Текст книги "До пепла... (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
– Значит, хороший кофе и завтрак будут нам обоим куда интересней, потому как меня эти типы тоже порядком раздражают чаще. Хотя и выгоду из них порою можно извлечь, – будто тоже мимоходом заметил Дамир, поднимаясь.
Докладчик как раз закончил свою речь и под жидкие аплодисменты покидал трибуну. И для них удобное время вежливо удалиться. Еще несколько человек поднялись, видимо, так же собираясь покинуть зал.
– А из общения со мной вы как выгоду собираетесь извлечь? – напрямую уточнила Тоня, поднимаясь самостоятельно, хоть Пархомов и протянул вежливо руку, предлагая помощь. – Интересуетесь возможностью сотрудничества с нашей компанией и почву пытаетесь прощупать, в обход моего босса, чтобы подготовиться заранее? – единственное, чем проще всего могла объяснить для себя его такой настойчивый интерес.
Но не отказалась, пошла к проходу, куда он ей путь указал, пропуская вперед.
– Вы слишком подозрительны, Тоня, – демонстрируя легкость и открытость, весело рассмеялся Дамир. – Мой интерес исключительно личного толка.
Проблема Тони, что ей все равно нечто в его магнитных глазах виделось, что напрягало? Интуиция или банальный мандраж? Как ни крути, а с таким, как Пархомов, по своим правилам не поиграешь, если он и правда на какую-то «личную… симпатию» намекает. Да и весь ее опыт указывал, что все «личные интересы» подобных людей исключительно их личной выгодой и ограничиваются, по любому вопросу. А оно ей нужно?
Ответа Тоня пока не знала. А то, что тело вибрировало и все больше ту самую туго натянутую струну напоминало, не довод. Не на тех ставках может пойти игра, чтобы на какие-то свои, вдруг вспомнившие про существование, гормоны внимание обращать. И жар на щеках, скорее, довод в минус, чем в плюс такого общения… Не любила терять контроль над ситуацией.
Только как это Дамиру вежливо донести, чтобы не обидеть?
Он привел ее в ту зону фуршетного зала, которая была предназначена именно для «особых» персон. От остальных она была отделена плотной шторой и вежливым, но стойким швейцаром, видно, чтоб аккуратно отправлять восвояси тех, кому не положено здесь быть. По поводу Дамира никаких вопросов не возникло, очевидно, и ее никто не подумал остановить в его сопровождении, так что они беспрепятственно вошли.
Форум проходил в огромной художественной галерее, места хватало для всего. Даже для того, чтобы создать иллюзию дорогого отеля с шикарным рестораном, пусть и небольшим. Что здесь и провернули, еще и первоклассную кейтеринговую компанию пригласив.
Наверняка, и в обычном секторе было прекрасно все организовано, Тоня не успела оценить, но здесь…
ВИП-ам выделили зимний сад, залитый сейчас ярким, не по-осеннему прямо, солнцем. Витражные вставки из разноцветных стекол на куполообразной крыше и одной из стен придавали месту некую загадочность, создавали солидную атмосферу релакса и неспешности. Комфорт во всем. Повсюду стояли деревья и цветы в горшках и в кадках, а между клумбами, которые также имели место, расставили столики с удобными креслами. Ну да, тем, кто «ровнее», стоять не с руки во время еды.
Сейчас была занята лишь пара столиков. Но, благодаря грамотному расположению, никто никому разговорами не мешал, да и тихий звук висящих экранов, на которые транслировалось очередное выступление, чтобы никто ничего не пропустил, не позволяли услышать разговоры. А здесь, вполне вероятно, заключались многомиллионные контракты, пусть и без подписания бумаг.
Тоня нервничала. Не потому, что ей не доводилось общаться или вести дела с такими людьми. Доводилось. Однако не в подобном формате.
И точно не тогда, когда Дамир Пархомов то и дело позволял себе касаться ее спины, будто направляя к более удобному месту. Словно имел право так проявлять некую степень близости, которой между ними точно не было!
И все же свою нервозность она старалась не показывать. Раз отступила в сторону, уклонившись от ладони, жар которой и через блузу, казалось, кожу жег огнем. На второй Дамир, как бы не заметивший ее демарша ранее, просто обхватил талию Тони пальцами, властно надавив, как понукая… По-честному, на кожу словно кипятком плеснуло. Вздрогнула. С какой радости она так реагирует на него?
