Текст книги "Мне снится дождь (СИ)"

Автор книги: Ольга Манскова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Глава 10. Дядя Ося.

Нет, он не стал брать напрокат флайеры, сочтя совет врана за шутку. Просто доехал до улицы Металлопластстроя на метро, а потом прошёлся пешочком.

У визаж-ателье по-прежнему сидел чернокожий парень, будто никогда и не уходил оттуда вовсе. Он был грустен и курил "Вечерний Ростов".

Кролас стрельнул у него сигарету и присел рядом.

– Госпожа уехала, – начал тот без предисловий. Он почему-то называл Линду "госпожой". – И я сомневаюсь в том, что она вернётся... Завтра сюда придет другая женщина, знакомая дяди Оси, которой Линда поручает иногда дела. Вроде как, на время... Но я-то знаю, что Линда не вернется. Никогда. Её путь сюда больше не лежит. Я чувствую эти вещи, – и парень задумчиво стал насвистывать грустную мелодию, одновременно отстукивая такт.

– Можно, я посижу немного в фойе? – спросил Кролас.

Парень кивнул.

Иоганн прошел вовнутрь, и сразу понял, что всё здесь было сдвинуто со своих привычных мест. Значит, здесь явно и неприкрыто шарили. И сразу же, в визаж-холле для него стало сумрачно и неуютно. Кролас, как и парень на крыльце подъезда, почувствовал, что это помещение покинуто Линдой навсегда.

Он углубился дальше. "А здесь... Здесь уже просто по-кротовьи рылись", – оценил Иоганн. По полу были цветисто разбросаны кусочки ткани, косметика, недошитые платья и дамские аксессуары.

В дальнем углу был телекс. Как же без него? Иоганн только сейчас подумал о том, что Линда здесь не только работала, но и жила. Спала на этом самом армчеаре. Смотрела этот самый телекс... Он опустился в армчеар и пультанул его. Отдел "память". Может, есть фотки, видеозаписи?

Там действительно было оставлено послание... Кому? Он не удержался; отбросив любые мысли об этичности своих действий, включил запись. На экране появилась Линда. Это была видеозапись исполняемой ею песни...

...В моей душе – стареющие звёзды.

В моей душе – стареющие сны,

Что падают так безвозвратно поздно

В глубины очарованной страны.

Все краски, все дожди и все метели

Лишились чистоты и глубины,

И не звенят тихонечко свирели

В начале дня, в рождении весны.

Мне кажется, что мир затмили тени,

И заговором сереньких имен,

И пустотой назойливых сплетений

Нарушили прекрасный, дивный сон.

И, не забыв, не вспомнить, не прорваться

Ни к чувствам, ни к мечте, ни к небесам,

Давно у всех покинутых скитальцев

Серебряные нити в волосах...

В моей душе – стареющие звёзды,

В моей душе – стареющие сны...

Девушка на экране была грустная и какая-то потерянная. «Мне кажется, что мир затмили тени... Я знаю, что это за „тени“... Сейчас и мне кажется, что весь мир затмили серые. И от неё они так просто не отстали бы... Быть может, она потому и бросилась в объятья профессора Тараканова? Если выбирать между ним и серыми... Тогда, быть может, даже ИНЛП покажется курортом», – размышлял журналист, покуривая «Вечерний Ростов».

В конце клипа, Линда положила гитару рядом с собой и взяла на колени маленького пушистого лисокотенка. Она улыбнулась и погладила зверька. Запись тем и окончилась: лисокотёнок, крупным планом.

Иоганн выключил телекс. "Интересно, а где сейчас её пушистый дружок?" – подумал он и машинально позвал:

– Кис, кис, кис!

"Лисокоты – зверюшки очень умные, и отзываются чужакам с неохотой и только на собственное имя, – вспомнил он чьи-то случайно слышанные слова. – Если чужак знает имя, значит, он знает хозяина".

– Кари, Кари! Кис-кис! – позвал он снова.

