Текст книги "Искатель. 2013. Выпуск №9"

Автор книги: Ольга Морозова

Соавторы: Владимир Лебедев,Сергей Саканский,Алексей Зайцев,Николай Кокухин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

– Но ведь никого не осталось в живых!

– Вот почему первый убийца не удосужился стереть отпечатки с бокалов. Он был уверен, что дом полностью сгорит и никаких следов не остается. Правда, он не знал, что в этом огне погибнет и сам. И вот почему в одной из комнат наверху – Жанна д’Арк. Но главное – это Агата Кристи.

– При чем тут она?

– Десять негритят. Книга и натолкнула убийцу на этот трюк. Придется, братишка, тебе все-таки затащить меня наверх.

Это удалось с трудом. На лестнице Пилипенко переставлял ногу обеими руками, далеко отводя ее в сторону, как балерина.

– Дезориентация… – пробурчал он себе под нос.

В комнате, где лежал, укрытый покрывалом, труп Катерины, на стене висела картина, изображающая казнь Жанны д’Арк.

– Орлеанская дева, – сказал Пилипенко. – Вот кто должен был сгореть в финале трагедии.

Он сделал несколько неуклюжих шагов, ковыляя, подошел к кровати. Вдруг сорвал с трупа покрывало.

– Ты что делаешь, черт! – воскликнул Жаров.

– Смотри, какая красавица, – проговорил следователь. – И прямо как живая.

Лицо девушки было милым, приятным, ничуть не похожим на лицо трупа. Жаров был поражен: ресницы Катерины слегка подергивались…

– Да она просто спит!

– Если бы! – сказал следователь. – Вставай, вставай, девушка. Нам есть о чем поговорить.

Катерина открыла глаза.

14

Девушка сидела за столом, Пилипенко и Жаров – напротив, что напоминало кабинетную атмосферу допроса.

– Итак, – начал следователь, – ты договорилась с доктором, что он при всех засвидетельствует твою смерть. А после – проломила ему череп медной статуэткой. В этой книжке вычитала подобный ход?

Он кивнул на том Агаты Кристи. Катерина ответила, не поднимая головы:

– Да.

– Мертвой притворилась, как жук. Чем же тебе не угодил этот милейший человек, доктор Саша?

– У него сдали нервы. Он хотел все вам рассказать.

– А у тебя, значит, нервы не сдали?

– Нет. И перестаньте мне тыкать.

Пилипенко чуть подался вперед.

– Я никогда не обращаюсь на «вы» к убийцам. А ты, девушка, одна из самых хладнокровных и жесточайших убийц, каковых мне только довелось видеть. Теперь главный вопрос. Что хотел рассказать доктор?

Катерина помолчала, будто обдумывая ход. Сделала его наконец:

– О том, что мы собирались наказать Виталия Константиновича. О том, как мы хотели это сделать. О том, что всё почему-то пошло не так и кто-то стал убивать нас.

– Об этом я уже догадался.

– Но как? – не выдержал Жаров, забыв, что и он тоже – следователь.

– Все просто. Я предположил, что на этом листке совсем не то, что кажется.

Пилипенко взял со стола и снова бросил листок, найденный в комнате Натальи. Листок, покачиваясь, плавно опустился обратно. Жаров в который раз пробежал глазами строки:

Катерина – снотворное.

Аркадий – душ.

Иван – веревка.

Доктор – яд.

Наталья – приговор.

– Мы думали, что это план убийств, – сказал Пилипенко. – Доктор должен был погибнуть от яда, Иван – задушен веревкой и так далее. На самом же деле это был не план нескольких убийств, а план подготовки одного. Все эти люди собрались здесь для того, чтобы покарать некоего человека. Доктор раздобудет яд, Иван – веревку, Наталья прочитает приговор.

– Опять, как у Агаты! – не выдержал Жаров.

– Именно. Ее роман «Восточный экспресс». Так я бы и назвал этот план. Двенадцать человек, словно присяжные заседатели, собрались в одном вагоне поезда, чтобы казнить мафиози, который смертельно обидел каждого из них. Я прав? – обратился он к Катерине.

Та подняла голову, ее глаза блеснули. Ответила с вызовом:

– Совершенно верно!

Она взяла в руки бумажку.

– Я видела этот листок. Он лежал на столе у Натальи. Это план совещания, где мы обсуждали детали.

