Текст книги "Хочу с тобой (СИ)"

Автор книги: Ольга Вечная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Еще шампанского? – спрашивает Даня, приподнявшись на локте.

Его глаза темные, он очень возбужден. Но, судя по всему, секса больше не будет. Он не просит, а я предлагать не буду: было больно, и я не мазохистка терпеть снова. А заниматься им орально... не знаю, это слишком. Всё же оральные ласки для любимых людей. Мне так кажется.

На его шее сияет огромный засос. Я закусываю губу, вспомнив, что Данил не свободен. Опускаю глаза ниже.

– Давай, – говорю, немного присмирев. – Я бы выпила еще бокал. Со льдом. Да, льда побольше, а то сгорю.

Глава 23

В комнате прохладно, кондиционер работает. А мне тепло. Я под одеялом, рядом с горячим, как пекло, мужчиной.

Вдох-выдох. Утыкаюсь носом между его лопаток и втягиваю запах. Щекой трусь.

Мне снится сон, но он размытый и бессмысленный. Сюжет уловить не могу, там что-то динамичное. Я никогда не спала с мужчиной, не обнимала его, не гладила спросонья. Глаза приоткрываю – темно. Ночь глубокая, еще и шторы плотные задернуты.

От усталости шевельнуться не получается. Веки кажутся неподъемными, снова проваливаюсь в бездну и тут же выныриваю из нее. Данил по-прежнему рядом, мерно дышит. Я глажу его по спине.

Он, наверное, не чувствует. Дрыхнет крепко, отвернувшись. Я не удерживаюсь от искушения и целую его. Снова и снова. Касаюсь языком, пробую. Соленый, вкусный.

Кажется, мы отключились вот только что. Вырубились ближе к утру одновременно. Я кончиками пальцев трепетно касаюсь его плеча, потом живота. Веду легонько вверх, потом вниз. Слегка царапаю.

Сердце тарабанит, на адреналине расслабиться не могу. Вроде и дремлю, но при этом поверхностно. Губы кусаю, потом облизываю пересохшие. Возможно, это шампанское так действует, но я ногу на Данила закидываю и прижимаюсь всем телом. Обнаженным. Боже, стыдно-то как. От этой мысли жар внизу живота усиливается. Данил дважды довел меня до оргазма, но я всё равно чувствую себя беспокойной.

Делаю глубокий вдох и переворачиваюсь на другой бок, спиной к Колхознику. Спать хочется адски, а Данил мешает одним своим присутствием. Я так всю ночь проворочаюсь и утром разбитой буду.

Отползаю от искушения своего подальше, на самый край широкой кровати. Там прохладнее. Подтягиваю колени к груди, расслабляюсь, готовая вновь забыться, как вдруг чувствую, что крепкие руки обнимают меня. И тянут обратно.

Одна рука Данила на моей груди лежит, вторая – на животе. Он гладит лениво, неспешно. Губы затылка моего касаются, я тут же выгибаюсь, потеревшись о его пах бедрами. Данил делает громкий вдох, от чего меня в пот бросает.

Происходящее в тумане, оно будто на краю сознания. Так сильно спать хочется... А еще, чтобы Данил поцеловал снова. Что он и делает.

Ведет губами, надавливает пальцами там, где трогает, да так, будто по нервным окончаниям проходится, что будоражит особенно сильно. Внутри горит, желание уже под кожей, его не стряхнуть, не смыть, не избавиться. Потребность слиться с ним, быть так близко, как это вообще возможно, – набатом в ушах. Моя рука дергается, я обхватываю его ладонь и сжимаю что есть мочи. Эрекция утыкается мне в бедра. Тепло, а потом вдруг жарко становится в его объятиях. Я воздух ртом хватаю и бедрами вожу, ищу его, выпрашиваю.

– Даня, – беззвучно шепчу я. – Даня мой.

Он не слышит. Не может попросту. Но почему-то вздрагивает, словно от удара.

Целует мою шею активно. Щеку. К себе меня прижимает, да так, что его частью себя ощущать начинаю. Сердце его бешено колотится, тело – меня требует. Данил вдруг на дрожь от желания срывается – так искренне и естественно, что моя душа откликается.

Он ногу мою приподнимает, следом член моих складочек касается. Я ерзать начинаю, сама едва ли не насаживаясь, потеряв остатки стыда и рассудка. Забыв себя. Обо всём забыв! Данил входит на сантиметр, я громко всхлипываю и замираю. В следующую секунду он толкается, и меня на части разрывает от удовольствия. Именно это мне и нужно. Вот так. С ним.

