Текст книги "Убежать от себя (СИ)"
Автор книги: Оливия Бини
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)
Глава 5
До Рождества оставалось всего две недели. И в городе уже давно началась предпраздничная лихорадка, когда по вечерам после работы идут по магазинам, если и не за подарками, то чтобы насладиться всеобъемлющей атмосферой ожидания чего-то волшебного. В каждой витрине еще с ноября стояли наряженные елки, а внутри играла рождественская музыка. Все это подстегивало покупать совершенно ненужные вещи. А я продолжала покупать подарки Нине и Марии.
В детстве мы часто ездили на рождественские ярмарки в Трентино или какой-нибудь маленький городок на границе со Швейцарией. В этом году съездить не удастся: просто напросто не с кем. А одной как-то не хочется. А в Риме таких ярмарок не бывает. Может, и устроят где-то нечто похожее. Но снега все равно не будет, а вместо рождественских пряников бангладешцы будут продавать сладкую вату или поп-корн.
С переводами перед праздниками случился какой-то взрыв. Как будто все очнулись, что пора поторопиться, а то потом вся страна по-деловому вымрет до Эпифании. Но это было даже к лучшему. Без работы я бы не знала, чем занять себя. Хотя я могла бы полностью сосредоточиться на полученных мною знаниях на курсе. Но с моей работой я с легкостью могла совместить оба этих дела. Каждый день, выключив компьютер, я выходила из дома, выбирала для себя какое-нибудь задание, и шла выполнять его.
В середине последней недели перед праздниками на мой почтовый ящик пришла рассылка об организации нового курса НЛП следующего уровня и курсе гипноза Эриксона. Я уже читала некоторые статьи об этом виде гипноза, но мои знания были чисто ознакомительными, а мне хотелось углубить их. На этот раз курс должен был проходить в Турине сразу после праздников. И я, недолго думая, решила записаться.
У отца была квартира в Лозанне, это всего три часа на машине от Турина. Я смогу уехать туда пораньше, может, даже Нина съездит со мной на пару дней отдохнуть от работы. Мы раньше часто ездили куда-нибудь вдвоем на пару дней. Могли сбежать из города в какой-нибудь богом забытый семейный b&b в лесах Умбрии или на холмах Тосканы. Могли сесть на поезд и уехать погулять во Флоренцию. К сожалению, времена спонтанности давно прошли. Но можно же спланировать.
Идея вдохновила меня и я, твердо решив воплотить свои намерения, начала готовиться к отъезду. Так как на Рождество и Сочельник я обычно ездила в дом отца, реже к матери, то планировала уехать числа двадцать седьмого, до нового года.
Я позвонила Нине в пятницу утром и предложила заехать к ней в больницу, когда у нее будет перерыв. Она ответила, что заканчивает в пять и я могу подъехать, а затем мы сходим поужинать.
Ровно в пять я сидела в машине на парковке у главного входа в больницу. Нина вышла минут через десять, она беззаботно помахала какому-то парню-коллеге, поспешила ко мне.
– Привет, – плюхнулась она на сиденье и чмокая меня в обе щеки. – Как дела? По лицу вижу, что у тебя есть идеи.
– Привет, – усмехнулась я. – Что, так заметно?
– Да, – Нина пристегнула ремень и устроилась поудобнее. – Поехали, ты мне все расскажешь.
Мы обе обожали пиццу в одном совершенно немодном месте. Район был самый посредственный с небольшими домиками и жителями с низким достатком. Но место было просто шикарное и очень романское: в зале стояли тяжелые деревянные столы, покрытые бумажными одноразовыми скатертями, в углу за стойкой была большая дровяная печь для пиццы. Сама же пицца была тончайшая и хрустящая по краям с сочной начинкой. Цены были средне-низкие, а обслуживание очень домашнее и дружелюбное.
Нам повезло: было еще довольно рано, и столик нашелся для нас без труда, так как большинство клиентов бронировало на более позднее время. Мы блаженно развалились (насколько это было возможно) на жестких деревянных стульях недалеко от печи и сделали заказ. А пока ждали, я рассказала Нине о своих планах.