– Что такого сделал ваш босс, что вы решили казнить его?

– Это была идея Натальи, его жены и вице-президента фирмы. Она убедила нас, что мы должны это сделать. Босс не платил нам зарплату несколько месяцев. Утверждал, что фирма терпит убытки. На самом деле, он присваивал деньги себе и собирался убежать за границу.

– Не один, конечно, а с любовницей.

– Да, со мной. Но Наталья нашла документы, а там было все ясно о его финансовых операциях. Она собрала тайное совещание и все высказала. По ее плану, после ликвидации босса, мы могли получить хорошие деньги. Продать фирму и разделить выручку на всех. Виталий Константинович умер бы якобы сам, во сне, и шестеро свидетелей подтвердили бы это. Доктор нашел какой-то особый яд, имитирующий сердечный приступ. На самом деле, я должна была провести ночь в комнате босса и незаметно усыпить его. Иван должен был позаботиться о веревке, принести веревку, связать жертву и босса привязать к кровати. Доктор приносит яд. Мы будим связанного босса. Наталья читает приговор. Доктор делает ему укол.

– А что означает Аркадий – душ?

– Он должен был изолировать Гошу, охранника. Вся операция как раз с того и начиналась, что Аркадий и Гоша шли в тренажерный зал. Аркадий запирает Гошу в душе. В итоге Гоша получал такую же долю, что и все остальные, и вряд ли он побрезговал бы подношением. Но на какое-то время он оказывался вне игры. Вот и выбрали – душ. Как я понимаю, как раз это и натолкнуло босса на мысль устроить Аркадию западню именно в душе.

– Но ты все рассказала боссу, ведь так?

– Да. Я долго колебалась, мучилась, не знала, как поступить. То ли согласиться на деньги, которые сулила Наталья, то ли умотать за границу со стариком. В конце концов выбрала второе – ведь у старика денег больше, да и дело казалось верным.

– Разумная девушка.

– Виталий Константинович долго смеялся, – продолжала Катерина. – А потом сказал что-то загадочное. Я тогда не поняла. Он сказал: они хотят сыграть со мной в восточный экспресс, а я сыграю с ними в десять негритят. Я вспомнила, что вроде есть такой фильм – «Десять негритят».

– Между прочим, в Ялте снимали, – сказал Жаров. – Нарядили Ласточкино гнездо в какой-то мрачный замок. Мы тогда бегали смотреть с будущим великим сыщиком.

Жаров весело глянул на Пилипенко. Тот сделал в его сторону уминающий жест ладонью: дескать, не время для воспоминаний. Спросил Катерину:

– Ты купила книгу, прочитала и все поняла?

– Не сразу. Босс оставил мне конверт и попросил вскрыть его в экстренном случае. Этот случай как раз и произошел: началась пурга, и он не смог сюда добраться. Я прочитала письмо. Там было сказано, чтобы я сделала все, что требуется, и не мешала событиям, которые будут происходить сами по себе, а когда все закончится, привела бы в действие взрывное устройство и покинула коттедж.

– Значит, в твою задачу входило отравить Наталью и больше ничего?

– Да, представьте. Но я читала книгу дальше. И внезапно поняла, что он убьет всех, в том числе – и меня. Я догадалась, увидев эти картины. Я подумала, что если сама притворюсь мертвой, то останусь в живых. Затем как-нибудь выберусь отсюда. Иногда мне казалось, что они с Гошей уже давно здесь, прячутся где-то рядом. Я все время слышала какой-то странный звук, будто где-то стоит машина и ее мотор работает…

– Ты тоже слышала? – спросил Пилипенко, глянув на Жарова. – Я-то не большой спец по части звуков: в армии миной оглушило.

– Особенно, когда часами лежала в комнате одна… Будто кто-то сидит в машине, гоняет мотор, чтобы согреться. Я думала, что это они – Виталий Константинович и Гоша.

– Охотники на привале, – заметил Жаров. – Ведь эта комната предназначалась для них.

– Скорее, виртуальные охотники, – сказал Пилипенко. – Поскольку их здесь не было. И не должно было быть.

– Как не должно? – удивилась Катерина. – Думаю, они на самом деле приехали, но притворились, что им помешала пурга.

– Все упирается в эту пургу, – задумчиво проговорил Пилипенко. – И телефоны не работают, будто бы подыгрывая пурге… Как тебе удалось уговорить доктора ввести всех нас в заблуждение?

– Он был влюблен в меня, я знала. Иногда даже предлагал мне деньги, довольно большие, между прочим. И я уговорила его. Я сказала, что очень боюсь, что сама стану следующей жертвой. Я обещала ему, что приду к нему ночью. Ну, и… Пришла.

– Ты не собиралась взрывать коттедж?

– Нет. Я поняла, что это западня. Потому что у меня на стене – девушка, которую сжигают.

– Это верно, – сказал следователь. – Ты умная, очень.

Пилипенко какое-то время выжидающе смотрел на нее. Катерина ответила на его немой вопрос:

– Я вам все рассказала.

Следователь отвернулся, пожал плечами.

– Все так все.

Он посмотрел в окно, где по-прежнему стояла белесая снежная круговерть. Вдруг встрепенулся, вытянул шею, будто бы что-то увидел за окном. Воскликнул:

– Это невероятно! Да это просто…

Жаров с тревогой вглядывался в окно. За стеклом не было видно ничего, кроме белой метели, методично осыпающей стекло. Пилипенко повернулся к Катерине.

– А откуда ветер дует, а? Почему ты об этом так и не рассказала?

Девушка беспомощно оглянулась на Жарова.

– Я не понимаю…

– Впрочем, она и вправду может этого не знать. Откуда дует ветер, а? – повторил он, обращаясь уже к Жарову.

Жаров удивлением посмотрел на друга, совершенно не понимая, что он имеет в виду.

– Тебе не кажется странным, что уже четверо суток напролет снег валит на этот дом со всех сторон?

– Ну, разгулялось… Что ж тут странного?

– Я же ясно выразился: со всех сторон! И в угловой комнате та же картина, и на лестнице, и на восточной стороне дома… Меня это с толку сбивало, когда мы с тобой тут прогуливались. Я думал, что стороны света путаю. Дезориентация…

Жаров нахмурился.

– Что же это получается? – проговорил он. – Будто бы дом стоит в самом центре урагана? Но так не бывает!

– Бывает. Преимущественно, в двадцать первом веке. Одевайтесь оба, поможете мне идти. Идти придется недолго…

15

Катерина поначалу сопротивлялась, но Жаров чуть ли не силой впихнул ее в норковую шубку. Девушка поводила плечами, причитая:

– Я не пойду в эту пургу!

Жаров усадил ее на стул и помог одеться раненому Пилипенко.

– Пойдешь, – зловеще прошипел тот. – Идти-то всего несколько шагов. Держимся друг за друга, танцуем лезгинку, как грузины в горной реке. Потом позвоним и вызовем машину.

– Но ведь телефоны не работают!

– Ничего, сейчас заработают, – продолжал следователь тем же шипящим тоном. – Все это время нам просто-напросто морочили голову. Устраивали виртуальную реальность. Четыре дня мы жили, будто внутри театральной декорации.

Спустя несколько минут трое уже шли хороводом, крепко сцепившись под руки, будто и впрямь исполняя танец быстрой реки.

В белой мгле проглядывало солнце. Казалось, что с каждым метром продвижения оно становится все ярче… Жаров не верил своим глазам: перед ним было какое-то новое, доселе не виданное природное явление. Его мысли вновь качнулись в сторону аномалий, инопланетян…

Внезапно пурга закончилась, как бы оборвавшись. Все трое будто бы вышли из плотного снежного занавеса.

Они стояли на снегу, который ярко блестел на солнце, и видели перед собой стремительный снежный поток. Жаров морщился, не понимая его происхождения. Пилипенко весело оглянулся.

– А вот и твой космический аппарат.

Жаров поднял голову. Во-первых, он увидел аварийный снегоход, а над ним – на телескопически выдвинутой опоре – короткую толстую трубу, из которой валил сплошной белый поток.

– Снежная пушка, – прокомментировал следователь. – Такими наваливают снег на горнолыжные трассы. Это и есть источник странного звука, который беспокоил людей с особенно тонким слухом.

– Об эту пушку мы и стукнулись на снегоходе, – сказал Жаров. – Я никогда не видел, как она выглядит, да и темно было.

