Текст книги "Горькая услада"

Автор книги: Оливия Уэдсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

С Пэдди дело обстояло гораздо хуже. Он весь казался невероятно пошлым; его одежда и поведение были одинаково дурного тона; каждая девушка казалась ему легкой добычей. Он подошел к Сильвии и, крепко обняв ее, притянул к себе; его хриплый голос и жадные глаза не испугали ее, она почувствовала невероятное отвращение к нему.

– Будьте ласковы со мной, деточка, – шепнул Пэдди и звонко поцеловал ее.

Сильвия ничего не ответила, но очень осторожно попробовала освободиться. Пэдди заржал от удовольствия.

– Эй, Росс, – завопил он, – она делает вид, что это ей не нравится.

Россмит возился около граммофона. Он поднял голову и увидел Сильвию, которая тщетно пыталась освободиться из объятий Пэдди, встретил ее взгляд и прочел в нем страстное негодование. В этом взоре не было ни мольбы, ни страха, в нем светилась оскорбленная гордость и гнев, а когда она, кое-как освободив одну руку, оттолкнула склоненное к ней покрасневшее лицо Пэдди, в ее глазах сверкнули ярость и отвращение.

– Нет, она прямо очаровательна, эта маленькая лисичка! – хрипло воскликнул Пэдди. – Но держу пари, Россмит, я живо справлюсь с ней.

Россмит все время молча следил за ним, прислонившись к высокой каменной колонне. Глупая шутка Пэдди подействовала на него весьма странным образом: словно пущенная из лука стрела, он в одно мгновение очутился около Пэдди и со всего размаху ударил его кулаком по лицу.

Сильвия попыталась защитить Пэдди от удара, но ей это не удалось. Он упал, увлекая ее за собой, и тяжело грохнулся о каменный пол. Сильвия почувствовала сильную боль в щеке.

Она с трудом освободилась из все еще сжимавших ее рук и поднялась, прижимая одну руку к окровавленной щеке. Пэдди лежал без движения; вокруг его головы образовалось темное, зловещего вида, пятно.

Стив наклонился к нему и с огромным трудом перенес его на диван. Обе девицы стояли у окна, с мертвенно-бледными, несмотря на румяна, лицами и нервно теребили тяжелую парчу занавесей, свои платья, свои поддельные ожерелья.

– Что с ним? – резким шепотом спросила Иви.

Стив, с которого окончательно слетел хмель, с напряженным видом внимательно осмотрел Пэдди. Он очень хорошо знал цену таким ударам. Очень осторожно он ощупал голову приятеля своими большими неловкими руками. Сильвия тихо подошла к нему:

– Вы находите его положение безнадежным?

– Я сам не знаю, он может выжить, но с таким же успехом может умереть! – ответил Стив, продолжая возиться с Пэдди.

Иви и Хильда вздрогнули при этих словах. Иви вскрикнула:

– Вы хотите сказать, что он может умереть?

Низкий, насмешливый голос Россмита покрыл это шумное всхлипывание:

– Дайте ему выпить чего-нибудь, – небрежно бросил он, – это единственное подходящее для него лекарство.

Стив выпрямился и резко сказал:

– Мне кажется, у вас нет ни малейшего основания быть таким веселым, лорд Россмит. Видите ли, я не совсем уверен, что Пэдди останется жив, а если он умрет, то… вы поняли меня?

Россмит, который нетвердо держался на ногах, покачнулся и поднес рюмку с ликером к губам.

– Это что – угроза или шантаж? – беспечно бросил он.

Стив ярко вспыхнул. Он повысил голос и почти закричал:

– Это – дело ваших рук. Вы убили человека, и я отомщу вам за это. А пока необходимо позвать доктора и полицию. Я позабочусь об этом.

Он обернулся к Сильвии и без всяких колебаний обратился к ней.

