Текст книги "Всё летит в бездну (СИ)"
Автор книги: Олли Бонс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
– Превосходно, – очень серьёзным голосом говорит Эрнесто. – А усыпим-то как?
– Так ведь зелье... зальём... – морщит лоб Типпи, до которого уже что-то начало доходить.
– Может быть, пусть один из моих подданных возьмёт котелок и прыгнет Грызельде в пасть? – вздыхает король. – Даже если вдруг он погибнет (что маловероятно, поскольку дуракам везёт), эта жертва окупит всю его бестолковую жизнь.
– Точно! – сияет Типпи. – Пусть Ларри это сделает!
– А что сразу Ларри? – возмущается тот. – И какие ещё «подданные», если мы короля свернули и решили сделать Бескоролевскую Власть? Вот и нечего тогда командовать! Сам развёл подземных монстров – сам пусть и прыгает в пасть!
Тут же поднимается страшный шум. Кто-то кричит, что король должен пожертвовать собой, а кто-то – что нельзя так говорить о короле, пусть и бывшем, и вообще лучше всего развернуть его обратно, потому что кто ещё сможет так успешно править, не Типпи же. Во всём этом гаме мы не сразу слышим, что Гилберт о чём-то говорит, поднявшись с места.
Он держит перед собой миску, в которую тычет пальцем.
Наконец большая часть присутствующих замечает, что мой друг пытается что-то сказать, и наступает затишье. В это самое время Гилберт отчаивается достучаться до нас и орёт что есть мочи:
– Я спрашиваю, что вот это такое, чтоб вас!
И почти моментально краснеет. Там и сям раздаются смешки.
– Это? – Скарри невозмутимо придвигает миску к себе и суёт в неё нос. – Студень из жёлтого корня. Хочешь добавки?
– Нет, – смущённо бурчит Гилберт. – Я подумал... глупость, скорее всего... но что если соединить зелье с таким студнем и сделать его, таким образом, не жидким, и...
– Точно, давайте сделаем шарики и будем бросать Грызельде в пасть! – в очередной раз подскакивает с места Типпи.
Как ни странно, в этот раз ему никто не возражает.
Глава 16. Мы своих сразили. Счесть ли за успех?
По всей подземной равнине разворачивается кипучая деятельность.
Двери и окна домов-холмиков там и сям открыты, из них валит пар – это готовится студень из жёлтого корня. Неподалёку от дворца прямо под днищем одной из вагонеток разводится огонь – в ней Нела собирается варить сонное зелье. Я сижу тут же, у меня довольно важное задание: развязываю тесёмки на мешочках с травами.
Эрнесто то и дело дёргает Нелу: он беспокоится о Сильвии, которая с минуты на минуту может получить весть о его возможной гибели.
– Прошу тебя, давай отправим ей письмо! – умоляет он. – Ну что тебе стоит ненадолго отвлечься? Даже Гилберт сможет доварить твою бурду!
– Нужно подождать ещё немного, – терпеливо, хотя и не в первый раз, повторяет Нела. – Для нашего дела лучше, чтобы наверху совсем ничего не знали о том, что творится внизу. Сильвия ведь всё время не одна. Если к ней прилетит письмо, то и посторонние узнают, что ты жив, а вдобавок находишься в компании колдуна, способного отправить весточку по воздуху. Это неминуемо дойдёт и до Рэналфа, а ведь он должен считать, что Гилберт погиб, а я не владею заклинаниями.
– Да и плевать! Пока дойдёт, мы уже сообразим, как с ним справиться. Куда хуже, что Сильвия получит весть обо мне!
– Она не из тех людей, что склонны впадать в уныние по пустякам, – отмахивается Нела, усердно растирая травы в порошок в маленькой ступке.
– Смерть любимого мужа – это, по-твоему, пустяк? – Эрнесто в порыве гнева даже бьёт кулаком по борту тележки, но тут же отдёргивает руку: металл нагрелся. – Да что ж ты такая бессердечная-то!
Эрнесто хмур и весьма раздражён. Перед тем, как обратиться к Неле, он просил помощи у племянника, но Нела остановила его, сказав, что Гилберту без серьёзной нужды лучше не подниматься на поверхность. По её мнению, колдун всё ещё мог пытаться нас выследить. Замыслы Рэналфа столько раз терпели крушение по нашей вине, что было бы неудивительно, если бы в нём проснулись излишняя подозрительность и желание всё перепроверять.
