Текст книги "Две недели (СИ)"

Автор книги: Ольга Новицкая

Соавторы: Вадим Новицкий
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

   – Я еще вчера трех кошек видел, – хмыкнул Богданов, – это точно к апокалипсису, или как там его. А теперь начнем работать, – он хлопнул ладонями, потер их и счастливо выдохнул, усаживаясь за свой стол. – Кофе делай на двоих.

   Правильно восприняв последнюю фразу как приказ, Игорь быстро заварил кофе.

   – Итак, боец, ты знаешь идиому, что один случай это случайность, два – совпадение, три – закономерность? – осведомился Богданов, подул на кофе, хлебнул, обжегся и досадливо поморщился.

   – Слышал, – кивнул Игорь, – только не пойму, о чем речь.

   Богданов как раз собрался ответить, но дернулся на зазвонивший телефон, плеснул кофе на джинсы и вскочил, как ошпаренный. В буквальном смысле.

   – Слушаю! – рявкнул он в трубку, стряхивая горячую жидкость. – Нет ее! Где-где, на выезде! Вот козел, – с чувством добавил он, бросив трубку на рычаг, – нашел время звонить.

   Пока Богданов скакал, спасаясь от кипятка, у Игоря было время подумать. Фраза о совпадениях его зацепила, и вывод последовал сам собой.

   – Получается, что эта "свечка" была в логовах сущностей совсем не случайно, – предположил он, когда Богданов сел на место, досадливо отдирая от ноги прилипшую мокрую штанину.

   – Спасибо, гений, – огрызнулся Богданов. – Соображать начинай. Ее что, нашли у Крота или в логове темней?

   – Я не был у темней, мы вчера не успели, – напомнил Игорь и тут понял, что имелось ввиду. – Погоди, значит "свечка" появляется у человекообразных сущностей?

   Он вскинулся, ожидая одобрения, но Богданов все еще находился под впечатлением от пролитого кофе.

   – Нет, блин, у кольчатых червей. Тряпку дай.

   Выдернув искомое из-под недовольного Цезаря, Игорь протянул тряпку.

   – Мало того, что этот знак оставляют у человекообразных, так еще и на том месте, где знак их видит, а они его нет, – пояснил Богданов, промокая джинсы.

   Задумавшись, Игорь был вынужден признать его правоту. У Ильи Егоровича знак был за телевизором. Судя по продавленному креслу напротив, потомок чугайстыря проводил перед ним значительную часть времени.

   – У него пакет дискавери подключен, – проговорил Богданов, внимательно наблюдая за лицом юного коллеги. – Всякую муть про природу смотрит.

   У Вани знак был почти под потолком, напротив матраса, где этот многосуставчатый проводил большую часть времени, перебирая свои сокровища – малоценное золото и драгоценные стеклянные шарики, которые он на это золото выменивал.

   – На случайность не похоже, – вздохнув, решил Игорь.

   – Согласен, – кивнул Богданов. – И вот засада – кто-то ведь проник в помещение, нарисовал знак, и все втихую, даже Егорыч ничего не заметил. Одно могу сказать, эта "свечка" не оберег.

   Недоумение на лице Игоря говорило лучше слов. Про обереги он что-то такое слышал, только вживую не сталкивался, потому взял тетрадь с записями и пролистал на букву "о".

   – Да. Не оберег, – согласился он, прочитав соответствующий комментарий.

   – Теперь вопрос – на кой хрен рисовали этот знак? Он, похоже, плохо влияет на здоровье, но если кто хочет навредить, проще шею свернуть и не заморачиваться. – Богданов говорил задумчиво, словно сам с собой, и Игорь терпеливо ждал, к какому выводу он, в конце концов, придет.

   – Так ведь надо еще и в жилище проникнуть, – продолжил Богданов. – Нет, с Ваней ясно, он с сытем частенько выходит, и, пока его сокровища в безопасности, шуметь не станет, хоть все логово цветами распиши. С Ковровым другое дело, он в свой дом пускает далеко не всех.

   – Нас ведь пустил, – напомнил Игорь.

   – Он меня пустил, а ты был при мне, – поправил Богданов. – Попробуй кто явиться без его ведома, Егорыч башку свернет, чирикнуть не успеешь.