Дамир вроде внимания на ее дрожь не обратил, и подвел к столику под каким-то раскидистым фикусом.
Нахальный. И напролом прет. Впрочем, это она и из рассказов о том, как Пархомов дела ведет, знала.
– Дамир, что происходит? – не стала лукавить Тоня и спросила в лоб, едва Пархомов, кивком головы отказавшись от помощи официанта, сам подвинул ей кресло, помогая сесть. И легко задел ее плечо своей рукой, обходя стол к своему месту.
Как норовистую лошадь к прикосновениям приручает?
– Ты о чем, Тоня? – с невозмутимым видом поинтересовался он, и сам устроившись в кресле напротив. Уже и на «ты»? Интересно.
Дамир тем временем взял небольшой листок меню.
Тоня тоже обратила внимание на список, самый надежный способ остаться наедине, дав работу официанту. Выбор блюд не был большим, около семи-восьми позиций, все же фуршет, но что-то подсказывало Тоне, что в секции за шторой совершенно иной ассортимент. И там точно нет открытой кухни, где все это готовится тут же по заказу гостя.
Она заказала американо без добавок, омлет с овощами и круассан. Утром только кофе с сигаретой «съела», аппетита не было. Забавно, но Пархомов выбрал все то же, лишь кофе попросил доппио, явно любил покрепче. Еще и с удивлением глянул в ее сторону, когда оба поняли, что заказы настолько совпали. Усмехнулись тоже как-то синхронно.
– Итак?.. – не отказалась она от своего вопроса, стоило им, наконец, остаться за столиком вдвоем.
– Расскажи мне что-нибудь, Тоня, – с улыбкой, однозначно демонстрирующей, что он не собирается открывать ей свои мысли, Дамир откинулся на спинку кресла.
– О выгодных капиталовложениях? – иронично заломила бровь она, не уступая ему в тоне.
– О себе, Тоня, – криво улыбнувшись, видно, показав, что понял ее строптивость и нежелание, не отступил Пархомов.
– Зачем, Дамир? – глянула ему глаза в глаза с твердым вызовом.
Может, зря? Как захлестнуло, бросило ее в глубину этого серо-синего взгляда, непонятного и привыкшего над всеми довлеть. Странный привкус какой-то чуждой ей доселе слабости в горле, и вновь пальцы дрожат.
Да что с ней?!
Им принесли кофе, оба чуть отклонились, на секунду умолкнув, но вот взгляд ее Дамир и на миг не упустил. Как в плен захватил, и глазами, словно невидимой удавкой, давил на ее волю, неявно, но ощутимо пытаясь сломить Тоню.
– Ты мне птицу напоминаешь, Тоня, – вытащив из кармана пачку сигарет, усмехнулся Дамир. Тоже любил курить под кофе?
– Неожиданно, – и правда удивилась.
Пархомов усмехнулся, словно бы говоря «как есть», предложил ей сигареты, но Тоня покачала головой и, так прикинув, что он точно против не будет, вытянула из сумочки свои, с ментоловым ароматом.
– Не понравились мои? – посмотрев на марку ее сигарет, поинтересовался Дамир, поднес Тоне зажигалку, прикурил сам после.
– Понравились, но очень уж крепкие для меня, не на каждый день, так точно, – усмехнулась Тоня, а сама пыталась понять, что он имел в виду, про «птицу» говоря, и как ей на его манеру вести разговор в стиле ледокола реагировать.
– Понял, – хмыкнул Дамир, сделав глоток своего кофе. – Так вот, ты, будто птица, Тоня. Пуганая, стрелянная, опытная. Знаешь, что умеешь и на что способна, но в любую секунду готова вспорхнуть и улететь, едва и намек на какую-то опасность для себя увидишь, – без напоминаний вернулся к теме Дамир. – И мне интересно, чем я тебя испугал? Прям вот дернуло меня, не могу тебя разгадать. Зацепила, – ухмыльнулся Пархомов. – Я такой страшный?
