Текст книги "Хочу с тобой (СИ)"

Автор книги: Ольга Вечная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

– А кто эта девочка? Твоя родственница?

– Типа того. Я за нее отвечаю, а она пьяная, сама видишь. Завезем ее домой и ко мне в отель.

– Давай ко мне.

– Хорошо. Так даже лучше.

Принцесса выбегает на улицу. Почти одновременно с ней подъезжает такси. Марины друг на друга смотрят с раздражением – это забавно. Я борюсь с искушением усадить обеих на заднее сиденье, а самому сесть вперед.

Хулиганка лишает меня маневра, первой запрыгнув в кресло рядом с водителем. Называет адрес.

Ехать недолго.

– Вы завтра рано уезжаете? – спрашивает Марина.

– Нет, хочу выспаться. В девять где-то.

– Ясно. Ну что ж. Паше привет передавай.

– Хорошо.

– У меня самолет в четыре. Полетим с дядей Сашей.

– Пиши по мере возможности.

– И ты.

Машина останавливается у знакомой рябины. Ночью на этой улочке довольно темно, фонари еле светят.

– Подождите, пока девушка зайдет, – прошу я водителя, тот кивает.

Движок работает. Минуты тянутся. Марина-два на меня поглядывает. В такси тихо.

Марина без цифры на улице бьется с замком. В доме свет не горит, ее никто не встречает. И так и эдак старается. Но розовое пятно по-прежнему за пределами огороженной территории.

– Мы поедем, может, уже? – спрашивает Марина-два.

– Щас решим. – Я выхожу из машины и подхожу к Хулиганке. – Ты че тут копаешься?

– Не понимаю, почему ключ не поворачивается.

– Может, позвонить?

– Нет, ты что! Не хочу никого будить, мне неудобно. Зайду как мышка и на второй этаж, спать лягу.

– Давай я попробую.

Тянусь за ключами, но Марина отдергивает руку, словно ошпарившись.

– У тебя пальцы холодные.

– Замерзла немного. – Она зябко потирает плечи.

– В Омске будет еще холоднее. Оденься хорошо.

– Еще указания будут, папочка? – говорит ядовито, раздраженно.

– Постарайся ни с кем не трахнуться по пьяни хотя бы в первую неделю.

Ключ поворачивается в замке. Дверь во двор открывается.

Мы смотрим друг на друга. Марина злится. В очередной раз навсегда прощаемся.

– Проводишь до двери? – произносит она не своим голосом. – А то голова что-то кружится.

Мы облизываемся.

Я бросаю взгляд на такси. Захожу в ограду, закрываю за собой дверь. Плотно.

Здесь тихо. Темно. Фантазия тут же рисует картинки.

– Спасибо, ты очень благороден. Отличной ночи. – Марина поворачивается спиной и идет к дому. Оборачивается и смеется: – Прощай, Колхозник. Удачи в твоих колхозных делах. Я же теперь городская чикуля. – Она крутится на месте, привлекая к себе внимание. – Вспоминай меня почаще. – Бросает взгляд на забор, за которым стоит такси. – Скучай. Такой, как я, тебе больше не найти нигде.

Я же... блть. Качаю головой. А потом делаю пару шагов вперед, хватаю выпендрежницу за запястье и дергаю на себя. Девица, оступившись, падает мне в руки. Не дав ей опомниться, нахожу сладкие красные губы и впиваюсь в них.

Кровь в венах вскипает мгновенно.

– Ревность – это неприятно, да? – шепчу Марине в рот.

Она всхлипывает. Пытается меня оттолкнуть, я не пускаю. Марина нервничает, я целую ее силком. Агрессивно, жадно. Иначе просто не получается. Пью ее, в себя вжимаю. Уже давно не пробую, потому что знаю наизусть вкус, запах, на ощупь. И хочу. Нужна потому что. Силы каждый раз делать вид, что легко отпускаю, закончились.

Марина кусается, а потом вдруг... вцепляется в меня мертвой хваткой. И расслабляется.

Мой язык тут же оказывается у нее во рту. Глубоко. Я наступаю. Сжимаю ее талию. Бесцеремонно хватаю за ягодицы и стискиваю. Трогаю-трогаю. Она ко мне льнет. И стонет.

Боже, как она стонет мне в рот.

Стараюсь тормозить себя. Она юная совсем. Но у меня не получается.