   Тяжело вздохнув, он начал просматривать списки сущностей в поисках потенциальных жертв, а Игорь пересел за свой стол, и включил компьютер, с целью распечатки протоколов и занесения новой информации в дело о пропавшем Васнецове. Надо заметить не слишком большого количества информации.

   Прошло не меньше часа, прежде чем молчание было нарушено.

   – Может, съездим, глянем на лежку темней? – осторожно предложил Игорь.

   – Езжай, – не отвлекаясь от монитора, согласился Богданов.

   – Один?

   – Мы с Даней заняты.

   – А чем ты занят? – полюбопытствовал Игорь.

   Ответа не последовало, и он рискнул подойти. На экране была выведена карта города и окрестностей, и Богданов сосредоточенно делал на ней пометки.

   – На что похоже? – спросил он, указав на россыпь синих точек.

   – Ни на что, – решил Игорь. – Это что за пометки?

   – Обитание человекообразных сущностей, – пояснил Богданов. – Всего их семьдесят четыре, в смысле тех, кто проходил по нашему отделу в качестве подозреваемых, обвиняемых или свидетелей, но, наиболее засвеченных, всего полтора десятка. У двоих нарисована "свечка", надо узнать, у кого еще есть этот знак, и со всеми придется поговорить лично.

   – Что, позвонить нельзя? – удивился Игорь.

   – Нельзя. Начнем с того, к кому очень не хочется соваться. Телефона у него нет, да и жаловаться не станет, даже если ему ногу откусят, не говоря уж о простом недомогании. Короче, идеальный вариант для злоумышленника.

   Игорь промолчал, пытаясь разобраться, то ли ему интересна любая сущность, то ли он знать о них ничего не хочет.

   – Идем, Игорек, покатаю тебя на машине, – вставая, решил за него Богданов.

   Как в любом городе, в Межанске имелось здание, предназначенное на слом еще лет десять назад, и по-прежнему возвышающееся на отведенном ему месте. Хотя, возможно, именно этот дом, бывший временный барак, оставили в покое, так как участок земли, вплотную примыкающий к городской свалке, никого особенно не интересовал. Бревенчатый дом, с почерневшими от времени и гнили стенами, взиравший на мир заколоченными окнами, стоял вплотную к залежам мусора и поскрипывал, нагнетая обстановку.

   – Ну и запах, – поморщился Игорь.

   – Глаза режет, – согласился Богданов, запирая машину. – Значит так, если хозяин дома, держись за мной, и ни шагу в сторону. Понял?

   – Понял, – кивнул Игорь.

   – Нет, не понял, – назидательно поправил Богданов. – Ни шагу вправо, влево, вперед или назад без моего ведома.

   Игорь кивнул, и Богданов удовлетворенно подтвердил.

   – Вот теперь понял.

   Такие инструкции мало способствовали полному спокойствию, зато разожгли любопытство.

   – Кто здесь живет? – спросил Игорь, шагая по заросшей тропинке к дому.

   – Клиент, – кратко пояснил Богданов, и навалился на дверь. – Чего встал? Помогай.

   Вдвоем они кое-как отворили дверь ровно настолько, чтобы протиснуться в узкую щель. В доме царила почти полная темнота.

   – Хозяин! – крикнул в темноту Богданов. – Я по делу!

   – Да уж ясно не в гости пришел, – раздался голос.

   На чердаке послышался шорох, стук, затем все стихло.

   Глаза Игоря успели привыкнуть к темноте, и он увидел, что находится в длинном коридоре, тянущимся через весь дом. Справа и слева двери вели в комнаты, а впереди виднелась лестница, приставленная к люку на чердак.

   – Ну заходи, раз пришел, – насмешливо произнес все тот же голос.

   – Свет включи, – велел Богданов.

   Чиркнула спичка, и в комнате справа зажгли керосиновую лампу.

   – Необессуть, начальник, электричество кончилось.

   – Я так и подумал, – отозвался Богданов и шагнул внутрь.

   Это показалось плохим знаком, Игорь ожидал, что его, как и прежде, втолкнут первым, со словами "иди, учись", но Богданов, якобы случайно, оттер его плечом и оставил за спиной. Сердце дрогнуло, но Игорь глубоко вздохнул, успокаиваясь, и вошел вслед за Богдановым. В нос сразу ударило такой вонью, что на глаза слезы навернулись, а к горлу подкатила тошнота.