– Почему сразу смерть? – спокойно спрашивает Нела и отмеряет новую порцию травы. – Наверху известно лишь о твоей пропаже, не более того. А письма я туда, где много лишних случайных людей, отправлять боюсь.
– Да чтоб ты провалилась! – рычит Эрнесто. – Ей же нельзя волноваться!
Нела невозмутимо принимается толочь изломанные сухие стебли.
– Знаешь, Эрнесто, – вмешиваюсь я, – Сильвию я люблю, может, даже сильнее тебя. Дольше, это уж точно. И я уверен, что она не станет ни плакать, ни лишаться чувств, ни бегать по дворцу в панике. Моя сестра...
Но Эрнесто, не дослушав, плюёт на землю и решительным шагом идёт к выходу из подземного королевства.
– Постой, куда ты? – окликаю его я.
– К своей жене, – сквозь зубы цедит он. – Сейчас она для меня важнее всего.
– Пешком собрался? – интересуюсь я, но он удаляется, не отвечая.
Нела глядит на него, на закипающую воду, на меня и вздыхает.
– Вот эти два порошка смешай, это разотри, опять смешай, затем попроси Гилберта закончить.
– Погоди, – пугаюсь я, – я ничего не запомнил! Что растереть, что смешать?
Но Нела уже спешит, переходя на бег, следом за Эрнесто.
– Ги-и-илберт! – в панике кричу я.
Мой друг сейчас занят тем, что подыскивает с королём лучшее место для будущих действий. Они бродят по окраинам глубинного королевства, вдали от домов и густой сети тоннелей, и решают, где безопаснее всего было бы позвать Грызельду. Непредсказуемое создание может вынырнуть откуда угодно, в том числе и из-под ног, и это важно учесть.
Конечно же, Гилберт меня не слышит. На счастье, неподалёку ошивается один из норятелей, которого я и отправляю за другом.
Вскоре Гилберт является, чтобы спасти меня и зелье. Оглядев уже приготовленные порошки и травы, а также кое во что макнув палец и попробовав на вкус, он продолжает работу Нелы. Я уже развязал все тесёмки на мешочках, но поскольку не хочу оставаться совсем уж без дела, принимаюсь завязывать их обратно.
– И ещё пару веточек из мешка, помеченного крестом, – просит Гилберт, не отрывая сосредоточенного взгляда от ступки. Какой неудачный он выбрал мешок!
– Да-да, я мигом, – ворчу я и принимаюсь развязывать узлы.
– Что ты так копаешься? – наконец не выдерживает мой друг. – Ого, это Нела так завязала?
– Мне захотелось провести исследование, – поясняю я, – на сколько узлов хватит длины тесёмки. Оказалось, что на шестнадцать. Погоди, я почти половину развязал обратно.
– Нашёл что исследовать в такое-то время! – негодует Гилберт. – Студень, того и гляди, будет готов, а зелье надо вливать, пока он не загустел окончательно.
– Да ладно, не ворчи, – примиряюще говорю я. – Держи свою веточку.
– Я говорил, две веточки, остолоп!
В таких приятных беседах мы и проводим время, пока зелье не оказывается готово. Тут Гилберт зовёт норятелей, и к нам слетается целая толпа с кружками, стаканами, глубокими мисками и черпаками. Каждый по очереди зачерпывает себе порцию, а затем они спешат обратно к своим печам, где варится студень.
Нела возвращается как раз к тому моменту, когда раздражённый Гилберт роется в мешке, пытаясь отыскать там корень колокольчика.
– Нела, где у тебя... – начинает он.
– Корень колокольчика? – без особого удивления завершает она. – В сером мешочке, на нём ещё Тея вышила колокольчик, легко найти.
– Нет здесь такого! – злится Гилберт, вытряхивая все пожитки на землю. – Ну где, где?
– Да вот же он, – спокойно говорит Нела и поднимает мешочек, находящийся прямо у Гилберта перед носом. – А вот колокольчик, смотри.
– И как, интересно, я должен был догадаться, – разводит руками Гилберт, – если я искал синий цветок. Почему тут вообще вышит золотой колокольчик?