Я выгибаюсь сильнее, и он рывками проникает глубже. В груди бахает, чувства душу рвут на кусочки крошечные. Это вообще ни на что не похоже – я порно видела, там просто трахаются. Между нами иначе всё, мы одним целым становимся.

Отчаянно трахаемся. Быстро, инстинктивно. Я будто умираю от каждого толчка. Мне просто нужно это, как кислород. Тот самый убийца, без которого невозможно и пяти минут выжить.

Данил двигается. Берет меня жадно, скользит там. Для него я такая мокрая, что помимо вдохов комнату заполняют пошлые звуки. Но сейчас они не смущают, а лишь заводят сильнее. Мир меняется, меня затапливают похоть и потребность. А в следующую секунду дикие спазмы скручивают. На вдохе закатываюсь от наслаждения, а потом горько всхлипываю, почувствовав вдруг потерю и пустоту внутри. Ноги сжимаю отчаянно, стараясь компенсировать.

На мои бедра брызгает теплая жидкость. Глаза сами собой распахиваются, я только сейчас просыпаюсь окончательно. Отголоски оргазма всё еще тело терзают. Вяло поворачиваюсь, Данил позади. Мы целуемся. Недолго, но с языком и будто благодарностью друг к другу. После чего Данил утыкается в мою шею и засыпает. Но при этом по-прежнему обнимает стальной хваткой.

Мысль, что в браке муж с женой могут вот так постоянно делать, прокатывается теплом по коже. Сердечко сжимается от сладкого предвкушения. В объятиях Данила уютно и безопасно. И можно полностью расслабиться.

Следом я чувствую, как саднит промежность. Только сейчас начинает опять. Причем, блин, по нарастающей! Сил пойти помыться нет. Даже лед бы приложила, но он или растаял, или в морозилке. А до туда я не дотянусь.

Чтобы отвлечься, прислушиваюсь к дыханию Данила и стараюсь подстроиться. Когда получается, забываюсь густым сном. На этот раз крепким, наконец-то дарящим отдых. Без сновидений.

– Егор, утро доброе. Ты в кондиции?

Глаза открываю, услышав резкий голос Данила. Он разговаривает по телефону на балконе, дверь плотно закрыта, но я всё же среагировала и проснулась.

Присаживаюсь, подтягиваю одеяло к груди. Кожу на пояснице и бедрах стягивает. О боже. Шесть утра.

– Хорошо, спасибо. А вообще как народ?.. Понял. Слушай, раскачивайся потихоньку и своих собрать надо на хуторе. Я подъеду часам к восьми и буду там ждать.

Тон резкий и требовательный. От вчерашних шутливых интонаций не осталось и следа. А были ли они? Или мой мозг под действием алкоголя их себе нарисовал в красках? Полупустая бутылка выдохшегося шампанского стоит на столе.

Какой же бардак мы тут устроили! Я оглядываю номер и качаю головой. Тарелки с остатками еды так и стоят на полу и тумбочках. Фрукты потемнели. Мои вещи валяются смятые.

– Только тех, кому доверять можно, – продолжает Данил. – Да, на сто процентов доверять. Оплата более чем щедрая. Если есть сомнения малейшие, то не зови. Проблему озвучу при встрече. Давай, брат, до связи.

Данил убирает телефон в карман и направляется в номер. Я спрыгиваю с кровати и несусь в ванную. Дверь за собой закрываю на замочек.

Боже, надо было прихватить початую бутылку. Под градусом не так страшно выходить и смотреть ему в глаза! Сердце ускоряется.

Данил ходит по комнате – слышны тяжелые шаги. Он подходит к двери, за которой я спряталась.

А потом стучится.

Я быстро включаю воду и забираюсь под душ, стараясь не думать о том, что домой мы поедем вместе.

Глава 24

Я умываюсь холодной водой.

Ладно.

Смотрю в зеркало.

Ничего такого не случилось. Подумаешь, он простой парень, таких у Кулака толпа трудится. Не буду я стесняться. Скоро уеду, и мы никогда не увидимся. Тем более он изменил своей девушке, за что ему огромный жирный минус.

Я собиралась на ферму с ночевкой, там комнаты дают на троих девчонок вполне приличные. Ездила уже пару раз. Вот и взяла с собой майку, шорты и сменное белье.

Завязываю волосы в хвост, бросаю еще один взгляд в зеркало, а потом распускаю их.

С распущенными лучше.

Открываю дверь и выхожу из ванной, широко зевая.

– Рань такая, прости господи! Ты, конечно, вообще терминатор. Доброе утро!

– Доброе. Ты готова? – произносит Данил спокойно, и зевота мигом с меня слетает.

– Да, можно ехать! – стараюсь говорить бойко, хотя сама робею, почувствовав на себе взгляд мужчины, с которым у меня был секс.

Сильного мужчины, взрослого. У него какая-то особая энергетика, которая на меня странно действует.

Бросаю еще один вороватый взгляд на Данила и быстро отвожу глаза. Принимаюсь поспешно собирать свои вещи с пола, пихать в рюкзак. Колхозник в рубашке, в которой я вчера рассекала. Рукава закатанные, ворот расстегнут. На шее багровеет пятно. В остальном выглядит отлично. Даже слишком, несмотря на щетину на лице и еще влажные волосы.

– Пора дела делать, – бросает он мне, зевая следом.

Забавная человеческая особенность: если кто-то в компании зевает, остальные тут же подхватывают.

Мы молча спускаемся на первый этаж. Я быстро выхожу на улицу, чтобы в глаза никому из персонала не смотреть. Иду на парковку, а как только Данил открывает «Крузер», тут же забираюсь в машину. Достаю из рюкзака солнечные очки, надеваю их.

– Тебя где высадить? – спрашивает Данил чуть насмешливо. – На молокозаводе, как обычно?

Кожу покалывает.

– Да, – соглашаюсь я. Прочищаю горло.

Неловкость достигает пика именно в эту секунду, мне внезапно хочется исчезнуть.

– Кофе хочу, – говорит Данил как ни в чём ни бывало. – Сейчас на заправке остановимся. Здесь ресторан только с восьми работает.

– Ладно, – выдаю я. – Ты видел? У тебя засос на шее. Прикрыть бы или замазать.

– Видел. Больше так не делай.

Я хмыкаю и отворачиваюсь. Больше так не делать, потому что у него девушка и придется ей что-то объяснять.

Дыхание перехватывает. Мне вообще дела нет ни до него, ни до его подруги. Специально ничего о нём не спрашивала – не хочу знать. В основном о себе болтала. И правильно делала.

«Больше так не делай».

О нет! Он что, думает, мы будем встречаться снова? Вот дурак! А внутри вновь то же самое происходит, странное: будто нутро в узел скручивается и под кожей жар, с холодком смешанный. Я колени сжимаю, его взгляды вспомнив.

Колхозник тем временем в телефон пялится.

– Минуту подожди.

Он выходит из машины, прижимает трубку к уху и разговаривает с кем-то. Явно злится.

А я думаю о его словах. Бред какой! Сейчас он вернется, и я попрошу больше мне не писать и не звонить. Пусть к своей подруге катится, лапшу ей на уши вешает. Посмотрела бы я на это. Ха!

Пытаюсь рассмеяться.

Данил садится в машину, смотрит на меня.

– Марин, – начинает, – поговорить надо.

– Надеюсь, мы сохраним эту ночь в секрете? – перебиваю я. – Твои друзья меня видели, ты ведь попросишь у них забыть об этом? Не хочу, чтобы хоть кто-то думал, что между нами что-то есть. Не дай бог.

– Разумеется. Проблемы никому не нужны.

Он тянется к бардачку, достает небольшой пакет и вручает мне.

– Это подарок? – удивляюсь я. Сердце отчего-то сжимается.

– Можно сказать и так. Там деньги, думаю, их вполне хватит, чтобы не ждать два месяца и уехать как можно скорее.

– Уехать? – переспрашиваю я, заглядывая в пакет.

Там действительно деньги. Не могу сказать сколько точно, но сумма явно приличная. Растерянно моргаю.

– Здесь много. Я не могу взять.

– Надо. Надеюсь, завтра тебя уже не будет в станице, – говорит Данил. – В крайнем случае в понедельник. И еще. Если тебя отчим обидит или еще кто... Мне позвони. Договорились?

– Хорошо, спасибо, – выдавливаю из себя.

Он тянется и целует меня в щеку. Я никак не отвечаю.

