Текст книги "Дневник смерти. Фортуна"

Автор книги: Ойлин Нокс

Соавторы: Вера Эристави
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

Яна

– Новикова! Новикова!

Знакомый голос звучал одновременно так близко и так далеко. Яна не могла понять, кому он принадлежит, но точно знала: этот голос выдернул ее из вязкого омута забвения. Погружаясь все глубже с каждым вдохом, девочка постепенно сдавалась. Слишком много сил уходило на то, чтобы оставаться в сознании, цепляться за жизнь, которая причиняла так много боли.

Яна выдохнула, медленно, очень медленно моргая и словно оживая. Свежий воздух обжег легкие, но девочка почти не отреагировала на это – лишь слегка поморщилась. Ее взгляд коснулся горящего сарая. Пламя лениво пыталось дотянуться до соседних домиков, прокладывая себе огненный путь по сухой траве.

Кто-то кричал, где-то в стороне плакали дети, вожатая уверенно руководила процессом. Возможно, эта ночь сплотит всех так, как никогда и никого раньше. Ведь боль и горе объединяют.

Вспомнились самые первые дни лагеря. Настоящие первые дни, когда родители только уехали, помахав на прощание. Когда обещали, что лето будет самым лучшим в ее жизни. Правда они не уточнили, что последним.

Яна помнила, какими неуверенными все были. Как опасливо смотрели по сторонам, ища взглядами себе возможных друзей. Ее не брали в расчет. Девочка прекрасно видела, как никто не задерживался на ней взглядом, искали других. Стройных, подвижных, более интересных.

Но сейчас это не имело смысла.

Голубые глаза словно смотрели сквозь мягкий туман. Яна рассматривала огонь, ей казалось, что прошел час, а может, и два. Но люди кругом почему-то двигались так медленно и лениво, что девочка предпочла закрыть глаза. Возможно, все это лишь две минуты жизни, которая заканчивается. И Новикова тратила драгоценные мгновения на созерцание пламени, людей и мира.

Несколько глубоких вдохов помогли ей немного прийти в себя. Сознание начало проясняться. Словно адовы тиски разжались, давая свободу. Девочка ощутила прилив энергии, готовая подорваться с места и бежать на помощь. Ей хотелось оттолкнуть Василису Сергеевну, принести ведро с водой, найти Нину, найти ребят…

Найти Серого. Возможно.

Яна внезапно поняла, что голос, который она слышала, принадлежал ему. Но мог ли этот вечный задира, который доставил ей столько мучений, звать ее и спасать? Новикова хотела отбросить эту мысль, но не смогла. На губах появилась улыбка, за ней последовал кашель. Кровь еще пыталась покинуть тело всеми доступными способами.

Открыв глаза, Яна подняла их вверх и увидела его.

Никиту.

Взрослого, серьезного, перепачканного в саже, крови и земле. Такого родного, любимого малыша, который вырос без нее. Который возмужал и мистическим образом оказался здесь, чтобы спасти ее.

Яна улыбнулась, осторожно поднимая руку и подушечками пальцев касаясь его щеки. Оставила смазанный след, слегка красноватый, на коже.

– Мой маленький Кит, – прошептала она едва слышно. Выдохнула и на мгновение прикрыла глаза. Затем медленно подняла веки и улыбнулась. Кровь была на губах, на зубах, на подбородке, но Яна даже не думала об этом. Тело, такое ненавистное все это время, стало почти невесомым.

Не чувствуя его, Новикова заметно расслабилась. Руки уже не слушались, безвольно свисая и не двигаясь. Девочка попыталась еще раз дотронуться до брата, но не смогла. Усталость охватила ее целиком. А голос матери в голове напевал колыбельную…

«Ложкой сне-е-е-ег меша-а-а-ая… Спи, мой ангел. Спи. А я заберу твою боль…»

Яна снова выдохнула, слабо и тихо. По щеке скатилась слеза. Объятия мамы казались такими реальными, такими настоящими.

– Кити… – позвала она брата почти беззвучно. Собрав последние силы в кулак, Яна сделала вдох. – Не забудь позвонить маме…

И медленно выдохнула. В последний раз.

Ник

Вокруг продолжали суетиться люди, вот только теперь их внимание было приковано к Яне. Василиса Сергеевна бегала вокруг Новиковой и что-то кричала, махала руками и плакала. Все было словно в дымке. Звуки казались приглушенными, свет – полупрозрачным. В ушах гудело так сильно, что Никита не мог больше выдержать этот шум. Словно десяток машин одновременно включили самые мощные сабвуферы на полную. Ник зажмурился, хватаясь за голову.

– Спасите… – шептал он из последних сил. – Спасите мою сестренку.

Его словно не замечали. Будто его здесь и не было вовсе. Ник видел, как со стороны ворот к полянке на всех парах несется скорая с мигалками, слышал, как сирена разрезает пространство. Видел, как мимо него бегут санитары, склоняясь над Яной и раскрывая реанимационный чемоданчик. С каждой секундой звуки становились тише, а образы расплывались в тумане. Солнце неумолимо ползло вверх, и в его лучах растворялись жители «Фортуны».

