Текст книги "Убежать от себя (СИ)"

Автор книги: Оливия Бини

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Убежать от себя
Оливия Бини

Глава 1

– Что вас ко мне привело? – был первый вопрос, который задала мне эта почтенная дама, едва я закрыла за собой дверь и вольготно уселась на дорогом кожаном диване.

– Я до сих пор задаю себе тот же самый вопрос, – пожимая плечами, ответила я и, делая вид, что как раз в этот момент думаю над ее вопросом, начала рассматривать своего психотерапевта.

Мне не был интересен ее типаж или какие-то скрытые знаки в поведении, чтобы проникнуться к ней доверием, и моя терапия прошла успешнее. Меня привлекли ее очки в оправе от Гуччи, наманикюренные пальцы, на одном из которых крикливо сидело толстое кольцо в виде змеи от Булгари. Цена такого больше двенадцати тысяч: отец подарил своей новой жене такое же. На ней был костюм бледно-розового цвета в едва заметную клетку от Шанель. Рассмотреть обувь я не успела, потому что дама задала мне очередной вопрос:

– Нашли ответ?

– Да. Хочу угодить отцу. – Я рефлекторно приподняла левую бровь.

– Неужели?! – дама-психотерапевт отзеркалила меня и подняла правую бровь. – Думаю, с этого нам и стоит начать.

Ну что ж, придется немного поиграть.

– Хорошо, давайте начнем с этого.

Я сразу же потеряла интерес к происходящему. Сейчас все начнется в очередной раз. Мне придется рассказывать о своем детстве, об отце и его женах, о том, что я чувствую себя брошенной, потому что в моем "золотом" детстве моим родителям не было до меня никакого дела. Но вместо этого дама задала мне новый вопрос:

– С какой песней ассоциируются у вас отношения с вашим отцом?

Вот это поворот! Откуда ж я знаю! Надо подумать.

– "Numb" Linkin Park, – брякнула я.

Психотерапевт без слова схватилась за мощный телефон и стала что-то искать. Она молчала пару минут, при этом даже не включила песню, видимо, просто напросто нашла текст с переводом, а затем отложила телефон в сторону и внимательно посмотрела на меня.

– Вы ведь в курсе, что я лично знакома с вашим отцом, не так ли?

– Естественно.

– И все равно согласились прийти, – продолжала она.

– Да.

– Почему?

– Ну, во-первых, вы все равно не можете ему ничего рассказать, так как профессиональная этика для вас должна что-то значить. Во-вторых, отец всегда выбирает отличных профессионалов. В-третьих, всегда проще согласиться, чем нет. Я обещала сходить, а не остаться.

– Уже подумываете не приходить в следующий раз? – поддела она меня.

– Именно так.

Остаток встречи прошел в таком же ключе. Я ни о чем конкретном не рассказывала, меня ни о чем конкретном не спрашивали. Может, потому что отец успел рассказать, какая я и что это мой третий специалист. А, может быть, потому, что, эта дама – дотторесса Батталья, решила пойти своим путем, не следуя четким указаниям кого-то извне. На протяжении всего часа она продолжала делать заметки в своей толстой тетради, видимо, надеясь, что это наша не последняя встреча.

Затем мы попрощались. Она даже не спросила, приду ли я снова. А я еще пока сама для себя не решила. Посмотрим, как пойдет дальше.

На улице был ноябрь. Римский солнечный ноябрь, когда дневная температура еще дотягивает градусов до восемнадцати и приходится расстегивать пальто, а утром ты его запахиваешь наглухо и обматываешься шарфом. Платаны вдоль Тибра наполовину полысели, а те листья, что еще висели на узловатых ветвях, скукожились и стали коричневыми. На земле их тоже было превеликое множество, потому что городские службы работали очень по-римски, а именно, совсем не работали. Туристы гуляли и фотографировались на фоне острова Тиберина, не замечая грязной набережной, а я шла по направлению к метро. Мне нужно было собраться с мыслями и решить, наконец, когда, а самое главное, как порвать со своим бойфрендом. Трудно было сказать, в какой момент наши отношения стали токсичными. Но проведя их доскональный анализ, я пришла к выводу, что они как раз такими и были.

