Текст книги "Твоё дыхание (СИ)"

Автор книги: Ольга Жук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– У Миланы.

– Что ты мне врёшь, – уже тихо говорит мать, дотрагиваясь до лба. Наверное, проверяет, высохла ли маска.

– Честно.

К нам снова выходит отец – сонный и разбитый.

– Пап, я реально был у Миланы. Она может подтвердить, да и Паша тоже.

– Марк, – он открывает дверь в мою комнату. – Идём.

Я недоумеваю и прусь следом.

– Что? – с раздражением в голосе спрашиваю я.

Отец приближается к письменному столу и, откладывая учебные папки в стороны, берет лист бумаги – портрет. Портрет Артёма, который я недавно начал писать. Он ещё чёрно-белый, я не успел его раскрасить, но, посмотрев на него, можно определить, кто изображен. Теперь ясно, что имел в виду отец…

– Мама нашла его сегодня, когда протирала пыль. И мы знаем, кто этот мальчик. Ты забыл выключить ноутбук, он был в режиме ожидания.

– Вы лазили в моём компе?

Я замер. Руки задрожали, а ноги подкосились. Пожалуйста, только не сейчас. Нет… Почему всё должно так закончится?! Перед глазами пронеслась вся жизнь. Все обиды и горечь.

– Мы волновались.

Как фальшиво.

Они читали мои переписки в Skype. С Артёмом мы редко в нём общались, но всё же палева хватает.

Мать подошла и вырвала из рук мое творение. Она разорвал его. То, над чем я трудился так усердно последние несколько дней. В один миг она все испортила.

– Что ты делаешь? – не выдержал я и швырнул пустую кружку, стоящую на журнальном столике. Красно-белые осколки разлетелись по полу.

– Я всегда знала! – она садится на диван с мятыми кусками портрета в руках.

В итоге мне рассказали, что ещё давно, в детстве, родители увидели, как я пытался поцеловать мальчика, жившего по соседству. И почему я этого не помню? Оказывается, мы часто гуляли вместе в парке, играли на площадке, сидели до позднего вечера в шалаше из листьев и веток. Затем он переехал, и больше я его не видел, и родители тоже. Так, значит, меня уже тогда тянуло на парней?

Они решили не зацикливаться на случае и не обсуждать, ведь что взять с ребёнка. Но я то прекрасно понимаю, что за все долгие годы воспоминания о нём не исчезли; они хранились в памяти, словно гербарий, заложенный между страницами книги или личного дневника. Воспоминания о ранней осени. Когда бегаешь по мокрому асфальту под проливным дождём, падаешь на ещё зелёную траву, а с деревьев на неё падают желтые, красные и оранжевые листья.

По словам родителей, я опозорил их. Только сразу возникает вопрос: чем? Ведь никто не в курсе моей личной жизни. Никто не интересуется ей. Родственников у нас мало, да и общаемся мы редко. А что касается друзей и коллег, то больше чем уверен, они не спрашивают на каждой встрече, есть ли у меня кто-нибудь.

Они закрыли за собой дверь и разошлись по разным комнатам. А я выключил свет и, даже не раздеваясь, свалился на диван. И что теперь будет? Что меня ждёт? Ведь теперь наши отношения точно не вернуть в прежнее русло, когда родители вели себя холодно и отстранёно. Честно, это мне нравилось больше, ибо с сегодняшнего вечера, с того самого момента, как я оказался дома, и начался разговор, причиняющий боль мне, отцу и матери, всё изменилось.

***

Наступила весна, а радости никакой. Два дня я ходил подавленный, толком ни с кем не общался, слушал музыку в наушниках и думал. Много думал. О жизни, об Артёме. Как сложится моё будущее.

Только на выходных я решился поделиться с тем, что мне сказали родители. Артём сидел рядом и, не отпуская руку, внимал моим словам. В это время мы пили чай на кухне. Я испытывал непонятные чувства. Артём кивал головой, грустно смотря на меня. Он старался хоть как-то поддержать. Я поблагодарил его за то, что вытерпел моё нытье, и, побыв ещё немного, поехал к себе.

***

– Кстати, всё забываю спросить. Ты прочитал «Маленького принца»?

– Да, еще давно, – ответил я, гладя волосы Артёма. – В начале февраля.