Именно в этот момент принесли их заказ, и пока официант расставлял тарелки, она пыталась лихорадочно собраться с мыслями.
– Не бойся, Тоня, знаю, что не Аполлон, и ценю правду, – в кривой улыбке Дамира холода добавилось, будто вентиль кто-то провернул, стоило им снова вдвоем оказаться. Хотя весь его вид показывал, что ему по фигу на чужое мнение о своей внешности.
А она отпила еще кофе, не отводя глаза от него, неторопливо отставила чашку. Осмотрела с ног до головы. Лицо какое-то грубое, словно начерно из камня вытесано, а отшлифовать забыли. Крупный нос, скулы широкие, подбородок массивный. Кожа, и так грубая, плотная, и видно, что побрился утром, а темная щетина уже пробивается так, что синевой отливает.
Высокий, крепко сбитый, хоть и не сказать, что широкий, будто из узлов состоящий, казалось, жилистый под дорогим итальянским костюмом серо-синего оттенка, явно под глаза подбиралось. Рубашка стального оттенка. Весь образ всю эту жесткость подчеркивает. Стрижка короткая, но и не ежик, есть куда зарыться пальцами, если… Так, не в ту степь. Степь… точно! Он ей высоковольтные столбы напоминал, что иногда на полях или в степи ее родного региона над всем громадой возвышались. Неподвластные ни ветру, ни стихии с дождями, да и одному человеку нечего противопоставить такой непоколебимой мощи. И на йоту не сдвинуть… Смотрит прямо и властно, без вызова. Такие, как он, уже доказали все и всем, и теперь миру предоставляют возможность что-то им доказывать. Страшный, спрашивает?..
Дамир не подгонял, позволял рассмотреть себя детально.
Также медленно Тоня затянулась в последний раз и затушила сигарету в пепельнице, которая между ними стояла.
– Начистоту? – почему-то чувствуя, как холодеет в груди. Но сердце при этом лихорадочно начинает стучать. Точно, как у птиц, в чем-то он прав. – Страшный ты, Дамир, есть такое. Да только вообще не лицом, будь ты женщиной, решила бы, что лукавишь и комплимента хочешь, – сама лукаво улыбнулась уголками губ, коснулась пальцами вилки, но так и не взяла приборы, не начала есть, хотя аромат над столом стоял поразительно аппетитный. Все-таки для ВИП-ов старались особо. И Пархомов не торопился к еде приступать. – Но тут и тут, – она постучала пальцем по своему виску, его мозги имея в виду, потом также по грудине. – Очень ты пугающий. Леденящий. Ты же сам, как атомный ледокол, Дамир, в курсе? Прешь напролом, ни на что внимания не обращая, продавливая лишь свой интерес.
Пархомов, куда вольготней устроившийся в кресле уже после ее ремарки о внешности, сейчас просто рассмеялся. Очень, очень самодовольно.
– При моей жизни и делах иначе никак, птичка. Конкуренты заклюют и порвут на куски, – он все же принялся есть, и Тоня потянулось к своей тарелке. – Но тебя-то я, чем испугал? Мы тогда говорили минут десять, не больше?
– Так ты ж не делишь людей на конкурентов и нет. Только интересы на свои и невыгодные. И меня растоптать в состоянии, походя. Уничтожить, даже сам не поняв. Зачем мне такие проблемы, Дамир? – м-м-м, омлет был божественный. У нее такой никогда не получился бы… Интересно, какой секрет у этого шеф-повара? Магию вместо соли добавляет в яйца, что ли? – Я здравомыслящий человек, – с довольным вздохом призналась Тоня, отдав должное блюду.
– То, что ты – женщина умная, я и тогда понял, и сейчас подтверждаешь это мнение, – вновь иронично хмыкнул, продолжая изучать ее своим давящим, гипнотизирующим взглядом.
Дамир с омлетом быстрее ее расправился. То ли сам очень голодный, то ли не привык на такие мелочи, как еда, много времени тратить. Знаком велел официанту кофе повторить. Оба придвинули тарелки с круассанами.
– Так что ты о себе расскажешь, Тоня? Любопытно почему-то так, что аж работать мешает, – то ли пошутил, то ли упрекнул ее Дамир, внимательно Тоню изучая, будто она недавно, но и больше – все знать хотел: и как ест, и как пьет, и как курит в мозги себе запечатлеть. Это нервировало.