К счастью мы еще не успели съехаться, поэтому все должно было пройти быстро и безболезненно. Но ощущение того, что "опять ничего не вышло" оставляло на душе гаденький след. Так или иначе, а чувство, правда я совсем не уверена, что это была любовь, пропало под натиском обвинений, унижений, сравнений, манипуляций и просто неуважения. Вот о чем мне стоило поговорить с психотерапевтом. Не об отце, с которым и так все ясно, а о Томмазо. Если вспомнить, как мы познакомились, то станет понятно, что тревожный звоночек зазвонил уже тогда, а затем превратился в тревожный набат. Но я, отчаянно желавшая отношений, отмахнулась от него.

Была обычная пятница. Томмазо подошел ко мне в одном из расфуфыренных баров и прямо в лоб спросил, как меня зовут.

– Меня зовут Звева, – ответила я.

– Неужели?! Это имя тебе не подходит. – Он оценивающе смотрел на меня.

Так, это было очень интересно…

– И какое же мне имя подходит?

– Ну, Изабелла, например.

Я приглушенно хрюкнула. Знала я одну Изабеллу, полноватая с пушистыми растрепанными волосами и с сильным косоглазием. Ради Бога, она – прекрасный человек и собеседник, умна и обязательна, но как бы я хотела, чтобы этот пижон сейчас встретил ее, а не меня. Интересно, какое бы тогда он предложил ей имя… Бьянка? Мартина?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Алкоголь, весна и жажда чувств сделали свое дело, и у нас скоро завязались отношения.

От мыслей меня отвлек телефонный звонок. Это был Томмазо. Сейчас ему опять в одном разговоре удастся вместить в себя большую часть пунктов из статьи о токсичных отношениях.

– Привет, увидимся в обед на старом месте? Мне так хочется тебя обнять! Я соскучился. – миролюбиво начал он.

Первое – требует внимания.

– Нет, я в другой части города.

– Что ты там делаешь?

Второе – контроль.

И не дождавшись ответа, завел знакомую песню:

– Раньше мы всегда обедали вместе, а теперь ты никогда не можешь. А у меня такой завал на работе… Иногда мне кажется, что меня хотят выжить оттуда…

Третье – живет прошлым и жалуется на настоящее.

– Ты с кем? Одна?

Четыре – беспричинная ревность.

– Да, я одна, только что вышла от психолога.

– Надеюсь, она вставила тебе мозги на место. – Он нервно хохотнул. – Лоренцо рассказывал, что Марина тоже ходила, и теперь у них все отлично. Она стала с ним такая внимательная и ласковая, не то, что ты – еж. Ты уж на этот раз закончи курс.

Пять, шесть – злые подколы, сравнивает с другими, принижая.

Все, кажется с меня хватит.

– Томмазо, я сейчас должна сделать кое-какие дела, но давай встретимся после твоей работы. Я буду ждать тебя у входа. До встречи.

Я не стала дожидаться его ответа, потому что тогда разговор мог затянуться, а я уже была сыта им по горло. Сегодня вечером я все это закончу. Но сказать, как известно, проще, чем сделать.

В назначенный час я ждала своего почти бывшего бойфренда у входа в здание, где он работал. Вот он выходит на улицу и ищет глазами меня. Находит. Направляется ко мне, лицо хмурое.

– Ты не дала мне договорить, бросила трубку, – сразу же осадил он меня.

Это как открывать дверь с ноги. Вероятно, с ним это будет лучшая стратегия.

– Томмазо, я больше ничего к тебе не испытываю. Нам надо прекратить этот фарс. Нам лучше расстаться. Прощай.

Вот это да! Я сделала это. Впервые за несколько месяцев наших отношений мне удалось сказать такую длинную речь и меня даже не перебили. И, воспользовавшись его замешательством, я развернулась и пошла прочь. Вдогонку я слышала раздосадованное «пошла ты к черту!». Меня потрясывало от случившегося. Гадкое чувство осознания того, что я опять осталась одна, вернулось ко мне и давило в груди. Никакого облегчения я не ощущала. Хотелось завопить что есть мочи, но я быстро шла к месту, где оставила машину. Сейчас было важно, чтобы он не догнал меня. На выяснения отношений не было сил.

Только пристегнув ремень и выехав на дорогу, я выдохнула. Он не пошел за мной. Это хорошо. Надеюсь, и в последствии мои объяснения ему не понадобятся. Больное самолюбие вряд ли позволит ему приближаться ко мне, чтобы услышать нелицеприятные объяснения, почему я решила все закончить. А сейчас мне надо отвлечься.