– Ты могла бы приехать ко мне на новый год. Я как раз немного устроюсь и обживусь. И смогу встретить тебя или с поезда, или с самолета. Билет с меня!
Я знала, что подруга может себе позволить выбраться куда-нибудь на пару дней, но было понятно, что ее возможности были намного меньше моих. Поэтому иногда, когда инициатором путешествий была не она, я оплачивала или дорогу, или проживание. Меня это нисколько не тяготило, а с Ниной у нас был уговор, что она сама решает, соглашаться или нет.
– Интересная мысль, – протянула подруга, видимо, прикидывая, есть ли у нее возможность и отпускные дни. – Я свободна тридцать первого и еще тридцатого, а первого мне надо в ночь в смену.
– Ты можешь улететь в обед и к вечеру будешь на работе.
Нина согласилась.
– А Роберто?
– В этом году он работает все праздники. На прошлое Рождество была очень больна его мать, и он все время провёл с ней. Поэтому в этом году его очередь работать. И мы будем свободны в разное время. Так что, – пожала плечами Нина, – твоя идея мне нравится, тем более что в Швейцарии я еще ни разу не была.
Принесли сначала цветы тыквы во фритюре, а затем сразу же вплыла наша пицца. Нина резала ее аккуратно, как будто делала разрез на операционном столе. Я посмеялась над ее точными движениями, а она ответила хохоча, что ей никак не избавиться от этих врачебных привычек.
– Я тебе больше скажу, Роберто любит разрезать шкурку от банана скальпелем. У нас дома есть один для таких случаев. А как он ест виноград! Ты бы видела! Я не могу на это смотреть. Он препарирует овощи и фрукты.
Нина хохотала и болтала без умолку. Иногда я спрашивала себя, как такая на первый взгляд несерьезная девушка может учиться на врача и ежедневно сталкиваться со смертью. Суда по всему у нее имелись свои защитные механизмы. Надо как-нибудь при случае спросить у нее, как она это делает. А пока мы ели пиццу в перерывах между темами я пыталась определить, какая репрезентативная система была у нее ведущей. Скорее всего она была визуалом. Слова «вижу», «видно», «смотри» она упоминала очень часто. Еду свою разглядывала, прежде чем начать есть. Куда мы бы ни ходили, она всегда выбирала места, откуда обзор был лучше. Важную информацию всегда записывала, чтобы лучше запомнить или всегда иметь под рукой и сверить то, что помнила. В общем, я и раньше понимала это, и вела себя соответствующе. Точно так же, как Нина знала, что нужно мне, а ведь я не являлась визуалом.
– Ты как в этом году распределила праздники между родителями? – подруга рассматривала страницу с десертами. И я знала, что она выберет тирамису. Это был ее любимый десерт, кроме того в этом месте оно было божественное.
– Мать еще не звонила мне, – ответила я, – Отец ждет меня на ужин сочельника и Рождественский обед.
– А я увижу мать на Рождество, а в сочельник я работаю к счастью. Честно говоря, мне и к матери идти не хочется. Не будет шумного праздника с кучей родственников. Впрочем, и не пойти я не могу.
И я ее прекрасно понимала. Мне нравилось Рождество, но лучшие мои обеды я провела вместе с Ниной. Несколько раз она была с нами. И тогда это был настоящий праздник. Мы болтали все время и играли в традиционные рождественские игры. Объедались вкусностями, которые готовила Мария, а потом не спали всю ночь, делились нашими планами на будущее. В этом году каждая должна была поехать к своим родителям. Переживем. А на новый год оторвемся по полной.
В конце вечера, уже в машине мы обменялись с подругой подарками. Она подарила мне элегантные жемчужные серьги-гвоздики. Моим подарком для нее был золотой браслет с двумя бусинами, на которых изящными буквами были выгравированы наши имена.
– Надеюсь, я не кажусь тебе патетичной… – застеснялась я.
– Звева, ты же знаешь, что ты моя лучшая подруга! Какая патетика! Я не сниму его никогда!