Он неподвижно лежал и наслаждался.

– Помнишь, что сказал лис, когда Маленький принц собирался покинуть его?

Я сосредоточился, но в голову ничего не приходило, лишь обрывки фраз.

– «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь», – опередил Артём.

– «Самого главного глазами не увидишь», – повторил я, мягко улыбаясь.

– Ты прямо, как Маленький принц. Он тоже повторил слова лиса.

***

– Я сделал татуировку, – радостно сообщил он, когда мы встретились возле кинотеатра «Мир». – Сегодня утром съездил в салон. Сидел там до обеда почти.

Я улыбнулся, а он, подойдя ближе, с похотью в голосе добавил:

– Дома покажу. Надеюсь, тебе понравится.

***

Да ну на хрен. Наши отношения совсем ухудшились. Каждый день, когда появляюсь дома, меня пилят. У Артёма я больше не ночую, потому его родители приехали раньше срока, и максимум теперь захожу вечером на пару часов. Мы смотрим фильмы, рубимся в компе и лежим в обнимку на диване.

***

Я стараюсь погружаться в учебу, чтобы меньше думать о неприятностях, которые меня преследуют в последнее время. Перед сном прогуливаюсь в парке, читая книгу или слушая музыку. Вот полазил в Интернете на всяких сайтах и решил, что неплохо бы купить электронную книгу. С ней намного удобнее, чем с обычной, особенно, если та тяжелая и толстая, как, например, у Стивена Кинга.

Иногда кажется, что мой мир катится в бездну. Я снова стал замкнутым и вижу, как Артём беспокоиться по этому поводу. Конечно, я улыбаюсь и разговариваю с ним, даже смеюсь, но на самом деле здесь много фальши. Сейчас я не могу по-другому, не получается искренне радоваться. Я, скорее, изо дня в день жду момента, когда меня начинает клонить в сон, и ложусь в кровать. Максим и Игорь тоже заметили изменения, происходящие во мне. Они всё спрашивают и спрашивают, что случилось, но я лишь отмахиваюсь, мол, проблемы в семье. «Какие?», – не унимаются ребята, особенно Игорь. Однако я молчу и притворяюсь, что это несерьёзно, скоро пройдёт. На выходных ездил к Милане, в точности воспроизвел ситуацию с родителями. Она, конечно, офигела, но не подала виду, что всё настолько плохо. «Ты не волнуйся», – попросила она. Ещё высказала желание познакомиться с Артёмом, привести его домой, устроить ужин. А я теперь не знаю, хочу ли вообще этого: чтобы Артём настолько сильно внедрился в мою жизнь, чтобы я страдал из-за него и наших отношений. К тому же я думаю, что мы торопимся. Его родители уже видели меня, когда я был в гостях. И это неловкое чувство, потому что они не даже не догадываются, что мы встречаемся.

Мать окончательно на меня забила, отец в принципе тоже, словно мы ненавистные друг другу соседи, которые уже не могут ютиться в одном месте столько лет, и не хватает сил, чтобы выразить негодование, раздражение и злобу. Я приезжаю, быстро захожу в комнату и почти до утра нахожусь там. Разве что возьму на кухне еду и – обратно.

Постоянно переживаю. А мне это до жути надоело! По сути, я вообще не должен париться, ведь родители для меня ничего не значат. Или всё-таки значат?

***

Вечер. Я стою на улице в ожидании Лили. Пару часов назад она написала с предложением встретиться, и медленно, не торопясь, я напечатал три буквы, буквы, означающие отказ, – «нет», но затем быстро стёр, подумав, что мы давно гуляли, и вообще мне надо развеяться.

Она сразу заметила моё состояние, что грустный, и я решил не скрывать этого: «Не спорю. Настроение не очень сегодня, да и вообще в последние дни, – но добавив: Не обращай внимания». Лиля только возмутилась и укоризненно на меня посмотрела. «Как я могу не обращать внимания?» – и дала щелбана. Лиля, девушка, казавшаяся мне ангелом со светлыми волосами, проявила мужские черты характера.

Мы пошли по той же дороге, что и тогда, в первую нашу встречу, и заглянули в ту же самую кофейню. Навевает воспоминания.

Поговорив немного об учёбе, она резко выпрямилась и заулыбалась.