Вот что ему рассказать? От такого напора Антонина не то чтобы терялась, нет, неверное слово. Она его не могла понять. Зачем?! Ни в какую картину ее мира подобный интерес Пархомова не укладывался. Да и его «пояснения» ее мало успокаивали.
– Я на виолончели всю юность училась играть в музыкальной школе, – выдала, сама не поняв зачем, самую скрываемую часть своей биографии. То, чем вообще не гордилась.
Зато его удивила, это прям заметно стало. Дамир замер, не донеся до рта кусок круассана, и уставился на нее еще более внимательно. А вокруг темных глаз легкие складки собрались, будто лучики… Правда, и не сказать, что веселый. И что-то такое неуловимое, но точно опасное в его лице появилось… От этого у Тони в районе солнечного сплетения тягучей лавой плеснуло.
– Виолончель? Хм, сразу вижу картину: этот огромный, плавный инструмент, смычок в твоих руках и твои голые ноги по бокам… Вся ты голая обхватываешь, ласкаешь лак… М-м-м, просто сказка! – вроде и иронично, но она уловила блеск глаз, уже казавшихся не такими непроницаемыми…
И ее как током пробило, дыхание запнулось, забило горло, раздерло. Он ее одним намеком завел так, как Денису иногда всей прелюдией не удавалось. Просто тембр, просто взгляд, полунамек… Хотя о чем она?! В Дамире Пархомове ничего простого и в помине нет!
А надо как-то оторвать уже свой взгляд и сделать вновь невозмутимый вид. Спасибо, опыта хватало.
– Мария Васильевна была очень строгой учительницей и к внешнему виду учениц у нее имелись жесткие требования, – тихо прочистив горло, заметила Тоня, спрятавшись за чашкой с кофе. – Так что голой я точно никогда не играла, – принужденно рассмеялась, делая вид, что ей все равно.
– А мне сыграешь, птичка? – хищно уставился на нее Дамир, заставив вспомнить ее первое впечатление про «серого кардинала».
– Двадцать лет уже не касалась инструмента, – с показной легкостью и равнодушием отозвалась она. И только руки вновь дрожали, выдавая состояние Тони. Боже, пусть он не присматривается! – Надоел ужасно. Ты можешь представить, как тяжело эту бандуру за собой таскать? Да, отец возил по большей части на машине, но, когда из-за работы не успевал, сама на автобусе… А играть на таком, пока вырастешь?! Брр! Худшие воспоминания юности и детства, – вернулась к своей трапезе с таким видом, словно ничего интересней надкушенного круассана в жизни не видела.
Дамир рассмеялся, но она ощущала тот его взгляд, что продолжал ей в голову вгрызаться, заставляя думать о жарком и влажном касании, о тяжелом давлении плоти, с которым, наверняка, занимался бы сексом Пархомов! Гадство! Плохая тема для размышлений! И мысли Тони, как те самые всполошенные пташки, метались по пустой и звонкой голове.
– Так зачем занималась, если не нравилось настолько? – уточнил он, очевидно, наслаждаясь темой, не в пример Тоне.
– У моей матери свое понимание прекрасного было. И это казалось ей перспективным, – пожала она плечами, не собираясь углубляться в подробности своих подростковых истерик и споров с родительницей на этот счет. Но глаза так и не подняла, тут вон, даже салфетки красивые, есть что рассмотреть.
– Что ж, ладно. Это была очень… интересная деталь о тебе, Тоня, – проговорил Дамир, видно, поняв, что она не намерена вновь смотреть на него в ближайшее время. Щелкнул зажигалкой, прикурив новую сигарету. Много курит, над столом повис терпкий, крепкий аромат. – А еще что-нибудь?
Но до того, как она успела бы заметить, что он ей о себе ничего крамольного в ответ не рассказал, в их диалог вмешались.
– Дамир… А мы понять с Алексеем не могли, куда ты так стремительно исчез. Не против, если мы к вам присоединимся? Представишь нас даме? – таким тоном, будто и правда удивлен, обнаружив друга именно здесь, и вовсе не видел, как Дамир ее буквально протолкал в сторону фуршетного зала, произнес тот самый Александр Чехов, внезапно оказавшийся рядом со столиком. Ухмылялся он при этом так, что все притворство сразу становилось очевидным.