И Нина тут же вытащила мой подарок и попросила меня застегнуть его на запястье. А я вытаскивала из сумки второй подарок.
– Звева, ты опять совершила набег на магазины? – звонко и с удовольствием засмеялась она.
– О, это всего лишь вещица, которую я откопала сама знаешь, где. Не могла не купить ее для тебя.
Это был шарф и перчатки из кашемира бежевого цвета. Нине невероятно шли светлые вещи, и она это знала.
– Спасибо, но не стоило опять баловать меня.
– Мне не о ком больше заботиться.
Нина уже обнимала меня. На прощание у ее дома мы пожелали друг другу спокойного Рождества. Я сказала, что пришлю ей электронный билет. И мы расстались.
А в понедельник мне позвонил утром отец и попросил встретиться с ним в обеденный перерыв недалеко от его офиса. Меня удивила эта просьба, ведь мы должны были увидеться на ужине уже завтра. Наверное, что-то важное заставило его позвонить мне на день раньше. Я немного переживала, надеялась, что это не из-за здоровья. Я не была готова к этому. Однако причина была совсем другая.
– Мы с Иленией ждем ребенка, – ровным голосом сообщил он, когда я заняла свое место напротив него.
Я на мгновение потеряла дар речи, чего со мной никогда раньше не случалось. В груди что-то гулко ухнуло, это мое сердце упало глубоко вниз. Наверное, от лица отлила кровь, чтобы потом с новой силой залить возмущенным румянцем мои щеки. И я молчала и хлопала глазами, уставившись на отца.
– Звева, твое молчание затянулось. В этих случаях обычно выражают радость за будущих родителей.
– Я, и правда, рада, – промямлила я, и это не могло ускользнуть от внимания моего отца. – Не ожидала…
– Это – девочка, она должна родиться в июле. Иления и я очень счастливы.
Девочка… Еще одна дочь у моего отца. Я не верила своим ушам. Мысль о том, что у него может появиться еще один ребенок, никогда не приходила мне в голову. Это новость застала меня врасплох. Даже в кошмарном сне я не могла бы увидеть такое. И надо же, девочка! Не мальчик, а еще одна дочка. Почему девочка? Зачем? Кому это понадобилось?!
По дороге домой я раз за разом прокручивала наш короткий разговор за обедом. И все никак не могла переварить новость. Она настолько ошеломила меня, что мне даже трудно было дышать. В тот момент я в первый раз прочувствовала, что такое паническая атака. До этого я только читала об этом. Но это без сомнения была она: меня сильно трясло, руки были холодные и потные, сердце стучало в бешенном ритме где-то в горле и я не могла глубоко вздохнуть. Мне пришлось даже остановиться на заправочной станции на кольцевой подальше от припаркованных машин. Я положила руки на руль, опустила на них голову и постаралась сконцентрироваться на дыхании, чтобы восстановить его. Затем я посмотрела перед собой и заорала что было мочи. Мой вопль длился секунд десять, пока я, совсем обессиленная не откинулась на спинку сидения. Не помню, сколько я так сидела, заливаясь слезами ревности и обиды. Он счастлив, что у него будет дочь, а я была ошибкой. Это было так больно, так невыносимо больно!
Все мои детские обиды разом поднялись со дна, куда они осели давным давно, но так и не смогли исчезнуть. Возможно, какой-то мизерной частью сознания я и понимала, что все это по-детски глупо, но в тот момент я не могла, а самое главное, не хотела справиться с собой.
Окончательно придя в себя от паники, я завела машину и поехала до ближайшего съезда с кольцевой, чтобы развернуться в другую сторону. Я ехала в дом к отцу. В моей голове зрел план. Мне надо было войти в дом и взять ключи от швейцарской квартиры. Марии в это время точно не было, так как она ходила днем на курсы акварели. А вот с Иленией все было немного сложнее. Я не хотела звонить ей и уж тем более встречаться. Поэтому я доехала до дома, припарковала машину на соседней улице и вышла. Я тихо открыла ворота ключом и посмотрела, нет ли машин перед домом. На мое счастье все разъехались. Уже спустя десять минут я вывернула на трассу, ведущую к Риму. В кармане куртки лежала связка ключей.
