Текст книги "Горькая услада"

Автор книги: Оливия Уэдсли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Прошла неделя. Сильвия, терпеливо выносившая все причуды Линды, начала сомневаться, сумеет ли она продолжать такую жизнь; не раз, в минуты особого возмущения, Сильвия думала о том, зачем такие люди, как Линда вообще живут на свете. Но необходимость заработать себе на жизнь заставляла ее молчать и покорно переносить все капризы. У нее почти не было свободного времени; она читала Линде вслух, ездила с ней кататься в автомобиле и совершала длинные прогулки в моторной лодке, – Линда постоянно требовала новых развлечений. Иногда Сильвии приходилось работать для нее, так как горничные обычно не уживались в доме Линды дольше двух-трех дней, а пока набирались новые, Сильвия исполняла их некоторые обязанности. То, что у нее не было ни одной свободной минуты, отвлекало ее мысли, и она почти не думала о прошлом. И только по ночам, когда лежала в своей постели слишком усталая, чтобы спать, воспоминания охватывали ее.

Она видела себя вновь в той маленькой, залитой солнцем комнате, где встретилась с Родди в последний раз, где он сжимал ее в своих объятиях и страстно молил: «Дорогая, позволь мне пойти к Монти… рассказать ему все. Если бы ты действительно любила меня, ты бы согласилась»…

Эти воспоминания, сладостные до головокружения и до боли грустные, мучили и терзали ее душу. Проходили часы… Взволнованная этими мечтами, она вставала с кровати и, опустившись на колени у открытого окна, в которое вливался аромат цветущих вербен и глухой шум прибоя, долго глядела на серебристую пелену моря… Там, далеко, живет Родней… Спит он сейчас или так же томится и страдает, как она?

Капризы и взбалмошность Линды убили в ней всякую радость сознания своей свободы; усталость и раздражение с каждым днем все больше и больше охватывали ее.

«В конце концов, – печально думала Сильвия, – свобода и независимость – прекрасные вещи, но только компаньонка, на жаловании даже у миллионерши, никогда не пользуется ими».

Из Лондона ни строчки: о ней, по-видимому, забыли. Она ушла, а Монти и Родней очень спокойно отнеслись к этому и даже не попытались ее найти.

– Будьте же веселей, – сказала однажды утром Линда. – Не забывайте, что вы только для этого и приглашены мной.

Немного позже Сильвия отправилась в Канны за покупками и всю дорогу думала, не послать ли ей телеграмму Васси. Она решила, что сумеет найти какую-нибудь другую работу, тем более, что ее устроит любое занятие. Все лучше, чем быть постоянным свидетелем бездонного эгоизма Линды и выносить ее капризы.

Однако на этот раз она не дала телеграммы и решила подождать еще немного.

Вернувшись на виллу, она застала там невероятный беспорядок.

– Я сейчас уезжаю, так что вы мне не нужны больше, – объявила ей Линда. – Мой муж ждет меня в Париже. Я возвращаюсь к нему. До свидания. Вот здесь все, что я вам должна.

С этими словами она протянула Сильвии маленький надушенный конверт. «А я ведь, – подумала Сильвия, глядя ей вслед, – не дала телеграммы Васси только потому, что это казалось мне нечестным по отношению к Линде!..» Она рассмеялась над своей наивностью.

Но когда последний «Роллс» скрылся вдали, мужество покинуло Сильвию, она перестала смеяться и закрыла руками лицо.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

В гостиной Китти Брэнд царил мягкий полумрак; в воздухе носился свежий запах хризантем, чайный стол был накрыт.

Монти, сидя в глубоком кресле, ел густо намазанные маслом гренки. Масло попало ему на палец, и он принялся рассеяно облизывать его, потом вдруг заметил это, смутился и, вытянув из кармана платок, вытер палец.

– Я не знаю, что делать, – грустно сказал Монти, в четвертый раз повторяя то же самое. – Клянусь вам, Китти, дорогая! Что толку стараться вернуть Сильвию, раз она не любит меня? Я не из тех, что готовы на все, лишь бы женщина, которую они любят, жила с ними, даже если она не хочет. Я против этого. Но все же не знаю, как мне поступить сейчас. Чтобы найти ее, я должен пустить по ее следам сыщиков – это по следам моей жены. И если я буду таким образом охотиться за ней, то вряд ли она меня поблагодарит за это.

