Текст книги "Фрося. Часть 5 (СИ)"
Автор книги: Овсей Фрейдзон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)
Глава 54
С помпой похоронили, не смотря, на малый срок пребывания у власти, но оставившего заметный след, генерального секретаря коммунистической партии и на престол взошёл
очередной ещё более старый вождь.
Прошло две недели с тех пор, как Фрося узнала от Тани шокирующую новость об увольнении Семёна и, вернувшись как-то вечером с работы, мать застала того у себя дома.
Не успела она повернуть ключ в замке и толкнуть входную дверь, как поняла, что сын находится в квартире – на вешалке висела его модная дублёнка, а из комнаты доносилась музыка из старой его коллекции, но, правда, на очень умеренном звуке.
Фрося на ватных ногах пересекла квартиру и, задержавшись на несколько секунд, собираясь с мыслями, толкнула дверь.
Сёмка лежал на диване, подложив руки под голову, и смотрел изучающим взглядом на мать.
– Привет сынок!
– Привет, привет!
Я так понимаю, тебе уже всё известно, можешь начинать читать нравоучения.
– А зачем, ими уже делу не поможешь, лучше давай подумаем вместе о дальнейших шагах, жизнь ведь не закончилась.
Фрося подошла к дивану и села рядом с сыном, нежно потрепав его по курчавой голове.
– Сынок, если ты сейчас не расположен к разговору, то я пойду переоденусь и приготовлю тебе что-нибудь на ужин.
– Мамуль, ужин это, хорошо, но и поговорить с тобой я не отказываюсь, если ты, конечно, не будешь распекать меня за произошедшее.
– А, чего уже распекать, сделанное не исправишь, раз ты так поступил, значит, нельзя было иначе.
– Нет, нельзя было, хотя даже после увольнения профессор Николаев несколько раз звонил мне и вызывал к себе в кабинет, но я не мог плюнуть сам себе в лицо, как бы я потом с этим жил.
– Сёмочка, другие живут и не только с этим, и не задумываясь, продают свою душу дьяволу.
Ты у меня другой, и я не собираюсь тебя за это упрекать, сама такого родила, воспитала и вывела в свет, но, кажется, что пока выводила в этот свет, наделала сама массу ошибок, за которые ты теперь расплачиваешься.
Семён скинул ноги с дивана и как в детстве, склонил голову матери на плечо.
– Мамуля, о каких своих ошибках ты говоришь, я ведь уже достаточно взрослый человек и сам несу ответственность за свои поступки?
– Сёма, Сёмочка мои ошибки уже не исправить, но я должна была понять намного раньше, что тебе с твоим характером в этой стране делать нечего.
Я не знаю, как было бы в других, может быть вовсе ничего бы не достиг, но я не дала тебе этот шанс, а теперь, скорее всего, он потерян.
– Мамуль, не смеши, ничего ещё в моей жизни не потерянно, можно ещё поменять профессию, место и образ жизни, просто для этого нужно немного напрячься и сломать существующий стереотип.
– Сынок, ты для меня выражаешься очень замысловато, наверное, забыл, что твоя мама тёмная, забитая деревенская женщина, у которой кроме жизненной сноровки и интуиции
есть только не малый опыт, но их к твоему будущему не пришьёшь, будут выпирать грубые швы с чёрными нитками на белом.
Сёмка неожиданно рассмеялся:
– Вот это да!
Ах, ты, моя забитая и деревенская, другой поэт так не выскажется, как ты!
Идём мой философ, и, правда, что-нибудь отужинаем, разговор с тобой, определённо, мне поднял аппетит.
Фрося быстро сообразила ужин, не прошло и четверти часа, а на столе уже скворчала яичница с колбасой, укропом и чесноком, пахли закатанные на зиму огурчики, и Фрося немного подумав, выставила на стол бутылку водки.
– Мамулька, вот насмешила, будем праздновать или поминать?
– Не то и не другое, будем вести задушевный разговор, начатый в спальне.
– Ну, если только так, а ведь мы с тобой уже давно не говорили по душам, а сейчас это будет, как никогда кстати.