Моя идея была выехать в Лозанну завтра же рано утром, чтобы не идти на ужин и последующий обед в дом отца. Я не смогу быть любезной и улыбаться, когда меня гложет противный червь зависти. Новая дочка станет всем, а я совсем уйду в никуда.
Было почти пять, когда я, наконец, переступила порог своей квартиры. Надо было скорее собирать чемоданы. Я быстро, но аккуратно, чтобы потом не гладить, укладывала одежду. Я не знала, на долго ли еду, поэтому брала много вещей. Получилось два больших чемодана и одна сумка. Затем я приготовила себе ужин, стараясь использовать как можно больше продуктов из холодильника. Все равно мне пришлось кое-что выкинуть. Еще я приготовила коробку с едой, которой не требовался холодильник: пару банок тунца, крекеры, оливки, вода, пачка спагетти, готовый соус, головку чеснока и оливковое масло. Я отнесла все в машину еще до того, как легла спать. В последнюю очередь положила в рюкзак косметику и другие личные принадлежности, документы в сумку с ноутбуком и огляделась по сторонам. Квартира как будто совсем не изменилась. И я совсем не изменилась. Но теперь я просто решила бежать, скрыться хотя бы до тех пор, пока эта новость в моей душе не уляжется.
Остаток вечера я провела то мысленно возвращаясь к разговору с отцом, то в поиске билета для Нины. Ей я ничего не сказала. Не было желания портить ей праздники. Расскажу уже, когда она приедет.
Около десяти я отправила подруге сообщение с датой и временем билета до Швейцарии, и получив ее одобрение, выкупила его и отправила ей на электронный ящик.
Мне удалось заснуть ближе к полуночи. Я думала не только о еще неродившемся ребенке, но и о завтрашней дороге. Водила я хорошо, но так далеко ни разу не ездила. А завтра я буду еще и одна. Навигатор говорит мне, что дорога займет чуть больше десяти часов. Это много. Мне надо будет останавливаться и отдыхать.
Я вышла из дома в пять утра, и как только оказалась в машине, написала сообщение Нине, что мне надо ей кое-что сказать. Все-таки я не могла уехать, не сказав ни единой душе, куда направляюсь. Это было бы слишком безответственно. А так в случае чего, подруга будет знать, куда я направляюсь. Она перезвонила мне почти сразу же. Ее голос был бодрый, скорее всего она была на работе.
– Звева, привет, что-то случилось?
– Я еду в Лозанну. Только что выехала. Хочу, чтобы ты знала, если вдруг что-то произойдет.
– Что произойдет?! – воскликнула она. – Звева, что случилось? Ты хотела ехать после Рождества!
Я коротко пересказала ей вчерашнюю встречу с отцом.
– Мне надо уехать, я не могу и не хочу оставаться там на праздники.
– Звева, мне так жаль! Я очень тебя люблю и хотела бы сейчас оказаться с тобой. Обещай мне, что не наделаешь глупостей!
– Какие глупости, Нина! – натянуто рассмеялась я. – Мне просто надо уехать, чтобы успокоиться и разобраться в себе.
– Согласна, – подтвердила Нина. – Хочешь, я позвоню твоему отцу или Марии?
Я на мгновение задумалась. Было это как-то уж совсем трусливо с моей стороны. Но я согласилась, чтобы Нина позвонила Марии.
– Сказать ей причину?
– Она и сама догадается. Но, впрочем, скажи.
Осознание того, что кто-то еще знает, куда я еду и что происходит в моей душе, немного ослабили напряжение, которое я испытывала со вчерашнего дня. И, выехав из Рима на автостраду Рим – Милан, я немного расслабилась. Скоро начнет светать, я остановлюсь где-нибудь у Орвьето и позавтракаю. Сегодня мне можно и капучино, и рогалик. Я никуда не торопилась, хотя моей идеей было приехать хотя бы до девяти вечера.