– Я просила колокольчик, а подробнее не уточняла, – поясняет Нела. – Не подумала, что у нас с Теей могут быть разные представления о предмете. Так кто не удержался и попробовал сонное зелье, кого нужно будить?
– Ох, почти всех, – вздыхает Гилберт.
– Ох, – говорит и Нела. – Я так и знала, что мне не стоило уходить.
– Никогда они не проснутся, – мрачно вставляет дедуля Йорген, облокотившийся на вагонетку. – Ждёт их вечный сон.
– А где Эрнесто? – интересуюсь я, перебивая дедулю. – Вы отправили письмо?
– Я отправила самого Эрнесто, – сообщает Нела. – Всё равно он так дёргался, что толку от него было бы мало. Полетел птицей.
– А всё-таки жаль, что нельзя письмо отправить, – говорю я, немного подумав. – Сильвия наверняка была бы рада получить такое необычное письмо!
Поскольку Нела уже убежала будить норятелей, мне отвечает Гилберт.
– Колдовство – не развлечение, оно не должно использоваться там, где без него можно обойтись, – строго говорит он. – Подумай, с кем сейчас находится Сильвия, сколько лишних наблюдателей может оказаться рядом. Учти ещё, такое письмо – лишнее напоминание о том, что ваша семья теперь самым тесным образом связана с колдунами. А люди, несмотря на произошедшие перемены, до сих пор в большинстве своём относятся к колдовству настороженно.
– Сказал человек, который писал, чтобы ему прислали соль, – дополняю я эту важную речь.
Гилберт краснеет.
– Это другое дело, ты не смешивай, – отвечает он. – Я ведь писал Неле, а она вряд ли оказалась бы в толпе придворных.
– Это став-то королевой, вскоре после свадьбы, когда праздничные пиршества ещё длились? – хмыкаю я. – Конечно, само собой.
– Ой, – пугается Гилберт, – письмо вправду пришло невовремя?
– Ещё и как, – сурово говорю ему я. – Мы обедали, Нела сидела во главе стола, и тут оно как пролетело через весь зал. Сперва попало в нос советнику Фланну, тот чихнул вином на короля Эвкласа, который от неожиданности подавился мочёным огурцом. Двое вельмож вскочили, опрокинув стулья, и принялись его откачивать. Между тем письмо, вылетевшее из носа советника, потяжелело и упало в суп. По поверхности супа расплылись большие буквы: «Не хватает соли». Три дамы, сидевшие неподалёку, почувствовали себя нехорошо и упали без чувств. В это время Нела...
– Постой, ты ведь выдумываешь? – догадывается Гилберт.
– Что ты, как я могу, – возмущаюсь я и делаю честное лицо. – Вот хоть у Нелы спроси.
– И спрошу, – говорит Гилберт. – Но чего это я тут рассиживаюсь, лучше вернусь к королю.
– Я с тобой!
– Нет уж, ты стереги остатки зелья, чтобы никто его больше не выпил из любопытства, – останавливает меня мой друг.
И уходит, оставляя меня скучать в одиночестве, поскольку обиженный невниманием дедуля тоже успел исчезнуть.
Спустя довольно долгое время возвращается Нела. К этому моменту я уже успел завязать все мешочки с травами на такое количество узлов, какое только было возможно, сложил рассыпанные Гилбертом вещи в сумку и как раз пересчитывал моховые облака над головой.
– Ну и чем ты занят? – интересуется Нела.
– Слежу, чтобы никто больше не пил зелье, – поясняю я. – Это важная миссия, знаешь ли.
– Вот как? – только и произносит она, насыпая на ладонь немного травяного порошка из мешочка, отмеченного колокольчиком.
Я слежу за её взглядом и замечаю, что из-за вагонетки виднеются ноги норятеля, лежащего на земле.
Нела направляется туда, порошок в её ладони начинает дымиться. Спустя небольшое время норятели (их оказалось трое) поднимаются с земли и смущённо оправдываются.
– Не страшно, – утешает их Нела. – Зато теперь мы знаем, что зелье точно работает. Мы убедились в этом тридцать шесть раз.
– Тридцать семь, – поправляю я её и указываю на Типпи, которого мы раньше не заметили. Он сладко спит чуть в стороне.