Восьмое июля наконец законно вступило в свои права. Оно поглотило крики. Поглотило звуки сирен и воспоминания о прошлом. Вокруг больше не было паники, трава не была перепачкана кровью. Только шум летнего ветра и запах свежести, доносящийся с реки. Все снова стало как в тот день, когда Никита впервые переступил порог лагеря: безжизненно и тихо. Тоскливо. Колесо времени вновь вернулось к привычному ритму без задержек и сбоев.

Лежа на траве и вдыхая влажный воздух, Никита смотрел в утреннее небо. Светло-голубое с оранжевыми всполохами, как тот огонь, что недавно подбирался все ближе, пытаясь забрать их жизни. Удалось ли ему? Никита зажмурился и попытался вспомнить лицо сестры во всех деталях до того, как кожу покрыл слой сажи, пепла и крови. Он видел ямочки на щеках, приподнятые уголки губ. Лазурно-голубые глаза, застенчиво опущенные на букет одуванчиков. Никита повернул голову и посмотрел вокруг. Вся поляна была усыпана сочными желтыми бутонами, еще не успевшими оправиться ото сна.

«Яна была бы в восторге», – мысль мгновенно пронеслась в голове, придавая сил и заставляя подняться на ноги. Ник с удивлением обнаружил, что головокружение стало меньше. Размял плечи, покрутил головой. Сухожилия отозвались приятными легкими щелчками. Только сейчас он смог внимательно осмотреться и придать значение деталям. «Фортуна» изменилась. Она не была похожа ни на лагерь двухтысячного года, ни на заброшенную территорию две тысячи двадцать второго. Вокруг были свежий асфальт и аккуратно подстриженный газон, яркие стены жилых корпусов, украшенные незатейливыми рисунками, флаги, вывески и гирлянды, развешенные между деревьев. Никита помотал головой, не веря в то, что увидел. Зажмурился, досчитал до десяти. Снова открыл глаза. На месте старого сарая устроилась уютная беседка с видом на пляж с одной стороны и на лес с другой. Только сейчас Ник заметил, насколько красиво могло быть это место, если бы оно не было местом смерти его сестры. Если бы все это было реальным, а не плодом его уставшего воображения.

Он слышал, как вышел последний воздух из груди Яны, видел, как опустилась грудная клетка. Ник знал, как выглядит смерть: встречаться с ней ему было не впервой. У Яны не было шансов. Никите хотелось кричать, орать во всю глотку, выплевывать звуки наружу. Но он молчал. Впитывал в себя красоту призрачной «Фортуны» и дышал полной грудью. Пора было возвращаться. Здесь больше нечего делать. Это место навсегда останется в его памяти, а результаты путешествия – на теле. Рефлекторно Никита поднес руку к лицу и провел по брови, ощущая шершавость давно зажившей раны. Шрам останется навсегда, как напоминание о том, что все это было реальным. Что Яна существовала, плакала, смеялась. Дышала. Подавив ком в горле, Никита зашагал в сторону выхода.

Шаги его были неторопливыми, неспешными, осторожными. Тело все еще ныло от пережитой боли, а перед глазами плыл туман. Только сейчас Ник понял, что не спал несколько дней. Адреналин, что все это время поддерживал в нем силы, стал угасать. Ник ощущал колоссальную усталость. Он не хотел покидать это место, не хотел расставаться с прошлым. Но прошлое, каким бы оно ни было, больше не повторится. Оно утекает, как песок сквозь пальцы, – не удержишь и не остановишь. Нужно двигаться дальше, как бы ни было больно, как бы ни было страшно. Смотреть в будущее и ценить настоящее. Ведь сегодня – единственное, что есть у каждого человека в этом мире. Только сегодня и ничего больше. Но однажды и сегодня становится вчера, а значит, не надо бояться делать следующий шаг, прокладывая свою дорогу в будущее. Ник уверенно ступал по асфальту. Расправил плечи, взъерошил волосы. У самых ворот остановился, вскидывая голову вверх, на вывеску. Свежий слой ярко-желтой краски покрывали знакомые буквы, а на доске рядом висело объявление:

«Заезд во вторую смену детского оздоровительного лагеря “Фортуна” – 8 июля 2022 года. Просим родителей внимательно отнестись к содержимому личных вещей. В лагере запрещено…»

Никита читал список запрещенных продуктов с улыбкой на лице. Пусть он не спас сестру, зато ему удалось большее. Спасти счастливые моменты для сотен детей. Спасти невинные жизни. Серый, Костя, Тимур, Нина… Все они остались живы. Ник вытер скользнувшие на осунувшиеся скулы слезы и побрел к машине. Ему нужно было переодеться, умыться и часок поспать. А после можно выдвигаться в путь.