А вот смотрел этот друг все с тем же, чуть непонятным удивлением и интересом к персоне Тони, как и в зале, да и в ресторане недавно. За его спиной стоял еще один мужчина – Воронов Алексей. Также не последний человек в мире большого бизнеса, и тоже из близкого круга Пархомова. И так же внимательно то к Тоне, то к Дамиру присматривался.
А Тоню вдруг каким-то нервным смехом пробило, пришлось закусить щеку изнутри, чтоб дурочкой себя не выставить. Вот только внимания еще двух таких же мужчин, как Дамир, ей для полного безумия в жизни и не хватало!
ГЛАВА 4
– Санек, – Дамир усмехнулся, точно заметив все то же, что и Тоня. Но его внимание друзей, скорее, веселило, чем беспокоило, похоже. – Садитесь, – кивнул.
Тут же рядом оказались два официанта, будто только и ждали, чтобы кресла подставить. На пару минут началась суматоха. Вместо озвученного Дамиром «садитесь» всем пришлось подняться, в том числе и Тоне, чтобы удобней разместить уже четыре кресла у столика.
Только вот, сама не поняв почему, она отступила в сторону… к Дамиру, словно они вместе… Совсем в другом смысле, чем было на самом деле. А места у стола и так было не особо. Пархомов обхватил ее рукой, как поддерживая, не позволив удариться об стол. И, будто неосознанно, чисто инстинктивно прижал к себе плотно, так и оставив ладонь на животе Тони. Так, что ее бедра в его тело вдавлены. И под огромной ладонью Дамира, словно под раскаленным стальным прессом, «ожог» расплывается, жаром расползается по коже. Вглубь, в вены, с кровью растекается по всему телу, гоня мелкой дрожью лихорадочный озноб. В голове поплыло все с какой-то радости.
Дамир, кажется, наклонился, также чуть отступив, потащив ее за собой, чтобы не мешать ставить кресла. И его лицо у ее затылка, колючая щека… верно показалось (?)… Нет… Так и есть… Его щека коснулась затылка Тони, как его рука не так давно. Словно Пархомов принюхивался, на вкус ее аромат попробовать решил.
Секунда всего, может быть две или три, когда у обоих до сознания доходит, насколько неоднозначное положение и ситуация. А ей в бедро его пах упирается. И Тоня хорошо ощутила, как дернулся, прижался к ягодицам его оживший член, через эти чертовы итальянские брюки и ее юбку-карандаш. Такой же настойчивый и твердый, как весь Дамир, настолько же наглый.
Пульсирует, вдавливается. Да уж, «личный интерес»… Куда уж «личней»!
А у нее в ушах звенит, будто залпом две его чашки кофе выпила, и пульс по голове бахает. Опять покраснела вроде бы, елки-палки!
«Бежать!», – вспыхнула знакомая по первому контакту мысль.
Да только поздно. Пархомов и не думает отпускать, его ладонь, лишь удобней передвинувшаяся на ее животе, это четко дала понять.
Птичка попалась в силки, и уже не вырваться. Никто не отпустит, пока сам не удовлетворит любопытство. Вопрос в том, до какой степени и чего ей это будет стоить?
Дай бог, чтобы всего лишь чрезмерной реакции тела да испарины на коже… Но что-то подсказывало Тоне, что Пархомову не свойственно бить по тормозам, даже если лоб в лоб с ним «соревнуется» бетонная стена.
– Тоня, – блин! Да у него даже голос не дрогнул, только чуть ниже стал, и звучал над самым ее ухом, усилив дрожь, словно заговор какого-то чародея. – Позволь тебя познакомить с людьми, которых, я точно уверен, ты неплохо знаешь, хоть лично и не знакома, – тем временем ровно продолжал говорить Пархомов, будто это и не его член терся об ее ягодицы, пока официанты дополнительные приборы расставляли на столе.