Он наклонился вперед и очень серьезно взглянул на Китти.

Отблеск огня в камине упал на его лицо: он выглядел гораздо старше и был менее жизнерадостен, чем обычно.

– Мне очень хорошо и легко с вами, Китти, я бесконечно благодарен вам за то, что вы меня позвали к себе, – несколько смущенно сказал он.

– Какие пустяки! – довольно резко ответила Китти. – Мы ведь старые друзья, а в несчастье дружеская поддержка важнее всего. Вы сами поступили бы так же. Вы всегда были моим лучшим другом, Монти, милый, но при всем своем безграничном желании помочь вам, я должна вас покинуть. Дело в том, что с Ефстафием месяц тому назад произошел несчастный случай; как только я узнала об этом, я тотчас же послала туда каблограмму, чтобы узнать, не нужен ли мой приезд, но было уже поздно, и моя каблограмма не застала Ефстафия в живых. – Она на мгновение замолчала. – Как муж Ефстафий, конечно, не выдерживал никакой критики, – продолжала она не совсем твердым голосом, – но и я была далеко не идеальной женой. Как бы то ни было, все это дело прошлого, а теперь… я еду в Преторию и, вероятно, вернусь только к рождеству.

Монти ласково взял ее руку в свою.

– Я очень огорчен тем, что вы мне рассказали, Китти, – мягко сказал он. – Мне будет тяжело без вас. Не могу ли я вам чем-нибудь помочь, дорогая?

– Нет, спасибо, мне ничего не нужно, – поспешила уверить его Китти и глубоко вздохнула. – Монти, вы – мой ангел-утешитель, вы так хорошо понимаете меня, я взволнована так совсем не потому, что когда-то любила Ефстафия… Он бросил меня через год после свадьбы, когда я была еще совсем молода и неопытна, и ушел с другой женщиной, которую знал еще до встречи со мной… как я могла сохранить любовь к нему? Мы не развелись потому, что вначале я не хотела дать ему свободу, а потом это никому из нас не было нужно… Мне теперь тридцать семь лет, а Ефстафию было сорок… Ах, Монти… когда я вспоминаю прошлое, мне становится так грустно!..

– Не надо, Китти, успокойтесь, – сказал Монти, ласково прикасаясь к ее плечу.

Он себе никогда не представлял, что и Китти способна на переживания. Сегодня он впервые понял, что под ее веселой, равнодушной внешностью кроется нежная, робкая душа, которая нуждается в защите и поддержке. Его наболевшее сердце потянулось к ней. Ее тоже покинул тот, кто говорил ей, что любит, ему была понятна ее печаль, он подумал, что со стороны Ефстафия было очень глупо и подло бросить такую замечательную женщину.

Китти смахнула непрошеные слезы, поднялась и зажгла электричество.

– Как это низко с моей стороны – надоедать вам своими горестями, когда вы сами так страдаете, – сказала она. – Хотите виски с содовой, Монти?

Он отрицательно покачал головой.

– Нет, спасибо… Послушайте. Китти, поедемте сегодня со мной обедать, а потом в театр. Если вы не хотите, чтобы на вас обращали внимание, я достану ложу, и вы будете сидеть в глубине. Вам нужно немного развлечься.

Китти согласилась, и некоторое время спустя Монти заехал за ней. Она вышла к нему в черном с серебром манто, элегантная, красиво причесанная. У нее были густые, блестящие волосы, не остриженные по моде, и ясные серые глаза… Она была жизнерадостна и необычайно привлекательна. При виде нее у Монти стало легко на душе… Китти была сегодня совсем другая, особенная… С тех пор, как Монти увидел слезы на ее глазах, она приобрела для него огромное значение.

Они отлично пообедали в прекрасном тихом ресторане. Когда они выходили оттуда, к ним подбежал официант и, протягивая Монти носовой платок, сказал: «Это, вероятно, ваша супруга потеряла, сэр?» Его жена… Эти слова вызвали в его душе образ Сильвии, и сердце сжалось. Он даже не знал, где она.