* * *

Колеса не спеша шуршали по шоссе. Никита не торопился – наслаждался дорогой. Он соскучился по машине, по личным вещам. По телефону. Взглянув на экран, парень с радостью обнаружил полный индикатор сети. Отсоединив смартфон от автомобильной зарядки, Никита набрал знакомый номер. На экране тут же всплыла надпись «Мама». После пары секунд тишины женский голос сообщил, что абонент недоступен. Никита улыбнулся. Давно ведь думал подарить матери новый смартфон, у прежнего совсем исхудала батарея. Завтра он обязательно этим займется. А пока ему хотелось скорее вернуться в родительский дом, крепко обнять маму с папой и говорить обо всем на свете в компании самых близких людей. Ник набрал следующий номер и через пару секунд услышал знакомое «алло».

– Пап, вы дома? – радостно спросил парень, услышав родной голос.

– Конечно, сынок! Тебя ждем, ты скоро? – На заднем фоне слышалась возня и чьи-то голоса. – Опаздываешь! Купи что-нибудь к чаю, я забыл совсем.

– Хорошо, пап. – Ник задумался, вспоминая, когда обещал родителям приехать и почему они его ждут. – Скоро буду.

Он сбросил звонок и нажал педаль газа. Иномарка тут же прибавила скорость. Трасса была пустая, лишь изредка попадались встречные машины. Солнце поднималось все выше, приближаясь к зениту и освещая знакомую дорогу. Никита надел солнцезащитные очки и погнал в сторону родного дома.

Эпилог

Никита нервничал. Он переминался с ноги на ногу возле родительской двери с тортом в руке. За дверью слышался смех и чьи-то голоса. Видимо, у родителей были гости. Сделав глубокий вдох, Ник поднес палец к дверному звонку и нажал два раза – особый сигнал, означающий, что за дверью родственник.

– Ну неужели! – воскликнула молодая женщина, открывая железную дверь и кидаясь в объятия Никиты. – Ты чего так долго?

Знакомый аромат окутал Ника с ног до головы. Цветочные нотки со шлейфом свежести. Он ощущал его совсем недавно, лежа на мокрой траве. И теперь он чувствовал его снова, но уже дома. Женщина отстранилась и внимательно посмотрела на Никиту. В ее взгляде читалась забота и, кажется, тревога. Ник изучал знакомые глаза и не мог произнести ни звука. Он словно утонул в лазурно-голубом взгляде. Таком родном и таком… невозможном.

– Плохо выглядишь, – произнесла женщина, впуская Никиту внутрь. – Ты откуда?

Хоть Ник и переоделся в машине, вид у него действительно был помятый. Вода из канистры тоже не сильно помогла смыть остатки сажи и крови.

– Да я только с природы. – Ник сглотнул. – С друзьями с палатками ездили.

– Сто лет не виделись. – Яна тепло улыбнулась брату, касаясь ладонью его щеки. – Тебя не поймать. Но молодец, что сегодня смог. – Молодая женщина подмигнула парню и забрала торт. – Проходи, а то сейчас… – Яна уже отошла, но договорить не успела. Из комнаты ураганом вылетела девочка.

– Мамочка, а кто… – Она замерла, несколько секунд смотря на гостя. Ее взгляд наполнялся восторгом. – Дядя Никита-а-а-а!

На пол упал блокнот с рисунками, посыпались карандаши, и девочка кинулась обнимать молодого человека, который так и не сдвинулся с места. Рефлекторно прижал к себе ребенка, не сводя взгляда с коридора, по которому ушла… Яна.

– Маргоша, ты его задушишь, – раздался насмешливый мужской голос. Девочка, похожая на маму, с такими же светлыми кудряшками и голубыми глазами, задорно рассмеялась. Отстранившись, она подхватила с пола упавшие вещи и повернулась к мужчине, который возник в дверях.

– Папочка, смотри!

Пока отец рассматривал детские художества, Никита зачарованно изучал его. Знакомая ухмылка, волнистые русые волосы, светлые глаза, в глубине которых спрятана доброта. С годами она стала более заметной.

– Здорова, Не́кит! – Мужчина наконец протянул ему руку.

Никита медленно пожал ее, все еще не веря своим глазам.

– Привет, Серый, – наконец произнес парень, ловя насмешливый взгляд.

– Пошли, стол накрыт.

Яна мелькнула в коридоре, неся тарелки. Сергей ловко перехватил их и исчез в комнате. Было странно смотреть на эту идиллию сейчас, видеть их улыбки, взгляды.

– С днем рождения, – брякнул Никита, когда Яна снова появилась в коридоре.

– Спасибо, малыш. – Она порывисто обняла его за шею, не касаясь мокрыми пальцами, и поцеловала в щеку. – Иди в комнату. Поддержи папу.

– А что не так? – спросил Никита, заходя в гостиную. Он бросил взгляд на стол: помимо тарелок с краю стоял красивый подсвечник, а в нем горела церковная свеча. Ник вскинул брови. – Что это? – В воздухе повисла странная, вязкая тишина. Словно кто-то резко отключил все звуки, но забыл про ребенка в соседней комнате.

Яна по привычке прикусила нижнюю губу и бросила мимолетный взгляд на отца. Тот грустно улыбнулся, неопределенно качнув головой. Никита заметил, как отвернулся Серый, сосредоточенно поправляя вазу… со свежими одуванчиками.

– Двадцать два года, – медленно произнесла Яна, заставляя брата вздрогнуть. – Сегодня мамина годовщина.