Веду ее за торец дома, где совсем темно и окон нет. Прижимаю к стене. И целую. Жадно – губы, шею. Марина рвано дышит. Доступная. Меня начинает потряхивать от сжигающей бесконтрольной похоти. Я стягиваю лямку ее платья, оголяя белье. А затем и грудь.

– Хочу тебя. Блть. Хочу. Сучка мелкая.

Улыбаюсь. Она дышит.

Моя рука у нее между ног. Платье задираю и через белье хватаю за промежность, сжимаю. Уже мокрая вся. Я трогаю, Марина стонет. Грудь ее целýю, мягкую, пышную, розовый твердый сосок в себя втягиваю, покусываю.

Марина захлебывается воздухом, на ногах не стоит. За меня держится.

– Поехали ко мне, – говорю ей в губы. Прошу, уговариваю. – В мой номер. Ты и я. Поехали.

– Боже. – Она трясется. – Я так хочу, Данил. Даня. У меня внутри аж больно.

– Тогда здесь. Сейчас.

– Быстро.

Губы вновь встречаются. Сердце барабанит. Она пьяная, кусает меня. Щипает. Мы в этом похожи – когда хорошо, надо обязательно кого-то ранить, причинить боль. Что она и делает. Но мне даже нравится. Пусть лучше так. Со мной. Я переживу. Лишь бы в безопасности.

Ремень быстро расстегиваю. Хочется эту дуру прям им и высечь. Слишком безрассудную, горячую. Слишком прекрасную в своей естественной тяге к удовольствию.

Лохматая, возбужденная, помада красная по щекам размазана. Платье спущено. Грудь о*уенная. А там, внизу между ног, мокрая.

Приспускаю штаны. Беру руку Марины и на член себе кладу. Она сжимает.

– Дура ты. Полная, – говорю я зло. – Бесишь меня.

– А ты меня.

Марина водит по члену, гладит. Глаза пьяные, в них похоть и жажда. Мы снова жадно целуемся, у нее во рту много моей слюны. Как принимающая сторона, Марина охотно ее глотает, что сносит крышу окончательно.

– Хочешь пососать? – говорю ей на ухо.

Она дрожит.

– Возьми в рот.

– Да.

Марина тут же приседает, сжимает ствол крепче. Открывает рот и тянется. Влажный язык, горячее дыхание. В следующую секунду меня окутывает нежностью, какой в жизни не испытывал. Скользящей на грани, до нутра пробирающей. Я в стену кирпичную рукой упираюсь и глаза закрываю. Взрываясь внутри бессчетное количество раз. Стоит только вниз посмотреть. На макушку белую.

Марина ласкает мой член, облизывает, в себя втягивает. Она будто, блть, удовольствие получает от этих поцелуев. Обводит головку, причмокивает.

Я хватаю ее за плечи и поднимаю. Сжимаю бедра, наваливаюсь. В следующую секунду вхожу. Она голову откидывает и зажмуривается. В плечи мои вцепляется. И отвечает на каждый толчок, каждое мое движение. Я язык ее облизываю. Она ласкала мой член только что. Этим самым языком. Сосала у меня. Блть. Только что.

Мы трахаемся жадно и быстро, теряя счет времени. Теряя себя. Я только рот ее грязный успеваю рукой зажимать, чтобы не кричала громко. Эта девчонка с ума меня сводит, не помню, чтобы так было когда-то. Чтобы неважно где и как. Чтобы лишь бы ее. Чтобы кричала. Чтобы подо мной.

Марина кончает первой. Сжимает меня там настолько сильно, что ноги дрожат. Я считаю ее спазмы. В шею ее саму целую. Нежно и много. В губы, щеки алые. Как приятно мне ее оргазм чувствовать – в жизни приятно так еще не было. И я понимаю, что не брошу ее. Пока нужен, рядом буду. Чего бы это ни стоило.

– Проглотишь? – спрашиваю, прижав Марину к стене. – Салфеток нет.

– У меня есть, но проглочу.

Через минуту я стою, опершись спиной о дом. Застегиваю ремень. Глаза закрыты, всё тело горит, а в паху колоссальное облегчение. В голове прояснилось. Жить снова хочется, дела решать, улыбаться. Марина к груди моей прижимается, голову опустила, словно спряталась.

Горячая вся.

Согрелась. Кажется.

Глава 38

Марина

– Всё, пока! – быстро говорю я и стартую с места. Сколько можно обниматься? Полчаса точно тискаемся.

Данил хватает меня за руку. Ощутимо сжимает.

– Чего? Марин. Не понравилось?