И вдруг увидел, что из-под поваленной вешалки с платьями показался черный любопытный носик. Затем появились ушки. И, наконец, полностью вылезло очаровательное создание. Зверек втянул носом воздух и потихоньку приблизился к Кроласу. Вран, сидящий у хозяина на плече, стал издавать странные звуки, похожие на кошачье мяуканье. Тогда лисокотенок совсем осмелел, запрыгнул на колени к Иоганну и начал тереться о его руку. Кролас провел рукой по шелковой спинке, почесал его за ушком... И вдруг нащупал спрятанный в густой коричневой шерсти небольшой тёмный ошейник. А под ним оказался кусочек бумажки... "Тонкий папир, свернутый в трубочку", – удивился Иоганн. Он вынул записку и прочел:

"Дядя Ося! Я вынуждена была согласиться на выезд в ИЛНП под угрозой лишения всех способностей, которые имею. Адрес ИНЛП: ул. Солнечная, 241.

Прощайте. Линда".

Кролас понял расчет Линды: лисокотёнок, который очень привязывается к хозяевам, подождет её некоторое время. Но, когда здесь надолго поселятся чужие... Видимо, тогда, по её расчетам, он пойдет на руки к той женщине, которая её обычно заменяет. Та обнаружит бумажку, или же просто отправит котенка к дяде Осе. Так или иначе, записка, рано или поздно, по расчету Линды должна была попасть в руки её дяди. Кролас знал, что лисокоты не только понятливы, храбры и независимы, но и осторожны, и никогда не подойдут к людям злым и неприятным. Например, к серым.

Он снова погладил лисокотенка. А тот свернулся у него на коленях и замурчал громко.

"Что ж! Я теперь знаю адрес института, – подумал Кролас. – Наверное, они захотели, чтобы Линда добралась до них самостоятельно: не будет тогда излишних обвинений о взятии её силой". Иоганн ещё не был уверен, что отправится в этот институт, чтобы попытаться вызволить оттуда Линду. Слишком странные дела, по всей видимости, темные, были связаны с этим зловещим местом. Он никогда не слышал раньше о том, чтобы оттуда выходили весёлые, вылеченные люди... Как-то не приходилось. "В любом случае, адрес нужно принять к сведению, но явно не затем, чтобы тотчас поехать к черту на рога, как сказал бы Дорг... И у меня теперь есть повод съездить к дяде Осе. Вот к нему-то можно отправиться хоть сейчас. Может быть, я узнаю что-нибудь интересное. А еще, отвезу ему Кари. Тут никто теперь не живет, и ему одиноко"...

Он посадил лисокотёнка в пластпакет, подстелив на дно немного тряпочек. И тот, как ни странно, сразу свернулся там тугим клубочком. Кролас вышел на улицу и спросил у парня, который по-прежнему сидел на ступеньках, адрес дяди Оси.

– Батайский район, улица Майская, 131, – автоматически, без эмоций, ответил тот. – Зверёк к тебе пошел? И ты отвезёшь?

– Да.

Они попрощались.

«Лисокоты – зверюшки довольно дорогие, а Батайский район Ростова – самый вороватый и бандитский, – подумал Кролас. – Здесь могут напасть даже среди бела дня, и отобрать его. Ну, а вдобавок, если самого сейчас полисы сцапают, то вполне могут обвинить в воровстве. Я ведь несу не принадлежащего мне лисокота... А у них у каждого есть свой паспорт. С именем владельца. И данные занесены в городскую картотеку».

Потому, он взял дорогой такси-бус на самоуправлении, назвал адрес дяди Оси и очень быстро прибыл по назначению, в один из самых дорогих кварталов Ростова.

Дядя Ося жил в шикарном трехэтажном особняке, выстроенном как средневековый замок: он был огорожен рвом, имел подъемный мост и крепкие стены. Впрочем, всё это строилось из новейших суперматериалов и было начинено различной бронебойной техникой.

Иоганн включил "фейс-контроль", что находился в проходной будке перед мостом. Сразу после гудка, представился и продемонстрировал пушистое содержимое своей сумки.

– Я принес вам Кари! – сказал он.

Внутренняя дверь проходной открылась, пропуская его к мосту. Опустился мост, и Кролас прошел по нему в крепость, миновав также открытые теперь ворота. За ними два человекообразных робота, с лицами типичных представителей из сферы услуг, встретили его и препроводили через сад. Кролас отметил наличие в саду исключительно натуральных растений, которые буйно разрослись. Следуя за роботами, он оказался в той части сада, где находилась дверь в помещение с громадными окнами, во всю ширь здания. С одной стороны от двери просматривался бассейн, с другой – теннисный корт.

