеристики «Сила», вы можете выбрать один дополнительный спец навык из трёх предложенных:
1) «Сокрушительный удар» (F): увеличивает урон, наносимый физическими атаками.
Увеличивает урон? Звучит неплохо. Если мои удары станут сильнее, это позволит лучше парировать атаки и наносить больше урона мечом. Однако, что толку от урона, если меня самого расколют на части? Мои кости хрупки, и я уже не раз видел, как легко их ломают. Урон не спасёт меня от того, чтобы стать грудой обломков.
2) «Несокрушимый натиск» (F): позволяет прорываться сквозь строй врагов, игнорируя их сопротивление.
Это могло бы быть полезно для маневрирования для того, чтобы добраться до цели или уйти от окружения. Но я предпочитаю вообще не оказываться в ситуации, где мне лично придётся прорываться через «строй врагов». Для такого у меня есть мои скелеты.
3) «Крепость костей» (F): увеличивает прочность костей и сопротивление физическому урону.
Вот это уже интереснее. Мои противники становятся всё сильнее, их удары всё больнее. Я видел, как легко ломаются кости моих собратьев, как их раскалывают на части. Броня не всегда спасает. Если я стану прочнее, я смогу выдержать больше ударов, продержаться дольше. Это даст мне время, а время даст возможность придумать решение из любой ситуации.
Да, это именно то, что мне нужно. Мои кости – моя крепость.
[Получен новый навык! «Крепость костей» (F).]
Собрав достаточно мозгов, я бы даже сказал, с запасом, я направился к алтарю. Псионический кристалл, лишённый подпитки, тускло мерцал. Я приметил его ещё во время осмотра их лагеря и я был прав…
«Информация: Псионический кристалл (F), ингридиент который может послушать катализатором к эволюции.»
Я без колебаний забрал и его. Неизвестно как его применить, но это только пока.
В тот же миг, когда кристалл покинул своё место, псионическое поле, окутывавшее плато, исчезло. И мой гоблин, лежавший без сознания в стороне, очнулся. Он сел, потряс головой, и его взгляд упал на ледяное поле битвы. Его сморщенная морда на мгновение застыла в изумлении. Он долго потирал голову, одновременно на затылке и на лбу. А затем она вдруг исказилась в самой театральной гримасе преданности, на какую он был способен.
– Кура-а-а! – завыл он, вскакивая на ноги. Он подбежал к ближайшей ледяной статуе оборотня, которая уже была без мозгов и со всей силы пнул её. – За моего великого костяного хозяина! Я разорву этих презренных псин!
Я прервал это жалкое представление коротким, но увесистым подзатыльником. Гоблин, взвизгнув, рухнул на землю.
«Хватит представлений, – безмолвно попытался прожестекулировать я и всучил ему в руки тяжёлый кристалл. – Тащи кристалл в телегу. Живо».
Наконец, я подошёл к клетке. С исчезновением псионического поля женщины и дети пришли в себя. Их блаженные, пустые улыбки сменились гримасами неподдельного ужаса. Увидев меня – скелета в костюме дворецкого, сжимающего в руке окровавленный меч, – они закричали. Пронзительно, отчаянно.
Я понял, что слова здесь бесполезны. Я не мог их успокоить. Я не мог им ничего объяснить. Я отдал безмолвный приказ уцелевшим скелетам. Те, не обращая внимания на крики и слёзы, подошли к клетке. Их костяные руки сомкнулись на тяжёлых прутьях. Скрипнув, они подняли всю конструкцию целиком и, как обычный ящик, водрузили её рядом с волчьими мозгами на телеге. Маршрут придётся подкорректировать. Надо зайти в город, чтобы оставить там пленниц.
Несколькими минутами спустя, шагая по склону, мой взгляд зацепился за синеватый шарик, повисший над крутым обрывом на какой-то тонкой ветке, геройски произраставшей прямо в голой каменной скале.
«А вот и моя первая, укатившаяся сфера ледяного заклинания. Замечательно», – подумал я, возвращая её в свой карман.