– Пока не забыла. Помнишь, нашего одноклассника Кирилла?

– Ну да, – неохотно ответил я.

За окном уже стемнело. Включили уличные фонари.

– Так вот, – пальцами провела по волосам, – он написал мне в ВК, что шёл на остановку и якобы увидел тебя и ещё какого-то парня во дворе. И прикинь? Вы целовались, – она сделала паузу. – Я чуть не упала со стула. Это же надо придумать!

Лиле было смешно, а мне вот совсем нет. Я сжал кулаки под столом и напряг скулы.

– Если что, я все отрицала. Сказала, что он сто процентов перепутал тебя с кем-то другим. Марк? – она наклонилась ко мне и попыталась дотронуться до подбородка.

– Вообще-то, – начал я.

– Да?

Она всё молчала, комкала салфетку в руках.

– Ничего, – и отмахнулся.

– Марк?

– Да, он обознался.

Заверив, что всё в порядке, мы продолжили пить горячий шоколад с корицей.

– Мне кажется, тебя что-то тревожит, – не унималась Лиля.

Она пронзила меня своим взглядом, положив руки на стол, как примерная ученица. Однако в душе может скрываться всё, что угодно: дьявол, жаждущий страданий, или милостивый ангел, каким я представлял Лилю. Кто же она? Уверен только, что она хочет узнать правду, понять, от чего я прячусь глубоко под землей, копая себе яму. Хороню себя заживо. Сдаюсь, даже не начиная бороться. Забиваю на происходящее вокруг, на этот мир, на будущее, которое меня ждёт. Стоит лишь подойти к белой двери и дёрнуть за ручку. Она откроется, откроются перспективы и шансы на победу. Неужели два человека, подарившие мне жизнь, но при этом отнявшие надежды и мечты, смогли сломать меня? В восемнадцать лет. Я нашёл человека, который понимает меня и ценит, но вот незадача: его не ценю я. Точнее, то, что он делает и как сильно волнуется. Думаю лишь о себе и своём якобы несчастном существовании. Да, у всех бывают проблемы, но, наверное, я тот, почти единственный, кто зацикливается на них. Особенно. Часто.

– Слушай, Лиля, а как были одеты эти парни? И где именно он заметил их?

Она мотнула головой:

– Насчет одежды Кирилл не говорил. А район… Вроде бы Московский. – и спросила: – А что?

Любимый вопрос: «А что?»

«А ничего», – хочется сказать мне, но я внимательно смотрю на Лилю и произношу:

– На самом деле… Это был я.

– Что? – она открыла рот и чуть не заверещала. – Шутишь?

– С чего бы? Правда. Такая, какая есть. Смысла скрывать уже нет, – я обреченно вздыхаю и наблюдаю за реакцией.

– С парнем?

– Да.

– Вместе?

И снова «да».

– Если честно, Марк, – шепнула Лиля, – в школе я строила догадки, подозревая, что ты можешь быть геем. Но что бы я не ошиблась… Спустя столько времени. О, Марк, я, – она запнулась, – я не знаю, что и сказать.

– Да ничего не говори. Просто теперь знай.

– И давно?

– Нет. Помнишь, я рассказывал тебе про человека, к которому испытывал чувства, но было непонятно, что между нами, и просил совета?

Лила уверенно кивнула, терпеливо дожидаясь, когда я продолжу свою историю.

– Так вот. Это была не девушка, а парень. Я влюбился в парня, и мы поцеловались в клубе на Новый год, а потом… Сама знаешь, что потом. Однако, – впервые за сегодняшний вечер я улыбнулся, – сейчас у нас всё нормально. Не скажу, что хорошо, потому что есть кое-какие проблемы.

Она ничего не ответила. А я обрадовался, что в кофейне было почти пусто. Заговорившись, я совсем забыл, что мы находимся не одни, но, оглянувшись по сторонам, понял, что нас не подслушивают, потому что некому.

Лиля встала из-за стола и, подойдя ко мне слишком близко, обняла. Без понятия, зачем она это сделала, но тепло разлилось по моему телу. Ощущение того, что ты не один.

– Не смотря на то, что я сказал про «смысла скрывать уже нет», все же надеюсь, что ты оставишь это в секрете.