– Я-то знаю, как выглядит эта штуковина, но мне, с моей ногой, было не до того, чтобы смотреть по сторонам. Пушки заработали по таймеру. Как и многие другие приспособления в этом доме-убийце. Вот почему тогда погас свет. Падение напряжения при включении пушек. Как в романах Агаты Кристи – полная изоляция. Все, кто был внутри, думали, что не могут выйти отсюда. Впрочем, один смельчак попытался со страху…

Отойдя на приличное расстояние от дома, они остановились. Картина, открывавшаяся отсюда, была фантастической и страшной. Коттедж отсюда казался маленькой белой коробкой. По периметру дома были установлены четыре снежные пушки. Четыре короткие толстые трубы окружали дом почти правильным ромбом.

Они изрыгали потоки снега, методично обдувая стены дома, обволакивая его мутным подвижным облаком. Меж тем вокруг раскинулась спокойная солнечная яйла[1]1
  Яйла – плато, горное летнее пастбище.


[Закрыть], укрывая искристым снежным одеялом, вдали поблескивала призма канатной дороги и башня сотового ретранслятора, а глубоко внизу стеной стояло серое гладкое море.

Пилипенко достал мобильник. Воскликнул:

– Ого! Тут уже появилась одна клеточка.

Он оперся о плечи Жарова и Катерины, все трое сделали еще несколько шагов по неглубокому снегу. Пилипенко вновь глянул на свой мобильник.

– Вот и еще одна. Я давно догадался, что какая-то глушилка блокирует связь только в доме и рядом с ним. Но предположить, что здесь установлены снежные пушки, могло только самое больное воображение, которое как раз и разыгралось у меня после всех этих убийств.

– Честное слово, я не знала! – воскликнула Катерина.

Пилипенко махнул рукой, потыкал в кнопки своего телефона.

– Да не имеет значения, знала ты или нет, – почти миролюбиво сказал он.

16

По серпантину трассы мчался полицейский «уазик». Вел лейтенант Клюев. Пилипенко сидел на боковом сиденье, бережно устроив свою ногу вдоль. На двух других расположились Катерина и Жаров.

– Думаю, опера все же нашли способ вырубить эти снежные пушки, сказал Клюев.

– Как я и посоветовал – просто перережут провода, – сказал Пилипенко. – В коттедже им теперь дел до утра.

– А как эти штуки работают? – спросил Клюев.

– Элементарно. Из артезианской скважины подается вода, смешивается с воздухом и под высоким давлением выбрасывается в морозное небо, отчего и образуется искусственный снег. Это скорее даже не снег, а мелкое ледяное крошево.

Жаров сказал:

– Вот почему он показался мне таким странным. Выходит, пушка просто-напросто выдает поток снега, пока есть вода и электричество.

– Пока не кончится зима, – добавил Пилипенко.

– Наверное, ты надеялся, что инопланетяне проводят здесь какой-то эксперимент, – сказал Клюев.

Жаров махнул рукой.

– То, что мы и на сей раз не встретили инопланетян, вовсе не доказательство, что их вовсе не существует.

– Не доказательство, – отозвался Клюев.

– Одно меня мучит, – сказал Жаров, – хотя мы вроде бы всё уже поняли. Где же эти двое, Виталий Константинович и его секьюрити, которых ждали, но так и не дождались в особняке?

– Тебя это и вправду мучит? – ухмыльнулся Клюев.

– Мучит. И его тоже.

Пилипенко указал на Жарова, затем – на Катерину.

– И ее, думаю, больше, чем нас обоих…

Клюев коротко обернулся на девушку, задумчиво теребящую локон, но быстро отвернулся, вперившись в серпантин тяжелой трассы. По всему было видно, что он хочет что-то сказать, но прикидывает, уместно ли это здесь и теперь.

– Ладно, – наконец сказал он. – Три дня назад в аэропорту Борисполя задержали этого самого Виталия Константиновича. Пытался улететь в Сингапур.

Катерина вскрикнула, высоко подняв голову, отчего стала ясно видна ее красивая длинная шея.

Клюев остановил машину. Жаров обнял девушку, уже бьющуюся в истерике. Клюев недоуменно посмотрел на них обоих.

– А что я такого сказал?

– Не бери в голову, – сказал Пилипенко. – Ты просто поставил последнюю жирную точку в этой истории.

Ольга Морозова
ЦВЕТОК ПАПОРТНИКА

Тебе не уйти от Меня,

Я это тебе не позволю,

Теперь ты навеки моя,

Теперь преисподняя дом твой.

Ульяна примеряла перед зеркалом новую блузку, попутно любуясь своим отражением. Все-таки правду говорят в деревне, что она чудо как хороша! Народ зря болтать не будет. Вот и парни за ней по пятам ходят, и не только свои. Яков из соседней деревни даже свататься приезжал, но она отказала. Ульяна наклонила голову к плечу и вздохнула. Она Гришу любит. Он хоть и не красавец вовсе, но как посмотрит, сердце так и начинает колотиться, словно выпрыгнуть хочет, и в жар бросает. И он ее любит, это Ульяна твердо знает. Сам сказал прошлой зимой, когда Новый год отмечать собирались. Подкараулил ее в сенях, обнял своими ручищами и приник к губам. А она сомлела, растаяла, даже воспротивиться не смогла, хоть бы для приличия. Так и застыла, пока он сам не отпустил. С тех пор они и встречаются. Осенью свадьбу играть собрались. Ульяна посмотрела голубыми глазами в глаза своему отражению и улыбнулась, тряхнув соломенными распущенными волосами. Высокая полная грудь колыхнулась в глубоком вырезе блузки, и Ульяна надела красные бусы, чтобы подчеркнуть белизну кожи. Конечно, она не одна такая раскрасавица в деревне, есть еще Галина. У той тоже кавалеров пруд пруди, хоть взгляд и злой, а сама насмешливая, резкая, за словом в карман не лезет. В отличие от Ульяны, Галина чернявая, глаза черные, как глубокие омуты, того и гляди, упадешь туда и не возвратишься. В деревне ее немного побаиваются, вроде как ведьмой считают. Но Ульяна смеется над этими предрассудками. Галина – ведьма?! Да Боже упаси! Обыкновенная склочная девка. Не позавидуешь ее будущему мужу, если таковой отыщется. Хотя Ульяна всем сердцем желала, чтобы он поскорее отыскался. Знала она, что Галина тоже к Грише неравнодушна. Поговаривали, что еще до Ульяны они встречались, и любовь у них была, но потом расстались, якобы из-за Ульяны. Гриша-то ее старше на семь лет, поэтому, когда он в женихах ходил, она еще девчонкой была. Но разве она виновата, что у них там не сложилось? Раз сразу не женился, значит, не особенно и хотел. А Галина теперь хоть и приветлива с ней на первый взгляд, но иногда исподтишка как полоснет глазами, словно ножом. Ульяне в такие моменты страшно становится, хочется убежать и спрятаться. Но она не подает виду и Грише не жалуется. Да и что она скажет? Что Галина посмотрела недобро? Как бы чего не вышло? Он только посмеется над ее девичьими глупостями. Не запретишь же Галине смотреть на нее? И глаза выкалывать не будешь… Приходится мириться. А тут недавно к Галине военный из города захаживать начал, она повеселела немного, и У Ульяны отлегло от сердца. Может, все и наладится? Она вовсе не желает зла Галине. Наоборот, пусть будет счастлива, и ей так спокойнее. Счастливого человека на подлости не тянет. Ульяна надела юбку и красные туфельки. Завтра, седьмого июля, праздник Ивана Купалы, и она хотела вызвать восхищение и зависть подруг. И все для него, для Гриши, чтобы понял, каким сокровищем он обладает. Завтра они с Гришей, взявшись за руки, прыгнут через купалец и скрепят свой союз невидимой нитью. Костер обычно разводили невысоким, чтобы легко было прыгать, и Ульяне безумно хотелось испытать судьбу. Она, собственно, не верила ни во что такое, но кто его знает… Праздник обещает быть веселым и шумным, народу много соберется – вся молодежь из их деревни, и соседи приедут. Парни на Ульяну заглядываться будут, это и хорошо – пусть Гриша немного поревнует. Уж она-то одна не останется. А о том, как она присохла к нему, Ульяна будет молчать. Разве можно такое говорить парню? Сразу интерес потеряет, если поймет, что она вся его с потрохами навеки. Утечет, как от Галины утек. Разве мало красивых да умных вокруг? Да и на их деревне свет клином не сошелся. Ульяна покрутилась перед зеркалом, провела руками по тонкой талии и крутым бедрам, сжала ладонями грудь. Скорее бы уж… Надоело в девках ходить. Но она до свадьбы ни-ни… бережет самое дорогое – девичью честь. Если и это мужу не оставить, тогда что же? Разве тогда он сможет почувствовать, что она его и только его? Пускай оценит, что берегла, хранила… Да и потом пригодится, жизнь длинная, много чего случиться может. Вдруг уходить соберется? А она и бросит в лицо, что, мол, всю себя тебе отдала, тобой одним жила, девичью честь тебе подарила, а ты… Глядишь, подумает, и останется. Такое, говорят, не забывается. А там дети пойдут, заботы, некогда о глупостях думать будет. Хотя мужскую психологию Ульяна подчас понимала с трудом. Разве этих парней разберешь? Сегодня одной на ушко слова ласковые шепчут, уговаривают, в вечной любви клянутся, а завтра, смотришь, уже другой подмигивают. Сама Ульяна в вечную любовь не верила и к мужским клятвам относилась настороженно. Поэтому и старалась держать Гришу в напряжении, чтобы не воображал. Она сняла одежду и аккуратно сложила ее на стул. Завтра наденет. А сейчас поздно, спать пора. Ульяна накинула на себя простенькую ночную рубашку и прыгнула в мягкую постель. Голова ее коснулась подушки, в нос ударили запахи луговых трав, остывающих после знойного дня, и она уснула, сохранив на розовом личике выражение задумчивости, смешанное с озабоченностью.

