Текст книги "Игры Бездушных. Живая улика (СИ)"

Автор книги: Ольга Вульпес

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Иди сюда, с*чка, – раздражённо прошипела одна из них, когда я каким-то чудом смогла увернуться от её рук, но вторая тут же успела схватить меня за мои многострадальные волосы и с какой-то нечеловеческой силой рвануть мою голову на себя.

– Ты убила Нестора и, тем самым, лишила нас возможности обрести бессмертие, тварь, – процедила мне прямо в лицо темноволосая девушка и с такой неимоверной яростью затрясла мою голову.

– Пустите, – сумела лишь сдавленно исторгнуть и попыталась всё же вцепиться в руки ненормальной, но безрезультатно. Девушка, казалось, совсем не замечала моих вялых попыток сопротивляться.

– Отпущу, когда от лица твоего и места гладкого не останется, – грозно произнесла темноволосая. Перестала меня трясти но, прежде чем я успела сообразить, влепила мне довольно ощутимую пощёчину и далеко не последнюю.

Сильнее натянула пряди волос на затылке, и по лицу моему пришлось ещё несколько болезненных оплеух. После которых щёки в скором времени заполыхали адским пламенем. Да что с этими людьми не так?

– Нравится, гадина? Получай ещё, – словно собака с цепи сорвавшаяся, зарычала девушка и завела руку высоко над головой, правда, в этот раз складывая свои длинные пальцы в кулак. Никто, по всей видимости, не собирался её останавливать.

Я сжалась и зажмурилась, вновь до крови прикусив губу.

Ещё две секунды томительного ожидания. Слышу недоумевающие возгласы толпы и громкое перешёптывание. До сознания доносится испуганный всхлип девушки, после чего рука на затылке выпускает мои волосы, и голова моя тяжело опускается на пол. Вторая девушка отпускает мои ноги. Я резко распахиваю глаза.

– Вот тебе твоё бессмертие, с*ка, – холодно произносит в ухо брюнетке Барс, грубо сжимая ей челюсть со спины, отстраняется и одним ловким движением сворачивает девушке голову. Как нечто отвратительное отшвыривает в сторону тело.

– А теперь твоя очередь, – пытается ухватить за грудки блондинку, но кто-то из бездушных преграждает Барсу путь, закрывая собой девушку.

– Виктор, остановись, – уговаривает высокий мужчина, ничем не уступающий по габаритам Виктору. – Ты переходишь рамки дозволенного.

– Отойди в сторону, Артур, иначе я за себя не ручаюсь, – настаивает на своём Барс, игнорируя сказанное бездушным. В холодном голосе ощущается решительная сталь.

Превозмогая слабость и боль во всём теле, медленно, но всё же отползаю как можно дальше от этого дурдома. Мне нужна передышка, хотя бы на несколько минут.

–Тебе лучше вернуться в поместье, Вик, и прямо сейчас, – ещё одна попытка бездушного уговорить Барса.

– Лучше – нет, – Виктор тотчас набрасывается на Артура и толкает его в сторону с такой силой и скоростью, что тот, даже будучи вампиром, не успевает толком среагировать: летит прямиком в самый центр толпы.

Продолжаю с большим усилием отползать всё дальше и дальше от края, вытягивая во всю длинну цепь и попутно наблюдая за сценой происходящего, пока в скором времени вновь спиной не упираюсь в столб.

Виктор за это время успел схватить блондинку за голову и подвести её к помосту. После чего несколько раз приложил головой девушку о самый край. Лицо девушки обильно окрасилось кровью, и, кажется, она даже потеряла сознание, но Виктор не стал её добивать, с силой швырнул пострадавшую в ту же толпу и всех поставил перед фактом:

– Каждого, кто осмелится хотя бы на шаг приблизиться к помосту, ждёт точно такая же участь.

Тело хищника напряжено до предела, пальцы сильно сжаты в кулаки, поэтому несложно было догадаться, даже глядя в спину Барсу, что Виктор готов наброситься и, возможно, разодрать в клочья любого, кто осмелится подойти ближе. Горько самой себе усмехаюсь.

Я совсем забыла. Всё дело в связи. Бездушный здесь наверняка только из-за того, что ему стало просто невмоготу терпеть мои страдания, которые таким красочным букетом через связь ему же и передаются. «Заварил всю эту кашу, Барс, а теперь пытаешься её разгрести? И делаешь это весьма жестокими методами…»

К моему удивлению, никто из толпы более не осмелился подойти ближе или как-то воспрепятствовать Виктору, а даже наоборот, люди и бездушные отступили на несколько шагов назад. А сам бездушный стремительно развернулся к помосту, ловко запрыгнул наверх и в два больших шага преодолел то небольшое расстояние между нами.