Вообще-то, можно было бы уже и сесть… Но Дамир держал крепко, пусть номинально еще и прикрывался необходимостью комфорта добавить. Как тут отойти? Разве что вырываться начать? А пока стояла Тоня – стояли и остальные. Воспитанные.
– Александр Чехов, – он указал второй рукой на друга…
И Тоня теперь целиком в кольце его рук, тела, груди оказалась! Мама дорогая!
Но титаническим усилием воли заставила себя улыбнуться, надеясь, что это оскалом не выглядит, и кивнула Чехову, кажется, что-то просекшему, судя по вспыхнувшим веселым искрам в карих глазах.
– То, что ты осведомлена о круге его дел и интересов, мы обсудили в прошлый раз…
– Надеюсь, не настолько «личных», – не удержалась, ввернув это тихо и сквозь зубы, чтоб только Пархомов услышал.
А он рассмеялся вдруг в ее короткие волосы на затылке, удивив и друзей, и саму Тоню.
– Я тоже на это рассчитываю. Не рискнет, видит, что моя территория, – так же тихо ответил только ей, наглядно демонстрируя всем, что считает себя в праве на подобную интимность общения с Тоней.
Даже так? Она опешила, не сумев сходу сориентироваться, как огрызнуться.
– И Алексей Воронов, – выпрямившись, добавил громче Дамир, воспользовавшись ее промедлением. – Уверен, и он для тебя не является «темной лошадкой».
Тоня вновь улыбнулась сквозь зубы, неизвестно в каких резервах черпая силу, и лишь гадая, не видно ли через блузку, как у нее сердце о ребра бухает?
– Очень приятно, – пришлось откашляться, чтобы не «каркать». Точно птичка, ворона, ага.
– Антонина Ильенко, один из двух лучших менеджеров Акимова в его, нам всем известной, компании, – представил ее друзьям Пархоменко.
Причем таким тоном, что сразу становилось понятно: узнавал о ней, и подробно. Наверняка, и номер телефона уже достал, и мейл.
После этого, что еще удивительней, Дамир наконец-то подтолкнул ее к креслу, словно позволяя сесть. Придержал, чтобы Тоне было удобней.
Мужчины расселись тоже, ответно «вежливо» сообщив, что им приятно. Сделали заказ. Но при этом из их взглядов так никуда и не делось то самое выражение «какого хрена Дамир тут чудит с ней?!», из чего Тоня сделала немного утешивший ее вывод, что Пархомов не со всеми встречными женщинами ведет себя вот так вот.
С другой стороны, поди разберись еще, повезло ей или нет, что попала в исключительную категорию.
– Так вы об инвестициях разговаривали? Думаешь следом за Саньком подстраховать свой капитал и яйца по разным корзинам раскидать? – поинтересовался Алексей у Дамира, когда всем кофе принесли.
Им тоже обновили, пусть Тоне и не казалось разумным третью чашку подряд пить. Но Пархомов заказал до того, как она успела остановить, да и руки чем-то нужно было занять, чтоб как-то успокоить эту чертову дрожь.
Услышав такое предположение Воронова, в свете всего «личного» и того, как рос его… м-м-м «капитал» вместе с …хм, «яйцами» буквально пару минут назад, притиснутый к ее бедрам, Тоня, вообще, чудом не поперхнулась! Кофе этот таким камнем в горле стал, что пришлось проталкивать с болью. Закашлялась. И, черт его раздери, но Пархомов это понял, глянул искоса, явно усмехнувшись, будто мысли Тони прочитал.
– Помочь? – участливо к ней наклонился.
Антонина судорожно дернула головой, прижав салфетку ко рту.
– Мы музыку обсуждали, Леха, – невозмутимо заявил Дамир, одарив ее взглядом в стиле «ну, как знаешь…». – У Тони, оказывается, богатое музыкальное прошлое, вот и обговаривали плюсы и минусы струнных инструментов…
– Ты никак вспомнил, что на гитаре в школе и универе играл? – хмыкнул Чехов с таким выражением веселого сарказма, что Тоня как-то сразу поняла, почему он, в отличие от друга, неотразимым в их кругах считался. – Решил блеснуть и сразить Антонину голосом?
Потому ли Акимов не ей, а Дэну доверил с Чеховым вести дела? Побоялся, что падет Тоня жертвой обаяния?