Погода была грустная, но меня заряжала энергия дороги и внутреннее возбуждение от сумасбродности моего поступка.
Еще не было семи, когда я становилась у бара на заправочной станции. Слева от меня на горе возвышался город этрусков. Мы ездили туда с Ниной на ее двадцатый день рождения. Слонялись весь день по улочкам старой части города, ходили в подземную его часть, объедались мороженым. Странно, что мне никогда раньше не приходило в голову, что самые мои яркие моменты в жизни, я провела с Ниной, а не с семьей. Путешествие в Португалию по случаю окончания школы – с ней, Ирландия – по случаю зачисления в университет, Неаполь, чтобы развеяться, когда Нина хандрила после аборта. И мне не приходил на ум ни один курорт или город, в котором бы я отлично провела время с отцом, матерью или ими обоими. А меня ведь вывозили в разные места несколько раз в год: летом и зимой на море, в феврале – на лыжи.
Около полудня мне пришлось сделать остановку по эмоциональным причинам. Сначала мне позвонила Мария и отчитала меня за столь безответственное поведение. Не надо было ей отвечать, но я это сделала, потому что она бы точно волновалась, а с текстовыми сообщениями не дружила. Я слушала ее молча, меня абсолютно не трогали ее слова об инфантильности моего поведения и разочарования, которое испытает мой отец, когда поймет, что меня не будет на праздники. Но в тот момент я считала, что поступаю как лучше для меня. Когда я спросила, сказала ли она отцу, Мария сначала ответила, что нет и не собирается, но потом смягчилась и согласилась сделать это за меня.
Отец позвонил мне около получаса спустя, видимо, Мария пошла к нему, едва положила трубку после разговора со мной. Я не ответила, но сразу набрала сообщение, чтобы он за меня не волновался и что я позвоню ему позже. «Я буду ждать» – был его короткий и многозначительный ответ.
Дабы не дать себе снова увязнуть в неприятных чувствах, я снова пустилась в путь, на этот раз без остановок до самого Милана. Оттуда я повернула влево в сторону Швейцарии. Погода стала заметно налаживаться и даже выглянуло солнце, когда я стала подъезжать к горам. Стало заметно холоднее, я включила в машине печку. Оставался, пожалуй, самый сложный для меня участок пути. Во-первых, я никогда раньше не ездила в горах, а во-вторых, я была уже довольно уставшая, а впереди было еще больше трехсот километров. Я несколько раз останавливалась, чтобы размять ноги и дать отдохнуть глазам. Свежий воздух бодрил, а пейзаж умиротворял. В какой-то момент мне показалось, что я больше не могу вести машину. Вокруг стемнело и на безлюдной трассе стало жутко. Я боялась, что сейчас на дорогу выбежит какое-нибудь животное и я не смогу вовремя затормозить. Или еще хуже, какая-нибудь машина преградит мне дорогу, а я буду вынуждена остановиться. Поэтому я сбавила скорость и во все глаза смотрела по сторонам.
Когда, наконец, впереди появились огни, а навигатор показал Лозанну, я облегченно выдохнула. Я сделала это, я, наконец-то добралась!
Глава 6
О Боже мой, спасибо, как я рада, что, наконец-то, добралась до места! Уже давно стемнело, на улицах только редкие прохожие, которые не успели добежать до родных и друзей и теперь торопятся к праздничному ужину. И я, сорвавшаяся с места рано утром двадцать четвертого декабря в сочельник. У меня ломит все тело, попа – одна большая неподвижная мозоль. И ужасно есть хочется. В последний раз я останавливалась в автогриле еще до Милана, где купила сэндвич с тунцом и помидорами. Надо было догадаться и взять несколько, где же я сейчас найду место, чтобы поесть. Вряд ли в этой консервативной стране найдется открытый ресторан.
Я взяла в руки телефон и, о чудо, нашла недалеко от места, где я буду жить, открытое заведение. Не стоит даже сомневаться, что в такой день все столики были забронированы заранее. Но я просто не могу не попытать счастья. В худшем случае я останусь такой же голодной, как и сейчас.