– Мне очень жаль, мисс, что вы попали в эту темную историю. Весьма возможно, что Пэдди выпил лишнее и был не в себе – об этом я не спорю, но разве это причина для того, чтобы убить человека? Я останусь здесь с лордом Россмитом, а вы позовите, пожалуйста, доктора и сообщите полиции.

– Хорошо, я сейчас пойду, – прерывающимся голосом ответила Сильвия.

Когда она проходила мимо Россмита, он взглянул на нее, и Сильвию поразил его почти бессмысленный взгляд.

В доме никого не было, и девушка, не найдя ни Терри, ни его жены, вышла на дорогу и пустилась бежать по направлению к деревне.

Она остановила проезжавший мимо автомобиль и попросила подвезти ее или сказать адрес доктора.

– Это – я сам, – ответил человек, управляющий мотором. – Денис Мэлоун к вашим услугам, мисс… простите, не знаю, как вас зовут.

– Дин, – устало ответила Сильвия. – Я родственница лорда Россмита. В замке случилось несчастье.

Как только Сильвия назвала фамилию Россмита, Мэлоун пустил машину полным ходом по направлению к замку и через несколько минут остановил автомобиль у подъезда. Открыв дверцу машины и помогая Сильвии выйти, он спросил:

– Несчастье случилось с самим Россмитом?

– Нет, – коротко ответила Сильвия и вошла в дом.

В комнате все было по-прежнему – казалось, все находившиеся там приросли к своим местам. Стив все еще сидел около Пэдди, девицы всхлипывали и дрожали у окна, Россмит стоял, прислонившись к камину.

Мэлоун опустился на колени около Пэдди и внимательно осмотрел его.

– Так-то, – тихо сказал он, поднимаясь. – Бедняга, он умер… Как это случилось?

Стив, в свою очередь, охваченный отчаянием и горем, что придавало ему чрезвычайно глупый вид, спросил:

– Умер Пэдди? Вы уверены в этом, доктор?

Мэлоун ласково взял его за руку.

– Да, я в этом уверен, Стив. Что здесь случилось?

Стив, указывая на Россмита, воскликнул:

– Спросите его, пусть он ответит!.. Спросите убийцу!

Россмит резко и язвительно сказал:

– Этот человек был дерзок… я ударил его… он упал.

– Вы ударили его? – свирепо повторил Стив. – Вы напали на него врасплох и нарочно ударили его так, чтобы убить. Вот!..

Он умоляющим жестом протянул вперед руки, его голубые детские глаза наполнились слезами.

– Пэдди был моим другом, – дрожащим голосом сказал он.

Мэлоун подошел к Россмиту. Он начал говорить с ним, но в этот момент дверь распахнулась и в комнату, задыхаясь и дико вращая глазами, ворвался Килдер.

– Что, черт возьми… – начал он, но, внезапно заметив неподвижное тело Пэдди, замолчал. – Так, значит, это правда? – с ужасом прошептал он. – Росс, – он подошел к Россмиту и положил руку ему на плечо. – Росс, послушай… – он обернулся к остальным. – Допрыгался! – яростно воскликнул он. – Мэлоун, ради всего святого, дайте ему чего-нибудь, чтобы он пришел в себя и начал хоть немного соображать. Вилль Фланиген ехал домой и по дороге завернул сюда и видел все это. Он отправился в полицию. Она может нагрянуть с минуты на минуту. Мэлоун, вы ведь знаете, что мой кузен становится невменяемым под влиянием наркотиков. Эту историю нужно замять во что бы то ни стало, и сделать это в вашей власти.

Он оглядел всех присутствующих, и в его глазах появилось жестокое выражение.

«Скандал в замке… а свидетели вот эти люди: трактирные завсегдатаи и проститутки…» – с горечью подумал он. Его внезапно охватило отчаяние, однако он был полон решимости. Он подошел к Сильвии и спросил:

– Что здесь случилось?

Очень спокойно она подробно рассказала ему обо всем происшедшем.