Семён распечатал бутылку и разлил по рюмкам прозрачную жидкость.
– Мамуль, а почему мы вдруг пьём водку, а не любимый твой армянский коньяк, неужели и тебя коснулись трудности доставания?
– Ну, нет, до этого я ещё не дожила, просто Олег предпочитает водку, и я уже привыкла к ней, хотя привыкла, звучит смешно, за три года, что мы с ним знакомы, наберётся ли два десятка раз, когда мы вместе выпивали.
– Мамуль, давай за нас и за чёрт с ними.
– Давай.
Потому, как Семён закусывал, было видно, что он сильно проголодался.
– Сынок, я, возможно, захожу на чужую территорию, но меня мучает любопытство – неужели ты не заходил к Тане?
– Нет, не заходил.
Фрося выжидающе смотрела на сына, но тот, похоже, не собирался развивать свой ответ.
– Вы поссорились?
– Нет.
Тут до матери окончательно дошло, что эту тему сын обсуждать не намерен.
– Ладно, захочешь, сам расскажешь, но только очень тебя прошу, не обижай её.
– Мамуль, мы сейчас с ней в разных категориях.
Она, благодаря тебе, нынче преуспевающая бизнесвумэн, самостоятельная женщина, не нуждающаяся в средствах.
У неё полно заказов, выглядит блестяще и в скором времени вокруг завертятся воздыхатели и ухажёры, а я, на сегодняшний день, молодой человек без определённого рода занятий, ограниченный в средствах и с неясным будущим.
– Это она тебе сказала или плод собственного комплекса не полноценности и сбитой спеси?
– Нет, она этого не говорила и вряд ли скажет, это говорит моя раздавленная гордость, а, прежде всего, желание быстро подняться на ноги и если успею, войти в её жизнь не подбитой собакой, а рыцарем на белом коне.
– Андрей говорил, что ты униженный гений.
Нет, ты раздавленный дождевой червяк, дурак, каких ещё свет не видел!
Наливай по второй, а иначе я за себя не ручаюсь.
Сёмка посмотрел на рассерженную мать и улыбнулся:
– Налить... о, это мы завсегда, пожалуйста.
И уже закусывая, после выпитого:
– Мамуль, не гони лошадей, дай мне немного очухаться и разобраться в себе.
Ну, куда я пойду к Тане на её жалкие квадраты жилой площади?
Одно дело нагрянуть на выходные дни, а другое, с утра до вечера маячить друг у друга на глазах.
– Ну-ну, налей по третьей, может тогда у тебя язык ещё больше развяжется, и ты мне поведаешь такое, о чём я никогда и подумать не могла, что когда-нибудь услышу.
– Можно мамуля, и по третьей. и по четвёртой, а мог бы тебе это сказать и до первой.
Фрося интуитивно почувствовала что-то страшное, скрывающееся за бравадой сына.
– Семён, что ты надумал, говори паршивец по-хорошему, в урки что ли подашься или каким-нибудь образом за кордон сбежишь?
Семён лихо выпил очередную рюмку и захрустел огурцом.
Мать не сводила с него взволнованного взгляда.
– Ну, что ты смотришь на меня, как на умалишённого.
Хотя то, что я тебе сейчас скажу на это немного тянет.
Фрося выдохнула.
– Говори уже, говори, не вытягивай из меня душу.
– Мамуль, на гражданке моя карьера потерпела полное фиаско, в любом случае меня не сегодня, так завтра заберут в армию, ведь мне только двадцать шесть лет, поэтому я решил добровольно подать документы и определиться в ряды нашей доблестной.
У меня за плечами военная кафедра и звание офицера обеспеченно, а ракетные войска мне подходят по профилю.
У меня отличная спортивная подготовка, я бывший мастер спорта по боксу и до сих пор продолжаю поддерживать прекрасную форму, выступая за университет по различным
видам спорта...
Фрося не выдержала и хлопнула в сердцах ладонью по столу:
– Ты, что полный идиот, не знаешь, что идёт война в Афганистане, куда у тебя есть все шансы угодить?