Спала Ульяна до обеда, благо был выходной. Позавтракала свежим молоком с хлебом и пошла на речку. Ее подруга, Светка, уже была там.

– Что-то долго спишь, подруга. – Светка растянулась на траве, блаженно закатив глаза.

– Выходной ведь… – Ульяна работала в конторе бухгалтером. – А ты как здесь?

– Аппараты доильные сломались, мастер пришел, делает, а я сюда сбежала – жара, искупаться хочется. Придешь сегодня вечером?

– Конечно. А ты?

– Ну как без меня?! – Светка захохотала. – Как такое мимо меня пройдет? Ты и папоротник искать пойдешь?

– Да ну тебя! – Ульяна махнула рукой. – И ты туда же! Повеселимся просто. Галина придет?

– Придет, неужели останется. Ревнуешь? К ней же лейтенант ходит.

– Язык у тебя, Светка, без костей! – Ульяна отвернулась, обиженная.

Светка примирительно обняла ее плечи.

– Да шучу я, дурочка! Все знают, как Гришка тебя любит! Он про эту Галку и думать забыл, присушила ты его!

Ульяна стряхнула ее руку с плеча* но настроение испортилось. Светка встала с травы, собрала волосы и оделась.

– Ладно, пойду. Еще прогул запишут. До вечера.

– Пока.

Ульяна разделась и вошла в воду. Зря она так резко отреагировала. Вот и Светка обиделась. А что случил ось-то? Галину упомянула! Негоже все-таки от нее как черт от ладана бегать. Она перевернулась на спину и подставила лицо полуденному солнцу. Спина ее, опущенная в воду, ощущала на себе холодное, несмотря на жару, течение воды, а лицо обжигали прямые раскаленные лучи. Ульяна закрыла глаза и почти сразу испугалась. Будто в другом мире оказалась – что-то непонятное касалось ее то ли руками, то ли щупальцами, обволакивало и пыталось утащить за собой. Перед глазами стояла непроницаемая тьма, и Ульяна поспешила их распахнуть. Мир снова вернулся на свое место и расцвел яркими красками. Ульяна радостно и облегченно рассмеялась. Глупая она все-таки! Выдумщица и трусиха! Она окунулась с головой и поплыла к берегу. На берегу блаженно растянулась на траве, зажмурила глаза. Теперь, на земле, было не страшно, а очень даже приятно. Она полежала немного, обсохла и пошла домой – отдохнуть до вечера и привести себя в порядок. Мать вообще-то просила на огороде помочь, но Ульяна огород не любила, руки потом три часа отмывать придется, а под ногтями так серо и останется. У Галины вон руки белые, ухоженные, с маникюром, и огород в порядке, и скотина… и как только ей это удается? Может, и правду говорят, ведьма? А по ночам черти ей землю пашут?