– Конечно, Марк. Конечно.

Она обняла меня крепче, и мы сидели так несколько минут, пока у меня лоб не покрылся капельками пота.

***

Я снимаю рубашку со штанами и надеваю старые шорты. Но делаю это не у себя дома, а у Артёма. Ранее я писал, что после приезда родителей я больше не ночую у него, но, похоже, с сегодняшней ночи это изменилось. И я не только буду ночевать у Артёма, но и жить. Я понимал, что из-за моей ориентации в семье произошли перемены, однако даже не представлял, какие.

В очередной раз, когда я переступил порог квартиры, наехала мать. Она жутко скандалила, никогда в жизни её такой не видел. Допрашивала, как пленного, не давала лечь спать, хлопала дверями и разбрасывала вещи. Все. Мои, её, отца. На пол летели полотенца, подушки, тетради, ручки, картины, кружки – что только под руку попадалось. Отец пытался её успокоить, прижимал к стене, а она всё кричала и кричала: что я натворил, какая я тварь и скотина, что мне должно быть стыдно, она убьет Артёма, узнает, где он живет и подкараулит у подъезда. Меня переполняли страх и злость. Я смог сесть на диван, когда мать поранилась осколком кружки и побежала обрабатывать рану в зал. Как раз мне написал Артём, спросив, что делаю, и я честно ответил, без преувеличений, что участвую в скандале, хотя я больше похож здесь на жертву. «Быстро собирай вещи и поезжай ко мне. Я тебя встречу», – предложил он. Вспомнив, что где-то в тумбочке в спичечном коробке лежит ключ от двери в мою комнату, я вскочил. Перерыл все полки и нашёл его. Запер дверь и вывалил одежду из шкафа. Взял самую нужную, что ношу часто, и сложил в большую сумку, с которой раньше в лагерь ездил. Да-да, и такое бывало.

Вот так я снова оказался в постели Артёма. Мы сидели в позе лотоса в полутьме.

– Не думал, что твои способны на подобное.

– Я предупреждал.

– Она и вправду собирается убить меня? (это он про мать) – усмехнулся Артём.

– Не знаю. Честно. Теперь я ничего, вообще ничего не знаю.

А-а-а! Слишком много повторений! Бесит.

Я напрягся.

– А твои родители? – я указал на дверь. – Они не догадываются?

– Про нас?

– Да.

Он взял меня за руку.

– Успокойся.

– Раньше мы не обсуждали это, но… ты им никогда не намекал, что тебе нравятся парни?

– Марк, я сам только недавно это понял, – сказал он лукаво. – До тебя у меня и отношений с парнями толком не было. Точнее, совсем не было.

– Оу, – я удивился.

– Так что ты первый.

Его мать показалась мне довольно хорошей женщиной, доброй. Она не стала задавать вопросы, почему я поссорился с родителями, и меня выгнали из дома, или почему я приехал именно к Артёму с сумкой, полной барахла. Понимая, что в жизни бывает всякое, она впустила меня и даже поддержала. Хотя первого мне достаточно.

– Мам, пап, это Марк – мой друг и одногруппник. У него безвыходная ситуация на данный момент. Не против, если он побудет у нас? – вот так просто объяснил Артём.

– Конечно, – его отец пожал мне руку и добавил: Добро пожаловать.

– Живи здесь, сколько понадобиться, – обняв за талию, произнес Артём.

В дверь постучали. Он отодвинулся.

– Входи.

Это Алина Николаевна.

– Артём, достань из шкафа постельное бельё для Марка.

– Да, мам, – и посмотрел на меня. – Я сейчас.

Чтобы не вызывать подозрений, мы спали на разных диванах. Я в комнате Артёма, а он в зале. Когда удостоверились, что родители улеглись и выключили свет, решили побыть немного вдвоем. Артём снял с себя домашнюю майку, обнажив подкаченное тело, и в свете луны я нормально разглядел его татуировку: синий кит парит в облаках. Он поцеловал меня в шею, а затем в ключицы – в одну и вторую. Я дико возбудился, но понимал, что сейчас не подходящее время для любовных утех, а тем более, для стонов и криков «О боже», хотя никто из нас в бога не верит.