Машина трогается. Мы выезжаем на трассу, и я отворачиваюсь к окну. Мир вдруг меркнет и замедляется. Будто в вакуум попадаю: звуки исчезают, на смену им мерный гул в ушах приходит. Я словно на взлетной полосе нахожусь. Внутри странную пустоту чувствую, которая потихоньку заполняется горечью.

У Данила есть другая, и он не хочет больше меня видеть. После секса.

Я делаю вдох, и воздух тысячей иголок в душу впивается. Ревность. Обида. Злость. Крепкую веревку можно сплести из атакующих эмоций.

Умом понимаю, что эта ночь ничего не значит для нас обоих, но поделать ничего с собой не могу. Глаза слезами наполняются, а сердце колотится на ускорении.

Данил кому-то звонит, а я не в силах слышать его голос, который по коже прокатывается, впитывается в нее, ласкает слух. Он один сквозь гул проникает. Боже... Я наушники достаю и музыку включаю. Попсовую и погромче.

Смотрю в окно. Дышу ртом, носом не получается, он забит уже, его щиплет нестерпимо. От непостижимой обиды и... почему-то чувства унижения.

Я вспоминаю, как танцевала перед Данилом. Как он смотрел. Как потом имел меня. Как мне больно было, я терпела, а он трахал. Полностью ему доверяла, раскрывалась, отдаваясь.

Едва не плачу от того, как невыносимо себя чувствую. На коленях лежит пакет с деньгами.

Решение многих моих проблем. Но...

Я танцевала у него на коленях. А потом он трахал меня. Как хотел. Трахал, чтобы утром попросить навсегда уехать. Как можно скорее.

Деньги – решение всех моих проблем.

– Всё в порядке? – спрашивает Данил, останавливаясь у колонки на заправке.

– Да.

– Есть пожелания к кофе?

Я качаю головой и улыбаюсь. Он уходит, а я... начинаю плакать. Неожиданно сильно. Губы дрожат, внутри всё в клочья.

Господи, что происходит? Ну почему так больно и обидно? Почему?!

Быстро выхожу из машины. Деньги сжимаю.

Решение всех моих проблем. Взять их и сбежать. Идеально. Отличная ночь, классный секс, деньги.

Ладони потеют. Мне больно.

Аккуратно кладу сверток на сиденье, не взяв оттуда ни одной купюры. Ругаю себя за глупость, но бегу в сторону трассы.

Не знаю, что действует на водителя. Может, я руками машу слишком отчаянно, но огромный «Лиаз», проезжающий мимо, вдруг резко вдаривает по тормозам и со скрипом и душераздирающим скрежетом останавливается в тридцати метрах.

Я несусь на всех парах, влетаю в автобус и, сжав ладони вместе, благодарю водителя всеми добрыми словами, что знаю:

– Здоровья вам и вашей семье крепкого, удачи, много-много денежек, чтобы с неба они сыпались. Сердечное спасибо!

– Иди уже, – бурчит суровый мужчина, движением головы показывая, что денег с меня после пламенной речи не возьмет.

Я плюхаюсь на сиденье, зажмуриваюсь. И плачу. Тихо, но как-то безнадежно. Всей душой плачу. Сама не понимая почему.

Что же я наделала? Почему не отказала ему?

Глава 25

– Отстань от меня, а? – говорю я в трубку, едва приняв вызов.

Данил позвонил четыре раза за час! Я бы и дальше сбрасывала, но перепугалась, что домой припрется. С него станется! Этого мне еще не хватало.

– Ты где?! – рявкает Колхозник так, что волосы на затылке шевелиться начинают.

– Не ори на меня! – отвечаю истерично.

– Я откуда, блин, знаю, девочка моя, – с ледяным спокойствием чеканит он слова, – похитил тебя дальнобойщик-извращенец или ты в туалете утопла. Свалила молча, на звонки не отвечаешь.

– Никто меня не похитил, доволен? А теперь отвали! И не звони мне больше никогда! Я тебя в бан отправляю. Всё, пока. Чмоки.

Сбрасываю звонок и действительно баню Колхозника. Пусть деньгами своими подавится. Придурок. Ненавижу. Всё настроение мне испортил. Да чтоб его на этих пожарах... да пусть бы он там... Боже!

Я убираю волосы в хвост и шагаю по станице в сторону дома. Скажу своим, что ночью плохо стало, поэтому домой поехала. У меня так бывает иногда: просыпаюсь с дикой головной болью и перед глазами плывет. В последний раз такое случилось, когда экзамены выпускные сдавала. Может, от нервов? Анализы в идеале, но четыре ЕГЭ, и каждый раз буквы перед глазами расплывались.

Точно! Скажу, что ситуация повторилась. Мне поверят, потому что правдоподобно.

А деньги? Нужны деньги, чтобы якобы их привезти за сутки работы.

Как меня достала эта нищета! Когда каждая копеечка учитывается. И вечно не хватает ни на проезд, ни на еду. Ущемляешься, выкраиваешь, а просвета нет... Не то чтобы я о каком-то богатстве мечтаю или продать себя подороже. Нет! Хочу жить достойно. Чтобы отдельно от отчима и матери. Да, я готова работать с утра до ночи, но чтобы самой решать, куда деньги потратить. Нужны сапоги – отложила, пошла выбрала, купила. А не так, что это целое событие: с мамой обсуди, у отчима попроси. Лекцию о своей никчемности выслушай.

Нужно было взять деньги у Колхозника.

Умом я это понимаю. А сердцем? Сопротивлялось оно, не дало мне перевести наши отношения в денежные. Пусть это была всего одна ночь, но она стала для меня особенной. Потому что я сама рядом с ним чувствовала себя особенной!

Забегаю домой.

Ментовского, к счастью, нет. Он Варю повез в больницу на плановый прием. Дома только мама.

Я нервничаю. Стараюсь вести себя естественно, но дергаюсь. Сама только и слежу, когда мама в дом зайдет, чтобы в тайник, что в кладовке уличной, залезть. Там мы с Варей прячем накопления.

– На следующие выходные снова поеду, – говорю я бодро. – Может, на солнце перегрелась или еще что. Самой обидно.

– Не ешь ничего, – отвечает мама. – Вот голова и кружится. Я запишу тебя снова к терапевту. Боюсь, что гемоглобин упал. Если повторится, Марин, сразу говори.

– Да, конечно.

– И поешь.

– Попозже.

На самом деле от нервов немного подташнивает. Ощущение, будто на лбу у меня написано, что с мужчиной была. Я помылась сразу, конечно, вещи выстирала. Мало ли что... Но страшно. Если отчим позвонит на ферму и проверит, тут же узнает, что меня не было. И что тогда?

Какая же я глупая! Зачем только поехала к этому Данилу? Он еще и наорал на меня впоследствии. Едва подумаю об этом – плакать хочется.

Я вещи на улице развешиваю. Простыни расправляю. Сама за мамой слежу внимательно. На часы поглядываю.

«Мы уже выезжаем из пк», – падает на телефон от сестры.

«Я не могу достать деньги! Мама всё время рядом вьется!»

«Придумай что-нибудь. Попроси ее за хлебом сходить. Ментовский без него не ест».

«Хлеб есть».

«Съешь его, блин! Сама сообразить не можешь??»

Сожрать полбулки хлеба... Разве что с вареньем. Бросаю беспокойный взгляд на маму. Она заканчивает мыть окно.

– Всё, последнее, – говорит, вытирая пот со лба. – С утра окна перемыла, пока жары нет. Какая я молодец!

– Отдохни, мамуль, – говорю в который раз. – Я бы доделала за тебя.

– Я сама. Ты с бельем закончи.

«Мы уже сворачиваем на Вишнёвую. Ты вытащила деньги?», – пишет Варя.

«Нет!»

«Я попрошу в магазин заехать. Поторопись!»

Нервничаю еще сильнее. Мама, наконец, выливает воду и заходит в дом.

– Ты куда? – уточняю я.

– Отдохну немного. Скоро Сёма приедет, мы поедем до пункта выдачи. Тебе, кстати, заплатили? Нам нужно обувь ему выкупить и куртку осеннюю. Если снова нет, я лично позвоню этим гадам! Что за такое? Девчонка работает, а толку нет!

– Заплатили, мам. Не надо звонить. В рюкзаке деньги, я закончу и отдам.

Мама неспешно поднимается на крыльцо уходит в дом.

Пульс частит. Ненавижу врать! Когда уже научусь делать это как следует! Убираю выбившиеся пряди волос за уши. Облизываю губы.

Выжидаю три вдоха, после чего подбегаю к кладовке. Быстро убираю в сторону тяжелую коробку. Сердце глухо в груди стучит. Открываю дверку, сую руку в узкое отверстие и нащупываю крышку банки. Быстро откручиваю.

Сама оглядываюсь.

Кажется, я слышу шелест колес по гравию. Блин!