Обаяние было у Александра, не отнять. Только, как казалось и ощущалось Тоней, то и близко не котировалось со сшибающей с ног харизмой, что источал Пархомов. Магнетичной и настолько волевой, что любого хоть немного более слабого, чем он сам, в бараний рог одним взглядом скрутит. Или это ее так прошибло от него едва не с первого мгновения?
Потому ли сейчас обернулась вновь на Дамира, прекрасно сама понимая, что заигрывает с огнем, и с каким-то веселым вызовом ему прямо в глаза глянула?
– Так ты играешь на гитаре и поешь даже… м-м-м, я бы послушала, – скопировав недавний тон самого Дамира, с легкой иронией бровями поиграла.
Мама дорогая! Какая блажь на нее нашла?! Ведь по грани ходит, зачем так ведет себя, по сути, вызов бросая. Но остановиться – сил нет! Кураж внутри бьет, будоражит кровь и голову, словно брызгами шампанского.
С чего? Когда такое вылезло? Почему именно на него? На такого мужчину, который, походя же ее по стене размажет, не заметив даже?
Или этим и он ее… Как там Дамир сказал? Зацепил? Своей силой, мощью, бескомпромиссностью? Когда еще Тоня позволяла себе смотреть на подобных мужчин с иным акцентом, кроме как по работе? Никогда, потому что в живых остаться хотела. А Пархомов ей выбора не дал просто, сам заметил и ее смотреть в упор заставил.
Нельзя. НЕльзя смотреть хищнику в глаза. Это же прямой вызов! А отвести взгляд не может! Гипнотизирует ее Дамир, нет у Тони иного довода.
И видит же, что его лишь заводит ее строптивость и гордо вскинутая голова, провоцирует, толкает дальше волей давить, искушает желанием на вкус проверить выдержку… А не выходит заставить себя в стол уткнуться глазами. Или хоть на Александра, заливающегося сейчас соловьем о «былых временах», когда они все могли позволить себе быть свободней и страдать всякой хер… Ах! Тысяча извинений перед дамой, ерундой, разумеется (лукавый взгляд на их с Дамиром дуэль глаз). Все видит Чехов, и сам забавляется. Только еще и с каким-то интересом, с расчетом, умела замечать этот особый блеск в глазах… Черт! А он тут каким боком? Ему-то что?!
Надо сбегать, любыми путями и способами!
– Спасибо за завтрак и компанию, Дамир. Было очень интересно. Но я все же должна буду еще и начальству по потокам форума отчитываться. Александр, Алексей, было приятно лично с вами познакомиться, – решив идти ва-банк, Тоня просто поднялась из-за стола.
Мужчины также встали.
– Я тебя проведу, следующее выступление и мне интересно, – Пархомов блеснул усмешкой, демонстрируя, что не собирается ее просто так отпускать.
И, не позволив ей и на шаг отступить, вновь обхватил талию Тони тяжелой, раскаленной по ощущениям, ладонью. Потянул ее к выходу.
Непробиваемый, блин!
– Да я не успела пока дорогу забыть, – вроде как пошутила с сарказмом, с легким веселым намеком обвела взглядом все еще стоящих других мужчин, чтобы и их вовлечь. Что угодно, лишь бы не усугублять интимность общения с Пархомовым.
Те усмехнулись, продолжая с интересом за их явным противостоянием наблюдать.
Однако с Дамиром (нет, ну правда, понять бы могла!) номер не прошел.
– Я тебя из зала увел, я тебя и верну, – блеснул очередной улыбкой мужчина. – Как мы выяснили при первом знакомстве, не могу пройти мимо женщины в беде… одной, конкретной, – добавил чуть тише, чтоб слышно было только Тоне. Еще и с хорошо слышимой нотой сарказма.
Что-то она ни разу не слышала, чтобы Пархомов весельем славился. Его, как раз, наоборот, все довольно мрачным типом считали.
Он же тем временем уже двинулся в сторону выхода, потащив и ее за собой.
– У меня одна беда сейчас, Дамир, – решила не отклоняться от выбранной линии откровенности.
– Да, какая? – мимоходом, о чем-то явно ином думая, отозвался Пархомов.