Дядя Ося сидел под навесом в шезлонге неподалеку от бассейна. Смотрел телекс и пил прохладительные напитки со льдом и мороженым. Он был только в плавках и с полотенцем через плечо. Волосатая грудь его, никогда не знавшая эпиляции, была украшена большим золотым крестом.

Завидев посетителя, он приподнялся и засмеялся, обнажив идеально белые зубы:

– О! Добро пожаловать, мисьё типограф!

– Я журналист. Журналист Кролас.

– А! Журналист... Ну, да ладно, не важно. Для меня это – одно и то же. Что-то старинное... Присаживайтесь! Как к вам попал мой зверек? – он взял протянутого Кроласом лисокотенка и погладил его. Тот не испугался, а сразу пошел к нему на руки. – Помнится, именно его я подарил моей племяннице Линде. У него очень интересный окрас, и я его не спутаю ни с одним другим зверем. Видите, у котика светлый, почти серый, подшерсток, мягкий, как пух? А сам он – коричневый, с рыжиной! А мордочка? Мордочка – совсем черная. А хвост! Как у лисы! – он потрепал лисокотенка за ушком. – У меня, Кари, живет твоя мамка, пушистая лисокошка Мила! Я бы и этого себе оставил, но Мила – такая своенравная... Она бы ревновала. И потому, я и подарил его Линде, племяннице. Так где вы его нашли? Неужели сбежал? Племянница моя, как я знаю, собиралась немного отдохнуть в каком-то пансионате... Неужели, никому его не передоверила?

Дядя Ося был жгучий брюнет с большим носом с легкой горбинкой. Плотный, почти что толстый, но удивительно резвый и энергичный. В общем – человек-вулкан. Свою тираду он выпалил почти молниеносно перед растерявшимся Кроласом.

Иоганн сразу протянул ему записку Линды. Пока тот недоуменно читал её, начал рассказ. Обо всём, что знал: о своём к ней визите, о серых, о сообщении Карла Уварова, о профессоре Тараканове... Дядя Ося во время рассказа нервно теребил записку, пока не скатал её в шарик и машинально не выкинул в кусты. Когда же речь дошла до Тараканова, то он совершенно вскипел и сказал:

– Эти жуки мне давно уже надоели... Несколько раз лучшие из моих людей попадали по дури в эту клинику. То хотели там амулеты, наговоренные на богатство, получить. То порчу снять. Но вместо амулета или снятия порчи они получили постоянное жительство внутри заведения... Так и не вернулись.

Во время разговора вран сидел на плече Кроласа, притворяясь простым попугаем. И внимательно слушал. Вдруг мозг журналиста на мгновение подключился к мыслям врана, будто слившись с ним в мысленном симбиозе, и Кролас, неожиданно для себя самого, спросил:

– Дядя Ося, – вы извините, что я вас так называю?

– Ничего, меня все так зовут! – смеясь, ответствовал тот.

– Дядя Ося, я знаю, что почти никто ещё из института, если только он туда попал, назад не возвращался... Но всё же, если мне удастся туда проникнуть и выдернуть оттуда Линду... В общем, ходят легенды, что вам однажды удалось попасть за грань зоны. А ведь нам с Линдой придется удирать из города, поскольку профессор и его люди так просто нас в покое после побега не оставят... Не поделитесь информацией?

Выпалив всё это, Иоганн удивился, откуда это прорвалось. Он ничего не знал о дяде Осе, никаких таких легенд. И спасать Линду от Тараканова пока не отважился бы. Вдобавок, он подумал, что дядя Ося сейчас на него рассердится, поскольку речь пошла о сведениях, крайне секретных.

Но дядя Ося, неожиданно для собеседника, отнюдь не рассердился. Вместо того, сказал:

– Жди здесь! – и ушел.

Немного времени спустя, за Кроласом снова пришли роботы. Только, уже другие... И проводили до рабочего кабинета хозяина.

А дядя Ося уже переоделся в дорогой мягкий костюм и сидел за большим шикарным столом. А на столе ожидала вскрытия бутылка вина. Две порции отличного шашлыка вполне её дополняли.