– Ну, мамуля, не надо так горячиться, на всё воля божья, ведь и на гражданке никто от несчастного случая не застрахован.
Фрося хорошо знала своего сына, если тому что-то втемяшится в голову, сдвинуть будет весьма трудно, но она попыталась всё же это сделать.
– Сёмочка, я разговаривала с Андрюшей, он говорит, что можно податься в инженеры и оттуда опять подняться на ноги, ты ведь талантливый и целеустремлённый...
– Мамочка мы сейчас пойдём по второму кругу, меня в любом случае заберут в армию, так чего тянуть резину.
– Сынок, а если Стаса привлечь, он же в Минск недавно переехал, в пленуме ЦК партии Белоруссии заседает, там тоже университет есть и, наверное, не слабый.
– Мам, а, давай ещё по одной накатим, разве ты не знаешь, что Стас, последний человек, к которому я когда-нибудь обращусь за помощью, и разве ты не знаешь, что он опальных родственников не жалует.
– Знаю Сёма, знаю.
глава 55
Фрося мыла посуду и переваривала только что состоявшийся разговор с сыном.
Нет слов, сердце болело за него, но в словах Сёмки было много здравого смысла, хотя что-то всё же настораживало.
Ага, далеко не всё понятно в его отношении к Тане, с одной стороны он сохнет по ней, а с другой, боится стать иждивенцем на её шее, хотя какая это глупость, разве этой женщине нужно его богатство, когда она, похоже, готова за ним на край света пойти.
Ладно, сами разберутся.
Так, в принципе, и произошло.
На следующий день, когда Фрося вернулась с работы, сына дома не застала, но вскоре раздался звонок телефона, это была Таня.
– Здравствуйте!
По голосу молодой женщины можно было сразу понять, что она расстроена.
– Привет, Танюша, что-то случилось?
– Да, ничего особенного, но я волнуюсь за Сёму, уже два дня не могу до него дозвониться в Новосибирск.
– Так, ты, и не дозвонишься, он в Москве.
Наступила тишина и через некоторое время:
– Фрося, почему он не пришёл ко мне и даже не позвонил?
В голосе Тани звучала растерянность.
– Танюша, его сейчас нет дома, и я тебе быстро опишу картину, происходящего с ним и его планы на ближайшее время.
Таня слушала внимательно, не перебивая, только иногда сопровождала рассказ тяжёлыми вздохами, а когда Фрося закончила своё повествование, выдохнула:
– Глупый, какой он глупый, можно я сейчас приеду к вам, мне обязательно надо с ним поговорить?
– Конечно, приезжай, когда я была против, а теперь и подавно, нет.
Фрося чувствовала, что, сейчас делясь своими откровениями с Таней, идёт вразрез с не понятными планами сына, но она чувствовала, что он по отношению к своей подружке, поступает не правильно, в любом случае им необходимо обсудить много вопросов, а то Сёмочка решил поступить точно так, как когда-то с ней его отец, уехавший из Таёжного, не признавшись ей в своей тяжёлой болезни, желая оградить любимую женщину от тягот и переживаний. А сколько он их ей доставил своим неожиданным исчезновением?!
Вначале появился Семён.
Он зашёл в квартиру, воспользовавшись своим ключом, поднял в приветствии руку и проследовал в свою комнату.
Фрося в этот момент сидела в кресле и читала очередной роман.
Буквально через четверть часа после прихода Семёна, раздался звонок в дверь, и Фрося крикнула сыну, чтобы он открыл, зная наверняка, что это Таня.
До её слуха донеслись восклицания, а затем последовавшее молчание, говорило о том, что молодые люди слились в поцелуе.
Через какое-то время Семён ввёл в зал, держа за руку, улыбающуюся Таню:
– Мамуль, посмотри, кто к нам пришёл.
– Ну, не к нам, а к тебе, но я тоже очень рада, проходи Танюша, хочешь чаю или что-нибудь перекусить...
– Мамуль, я забираю её к себе в комнату, мы немножко поговорим, а потом можно и чаю попить, хотя я бы от чего-нибудь и более фундаментального не отказался.