– Атомный ледокол твоего имени, ничего не замечающий с высоты своей громады, – вздохнула, подражая его сарказму.
К ее удивлению, Дамир все понял и моментально. Все же слушал внимательно? Пристально глянул в сторону Тони этими чертовыми глазами, которые ей хотелось уже, как минимум, своими ладонями прикрыть, чтобы не гипнотизировали! И она отвлеклась: высоким каблуком зацепилась за ковровую дорожку, устилающую пол коридора. Вот всегда ее бесило, что в отелях и галереях ковры на пол кидали! Как на шпильках ходить?! Пошатнулась… Но Дамир был настороже и тут же подстраховал, крепко обхватив Тоню уже обеими руками.
Застыли на мгновение, почти в объятиях… Ее окутало густым и тревожащим ароматом его одеколона, будоражащим, острым, словно с бергамотом и перцем.
И тут он еще крепче сжал ее талию, которую не отпускал все это время, нежданно дернул Тоню в сторону какой-то полутемной ниши-ответвления в коридоре галереи, где они как раз проходили.
– Знаешь, Тоня, а у меня похожая беда, – едва не впечатав ее в стену, правда, не сказать что агрессивно, скорее, с каким-то неистовством и тем самым отсутствием тормозов, что при первой встрече в нем уловила, голосом, ставшим ниже тона на три, заметил Дамир.
«Паховый регистр, даже не грудной. Беда. Влипла по-полной», – как-то само по себе отмечало сознание, пока все тело пыталось пережить совершенно новый опыт – ее как фейерверком изнутри взорвало! И петардой в мозги, судя по тому, о каком бреде думает, вместо того, чтобы высвободиться!
И это он просто ее обнял, склонив лицо к лицу Тони, прижал собой к стене! Очень хорошо чувствуется, насколько он до сих пор в ней «лично заинтересован», черт! Твердый и налитой член через брюки в живот упирается. Ничего больше, а каждая клетка в ней будто звенит, вибрирует… В собственном животе горячо, и предательский жар разливается по телу вместе с каким-то дико непривычным чувством слабости… Не просто телесной, а некой, не особо свойственной Тоне, готовности покориться более сильному и характерному.
Вообще не те эмоции, которые стоило бы на данном форуме испытывать, гадство! Что же она ощутит, если позволит Дамиру действовать дальше?..
Хотя прямой и властный взгляд Пархомова четко давал понять, что он не особо планирует разрешение спрашивать…
И это раздражало даже на фоне напряженного и нервного, пока еще не осознанного до конца возбуждения, которое никак не выходило подавить!
– Ты и к себе имеешь склонность приставать в темных закутках? Тогда все еще сложнее, сочувствую, – огрызнулась, стараясь злостью перекрыть дурацкие гормоны, похоже, определившиеся-таки, что до климакса им еще жить и жить. И, желательно, со стимуляцией в виде Пархомова, будь они неладны!
Он на секунду замер, уставившись на нее со странно притягательной гремучей смесью раздражения и веселья, написанной на лице мужчины.
Вот где все люди, спрашивается? Так внимательно слушают спикеров? Почему эти коридоры пусты и мимо их ниши никто не ходит? Или Пархомов ее каким-то другим путем повел…
– Думаешь, что обострять – лучшая тактика сейчас? – медленно и даже вальяжно протянул он все тем же низким голосом, как-то так недвусмысленно надавив Тоне на спину и прижав крепче к себе, к твердому телу, от которого полыхало не меньшим, чем у нее самой, жаром, к напряженному паху…
– Думаю, нам сейчас лучше увеличить дистанцию и вернуться в зал, – попыталась Тоня напомнить и себе, и ему, что кроме гормонов у них здравый смысл имеется.
Чуть дернулась, не то чтобы вырываясь, но ясно дав понять, что требует дать ей проход. Не станет же удерживать силой?
Не стал. Но и не сказать, что сразу отступил. Шагнул в сторону, вроде как самой Тоне оставив решать: убегать или остаться? Но его рука, скользнув по животу, оставляя за собой новый жгучий след, обхватила ее руку за запястье. Секунду помедлив, Антонина двинулась было вперед, когда Дамир заметил, не меняя уверенного в себе до чертиков тона:
