Текст книги "До пепла... (СИ)"
Автор книги: Ольга Горовая
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)
Черт знает почему, Тоня для начала заглянула в коробку, не читая, что там Дамир написал. Наверное, дай ей потом кто-то возможность выбрать, даже не приподнимала бы крышку, словно там споры сибирской язвы насыпаны. Но она не прочла послание, а открыла подарок…
На белой атласной подушке лежало колье. Красивое. И очень дорогое. Белое золото, желтое, розовое, бриллианты, напыление, огранка – все филигранно переплетено в идеальный шедевр. Да и эмблема известного столичного ювелирного дома не давала усомниться в стоимости… Вот только у нее сразу какое-то такое послевкусие появилось… Как подташнивать начало. И почему-то моментально очевидно, что это «откуп», прощальный дар…
Пальцами, которые стали дрожать независимо от ее мозга, Тоня захлопнула коробку и все-таки открыла записку.
«Спасибо, ты была великолепна. Здесь и поставим точку. Пархомов».
Странное чувство.
Абсолютное, полное непонимание ситуации, совершенно Тоне несвойственное.
Мир стал таким… словно размытым и далеким. В глазах поплыло.
А в голове звон. Будто он этими словами ей в висок выстрелил. И ведь попал, гадство! Разум взорвало обидой, гневом, неверием… А слова-пули отрекошетили от черепа и напрямую вниз, в грудную клетку, круша уже душу и сердце в ошметки. До спазма, до хрипа, до невыносимой обжигающе-холодной боли!
Разрывные, чтоб их!..
Глава 18
«Играя на грани фола,
Ты сделал больно мне снова.
Я знаю, что виновата сама…
Мне сводит душу и тело,
так сильно тобой заболела,
И вот температурю опять…»
Artik&Asti «Грустный дэнс»
Ее ступор и шок были настолько сильны, что Тоня никак не могла сориентироваться в окружении. Совершенно не понимая зачем, сорвала, смяла эту чертову записку… Коробку с колье автоматически торцом в шкаф засунула, туда, где все это время переставляла папки, словно спрятать пыталась, исторгнуть из реальности… Видеть ее не могла, трясло уже всем телом.
Прошла по кабинету два шага, обхватив себя руками за плечи.
Не понятно!.. Ведь вчера все было не просто хорошо, а идеально!
Так что теперь ничего не было ясно в случившемся! Это просто сон какой-то, дурной, нелогичный, абсурдный! Да он же еще вчера ревновал ее к Дэну так, что скандал устроил! Назвал своей… И тот взгляд!.. Тоня знала, что не придумала и не дорисовала в своем воображении чувства, которые пылали вечером в глазах Дамира!
Он подписался «Пархомов…»… Мысли налетали, сбивая с ног.
Как бы подчеркнул, что между ними не было ничего иного, кроме физической тяги. И она не настолько близка к нему, чтобы свободно обращаться по имени… А ведь все эти недели Антонина очень легко его Дамиром звала, и даже Дам…
И в памяти опять картинка того, как расстались ночью, его прикосновения, поцелуй, забота… Кожа горит в местах, где Дамир касался, пульсирует теплом… Не понимала!
Наверное, именно этот шок был повинен в том, что она сделала дальше, иначе, уверена же (!), гордость не позволила бы так унижаться! Действуя на каком-то автомате, Тоня схватила трясущимися руками свой телефон. Открыла их переписку… Несколько мгновений просто тупо смотрела на всю эту историю отношений, на количество его сообщений вчера, на последнее неотвеченное ее сегодня.
Это ли заставило на вызов нажать? Или странная, наивная и детская надежда, что она нечто не так поняла? И Дамир сейчас все объяснит, рассмеется из-за ее глупости, скажет, что не ожидал такой реакции на подарок. Ну как с тем браслетом было, который и сейчас на ее руке надет… Потяжелел внезапно, точно десять килограмм весить стал моментально, давит на кожу.
А в трубке гудки вызова терзают разорванную душу.
– Слушаю.
Сам тон Дамира, когда он все же ответил на ее звонок, словно сомневаясь, а стоит ли, послужил для Тони и ответом, и подтверждением. Будто бы и не этот мужчина вчера в ее тело врывался не в силах терпеть, пока поужинают…
– Не думала, что у тебя не хватит смелости и характера это все в глаза сказать… Пархомов.
Господи! Она понятия не имела, где силы нашла и на каком резерве выехала, сумев произнести каждое слово ровно и даже отстраненно. С разочарованием… Шок и тут помог? Может быть… Хотя обида была слышна, и на это Тоня никак не могла повлиять. С другой стороны, а разве права не имела на претензии? Имела, чтоб его скрутило!
– Я не люблю истерик, птичка, – холодно и совсем непривычно, как чужой человек, бросил Дамир в ответ.
Как сквозь зубы цедил, словно бы она его внезапно бесить и раздражать начала.