Хотела отстраниться от бездушного, но цепь и так уже была до упора натянута, да и сил едва хватало. В итоге уткнулась лицом в деревянный пол, свернувшись клубочком и, тем самым, прикрыв свою наготу и скрыв значительную часть полыхающих укусов на теле. Совсем не хотелось, чтобы бездушный видел всё это унизительное зрелище, а ещё больше – не хотелось, чтобы он тут находился.

–Уходи, – как можно более настойчиво, в моём то состоянии, произношу. – И с достоинством прими последствия всех своих содеянных действий, Барс.

– В том-то и дело, Анна – не могу, а это значит, без тебя отсюда не уйду, – утвердительно сообщает бездушный и дотрагивается прохладными пальцами до укусов на правой руке, заставляя моему измотанному телу невольно содрогнуться.

– Ты жалок и отвратителен, Барс, а ещё ты чудовище, – с горькой усмешкой констатирую. Хотя именно сейчас, наверняка, жалко и отвратительно выгляжу именно я.

– Ты права, Аня, черта с два, ты на все сто процентов права, – неожиданно соглашается со мной Виктор. Убирает с моей руки пальцы, но в следующую секунду чувтсвую, как Виктор пытается избавить меня от цепи, что к несчастью или, возможно, к счастью, ему не удаётся. – И, тем не менее, решения своего не изменю: мы уберёмся отсюда вместе.

Не шевелюсь, почти не дышу. Слышу, как Барс чертыхнувшись поднимается и отходит от меня. А затем возвращается, по всей видимости, с вырванной с края платформы цепью. Приседает рядом, аккуратно берёт меня за плечо, разворачивает к себе. А я… застываю, не глядя в лицо Виктору, а направляя свой измученный взгляд мимо бездушного и фокусируясь на том, кто в текущий момент находится за его спиной. Сердце успевает пропустить удар.

–Убери от неё свои руки, Барс, – угрожающе произносит Дмитрий.

Как и следовало ожидать Багира восстановился, на шее ни намёка на открытую рану. Стоит угрожающей стеной, от которой исходит подавляющая опасность. Мрачный взгляд Багиры скользит по моему телу. Невольно сжимаюсь, пытаясь вновь прикрыться своими обессиленнными руками. Вижу как в его глазах начинает зарождаться нечто поистине пугающе-масштабное и разрушительное. Толпа собравшихся притихла и буквально замерла в ожидании. С трудом перевожу взор на Виктора.

– Кажется, ты меня не понял, Багира, – искажается сосредоточенное лицо Барса в кривой усмешке. Виктор отпускает меня, медленно поднимается, выпрямляется во весь рост, бросая конец цепи к моим ногам. – Анна является моей подопечной, и только МОЕЙ, поэтому лучше будет, если ты сейчас же по-хорошему отсюда уберёшься, Дима, – медленно разворачивается лицом к Багире.

– Ублюдок, – игнорирует произнесённые Виктором слова и продолжает по мне скользить тяжёлым взглядом, но подойти ближе Дмитрий пока не решается. Нет! Вернее, больше похоже на то, что Багира готовится пойти в наступление, возможно, совершить решительный прыжок. Об этом свидетельствует до предела напряжённое гибкое тело, опущенные плечи и до побелевших костяшек сжатые пальцы. Странно было видеть его без перчаток.

В воздухе ощущается давящее напряжение. И у меня появляется желание вновь свернуться калачиком, в одночасье избавиться от изнуряющей боли во всём теле и даже лице, наверняка от оплеух опухшем, а лучше всего исчезнуть с глаз долой этих недоделанных упырей и остальных собравшихся. Как же меня достала эта нескончаемая делёжка между бездушными!

– Нет, Багира, ублюдок у нас это ты, поскольку именно ты вовлёк Анну в убийство Нестора, и лишь только по твоей вине новообращённая сейчас находится здесь, лежит у моих ног в таком состоянии, – наконец парирует в ответ Виктор. После чего нависшее напряжение в воздухе утяжеляется. А затем происходит, то, отчего в итоге я всё же сворачиваюсь колачиком: Багира внезапно срывается с места, с рыком набрасывается на Виктора. И в этот раз Дмитрий оказывается намного быстрее и проворнее Барса: сбивает Виктора с ног, с силой впечатывает бездушного в деревянный пол. Тут же с треском срывает воротник изрядно измятой белой рубашки и впивается Барсу в районе ключиц, с сопровождающим характерным хрустом. Барс взвывает от боли, которая незамедлительно где-то во мне отдаётся болезненным отголоском.