– Звева, дыши! – приказала я себе. – Все хорошо.

Надо что-то менять. Дело вовсе не в отце. Я не забитая, не убогая, не уродина. Так почему же раз за разом я оказываюсь в ситуации, откуда хочется убежать? Почему с самого начала мне трудно распознать нежелательные для себя условия?!

Припарковавшись во втором ряду, и даже не оставив аварийные фары включенными, я вышла из машины.

– Добрый вечер, девочки и мальчики! – звонко поздоровалась я, перекрикивая работающие фены.

– А, Звева, не ждали тебя так рано!

– Сама не ожидала, что так быстро освобожусь.

Я плюхнулась в удобное парикмахерское кресло для мытья головы. Сейчас я на время обо всем забуду.

– Чего бы хотелось этой чудной головке, – подскочил ко мне мой любимый волшебник и хороший приятель Риккардо и одним взмахом руки вытащил заколку из пучка. Волосы тут же тяжело рассыпались по плечам и спине.

– Челку как у Дакоты Джонсон.

– А! – только и сказал Рикки и, обогнув раковину, встал передо мной. – Искусного любовника-миллионера тоже хочешь?

– Если он прилагается к челке, то я, пожалуй, возьму. В противном случае, не надо. Хватит с меня разного типа ненормальных.

Когда Риккардо прикоснулся своим волшебными пальцами к моей голове, я закрыла глаза и унеслась к небесам. Пожалуй, это ощущение могло соперничать даже с оргазмом, настолько оно доставляло мне удовольствие. Мне казалось, что я чувствовала импульс от каждого волоса. Хотелось замурлыкать в голос подобно кошке. И мой парикмахер знал об этом. Именно поэтому эту процедуру он всегда проводил сам, а не поручал меня своим помощницам.

– Звева, приходи почаще… – засмеялся он.

В ответ я смогла только улыбнуться. Лениво было даже разговаривать.

Когда волосы были помыты, а я переместилась на кресло перед зеркалом Рикки спросил меня:

– Уверена на счет челки? Впрочем, тебе пойдет. Длину волос оставим такую же?

– Да, просто приведи кончики в порядок. Я с этого момента начинаю новую жизнь!

– Поздравляю! Бросаешь своего фрика?

– Только что. Больше никаких странных неуверенных в себе парней. Хватит самоутверждаться за мой счет. Мне надо, наконец, разобраться, что не так. Где и в какой момент я ошибаюсь. Что мне нужно изменить.

Риккардо перестал расчесывать мои длинные волосы и внимательно посмотрел на меня в зеркало.

– Красавица моя, начни уважать себя. Не бросайся на первого встречного. Ты достойна лучшего. Тебе надо научиться читать людей. Слушать их и слышать не только то, что они тебе говорят, но и то, что хотят скрыть. А ты хоть и выросла в лживом мире, а все еще предпочитаешь правду. И это, не плохо, но надо стать чуточку мудрее и проницательнее. Открой пошире свои голубые глазки, посмотри, какая жгучая брюнетка смотрит на тебя. Запомни, ты достойна лучшего. Надо только захотеть!

Когда твой парикмахер способен удовлетворить тебя профессионально, это здорово. А когда он тебе еще и мозг мягко вправляет, то это просто восторг!

Челка мне действительно шла. Она была довольно длинной и распадалась на две половины. Риккардо по традиции на прощание отвесил мне кучу комплиментов про мои волосы и мы распрощались.

Я ехала домой и думала над его словами. Я действительно не умею читать людей на столько хорошо, чтобы вовремя вытащить себя из нежелательного знакомства. Мой подсознательный страх остаться одной толкает меня в объятия тех, кто меня не ценит. И не смотря на всю силу своего характера, которая дана мне природой, в конечном итоге в паре я становлюсь зависимой. Кажется, мне не хватает знаний о себе самой и о других. И я, кажется, знаю, где их получить.

Глава 2

На следующий день в субботу я встала едва стало светать, натянула треники и куртку и спустилась в бар под домом, чтобы позавтракать. Я любила вставать рано, мне нравилось слушать звон кофейных чашек и шум кофемашины. Аромат выпечки и кофе почему-то давал мне ощущение семейного уюта, хотя бар, куда я часто заглядывала, стоял на людной площади и часто был полон как завсегдатаев, так и случайных прохожих. Однако в субботнее раннее утро можно было рассчитывать на короткое затишье.