Заметив живой интерес, с которым Кролас препроводил взглядом двух роботов, один из которых был отдаленным подобием живого и подвижного скелета собаки, а другой – человека с весьма интеллектуальным и грустным лицом, дядя Ося спросил:

– Что, впечатляют? – и посмотрел на Иоганна лукаво. – Ну да... Плоды, так сказать, технической революции, мирно почившей в бозе, доступны не всем. И обходятся, прямо-таки скажем, недешево. Но... Знаешь ли, я не из числа людей, которым можно полагаться на порядочность слуг – людей. К тому же, у меня есть штат механиков, чьи услуги я вполне солидно оплачиваю. А ребята часто просто в подарок мне таких вот уникальных друзей ваяют... Ребята меня уважают. За обычную честность, ведь она теперь не в чести. И за то, что я их порой из многих передряг спасал; из числа выяснения отношений с власть предержащими.

Потом дядя Ося жестом приказал Иоганну сесть и подмигнул: мол, угощаю. Он вынул два стеклянных стаканчика из верхнего ящика стола, и один протянул журналисту.

– Впрочем, у нас с тобой беседа пойдет не о дорогих железках. Что ж... За удачу!

И они молча выпили.

– Я очень хорошо отношусь к Линде. К своей, так сказать, племяннице. Она у меня в фаворе. И дай Бог ей всего! – дядя Ося налил и опрокинул в глотку еще стаканчик. Кролас пока от повтора отказался. – Но, в общем, история, связанная с нею, очень и очень странная. Не каждый в такое поверит, – продолжил дядя Ося. – А что, приглянулась тебе девчонка?

Иоганн промолчал, уставясь глазами в пол.

– Да, жаль будет, если ни я, ни ты, да и вообще никто, кроме таракановских "небожителей", её больше не увидит, – со вздохом, продолжил торговец. – Так вот... В этом кабинете нас ни один хрен не прослушает. И вот что я тебе расскажу. Есть у нас, торговцев, тайна, с помощью которой мы проникаем в Зону. Зона – очень странная штука. Обыкновенная техника – любая – в ней глохнет. Ещё и собственные мозги иногда очень странные фортели выкидывают. Даже время, бывает, вроде бы с другой скоростью течет. Но, с другой стороны, достаточно совсем небольших технических примочек, связанных с магнитами, отражателями и применением иных звуковых диапазонов – я сам в этом не разбираюсь – и почти любая машинка в зоне худо ли, бедно ли, но едет. Да, мы на неё накручиваем всяких деталей, придаем суперский вид – и пускаем через Батайские врата. А подальше от Города отъедем – всю эту амуницию снимаем. Это всё – только для пускания пыли в глаза всяческим "интересующимся". Да, настоящие приспособления – это совсем необременительные навороты. Они внешне практически невидимы. Что-то там отражают и рассеивают. Машина и машина, не определишь внешне, что она – зоноходка. А вот начинку, конечно, в такой машинке меняют полностью... Но, в общем-то, практически из любой машины с добавлением некоторых специфических деталей наши умельцы с легкостью такое вытворяют... Легко!

Дядя Ося изловчился, и налил Иоганну еще стаканчик. Себе налил тоже, и отхлебнул немного, как воду. Не закусывая.

– Другое дело – люди Зоны не выносят, – продолжил он. – О нас, тех, кто там побывал хоть однажды, много всяких легенд ходит по городу. Вот, и до тебя слухи доходили... И мы их сами зачастую поддерживаем. Слухи-то... Например, будто бы мы не только по Зоне вдоль и поперек топаем, но даже и за её пределами не раз побывали – и оттуда товар привозим. Мы слухам не препятствуем: навара от товара "оттуда" – с других, мол, берегов – больше гораздо. На деле большинство товара – наш, Ростовский, только подпольно – контрабандный. Но есть у меня ребята – авантюристы, экстримщики, бедовые головы – они действительно в Зону любят скатать. По себе скажу: раз стоит там побывать – снова тянет. А началось с того, что в зоне мы изначально нелегальщину какую-нибудь собирались хранить. Или какой народ избавить от ненужного хлама, или компромат на время спрятать... За мзду, естественно. Я говорю: мы... В смысле, наша Лига... Давно вся эта каша заварена, уж и не знаю, когда и кем.

Дядя Ося прервался, отпил еще немного вина. Посмотрел на Кроласа оценивающе.