***

Утром, рано проснувшись и дождавшись ухода родителей на работу, мы решили забить на универ. Артём быстро перебрался ко мне в постель, стягивая с меня шорты.

– Марк, – шептал он на ухо, тяжело вздыхая.

Я крутился туда-сюда, мне было не совсем уютно в чужой квартире. Странно. Ведь я проводил запретные ночи здесь много раз. Но, как только Артём прикоснулся к губам и поцеловал, волнение спало, а возбуждение возросло.

– Точно останемся дома?

– Да. Не думаю, что от одного раза что-то изменится. На работу после обеда съезжу. Ты только не убегай никуда, – он положил голову мне на грудь.

– В любом случае мне некуда, – и потянулся за смартфоном. – Десять пропущенных.

– Как они вообще тебя отпустили?

Я посмотрел в потолок.

– Они заметили, что я ухожу, только когда пальто надевал. Ты бы видел, как я рванул, – усмехнувшись, откашлялся.

– Тебе, наверное, тяжело. Выпить не хочешь?

– С утра?

– Это исключение. Наша маленькая тайна, – Артём полез под одеяло, но я его остановил.

– Не надо.

***

Странное ощущение. Сидеть в гостиной и мило беседовать с женщиной, которая не знает, кто ты и откуда взялся, притворяться другом её сына и говорить про девушек, слушать про них. Какие были, какие нравятся.

– А у тебя, Марк, есть кто-нибудь?

– Как-то не везёт, поэтому нет.

Я пил с ней чай и улыбался самой очаровательной улыбкой, какой только мог. Улыбкой хорошего мальчика.

Через час Артём вернулся с работы.

– Мам, ты его уже утомила, – он вошел и плюхнулся на диван. – Устал что-то.

– На кухне ужин.

Артём позвал с собой, и я, наконец-то сняв с себя маску, выдохнул с облегчением.

– Ты не думай. Моя мама доброжелательная, она не лицемерит. О чём болтали? – ненавязчиво спросил он, открывая дверцу буфета.

Взяв две тарелки и подойдя к плите, большой ложкой положил пюре и рыбные котлеты. Мы пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за ужин. Тут в голове всплыли воспоминания насчёт Лили и Кирилла, который видел нас с Артёмом.

– Я тут кое-что услышал от подруги.

– Что же? – он продолжил уплетать котлеты за две щеки.

– Мой бывший одноклассник заметил, как мы поцеловались во дворе. Он каким-то образом узнал меня. И я… сказал Лиле, что это правда. Я признался ей.

Артём отбросил вилку в сторону.

– Ты с ума сошёл? – за считанные секунды он побагровел. – Зачем?

– Потому что ей доверяю, – произнес так, словно это самое обычное дело в мире.

Разозлившись, он встал и зашагал по кухне.

– Я сделал что-то не так?

– Просто не надо распространяться, понятно? В каком дворе, где? – голосом следователя спросил Артём.

– Рядом с тобой, походу.

– Чёрт, – ругнулся он и налил в стакан воды из чайника. – Кому ты ещё про нас?

– Только сестре, – быстро ответил я и испугался ещё большего гнева от того, кто почти всегда спокоен.

Не ожидал я такой бурной реакции. Через минуту заглянула Алина Николаевна, спросив, всё ли нормально.

– Да, мам, – пробурчал Артём и потащил меня в комнату.

Молчали. Слышно было лишь неровное дыхание.

– Как зовут твоего одноклассника?

Я не понимал, что ему может это дать, но всё-таки сказал:

– Кирилл Залужный.

Дотронувшись ладонью до лба, он взвыл.

– Ну, всё, пиздец.

Артём накричал на меня, по сути, ни за что. Я тоже успел разозлиться за то время, когда он метусился по комнате, бормотал что-то себе под нос, а затем обвинял меня в том, что я разбалтываю о нас чужим людям. Не выдержав, я громко заявил:

– Да что с тобой? Я не дорубаю, что тебя не устраивает! Тем более, что Кирилл узнал только меня, а не тебя. То что там был я с каким-то парнем!

Артём остановился посередине комнаты.

– Блин, прости.

Он подошёл сзади и обнял меня.

– Отстань! – я оттолкнул его. – Спасибо, конечно, за то, что приютил, но орать, не выяснив, что к чему, ненормально.

– Марк, я не хотел.