Конечно, одета я была не для праздника: узкие джинсы и безразмерный свитер, волосы закручены в пучок, претерпевший за бесконечные часы в машине качественные изменения. Однако голод делал меня менее чувствительной к подобным вещам. Сейчас главное найти себе место и немного расслабиться.
Ресторан оказался итальянским. В нем было тепло, уютно и непривычно тихо. И это при том, что зал был полон гостей. У дальней от входа стены маняще полыхал огонь в камине. Мне здесь нравилось. Надо было только найти повод остаться.
– Добрый вечер, – ко мне резво подскочила хостесс – девушка-блондинка на высоких каблуках.
Ей явно не понравился мой внешний вид, она едва заметно поморщила свой изящный франко-гнусавый носик. И да, она говорила по-французски, и я вдруг осознала, что на ближайшие месяцы он будет моим родным языком.
– За какой столик вас проводить? – настаивала она.
Что за глупый вопрос?! Конечно, к тому единственному свободному недалеко от камина. Но вслух я ответила:
– К свободному, я не заказывала.
– О, но тогда это невозможно! Тот столик заказан, а мест больше не осталось. Вы же понимаете, сегодня сочельник!
Я услышала, как открылась входная дверь, и кто-то остановился за моей спиной. Но я не могла отвлекаться от разговора. Надо было надавить на эту мадемуазель.
– Конечно понимаю, может у вас есть лишний стул у бара? – с надеждой спросила я.
– О, нет, – неожиданно еще сильнее заманерничала она. – Бар сегодня закрыт, обслуживаем только гостей!
– Тогда, я подожду на улице, а вы мне приготовите на вынос, – настаивала я.
– Мне очень жаль, но это не возможно.
– Почему? – не унималась я, стараясь подавить урчание в желудке.
– Посмотрите, сколько у нас гостей. Блюда должны выходить практически одновременно, персонал загружен.
– Послушайте, я ехала больше десяти часов на машине, у меня нет сил искать место, где поесть, а там, куда я приехала совершенно пустой холодильник. Вот там у вас есть один свободный стол, – я снова указала в сторону камина.
– Я же говорю, что он забронирован.
Ну что ты будешь делать! У меня кончились аргументы.
– Марта, – послышался за моей спиной приятный мужской голос, – мадемуазель поужинает со мной. Если она, конечно, не против.
Неожиданно! Я совсем забыла о том, что кто-то стоял за моей спиной. Развернувшись, я увидела моего спасителя. Это был высокий мужчина в черном дорогом пальто, джинсах и ботинках Тимберленд. Он казался заметно старше меня, хотя это, скорее всего, угадывалось не столько из-за проявлений на лице, сколько из-за стиля в одежде и манере держаться. У него были короткие темные волосы и многодневная щетина за которой, думается мне, ее владелец тщательно ухаживал. Кое-где на щеках ближе к вискам виднелись седые волоски. Губы изогнулись в едва заметной оценивающей улыбке, а темные глаза буравили в ожидании ответа.
– О, – спохватилась я, – конечно, согласна. Благодарю!
Мужчина попросил хостесс Марту удвоить заказ и жестом пригласил меня первой пройти к столу.
– Карло, – он протянул мне руку – ладонь была огромной.
– Звева, – ответила я, приняла рукопожатие и сразу же высвободила свою руку.
– Очень приятно, Звева, – он заговорил по-итальянски, я выдохнула: возможность поговорить на родном языке была приятным дополнением к вечеру. – Так откуда же вы ехали больше десяти часов? Дайте угадаю… из Рима.
Он довольно улыбнулся и начал снимать пальто и разматывать шарф. Я последовала его примеру.
– А вы, я полагаю, с севера. Милан?
Он довольно рассмеялся.
– И что же или кто погнал вас за день до Рождества из Рима на машине, да еще и одну?
– Дела, – неопределенно ответила я, вспоминая истинную причину своего отъезда. – Надеюсь, я не нарушила ваши планы…
На самом деле меня этот факт волновал не сильно.
– Не нарушили, а разнообразили. В этот день я всегда ужинаю один.