– Тридцать семь, – грустно кивает Нела и направляется к нему.
– Нела, – спрашиваю я, когда она освобождается, а Типпи убегает прочь. – А что мы будем делать с колдуном?
Она не отвечает, но на лице её появляется такое выражение, будто она думает о чём-то неприятном.
– Ты ещё пока ничего не придумала, да? – продолжаю я. – Эх.
– Мы будем действовать так, как и хотели вначале – Бернард упросит Рэналфа помочь с устранением Грызельды, – нехотя произносит Нела. – Тот не сможет отвертеться. Откажется – значит, плохой колдун и для королевской работы не годится. Это его не устроит, потому он точно согласится.
– А Грызельда тем временем будет здесь спать? – не могу понять задумку Нелы. – Или мы её разбудим?
– Мы не будем спешить с её усыплением, пока всё не кончится, – ещё неохотнее отвечает Нела. – Если из них двоих Грызельде повезёт выжить, то мы её усыпим. Зелье может храниться достаточно долго, особенно в таком виде.
– Погоди-ка, – говорю я, – а норятели знают об этом замысле? Что-то не похоже. Зачем тогда Гилберт со Скарри ходили, место выбирали?
– Не знают, – Нела морщится и качает головой. – Я как раз размышляю, как бы сказать королю. Хотелось без помех подготовить зелье.
– Да-а, – киваю я, – Скарри это точно не понравится. Особенно если Грызельда погибнет, а Рэналф выживет. А что мы тогда делать-то будем?
– Надеюсь, к тому времени Рэналф будет сильно ослаблен, – Нела сводит тонкие брови к переносице. – Тогда настанет время нам с Гилбертом нанести удар.
– И я тоже хочу хотя бы разок его ударить, – заявляю я. – А думаешь, удастся с ним справиться? Он же очень сильный и опытный.
– Сильный, но не непобедимый же, – отвечает Нела. – Вспомни, он никогда не действовал в одиночку. Вначале хотел заполучить в ученики принца Теодора и пробиться наверх с его помощью, затем возложил надежды на драконов. Сейчас Рэналф опять рассчитывает стать королевским советником и пролезть к власти. Был бы он запредельно могущественным и неуязвимым – действовал бы без хитростей.
– Ну здорово, у меня прямо от сердца отлегло, – говорю я и зеваю. – Почему-то ужасно хочется спать. Может быть, я зельем надышался?
– Оно тут ни при чём, – говорит Нела. – Ведь мы пришли сюда вечером, ночь не спали. Когда мы с Эрнесто выходили наружу, день опять клонился к закату. Ох, я не подумала...
– О чём не подумала? – интересуюсь я.
Но Нела уже уходит торопливым шагом, оставив меня без ответа.
Глава 17. Я определённо рад не всем гостям
Оказалось, она не подумала попросить выставить дозор в верхних галереях, чтобы не пропустить, когда отец будет спускаться вниз, и по возможности связаться с ним. И теперь ей неизбежно придётся объяснять норятелям, что мы не станем спешить с усыплением Грызельды, а сперва подождём действий колдуна.
Его бывшее превосходейшество Скарри Третий Могучий ожидаемо оказывается не рад таким новостям. Он приходит в негодование.
– Но ты же дала мне понять, что Грызельда не пострадает! – верещит он. – Я думал, уложим её спать здесь, неподалёку от дворца, пока не придумаем чего получше! И чтобы все ходили и любовались, какая она у меня красивая! Бессердечная, в тебе нет никакой жалости! Не желаю, чтобы мою милую Грызельду обидел этот ваш злой человек! Запрещаю!
Нела пытается воззвать к его рассудку. Она поясняет, что колдун так же опасен для мира, как и Грызельда, а то и больше, и нужно использовать возможность его уничтожить или ослабить.
Также это хорошая возможность избавиться от Грызельды, но об этом Нела тактично умалчивает. Впрочем, её собеседник и сам всё понимает.
– Нашему подземному королевству ваш колдун не угрожает! – запальчиво кричит Скарри и размахивает лапами. – Нам всё равно!
– Пока не угрожает, – поправляет его Нела. – Если уж он пожелает владеть всем миром, будь уверен, вы тоже ему понадобитесь. Даже удивительно, как это он до сих пор не раскопал ваше королевство.