Я присел на корточки и обхватил лицо руками.

– Я лучше вернусь к себе.

– Нет, Марк, пожалуйста, – Артём погладил меня по волосам и шмыгнул носом.

Снова молчание и тьма, окружавшая нас. Теперь я убедился: любовь действительно слепа. Чем только не жертвуешь ради дорогого человека, каких обидных слов только не слышишь. Всё ради того, чтобы просто быть с ним, рядом.

– Ладно, – устало прошептал я и потянулся.

– Давай просто полежим на диване? – умоляюще предложил он и осторожно лёг на плед.

Какое-то время я не двигался, просто не мог. Сердце бешено колотилось от боли, я опять почувствовал себя никому не нужным, лишним в этом мире, и – возненавидел свою слабость. Тупые мысли, всегда в сложных ситуациях, которые я не знаю, как разрешить, уладить, лезут в голову и мешают нормальной жизни. Не получается адекватно оценивать происходящее, подобрать нужную фразу, которая в одночасье может что-то изменить в лучшую сторону.

– Просто Кирилл был мои другом когда-то. Скверный человек, – с брезгливостью шепнул Артём.

***

I dry my eye, dry my eye.

Falling deeper by the hour.

Dry my eye, dry my eye, dry my eye.

Don’t let me fall deeper now.

Dry my eye.

Don’t you let me go, let me go tonight.

Don’t you let me go, let me go tonight.

Don’t you let me go, let me go tonight [55].

– Я действительно вспылил, – он вдыхал запах моего шампуня для волос, всем телом прижавшись ко мне.

– Знаешь, я… мне так плохо. Часто возникает чувство, что меня никто не понимает, и люди считают ущербным.

– Нет, Марк, это не так.

Мы сплели пальцы, будто став одним целым.

– Родители не могли подарить даже частичку своей любви. Никогда.

– Я. Я буду её дарить. Посмотри на меня.

Я повернул голову, но боялся встретиться с Артёмом глазами, с этими прекрасными глазами цвета турмалина.

– Я люблю тебя. Я готов на всё, только чтобы ты был счастлив, – он нежно поцеловал меня.

– Я тоже тебя люблю, Артём.

Я услышал заветные слова, которые мечтал услышать. И уже это сделало меня самым счастливым человеком на свете.

***

Через три дня о нас узнала Алина Николаевна. Мы пили чай на кухне, и ладонь Артёма накрыла мою ладонь, когда неожиданно зашла она. Извинившись, направилась в гостиную. Артём вскочил и побежал за ней.

– Я сейчас, – сказал в спешке он.

Спустя десять минут они вернулись. Его мама спокойно улыбалась.

– Я почему-то изначально подумала, что вы не просто друзья. Ты слишком чувствительный мальчик, – и взглянула на меня.

В этот момент я сильно позавидовал Артёму, ведь у него такая замечательная мама. Она приняла его и меня как часть семьи, не выгнала, хотя могла бы, и даже предложила всем вместе приготовить шоколадный пирог. Единственное, чего я боялся, что всё это окажется сном, и сейчас, открыв глаза, увижу перед собой разъяренное лицо, и меня выставят за дверь в шортах и майке. А Артём будет смотреть через окно, отвесив штору, и шептать: «Прости».

Но нет. Алина Николаевна в фартуке замешивала тесто, Артём включал духовку, а я мыл противень в раковине и вытирал его полотенцем. Отцу пока решили ничего не рассказывать, потому что он всё-таки человек более консервативных взглядов, и не факт, что нормально отреагирует, не сказав обидных слов. А вообще – я удивляюсь тому, что происходит.

***

Прошло ещё три дня. Я знал, что мне надо заехать домой за остальными вещами, но постоянно откладывал это, не желая встречаться с родителями. Они-то могут и не впустить меня или, наоборот, не выпустить. Конечно, лучше забрать одежду и канцелярию до шести вечера, то есть, сразу после учебы.

Когда Артём ждал в университетском гардеробе, я сказал ему, что он может возвращаться без меня.

– Что-то случилось? заволновался он.

– Нет, просто есть дела.

Артём не стал спрашивать, какие именно у меня дела, но я чувствовал: он догадывается.

Максим и Игорь спускались по лестнице и заметили, что я тороплюсь. В последнее время мы мало общаемся, точнее, не настолько близко, как раньше. В основном я слушаю ребят, а они, скорее всего, думают, что мне скучно, и я витаю в облаках. Но мне просто нечем делиться, ведь я живу у Артёма, и больше нигде и ни с кем не бываю. Только позавчера погостил у Миланы, она в курсе всех событий, говорит, что родители переживают, хоть и понимают, что я сейчас «у того парня». Я не признаюсь, где находится квартира Артёма, потому что, мало ли, не сдержится и разболтает. Нет, нет, я ей доверяю, но всякое может случиться; мать надавит, отец разжалобит. Милана сломается, но потом пожалеет. Это как быть соучастником в преступлении, когда ты посвящаешь человека в подробности того, что совершил, и он автоматически становится тоже преступником, прямо как ты. И вы оба страдаете.

Мне не повезло: я попал в самый ненужный, даже хреновый момент, потому что мать заболела и не поехала на работу. В полчетвертого я вошел в свой подъезд и, быстро забежав по грязным ступенькам, оказался на лестничной клетке перед входной дверью. Порывшись в рюкзаке, достал ключи и повернул замок. Сразу услышал шаги. Она медленно плелась из гостиной в коридор.

– Ты, – лишь недовольно произнесла мать.

– Я, – и принялся снимать ботинки; куртку решил не трогать. – Только шмотки заберу.

Она любила так выражаться – шмотки. И я передразнил её.

Больше ничего не говоря, притронулся к холодной железной ручке от моей комнаты.

– Ну, заходи. Чего стоишь.

И, не обращая на меня внимания, отправилась на кухню – любимое место для посиделок.

Я собрал в пакет лёгкие вещи, типа маек, кофт с короткими рукавами, кед и кроссовок, а так же прихватил тетради и учебники, хотя сам не знаю, зачем они мне.

Сидя на пуфике и застегивая ботинки, увидел её, с тарелкой макарон в руках. Это мне?

– Выбирай. Либо мы, те, кто растил тебя всю жизнь, либо этот Артём.

Ничего себе заявочки!

Я поднялся.

– Выбор очевиден, – сказал я и покинул квартиру.

Теперь окончательно понимаю, что Артёма действительно стало слишком много в моей жизни.

Мне помоги сбежать.

Для меня это конченый мир.

Каждый день, как прямой эфир.

Но мы назло всем людям будем дышать.

Это взгляды насквозь нас.

Но потеряли мы свойство

Быть друг к другу ближе… ближе на шаг [56].

***

Я кочевал у Артёма вплоть до конца марта, пока не позвонила Милана и не сообщила, что родители уже с ума сходят. Они осознали свои ошибки и жалеют обо всём, хотят, чтобы я вернулся обратно, только больше не пропадал. Готовы смириться с моей ориентацией. Лишь бы я был с ними. Не мог поверить своим ушам. Они серьёзно? Ещё пожаловалась, что мать надоела со своей паранойей: уверена, что та скрывает моё местонахождение, хотя Милане я не рассказал, по тому же страху. «Я подумаю», – и попрощался.

Днём после пар, когда сели обедать, я решился на разговор.

– Артём, мне кажется, что я должен поехать домой.

– Я что-то сделал не так?

– Дело не в этом, – я отодвинул тарелку с грибным супом, аппетит пропал от нарастающего напряжения и вместе с тем волнения. – Просто я задержался. Я очень благодарен, что ты и твои родители пристроили меня, но сам понимаешь, что ненормально жить за чужой счет, когда есть, к кому вернуться.

– Да, Марк, понимаю, – он вздохнул и грустно улыбнулся, словно его славный и уютный мирок сломался, и теперь он пытается свыкнуться с этой мыслью. Хотя почти так и было.

Поздно вечером я вытащил сумку из-под дивана и сложил в неё вещи. Не предупредил родителей, что заявлюсь прямо сегодня, сестре тоже ничего не сказал. Ещё раз поблагодарил Алину Николаевну, Николая Владимировича и Артёма, обнял их и, открыв дверь, с лёгкостью и одновременно тяжестью на душе, вышел за порог дома, того дома, где ко мне относились сердечно и искренне. Но мы все осознавали, что наступило время для возвращения в настоящую семью, даже если она таковой не является в полной мере.

На улице свежо, дует ветер со стороны запада. Людей почти нет. Я ощущаю запах настоящей весны, которая наконец-то пришла. Трава потихоньку зеленеет, а ветки деревьев покрываются почками, даже слышно жужжание насекомых.

Я люблю Артёма, но оставаться с ним жить больше не могу. Может, когда-нибудь мы снимем или купим квартиру, поселимся вдвоем и будем счастливы. Мы мечтали о многом: о поездке за город, о катании на колесе обозрения, о путешествии в другую страну и прочее-прочее. Мы мечтали. И надеюсь, что это не просто слова, слетающие с наших уст, а то, что мы воплотим в реальность.

Я люблю тебя, Артём. Ты – первый человек, подаривший мне настоящую любовь. Ты – первый, кто помог почувствовать себя нужным. Ты помог в трудной ситуации, поддерживал, крепко обнимал и нежно целовал. Ты подарил мне целый мир, ты стал для меня целым миром, как и я для тебя.

И я говорю тебе «спасибо».

***

Меня встретили довольно дружелюбно. Не было ни криков, ни упреков, что я бесконечно долго отсутствовал. Разгрузил сумку и улегся в постель. Артём написал сразу же, как я появился онлайн. Спросил, всё ли нормально, не обижают ли меня. Я заверил, что всё более, чем в порядке. С родителями мы извинились друг перед другом и пожелали спокойной ночи. Никаких откровенных разговоров, мол, почему я так сделал, почему так сделали они. Просто долгие взгляды, по которым можно понять, что нам стыдно. Вдруг они действительно изменились за этот месяц? Они много раз мне звонили и слали сообщения, но я игнорировал, думал, что без общения друг с другом будет лучше. Может, действительно, оно пошло на пользу. Пусть родители не нянчились со мной в детстве, не хвалили и, тем более, не подавали каких-либо надежд. Но я научился надеяться вместе с Артёмом; мне этого достаточно. Мой образ идеальной модели семьи так и не проявил себя, но зато у меня просто есть семья. Дом, в котором я живу, диван, на котором я сплю; и окно, в которое я люблю смотреть на рассвете, когда город пустует, и ночью, когда зажигаются звезды и чувствуется запах свободы.

Они не интересовались Артёмом и тем, какой он на самом деле, не интересовались и нашими отношениями, хорошие ли они или не очень. Я наконец познакомил его с Миланой: через неделю привёл за руку, а в пакете огромная коробка шоколадных конфет с помадкой – купили в магазине, как приехали. Я захотел, чтобы они познакомились. Паша тоже был с нами, он долго разговаривал с Артёмом о технике и татуировках. Мы с сестрой просто молчали, радуясь семейной идиллии. Мать позвала её и Пашу на ужин к нам домой на выходных. Я улыбнулся.

Взамен Артём представил меня своим друзьям – лучшим друзьям, Саше и Антону. Мы сходили в бар, в котором он бывает уже давно, – его любимое место. Конечно, мы вели себя сдержанно, ведь не знали, как отреагируют остальные. После Артём сказал, что ребятам я понравился, и обнял меня.

Ссорились мы не раз, но в основном по мелочам, ведь мы любим друг друга. А куда же отношения без разногласий? Они значат для людей очень многое, что мы имеем своё мнение, но стараемся также уважать и ценить мнение близкого человека – а это бывает трудно, и сразу не получается. Главное, не усугублять ситуацию.

Учёба шла полным ходом: помогали с разбором материала, делали вместе проекты, брали на себя дополнительные задания, а на контрольных подсказывали правильные ответы. Я продолжал рисовать, я наконец взялся за портрет Артёма. Неожиданно меня посетило вдохновение, и я, достав из портфеля бумаги и карандаши, приказал ему не шевелиться. Несколько часов он просидел в одной позе, пока не пришла домой Алина Николаевна и не спросила, чем мы занимаемся. Посмотрев на наброски, она сказала, что они очень красивые, и портрет получится превосходным. «А ведь всё началось с того дня, когда я увидел, как ты рисуешь», – вспомнил Артём и широко улыбнулся. Я засмеялся, потому что в моей памяти прекрасно сохранились эти моменты, но быстро шикнул на него.