Глава 25
Воздух диких пещер, густой и терпкий, пропитанный запахом крови и горелой плоти, остался позади. Впереди, в тусклом свете кристаллов, раскинулся город. Мой отряд двигался с безмолвной, отточенной поступью. Процессия, должно быть, выглядела жутко и сюрреалистично: впереди шагал я, скелет в потрёпанном, но всё ещё элегантном костюме дворецкого, за мной – десяток моих костяных воинов. Они несли на плечах большую, грубо сколоченную клетку, внутри которой, прижимаясь друг к другу, сидели измождённые, но живые пленники – женщины и дети. Замыкал наше странное шествие притихший гоблин.
Перед тем как войти в городские ворота, я остановил отряд. Основная часть моей армии, тридцать два скелета (ещё восьмерых мы потеряли в битве с оборотнями), вместе с телегой, гружёной трофеями, остались в укромном ущелье под моим ментальным контролем. Вести в город всю орду было бы верхом безрассудства. Лишнее внимание, лишний риск. Десяти бойцов для сопровождения и переноски клетки с пленницами было более чем достаточно.
Гобби, мой пленник, впервые видевший город не позади ножек Лиандри, то есть не отвлекаясь, в оба своих крохотных глаза, находился в состоянии глубочайшего культурного шока. Он семенил рядом, то и дело спотыкаясь, и пытался втереться в доверие, сгладить вину за своё недавнее предательство на горе Воющих Ветров.
– Курари кура… (Великий хозяин…) – прошептал он, его гортанный голос был полон подобострастного восхищения. – Ку кири… Ракур ра! (Я и не думал… Наши вожаки говорили, что верхний мир – это просто большие пещеры с грязными людьми. А тут… летающие повозки! Светящиеся камни! Мой старый вожак был таким тупицей, раз думал, что сможет захватить это! Не то что вы, великий стратег!)
Я проигнорировал его лесть. Мой разум был занят подбиванием плана: доставка пленников, прокачка со слизнями, эволюция, тренировка, выполнение задания Хозяина… Слишком много всего.
Мы вошли в город. Я вёл свой небольшой отряд прямо к Мэрии – высокому, строгому зданию из чёрного базальта, которое, по логике, было лучшим местом для передачи спасённых. И именно там, на площади, я увидел до боли знакомую фигуру. Исаак Гольдштейн. Орк стоял в окружении своих головорезов, их мускулистые тела напряглись при нашем появлении. Рядом, словно подтверждая его статус, застыли несколько городских стражей-конструктов, их безликие маски бесстрастно взирали на нас.
Гольдштейн не скрывал своего презрения. Его маленькие глазки сузились, а клыки хищно блеснули. Он уже готовился отдать приказ, чтобы его люди «разобрались» с нами, приспешниками его должника. Толпа на площади, до этого шумевшая и суетившаяся, замерла. В их взглядах читался страх и замешательство.
И в этой напряжённой тишине раздался тонкий, пронзительный крик. Маленькая девочка, стоявшая в толпе, вдруг узнала в одной из пленниц свою подругу. С плачем она бросилась к клетке, её крошечные пальчики вцепились в грубые прутья.
– Лиза! Ты жива!
Спасённая девочка, придя в себя от шока, протянула к ней руки сквозь решётку. Их объятия, разделённые деревом, были полны слёз и счастья.
– Они… они спасли нас! – всхлипывая, сказала она, указывая на нас. – Эти скелеты… они убили ужасных монстров и спасли нас!
Люди недоуменно смотрели на толпу скелетов. Но другие пленники, осмелев, подтвердили её слова. По толпе, до этого враждебной и напуганной, пронёсся шёпот удивления. Страх в их глазах начал сменяться чем-то другим.
Другая девочка, набравшись смелости, подбежала к декоративной клумбе, расположенной прямо перед офисом Гольдштейна, сорвала несколько ярких цветов и, приблизившись к одному из моих скелетов, надела ему на костяную руку импровизированный венок.