– Я не понимаю, зачем обязательно сталкивать его с Грызельдой! – продолжает сопротивляться бывший король норятелей. – Ищите другие пути!
Вокруг собирается всё больше норятелей, привлечённых спором. Все они занимают сторону Нелы: никому из них не жаль, если колдун расправится с Грызельдой. Под таким напором Скарри оказывается вынужден уступить.
Впрочем, он совсем не выглядит смирившимся, оттого его на всякий случай вновь помещают под надзор норятелей из числа охраны дворца.
К заготовленному сонному зелью также приставляют стражу. Подземный народец стаскивает в одну кучу котелки, миски, кружки и плошки с густой желтоватой массой, а под конец двое катят вагонетку, в которой плещутся остатки жидкости. Всё это добро располагается в одном из помещений дворца.
Стражи клянутся, что не спустят глаз с короля, а также ни в коем случае не будут пробовать сонный студень. Но они, надо сказать, и так уже достаточно сонные – из-за нас никто не ложился спать. Надеюсь, не уснут на постах. Сам-то бы я ничего караулить сейчас точно не смог – глаза так и закрываются сами собой. Я даже не помню, кто и как довёл меня до ближайшей кровати.
Просыпаюсь я от чего-то похожего на подземный толчок, однако он больше не повторяется, потому я не уверен, что мне не показалось.
Сперва я думаю, что проснулся в сумерках, и не могу понять, где именно. Затем соображаю, что нахожусь в подземном королевстве, где всегда такое освещение.
Слева от меня у стены кто-то сладко сопит. Я поворачиваюсь и вижу, что это незнакомый мне норятель. Видимо, меня определили к нему на постой. Надо же, у них даже не нашлось гостевых домиков!
Дом норятеля мал и состоит лишь из одной круглой комнаты. На полу – ковёр упругого мха, у стены – густо поросшее мхом ложе, чуть дальше столик, один стул и маленькая печь. В углу высится стопка кухонной утвари вперемешку с одеждой. У печи прямо на полу, свернувшись в комочек, спит Нела. Я легонько трясу её за плечо.
– Есть вести от Бернарда? – тут же подскакивает она.
– Не знаю. – отвечаю я ей, протирая глаза. – Только проснулся. Ты чего на полу спишь-то?
– Я не сплю, – отвечает она не вполне уверенно. – Как я могла заснуть?.. Спать сейчас не время.
– А почему бы и не отдохнуть? – не понимаю я. – Всем живым существам время от времени нужно восполнять силы.
– Я могу долго обходиться без сна, – отвечает мне Нела, которая будто чем-то раздражена.
Когда мы выходим наружу, я вспоминаю, что есть одно существо, точно способное обходиться без сна. Справедливости ради, не уверен, что оно живое.
Пока все отдыхали, дедуля Йорген был занят важным делом. Он бережно собирал со стен домов слои почвы и успел выложить из мерцающих мхов и лишайников слова: «все ниновидют дидулю ёр». Как раз когда он трудился над буквой «г», мы с ним заметили друг друга.
– Это что? Это ничего! – затараторил он в явном смущении. – Это кто-то другой сделал, а я убираю!
– Каждый развлекается как может, – отмахиваюсь я от него. – Мы просто мимо проходим, не обращай на нас внимания.
– Ах так? – тут же возмутился он. – Значит, вам нет дела до дедули Йоргена? Никто, никто не любит бедного дедулю...
Но мы с Нелой уже удаляемся. У хода, ведущего к рудникам, выставлен пост, и Нела спрашивает у норятелей, есть ли какие новости.
– Пока ничегошеньки не замечено, – докладывают те нестройным хором, выпрямляясь и стуча тупыми концами копий о землю.
– Что ж, тогда я буду ждать прямо здесь, – говорит Нела и садится на камень неподалёку.
Однако проходит около трёх дней (сложно сказать точнее, не видя солнца), прежде мы получаем хоть какие-то вести.
К этому времени Скарри почти перестаёт дуться, и мы с Гилбертом увлечённо слушаем его истории о жизни и обычаях норятелей.