Обхватываю себя обессиленными руками и закрываю глаза, пытаюсь абстрагироваться от происходящего, от холода, от собственного физического болевого дискомфорта и теперь уже от постороннего такого же, что у меня в итоге с трудом получается. Потому как в следующий момент во мне растекаются новые болезненные отголосоки. Теперь уже до изнурённого сознания доносится полурёв-полурык самого Багиры. Чёрт! Будь она проклята эта двойная связь! Будь они прокляты эти обезумевшие хищники!

Удар за ударом, укус за укусом отдаются во мне новой нестерпимой болью. Почему связь к обоим именно сейчас во мне так сильно зарезонировала? Не смотрю. Ненавижу. Проклинаю обоих. Хочется кричать, но от бессилия своего лишь тихо бормочу себе под нос, долго, беспрерывно. Буквально взываю к связи и молю бездушных остановиться, но мои ментальные уговоры остаются не услышанными.

Новый парализующий удар приходится кому-то в солнечное сплетение, мощный, обескураживающий. Из недр моих вырывается протяжный выдох. На время теряю способность дышать, отчего лёгкие начинает просто разрывать от агонии. Сознание вот-вот готово отключиться, но, прежде чем это случается, способность дышать ко мне вновь возвращается и я моментально наполняю лёгкие воздухом, делая глубокий вдох. А затем тонкой нитью в слух в мой вплетается знакомый голос, властный, приказывающий.

– Немедленно прекратите это безобразие! Дмитрий! Виктор!

И бой хищников на удивление резко приостанавливается. Какое облегчение.

С трудом, но приоткрываю глаза. Сквозь пелену боли и озноба всматриваюсь в яркое красное пятно. Оно вскоре приобретает свои очертания, превращаясь в образ знакомой статной женщины.

Виттория Ариосто стояла перед самым помостом в компании Вольского и в окружении своих поверенных.

Странно, но именно сейчас древняя не казалась мне чем-то поистине устрашающим, опасным как это было незадолго до текущего момента. Именно сейчас бездушная казалась чем-то более приземлённым, родным и близким, матерью, спасительницей, которая в мгновение ока способна избавить тебя от страданий. Что в следующее мгновение бездушная, впрочем, и делает. Всего лишь один взгляд, наполненный искренним женским состраданием, и уровень болевого дискомфорта вполовину урезается. Какое-то умиротворяющее спокойствие потихоньку начинает ступать, заселяться в глубинках моего сознания. Ощущаю как измученная улыбка появляется на моём лице.

– Мы забираем новообращённую и возвращаемся домой, – громко сообщает Ариосто. Толпа возмущённо негодует, но не более. При взмахе руки Вольского буквально сразу утихает, а за моей спиной тут же слышится стремительная поступь. – Нет, – стальным тоном обращается к кому-то из бездушных Ариосто. – Я запрещаю тебе к ней приближаться, Дмитрий, ровно как запрещаю приближаться к Ане и Виктору, – твёрдо предупреждает.

Чёрт! При одном только произношении этих имён мною овладевает такое дикое чувство отторжения, но, слава Богам, хоть кому-то на время удаётся этих хищников остановить, остановить это безумие.

Бездушная слегка склоняет голову в бок, что-то приказывает поверенному, и я только сейчас узнаю в нём Николая. Николай утвердительно кивнув в ответ бездушной, устремляется к помосту, поднимается по ступенькам и быстро оказывается рядом со мной. Снимает с себя пиджак, сразу накрывает им моё озябшее тело.

– Всё, малышка, самое страшное уже позади, – успокаивающе заверяют бездушный. Едва улыбаюсь. Смотрю на Николая с такой благодарностью и надеждой. Неужели наконец закончился весь этот нескончаемый беспредел, мои страдания? В руках он держит ключ.

Ещё каких-то несколько секунд, и меня наконец избавляют от цепи. Бережно берут меня на руки. Невольно радуюсь тому, что моим освободителем стал никто иной, а именно сам Николай, поскольку этот бездушный является одним из немногих бездушных, к которому я питаю довольно положительные чувства. Хочется обвить крепкую мужскую шею и прижаться к груди бездушному, почувствовать то непосредственное тепло и защиту, в которой я так сильно сейчас нуждаюсь. Но меня лишь хватает на то, чтобы просто положить голову на мужское плечо и вдохнуть запах пряного мускуса, что основательно даёт отступить неприятным болевым ощущениям в теле и даже расслабиться.