Карло смотрел мне в глаза, может, старался смутить? Но на меня это совсем не действовало. Я, наконец-то, расслабилась под действием тепла, запахов еды и приглушенного пения рождественских мотивов Джоша Гробана. Поэтому я слегка сползла на мягком стуле, не утруждая себя заботой об осанке.
– А сегодня ужинаете не один, – мне хотелось спросить, почему, но я сдержалась.
– Давайте выпьем за знакомство, – предложил Карло и подал мне бокал с просекко.
Я тоже смотрела ему прямо в глаза, меня немного уязвляла его прямолинейность. Однако внутри чувствовался легкий трепет от предвкушении приятного вечера с интересным человеком. Я с удовольствием сделала глоток игристого вина.
– И где же в Риме раздают брюнеткам голубые глаза?
Я приподняла левую бровь, оценивая подтекст вопроса. Пару секунд спустя он тоже поднял бровь, но только правую.
– Их не раздают. Надо правильно выбрать генетическую основу – моя мать шведка.
– Должно быть, это очень красивая женщина…
Я не знала, то ли мне покраснеть, то ли рассердиться от этого непрямого комплимента. Однако в тот момент принесли закуски, и мы приступили к еде. У Карло были шикарные манеры: он прекрасно владел ножом и вилкой. Как ловко он отделял маленькие кусочки и отправлял их себе в рот, при этом продолжая наблюдать за мной. Мне казалось, что он изучает меня, но меня было трудно смутить: знал бы он сколько званных ужинов я посетила с отцом и матерью, сколько мужчин обхаживали меня ради собственного спортивного интереса и удовольствия.
– Надеюсь, вам нравится рыба… – сказал он между делом, аккуратно вытирая салфеткой и без того чистые губы.
– Вполне. Это вы выбирали меню?
– Да, к праздникам они предлагают несколько вариантов. Сегодня все будет очень традиционно, так что может показаться, что вы никуда и не уезжали.
– Кажется, вы сделали удачный выбор, – я кивнула в сторону соседнего столика, где уже появились аппетитного вида блюда.
Поскольку мы уже покончили с закусками и ждали официантов, то было особенно неловко молчать. И тогда я решила сделать свою первую попытку:
– Так почему вы сказали, ужинаете в сочельник один?
Надо было видеть его лицо в тот момент: сначала он перевел на меня свой взгляд, буквально пригвоздив им к стулу, затем губы его дрогнули и слегка сжались, а потом тут же расползлись в широкой улыбке, и Карло звучно захохотал, обнажив идеальные зубы.
– Отличная попытка, – от смеха у глаз образовались морщинки. – Звева, сейчас не место и не время, чтобы обсуждать это.
Я почувствовала досаду. У меня ничего не вышло. Я постаралась придать лицу безразличное выражение, но, видимо, у меня плохо получилось.
– Не дуйтесь, Звева.
От банального «я не дуюсь» меня снова спас официант. Принесли пасту с омарами.
Я снова принялась наблюдать за новым знакомым. Он ел феттучини, ловко накручивая их на вилку и поддерживая все это столовой ложкой. Ни одна капля красного соуса не заляпала ему светло-серый свитер.
– Чем вы занимаетесь, Звева?
– Переводами.
– Работаете в агенстве?
– Фриланс.
Он слегка сдвинул брови, как будто прикидывая правда это или нет.
– И сколько вы знаете языков?
– Четыре. Вы задаете много вопросов. Я рассчитывала на спокойный ужин, а вместо этого чувствую себя на допросе.
Возможно, мои слова слегка задели Карло. Он усмехнулся и ответил, что я у него в некотором долгу. Надо же, тут же отплатил мне за мое раздражение.
К концу первого блюда я была достаточна сыта и меня стало дико клонить в сон. Сначала я попыталась бороться с собой, но это была проигранная битва. Поэтому я извинилась и попрощалась. К моему удивлению, Карло не стал ни удерживать меня, ни просить номер телефона. А ведь я совершенно точно ему понравилась. А когда я предложила поделить счет пополам, он спокойно заметил, что мы были не в Риме и оплачивать счет по-римски не свойственно для миланца. Тогда мне ничего не оставалось, как попрощаться еще раз, взять пуховик и шарф, и выйти из зала.