Мы у дома дяди Саши стоим. В ушах шумит после всего случившегося. Не понравилось? Я не знаю! Когда в жизни что-то грандиозное происходит, масштабное и настолько яркое, разве можно в ту же секунду понять, нравится оно или нет? Не обдумав, не посмаковав. Не разделив эмоции с самой собой в одиночестве?

– Понравилось. Наверное. Не знаю. Мне пора. Пусти, пожалуйста, – прошу я. Умоляюще брови свожу. Руку освобождаю. – Правда пора. Очень-очень. Пока, Данил.

Бегу в дом.

– Эй!

Но я не оглядываюсь. Чувствую себя взрослой. Слишком. И это пугает. Еще неделю назад я была девственницей, обычной девчонкой, главная беда которой заключалась в заваленных экзаменах. Сегодня переспала с Данилом в таком экстремальном месте, как двор у дома отцовского друга. Я делала минет, ласкала член мужчины, присев перед ним на корточки! Это настолько приятно было, что себя не помнила.

Тянулась к Данилу душой, хотела его самой уязвимой своей частью. Была открыта, послушна. Мы в одно целое слились. Я не так себе секс представляла раньше. Не таким сокрушительным.

Быстро закрываю за собой дверь. Данил звонит, я сбрасываю. Тогда на телефон падает сообщение. Сообщение! От Данила! Ого.

«Жду тебя внизу, трусиха».

Он... эм, печатать умеет?

Быстро головой качаю. Если спущусь, выйду с ним на улицу, мы точно повторим это. Сто процентов. А мне нельзя. В смысле, я почти девственница. Девственницы так не трахаются, не делают приятно мужчине, не сгорают в твердых руках заживо! Стыдно-то как!

Боже, это всё алкоголь и ревность. Гремучий коктейль, который мне запрещено смешивать. Я как увидела, что Данил общается с какой-то девицей, внутри всё вспыхнуло и заболело.

А этот гад воспользовался моими эмоциями!

Я быстро поднимаюсь по лестнице на второй этаж, спешу в комнату к Ленке. Вдруг дальняя дверь открывается и наперерез мне выходит заспанный дядя Саша в халате.

– Марина? – Он делает паузу. – Всё в порядке? – Включает свет поярче.

– Да, отлично. Лена еще в клубе с ребятами. У нее всё хорошо. Я просто устала.

– Лена дома давно.

– Дома?! – ахаю я. – Как? Она ведь... Видимо, мое такси заплутало. Спокойной ночи!

– Иди-ка умойся и зайди ко мне в кабинет. Поговорим. – Он быстро оглядывает меня. Хмурится. – О том, что можно и нельзя делать девочкам в моем доме.

Я киваю. Захожу в ванную комнату, запираюсь и бросаю взгляд в зеркало. Сердце на части разрывается! Боже! Помада размазана, тушь потекла, волосы взлохмачены. А глаза... так горят! О нет, у меня на лице всё написано!

Краснею вмиг. Стыдоба-то какая! Что дядя Саша обо мне подумает? Что мне самой о себе думать?!

Приняв душ и закутавшись в полотенце, я на цыпочках пробегаю в спальню Лены. Торопливо натягиваю футболку.

– О, ты где была? – сонным голосом спрашивает подруга. – Я почти сразу за тобой уехала, но домой вернулась намного раньше. Писала тебе, ты не отвечала.

– Да-да, я видела. Мы с Данилом поболтали немного. Всё нормально.

– Он твой парень, да?

– С чего ты взяла? Данил просто за мной присматривает. Он с девушкой из клуба ушел.

– Да, но... вы так друг на друга смотрите... что мысли всякие в голове.

Я забираюсь под одеяло, поворачиваюсь к Лене спиной и зажмуриваюсь. Пульс продолжает частить.

– Я спать, – говорю быстро.

У самой же забыться никак не получается. Голова кругом. В комнату заглядывает дядя Саша. Стоит полминутки, смотрит, как я имитирую глубокий сон.

– Она спит, – шепчет ему Лена. – Пусть спит. С дороги устала, бедняжка. Зря я ее в клуб потащила.

Сейчас разбудят меня. Точно. И придется что-то объяснять. Хоментовский бы уже сдернул одеяло и начал орать.

Но дядя Саша так не делает. Вздохнув, он молча уходит, прикрыв за собой дверь. Видимо, решил отложить разговор на утро.

На утро.

Некоторое время я лежу в тишине, слушаю, как дыхание подруги становится всё более размеренным. Лена засыпает. Боже, как же стыдно перед дядей Сашей! Он ведь помнит меня совсем маленькой. А тут... на лице написано.