– Доброе утро, – поздоровалась я с барменом.

– Чао, Звева, обжигающий капучино и цельнозерновой рогалик? – заулыбался он. – Как дела? Ты сегодня что-то совсем уж рано. Не спится?

– Вчера рано легла. Выспалась. Хотелось успеть посидеть в тишине с утра.

– Снаружи сядешь или здесь?

– Снаружи, – ответила я и пошла на веранду, чтобы занять самый дальний столик.

Я знала, что Дарио, так звали бармена, сам принесет мне заказ. В ожидании я пока могла начать поиск той информации, которая мне была нужна. Дело в том, что вчера Риккардо натолкнул меня на мысль, что мне необходимо научиться лучше понимать окружающих меня людей и себя тоже. А поскольку мне хотелось радикального и быстрого результата, то я решила две вещи. Первая – я пока продолжу терапию с дотторессой Батталья, это точно не будет лишним, и отец, возможно, тогда отстанет от меня на время. Вторая – я как можно скорее начну посещать курсы нейро-лингвистического программирования.

Мне нужно научиться понимать себя, внутренне измениться и начать двигаться вперед. А НЛП, прежде всего, как раз и является набором инструментов для личных изменений и развития. Многие успешные люди в начале, да и в ходе развития своей карьеры посещали эти курсы, так как подобные знания делали их путь намного более простым. Ведь когда тебе удается настроиться с человеком на одну волну, общение проходит гораздо продуктивнее. Если вовремя уловить особенности собеседника, то можно изначально выстроить встречу совершенно в ином ключе, обеспечивая тем самым положительный результат. А это именно то, что мне сейчас нужно. Надо выбрать подходящие для меня курсы, почитать как можно больше о тех, кто их проводит. Решить, хочу ли я интенсив или нет. И приступить к самообразованию.

А еще я хочу начать бегать и перестать каждое утро заходить в бар за своим рогаликом. До знакомства с Томмазо я могла иногда выпить капучино, но только с ним я пристрастилась к этой жирной выпечке и стала забивать полки кухни шоколадом. После каждой ссоры, комментария или просто неприятного разговора я бралась за очередную сладость. Надо все это прекратить, а то над поясом любимых джинсов стал слегка свешиваться непростительный нервный жирок.

Ох, как божественно пахнут вместе кофе и выпечка. Это последний мой серийный поход в бар без повода и в одиночестве. Поэтому, пожалуй, закажу еще чашечку, а завтра с утра побегу.

Когда бар начал заполняться голодными посетителями, я уже получила свою долю тишины и покоя и могла продолжить день. Я поднялась к себе, прибралась в квартире, бросая в коробку оставленные Томмазо редкие вещи. Не знаю, когда мне захочется увидеть его снова, чтобы отдать их. Затем сходила в душ и стала собираться на блошиный рынок. Это было моей тайной страстью. Я никому о ней не рассказывала, но не потому, что стыдилась, а лишь для того, чтобы избежать вопросов типа: «Зачем такой благополучной девочке как ты копаться в старье?» А я находила там успокоение. Да и стоит ли говорить, что иногда там можно отыскать совершенно потрясающие новые вещи из дорогущих магазинов?! Единственное, что, пожалуй, меня бесило на рынке, так это дикие вопли продавцов, которые подначивали покупателей. Ах да, и еще одна вещь – тонкие пластиковые пакеты, в которые тебе кладут товар. Поэтому я всегда беру себе рюкзак.

Сегодня мне захотелось поехать на рынок в прибрежном районе Рима. Я не взяла машину: в такой солнечный день это было бы просто самоубийством. Сначала тебе придется выстоять пробку на вия Дел Маре, чтобы попасть в Остию вместе с половиной столицы, а вечером тебя также будет ждать пробка на Кристофоро Коломбо, чтобы уехать домой. Вот уж нет! На поезде я доеду быстрее и спокойнее.

По дороге я продолжила поиски НЛП курсов, все осложнялось тем фактом, что приближалось Рождество, а значит, на большой выбор рассчитываться не приходилось. Поэтому у меня было всего два варианта. В понедельник утром надо позвонить и записаться. А пока можно расслабиться и предаться любимому делу.

Я прокопалась на рынке до тех пор, пока торговцы не начали собирать товар. Улов был хороший, я даже прикупила подарки к Рождеству для отца и его жены. Не хочу даже напрягаться и ходить по магазинам. Все равно в конечном итоге это окажется напрасной тратой времени. Сложно угодить людям, которые в любой момент могут позволить себе многое. А то, что не могут, и я не смогу себе позволить купить для них.

Море сегодня было волшебное: гладкое и прозрачное, какое бывает только в безветренную погоду. На пирсе было видно дно и даже мелких рыбок. Так здорово было стоять там, облокотившись о парапет, смотреть на воду и слушать уличного музыканта. И надо же было кому-то позвонить мне именно в этот момент.

– Слушаю, – настроение испортилось, едва я увидела, кто мне звонил.

– Привет, – услышала я голос, растягивающий слова. Это была моя мать.

– Здравствуй.

Я ничего больше не сказала, потому что мне на самом деле нечего было сказать. Если можно было так выразиться, то между нами давно «все было кончено». Наверное, она об этом не знала, хотя и догадывалась. Ее звонки были периодичными, но не частыми. Чаще я получала сообщения на тему «как дела». Но я отвечала односложно, так как не видела смысла рассказывать о чем-то человеку, которому на самом деле было неинтересно. Я же продолжала еженедельно видеть ее в шоу на телевидении.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Звоню тебе, чтобы пригласить ко мне на ужин завтра. Хочу тебя кое с кем познакомить.

– Хорошо.

Я согласилась только потому, что мы уже несколько месяцев не виделись. Я тоже старалась придерживаться периодичности, хотя и с меньшей частотой.

– Вот и чудно. Надень платье и распусти волосы, – назидательно добавила она.

Я закатила глаза и пошла прочь от моря. Захотелось домой.

– Я принесу вино. Белое или красное?

– Не стоит, но на ужин рыба.

Мы сразу же попрощались, а я стала думать, с кем она собирается меня познакомить. Наиболее вероятно что у нее новый любовник, надеюсь, постарше прошлого. Или кто-то для меня? О, я надеюсь, что это не так. Ненавижу эти ее сводничества. Последняя попытка обернулась полным провалом. Актер – просто красавчик, но с таким раздутым самомнением, что я сбежала с ужина, сославшись на больного пса. И потом когда на мужчине украшений больше, чем на мне, это перебор.

И все же, когда на следующий вечер я вошла в просторную гостиную матери, передо мной стоял не один мужчина, а целых два.

– Знакомьтесь, моя единственная дочь Звева. А это Паоло и его сын Лука.

Я резко направилась к ним, протягивая руку для приветствия, чтобы избежать поцелуев в щеки от незнакомых людей.

– Ты не говорила, Филиппа, что твоя дочь – настоящая красавица, – открыл рот Паоло, моложавого вида сеньор, которому вряд ли было меньше лет, чем отцу. Особенно, если учесть, что сын его тоже уже был взрослый.

– О, это абсолютная правда, – мать театрально всплеснула руками, – особенно если она снимет свои мешки…

Последние слова были сказаны под стук каблуков удаляющейся на кухню матери. Она сделала жест идти за ней. И я, извинившись, в полном безразличии проследовала за ней.

– Я просила платье, – без вступлений зашипела мать по-шведски.

Она смотрела на меня выжидающе и в ее голубых, таких же как у меня, глазах читалась досада. На ее бутулированном лице не дрогнул ни один мускул, зато ледяные глаза метали молнии. Если бы мы остались одни, она бы позволила себе разораться и была бы более красноречива. Но меня это уже давно не задевало. Эта все еще привлекательная женщина давно перестала вызывать у меня сильные эмоции. Я научилась отгораживаться от нее как от ненужной информации.

– Это платье, – бесцветно ответила я.

– Это кашемировый мешок мышиного цвета. А что это за солдафонские ботинки? – она ткнула острым носом своих блестящих туфель в мои черные Мартинсы.

Последний вопрос я оставила без внимания. Глупо было оправдываться перед женщиной, чье понятие о красоте сводится преимущественно к оголенным частям тела. Но в свои сорок восемь моя мать могла себе позволить оголяться как ей захочется. Она была высокая, сантиметров на пять выше меня, у нее была стройная фигура, полученная в результате ежедневных тренировок, высокая не чрезмерно полная грудь (тут надо отдать должное хирургу) и красивые светлые волосы. На лице едва угадывался возраст, хотя морщинки под натиском процедур исчезали. Она казалась душой любой компании, но она никогда не была мне настоящей матерью. Ее забота выражалась в правильном для меня питании, в тщательном выборе няни-француженки, в подборе нарядов и устраивании праздников. А мне надо было совсем другого. Но я ей все это простила. Я не простила ей только того, что она не смогла спасти семь и это ужасно отдалило от меня отца.