Достаю из банки пакет, оттуда две купюры. Сую обратно.

Закрываю крышкой. Плотно.

Придвигаю коробку. Присыпаю землей, будто так и было. Кладу сверху инструменты.

Выбегаю из кладовки. Закрываю дверь, скрип которой сматывает и обрезает половину моей нервной системы. Сжимаю в ладони купюры и иду в дом, краем глаза заметив, как дернулась штора.

Сердце сжимается. Я замираю, но кажется... показалось.

Миную сени и захожу в дом. Мама в спальне. Я быстро сую в рюкзак деньги и лишь тогда выдыхаю. Кажется, что всё это время не дышала.

За окном музыка громкая раздается – это Ментовский приехал, Варю привез.

Я качаю головой. Очередное испытание пройдено. Ночь с Колхозником обошлась мне в минус две тысячи из тайника и минус два мотка нервов.

Варя заходит в дом с пакетом – купила молоко, зефир, печенье. Смотрит на меня, я едва заметно киваю. Она с облечением выдыхает.

Следом за ней шагает отчим.

Деньги у меня забирает со скрипом зубов. Ему не нравится, что мало. Я должна была приехать только завтра вечером и привезти в три раза больше. Его зарплаты на нас четверых, конечно, не хватает. А помощник из меня хреновый.

Семён смягчается, когда они с матерью уезжают в пункт выдачи товаров интернет-магазина. Они оба любят покупки. Целый выход в свет.

Мы же с Варей садимся пить чай с зефиром.

– Как ты? – спрашивает сестра.

– Переспала с ним, – сообщаю честно. Потом добавляю: – Мы предохранялись, не бойся. Он сразу достал презерватив. Надел правильно, как в том видео, что мы смотрели. Я следила.

Про второй, прерванный акт я решила не упоминать. Варе нельзя нервничать. Она очень сильно за меня переживает. После школы никуда не поехала опять же из-за того, чтобы меня не бросать. И вот как получилось.

– Слава богу, что он не идиот! И как всё прошло? Твой Колхозник был осторожен?

– Отлично. Я бы с ним... еще бы не отказалась. – Утыкаюсь глазами в тарелку. – Вообще, красиво всё было. Уютная комната, фрукты, шампанское... Казалось, я горю и плавлюсь в его руках, как масло сливочное податливая.

Варя смеется.

– Влюбилась, что ли?

– Нет. Он просто... не знаю, он чем-то отдаленно мне отца напоминает. Тот тоже был такой... уверенный в себе, надежный. Ты не подумай, я не извращенка, они внешне не похожи.

– Я помню, что не похожи. Совсем разные.

– Это на каком-то внутреннем уровне – Данилу доверять хочется. Но у него есть девушка.

– О. Он тебе так и сказал? Или ты сама узнала?!

– Сказал честно перед сексом. Придурок он. Ну и кобель, че уж. Но я ни о чём не жалею.

– Это самое главное. Кстати, завтра свадьба на хуторе. Не хочешь сходить? Любаша утверждает, там народу будет тьма! В том числе и наших из станицы. Никто не поймет, что мы не приглашенные. Поедим, потанцуем, посмотрим на московских подружек нашей блогерши. Ментовской же в командировку на сутки уедет. Маме наврем что-нибудь. Я очень хочу сходить, – говорит она решительно.

Я качаю головой, раздумывая и сомневаясь.

– Ну-у. Можно. Вдруг Данила увижу с его девушкой.

– И что ты сделаешь?

Я улыбаюсь.

– Как что? Оденусь покрасивее и потанцую с другим. Пусть смотрит и облизывается, зная, что больше никогда ко мне не прикоснется. Я его забанила, кстати.

– Понятненько, – тянет сестра. – Тогда мое красное платье возьми. Я в него всё равно нескоро влезу.

– Если только ты настаиваешь... – тяну я в ответ, и мы смеемся.

Глава 26

У нас с Варей мало друзей.

Точнее, как таковых действительно близких людей нет совсем. Есть приятели, одноклассники, знакомые. Я всегда была привязана к сестре, она заменяла мне всех подруг вместе взятых. Из-за отчима-полицейского нас редко звали на тайные тусовки. Да и если звали, то отпроситься было проблематично.