Я поджимаю губы. И о чём он хочет поговорить? Прочитать лекцию по поведению?

Начинаю злиться. Мне так тепло и удобно в этой постели, что слёзы снова и снова на глаза наворачиваются. Дядя Саша пообещал устроить на работу официанткой в свой ресторан. При условии, что буду стараться. И полететь со мной пообещал так, словно огромное одолжение делает. Ему, конечно, некогда – семья, работа, еще и меня туда-сюда возить.

Он смотрел будто с презрением. Боже, вдруг дядя Саша думает, что я недостаточно хороша для его семьи? Для того, чтобы дружить с Ленкой? Нищая девочка из станицы, сбежавшая из дома.

Спустя пару часов я тихонечко выбираюсь из-под одеяла. Скоро начнет светать, и решение нужно принять быстро.

Торопливо натягиваю штаны, беру свой рюкзак. И сбегаю.

Долго иду по улице, пользуясь навигатором. Через час двадцать быстрого шага, наконец, добираюсь до отеля, в котором остановился Колхозник.

Так себе местечко, конечно. Но бывает и хуже.

Я делаю вдох-выдох. Страшно остаться одной. Очень-очень!

А Данил... он хотя бы принимает меня такой, какая есть. И даже когда ругается, делает это без демонстрации превосходства. Он такой же, как я. Дурной хуторской изменщик. Как так вышло, что ближе него у меня никого не осталось?

На ресепшене пусто.

Я поднимаюсь на второй этаж. Стучусь в номер двести два. Долго. Наконец, открывает заспанная блондинка. Я сначала чуть в обморок не падаю.

– А Данил здесь?

– Что? Тут нет никаких Данилов! Ты время видела?! – рявкает она и захлопывает перед моим носом дверь.

Смотрю в телефон. Блин! Номер триста два! Перепутала.

Быстро поднимаюсь на третий этаж и вновь стучусь. Дверь открывается примерно через минуту.

Данил стоит на пороге заспанный, лохматый.

В одних, хм, боксерах. Я бросаю взгляд на трусы и вспоминаю его вкус.

– Смерти моей хочешь? – слышу над головой мрачный голос. Колхозник шутит в своей обычной манере.

Но опять же без претензий и презрения. Как я и думала!

Улыбаюсь широко и обнимаю его крепко-крепко.

– Извини, что убежала, – шепчу. – Можно у тебя остаться?

Он молчит. Но кивает.

Мы заходим в его скромный номер. Данил тут же падает на довольно широкую кровать, отворачивается к стенке и засыпает. Самым хамским образом. Невоспитанное деревенское чучело!

Я же... присаживаюсь на краешек и смотрю на него. Минуты три точно. А потом неспешно стягиваю джинсы, задергиваю шторы поплотнее и тоже забираюсь под одеяло. Наконец, закрываю глаза и засыпаю. О, есть же еще одно дело!

– Данил, Даня, – бужу его. – Даня-я!

Ноль реакции. Тогда я решаю использовать запрещенный прием:

– Да-не-чка-а?

– Блть, что?

– Ты отвезешь меня в Омск? Пожалуйста. Я одна боюсь.

– Ладно. Только поспать дай. Я умоляю тебя. Просто лежи и не двигайся!

Я вновь улыбаюсь широко, придвигаюсь поближе. Может, быть взрослой не так и плохо? Утыкаюсь между его лопаток и закрываю глаза.

– Отвернись от меня. Мне так не нравится. Ты на меня дышишь. Хватит липнуть, – бурчит Данил, убирая мои руки и отодвигая меня от себя подальше. – Мне нужно пространство.

– Пару часов назад ты не жаловался.

– Ты секс и сон не сравнивай. Это разные вещи.

– Боже, ну какой ты неромантичный! – обижаюсь я, отвернувшись. – Я липучая, привыкай. Мы с сестрой часто спали в обнимку.

– Я тебе не сестра. Отвыкай, – ворчит он в ответ, но уже тихо и как-то... поверженно.

Вновь улыбаюсь, поворачиваюсь к нему. Смотрю на затылок, широкую спину. Внутри всё сжимается. Осторожненько обнимаю Данила и нежно целую его в плечо.

Сейчас я просто хочу быть рядом с ним. Хочу самой уязвимой своей частью.

Глава 39

Паша

Всё плохо.

Вот кто меня за язык тянул, спрашивается?

Курю на улице, пью мерзкий кофе три в одном из пакетика. Заказывать в местном кафетерии я не решился.

Поглядываю на окна Миронова. Шторы плотно задернуты, время – начало одиннадцатого.

Вчера я видеть его не хотел, решил даже домой поехать. В итоге в баре напился, в отель пришел под утро. Проснулся, на часы глянул – девять. Ну всё, думаю, уехал Миронов без меня.

Птица он гордая, слушать непрошеные советы не станет. Всегда таким был, с самого детства. Хотя раньше до него всё же можно было достучаться. Переубедить. Только у меня это и получалось, поэтому и ценили в компании. Нужен Миронов – в первую очередь со мной беседу держали. А там уж...

Как же голова раскалывается! Точно отравился шаурмой вчерашней, вот не надо было ее есть, как чувствовал. Надеюсь, этих двоих тоже полощет.

Данил... он прирожденный лидер. Я никогда не понимал, как у него это получается. Так быстро принимать решения и не сомневаться в них. Идти до конца.

Невольно улыбаюсь, вспоминая нашу коалицию в школе. Хуторские всегда держались отдельно – нас не любили или потому, что жили чуть лучше остальных, или еще по какой причине. Людям свойственно делить окружающих на «свои/чужие». Данил своих в обиду не давал, впрягался в любой ситуации. Сколько раз мы Егора и других парней спасали! Один раз, лет в пятнадцать, Данил даже тачку угнал у Кулака.

Смеюсь. Как ему потом влетело! Но было весело.

Когда он уехал в десятом классе, я всё ждал, что вернется. Что мы что-то изменим. Ведь столько планов строили в юности. Казалось, вместе горы свернем! Перестроим хутор, поднимем бизнес на новые высоты.

Но шли годы, а Данил не возвращался. Прижился в Москве, на сообщения и редкие мои звонки отвечал коротко. Первым не звонил, даже с днем рождения не поздравлял. Плевать ему было на хутор, на то, что здесь происходит. Кулак после развода и отъезда Родиона совсем крышей съехал – то ли от старости, то ли от одиночества. В последние года два и вовсе издевался над людьми, оскорблял, штрафовал так, что едва на жизнь хватало. Уехать опять же проблематично было: попробуй дом на продажу выстави – он тут как тут, еще и с ружьем.

Не знаю, к чему бы это привело, но Кулак умер, а Данил вернулся. Правда, совсем другой. Мрачный, неразговорчивый, с единственным желанием – избавиться от нас всех.

И попробуй пойми, что у него на уме. Попробуй поживи в подвешенном состоянии!

Так вот. Утром сегодня я проснулся, понял, что Миронов уже уехал. За мной даже не зашел. Видимо, всё, пора паковать вещи. Не будет у нас ни бизнеса с ним, ни денег, ни покорения новых вершин.

А я, между прочим, учился в Краснодаре, в сельхозе, у меня есть знания и свое видение. Просто раньше моего мнения никто не спрашивал!

Да что там, и сейчас не спрашивают.

Спустился я на улицу с мыслью дойти до вокзала и взять билет домой. Смотрю: стоит «Лексус» на парковке. Удивился. На ресепшене ответили, что Миронов еще в номере.

Вот я и стою, пью кофе, размышляю. То и дело проверяю – машина на месте. Что же делать?

На третьем этаже дергается штора. Данил открывает окно. Проснулся.

Пару минут я настраиваюсь, но делать нечего, нужно идти на контакт. Наорет – уволюсь. Унижения терпеть больше не стану. Хватит с меня старого Кулака.

Да, на хуторе много проблем. И решать их непросто. Но нельзя же всегда быть злым!

Поднимаюсь на третий этаж, негромко стучусь в дверь. Настораживаюсь, потому что из номера Миронова доносятся голоса. Причем как будто веселые. И... да ладно, смех?

Я напрягаюсь и прислушиваюсь.

Кто-то смеется? Искренне и весело? Рядом с Мироновым?

Может, я ошибся этажом?

Прижимаю ухо к двери, в этот момент та, как назло, распахивается. И я чуть не падаю на белобрысую девицу!

Ну да, конечно, кто еще может так громко хохотать! Марина, как обычно, улыбается до ушей.

– Привет, Пашка, – говорит мне. – Как спалось?

– Щетку отдай! – кричит Данил.

– Я первая ее нашла!

Марина, позабыв о моих делах, которые вообще-то не очень, делает рывок в сторону. В ее руках пакет с одноразовой зубной щеткой. За девицей устремляется Данил. Хватает Кузнецову за талию, та вырывается. Он ее в воздух поднимает, Марина ногами дрыгает и визжит. Миронов ее щекочет и тоже смеется.