– Могу предложить пельмени, сосиски, а хочешь сварю картошечки к селёдке?
– Мамуль, ты не исправима, всё тот же набор угощений, что был и десятки лет назад.
Фрося видела, как взволнован и возбуждён сын и не стала реагировать на его замечание, а махнула рукой, что, мол, идите уже.
С неохотой отложила книгу и прошествовала на кухню, делать нечего, пора привыкать, что теперь не одна живёт, а пока сын будет находиться с ней, надо будет что-то готовить.
Давно уже кипела картошка, на столе млела под лучком и уксусом селёдка, а молодые люди всё не появлялись и, когда Фрося хотела уже плюнуть на всё и отправиться дочитывать книгу, появились Семён и Таня.
Взглянув на их лица, поняла, женщина плакала, но теперь всё уже позади, потому, что оба улыбались и тесно прижимались друг к другу.
– Ну, присаживайтесь, картошка уже, наверное, в кулеш превратилась.
– Мамулечка, а ты у меня ещё тот подпольщик, козни за моей спиной плетёшь.
– Что-то не видно, чтобы они, эти мои козни, тебя сильно расстроили, инициатива полностью исходила от Тани, а я просто ей честно сказала, что ты находишься в Москве и, что я совсем не против её прихода к нам.
– Мамуль, я убедил Таню в том, что мне просто необходимо срочно вступить в ряды нашей доблестной Красной армии и, чем раньше это сделаю, тем будет лучше для нас всех.
– Не знаю, как для вас, но для меня это несусветная глупость, мы могли бы с Валерой поискать ещё подходящие крючки, чтобы тебя от этой армии отмазать.
– Мамуль, ты же знаешь, что я не люблю всякие обходные маневры в своей жизни.
Ну, отмажусь, а, что дальше...
– А, дальше жизнь покажет, сам говорил, что ты ещё молодой и кроме армии есть достаточно путей, чтобы наладить нормальное будущее.
– Мамуль, как говорит наш Андрейка, проехали.
Мы с Танюхой даже не можем её квартиру разменять на большую, ведь в ней прописан до сих пор её бывший.
Пока я буду полтора годика отбывать военную повинность, она активизируется, разыщет беглеца, оформит развод, и мы спокойно сможем пожениться, улучшить свои жилищные
условия, нарожать детей и прочее.
После ужина молодые люди долго не задержались, а распрощались и удалились.
Всё понятно, сумка с вещами висела на плече у Семёна, домой его уже не жди, но, возможно, так и лучше, ночная кукушка не может заменить мать, но с ней гораздо приятней.
Олег появился у Фроси только накануне Восьмого марта, когда она и ждать уже перестала.
Вернувшись с работы, она застала его у себя в квартире, в переднике.
Из кухни шёл вкусный запах хорошей жареной рыбы.
Фрося не раздеваясь, повисла у него на шее:
– Олеженька, милый, почему не предупредил, я бы сама что-нибудь приготовила...
Мужчина поймал своими губами её, и они слились в жадном поцелуе.
– Фросенька, я хотел тебе сделать сюрприз и очень, надеюсь, что он тебя не разочаровал.
– Разочаровал, очень разочаровал, знала бы, то сбежала с работы, и мы бы не потеряли драгоценное время.
И она потянула его за собой в спальню.
– Фросенька, сними сапоги хотя бы, а я пока отключу газовую конфорку, а то рыбка сгорит, я ведь хотел тебя порадовать жареным палтусом.
– Олеженька, потом, потом палтус, а пока порадуй меня своими крепкими объятиями, о которых я сегодня даже не мечтала.
За ужином Фрося поведала Олегу про Сёмкину эпопею, сокрушаясь, что ничего не может поделать с упрямым мальчишкой.
– Представляешь, он даже слушать меня не хочет, вбил себе в голову эту идею и стоит на смерть, что только так он сможет наладить себе нормальное будущее.
– Фросенька, я ведь тоже бывший военный и не вижу ничего плохого в службе, если бы не беда, случившаяся с Викой, то сегодня мог бы быть генералом.