Матери дома не было, и Ульяна прошмыгнула к себе в комнату. Дом у них богатый, двухэтажный. Отец не пьет, работящий, все в дом тащит. Как говорится, полная чаша. В дочери души не чает – все для Улечки, для доченьки любимой. И наряды, и образование. Пусть ни в чем нужды не знает. Мать иногда ругается – разбаловал девчонку! Но потом рукой махнет, да пусть гуляет, пока молодая. Тем более не бездельница ведь, работает, получку в дом несет. А если невмоготу, отец работников наймет, по хозяйству помочь. Многие в деревне завидуют им. А что завидовать? Работали бы лучше, то же самое бы имели! А то как ни мужик, так стакан мимо себя не пропустит, а на выходные так в лежку лежат. А отец капли лишней в рот не возьмет – ни-ни! В будни в поле да на конюшне, в выходные на рынке. Когда тут пить? Да он и не любитель. Вечером иногда с матерью сядут на крыльце, обнимутся да и запоют. Любо-дорого на них смотреть. И Ульяна радуется – хорошая семья у них, крепкая. Поговаривают, правда, хоть сама она и не слышала, что это из-за ее богатства Гриша к ней сватается, но Ульяна даже думать об этом не хочет – разве она уродина или калека какая? Слава Богу, красотой не обижена, да и умом вроде тоже.

Ульяна бросила взгляд на часы. Скоро Гриша придет. Она села перед зеркалом подкрасить лицо. Ульяна много косметики не любила. В ее-то годы можно и так обходиться. Мазнула тушью ресницы, подкрасила губы. Пожалуй, хватит. Надела со вчерашнего вечера приготовленный наряд, покрутилась, придирчиво осматривая себя со всех сторон. Прямо барышня-крестьянка! Услышала на улице разговор, и сердце дернулось – Гриша! Выбежала на крыльцо, зардевшись от удовольствия, поймала Гришин восхищенный взгляд – и стыдливо опустила глаза. Гриша о чем-то беседовал с матерью. Они замолчали, как только увидели Ульяну, и та грешным делом подумала – уж не о свадьбе ли? Мать улыбнулась дочери:

– Что же ты, доченька, кавалера не встречаешь? Битый час тебя у ворот дожидается!

– Неправда, мама! Мы же договорились…

– Правда, правда, там за воротами на лавке сидел, еле уговорила во двор зайти. Скромный он у тебя!

– Гриша! – Ульяна укоризненно посмотрела на парня. – Чего в дом-то не идешь?

Парень замялся.

– Договорились же в девять, да я пораньше. Неудобно вроде… Вдруг занята? Посидел, покурил… Идем?

– Пошли. – Ульяна взяла его под руку, втайне гордясь их близостью, и они пошли в сторону леса.

Мать задумчиво смотрела им вслед, улыбка сошла с ее лица, уступив место легкой озабоченности.

На обширной поляне собралась толпа молодежи. Галину Ульяна заметила издалека. Она стояла немного поодаль, беседуя с красивым парнем, по всей видимости не из их деревни. Парень балагурил, явно пытаясь произвести впечатление. Галина же отвернула лицо в сторону, всем видом показывая, что парень ей неинтересен. Но когда она, в свою очередь, приметила Ульяну с Гришей, повернулась к собеседнику, заулыбалась, засмеялась даже, обнажив ряд белоснежных ровных зубов. Лицемерка! Ульяна почувствовала раздражение. К тому же ей показалось, что Гриша, увидев бывшую возлюбленную, помрачнел.

Тут к ним подскочила Светка и затеребила Ульяну за рукав:

– Улька! Наконец-то! Я тут заждалась! – Она буквально вырвала Ульяну из Гришиных рук и затараторила:

– Слушай, подруга! Вчера Витька комбайнер ко мне так и клеился, так и клеился! – Светка засмеялась: – «Вы пойдете, Светлана, завтра на праздник?» – Она так смешно передразнила Витьку, что Ульяна тоже невольно улыбнулась.

Гриша помахал рукой парням и пошел поздороваться.

– С кем это Галина?

Светка обернулась.

– А я почем знаю? Не из наших, факт. Да что она тебе далась?! Какая разница?

– Да я просто… – Ульяне стало неудобно, что она так много обращает внимания на Галину. – Когда начинаем?

– Сейчас стемнеет. Костер уже горит.