Это стало сигналом. Словно девочка прорвала плотину, другие жители бросились к клумбам. Они срывали все цветы до последнего, не обращая внимания на ошарашенные взгляды головорезов орка, и украшали моих безмолвных воинов. Возможно, это был акт мелкого, но явного, отчаянного неповиновения. Они не могли бросить вызов Гольдштейну открыто, но они могли показать, на чьей они стороне в этот момент. А, может, правда хотели лишь искренне нас отблагодарить.
Я стоял в центре площади, окружённый своей армией, теперь украшенной цветами, как герои древних легенд. Они даже повесили несколько на меня. Я не понял смысла этого ритуала, пользы в этих украшениях не было. Просто цветы, убитые руками толпы. Теперь они все завянут, мучительно иссыхая без влаги. Но все улыбались, казались искренними… поэтому мне просто не хотелось этому мешать.
Напротив нас, у входа в свою финансовую цитадель, уже кипел от ярости, но был бессилен что-либо сделать, «всемогущий» Исаак Гольдштейн. Каким-то образом это стало моим триумфом. Я, бездушный скелет, стал для этих людей символом надежды. Ирония, достойная пера безумца.
Освобождённые пленники, всё ещё не верящие в своё спасение, хлынули в объятия родных. Площадь взорвалась криками, слезами и смехом. Мои скелеты, безмолвные и неподвижные, стояли посреди этого эмоционального урагана, словно серые скалы в бушующем море. Они выполнили свою задачу. Я выполнил свою. Но я понимал, что представление ещё не окончено.
И тут на сцену вышел главный актёр.
Гольдштейн, этот зелёный переросток в дорогом костюме, с клыками, похожими на моржовые, до этого наблюдавший за происходящим с кислой рожей, вдруг резко изменился. Его лицо, испещрённое шрамами, побагровело. Я видел, как в его маленьких глазках вспыхнула ярость.
Одним движением он растолкал толпу и взбежал по ступеням Мэрии, оказавшись на возвышении. Его рокочущий бас, усиленный какой-то магией, обрушился на площадь.
– Жители! – гремел он, простирая руки, словно мессия. – Вы видите! Мои усилия, мои бессонные ночи, мои ресурсы – всё это принесло плоды! Это я, ваш новый защитник, направил этих… существ, – он неопределённо махнул в нашу сторону, – чтобы вернуть ваших близких! Только под моим чутким руководством это стало возможным!
Фарс. Какой же дешёвый, неуместный фарс. Я слушал его с безразличием, анализируя реакцию толпы. Они были сбиты с толку. Кто-то смотрел на него с надеждой, кто-то – с сомнением, но никто не смел возразить. И я не мог опровергнуть его слова. Ведь я в прямом смысле не могу говорить. Но это не значит, что я не могу ответить.
«Он пытается присвоить мою победу, – пронеслась в голове холодная, как сталь, мысль. – Я не могу помешать словами его попыткам нажиться на моём труду. Но я могу сделать кое-что другое. Я обязательно верну тебе этот должок, орк».
Мой взгляд упал на двух скелетов, стоявших ближе всего к импровизированной трибуне. Они были идеальными инструментами для моей маленькой шалости.
Скелету № 7: «Сделать шаг вперёд. Запнуться о ступеньку. Начало падения».
Скелету № 12: «Попытаться удержать равновесие юнита № 7. Точка опоры – подтяжки на штанах цели».
Гольдштейн как раз картинно держал руки в стороны, наслаждаясь моментом. И в этот миг мой скелет № 7 «случайно» споткнулся, другой «поймал» его, ухватившись за эластичную ленту.
Раздался характерный, почти комичный звук лопнувшей ткани. Штаны Гольдштейна, эти, наверняка, дорогие, идеально сшитые брюки, безвольно сползли вниз, являя всей площади его розовые семейные трусы в белый горошек. (Последнее я не запланировал. В том как выглядели его трусы моей вины не было).