– Ты, серьёзно жалеешь о том, что вынужден был прервать свою военную карьеру?
– Серьёзней и быть не может, у нас армия в почёте и офицеры не бедствуют.
– Олежка, так ведь его могут в Афганистан послать, что тогда?
– Фрося, не драматизируй, это ещё далеко не факт, что его туда пошлют и, кто его знает, может пока его призовут, и он пройдёт обкатку, война там закончится, ведь ходят слухи...
Фрося понимала, что Олег просто пытается её успокоить, но ни от каких доводов ей не становилось легче на душе.
Видя, как удручённая мать покусывает нижнюю губу, Олег продолжил сыпать аргументами:
– Фрося, твоя дочь живёт в стране, где постоянно идёт война, а там территории у того Израиля, что гулькин хвост и ничего большой драмы нет, люди живут, развлекаются и творят себе подобных.
У нас с тобой уже это вряд ли получится, но насладиться друг другом мы ещё можем.
И он увлёк засмеявшуюся Фросю в спальню.
Три дня они провели в любовном угаре, стараясь наверстать упущенное.
На завтра был праздник, и они пригласили в гости Фросиных сыновей и Валеру с Галей, с которой тот уже жил в гражданском браке больше двух лет.
Андрей явился с Аней, Семён, естественно с Таней, на этот раз она пришла с детьми, и застолье получилось по-домашнему тёплым и весёлым.
Пытался несколько испортить праздничную атмосферу Андрей, вспомнив, как три года назад Фрося, можно сказать, выгнала со скандалом из своей квартиры бывшую верную подругу Аглаю, но на его провокацию никто не подался.
Даже Семён взглянул матери в глаза и покивал головой, что, мол, не надо затевать сору и слова среднего сына потонули в шуме, потому что Валера в этот день был явно в ударе и от его неординарных шуток, за столом постоянно раздавались взрывы смеха.
Когда все разошлись, и они с Олегом перемывали посуду и расставляли всё по местам, Фрося, как бы, между прочим, заметила:
– Олежка, а знаешь, что меня расстраивает?
– Знаю и вижу, что твои сыновья в последнее время очень отдалились друг от друга.
– Да, ты прав, мой любимый, а ведь ещё недавно они были друзьями не разлей вода.
– Фрося, не стоит вмешиваться в это, в будущем всё ещё может измениться.
Но, одно я тебе, всё же скажу...
– Ну, открой матери глаза на её сыновей, ведь со стороны всегда видней.
– Фросенька, не надо иронизировать, но на мой взгляд, хоть Андрей и достиг в жизни значительных успехов, он не выглядит счастливым.
глава 56
По давно заведённому между ними молчаливому сговору, во время пребывания Олега у Фроси в квартире, они старались не упоминать имя и состояние здоровья его жены.
Не потому, что Фросе было это неприятно, ведь она питала к несчастной женщине самые тёплые дружеские чувства, а о сострадании, вообще, можно было не говорить, просто тень
фактической жены Олега не должна была витать над их ложем, где они изголодавшиеся по плотскому наслаждению, проводили большую часть совместного времени.
Девятого марта с самого утра они отправились по ювелирным магазинам поохотиться на не очень дорогие, но изящные золотые украшения, которые в Мурманске Олег мог продать с хорошим наваром.
На сей раз их ожидало разочарование, выбор украшений был, мягко говоря, весьма невелик – на прилавках ювелирных магазинов под толстым стеклом лежали какие-то невзрачные кольца, по баснословной цене, громоздкие ожерелья и браслеты, да и другие изделия, за которые не только не наваришь, а ещё в убытке останешься, сбывая их на чёрном рынке.
За последнее время дошло до того, что обручальные кольца продавали только молодожёнам по специальным талонам выданным в ЗАГСе.
Уставшие и голодные возвратились домой, и уселись обедать остатками со вчерашнего праздничного обеда.
– Олежка, на тебе лица нет, что так тревожит, неужели расстроился оттого, что на этот раз не удалось надыбать несчастного золотишка?