– Звева, милочка, в следующий раз позвони мне спросить совета о том, как одеться. Договорились? – елейным голоском пропела она, что скрывало крайнее раздражение. Последнее слово было сказано по-итальянски.

– Договорились, – улыбнулась я почти искренне, и мы вышли к гостям.

Ужины, да и вообще любые приемы у моей матери, славились изысканностью и обилием блюд, непринужденной обстановкой и именитостью гостей. В этот раз Паоло оказался успешным предпринимателем в области энергетики. Было ясно, что у них с матерью была связь. Сын же его оказался студентом миланского Боккони, чудным образом оказавшийся в Риме в разгар учебы.

– Звева, ты тоже учишься? – спросил меня Паоло, а я даже не потрудилась вовремя раскрыть рот, так как знала, что мать непременно ответит за меня.

– Звева училась в Париже на лингвистическом факультете, затем в магистратуре. Свободно владеет шведским, французским и английским языками.

Мать едва не лопалась от гордости.

– И вернулась в Рим? – удивленно спросил Лука.

– Да, – ответила я. – Мне нравится жить у моря.

– Ты живешь с отцом? – не унимался Лука.

– О нет! – воскликнула моя мать, – Звева переехала от него сразу после выпускных экзаменов в школе. Папаша подарил ей собственную квартиру на площади Болонья. И она сразу же и упорхнула. А потом уехала учиться в Париж. Так что моя дочка больше носа не покажет ни у одного из нас больше чем на время обеда или ужина.

– Отчего же, – хохотнула я. – У отца есть бассейн. Когда он уезжает, я еду к нему.

– Вот именно, когда его нет дома…

Разговор так и вертелся весь ужин то вокруг меня, то вокруг Луки. У меня было ощущение, что я – породистая кобылица, а он – благородный рысак, которых надо было непременно свести для получения родовитого потомства. Возможно, для него это была новая ситуация, а у меня уже выработался стойкий иммунитет. Впрочем, Лука вообще не был в моем вкусе. Он походил на всех этих благополучных папенькиных сынков: модная стрижка и выхоленная щетина. Одет небрежно, но дорого. Наверняка, водит дорогую тачку.

Когда, наконец, мы покончили с десертом, я засобиралась домой, поблагодарив всех за чудесный вечер.

– Тебя подвезти? – спросил Лука, и тут же добавил, – Мне тоже надо уже уходить.

– Тогда спустимся вместе, – согласилась я, зная, что никакого продолжения вечера не будет.

На улице я задержалась лишь на минуту, чтобы сказать провожатому, что я на машине и доберусь до дома сама. Лука явно был разочарован, но вида не подал. Не думаю, что ему хотелось познакомиться со мной для серьезных отношений. Максимум, на что я могла рассчитывать – продолжение вечера в баре, а потом у него или меня дома. Но это совершенно не входило в мои планы. Более того, такой тип отношений никогда меня не интересовал. Поэтому я поспешила удалиться.

На душе не было никаких негативных эмоций по отношении к матери за ее очередную попытку. Я давно научилась относиться к ней с определенной философией, что ее не переделать, что она вряд ли вообще ощущает меня, как дочь, что родила она меня слишком рано для своего психологического возраста. Я подозревала, что, будь у нее выбор, она бы никогда не родила ребенка. Но ни она, ни отец ни разу об этом со мной не заговаривали.

Дома меня настиг новый неприятный звонок – это был отец. Он тоже приглашал меня на ужин.

– Ты давно у нас не появлялась, – мягко давил он. – Мы с Иленией хотим тебя увидеть.

Интересно, мои родители звонят мне на кануне события потому, что считают, что я напрочь лишена личной жизни? Они оба деловые люди, так наверное, догадываются, что и у меня есть свои дела. Хотелось из вредности отказаться, но я согласилась, так как на завтра у меня действительно не было никаких планов. А все, что касается курсов, я должна буду решить с утра. Кроме того, съездив завтра, можно было больше не появляться до самого Рождества. Дочерний долг будет выполнен.