Наступила гробовая тишина. Секунда. Две. А затем коренастый минотавр-кузнец, стоявший в первом ряду, не выдержал. Он согнулся пополам, и его гомерический хохот, гулкий и заразительный, разорвал тишину. Его смех стал искрой. Через мгновение вся площадь уже содрогалась от хохота. Орки, люди, кобольды… – все смеялись, забыв о страхе.
Лицо Гольдштейна превратилось в маску чистой, нефильтрованной ярости. Униженный, осмеянный, он потерял контроль.
– Ах вы, неблагодарные твари! – взревел он, его голос дрожал от гнева. Он не мог атаковать моих скелетов – это бы изобличило его ложь. Поэтому он обрушил свой гнев на толпу. – Смеётесь⁈ Охрана! Стража! Проверить каждого! Уверен, половина из вас – мои должники! Хватит с меня доброты! Время платить по счетам!
Начался хаос. Головорезы Гольдштейна и городские стражи, повинуясь приказу, бросились в толпу. Паника, крики, давка. И под прикрытием этого хаоса я увидел своим «Духовным Оком» новую угрозу. Несколько головорезов, отделившись от основной группы, начали незаметно набрасывать на моих скелетов магические сети. Тонкие, почти невидимые нити энергии опутывали их, парализуя.
Я почувствовал, как теряю контроль над обездвиженными юнитами. Сеть не отвечала. Путь к выходу из города был отрезан стеной из паникующих тел и стражи. Пора было уходить.
Я принял решение. Холодное, прагматичное, единственно верное. Пожертвовать большей частью отряда. Они были ресурсом. Теперь они станут диверсией.
Я оставил восемь скелетов на площади, отдав им последний, простой приказ: «Создавать хаос». А сам, с двумя оставшимися, скользнул в суматоху. Мы двигались сквозь толпу, как призраки. В узких переулках за нами увязалась погоня. По очереди, я использовал последних двух скелетов как живой щит, как приманку. Поворот за поворотом…
И вот я остался один. Мой путь лежал в единственное место, где я мог найти временное укрытие. В таверну «Бездонная Глотка». В логово «Подполья».
Спуск в нижние ярусы снова ощущался погружением в ад. Снова это нагромождение жилых коробок, как грибы, растущие где попало, снова грязь и запахи.
Город, ещё недавно казавшийся мне чужим, но нейтральным, теперь был враждебен. Патрули головорезов Гольдштейна и бесстрастных стражей-конструктов рыскали даже здесь. По узким, заваленным мусором улочкам. Их было слишком много. Я двигался тенями, используя каждый выступ, каждую нишу, чтобы избежать обнаружения.
Из-за угла я видел, как двое громил орка с грохотом вышибают дверь в очередную лачугу. Раздались женские крики, детский плач. Через мгновение они выволокли на улицу худую, измождённую женщину-кобольда, её глаза были полны ужаса. Из-за какой-то мелочи Гольдштейн спустил своих псов с цепи.
Как бы то ни было, мне нужно было сменить облик. В одном из переулков, перекинутая между двумя обшарпанными домами, висела верёвка с сохнущим бельём. Дождавшись, пока патруль скроется за поворотом, я одним быстрым, отточенным движением сорвал с неё старый, потрёпанный плащ и большой кусок грубой, тёмной ткани, который я повязал вокруг лица как платок, проделав в нём дырки для глаз.
Путь к «Бездонной Глотке» был лабиринтом из страха и грязи. Я двигался, полагаясь на свою память.
Наконец, я увидел её. Вывеска с перевёрнутой кружкой, таверна. Но и здесь меня ждало разочарование. Перед самыми дверьми, нервно жестикулируя, стояли двое.
Первый – массивный орк с мускулистой шеей, едва умещавшейся в воротнике потёртой кожаной куртки. Из его пасти торчали два коротких, сточенных клыка, а в руке он сжимал тяжёлый боевой топор с зазубренным лезвием.
Второй – худощавый, но жилистый человек в стёганом доспехе, его лицо было скрыто глубоким капюшоном, а рука нервно теребила рукоять длинного меча.