Охваченный новой волной обиды и горя, он рассказал об этом Китти. Она, со свойственной ей мягкостью и умением, утешала его.

– Ах, я все это так больно переживаю! – твердил Монти, полный жалости к себе самому.

– И у меня так бывает, – возразила Китти. – Сегодня, например, я целый день не могу отделаться от воспоминаний.

Монти уже достаточно овладел собой.

– Почему вы позволили ему уйти? – спросил он.

– Зачем стараться удержать хотя бы на время того, кто хочет уйти? Разве это может дать что-нибудь, если нет любви? – горячо возразила Китти.

Возвращаясь домой, Монти все время думал над этими словами. Его подавленное настроение усилилось, когда он вспомнил, что Китти уезжает в четверг, и он больше не увидит ее.

Он развернул вечернюю газету и наткнулся на заметку под заголовком: «Тяжелая болезнь графа Рентона». Сообщение гласило, что лорд Рентон, который только недавно оправился от серьезной болезни, снова заболел, после того как дней десять тому назад, случайно поскользнувшись, ударился головой об пол…

Упал… десять дней назад…

Монти ясно вспомнил происшедшее.

У него еще до сих пор болели пальцы от удара, который он нанес Рентону. Монти мрачно подумал, что если Родней умрет, то он будет причиной его смерти.

«По-видимому, этот малый не проронил ни звука», – решил Монти.

Он лег спать, но заснуть не мог. Несмотря на позднее время, он отправился на Сент-Джемс-Сквер и позвонил у подъезда дома Роднея.

Дворецкий с очень утомленным лицом впустил Монти.

– Как здоровье милорда?

– Без перемен, сэр!

Монти слегка поколебался, потом сказал:

– Я только что узнал из газет о состоянии здоровья лорда Рентона… видимо, возврат прежней болезни…

– Вы ведь мистер Ривс, не так ли, сэр? – спросил дворецкий. – Помните, вы послали меня тогда наверх к милорду? Вы, должно быть, помните также, что он поскользнулся и упал? Он мне сам рассказал об этом. У него не в порядке одна нога после того несчастного случая с лифтом на Ривьере, и она иногда дает себя чувствовать. Вот все и началось с того дня, как он поскользнулся и ударился головой об пол. Несколько дней назад ему стало лучше, а теперь снова возобновились ужасные головные боли и началось воспаление.

– Я очень огорчен, – уныло сказал Монти и вышел на улицу.

Значит, Рентон сказал всем, что случайно поскользнулся и упал…

Монти провел ужасную ночь. Благородство Роднея мучило его; он был безоружен. Как он мог ненавидеть человека, который, имея все козыри в руках, не бьет своего противника – напротив, защищает его? Ведь ему стоило сказать одно слово… Но теперь Монти понял, что Родней ничего не скажет…

В шесть часов утра он снова направился на Сент-Джемс-Сквер. На этот раз ему открыл дверь совсем молодой лакей, в одном жилете, без ливреи. Широко зевая, он сообщил, что милорд провел тяжелую ночь и что доктор сэр Сэнтимус Бар только что уехал отсюда.

Бар был известным охотником, и Монти был с ним хорошо знаком.

Он кликнул такси и поехал на Кэвендиш-Сквер.

Сэр Сэнтимус заехал на Ковент-гарден, чтобы купить немного цветов для своей жены, и поэтому его автомобиль остановился у подъезда одновременно с такси Монти.

Монти живо окликнул его.

– Я разминулся с вами у лорда Рентона. Кстати, как он?

Худощавое лицо сэра Сэнтимуса скривилось.

– Такой славный малый… Страшно жаль… Подумайте только, как ему не везет… Второй случай…

Случай. Монти с новой силой ощутил свою вину.

– Но он останется жив?

– Пока он отлично борется со смертью, но ничего нельзя знать, – очень осторожно ответил сэр Сэнтимус. Поднимемся ко мне, позавтракаем вместе. Я встал так рано потому, что жду из Парижа одного доктора. Его имя Поль Васси, он, по-видимому, ухаживал за Рентоном во Франции, и тот просил вызвать его.