Не хочу и не смотрю в ту сторону, где остались стоять Виктор с Багирой. Двое измождённых раненых хищников. Мои мучители, мои палачи.

Мы подходим к Ариосто с Константином. С удовольствием отстранилась бы от тянущейся к моей шее руки Вольского – не отстраняюсь. Держусь, из последних сил наблюдаю за тем, как не по-мужски изящные брови древнего мгновенно взметают вверх, как только он что-то странное замечает, по всей видимости, в моём рисунке на шее. После чего лицо Вольского внезапно становится серьёзным, и он молча отступает на шаг назад. Утвердительно кивает Виттории.

Ариосто, а затем следом и мы разворачиваемся, быстро устремляются к выходу.

========== Глава 28.1 ==========

Не знаю как долго мы шли до машин. Мне кажется, время для меня просто потеряло свою значимость и весомость.

– Всё позади, Аня, всё уже позади, – продолжал мягко приговаривать Николай, крепко прижимая меня к себе, а я льнула своим обессиленным телом к мужчине, вдыхала его невероятный мускусный аромат, мысленно оставляя позади весь этот ужас, оставляя ту слабую, истерзанную часть себя там, на помосте, у ног Багиры и Барса. Пусть упиваются остатками своих деяний.

Мне невероятно сильно хотелось верить, и я верила в то, что отныне всё будет иначе. Отныне никто не посмеет сделать меня собственностью или игрушкой, пешкой в чьих-либо замыслах, предметом для мести или даже козлом отпущения. Отныне я и только я буду ответственна за выбор собственных действий и их последствия. А сейчас…

Разум мой постепенно затуманивался. Веки наливались тяжёлым свинцом. Медленно у упоительно погружалась в сладостное небытие…

***

– Как ты себя чувствуешь, Аня? – приятной вибрацией раздался в голове знакомый женский голос, когда я проснувшись, некоторое время пыталась отойти от недавнего сна и сообразить где нахожусь.

– Хорошо, – ответила бездушной почти сразу, как только перед глазами бурей пронеслись воспоминания о минувшем дне, полного на события и всё стало на свои места – я вернулась в поместье Ариосто.

Повернула голову в сторону Виттории, она сидела на стуле прямо у моей кровати. Вгляделась в чёрные как ночь глаза и невольно улыбнулась.

– Странно, почему-то я вас считала крайне грозной и опасной женщиной, наистрашнейшим монстром, – слова сами вырвались наружу. – А теперь вы мне кажетесь невероятно близкой и дорогой, – продолжила заглядывать в глаза древней.

– Это всё потому, что я являюсь прародительницей вампиров, а в твоих жилах с недавних пор течёт моя кровь, ровно также, как она течёт в жилах Багиры и Барса, поэтому это естественно, что теперь ты чувствуешь родственную близость со мной, – снисходительно улыбнулась в ответ бездушная, склонилась ко мне, неожиданно накрыв мою руку прохладной своей. В чёрных радужках её глаз блеснуло искреннее сожаление. – Мне жаль, милая, что всё так сложилось. Я должна была ещё до исполнения приговора забрать тебя оттуда, – склонилась ниже и, словно собственное чадо, поцеловала меня прямо в лоб, нежно погладила второй рукой по голове.

От таких непривычных действий бездушной стало как-то совсем тепло и спокойно, однако Ариосто вскоре отстранилась и вернулась в прежнюю позу, что заставило меня даже несколько расстроиться.

– Вам не о чем сожалеть, Виттория, – одарила в ответ тёплой улыбкой бездушную и приподнялась на локтях. Одеяло немного сползло, раскрыв чёрные кружева на груди. – Вы это сделали в нужное время и в нужный момент. Но… скажите, как вам удалось уговорить Вольского отпустить меня?

– Мне не нужно было его уговаривать, Аня. Хватило лишь упомянуть о двойной печати на твоей шее, – кивнула Ариосто на мой порыв тут же притронуться к рисунку на шее.

– О двойной печати? – с губ моих сорвался нервный смешок.

– Именно.

– Но откуда вам известно?

– Мне многое о тебе известно, милая, – пугающе-таинственно улыбнулась бездушная.

– Нет, вы… вы ошибаетесь, – с сомнением произнесла, чуть сильнее разворачиваясь левой стороной к Ариосто, и убирая прядь волос с рисунка. – Вот, смотрите внимательнее. Печать утеряла свои прежние очертания: часть узора, свидетельствующая о моей принадлежности Дмитрию, практически полностью исчезла, – нервно похлопала подушечками пальцев по узору, но Виттория продолжила смотреть на меня со снисходительным пониманием и таинственно странно улыбаться.