– Фрося, да, плевал я на всё золото мира и, если бы ты только знала, как мне надоело ходить по краю пропасти, чтобы сбывать эти побрякушки. Иногда смотрю на себя со стороны и гадко становится, лётчик и барыга в одном лице.
– Олежка, я никогда у тебя не интересовалась, куда и кому ты сбываешь товар, но на этот раз всё же поинтересуюсь, ведь это не одно колечко или серьги продать состоятельному жителю Мурманска, ты же обычно увозишь товара на пять и более тысяч рублей.
– Фросенька, у меня нет от тебя никаких секретов, и ты отлично знаешь для чего, а точней, для кого я это делаю.
Того, что я наспекулировал раньше, мне ещё хватит на какое-то время, чтобы оплачивать сиделок, массажистов и особое питание для Вики, а в будущем мне придётся самому осесть рядом с ней и, таким образом, буду экономить кучу денег.
Фрося перебила печальное повествование мужчины:
– Олежка, о многом, что ты сейчас рассказываешь, я или знала, или догадывалась, но ведь уже март в разгаре, а с наступлением погожих деньков, вам необходимо с Викой наведаться в Кобеляки, ты же сам говорил, что достигнутые раннее успехи, явно пошли на убыль.
– Ай, Фрося, Фрося, о каких Кобеляках сейчас может идти речь, ведь кроме ухудшения её подвижности и речи, она не может толком вылезти из постоянных простуд и воспалений, иммунитет упал почти до нулевой отметки.
– Олежка, что говорят врачи, что можно ещё для неё сделать?
– Надо срочно поменять климат и желательно переехать на юг, предпочтительно – Крым.
– А, что тебе мешает это сделать?
Олег поднял на Фросю удивлённые глаза:
– Ты спрашиваешь?!
Как будто сама не знаешь ответ – деньги, денежки, деньжищи.
– Сколько?
– Фрося, не смеши, таких денег у меня в помине нет.
Я уже опубликовал объявление об обмене квартиры, но в лучшем случае мне за мою трёшку в Мурманске предлагают однушку и то на этажах, и далеко от моря.
– Олег, ты мне так и не ответил, куда ты сбываешь золотые украшения?
– Ах, Фросенька, всё достаточно банально, я же живу в крупном международном морском порту. Неужели тебе это ни о чём не говорит?
– Говорит и ещё, как говорит.
И она вкратце поведала свою эпопею с мехами во Владивостоке.
– Олежка, я очень хочу помочь вам, позволь мне это сделать, у меня есть деньги и не малые, они лежат в загашнике и всё больше мельчают, ведь ты понимаешь, основные хорошие товары можно купить только с рук и, переплачивая втридорога, а тут, я их вложу в доброе дело.
– Фрося, ты понимаешь, о чём говоришь?! Я и так у тебя любовник, который не одаривает подарками и пользуется твоей помощью, для возможности слегка подзаработать, чтобы
содержать в нормальных условиях больную жену.
– Олежка, возможно, оно так и выглядит для посторонних людей, но мы же с тобой знаем, что кроме постельных утех нас с тобой связывают добрые, дружеские отношения... или я ошибаюсь?
– Фросенька, ты всё правильно говоришь, но я всё равно не смогу взять у тебя эти деньги, потому что с моим переездом в Крым, у нас с тобой останется только телефонная связь, по крайней мере, на долгое время.
Только сейчас Фрося осознала, насколько Олег прав.
Она встала из-за стола и начала убирать грязную посуду в раковину.
По её сосредоточенному выражению лица, было видно, что она что-то усиленно обдумывает.
После того, как последняя тарелка была водворена на место, Фрося повернулась к Олегу.
– Сейчас попьём чайку и поедем к Насте, к этому времени она должна уже будет вернуться с работы и мы, как раз успеем добраться вовремя, к отлёту твоего самолёта.
– Фрося, что ты надумала?
– Не перебивай, а выслушай меня внимательно.
Не надо тебе никакая однушка в Крыму, обменяй свою квартиру на какой-нибудь старый дом на берегу моря, даже с переплатой.
За деньги, что я тебе сейчас одолжу, ты сделаешь хороший ремонт и устроишь подходящие условия, для проживания в нём Вики.