– Я бы ни за что не оставил здесь вас одну, если бы не был убежден, что Россмит еще несколько месяцев пробудет в Англии, – сказал Килдер. – Сильвия, ведь это почти самое худшее из публики… эти девицы… Этот скандал живо станет известен по всей стране, если только Мэлоун нам не поможет.

Килдер взглянул на Мэлоуна, который в это время готовил какое-то впрыскивание для Россмита. Когда доктор достал из футляра шприц, Килдер подошел к нему и схватил его за руку.

– Послушайте, Денис, это должно быть «случайностью», понимаете? Я уведу его отсюда, и мы сегодня же ночью отправим его в лечебницу… Я заранее даю согласие на все ваши требования… Дело идет об этой девушке, его родственнице, Сильвии Дин.

Он ведь из-за нее хватил этого малого… Вы отлично знаете, что из себя представляет Россмит, когда у него бывают припадки безумия. Он привез сюда всю эту компанию, а здесь была Сильвия – вы сами видите, какая она… Она совершенно одинока, и здесь искала зашиты… и что же вышло?.. Если ее имя будет замешано в этой истории – ссора из-за нее между двумя пьяными мужчинами, и эти девки в качестве свидетелей, – то ее репутация погибнет навсегда. Ей всего восемнадцать лет, и она невероятно правдива. Ее отец трагически погиб этой весной на Ривьере – вы, вероятно, знаете об этом из газет. Денис, спасите эту совершенно невинную девушку, дайте ей возможность спасти свою репутацию. Если только это дело попадет в окружной суд, а потом еще в высшую инстанцию – она погибла. А она пришла просить у нас защиты. Сжальтесь, Денис!..

Мэлоун освободил руку.

– Я сейчас вернусь, – сказал он спокойно, – только впрысну Россмиту лекарство.

В вестибюле послышались голоса; Килдер быстро обернулся и пошел навстречу вошедшим.

– Милости просим, сержант, – с усилием произнес он, стараясь быть любезным, – доктор сейчас освободится и сам расскажет вам о случившемся.

Стив поднялся со своего места. Его лицо было залито слезами и конвульсивно дергалось.

– Я сам расскажу все, – начал он. – Он был моим другом, я видел все, я первый поднял его… сержант…

Его бессвязное бормотание покрыл спокойный голос Мэлоуна.

– Не будете ли вы настолько любезны, чтобы уделить мне несколько минут? – вежливо спросил он, отводя офицера в сторону.

– Ужасно неприятная история. К счастью, я видел все, что здесь произошло. Мне нужен был мистер Килдер, и я, подъехав к дому и увидав в окнах свет, заглянул в комнату. Как вы, конечно, заметили, сержант, здесь много выпили, и сам лорд Россмит был почти невменяем. Они о чем-то поспорили, и Пэдди О'Киф ударил лорда Россмита, который очень неловко возвратил ему удар. Пэдди упал и размозжил себе голову об эти плиты. Мне бы не хотелось подымать шум из-за этого дела. Как следователь, завтра займусь деталями. На сегодня с нас хватит. Что же касается милорда, то его сегодня ночью отвезут в лечебницу.

– Как вам будет угодно, доктор, – ответил О'Брайн. – Как это все грустно для молодой леди, – прибавил он. – Она едва успела оправиться от одного потрясения, как уже снова попала в беду. И это в первую же неделю ее пребывания у нас.

– Вот собственно из-за нее я не хочу поднимать шум, – очень серьезно сказал Мэлоун, – тем более что она не имеет никакого отношения к случившемуся. Но вы отлично знаете, что будет очень трудно не впутать ее имя, если слух об этой истории распространится.

– А ведь вы правы, черт возьми, – заметил сержант. – Ничто не распространяется с такой быстротой, как дурная слава, особенно, если дело идет о молоденькой девушке. Еще моя мать мне часто говорила, что двух вещей никогда нельзя починить: иголки и испорченной репутации. И, мне кажется, она была права.