– Да, так на чём я остановился, – говорит Скарри. – Каждый юный норятель должен пройти посвящение – прорыть ход собственными лапами, как наши предки в старину, не пользуясь никакими инструментами. Отсюда и до подземного озера. А если сил не хватит или ход обвалится, тогда посвящение откладывается ещё на один год. Только тот, кто прошёл обряд, считается взрослым, имеет право голоса и может искать себе пару.
– А я вот не понимаю, – говорю я, – как же это ходы не обваливаются, если их там десятки или даже сотни вплотную друг к другу?
– Что? – удивляется Скарри и почёсывает лысую макушку. – А, да. Вторая часть посвящения состоит в том, чтобы зарыть свой ход, не оставив и следа.
– А как происходит выбор королей? – интересуется Гилберт. – Если по каким-то причинам норятели лишаются правителя, то как выбирают следующего и выбирают ли вообще?
– Это такой намёк на то, что меня свергли? – кислым тоном спрашивает Скарри. – Ну, не думаю, что здесь появится новый король, пока я жив. Как-то нам не до того, чтобы проводить Испытание Силы.
– Что за испытание? – говорю я и придвигаюсь поближе, чтобы ничего не упустить.
– А вот какое, – отвечает Скарри. – Самые крепкие молодые норятели расходятся кто куда, чтобы найти Приключение, пережить Опасность, победить и вернуться. Затем все собираются в круг, слушают истории о Приключениях и решают, кто же оказался самым сильным, смелым, ловким, умным и достойным.
Тут бывший король жмурит свои морщинистые глаза, откидывается на спинку кресла и принимается грезить о чём-то, вызывающем у него улыбку.
– Какое же Приключение было у тебя, Скарри? – нетерпеливо спрашиваю я. – Интересно было бы услышать!
– История долгая, – наконец отвечает он, не спеша возвращаться к нам из мира своих воспоминаний. – А я что-то устал, в сон меня клонит. Давайте позже расскажу.
Мы заверяем старика, что с нетерпением будем ждать, и оставляем его отдыхать. Стражи у входа пропускают нас и вновь замирают в почтительном молчании.
У стены дворца дедуля Йорген с упоением выкладывает надпись белыми камешками: «Некто нилюбит ёргина дидулю». За прошедшие дни окрестности пополнились десятком подобных надписей в самых разных, порой неожиданных местах. К примеру, мы так и не нашли ответа (а дедуля не признался), каким образом на одном из облаков появилось нацарапанное «ёргин».
– Уж лучше бы шил, – говорю я Гилберту.
Мой друг молча кивает.
К сожалению, у норятелей не нашлось ни ткани, ни игл. Свои рубашки, переходящие в штаны, они, как оказалось, выплетают из тонких волокнистых стеблей, подготовленных особым образом.
Детали кожаных шапочек и башмаков скрепляют тем же волокном, проделав отверстия в краях. А кожу берут – кто бы мог подумать! – со складов в подвальных помещениях и из городских мастерских, хозяева которых налегают на крепкие напитки, вследствие чего не замечают пропажи. И я подозреваю, что кожа – не единственное, что норятели заимствуют у жителей Немал-города, ближайшего к ним поселения.
Нела проводит почти всё время в ожидании новостей. Не удивлюсь, если она уже протёрла тот камень, на котором постоянно сидит. Она и сейчас находится там, но выглядит почему-то неспокойной.
– Что-то случилось? – спрашиваем мы, когда подходим ближе.
– Наверху кто-то появился, – отвечает она. – Наверное, Бернард! Может быть, скоро нам удастся с ним увидеться.
И заламывает пальцы.
– Ты переживаешь из-за вашей ссоры? – догадываюсь я. – Не бойся, он наверняка уже остыл, так что вы обязательно помиритесь. Он вообще добрый.
– Какой ссоры? – не сразу понимает Нела. – А, это. Так мы ведь тогда не по-настоящему ссорились. Мы с твоим отцом заранее договорились подстроить что-то подобное, чтобы разделиться. Так я могла начать действовать быстрее, а заодно увести тебя подальше от колдуна.
– Интриги эти ваши! – я даже задыхаюсь от возмущения. – А мне почему никто не сказал? Я же на самом деле волновался за ваши отношения, между прочим!
Нела долго смеётся, а потом заявляет, утирая выступившие слёзы:
– Ты так похож на отца, Сильвер!