У меня открывается рот. В жизни не видел, чтобы Данил так смеялся. По крайней мере, за последние лет пятнадцать точно.

– Ребят, вы, может, не в курсе, но в номере две щетки, – напоминаю я.

Эти двое замирают. Смотрят на меня. Потом друг на друга. Миронов, наконец, хмурится, как обычно, недовольно. Не подменили, фух. Но девицу его негодование нисколько не смущает. Она продолжает улыбаться во все тридцать два.

– Вот именно! Ты своей почистила кроссовки! Вон она у входа валяется! Бери, помой с мылом, и вперед.

– Что?! Не буду же я ей зубы чистить после обуви! Данил, ты дурак? – стонет Марина.

– А почему ты сначала не почистила зубы, перед обувью? – спрашиваю я.

– Я почистила, но хочу еще. В первый раз без пасты. Он ее спрятал.

– Я ее не прятал, она в сумке лежала. Отдай! – Данил вырывает добычу и тяжелой поступью победителя идет в ванную.

Миронов в одних штанах, майка аккуратно разложена на стуле. Марина топает ногой, негодуя. Потом срывается с места и бежит за ним, запрыгивает на спину.

– Я тебя щас в унитазе утоплю, – рычит Миронов.

– Посмотрим кто кого! Ты жадина! Сходи еще попроси на ресепшене!

– Сама попроси.

– Я здесь не живу, как я буду просить?

– Я щас принесу щетку! – говорю я.

Следом слышу характерный звук, похожий на «бульк».

– Ты в своем уме?! – кричит Данил. – Во дурная баба, я тебя... на трассе высажу! Дальнобойщикам продам. Во. За тысячу рублей! Красная тебе цена.

Марина заливисто смеется.

– Я две принесу! Не утопите друг друга! – кричу примирительно.

С круглыми глазами спешу вниз искать горничную.

Через полчаса все мы, слава богу, с чистыми зубами сидим в дешевой кафешке на первом этаже и цедим отвратный кофе. Данил, к счастью, хмурится, читая в телефоне отчеты. Его недовольная физиономия меня, конечно, нервирует, но веселый смех и вовсе пугает до чертиков.

Прожорливая селянка доедает завтрак. Меня мутит страшно, ей же после дорожной еды и выпивки хоть бы что! Вот ведь непривередливая. Думаю, картофельные очистки слопает, только дай.

Вымакивает хлебом яичницу.

– Мальчики, я вас оставлю ненадолго. Надо сестре отзвониться, – говорит Марина. – Данил, ты мне обещал. Помнишь?

Миронов кивает, не поднимая на нее глаз.

Мы остаемся вдвоем. Некоторое время Данил увлечен работой. Потом откладывает сотовый. Его омлет остыл, но он берет приборы и принимается за еду.

– Слушай... – начинаю я.

– Паш, мне следует извиниться, – говорит он вдруг. – Я резко вчера сказал.

Я тут же тушуюсь.

– Да ничего, ты тоже извини. Это всё стрессы.

– Да, и усталость. Планы снова меняются, но я обещаю, что это в последний раз.

Я киваю.

– Езжай в Москву один. Я дам тебе указания, что нужно сделать. Приеду дней через десять. И вместе домой погоним.

– Ты... с ней приедешь? – киваю на улицу, где Марина болтает по телефону.

– Возможно. – Данил смотрит на меня.

Я глаза опускаю. Его выбор непонятен. Ни внешне, ни по другим качествам Марина рядом со Златой не стояла. Но я ни разу... вообще ни разу не видел, чтобы Миронов рядом со Златой хотя бы широко улыбался. Не то что хохотал.

– Я отъезжал от хутора на сто километров, – говорю, чтобы сменить тему. – Вышку получал в Краснодаре. И в Москве был несколько раз. Один раз даже звонил тебе, думал, увидимся.

– Да? Я не помню, – спохватывается Новый Кулак вроде как даже... искренне.

Неудобно становится продолжать. В моих мыслях разговор должен был строиться иначе. Данил бы увольнял меня, а я бы ему высказывал напоследок накипевшее. Но он не увольняет, а напротив, идет на мировую.

– Ты сказал, что на встрече и перезвонишь позже. Но не перезвонил.

– Да? Блть. – Он делает паузу. – Извини.

– Ничего. Я так сказал, к слову. Ты это... будь осторожен. Может, мне с вами поехать?