Килдер поднялся. Он на мгновение молча остановился перед Мэлоуном, до глубины души тронутый его благородством и порядочностью, затем вернулся в зал.

– Вы будете ночевать здесь? – довольно приветливо сказал он, обращаясь к девицам. – Найдите миссис Терри и скажите ей, чтобы она приготовила чего-нибудь поесть. А теперь слушайте: с вашей стороны будет гораздо умнее держать язык за зубами, – он мотнул головой в сторону полицейского офицера. – Поняли? Вы знаете только, что все были пьяны, что была драка и что Пэдди мертв; когда вы пришли – все было кончено, вы ничего не видели. – Он уставился на них и прибавил: – Болтовня обо всем этом теперь или в другое время не принесет вам пользы – запомните это!..

– Но он был моим другом, – упрямо и печально твердил Стив.

Было уже очень поздно. Мэлоун увез с собой Россмита. Килдер и Стив остались одни.

– Я имею право говорить и все расскажу, – сказал Стив. – Это был специальный удар: Россмит хотел убить его, мистер Килдер.

– Вы ведь не поможете теперь Пэдди ничем. Что пользы говорить все то, что вы думаете? – терпеливо возразил Килдер. – Лорд Россмит был в невменяемом состоянии, когда ударил Пэдди. Вы же не станете отрицать того, что отлично знали, что он был вдребезги пьян, когда пригласил вас сюда? Обе барышни говорят то же самое и еще, что вы смеялись над ним, когда узнали об этом.

– Что правильно, то правильно, и мертвого не воскресишь! – угрюмо сказал Стив. – Я сам был пьян, я признаюсь в этом, но…

– Послушайте, Стив, вопрос идет о чести мисс Дин. Неужели вы позволите, чтобы она погибла, чтобы ее имя топтал в грязь всякий, кому не лень. Как бы невинна и чиста она ни была, если ее обольют грязью, то пятно на ней останется на всю жизнь. Стив, сделайте доброе дело, не болтайте, чтобы не погубить невинную девушку. Неужели для того, чтобы наказать виновного, вы готовы погубить и ее? Что вам теперь может дать эта месть? Что вы выиграете, поступив таким образом?

– Я знаю, что ничего не выиграю, и я не думал о собственной выгоде, – резко ответил Стив, – я вспоминаю последний вечер: мы с Пэдди пили в трактире у старого Мегги, а теперь Пэдди уже нет, и мы больше никогда не будем пить вместе и вообще никогда больше не встретимся. Неужели вы считаете, что я ему ничем не обязан? Ведь мы были друзьями. Если бы это случилось с вашим другом, неужели бы вы стали молчать, мистер Килдер?..

– Я все сказал вам, Стив, а вы поступайте, как знаете. Спокойной ночи! – Килдер устало поднялся и вышел, а Стив остался сидеть, уныло уставясь в пространство. В комнате, слабо освещенной двумя оплывшими свечами, царил полумрак.

Сильвия спустилась вниз, чтобы взять лекарство, которое ей прислал Мэлоун, и, войдя в комнату, увидела Стива. Он сидел, опустив свою отливавшую золотом голову на руки, и его плечи вздрагивали. Движимая чувством искренней жалости, она подошла к нему и взяла его за руку.

Он вздрогнул и резким движением поднял голову.

– Ах, Стив, я так огорчена, – шепотом сказала Сильвия. – Я отлично понимаю ваше состояние, потому что всего месяц тому назад мой отец погиб на моих глазах… его ударила лошадь… он умер в течение одной секунды. Именно то, что это случилось так неожиданно, делает страдание почти невыносимым… Я понимаю очень хорошо, как вам тяжело сейчас, Стив…

Стив поднялся и подвинул ей кресло.

– Садитесь сюда… – угрюмо пригласил он Сильвию.

– Не беспокойтесь. Я сейчас ухожу. Я пришла сюда, чтобы взять лекарство для щеки.

Стив только теперь заметил длинный порез на лице Сильвии – от виска вдоль всей щеки.

– Однако и вы тоже здорово пострадали!.. – заметил он.

Сильвия отрицательно покачала головой.

– Пустяки. А теперь вам надо лечь спать. Уже очень поздно, и вы, должно быть, устали. Послушайте, Стив, – она наклонилась к нему, – мне хочется чаю. Пойдемте на кухню, я приготовлю чего-нибудь поесть – хлеб с повидлом, например.

Он пошел за ней послушно, как ребенок, и очень покорно исполнял все ее приказания. Они уселись на кухонном столе, поставив перед собой горшок с повидлом из черной смородины и хлеб, и принялись за еду. На очаге кипел старый коричневый чайник.

Стив и не подозревал, что он голоден; однако после того, как съел огромное количество хлеба и выпил пять чашек чаю, убедился в этом.

Он принялся рассказывать Сильвии об Америке, о своих выступлениях там и о предполагаемых матчах в Англии.

– Я бы очень хотел, чтобы вы увидели меня на ринге, – просто сказал он.

Часы пробили три. Они оба вздрогнули от неожиданности.

– Надо идти спать, – шепнула Сильвия.

Сняв туфли, они на цыпочках взобрались по лестнице и попрощались у дверей комнаты Сильвии.

Оба, как ни странно, крепко спали всю ночь.

– Я не знаю, что будет, – сказал Килдер. – Я уговаривал этого парня, пока не свалился от усталости, но все мои доводы оставляли на нем такие же следы, как капли дождя на цементе. Мэлоун, меня бросает в пот от страха, клянусь вам.

– Да, это нехорошо, – мрачно согласился Мэлоун. – Я сделаю все, что смогу, постараюсь отложить допрос Стива на самый конец.

Следствие протекало по установленному порядку.

У О'Кифа каким-то чудом не оказалось родственников; он приехал в Ирландию из Нью-Йорка, а все его родные поселились там уже много лет тому назад.

Был жаркий солнечный день, в открытое окно доносилось жужжание пчел и благоухание жимолости…

– Стивен Френсис Роган!

Стив поднялся и вышел вперед. У Килдера пересохло во рту от волнения. Ведь Сильвия была его родственницей, и он чувствовал, что виноват перед ней, что оставил ее одну в замке и что теперь, по его милости, она подвергалась этой пытке. Ему стало стыдно.

Мэлоун стал допрашивать Стива, который на все вопросы отвечал односложно. За все время он произнес только одну фразу:

– Это была несчастная случайность…

Когда он вернулся на свое место, остались только Килдер, Мэлоун и Сильвия.

Стив подошел к ней.

– Я сейчас уезжаю, – сказал он. – Я никогда не забуду вас… – Он покраснел, но краска тотчас же сбежала с его лица.

– И я не забуду тех часов, которые мы провели вместе минувшей ночью.

Он долго и до боли крепко жал ее руку. Затем внезапно выпустил ее и, не оборачиваясь, вышел на вымощенную булыжником улицу. Шел большими шагами, высоко подняв голову и выпрямив плечи.

Стив заказал автомобиль и, выпив чаю в единственной здешней крохотной гостинице, поехал на станцию. В ту же ночь он был уже в Дублине.

В отеле он застал телеграмму от своего директора:

«Выезжаем пятницу Остенде матч Шарлем Леруа Встретимся сегодня стадионе».

Настроение Стива сразу улучшилось: предстояла трудная работа. Наконец-то он добился матча с Шарлем Леруа, знаменитым французским боксером.

В конце концов, прошлого не воротить, а горевать и плакать совершенно ни к чему – это не принесет пользы… Однако переступить порог бара, где они с Пэдди бывали вместе, Стив не решился…

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Свое первое письмо к Сильвии Родней получил на яхте обратно с печатью о ненахождении адресата.