Монти с удовольствием проглотил предложенную ему чашку очень горячего кофе. Он был так подавлен известием о состоянии Роднея, что почти не чувствовал больше отсутствия Сильвии.

«Я обезумел тогда от ревности, – подумал он. – Боже мой, что с нами делает любовь?! Она переворачивает всю нашу жизнь…»

Приход Васси нарушил мрачные мысли Монти. Врач произвел на него очень хорошее впечатление – его манеры и ясный, открытый взгляд очень понравились Монти.

– Я очень взволнован болезнью Рентона, – сказал Васси.

Монти поднялся. Прощаясь с ним, сэр Сэнтимус спросил:

– А как поживает ваша жена?

– М-м… Сильвии сейчас нет дома, – пробормотал Монти.

Когда дверь за ним закрылась, Васси живо спросил:

– Кто это?

– Некий Монти Ривс, – ответил сэр Сэнтимус. – Очень богат. Женился на дочери Маркуса Дина. Она совсем дитя и совсем не похожа на своих родителей. Она очаровательна.

Васси утвердительно кивнул:

– Я знаю ее. Я бы хотел еще повидать этого человека – Ривса. Итак – к делу, Сэнтимус, я могу пробыть в Лондоне всего два дня.

«Если Сильвия узнает о болезни Роднея, она вернется домой», – подумал Монти, поднимаясь к себе.

Но дома было пусто и неприветливо, тишина, царившая повсюду, действовала на него угнетающе. Он вышел из дому и принялся бесцельно бродить по улицам. Было еще слишком рано, чтобы пойти в клуб; погода испортилась, потянуло холодом и начал моросить дождь.

Он был недалеко от Брутон-стрит и от дома Китти. Он позвонил ей из ближайшей телефонной будки.

– Приходите завтракать, – ответила Китти. – Я как раз сажусь за стол. Вы знаете, я несколько старомодна и люблю рано вставать.

В камине весело потрескивали дрова; повсюду было много цветов; на столе лежали газеты. Китти угостила Монти омлетом с почками и ветчиной. Все это показалось ему необычайно вкусным.

После завтрака они уселись около камина, Монти – с сигарой в зубах, Китти – с папиросой. На ней был шелковый пеньюар, отделанный мехом, с большим меховым воротником.

– Я никогда не завтракаю в постели, – сказала Китти. – Знаете, Монти, так приятно завтракать в день отъезда с кем-нибудь из своих друзей…

Прислушиваясь к ее голосу и глядя на нее, Монти подумал, что на нее можно вполне положиться, и рассказал ей все свои сомнения.

Китти постаралась успокоить его, как всегда – решительно и нежно.

– Вы не должны так думать, – сказала она. – Вы ведь не ударили его с намерением убить – Рентон это отлично понял. Это просто была неудачная, вернее, несчастная случайность и вы оба пострадали. Вы не должны из-за этого так терзаться, Монти. Обещайте мне, что возьмете себя в руки и будете рассуждать здраво.

Она замолчала и несколько мгновений пристально глядела на него; затем совсем другим тоном прибавила:

– Я считаю, что вы должны найти Сильвию и вызвать ее… для него.

Монти утвердительно кивнул и, глядя вдаль, сказал:

– Я охотно сделал бы это, Китти, клянусь вам. Но я совершенно не знаю, где ее искать. Знаю только, что она не там, где ее мать. Думаю, придется нанять сыщиков, иначе мы ничего не узнаем.

Китти поднялась.

– Конечно, наймите. А теперь до свидания, Монти, желаю успеха.

Он подошел к ней близко. Ее мягкость, готовность услужить, дружеское внимание привлекали его к ней еще много лет назад, а ее жизнерадостность и несколько юмористическое отношение к жизни только укрепляли их дружбу.

– Мне так не хочется, чтобы вы уезжали! – с внезапной горячностью сказал Монти.

– Это необходимо, дорогой…

– Я знаю… – Монти не двинулся. В его душе зашевелилось какое-то неопределенное чувство, которое он не мог назвать… С отъездом Китти он теряет друга, поддержку и…

– Позвольте мне поцеловать вас на прощанье, – сказал он и, обняв, поцеловал ее в щеку.

Он ушел, унося с собой воспоминание о бархатистой коже Китти и быстром прерывистом вздохе, вырвавшемся из ее груди.

Он позвонил на Сент-Джемс-Сквер и, назвав себя, попросил сообщить ему о состоянии здоровья Роднея. Его попросили подождать у телефона. У Монти замерло сердце… неужели что-нибудь случилось?.. В этот момент раздался мужской голос:

– Говорит Поль Васси. Послушайте, мистер Ривс, мне нужно поговорить с вами. Если можно, я приеду к вам сейчас. Дайте мне адрес.

Монти назвал улицу и номер дома и повесил трубку.

«Значит, он узнал», – подумал Монти. Ну что ж, тем лучше, он не хотел укрываться от правды и защищаться великодушием Рентона.

«Не буду ждать, пока он меня спросит, я сам все скажу», – решил Монти.

Когда Васси вошел в комнату, Монти, не подавая руки, заявил:

– Я знаю, зачем вы пришли.

– Разве Сильвия писала вам обо мне? – удивился Васси.

Упоминание о Сильвии сразу протрезвило Монти.

– Сильвия? – резко спросил он.

– Нуда. Ваша жена, – спокойно сказал Васси. – Видите ли, я знаю все, как было. Сильвия мне сама рассказала. Вы меня тоже видели когда-то в Париже. Леди Дин в моей лечебнице, кроме того, я писал вам.

– Я не мог разобрать вашей подписи, – сознался Монти.

Васси улыбнулся, но улыбка тотчас же сбежала с его лица.

– Я пришел сюда, чтобы сообщить вам следующее. Сильвию необходимо вызвать в Лондон. Это единственное, чем можно помочь Рентону. Ривс, неужели вы не понимаете, что они созданы друг для друга? Я не сомневаюсь, что вы были влюблены в Сильвию, но вы не имели никакого права на ней жениться. Жизнь устроена так, что только подходящие по возрасту и вообще по всему своему складу люди уживаются друг с другом. Вы, конечно, можете меня вышвырнуть из комнаты – если хотите, сделайте это лучше сейчас, потому что я намерен продолжать. Я говорил с Сильвией и я знал все о Рентоне еще до того, как она вышла за вас замуж. Рентон тоже сделал ошибку: он не осознал тогда всей важности момента – он медлил и потерял ее, а вы поторопились и тоже потеряли ее. А в это время бедная девочка страдала и мучилась больше всех. Ну, что вы можете возразить на это? Я жду.

Он откинулся на спинку кресла и зажег папиросу.

Монти стоял перед ним. Их взоры встретились.

– Это я виноват в болезни Рентона, – резко ответил Монти. – Я ударил его и сбил с ног… Если он умрет…

– Он не умрет, – возразил Васси. – Я не собираюсь угрожать вам этим.

Монти облегченно вздохнул.

– Это мне напоминает случай под Верденом, где я был заживо погребен, но меня откопали, – сказал он. – Вы спасли меня. Я страшно рад.

– Сильвия тоже будет рада, – сухо заметил Васси.

Монти прищурил глаза.

– Имейте в виду, что я женился по любви, – сказал он, – и я еще до сих пор люблю Сильвию.

– И, несмотря на это, вам даже в голову не пришло отыскать ее, – несколько насмешливо возразил Васси. – Прошло уже около двух недель, а вы все еще ничего не сделали в этом направлении. Кто любит по-настоящему, тот не дает любимой женщине погибнуть.

Монти густо покраснел.

– У Сильвии есть, по-видимому, деньги, друзья… – ответил он.

– Сколько и кто? – вспылил Васси. – Много вы о ней знаете вообще!

Одним прыжком он поднялся на ноги и, перегнувшись через стол, в упор взглянул на Монти.

– Послушайте, Ривс, вы женились на этой девушке потому, что вбили себе в голову, что хотите этого. Вы отлично знали, что она еще совсем дитя, и вы заставили ее поверить, что для нее единственный исход – это брак с вами. Можете ли вы утверждать, что она виновна? Вы уверены, что она любит Рентона и, конечно, не ошибаетесь, но что вы можете сделать против этого? Я могу привезти ее в Лондон, но больше я, при всем желании, ничего не смогу для нее сделать. Остальное зависит от вас. Послушайте, Ривс, сделайте доброе дело – дайте ей свободу.