– Нет, всё нормально. Под контролем. Ты в Москве мне нужен. Держи в курсе дел.

– Конечно.

Марина возвращается. Встает рядом с Данилом и кладет ему руки на плечи. Смотрю на них и впервые вижу этих двоих, таких непохожих... парой?

Да, жизнь определенно сложная штука. В следующую секунду я вдруг отчетливо понимаю, что Злата на хутор не вернется.

Глава 40

Марина

– Точно не будешь десерт? – спрашивает Данил. – Посмотри только, какие пирожные.

По его губам скользит лукавая улыбка. Глаза уставшие, но они тоже улыбаются. Мы хорошо проводим время.

Я бросаю взгляд в меню. Пироженки и правда очень аппетитные, но боюсь, больше в меня сегодня уже не влезет ничего.

– Ты решил меня откормить, признайся! – шучу я.

Он пожимает плечами. Не спорит, гад, как обычно! Мне ничего не остается, только рассмеяться.

– Честно, я бы лучше прошлась пешком.

– Собирайся тогда. Попрошу счет.

Обвожу грустным взглядом остатки еды на столе. Такое расточительство! Но предложить забрать с собой не решаюсь. Все вокруг такие важные.

Через пару минут мы выходим из японского ресторана и идем по одной из центральных улиц Сызрани. Позади девятнадцать часов пути, впереди еще три раза столько же, но меня это не пугает. Напротив, почему-то хочется ехать и ехать. Как можно дольше.

Мы оба устали, но дорога, как ни странно, не столько вымотала, сколько успокоила, помогла осмыслить происходящее. Обдумать, переварить. Мы оба этим часами занимались. Под музыку в машине. Дорога – она ведь символ подвешенного состояния. Ты движешься к цели, тебе предстоят дела. Но пока нужно ждать. И бездельничать.

Иногда, конечно, мы болтаем. Сегодня, например, в пути я случайно обронила, что ни разу в жизни не ела вкусные роллы. Данил заявил, что если найду подходящий ресторанчик, то сходим. Я загуглила, нашла. Так просто.

– Я тебе отдам деньги за обед.

– Разумеется, – отвечает он.

Темно. Мы присаживаемся на лавочку, смотрим на выключенный фонтан. Я кутаюсь в полы пальто, которое купила в одном из торговых центров Волгограда. Красивое. У нас такие не продают. Мне нравится красиво одеваться. Вообще, гуляла бы и гуляла по торговому центру, на людей смотрела бы. Они другие в городах. Необычные прически, одежда, выражения лиц. Жаль, ни времени нет, ни денег особо.

Данил молчит. Он вообще в основном молчит, я менее разговорчивых людей в жизни не видела. Его ничего не радует, не удивляет. Как будто его внутренний ребенок давным-давно умер от отсутствия баловства и ласки.

Я же... волнуюсь немного. Кладу голову ему на плечо и закрываю глаза.

– Устала? – спрашивает Данил. – Может, поедем в отель?

– Да, скоро уже. Ты снова забронировал два номера? – уточняю.

Он кивает:

– Конечно.

– Почему? – Разглядываю свои новые ботинки на шнуровке, болтаю ногами.

Вчера Данил устроил мне сюрприз, оставив одну на ночь. Я не знала, что и думать. Но решила не забивать голову и лечь спать поскорее.

– Если тебе страшно, ты всегда можешь постучаться, – говорит он с легкой наглой улыбкой, на которую тут же хочется ответить такой же, но вместо этого я фыркаю.

Мы с Данилом часто шутим, балуемся, подкалываем друг друга. Но сейчас мне кажется, что он настроен поговорить серьезно. Не знаю, что к тому располагает. Старинный основательный город, в котором на лавочке мы нашли отдых. Двое суток, проведенных в железной коробке. Хороших суток. Или же настроение Данила? Каким-то образом я улавливаю его желания и подстраиваюсь.

– Я просто всё время жду подвоха, – говорю осторожно. – Ты согласился свозить меня в Омск, практически всегда платишь. До этого дал денег. Бензин опять же... а я что? Да, помню, что спасла хутор от поджогов, но мне ведь было нетрудно.

Данил бросает на меня взгляд, и я тут же краснею.

– Просто... – Качаю головой. – Мне бывает страшно и одиноко.

Он молчит некоторое время. Размышляет.

– Ты не одинока, – произносит наконец. – Я тут.