Он застыл на месте, молча глядя на море и нервно комкая в руке письмо. Только в этот момент он понял, как жадно ждал ответа, как томился и жил этим ожиданием. Болезнь на время притупила в нем тоску по Сильвии. Теперь он был снова здоров и крепок и способен чувствовать и переживать. То, что письмо вернулось к нему обратно, потрясло его до глубины души.

Он понимал, что Сильвия была очень огорчена его внезапным исчезновением и продолжительным молчанием, но в этом письме он ведь все подробно объяснил ей. Он написал его тогда, когда его руки еще дрожали от слабости. Неужели и телеграммы также не дошли до нее?

С Эшли он больше не говорил о Сильвии. Он сознательно избегал упоминать о ней в присутствии брата, находил это лишним, и, кроме того, вначале он так быстро лишался сил, что его душа, так же как и тело, требовала полного покоя.

Однако теперь придется вернуться к этому вопросу, так как ему необходимо очутиться на суше, и как можно скорее, чтобы приняться за поиски Сильвии. Эшли намеревался продлить прогулку, так что ему придется все рассказать брату, чтобы объяснить, почему он не хочет ехать дальше. Родней был уверен, что ему легко удастся найти девушку. Прежде всего он решил повидать Фернанду.

За его спиной раздался голос Эшли, и он быстро обернулся, чтобы поздороваться с братом.

Григс медленно двигался по слегка колеблющемуся полу палубы, толкая впереди себя кресло Эшли. При взгляде на него у Роднея сжалось сердце. Как он ужасно выглядел! Его лицо страшно заострилось и побледнело, и в глазах появилось странное выражение, словно он предчувствовал близкий конец. Его рука, неподвижно лежавшая на ручке кресла, казалась совсем прозрачной.

Волна нежности и любви, которая смыла в этот момент в его душе все другие чувства, захлестнула Роднея, когда он увидел легкую, очень приятную улыбку, которая мелькнула на губах Эшли в ответ на его приветствие. Его глаза заволоклись слезами, когда он подошел к креслу брата и, стараясь говорить так же, как всегда, спокойно, спросил:

– Доброе утро, Эш! Как ты себя чувствуешь?

– Вполне прилично, – ответил Эшли, радостно глядя на Роднея. – Мы отлично спали сегодня, не правда ли, Григс?

Тот криво усмехнулся:

– Один из нас спал, пожалуй, чересчур крепко, милорд, – сказал он и, обратившись к Роднею, добавил: – Но мне кажется, что сам милорд не сомкнул глаз.

– Хочешь, я приготовлю тебе коктейль? – предложил Родней.

– Пожалуйста! – улыбаясь ответил Эшли. – Но только, ради Бога, не злоупотребляй крепкими приправами. Коктейль, которым ты угостил меня в прошлый раз, обжег мне горло.

Родней спустился в столовую и достал коньяк для коктейля. Буфетчик рубил для него лед. Родней молчал, погруженный в глубокую задумчивость; его мысли все время вертелись вокруг Эшли.

Как он ужасно выглядит – гораздо хуже, чем месяц тому назад…

Родней вспомнил, как несколько дней назад, когда он сказал Эшли, что он выглядит бледнее обычного, щеки Эшли ярко вспыхнули – это было единственным признаком, выдававшим его волнение. Эшли ответил:

– Твоя болезнь меня очень потрясла, Родди, я много пережил за это время.

Осторожно неся коктейль, Родней обдумывал, как бы ему улучить момент и сказать о своем желании вернуться. Он отлично знал, что это сообщение взволнует его, а может быть, и рассердит. Однако для него представлялось совершенно невозможным дальнейшее пребывание на яхте без каких бы то ни было известий от Сильвии.

Взглянув на Эшли, который маленькими глотками пил коктейль и шутливо похваливал его, Родней решил отложить разговор до вечера. Яхта медленно шла на север, так что каждый час приближал его к намеченной цели.