Не будем сейчас загадывать о нашем любовном будущем, оно в любом случае нынче выглядит обречённым на угасание.
– Фрося, Фросенька, о чём ты толкуешь?
– Я же тебя, просила не перебивать меня.
Ты, должен мне поклясться, что в ближайшие месяцы поедешь с Викой в Кобеляки к доктору Касьяну, я на этот раз не буду вас сопровождать, потому что это выше моих душевных сил.
Ты, не думай, что я тебе просто так даю эти деньги, я их вкладываю в надёжное дело – после того, как ты там прилично обоснуешься, я и мои близкие смогут к вам приезжать на отдых на берегу замечательного Чёрного моря.
– Фрося, ты святая женщина, ты меня буквально ошарашила своим напором и предложением, я даже не знаю, что тебе ответить, мне надо это, как следует обдумать.
– Олежка, у нас на это сейчас нет никакой возможности, потому что ты скоро уедешь и неизвестно, когда ещё раз появишься в Москве.
Наша любовная сказка, похоже, закончилась и я благодарна богу, что она всё-таки была, поехали, чай пить уже нет времени.
Фрося давно откопала на даче пакет с деньгами, спрятанный там много лет назад, чудом спасённый от пожара и следователей ОБХСС.
Эти деньги, как и многое другое, из-за чего можно было получить не только приличный тюремный срок, но даже и расстрел, она хранила в своём тайнике в доме у Насти.
Конечно, она понимала, что в её деньгах на сегодня нуждается Семён, но он их у неё не возьмёт ни под каким соусом, а если у них с Таней свяжутся и, правда, семейные отношения, то к тому времени, она в этом была почти уверена, соберутся ещё накопления.
В конце концов, ведь она жила одна в трёхкомнатной квартире, у неё была приличная дача, машина, доллары, камешки и золотые украшения, оставшиеся от Ицека, Марка и Ривы.
Олег, молча сидел рядом с ней в машине, пока они ехали в деревню к Насте.
На его побледневшем лице лежала глубокая печаль, скулы то и дело ходили ходуном – в нём шла внутренняя борьба, между желанием принять помощь Фроси и отвергнуть, но в
том и другом случае, он практически терял эту необыкновенную женщину.
Настя встретила их с радушной улыбкой, но Фрося не стала пользоваться её гостеприимством, а сразу же попросила, оставить их одних в доме на пол часика.
Догадливой, верной подруге не надо было два раза объяснять причину и следствие, она подхватила ведро с пойлом для свиней, и оставила гостей одних.
Фрося мгновенно открыла подпол и полезла внутрь.
Буквально через несколько минут она поднялась, держа в руках увесистый пакет и ещё несколько пачек денег, перетянутых аптекарскими резинками.
– Олежка, пересчитывай, отдашь в будущем до копеечки, срок я тебе не назначаю, расписку не требую, самый надёжный гарант в этой сделке, наша дружба.
Олег пересчитал деньги и присвистнул.
– Двадцать четыре тысячи, ты отдаёшь себе отчёт, что ты делаешь, сама с чем останешься?
– Да, не волнуйся ты так, парочку тысяч я себе для развода оставила.
– Фрося, я возьму у тебя эти деньжищи, но с одним условием.
– Ах, Олежка, оставь ты эти условия и прочую чепуху.
– Нет, Фросенька, на этот раз ты не перебивай меня.
Фрося смотрела с обожанием на красивое и мужественное лицо мужчины, который ей подарил нечаянную, и такую сладкую любовь.
Она давно отдавала себе отчёт в том, что эта любовь у неё в жизни последняя, не осталось больше в душе места для других мужчин и связей.
Так вот, я беру эти деньги у тебя не для себя, а потому что, без них не смогу продлить дни, месяцы или годы Вике, но дом, который я обязательно приобрету в ближайшее время в Крыму, будет записан на того из твоих близких, кого ты мне назовёшь.
– Олежка, поехали, ты опоздаешь на самолёт, это будет твой дом, а как ты с ним распорядишься, сегодня обсуждать очень преждевременно.