– Для того, чтобы каждый твердил: «Вот старый дурак, не сумел удержать ее. Женился на молодой и думал, что она не уйдет от него», – с горечью ответил Монти. – Всюду будут твердить это, всюду. В клубах, на собраниях, на бегах, в театре. «Слыхали, что случилось с Монти Ривсом? Та красивая девочка, на которой он женился, сбежала с Рентоном». Мне кажется, что я уже слышу все эти насмешки!

– И это вы называете любовью? – воскликнул Васси.

Он подошел к Монти и сердито уставился на него своими глубоко сидящими серыми глазами.

– Итак, я проиграл… До свидания! – сказал он и, не оборачиваясь, вышел из комнаты и громко хлопнул дверью.

«Какое, черт возьми, ему до всего этого дело?» – подумал Монти.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Сильвия сидела в маленькой гостиной пансионата и просматривала французскую газету в надежде отыскать объявление о какой-нибудь работе. Внезапно на узких грязных столбцах газеты мелькнуло имя Роднея… он серьезно болен…

Было уже три часа, а экспресс в Париж отходил из Канн в три тридцать пять. У Сильвии не было билета и было очень мало денег.

Она поехала в третьем классе. В узком, неудобном отделении было тесно и душно; семь итальянцев заняли все места; они вначале ели колбасу с чесноком, а после сняли ботинки и улеглись спать.

Сильвия забилась в угол и сидела все время, прижавшись лицом к окну. Она не спала всю ночь и видела, как занялась заря – вначале розовая, потом лиловая, и, наконец, солнечные лучи золотым блеском озарили небосклон. Новый день начался.

В Лароше она вышла на станцию и выпила чашку шоколада с булочкой. В десять часов поезд прибыл в Париж.

В восемь часов вечера Сильвия приехала в Лондон; шел дождь, и улицы мягко блестели.

Сильвию охватило странное чувство: она снова в Лондоне. Но когда такси остановилось у дома, где жила Китти Брэнд, Сильвии показалось, что она никуда не уезжала. Ярко освещенные улицы, движение, Лондон – на нее повеяло чем-то родным.

Она хотела повидать Китти, посоветоваться с ней, немного привести себя в порядок и отправиться к Роднею.

Но всегда ярко освещенная, уютная квартира Китти была погружена во мрак. Сильвия позвонила, потом постучала. За дверью послышались шаги, и пожилая женщина, которую Сильвия видела впервые, выглянула оттуда.

– Миссис Брэнд уехала. В Южную Африку, – сказала она.

– Спасибо, спокойной ночи! – ответила Сильвия.

В вестибюле, перед пылающим камином, сидел швейцар. Роскошь этого помещения, тепло и комфорт навеяли на Сильвию отчаяние, она почувствовала себя усталой и выбитой из колеи.

Швейцар встал и очень вежливо поздоровался с Сильвией, когда она прошла мимо него.

Она подошла и остановилась, чтобы пропустить вошедшего в вестибюль мужчину.

Это был Монти, который пришел, чтобы просмотреть корреспонденцию Китти и переслать ей письма.

При виде жены он замер на месте, тупо уставившись на нее, а Сильвия невольно подумала о том, что он отлично выглядит и совсем не кажется несчастным.

– Китти уехала в Африку. Я заглянул сюда, чтобы просмотреть ее письма, – бросил он.

– Ага, да… – пробормотала Сильвия. Ей больше нечего было делать здесь. Она неуверенно улыбнулась Монти и, широко распахнув дверь, стала спускаться по мраморным, мокрым от дождя, ступеням. Тихая улица была погружена в темноту, которую прорезывали фонари автомобиля, стоявшего у подъезда.

Внезапно за спиной Сильвии раздался голос Монти:

– Послушайте, куда же вы идете? Ведь на улице дождь и… – он схватил ее за руку. – Что вы намерены делать?