Но кое-какие знакомые, конечно, имеются. Например, Лариса Логинова, Варина бывшая одноклассница. Ее отец в суде работает, их семью уважают, и она одна из немногих, кто не стал высмеивать Варино положение. Старший брат Ларисы трудится в магазине автозапчастей. А еще он вызвался отвезти нас всех на хутор. Проконтролировать ситуацию и через пару часов вернуть домой.

Утром мы высыпаемся как следует. Потом сестра шьет, я помогаю. Вечером Варя долго возится со своими волосами, укладывая. Наконец, мы наносим легкий макияж, одеваемся и отправляемся навстречу приключениям.

– Только не поздно, девочки! – дает напутствие мама.

– Мы до Логиновых и обратно, – отзывается Варя. – Поболтаем немного, давно не виделись.

За двадцать минут пешком доходим до дома помощника судьи, но на пороге нас встречает Лариса в домашней одежде и с мышиным хвостом на затылке.

– Ты в таком виде пойдешь на свадьбу? – спрашиваю я обескураженно.

– Вы с Луны упали, девочки? – Лариса чешет затылок. – Какая свадьба? Там на хуторе такое!

Мы с Варей испуганно переглядываемся.

Пожары! Я ведь знала, сама рассказала Данилу. Но не придала большого значения. Ну поймают нарушителей порядка, скрутят и вернутся к празднику. Разве нет?

– Какое такое? – Варя округляет глаза.

– Заходите, чаю попьем хоть. Расскажу.

– Почему в сети новостей нет? – недоумеваю я, заходя в дом.

Мы здороваемся с ее родителями и поднимаемся на второй этаж в комнату Ларисы. Та закрывает плотно дверь.

Нетерпение давит на нервы.

– Кто бы там осмелился что-то выложить! – тараторит Лариса. – Вчера Кулак молодой парней собрал, спросил, кто заработать хочет. Но предупредил, что дело рискованное. Егор Артёма моего подтянул, тот еще ребят. В общем, много собралось желающих. Но всё тихо, никто ничего не знал. Даже я была не в курсе. Якобы это в рамках подготовки к свадьбе.

– И что потом? – не выдерживает Варя.

– Сейчас уже можно говорить. Хутор поджечь хотели как раз во время утренней регистрации. Поджигатели пришли, а их, оказывается, поджидали наши! Скрутили! Драка была не на жизнь, а на смерть, Артёму пять швов наложили на голову.

– Мамочки мои! Никто не умер? – ахает впечатлительная Варя.

– Вроде нет. Но несколько человек в больнице. Пóтом и кровью отбили хутор. Хотя в одном месте всё же успели поджечь, правда удалось за пару часов потушить. Вызвали ментов из Краснодара. Уже приехали, разбираются.

– Так быстро?

– Все удивлены. Будто заранее их позвали. – Лариса переходит на шепот: – Там скандал такой! Мои на кухне обсуждают весь день, но я по обрывкам разговора поняла, что новый Кулак – крутой дядька.

– Ужас. Так а кто поджигал, выяснили? – спрашиваю я.

– Пока нет. Но короче, – Лариса входит во вкус. – Мой отец же в суде работает. По секрету говорю, только никому. Он рассказывал, что Шубины недооценили наследника Кулака. Думали, он лошара столичный. Как Родион, только еще хуже. А ни фига. Там смысл вот в чём. Кулак восемь лет назад доли выкупал у старика Шубина. А тот возьми да умри в день сделки. И вот теперь непонятно, умер он до того, как бумаги подписал, или после.

– В каком смысле до... – тяну я. – Э-э-э. Земля может быть не кулацкая? Так а подпись Шубина?

– Суд будет решать, не поддельная ли подпись. Если поддельная, то Шубины себе всё заберут просто так. Но это долго и волокитно, а у нового Кулака связи есть. В общем, там ужас что творится, перегрызутся они за эту землю насмерть! Мама так плакала, когда Артём утром уходил, не хотела отпускать. А он типа «надо, и всё».

– Боже. – Варя закрывает руками лицо. – Как Семён и говорил. Война.

– Сторону приходится принимать чью-то. Как бы потом не прилетело за выбор. Страшно, – шепчет Лариса. – Артёма молодой Кулак очаровал чем-то, брат приехал под большим впечатлением. Говорит, надо помочь мужику.

Я чувствую, как у меня холодок по коже прокатывается. Мы с Варей переглядываемся.

– Надо домой тогда идти, – говорит она. – Жаль, что свадьба сорвалась. Получается, и регистрации даже не было?