Головорезы Гольдштейна? И здесь тоже? Они явно зачем-то пытались прорваться внутрь. Их морды были напряжены, руки нервно теребили рукояти оружия.
Они о чём-то громко спорили с вышибалой-минотавром, который, скрестив на груди свои могучие руки, лишь изредка отвечал им глухим рычанием. Минотавр был огромен, а мускулы были как у культуриста, но он был один против двоих, и ситуация выглядела не очень.
– Мы знаем, что они здесь! – прорычал один из головорезов, его голос был грубым и требовательным. – Открой дверь, ублюдок, или тебе же будет хуже! Ты, крыса, зачем пропустил того должника⁈ Он же бежал от нас!
Минотавр лишь покачал головой, его медное кольцо в носу тускло блеснуло.
– Никто не входит без разрешения, – его бас был глухим, как рокот камней. – Тем более вы. Это частное заведение.
– Схватить всех должников это приказ Гольдштейна! Ты что, решил, что можешь не подчиняться Гольдштейну⁈ Ты не уважаешь городскую власть? Или самого мэра Готорна⁈ Все знают, что Гольдштейн теперь официально работает вместе с ним! У них контракт! А мы верные псы уважаемого Исаака Гольдштейна, значит мы тоже, своего рода, официальная власть!
– Псы, говоришь? То-то разлаялся… – с кривой ухмылкой ответил ему вышибала таверны. Кажется, терпение лопается даже у таких, как он.
– Я не… Мы… Слышишь, ты! Ты кого это облезлой псиной обозвал⁈
– Не говорил ни слова о твоей причёске, горшочком, как у маменькиного сыночка.
Голос человека, до этого грубый, вдруг сорвался на визг, полный ярости. Он был готов буквально взорваться от злости.
– Не, ну ты точно попутал! Нарываешься⁈ А ты выходи раз на раз, если смелый!
В этот момент, словно специально, из-за угла вынырнули ещё пятеро. Их лица были искажены «праведным» возмущением.
– Что здесь происходит⁈ – прорычал один из них, самый крупный, его голос был низким и властным. Он явно был их лидером, и его ярость ощущалась холодной и расчётливой. – Ты, вышибала дешёвой забегаловки! Ты что, решил, что можешь не подчиняться приказам Гольдштейна⁈ Я тебя лично на этой двери повешу, если не откроешь сейчас же!
Он обвёл взглядом своих прихвостней. – Схватить его! А затем выбить из него всю дурь!
Сам он, не отрывая взгляда от минотавра, достал из-за спины большой, тяжёлый арбалет. С металлическим лязгом он зарядил его стальным болтом, нацеливая прямо на грудь вышибалы.
– Или ты хочешь сказать что-то ещё? Ну, ну же! Мой болт с удовольствием тебя выслушает! Сразу после того как прошьёт насквозь.
Четверо пришедших и двое ублюдков, которые были здесь изначально, всей толпой накинулись на минотавра, просто защищавшего от них вход. Он даже не сопротивлялся, ему достаточно было просто стоять на своих копытах и они не могли даже сдвинуть его. Удары кулаков и ног, что они наносили, так же не оказывали никакого эффекта. Однако минотавр смотрел на болт. На стрелка с арбалетом… И в какой-то момент он был вынужден опуститься на одно колено, задирая руки за голову.
– Ну наконец-то!
– Ага, ага! Лучше послушай нашего босса!
– Эй, жирная коровка, – один из них, вытирая пот со лба, усмехнулся и вдруг тоже обратился к минотавру, – А у вас хорошее бухло хоть подают? Я надеюсь, твой босс не тупой и извинится за поведение своего работничка⁈
– Да, от кружечки свежего эля я бы тоже не отказался… – ехидно кивнул другой.
– А официанточки, м-м? Красивые у вас?
– Уж посимпатичнее твоей матери вчера вечером, – вышибала сплюнул прямо под его ноги.