Я направилась прямиком к кассе, где оплатила счет полностью за нас обоих. Затем вышла на улицу и села в машину. До квартиры надо было проехать не более двухсот метров, но я решила сразу же поставить машину в гараж, тем более, что чемоданов у меня было много.
Я ужасно долго провозилась с ключами в гараже. Конечно, было бы лучше спросить у отца как можно больше полезной информации про квартиру, где и что лежит. Но я и сама не знала, что сорвусь с места так внезапно, раздавленная новостью о рождении его ребенка.
В квартире было холодно – естественно ее никто не отапливал. Я занесла чемоданы внутрь, включила свет и огляделась: все было в идеальном порядке, ни одной личной вещи, как будто у этого места совсем не было хозяина. Тем лучше, я смогу сделать все, как мне надо. Вот только сейчас надо найти пижаму и поскорее лечь.
Я открыла первый чемодан, но там лежала верхняя одежда и обувь, во втором – свитера, джинсы и платья. В сумке снова одежда и ни намека на пижаму. Черт с ней, все равно тут холодно, а я не знаю, как включить отопление. К тому же кровать не застелена, а я вообще не могу больше держаться на ногах.
Решила лечь прямо на диване в гостиной. В спальне в комоде нашелся шерстяной клетчатый плед. Я стянула джинсы, переоделась в спортивный костюм, легла на диван и отключилась. Но в середине ночи я проснулась оттого, что мне было дико холодно. Я встала, включила везде свет и стала искать, где и как мне включить отопление. Но я ничего не нашла. В своей квартире в Риме я знала, где находится котел, что делать, если вдруг кончилась горячая вода. Кому позвонить, если не удается решить проблему самой. Здесь же все для меня было ново, я была совсем одна, а на дворе праздники.
И кто меня заставил уехать так внезапно, не сообщив заранее ни отцу, ни Марии? Неужели мне не справиться с этим гнетущим чувством ревности по отношению к еще неродившемуся младенцу?
Ночь показалась мне бесконечной. Трудно было расслабиться и заснуть, когда тебе холодно, а голова занята угрызениями совести из-за совершенного необдуманного поступка. Но пора было действовать. И если я не в состоянии справиться сама, то надо идти просить помощи. Тем более, что соседи уже не спят – я слышу, как в душе льется вода и звучит музыка.
Дождавшись, когда звук воды прекратился, я пошла к соседам. Дверь мне открыли почти сразу же. Но каково же было мое удивление, когда с порога на меня смотрел мой вчерашний спаситель Карло. На нем были мягкие домашние брюки черного цвета и белая толстовка с капюшоном. Волосы были взъерошены и казались еще влажными после душа. На его лице читалось неподдельное удивление. Но похоже, он лучше справлялся с неожиданными ситуациями, потому что хотя я и собиралась начать свою речь с поздравления с Рождеством, все же он оказался проворнее.
– Следите за мной? – наиграно спросил он.
– Н-нет, – проблеяла я. – Я же раньше вас ушла из ресторана.
Карло ехидно улыбнулся, позабавившись, что я восприняла его обвинение всерьез.
– Точно, и заплатили по счету. Я такое, обычно, не прощаю.
– Думаю, пережить это мне под силу.
Я начинала возвращаться в свое обычное состояние. Легкое раздражение от усталости давало о себе знать. Но мне нельзя было поддаться этому чувству, потому что в конечном итоге, просительницей была я. А Карло понял, что был хозяином положения, поэтому просто стоял и ждал. И пока я медлила, собираясь с мыслями, он меня разглядывал. Наверняка, от него не ускользнул отпечаток дивана но моей щеке, такие следы на коже обычно держались у меня пару часов. Я заметила, как он скользил взглядом вверх вниз по моим распущенным волосам. Интересно, казалась ли я ему в тот момент привлекательной. Однако молчание затягивалось, а своего я еще не добилась.