– Так вот. Впервые я в зону попал совсем юным. Пацаном, можно сказать, – продолжил он. – По глупости ввяз в одну не совсем чистую сделку, понтанулся – и хотел остаток товара совсем куда-нибудь срочно скрыть – сбагрить от греха подальше, спрятать. "Свои" меня на это надоумили. Да и любопытство пробирало: а что там, в Зоне? Ведь можно было бы и по-простому товар в канализе утопить... Правда, с концами. Попрощавшись с ним навсегда...

Ничего там страшного поначалу нет. В Зоне в этой. Может, и потом нет. Только воображение разыгрывается. А в общем, там пустыня просто. Раскаленная. Земля потрескавшаяся. И на башку там сильно давит. Просто невыносимо. Потом, вглубь когда едешь, начинаешь воспринимать вроде как обрывки телепередачи, разговоры. Только очень сумбурно, будто всё сразу, во всяком случае, несколько каналов одновременно. Бежать обратно очень хочется. Вот тут надо что угодно поинтереснее из окружающего хапать – что под руку подвернется – и назад. Камень, растеньице, предмет какой странный: будь то хоть останки животного, хоть стекло оплавленное. Даже просто почву в пакетик насыпать можно. Ученые за всё это большие суммы отстегивают.

Такие поездки, конечно, на любителя. На "порченного" зоной. У кого тяга к ней обнаружилась. После определенного момента в зоне, ничем не отделимого от привычного пейзажа, начинает сильно глючить, плющить... В общем, мерещатся видения всякие. Одни начинают с ужасом стремиться назад, в город – и до конца жизни испытывают панический ужас перед выходом за Стену, даже к пейзанам, а не в зону... Но другие же, в том числе и я тоже, слышат голос – чаще всего шёпот – который зовет их по имени, и хочется идти на него до тех пор, пока не выключит. Потом – как просыпаешься, и даёшь обратный ход. Пока опять не начало плющить.

В общем, о Зоне можно много всяких приколов рассказать. Только ни один из нас слишком глубоко в неё не внедрялся. Чаще всего там по кругу водит...

Не только Иоганн, но и его вран, – слушали рассказ с большим интересом. Вран даже на время перестал притворяться простым попугаем, так заслушался. Но дядя Ося того не заметил, смотря лишь в свой стакан и погружаясь в воспоминания.

– Я от других ничем не отличался, пока не случилось одно очень странное происшествие, после которого на меня смотрят наши, как на Улисса современности, – Дядя Ося довольно гмыкнул. – Было это четырнадцать лет тому назад. Полез я в зону: плацкарты все обнулились, товара нет, а потребности есть: в пище, в одежде и прочем. Думаю, добуду хоть немного грунта из Зоны и продам. Не знаю: с моей точки зрения, это земля и земля. Только ученые её легко того самого... идентифицируют. И от неё просто в балдеж впадают. Я не ученый, и могу только сказать, что она абсолютно ничем не пахнет и на вид такая же, как и здесь. Только у нее то ли атомная решетка меняется, то ли составная часть органики имеет ДНК, иначе крученую, да еще какой-то там к этому всему странный магнетизм прибавляется – в общем, мне это всё невдомек, моё дело – в кулек или пластпакет какой-нибудь этой дряни нахапать.

Надо отметить, что в Зоне ещё и приборы иногда клинит. Даже наши. И едешь тогда как идиот, в неуправляемом транспорте. Так со мной тогда и случилось. На что ни жму, машина прямо едет. Едет себе и едет. Не останавливаясь. Я жму на все кнопки подряд – нулевой эффект. Плюнул на всё и дальше еду, тупо в окошко смотрю. И – на батл из синтепласта поглядываю, на котором написано: вода чистая, газированная, холодная. Мой напарник, с которым мы нашего "ослика" по очереди в Зону гоняем, поди, пол батла уже заначил. Кстати, гоняем туда не слишком часто – не маршрутный бус, потому на двоих вполне и одной зоноходки хватает. Хватило бы и одной на десятерых – да где же в городе столько умных и отчаянных мужиков найдешь. А с отчаянными придурками личный транспорт делить – увольте! Ну, значит, еду я, смотрю на батл, а мозги потихоньку уже плавятся. За бортом языки пламени мерещатся, прям геенна огненная, и ящерицы какие-то танцующие, в девушек обращающиеся. Вдруг вижу – а впереди каньон с вертикально уходящими вниз стенами. Пропасть. Хотя кажется, что она внизу какой-то колышущейся зеленой жидкостью заполнена. Или – туманом. И тут у меня аж мурашки по коже забегали и все волоски дыбом стали: моя техника прямиком в этот каньон и направляется. Ну, моя рука на автомате к батлу и потянулась: я, когда разволнуюсь, много чаю пью или любой другой жидкости. Хлоп внутрь себя почти всё содержимое махом – а это водяра самопальная! У меня аж дыхание спёрло, и я, как бешеный кот, которого мыть собираются и уже на холку воды налили, шварк дверь нараспашку – и прямиком, ласточкой – бултых в зону. Вернее, прямо в пропасть. А мой "ослик" аккурат возле обрыва в это время боком разворачивается и прочь уходит. А я, получается, в открытые двери с видом на каньон быстренько ласточкой и вылетаю...