Внутри всё сжимается, скручивается в тугой узел, а потом рвется будто не по шву. С болью, надеждой и обидой! Я не знаю, в чём дело! Простые слова вроде бы. А может, меня выводит из равновесия тон, с которым Данил их произносит. Два слова всего: «Я тут». Каждый раз, когда был нужен, он оказывался рядом. Я сжимаю губы, чтобы не ляпнуть что-то лишнее.

– Я бы хотел немного рассказать о себе, Марин, – говорит Данил спокойно.

Эти слова выводят из замешательства.

– Не стоит, – прошу сразу же. Выпрямляюсь и смотрю на него в упор. – Ничего не хочу знать. Ни о твоей девушке, ни о семье, ни о планах. Вообще ничего о тебе. Я даже не в курсе, сколько тебе лет. Под тридцать, да? Не говори, пофигу.

– Марин...

Я закрываю ему рот руками. Смотрю умоляюще.

– Мне тоже нелегко. Ты ведь не считаешь, что я бессердечная и что я о ней не думаю? Думаю, и еще как! Что в первую нашу ночь, что во вторую – обещала себе, что такое больше не должно повториться. Я не стану ничего разрушать, но... – снова качаю головой. – Я знаю, что эгоистка. Сама ведь попросила тебя поехать, уговорила, от семьи оторвала. Но я... Боже. – Убираю волосы за уши.

Вертится на языке: «Иначе бы я осталась одна! Иначе бы пропала!» Но вслух произношу:

– Я хочу знать об этой женщине как можно меньше, чтобы забывать о ее существовании. Хотя бы ненадолго. Хотя бы пока рядом с тобой.

– Мы расстались.

– Из-за меня? – вспыхиваю.

– Ты это с восторгом говоришь? – подкалывает он меня. – Могла хотя бы попытаться скрыть радость.

– Да нет же! – Отворачиваюсь, смутившись. Хотя... он из-за меня бросил девушку? Неужели?

Пальчики на ногах подгибаются. Бедняжка она, конечно. Какая я гадкая.

– Я узнал, что она мне изменила, – произносит Данил.

– Ты ведь ей тоже. Вы друг друга стоите, отличная пара. Один – один.

– Да. Согласен. Но отношения мы построили так себе, не находишь? И решили их прекратить. Так что наша с тобой поездка по стране не секретная.

– Данил, мне жаль. Расставание – это всегда грустно. И мне правда не по себе, что в том числе из-за меня так случилось.

– Мне не по себе из-за другого.

Он берет мою руку, перебирает пальцы, рассматривая.

Я бы хотела, чтобы у меня были длинные квадратные ногти, накрашенные красным или розовым цветом. Идеальной формы, как в кино. А не жалкие, подстриженные под корень обрубки.

Ладони Данила очень теплые, а движения неспешные и приятные. Он какой-то другой сегодня. Как будто расслабленный, медленный. Дело не в алкоголе: мы не пили с той ночи в клубе.

– Марина, это не первые отношения в моей жизни, которые я завалил, – продолжает он. – Скрывать не буду, я даже не особо удивился. Причины разрывов всегда разные, изменили мне впервые, но исход всегда был ясен и будто предопределен. Я всё это понимаю, но при этом откуда-то знаю, что если отпущу тебя, то жалеть всю жизнь буду.

– Что? – переспрашиваю я тихо.

Во все глаза смотрю на него.

– Давай рискнем. Ты и я. По-настоящему.

Я замираю, не зная, что ответить. На всякий случай уточняю:

– Ты хочешь этого?

– Ты красивая девушка. Наверное, самая красивая и яркая из всех, что я видел. И для меня ты, без сомнений, особенная. Наверное, с первой нашей встречи. Это был как какой-то рок.

Я широко улыбаюсь и прыскаю. Данил продолжает:

– Никогда себе не прощу, что так обращался с тобой. Время не вернуть. Но я обещаю, что впредь буду стараться.

– Ты всегда был добр, – мямлю я.

– Нет. Ты достойна большего, чем перепих в придорожном отеле или под окном у едва знакомых людей. Мне жаль, что у нас всё так началось. Вина моя. Но в наших силах продолжить по-другому.

– Данил, я ведь сама хотела... – начинаю его убеждать. – Каждый раз. Мне было нормально.

– Если бы кто-то так обращался с моей дочерью, – перебивает он быстро, – я бы прибил этого ублюдка.

Я набираю в грудь воздуха и молчу. Его тон и слова... они обескураживают. А еще в них есть забота. Странная, колючая, словно (?) неправильная, но ее много.