Девушки подошли к костру. Поленьев было немного, чтобы удобно прыгать. К ним подошел Гриша и обнял Ульяну. У нее отлегло от сердца. И что это, правда, она такая? Неспокойная. Ревнует без повода. Веселиться надо, праздник ведь! К ним подошли еще парни и девчата, схватили их за руки, растащили в разные стороны, закружили в хороводе. Откуда-то появилось вино и стаканы, шумно разлили, выплескивая темно-красные капли на траву, выпили, веселье набирало обороты. У Ульяны закружилась голова, стало легко и радостно. Лица вокруг нравились ей, она с интересом рассматривала новых парней, забыв на мгновение о Грише. Господи, хорошо-то как! Гришина рука снова нашла ее запястье и сжала. Ульяна обратила к нему свое разгоряченное лицо с капельками пота на верхней губе и засмеялась:

– Здорово, весело, правда? Пойдем к костру! – Она схватила Гришу за руку и потянула в сторону, где разгорались поленья.

Купалец был невысок и тих. Первые храбрецы уже начали прыжки, и над костром стоял визг и хохот. Прыгнула Светка, едва не задев подолом юбки пламя, но обошлось. Раздались хлопки.

– Быть тебе с мужем в этом году! Смотри, не упусти суженого! – кричали ей со всех сторон.

Потом еще кто-то прыгал, парами и поодиночке. Ульяна посмотрела на Гришу.

– Прыгнем?

Он пожал плечами.

– Если ты хочешь…

– Хочу, хочу! – Ульяна запрыгала на месте и захлопала в ладоши.

Они разбежались и подпрыгнули в воздух, как можно выше, чтобы птицами перелететь над пламенем. Но в этот момент порыв ветра подхватил огонь, и красно-желтое огненное щупальце взметнулось в высоту и схватилось за подол Ульяниной юбки и низ Гришиных холщовых брюк. Когда они приземлились, к ним кинулись люди, стали тушить невесть откуда взявшимися полотенцами, кто-то даже умудрился вылить ведро воды. «Ох, и не к добру это! Не быть свадьбе!» – мелькнуло у Ульяны в голове, но Светка уже подскочила к ней со смехом и шутками:

– Никак, подруга, вас сам Иван Купала отметил?

– Что болтаешь! – Ульяна чуть не плакала. – Плохая примета!

– Да дурь не говори! В огне страсти гореть будете всю жизнь!

Ульяна немного успокоилась. А что, если права Светка? И будут они всю жизнь любить друг друга, как в первую ночь? Вместе же их пламя задело… вместе и гореть будут. А с милым она готова хоть на костер…

– Ну, успокоилась? Пойдемте купаться! Вода как парное молоко! – Светка побежала вперед, мелькая в темноте белыми полными икрами, и Ульяна с Гришей побежали за ней.

На берегу они с Гришей разделились, парни купались в одной стороне, а девушки в другой. Приличия соблюдали, хотя многие уже давно все запреты нарушили. Невдалеке мелькнула Галина, в белой вышитой блузке, но Ульяна не обратила на нее внимания. Светка разделась совсем, бесстыдно выставив напоказ большие, уже слегка отвисшие груди и круглый живот, а Ульяна колебалась.

– Ты чего, Уль, стоишь? Не будешь купаться? Давай, давай, скромница! Темно ведь, хоть глаз выколи! Сам черт сейчас тебя не различит, ну!

Ульяна поддалась общему настроению и скинула одежду. И впрямь, красота! Чего ей стесняться? Да и темно уже… Они со Светкой зашли в воду, теплую и черную, и Ульяна поплыла. Вода приятно остужала тело, обволакивая кожу нежно и бережно. Ульяна застыла на месте, озираясь по сторонам. Совсем рядом слышались тихие смешки и шепот, чмоканья, удары рук по воде, смех. Ульяне показалось, что кто-то обнял ее, погладил по бедрам и животу. Она не противилась, сейчас все можно. Этот кто-то был так ласков и так осторожно ее касался, что Ульяна совсем не испугалась. Даже если это не Гриша… Хотя ей очень хотелось, чтобы это был он. Но от прикосновений ничего страшного не случится, никто не узнает. Совсем никто… В какой-то миг Ульяна готова была позволить таинственному партнеру большее, чем просто касания, она опустила руку вниз, но там было пусто. Ульяна разочарованно повернулась вокруг своей оси – возле нее никого не было. Она слишком далеко уплыла, или ее отнесло течением. Крики и шум доносились от берега – очевидно, что основное веселье шло там. «Вот дурочка! – Ульяна посмеялась над собой. – Водоросли за парня приняла, расслабилась! Берите меня всю! Идиотка!» – И она поплыла к берегу, усиленно махая руками.