И этим её извинения ограничиваются.
Мы садимся рядом и принимаемся ждать новостей. Наконец доносится грохот колёс, и из тоннеля вылетает тележка с двумя радостными норятелями.
– Мы видели, мы видели! – лопочут они. – Ух сколько народу там было! Они собираются расчистить заваленный ход. Один всё время хныкал, что Силли погиб. Смешной, такой большой, а ноет! Нам точно нельзя было ему сказать, что Силли здесь, живой-целёхонький?
– Точно нельзя, – строго подтверждает Нела, – и показываться никому нельзя. Вы оставили знак на стене, как я просила?
– Даже два знака! – гордо сообщает норятель. – Лоффи нарисовал какую-то уродищу, а я рядом красивую понятную!
– Сам уродищу нарисовал! – сердится тот, кого назвали Лоффи, и подталкивает своего спутника. Тот не остаётся в долгу, и вскоре оба так расходятся, что выпадают из тележки прямо к нашим ногам.
– Что за знак? – интересуется Гилберт, тактично пытающийся не глядеть на смущённых норятелей, водружающих тележку на колёса.
– Мы с Бернардом договорились, что если он увидит знак в виде птицы, то позже придёт в то же место один. Так мы сможем с ним связаться, – поясняет Нела и разворачивается к норятелям. – Скорее отвезите меня наверх!
– И нас тоже, – говорю я, но Нела сообщает, что поедет только она.
– Здесь мало места даже для троих, – говорит она тоном, отбивающим всякое желание спорить. – И потом, там придётся ждать и сидеть тихо, вы заскучаете.
Обидно, что такое приходится выслушивать мне, настоящему знатоку в вопросах тишины и молчания. Да я однажды несколько часов пролежал под кроватью, лишь бы не идти на урок! А что насчёт того раза, когда мы с Сильвией забрались под стол задолго до начала приёма, до появления гостей, чтобы остаться незамеченными и затем во время обеда перекрасить всем туфли в другие цвета? Удержаться от разговоров в компании сестры было куда сложнее, чем если бы я был один, но я же справился!
Но конечно, как воспитанный человек, я не могу спорить с Нелой, и она уезжает, взяв с собой лишь одного норятеля.
Ждать приходится дольше, чем я думал. В конце концов, чтобы не помереть со скуки, мы принимаемся играть в слова с норятелями, стоящими на посту. Доходим уже до буквы «с».
– Снег, – говорит Гилберт.
– Не бывает таких словей! – не верит ему страж. – Выдумываешь ты всё!
– Бывает, бывает, – подтверждаю я. – Вы что, наружу никогда не поднимаетесь? Когда наступает зима, облака на небе рвутся и из них выпадывают такие маленькие снежинки.
– Ладно, – с сильным недоверием в голосе говорит норятель. – Моё слово – слизь.
– А моё слово – слово, – радуется его напарник.
– Ну и какое же слово? – не понимает первый норятель.
– Да слово же!
– Что, что за слово?
– Слово!
Они порядочное время спорят, пока наконец не понимают друг друга.
– Моё слово – спор, – сообщаю я.
– Столица, – говорит Гилберт.
– Что-о? – возмущается первый норятель. – Ты нечестно играешь, ты всё время выдумываешь какие-то неправдные слова!
– Хорошо, – устало говорит Гилберт, не желая больше пререкаться. – Пусть будет «скудоумие».
– Чего-о-о?
– Совет.
– Это я знаю, – радуется норятель. – А моё слово... э-э-э... м-м-м...
Тут раздаётся нарастающий шум, и из прохода вылетает тележка. У штурвала стоит норятель с улыбкой от уха до уха, его очки плотно надвинуты на глаза, уши шапочки отогнулись от быстрой езды. За ним, как селёдки в бочке, теснятся Нела, отец и что, погодите? Почему это с ними ещё и Андраник?
– С-с... Свозвращением! – радостно вопит страж. – Я выиграл!
– Это два отдельных слова, – ворчу я, в то время как Гилберт помогает Неле спуститься на землю, а затем подаёт руку Андранику.
– Значит, я аж два раза выиграл, – норятель даже приплясывает от восторга.
У нас есть дела поинтереснее, чем его разубеждать, и потому мы оставляем его упиваться победой.