На этом месте дядя Ося прервался и вытер со лба проступившие капельки пота. И налил еще стаканчик. И, держа его в руке, продолжил:

– Естественно, лечу так и думаю: хана мне пришла! А я и "Отче наш" уже прочитать не успеваю. Ну и, долетаю я так до полосы зеленого тумана... Становится ничего не видать, будто в вязкую жидкость какую погрузился. Сплошная пелена. Я этот туман зеленый, глаза выпучив, ртом глотаю – и полегчало от этого, после водяры-то... Вдруг туман постепенно редеет, а я оказываюсь как бы развернутым на девяносто градусов, и как бы одна из стенок каньона вдруг стала землёй, поросшей лесом. В общем, я оказываюсь парящим над этим самым лесом, пузом вниз. И уже не высоко. А надо мною – как полагается, небо. И я падаю в лес. Упал, ноги отшиб, сознание потерял. Очухался – лежу на поляне в лесу. Вокруг птички щебечут, травка, насекомые всякие... И что мне теперь делать? Грусть меня обуяла. Я, как ребенок, сижу – и чуть не плачу от неожиданности.

Вдруг, выбегает на поляну девочка... Красивая, как лесная фея. Увидела меня и смотрит. В самую душу, казалось. Спрашивает: "Дядя, откуда вы? Вам больно? У вас ножки болят?" Немножко акцент при разговоре, но, в принципе, по-нашему, вполне понятно лепечет. У меня башка кружится, я из себя ничего выдавить не могу. На девочке веночек из цветов и платьице простенькое из грубоватой ткани, ноги босые. "Вам, наверное, домой надо, ножки подлечить, а вы сами не можете? Я вам помогу!" Я улыбнулся: как такая пигалица такому бугаю, как я, поможет? Да она меня с места не сдвинет. "Я потом так же домой вернусь! Я не надолго с вами!" – серьезно так говорит. И стала мне в глаза смотреть. А я – ей, в гляделки играем. И вдруг, я будто проваливаюсь куда-то – как под гипнозом... Сознание ватным становится. Вначале темно стало и холодно. Внезапно нас закружило будто, завертело... Потом я почувствовал, что, будто бы, у себя дома, только словно под потолком вишу. Мою комнату вижу: всю в подробностях. И – снова, ещё сильнее, закружило. Пара секунд прошла, и я осознаю, что – да, кружусь уже здесь, в своем доме... И меня от стены к стене и от потолка к полу мотыляет. В конце концов, лежу я на полу, только голова кружится, как у в стельку пьяного. Со мной рядом – снова девочка; на коленках стоит и мою руку в своей ручонке держит. Вырубило меня снова. Когда окончательно очухался, вижу – сидит моя спасительница в армчеаре, вся осунулась, испуганная, голову ручонками обхватила. Посмотрела на меня серьезно-серьёзно и сказала: "Что я наделала! Я отсюда не могу назад, к папе и маме! Я здесь ничего, ничего не могу! Даже думать не могу!" – на её лице был ужас, и мне аж страшно стало.

Долго я в себя приходил после этой истории. Никто в неё не верит, хотя многим своим ребятам я об этом рассказывал. Девочка долго болела, бредила. Потом вроде оклемалась. Я её своей племянницей оформил, ксиву сделал, учителей разных пригласил. Другая моя племянница, Стелла, визаж-делу её обучила. Ещё и других учителей ей приглашал...

Такие дела. Наверное, ты понял, что это и была Линда? – спросил дядя Ося, закончив рассказ.