– Нет, не может быть, – с разочарованием выдохнула, вспомнив о том, что буквально недавно я ощущала обжигающий дискомфорт, а затем и зуд в районе печати. И эти странности с шеей, которые начали происходить именно во время встречи с Багирой в оперном театре. А взгляд Вольского, брошенный в последний раз на рисунок говорил о том, что с узором явно что-то не так.

– Подождите, я сейчас, – захотелось самой незамедлительно убедиться в правдивости очевидного.

Сбросила с себя одеяло, обратила внимание на то, что на мне была чёрная шёлковая ночнушка с изящными кружевами на груди, а ранки от укусов на руках и ногах практически полностью затянулись. Неохотно сползла с большой кровати. В теле ещё ощущалась слабость, но это никак не помешало мне добраться до ванной комнаты. Тут же припала к зеркалу, убрав прядь волос с левого плеча и увидела на шее ярко выраженный двойной узор. Меня всё же кольнула неприятная догадка.

Чёрт! Неужели злосчастная встреча с Багирой в оперном театре, а, возможно, даже само соитие с ним каким-то образом могло повлиять на интенсивность рисунка?

Щёки ни с того ни с сего начали наливаться жаром. Жаркая до безумия близость с Дмитрием в таком отвратительном месте, как женский туалет, почему-то вдруг волнующим воспоминанием запульсировало в моём сознании. «А что, если всё дело в… Нет. Нет. И ещё раз нет, Скиф! У тебя не могут быть чувства к этой циничной вампирской твари. Это невозможно. От слова совсем.»

Включила холодную воду в кране. Подставила под струю ладони. Несколько раз умыла лицо. Пригладила кучерявый беспорядок на голове и вышла из ванной.

– В таком случае, получается, что у Вольского нет полноправной власти надо мной? – вернулась на кровать, села у изголовья, вновь забравшись под тёплое одеяло. Выжидающе уставилась на бездушную.

–Ты умна, Аня, и абсолютно права, – почти сразу ответила Виттория. – Двойная печать это крайне редко встречающийся феномен среди новообращённых. И сложность наказаний таких проступившихся «феноменов» заключается в том, что главы двух кланов, к которым по сути новообращённый изначально принадлежит, должны сесть за стол и договориться, прийти к взаимному согласию о назначении какого-либо наказания. Константин же посчитал, что он без моего на то ведома может сделать с тобой всё, что ему заблагорассудиться, тогда как в крайнем случае он должен был хотя бы дождаться полного исчезновения или повторного проявления второй половины печати на твоей шее. Чего он тоже, собственно, не сделал. Теперь я просто могу подать на Вольского иск в Высший суд, за преднамеренный причинённый физический, моральный ущерб новоявленному члену моего клана, как, впрочем, и за моральный ущерб лично мне, либо, путём мирного договора забрать новообращённого к себе, что в нашем случае, как ты видишь, и случилось, – теперь уже Виттория улыбалось слишком даже самодовольно, а мне просто крышу сносило от поступающей новой информации. Мне хотелось и радоваться, и впасть в глубокое негодование одновременно.

– Вольский считает, что вы тоже были причастны к убийству Нестора, – прямо заявила бездушной.

– Всё правильно, Аня, я и была к убийству причастна. Думаю, для тебя это тоже не секрет, – без зазрения совести призналась Ариосто. – Только идея убить Ровву с твоей помощью полностью принадлежит Дмитрию, я его в этом только поддержала, поскольку Нестор в последнее время слишком много проблем доставлял нашему клану, что могло привести к ещё большим последствиям и лишения клана значительной части территорий. Вольский с Нестором тоже не особо справлялся, хотя, у меня есть подозрения, что Константин преднамеренно насылал на наши территории Нестора и давал ему разрешение тут бесчинствовать. Потому как, мне буквально недавно стало известно, что Вольский попытался извлечь выгоду из убийства собственного подопечного. Он намеревался подвести под суд меня и Дмитрия, тем самым, с помощью суда отхватить и для себя значительную долю территорий. Но Виктор только зря его обнадёжил имеющимися доказательствами, которых вскоре, собственно, не стало.

– Да, Виттория, доказательств не стало, и поэтому Константин решил оставить меня хотя бы в качестве козла отпущения. По всей видимости, Вольский в таковом сильно нуждался, – с горечью улыбнулась бездушной и тотчас добавила. – Осмелюсь поинтересоваться, о моих способностях вам тоже было известно?

– Абсолютно точно. Правда, узнала я о них незадолго до твоего обращения. Но узнай я о твоём маленьком секрете раньше, такой суматохи вокруг убийства Нестора не случилось бы.