   Богданов, довольно бесцеремонно двинул ногой по доске в окошке, и в комнату хлынули свет и свежий воздух, озаряя помещение и позволив нормально дышать.

   Вид хозяина дома чуть успокоил. Бомжей Игорь успел на практике насмотреться, и, по большей части, существа они были безобидные, стремящиеся привлекать как можно меньше внимания и держаться подальше от властей. Перед ними, на охапке тряпья, брошенной на старую металлическую кровать, сидел как раз типичный представитель бомжовского племени. Одет он был в джинсы, засаленные настолько, что могли служить недельным пропитанием стае мышей, тельняшку и жилет со множеством карманов. На ногах чудом держались разношенные ботинки, а на кровати лежало добротное, хоть и грязное пальто.

   – Ты чего пришел, начальник? – улыбнулся бомж, обнажив остатки гнилых зубов. – Я сижу тихо, как и договорились.

   – А эти, наверху?

   – Все добровольно, – гордо возвестил бомж. – Я их на помойке подобрал, совсем люди отчаялись, отбросы жрали. Боятся меня до колик, но благодарны за кормежку и руководство.

   – Ну-ну. Не шалишь больше?

   – Охота была с тобой связываться, – поморщился бомж, и встал, чем вызвал еще одну волну зловония, отчего Игорь, против воли, отшатнулся, испытывая сильнейшую брезгливость и желание бежать на воздух.

   Бомж начал внимательно к нему присматриваться, и Богданов сделал шаг в сторону, оттолкнув Игоря. Тот отпрянул, споткнулся, и оцарапал палец о торчащий гвоздь.

   – Ты чего дергаешься, начальник? – деланно удивился бомж. – Я ж так просто встал, в мыслях не держал плохого.

   Он прошествовал в угол, извлек из-под ящика бутылку водки и широким жестом предложил Богданову.

   – Будешь?

   – В завязке, – Богданов привычно втянул носом воздух, кашлянул и задал следующий вопрос. – Знак такой видел?

   Он протянул вырванный из блокнота листок, с нарисованной "свечкой".

   В душе бомжа явно шла борьба. Ему одинаково сильно не хотелось как связываться с Богдановым, так и помогать ему. Прикинув возможные неприятности, он решился.

   – Вот, смотри.

   Пнув ногой валявшуюся на полу доску, под которой показался знак, бомж зло процедил сквозь зубы.

   – Кабы знал, кто намалевал – убил бы. Надо ж было так оборзеть, в дом ввалиться, да еще и нагадить.

   По поводу "нагадить" он сказал напрасно. Вряд ли было хоть что-то, способное испортить это помещение, разве что сдохшая пару недель назад лошадь.

   – Ясно, – кивнул Богданов.

   Он, присев на корточки, поскреб перочинным ножом знак, аккуратно собрал опилки в пакетик, провел ногтем по застежке и выпрямился.

   – Пойдем мы, пожалуй.

   – Иди, начальник, иди, – ощерился гнилыми зубами бомж.

   – Гостей своих приструни, – велел, не оборачиваясь, Богданов.

   Игорь обернулся, но дергаться, согласно распоряжению, не стал. Тем более, что четверых оборванцев, тощих и жалких, его начальник мог раскидать как щенят, решил про себя Игорь. Правда, все были вооружены солидными палками, а у одного, в придачу, имелся нож, но Игорь предпочел не задумываться над этим обстоятельством.

   – Извини, начальник, – развел руками бомж. – Если они что с тобой сделают, то я, типа, не при чем. Никто ничего не докажет. Я даже в ментовку и скорую сам звякну.

   Богданов молча достал из наплечной кобуры пистолет, снял с предохранителя и демонстративно передернул затвор. После его действий путь очистился секунды за две, и Игорь, которого Богданов вперед себя вытолкал на воздух, пытался отдышаться. Он был уверен, что теперь запах останется с ним навечно, а форму придется выкинуть, ее теперь точно не отстираешь, но Богданов, не давая ему опомниться, потащил к машине, и только отъехав на пару километров и притормозив у обочины, откинулся на спинку сиденья и облегченно выдохнул.

   – Понял, кто этот гад? – прикрыв глаза, спросил он у Игоря.

   – Нет. Вообще не пойму, чего ты из-за него так дергаешься? – спросил Игорь, обнюхивая рукав, пытаясь определить интенсивность запаха.

   – Э, брат... – начал было Богданов.

   – Это старая история? – тут же встрепенулся Игорь, вспомнив, что уже слышал от начальства эту присказку.

   – Какая... Тьфу на тебя, – опомнился Богданов и продолжил другим тоном. – Слушай сюда, боец, эта тварь, – он ткнул пальцем в сторону заброшенного барака, – собирает стаи себе подобных и составляет что-то вроде единого организма.

   – Саш, – осторожно позвал Игорь, – ты, часом, не переутомился?

   – Тьфу два раза, – грустно усмехнулся Богданов. – Зря так смотришь, я серьезно. Он, типа, голова, а остальные подчиняются.

   – То есть, они для него руки-ноги?

   – Соображаешь. Но не только руки-ноги, еще и печень, легкие и прочие внутренние органы. Уж не знаю как, но он свое здоровишко за их счет поправляет.

   – Да ладно.

   – Ну. На всех влиять не может, под его "обаяние" попадают только алкаши, нарики, психи, ну и прочие с ними.

   – Тогда почему ты его не арестуешь?

   – На каком, интересно, основании? К тому же ведет он себя тихо, в криминал больше не лезет, а этих вот, с помойки, он, считай, от голодной смерти спасает.

   – Ты сказал "больше не лезет", – уличил бдительный юноша.

   – Въедливый ты, – уважительно посмотрел Богданов и признался. – Была у него раньше привычка разными ручками вещички отбирать, да я его на пятнадцать суток закатал. В одиночку. Так он без своих допорганов едва кони не двинул, это как нормальному человеку вдруг парализованным и слепоглухонемым остаться. Теперь вот, то на поденную работу своих отправляет, то ценности на помойке искать заставит. Кстати, когда помрет, думаю, под этим домом найдут нехилый такой клад.

   – И что с ним делать? – растерялся Игорь.

   – Присматривать, пока в УК РФ не появится статья за использование чужого разума, – хмыкнул Богданов и посерьезнел. – Кстати, ты ранку обработал?

   – Да там царапина.

   – И капля твоей крови в жилище сущности. Опрометчиво, юноша, опрометчиво.

   Он пошарил под сиденьем, извлек плоскую бутылку дешевого коньяка, складной стаканчик и фляжку. Налив грамм пятьдесят, плеснул туда из фляги и протянул Игорю.

   – Я не пью, – виновато отказался тот.

   – Пей, сказал, – велел Богданов, и Игорь послушно проглотил жидкость как лекарство, закашлялся и быстро отыскал в бардачке кусок шоколадки.

   – Ты чего туда намешал? – с набитым ртом спросил он.

   – В коньяк? Святую воду, – равнодушно ответил Богданов. – Универсальная смесь. Это чтоб ты, разок злоупотребив, не поперся повидаться с новым "начальником" на помойке. Ладно, поехали.

   – Теперь заедем еще по одному адресочку и в отдел, – заявил Богданов, правя к центру города, шмыгнул носом и пояснил. – Просто проверим, как там дела. Волнуюсь.

   Миновав площадь Согласия, бывшую площадь 25-го Октября, они свернули на проспект Ленина и остановились у высотного дома сталинской постройки. Дом этот в народе значился под именем Дом Ученых и не так давно являлся пристанищем местной научной элиты и старшего офицерского состава МВД. Сочетание довольно необычное, и в шестидесятые годы ходила шутка, что одна половина дома консультируют вторую, а вторая за первыми приглядывает.

   С трудом припарковав "девятку" среди напыжившихся иномарок, Богданов повел Игоря к подъезду.

   – Нам точно сюда? – осторожно уточнил Игорь, чей мозг наотрез отказывался воспринимать мысль о поиске сущностей среди жильцов такого дома.

   – Я пока не в маразме, – заверил Богданов.

   За дубовыми застекленными дверями скрывался отделанный мрамором вестибюль и охранник, не чета привычным старушкам с вязанием. Минуты две пришлось потратить на ответы охраннику к кому они идут, и еще минут пять тот изучал удостоверения, звонил в отдел с проверкой, имеются ли там подобные сотрудники, а когда Богданов уже готов был взорваться и арестовать рьяного стража за препятствие правосудию, тот козырнул, лихо приложив пальцы к форменной фуражке и проводил "господ офицеров" к лифту.

   – Холуй, – постановил Богданов, едва лифт тронулся. – Первую неделю работает вот и выслуживается.

   – Тихо, услышит, – предупредил Игорь.

   – Плевать. Да, Игорек, ты того... – он окончательно сформулировал мысль и закончил, – опозорить меня не вздумай. Понял?

   – Нет, – честно признался Игорь.

   – Ну, веди себя прилично.

   Богданов критически осмотрел Игоря и велел поправить воротник.

   Насколько понял Игорь, ему следовало расслабиться, вести себя прилично и молиться, если опозорит начальство. Инструкции были так себе.

   Лифт, звякнув, остановился на седьмом этаже, и, пройдя по ковровой дорожке, Богданов указал Игорю на искомую дверь.

   – Ого!

   На двери красовалась бронзовая табличка, Игорь такие в кино видел, и табличка эта вещала, что проживает здесь профессор медицины Розенталь Ярослав Викторович.

   – Поздороваться не забудь, – напомнил Богданов, пригладил волосы и нажал кнопку звонка.

   Не прошло и минуты, как дверь гостеприимно распахнулась, и они попали в квартиру.

   – Здравствуйте, Саша. До чего же вовремя, вы не представляете, – приветствовал их хозяин, тряся руку Богданова.

   – Здравствуйте, Ярослав Викторович, – вежливо кивнул Богданов. – Вот, познакомьтесь, мой коллега, Игорь Князев.

   – Очень рад, – искренне проговорил Ярослав Викторович, пожимая руку Игорю. – Да вы проходите, проходите.

   Квартира действительно оказалась шикарной, как и говорилось в городских легендах. По коридору их провели в гостиную, обставленную старинной мебелью из карельской березы, и Ярослав Викторович крикнул куда-то вглубь квартиры:

   – Ирочка, будь добра, принеси нам кофе! Анне Степановне, к сожалению, нездоровится, но, если я не угощу вас кофе, она непременно расстроится – сообщил он.

   – Навестить ее?

   – Сегодня не стоит, жена приняла успокоительное, но я передам, что вы заходили и спрашивали о здоровье, Анне Степановне будет приятно.

   Усадив гостей на диван, Ярослав Викторович сел в кресло напротив, и теперь их разделял кофейный столик со стеклянной крышкой.

   – Саша, – издалека начал Ярослав Викторович, сцепив пальцы на колене, – я хотел вас спросить.

   – Спрашивайте, – не стал спорить Богданов.

   К удивлению Игоря он в такой обстановке чувствовал себя вполне комфортно, без тени смущения, и явно был желанным гостем.

   – Скажите, вы, случайно, не чувствуете посторонний запах?

   – Извините, – пробормотал Игорь, – просто мы до вас в одном месте были, там воздух такой специфический...

   – Не волнуйтесь, молодой человек, – успокаивающе проговорил Ярослав Викторович, – я не имел ввиду ничего плохого, просто интересуюсь, нет ли здесь запаха других сущностей помимо моей скромной персоны.

   Игорь опешил. Для начала, заподозрить в сидящем напротив мужчине сущность было тяжело, он больше походил на интеллигента и не вспомнить в каком поколении. Лет ему было шестьдесят-шестьдесят пять, грива седых волос зачесана назад, открывая высокий лоб с залысинами, нос картошкой, голубые глаза и довершала портрет аккуратно подстриженные вьющаяся борода и усы.

   – С чего вы вдруг спросили? – насторожился Богданов.

   – Саша, – укоризненно протянул Ярослав Викторович, – подумайте сами. Вы пришли в рабочее время, да еще в сопровождении коллеги, соответственно, у вас в отделе произошло нечто неординарное. Учитывая события в моем доме, я вынужден признать, что происходит нечто странное.

   Тут в гостиную, осторожно ступая, вошла хорошенькая девушка с подносом, на котором стоял кофейный сервиз, хрустальна вазочка с печеньем и тарелка с сыром.

   Быстро вскочив, чем изрядно напугал девушку, Игорь перехватил у нее поднос под неодобрительным взглядом Ярослава Викторовича. Девушка, лишившись подноса, смутилась, и, начала затравленно озираться, переминаясь с ноги на ногу, не зная, куда деть руки. Едва поднос оказался на столе, Ирочка всхлипнула, закрыла лицо ладонями и бросилась из комнаты, а Богданов, с тихим стоном, ткнулся лбом в ладонь.

   – Игорь, – деликатно позвал Ярослав Викторович, пресекая назревающий разнос, – не хочу вас смущать, но Ирочка весьма специфический человек. Она должна выполнять свою работу в установленном порядке, малейший сбой ввергает ее в ужас, и она долго не может сосредоточиться. Хотя, – тон его стал заговорщицким, и профессор подался через стол к собеседникам, – в данном случае оно и к лучшему. Ирочка ничего не расскажет Анне Степановне.

   Он быстро прошел к буфету, и извлек из него три пузатых бокала и бутылку коньяку.

   – Юноше уже можно пить? – осведомился Розенталь у Богданова и тот кивнул.

   – Я коньяк не люблю, – признался Игорь, которому вполне хватило коктейля из святой воды с алкоголем.

   – Вы просто не пробовали настоящего, – со знанием дела отозвался Ярослав Викторович.

   Он аккуратно поставил бутылку на стол, и с облегченным вздохом сел в кресло.

   – Я за рулем, – предупредил Богданов.

   Судя по интонации, он отнюдь не возражал против коньяка, и Игорь осуждающе покачал головой. По его мнению, в такое время суток пить не следовало, даже если коньяк действительно хорош. И уж тем более на работе, за такое и выговор словить можно.

   – Вы же не думаете, что я вас отпущу, пока не буду уверен в вашей полной безопасности? – обезоруживающе улыбнулся между тем Ярослав Викторович, ни мало не смущенный ранним часом и прочими условностями. – Подобные симптомы снимаются элементарно.

   – Тогда это перевод продукта, – с сожалением заметил Богданов.

   – Это эстетическое и вкусовое удовольствие от употребления напитка, – торжественно возразил Ярослав Викторович, подчеркивая свои слова выразительным жестом, и удивленно посмотрел на Богданова. – Я не понял, Саша, вы отказываетесь?

   – Ни в коем разе, – твердо заявил Богданов.

   Некоторое время они молча потягивали коньяк, наслаждаясь вкусом и ароматом, согласно наставлениям Розенталя, и, когда, по мнению Богданова, приличия были соблюдены, он поинтересовался:

   – Ярослав Викторович, а почему вы сказали, что я пришел вовремя?

   – Так ведь наш Аркадий заболел! – воскликнул Розенталь.

   Опять повисло молчание, и Игорь почувствовал, как Богданов пнул его под столом. Похоже, это означало приказ подключиться к разговору.

   – Но ведь вы профессор медицины, – осторожно начал Игорь, – отвезли бы в клинику, обследовали.

   Розенталь от изумления даже бокал поставил.

   – Мальчик мой, вы представляете кто я? Хотя бы в целом.

   Назвать его сущностью у Игоря язык не повернулся, а Богданов помогать не собирался.

   – Я величайший диагност из всех, с кем вы имели дело, – откинувшись на спинку кресла, пояснил Ярослав Викторович. Он отпил еще глоток, прищурился и продолжил. – Мало того, определив заболевание, я способен постичь его природу и, на основе современных исследований, разработать методику лечения. В некоторых случаях.

   – Ух ты, – вырвалось у Игоря.

   – Совершенно верно, – согласился Ярослав Викторович.

   – Простите, но как тогда ваша жена...

   – Анна Степановна имеет наследственное заболевание, усугубленное отклонениями в раннем развитии, – с болью признался профессор. – Тут я бессилен. Мне жаль, но в данном случае...

   – Ярослав Викторович, – с несвойственной ему деликатностью перевел тему Богданов, – вы про Аркашу говорили.

   – Ах да, – отвлекшись от грустных мыслей, вернулся к теме Розенталь. – Так вот, ничего особенного я у Аркадия не обнаружил. Мой сын за свои двадцать три года болел всего несколько раз, и поверьте, я лечил его даже без применения таблеток и прочих новшеств. Теперь Аркаша вроде бы в полном порядке, никаких патологий, но он буквально чахнет день ото дня.

   – Так где он сам-то? – подал голос Богданов, допив коньяк и ставя бокал на столик.

   – Мы отправили его в санаторий. Вы же знаете, Саша, Аркадий... – Ярослав Викторович вздохнул и отвел глаза, словно выдавал довольно скверный семейный секрет, – Аркадий не унаследовал сущность, он вполне может покидать ареал обитания на сколь угодно долгий срок, вот мы с Анной Степановной и решили отправить его отдохнуть. Жаль, что придется пропустить занятия, но Аркаша талантливый мальчик, ему это не страшно

   – Можем мы осмотреть его комнату? – спросил Богданов.

   – Конечно. Саша, пройдите сами, я посижу немного, возраст, знаете ли.

   – Тебя, похоже, здесь хорошо знают, – заметил Игорь, идя вслед за Богдановым вглубь квартиры.

   – Давно знакомы. Заходи, – велел тот, толкнув дверь в комнату.

   Комната Аркадия представляла собой обычное жилище консервативного студента последнего курса. Письменный стол был завален книгами, на небрежно заправленной постели валялась гитара, а стены и дверцы стенного шкафа украшали плакаты с рок группой "Рамштайн", "Агата Кристи" и портрет Эйнштейна с высунутым языком.

   – Давненько я здесь не был, – озираясь, заметил Богданов. – Что скажешь?

   – Ничего, – осмотревшись, решил Игорь. – Учится человек, и вон, на гитаре тренькает.

   Богданов тем временем подошел к компьютеру и просмотрел диски. На подставках, по системе, понятной одному хозяину, находились музыкальные записи, игры, расширенные курсы профильных предметов и одна аудиокнига.

   – "Собачье сердце", – торжественно прочитал название Богданов. – Ну, кто бы сомневался.

   Он поставил диск на место, и прошел к кровати. По идее, знак, если он тут имелся, должен был находиться на неприметном месте, но в пределах видимости. Оставалось найти это место.

   Игорь взял гитару и внимательно ее осмотрел.

   – Дорогая вещь, и явно захватанная, видишь, как между порожков стерто? – солидно проговорил он.

   Богданов, не обратив внимания на его слова, подошел к стене и нащупал гвоздь, вбитый в ногах кровати.

   – Стало быть, теперь он ее сюда вешает. Дай сюда гитару.

   Знак обнаружился внутри, нарисованный поверх наклейки производителя. Полицейские переглянулись и призадумались. Тут и обсуждать ничего не требовалось, и так понятно, чтобы нарисовать этот знак, надо было не просто пробраться в дом, а еще спокойно сесть, снять струны, нарисовать, затем поставить струны на место, да еще более-менее настроить инструмент.

   – Может Ирочка? – с последней надеждой спросил Игорь.

   В задумчивости почесав щеку, Богданов прикинул так и эдак, и слегка хлопнул Игорь по затылку.

   – Издеваешься? Девчонка головой слаба, где ей такое изобразить. Но мы можем сделать вывод, что рисовал человек, не знавший, что Аркадий сущностью не является.

   – Чего ж тогда ему поплохело как и Коврову?

   – Совпадение, – предположил Богданов. – Или переутомился, у него ж бзик на красном дипломе. Идем, падаван.

   Ярослав Викторович все еще злоупотреблял коньяком. На его немой вопрос Богданов только руками развел.

   – У вас посторонние в квартире были в последнее время?

   – Только мои коллеги.

   – Может, друзья Аркадия заходили? Или девушка.

   – Саша, ну какие друзья, – укоризненно протянул Ярослав Викторович, – сейчас все к занятиям готовятся. И вы прекрасно знаете, девушки у Аркаши на данный момент нет. Вот согласись Данечка с ним встречаться, может, и появилась бы.

   Он улыбнулся, показывая, что это шутка. Почти. Богданов кивнул, показывая, что шутка удалась и он совершенно не против. Еще как не против, но лучше так больше не шутить.