– Ничего не было. Церемонию до последнего не отменяли, гости на местах, из ЗАГСа наша Матвеева приехала. А молодой Кулак в это время, оказывается, с пацанами в полях засаду устроил. – Лариса вздыхает: – Бедная невеста. Представляю, каково ей было. Столько готовиться, и зря.

– Я бы не расстроилась, – отвечаю. – Это ведь для дела нужно. Больше бы переживала, чтобы с женихом ничего не случилось.

– Добрая ты душа, – смеется Лариса. – А мне платье жалко. И макияж. И прическу.

– Действительно, у нашей блогерши есть сторис до десяти утра, – произносит Варя, уткнувшись в мобильный. – Она показывает, как собирается, красится. А потом всё. Тишина. Я утром глянула, что подготовка к свадьбе идет, а потом перестала следить.

– А когда теперь свадьба-то? – уточняю я. – Завтра?

– Завтра рабочий день. Но вообще, Артём сказал, что сегодня столы накроют для желающих. Продукты-то закуплены. Но я решила не ехать. Мало ли что там еще случится.

– Правильно. Мы тоже не поедем. Варе беременной там точно делать нечего, – решительно соглашаюсь я.

Через час мы с сестрой идем домой. Медленно идем, обсуждая ситуацию. Я нервничаю, конечно. Неспокойно мне. Если бы не сказала Колхознику о подслушанном разговоре отчима, неизвестно, чем бы закончился этот день и какие были бы жертвы.

Всё понимаю, деньги большие, земля... но ведь нужно всегда оставаться людьми. Разве нет?

Машина отчима припаркована у ворот.

– Странно, – говорит Варя. – Он ведь только завтра должен был приехать.

В этот момент интуиция вопить начинает.

Почему мама нас так легко отпустила в гости, да еще и таких красивых? Она ведь не могла вычислить тайник? Или могла?

Внутри вдруг тревога рождается, я срываюсь с места и бегу к дому. Врываюсь в ограду. Одного взгляда на распахнутую калитку кладовки хватает, чтобы понять всё. Слёзы из глаз брызгают.

– Марина! Марина! – кричит вслед Варя, догоняя. – Постой!

Я забегаю в кладовку и вижу, что коробка отодвинута. Даже проверять смысла нет. Узнали о тайнике и забрали всё. Как и в прошлый раз, до копеечки!

Дурно. Я за лавку хватаюсь, чтобы не рухнуть на землю. Пульс частит, перед глазами плывет. И такая безнадега охватывает, смешанная со жгучей ненавистью к этому месту, отчиму и матери, что я сдержать в себе это не могу.

Дышу часто.

А потом выхожу на улицу. Мама на крыльце, следом из дома отчим высовывается. Уже выпивший, видно по лицу. Злой как чёрт.

– Вот они, явились! – вскидывает руки мать. – Марина, Варвара, разговор есть. Мы ведь обсуждали эту тему и не один раз. Что опять за тайны?

Сестра что-то отвечает спокойно, ее выдержке можно позавидовать. У меня же гул в ушах стоит и сердцебиение бешеное. Безнадега на плечи наваливается! Я чувствую себя старой и вмиг обессиленной. Словно соки все выкачали. Руки опускаются и беспомощно вдоль тела болтаются. Справиться с собой не могу. Жизнь кончилась, всё было зря.

– Как только умудряются деньги проносить! Не шмонать же? – психует отчим. – Видимо, придется.

Я плачу.

– Крыска у нас в семье завелась, – продолжает Ментовский, присвистнув. – Наглая мелкая морда. Кормишь ее, одеваешь, а она из семьи тащит. Двадцать тысяч сп***ила. Ну ничего, эти деньги в бюджет пойдут. Знаю, на что их потрачу.

Обида и боль достигают максимума. Хуже просто не бывает! Несправедливость такой силы, что выдержать ее просто невозможно.

– Это мои деньги, я их сама заработала. Верните их! – кричу я, как маленькая капризная девочка.

– А то что? В полицию позвонишь? – усмехается отчим.

Его ухмылочка рождает злость, которая вскрывает резервы.

– Может, и позвоню, – рявкаю я, прищурившись. – Сегодня на хуторе много краснодарских ментов. А знаешь, откуда они узнали о поджогах? Я подслушала твой разговор и предупредила хуторских! Они. Были. Готовы. И я буду молиться в твоем любимом храме, чтобы тебя поимело всё твое начальство по возрастающей! Пусть Боженька меня услышит!