– Вы бы, наверняка, тогда от меня избавились, как однажды это уже и пытались сделать, только несколько по другому поводу, – с ещё большей горечью произнесла и, не дав Ариосто ни малейшего шанса объясниться или что-то на этот счёт сказать, продолжила. – Вы сказали, что новообращённый с двойной печатью изначально принадлежит двум кланам. Я понимаю, что проблема со связью никуда не делась, и вы только на время выхватили меня из лап этих недо… Багиры и Барса, но что вы подразумеваете под словом «изначально»? И что теперь меня ждёт?

Ариосто какое-то время смотрела на меня, внимательно изучая моё лицо.

– Новообращённый, по сути, не может быть связан с двумя создателями одновременно. Двойная печать это всего лишь временное явление, которое исправляется в довольно короткий срок времени, путём выбора новообращённым своего единственного создателя. То есть, да, Аня, теперь тебе выпадает возможность выбрать Дмитрия, если Виктор тебя, скажем, как вариант не устраивает или же наоборот, – в уголках её глаз заиграла едва сдерживаемая радость в виде ряда мимических складок. – Виктор наконец решил вернуться в клан, чему я, безусловно, осталась рада, поэтому на этот счёт тебе совсем не о чем беспокоиться. В независимости от твоего окончательного выбора ты будешь принадлежать исключительно только моему клану и только моему.

– Вот оно как? А как же вражда между вашими подопечными?

– Дмитрий с Виктором заключили между собой временное перемирие, но я надеюсь, что оно станет долгосрочным.

– И что же именно побудило заключить их перемирие между собой?

– Ты, Аня, стала основной и главной причиной, кто же ещё.

Мне сложно было в это поверить, как и поверить в то, что у меня не остаётся другого варианта, кроме как окончательно повязать свою оставшуюся жизнь с одной из этих бездушных тварей.

– А что, если я не хочу никого из них выбирать? – спросила бездушную после довольно длительной паузы. Одна только мысль об этих циничных хищниках вызывала во мне неприятную волну дрожи и отторжения.

– Тебе придётся, Аня, – тут же вновь наклонилась ближе, придвинув к самой кровати стул, взяла меня за руку, – Я понимаю, что мои мальчики доставили тебе много… неприятностей…

– Неприятностей? – встряла я внезапно подкатившим возмущением, выдернув из пальцев бездушной ладонь. – Ваши подопечные, словно безвольную марионетку, затаскали меня по лабиринтам своего грёбаного цинизма, своих принципов и каких-то неутолимых больных пристрастий. Они, каждый по-своему, методично выматывали, выпивали, терзали меня как морально, так физически, пока, в конечном итоге, от прежней меня не остался лишь маленький изорванный, но всё ещё трепещущий кусок плоти. И это были отнюдь не неприятности, Виттория, это были…

– Шшш, тихо, милая, – бездушная пересела на край кровати, и погладила меня по плечу, заставив моему вмиг зашедшему сердцу сразу успокоиться, а частому дыханию довольно быстро выровняться. Не в моей воле противиться успокаивающему магнетизму и влиянию бездушной, она намного могущественнее самих Виктора и Барса. – Никто тебе более не причинит вреда, дорогая. По крайней мере, я этого не допущу, – вновь бездушная припала прохладными губами к моему лбу и поцеловала, а мне вдруг так захотелось бездушной поверить. – Я тебе обещаю в этот раз будут учитываться твои желания и только твои, никто не посмеет что-то против твоей воли тебе навязать, и тем паче пальцем притронуться, до тех пор, пока ты сама этого не пожелаешь.

– Не пожелаю, вот увидите, не пожелаю, – упрямо, но уже более спокойно заявила бездушной.

На что Ариосто ответила уже знакомой понимающей снисходительной улыбкой. Складывалось такое ощущение, будто древняя давно меня прочла, вдоль и поперёк.