   – Вы ее слишком оберегаете, – посерьезнел Ярослав Викторович. – Поверьте опытному человеку, в свои годы она должна жить более полной жизнью, иначе бедняжка так и останется при своих проблемах. Я вам как врач говорю. Вы ведь так и не отвели ее к Борисову и совершенно напрасно, он выдающийся психолог.

   – Забыл спросить, – перебил Богданов, и его собеседник, поняв намек, и бросив взгляд на Игоря, поморщился, досадуя на свою разговорчивость. – Вы вот этого человека знаете?

   Он предъявил фотографию Васнецова, и Ярослав Викторович рассмотрел ее со всем возможным вниманием.

   – Не припоминаю. А что с Аркашей? – воскликнул Ярослав Викторович. – Вы нашли что-нибудь в комнате?

   – Нашли, – кивнул Богданов. – Будем работать. Когда он вернется?

   – Через две недели.

   – Я к нему загляну. Да вы не волнуйтесь – Богданов сделал успокаивающий жест рукой. – Мы работаем, как что узнаю, сразу пришлю вот его.

   Он не слишком почтительно указал пальцем на Игоря.

   – Я в вас не сомневаюсь, Саша, только скажите, из-за этого человека с фотографии, еще кто-то заболел?

   – Не могу сказать, – извиняющимся тоном ответил Богданов. – Но когда смогу, вам расскажу едва...

   Договорить он не успел. Ярослав Викторович задыхаясь, выронил бокал прямо на ковер, голова его запрокинулась, а лицо побагровело. Он попытался сунуть руку в карман домашней куртки, но промахнулся.

   Богданов бросился к Ярославу Викторовичу, выхватил из кармана ингалятор, сунул страдальцу в рот и нажал на кнопку распылителя. Сделав пару вдохов, Ярослав Викторович пришел в себя, и сел ровно.

   – Спасибо, Сашенька, спасибо, – с трудом выговорил он.

   – Подлечились бы вы, – посоветовал Богданов знаменитому диагносту. – Есть же варианты пройти лечение в частном порядке. Хотите, я с нашей лабораторией договорюсь?

   – В этом нет надобности, – оживился Ярослав Викторович, вытирая лицо платком. – Кстати, хорошо что напомнили, скажите, юноша уже видел нашу особенность?

   – Нет. Не успел.

   – Задержитесь еще на минуту, – строго приказал Ярослав Викторович, и, к удивлению Игоря, Богданов вполне спокойно к этому отнесся, только тихо спросил:

   – Крови все еще боишься?

   – Боюсь, – признался Игорь.

   – Слабак, – вынес приговор Богданов.

   – Ирочка, – позвал между тем Ярослав Викторович, – будь добра, принеси мне набор для анализа.

   Ирочка, появившаяся на пороге, сосредоточенно, дабы не допустить ошибки, прошествовала к Розенталю, и поставила перед ним тарелку, после чего развернулась и ушла.

   – Видели, как хорошо она начала двигаться? – с гордостью осведомился Ярослав Викторович.

   – Видел. Впечатляет.

   – И, заметьте, после выходки Игоря она практически в порядке, – судя по виду Розенталя, Ирочка шла минимум на золотую медаль. Тут он сменил тон и строго велел. – Подойдите ближе, молодые люди.

   Они подошли к столику, и Игорь увидел, что на тарелке лежат ватка в пакетике, одноразовое лезвие для забора крови из пальца и салфетка.

   – Как вы заметили, – начал Ярослав Викторович, входя в образ преподавателя, собравшегося читать лекцию, по которой "на экзамене точно спросят", – у меня наблюдаются некоторые проблемы со здоровьем. В частности – тяжелая форма астмы. Так сказать, сапожник без сапог, столяр без табурета.

   Тут, по всей видимости, студенческая аудитория должна была посмеяться, и профессор сделал короткую паузу.

   – Я не мог пройти обследование в обычной клинике, по причине, которую вы сейчас увидите, – продолжил он.

   Заинтригованный Игорь подался вперед, боясь пропустить момент, а Ярослав Викторович с видом фокусника вскрыл упаковку с лезвием, извлек из пакетика пропитанный спиртом ватный тампон и протер безымянный палец на левой руке.