Он испытывал какую-то странную неловкость в ее присутствии, чего совсем не бывало раньше. Вот перед ним Сильвия, его жена, она призналась ему в том, что любит другого…

Но все это не трогало его, в его душе умерли прежние чувства. Он не мог с уверенностью сказать, что совсем разлюбил Сильвию, но то, что она не имела сейчас прежнего значения в его жизни, было ясно. Кроме того, она как-то нехорошо действовала на него, навевала на него тоску.

Все эти мысли беспорядочно громоздились в его мозгу, пока он стоял на подъезде, держа Сильвию за руку и морщась от ветра и дождя. Монти заехал сюда по дороге в клуб, где должен был обедать: тетерев, камбала, бокал номера четырнадцатого, потом партия в бридж и танцы в Эмбэсс, или где-нибудь в другом месте.

И как раз в тот момент, когда продрогший от дождя Монти понял, что пережил свою любовь к Сильвии и что ее присутствие только тяготит его, к дому подъехало такси, за которым следовал второй автомобиль, доверху нагруженный багажом. Из такси вышла Китти, закутанная в меха, и радостно позвала: «Монти!»

Он бросился к ней навстречу и повел ее в теплый, ярко освещенный вестибюль. Сильвия молча вошла вслед за ними, усталая и побледневшая.

Китти, весело улыбаясь, говорила:

– Подумайте только, как мне повезло. Я заболела в Саутгэмптоне и пропустила пароход… Потом поехала в Париж, оттуда в Гавр, но по дороге решила вернуться домой. Что пользы от этих поездок, если дома ждут друзья?

Она внезапно заметила Сильвию и воскликнула:

– Как, Сильвия здесь?

– Она только что приехала. И я встретил ее в дверях. Я пришел за почтой для вас, – пояснил Монти.

Китти ласково взяла Сильвию за руку. Несколько минут спустя они все сидели в уютной столовой Китти. В камине потрескивали дрова; на столе появились закуска и напитки.

– Ах, как я рад, как я счастлив, что вы уже дома, – в сотый раз твердил Монти, улыбаясь Китти.

Сильвия тогда только вспомнила, зачем она здесь и куда хочет пойти.

Внезапно, охваченная гордостью и обидой, она очень спокойно пояснила им причину своего возвращения в Лондон.

Веселье и непринужденность, царившие до этой минуты, сразу исчезли. У Китти стал серьезный, у Монти сердитый вид.

– Васси, доктор – вы его знаете, – выпалил Монти, – говорил со мной о Рентоне. Я ударил Рентона и поэтому он болен теперь. Васси все расскажет вам. Поезжайте сейчас туда, возьмите мой автомобиль, а потом возвращайтесь домой… Не беспокойтесь, я буду ночевать в клубе. – Он нервно почесал затылок. – Мы завтра поговорим обо всем. Миссис Роуэлл дома. Она ничего не знает. Я ей сказал, что вы гостите у знакомых. Вы ничего не имеете против, если я не провожу вас к автомобилю?

Сильвия спустилась в вестибюль; ей вдогонку слышался смех Монти и хлопанье пробки.

Сильвия почти ничего не сознавала, ее охватил озноб и сильная усталость.

Она поехала в автомобиле Монти на Сент-Джемс-Сквер и попросила шофера подождать ее.

Васси не было, и к Роднею никто не мог зайти. Врача ждали с минуты на минуту. Сильвия опустилась на диван в той самой гостиной, где виделась с Роднеем в последний раз. В комнате было тепло и тихо и необычайно уютно.

Когда Васси вошел в гостиную, Сильвия спала, подперев голову.

Он поднялся наверх и сообщил об этом Роднею.

– Теперь у вас от радости подымется температура, – улыбаясь, сказал Васси.

Родней улыбнулся в ответ и вопросительно взглянул на него.

– Нет, вы, конечно, не можете отправиться вниз! – сказал доктор. – Я не знаю даже, привести ее сюда или прямо отослать домой…

– Если вы сделаете последнее, то у меня непременно повысится температура, – мрачно предсказал Родней.

Васси состроил весьма выразительную гримасу и вышел из комнаты. Он спустился вниз и осторожно разбудил Сильвию.

– Как Родди? – спросила она.

– Он серьезно болен, – ответил Васси, – но поправится. А сейчас хочет видеть вас.

Он проводил Сильвию до дверей комнаты Роднея и ушел.