– Дмитрий и Виктор это лучшее, что было однажды мною создано. Мои любимые дети, лучшие воины, по натуре своей, возможно да, хладнокровные хищники, но каждый по-своему справедлив. Ты считаешь нас настоящими монстрами, милая, но я тебе отвечу так: истиными монстрами являются те, кто нас породил. Именно мы, древние, являемся первыми рождёнными на руинах собственной боли и страданий, являемся лишь следствием большого и истинного зла, следствием самых больших и страшных человеческих деяний. Да, да, Аня. Я тоже когда-то была человеком, у меня были собственная семья и дети, но их убили. Враги нашего народа, однажды вломились в мой дом и изрезали, искромсали мою семью прямо на моих глазах, а вскоре убили и меня. Но я восстала, полная могущества и неимоверной силы, кем-то абсолютно новым. И я стала одной из первых в своём роде. На тот момент меня переполняла боль, всеобъемлющая, разрушающая боль утраты. Всей своей перерождённой сущностью я желала возмездия. Во мне буквально бился дикий зверь, опасный хищник, он готов был вырваться наружу и мстить, рвать в клочья всех тех, кто лишил меня моей семьи, тем самым заставив меня буквально восстать из пепла. И я мстила, Аня. Отомстила всем до единого, кто был причастен в убийстве меня и моих близких. Надо признать, легче после мести не стало, и я продолжила скитаться по миру, пыталась заглушить эту боль утраты, распространяя своё желание мести на жестоких, беспринципных людях, что причиняли боль и страдания другим. И я убивала, с превеликим удовольствием иссушала каждого из них, вгрызаясь в их глотки. Это было превыше меня, превыше моей человеческой сущности, которая утухающим огоньком ещё теплилась внутри этой новой оболочки. Должно было пройти достаточно много времени, чтобы боль моя несколько поугасла, а желание мести притупилось. Вскоре, я начала встречать других первородных. Сначала мы были одной сплочённой семьёй. Постепенно создавали себе подобных, таким способом увеличивая свою численность. Скрывались, и уже более так не убивали, поскольку нам было крайне важно оставаться в тени. Мы мечтали и строили планы о том, как однажды возьмём бразды правления над человечеством в свои руки, как осуществим чистку, избавив мир от настоящих монстров. Но время шло, покорить человечество оказалось сложным испытанием, почти непостижимым, даже таким, казалось бы могущественным существам, как вампиры. Мы находились в значительном меньшинстве. Но постепенно мы научились правильно применять свои способности. Старательно незаметно внедрялись в ряды представителей высшей элиты, постепенно входили в их доверие, приручали к себе. А, тем временем, численность вампиров с каждым новым веком увеличивалась, но незначительно, поскольку каждый новый обращённый это в каком-то плане риск на свою голову и большая ответственность. По сути, не все наделены такой привилегией стать одним из нас, Аня, и мало кто вообще. Вскоре достигнув значительный прирост в численности, мы стали делиться на кланы со своими устоями и правилами. Мы заселялись в разных частях земли, продолжали тихо втираться в доверие смертных, расширять свои территории, но последнее не обошлось без нашего обязательного участия в кровавых войнах смертных: долгое время нам приходилось поддерживать ту или иную из сторон, а это значит приходилось воевать друг против друга, что тоже значительно сильно сказалось на целостности отношений между вампирами. Мы просто настолько сильно были вовлечены человечеством в их же самоуничтожение, что на какое-то время забыли о том, что нас всех объединяло в самом начале пути. Стали друг другу врагами. Однако войнам поутихнув, мы постепенно восстановили мир между кланами, заключили союзы, основали Высший междуклановый суд. Поэтому, Аня, остался один шаг, всего один шаг до полного внедрения в самые вершины правления. И человечество окажется в наших руках. Начнётся эра правления бессмертных, и так будет лучше как для нас, бессмертных, так для всего человечества, – наконец сделала большую паузу Виттория.

Я всё это время внимательно слушала бездушную, в моей, припухшей от такого потока информации, голове шаблоны за шаблоном буквально в считаные секунды рушились и разбивались в щепки. И тем не менее, многие моменты мне всё равно были неприемлимы и непонятны.

– Из вашего рассказа я поняла, что вы находитесь всё-таки на стороне значительной части человечества, однако пренебрежительное, порой, очень жестокое отношение к самым низжим сословиям, к самым обычным людям заставляет думать несколько иначе. Взять во внимание хотя бы вашу знаминательную Кровавую охоту.