– Ну... Теперь – да, – сказал, на самом деле до крайности удивленный, Кролас.

– В общем, парень, я тебе скажу: от Тараканова её выкрасть – дело благое. Необычный она человек. Да и... По правде, нечего ей делать в городе... Но всё, что я смогу – так это сорганизовать парней своих, чтобы они технику нужную состряпали, если вам драпать придется. Из любого "материала заказчика", так сказать. И через ворота машинку проведем, если потребуется. Что три раза чихнуть. Но вот по Зоне проводников у нас нет. Каждый сам там выкарабкивается, как может. Такие дела. Может быть, вам лучше в пейзане податься? Туда Тараканов вряд ли сунется: за стену, я имею в виду.

– Не знаю, дядя Ося, – ответил Иоганн, придя от его рассказа в явное замешательство. Он чувствовал, что торговец не врет, но всё это не вязалось ни в один веник, как говаривал Дорг.

– В общем, пока главное – с таракановскими фирулями разобраться тебе, так я понимаю. А это – само по себе не легче зоны, – вздохнул дядя Ося. – В общем, не сверни себе шею и будь завтра! – так у нас напутствуют, в торговой Лиге... Да, забыл сказать... Тогда, с девочкой, с Линдой, мы вернулись в Ростов... вчера. В том смысле, что на день раньше моего отправления в зону. Хорошо ещё, что до этого самого отправления я торчал целый день в офисе, так что моей последующей задачей было туда ни в коем случае не соваться. Поэтому, я сам с собой, к счастью, не встретился. Знаю, что плохая это примета – встретить самого себя, – дядя Ося усмехнулся невесело.

Потом они решили, что лисокотенок побудет у дяди Оси до тех пор, пока Линда не выйдет из ИЛНП, если таковое событие случится.

На этом Кролас покинул роскошный особняк. И, как только он оказался на другой стороне от подъемного моста, а тот стал подниматься вверх, попугай на его плече на минуту стал враном и прокаркал в самое ухо:

– А тепер-рь – домой! Ср-рочно!

Кролас снова взял такси-бус, так как было уже опасное в городе время – начало сумерек. И ему не хотелось пешком добираться к себе аж от станции метро, мимо темных подворотен. Бус домчался с ветерком, и вскоре Иоганн уже открывал дверь своего подъезда.

Дома он рухнул в армчеар, даже не переодеваясь, и решил сразу спать. Врубил телекс, как делал иногда перед сном. Релакс канал. Прошлую ночь Иоганн провел почти без сна, и в голове был сумбур. Когда он уже погрузился в полудремотное состояние, около его головы, на спинке армчеара, устроился вран.

– Выключи телекс. Через него тоже может идти установка Тар-раканова... Никогда не спи при включенном телексе... А ещё, нам с тобой надо закрепить мысленный контакт, – сказал вран. – Если ты попытаешься проникнуть к Тар-раканову, я с тобой не пойду: чр-ревато! Для нас всех. Я тебе живой больше пригожусь... Ты уже разговариваешь со мной мысленно, только потом придется делать это ещё и на р-расстоянии. Я буду с тобой общаться на расстоянии, когда ты будешь у Тар-раканова, и частично возьму на себя сопротивление приборам его центра.

– Я ещё не решился идти к Тараканову. Да и не знаю, как туда проникнуть.

– Я пока тоже, – отвечал вран. – Не знаю, как проникнуть. Туда я не могу даже мысленно телепортироваться. Хотя глушилки настроены только на людей.

– Какие "глушилки"?

– Ментальные, – и вран не стал больше ничего прибавлять к своему ответу.

И Кролас, вновь расслабляясь, погрузился в свои собственные мысли. В голове у него была каша.

– Р-расслабься! – приказал вран, – выкинь из головы обрывки мыслей. Всё равно сейчас ничего не решишь. Посмотр-рим лучше, что будет завтра! Сейчас – просто спи! Утр-ро вечера мудренее...

Кролас расслабился и постарался ни о чем не думать...

И сразу погрузился в сон. Ему снилась густая, зеленая трава. Полянка в лесу. Тропинка, по которой он шел. Потом– небольшой подъем на холм, покрытый жухлой травой... Снова дождь. Летний, еле заметный, мелкими каплями падающий на землю. И – радуга... Двойная радуга во всё небо...