Он вытянулся в удобном шезлонге рядом с креслом брата и попросил Григса натянуть тент.

Заложив руку под голову, сощурив глаза, с папиросой в зубах, он весь отдался мечтам о Сильвии… Он ясно представил себе встречу с ней после такой долгой разлуки… Трепет пробежал по его телу… До вечера еще так далеко, а ему безумно хотелось говорить о ней… После его болезни Эшли, конечно, будет более снисходителен, особенно, когда увидит, как Родди непоколебим в своих решениях.

Рискнуть, что ли? Так или иначе, он, во что бы то ни стало, отыщет Сильвию и женится на ней, даже если Эшли выполнит свою угрозу.

Его охватило безумное желание назвать вслух ее имя, ему казалось, что это еще больше свяжет его с ней…

Эшли нарушил молчание:

– Родди, мне не хочется огорчать тебя, – начал он своим ровным голосом, – но боюсь, что мне придется это сделать. И знаешь, признаюсь откровенно, я был бы очень разочарован, если бы ты отнесся к моим словам совершенно равнодушно. Это происходит, вероятно, оттого, что ты слишком себялюбив. Дело вот в чем: недавно я беседовал с одним специалистом, которого вызвал к себе, чтобы посоветоваться. Ты, конечно, слыхал о нем – его фамилия Буше, он был в штабе Марион в 1916 году. Он очень долго и внимательно осматривал меня, и его заключение было не из приятных. Я принудил его сказать мне правду, и он сделал это. Он очень порядочный человек и, конечно, не стал меня утешать и обнадеживать, а прямо заявил мне следующее: «Если вы не испытаете никаких потрясений, неожиданностей и тому подобных волнений, которые могут ускорить разрушение, вы протянете год-два. Однако я вам не гарантирую этого, так как это только мое предположение, и весьма возможно, что вы умрете значительно раньше». Короче говоря, я могу умереть в любой момент. – Он на мгновение замолчал и положил руку на плечо брата. – Поэтому мне бы хотелось вернуться поскорее домой, я хочу умереть в Рентоне, среди своих…

Родней отвернулся. Сапфировое море и чайки, серебристыми крыльями рассекающие небесную лазурь, внезапно исчезли куда-то: перед его глазами, полными слез, которые он изо всех сил старался сдержать, промелькнули картины далекого детства: вот он, Родди, совсем еще малютка, с Эшли, которому уже шестнадцать лет. Эшли ведет его за руку… Эшли несет его на руках… Эшли ласково говорит ему: «Отлично, молодой человек, право же, отлично!» – когда Роднею, после долгих и бесплодных попыток, удается, наконец, попасть в цель на очень близком расстоянии… Эшли в Оксфорде… высокий, немного надменный и холодный по отношению к окружающим, ко всем, кроме Родди… Эшли на войне… Как его любили все, как он был бесстрашен!.. Родней приехал к нему под Верден… Как он тепло встретил его, с какой гордостью говорил всем – вот мой младший брат… Как он ухаживал за ним тогда… он отдавал ему всю горячую воду, которая там была большой редкостью…

Родней быстро поднялся и, нервно сжимая руки, отошел в сторону; горячие слезы градом катились по его лицу.

– О, будь все проклято! – страстно твердил он.

Когда он снова подошел к брату, Эшли, как ни в чем не бывало, что-то читал. Он поднял голову и сказал:

– Это ты, Родди? Алло!

– Алло! – ответил Родней.

– Я очень рад, что снова увижу Рентон летом, – сказал Эшли.

– Я тоже. А ты поедешь на скачки в Гудвуд?

– Скорее всего.

«Это будет его последняя поездка, – подумал Родней. – Теперь для него все будет последним. О, как это ужасно, как невероятно жестоко!»

Он не мог теперь больше думать о Сильвии – это было бы нечестно по отношению к брату, и, кроме того, они ведь возвращаются домой. Всего полчаса назад он так страстно желал этого – теперь его желание исполнилось.