–Да, Аня, возможно, местами тебе может показаться, что к некоторым людям мы относимся более пренебрежительно, но, поверь мне, наше отношение в целом к самому человечеству является более гуманным, чем жестокое и беспощадное отношение к человечеству самого человека. За свою довольно длительную жизнь я многое повидала, поэтому тебе, милая, даже в самых страшных снах и привидится не может на какие жестокие поступки способен пойти человек ради своих низменных желаний. Мы же по большей части людей без надобности не убиваем, даже, когда питаемся ими, стараемся делать это без особого ущерба для его организма, чаще всего доставляя ему вселенское удовольствие. В крайних случаях своей же кровью восполняем ему жизненную силу и, как ни в чём не бывало, отпускаем. Безусловно, исключения вроде таких, как Нестор всегда бывают. Сравнительно молодые вампиры обладают горячим нравом, поэтому некоторые не хотят и не желают идти на поводу у Древних, их же Создателей. Поэтому и существуют такие наказания вроде заточения в оковах Неповиновения, но оковы тоже не всегда помогают. Что же касается самой Кровавой охоты, ставшей немаловажным событием, и в своё время вынужденной мерой, которая и по сей день остаётся крайне актуальной в повседневной жизни моих подопечных, то это всего лишь маленькая капля в море убийств и жестокости самих людей. Для моих самых сильных и сравнительно юных подопечных охота это метод усмирения своего внутреннего зверя, который время от времени всё же даёт о себе знать, пытаясь вырваться наружу. Молодой вампир это не только горячий нрав, но и дикий хищник, в начале своего жизненного пути, требующий постоянной подпитки и утоления своих первобытных животных потребностей. И не смотри на меня так, Аня, как бы страшно это не звучало, но мы, против всей нашей воли, явились в свет настоящими хищниками, а это значит стали пленниками своей дикой сущности, в довершение – замыкающим звеном в пищевой цепи, поэтому такие проявляющиеся первобытные инстинкты, особенно у молодых вампиров это привычное и закономерное явление. Поэтому, пусть уж лучше мои подопечные усмиряют нравы своего внутреннего зверя в стенах моего поместья, чем делают это за его пределами. И хочу тебя успокоить, милая, чем старше вампиры становятся, тем смиренней и спокойней становится его зверь, тем реже возникает потребность в постоянной охоте. А с возрастом эта потребность и вовсе отпадает, – и снова эта коронная снисходительная улыбка вырисовывается на идеальном лице бездушной. Виттория вновь успокаивающе гладит меня по плечу. А я на мгновение представляю, как собственноручно убиваю невинного человека, загнав его в один из тупиков этой растительной структуры. И меня ввергает в такой дикий страх и ужас за этого бедолагу, – Мы не в силах уследить за всеми смертными, входящими в наши круги заинтересованности и наших целей, также как не в силах зачищать всем поголовно и постоянно мозг, а тем более вводить всех в гипноз. Как ты сама уже знаешь, на кого-то гипноз вообще не действует. Это значит возрастает вероятность всяческого шпионажа, предательств, меркантильности среди смертных подчинённых. Вырастает вероятность выдачи многих наших тайн, планов, целей и слабостей нами незаинтересованной человеческой стороне – самым верхам, которые вот-вот будут свергнуты с пьедестала правления. Но, даже не смотря на то, что некоторым сословиям дозволено знать, скажем так, о некоторых наших вампирских способностях и проявлениях, время от времени приходится подчищать ряды своих смертных подчиненных, для пущей безопасности всего рода вампиров. Безусловно, Аня, именно предатели, меркантильные людишки и не желающие подчиняться нашей власти пускаются по лабиринту, получая с моей стороны прекрасный и последний шанс уберечь свои жалкие задницы от неминуемой смерти. Правда, никто из Повинных за всё время Кровавой охоты ни разу так и не добрался до конца лабиринта. Конечно, признаюсь, для обычного человека охота может оказаться и правда ужасающим событием, но Повинные нагнанные хищниками, сначала успокаиваются с помощью укусов, получая перед смертью огромную дозу удовольствия, а затем только лишаются жизни, и, хочу отметить, без каких-либо длительных физических мучений: мгновенно и с хирургической точностью, – сделала паузу Ариосто, выжидающе уставившись в мои глаза, словно пытаясь на самом их дне найти понимание изложенному. А я смотрела потупившись в лицо бездушной и видела перед собой нечто раненное и жалкое, близкое, но одновременно хищное, опасное, могущественное и пыталась Древней отчасти посочувствовать, поскольку некогда, ещё будучи человеком, лишившись самого ценного в своей жизни, эта женщина и подобные ей, должны были однажды возродиться в облике диких и морально сломленных хищников. Возможно, появление этих тварей в свет оказалось совсем не случайным. И, возможно, этим вампирам была и правда Кем-то отведена роль неких посланников избавить наш мир от истинных чудовищ. Хватает только вспомнить искажённые от ненависти и ярости лица тех двух дам, и их целенаправленную уверенность жёстко избить меня за то, что якобы лишила их возможности обрести бессмертие, когда как наказание, приведённое бездушными оказалось куда более гуманным. А сколько каждый год по всему миру умирает людей, только ради чьей-либо и какой-либо выгоды. Войны, голод, насылаемые искусственно-выведенные вирусы и болезни и прочее прочее. И эти числа, по словам древней, наверняка в разы и в разы превышают числа убитых вампирами.