– Не переживай. Я тоже, – вдавив ногти в ладонь свободной руки… хмыкнула Антонина. Надрывный то ли стон, то ли всхлип прятала, но ему об этом знать не обязательно. – Да, с тебя желание, кстати, Пархомов. Помнишь? За тот балет, на который мне совершенно не хотелось. Я сообщу, когда выберу звезду. Письменно. Ты же всегда слово держишь, верно? – отключилась до того, как он успел бы ответить.
И… Запустила телефон в стену напротив со всей силы, вздрогнув от треска разбившегося аппарата. Истерика…
Закусила губу, ощущая себя так, будто сама сейчас взорвется, пойдет трещинами, как экран ее смартфона! Не осознавая, раскачиваться начала. В жар бросило.
Тяжело, в горле хрип душит, все то же треклятое непонимание держит в тисках сознание! Ничего яснее не стало! Все только хуже… Этот голос его – лучше бы не слышала!
В голове звенит, внезапная, невыносимая боль виски обхватила, давит, сжимает, словно и череп вот-вот лопнет, не выдержав. Грудь стиснуло, задыхается! Разорвать воротник блузы хочется, чтобы свежего воздуха глотнуть! Ухватилась, дернула, кажется, шею сама себе поцарапав ногтями в этом неистовом порыве.
В горле кислотой печет… И глаза жжет… Но и слез нет. Ничего… Только колотит, как в жесткой лихорадке.
Она горела! Обидой, злостью, непониманием и гневом! Такой невыносимой сейчас любовью к нему, что нутро выжигала, кажется, причиняя реальную боль. А Тоня ни закричать не могла, чтобы хоть часть этой муки из себя выпустить, ни разрыдаться – снаружи как льдом сковало… Подобно извержению вулкана, когда раскаленная лава на дно океана изливается или в ледниках…
Ее изнутри до пепла выжигает, разрывает на ошметки, корежит сердце, разум болью клеймит, а на самом деле… Тоня молча стоит посреди своего кабинета, раскачиваясь. И даже двинуться не может никуда, на диван сесть… Зачем? Так сложно это. Так… бессмысленно…
Сама не поняла, когда медленно на пол опустилась, подтянув под себя ноги. Разбитый телефон у стены мигнул какой-то смазанной судорогой, кажется, приняв сообщение.
Ты смотри, экран весь в трещинах, цвета расплылись, засветилось все, а работает… Точно, как она сама, похоже…
Дикая аналогия, обидная, крушащая и растаптывающая ее сердце и гордость… Но лишь подчеркивающая тот факт, что Тоня успела влюбиться в Дамира непозволительно сильно. Полюбила того, кого знала же, что не стоит. А он… А ему было просто хорошо. И этот мужчина ей не обещал ничего.
Кроме звезды с неба, кстати, которую теперь придется достать!
Сквозь закушенные губы прорвался придушенный дурной смешок… Нет, всхлип.
Уткнулась лицом в колени. Нельзя. Она же в офисе! Здесь точно не место для истерик. Их никто не любит, не только Пархомов. А то, что у нее внутри все раскаленным железом жжет… Это ее боль и проблемы, не окружающих…
Или просто то самое ошеломление и ступор еще не исчерпаны, помогают держаться… зубами вой сквозь пересохшие губы не пропускать, выступившей каплей крови сдерживать…
– Ты – дебил! – Чехов стоял в другом конце кабинета и с осуждением, недовольно смотрел на него.
Дамир затылком этот взгляд друга чувствовал, хотя сам уперся лбом в холодное стекло панорамного окна. Телефон в руке молчал, и ему звонить Тоне уже не стоило. Нельзя.
Только вот пальцы не разжимались никак, вцепились в этот гребанный аппарат, в котором всего пару минут назад звучал голос Тони. Но по-другому ее никак не отодвинуть и не уберечь.
Выдохнув сквозь зубы воздух так, что в глазах потемнело от удушья, Дамир повернулся и заставил себя отложить телефон, медленно, с усилием разжимая палец за пальцем.
ОН справится. Даже если сейчас ощущение, что Дамира через грейдер пропустили и бросили подыхать на асфальт.
Да, Антонина слишком глубоко в него проникла, не ожидал. Просочилась в мышцы, переплелась с нервными волокнами, кажется. В голове его обосновалась… в груди, где сейчас воронка, словно после взрыва гранаты. Но он справится!
Все не так критично, как пытается убедить его Санек, продолжая сверлить трагичным взглядом. Переживет, раз сейчас не подох. Не так и долго они были вместе. Переболеет. Выкричет эту чертову боль, саму Тоню из себя, когда ночью один останется! Может, на это тоже полтора месяца понадобится, но справится. Выкурит горечью табака из своих легких ее запах, ожогами от сигаретного фильтра память о ее коже под его руками сожжет… Зато вместе с собой в это дерьмо не втянет!
– Я не спрашивал твоего мнения или совета, Саня, – не подняв глаз, отрезал Чехову.
– Так в том и проблема твоя, б****! Что ты никогда не спрашиваешь совета! Как и Леха! Сам все решаешь! Сам придурочные выходы находишь! Идиот упертый! – не сдержался Чехов, заорал.
Выдохнул резко, как самого себя осаживая, глянул на Дамира тяжело исподлобья. Но он пропустил мимо ушей, у них всех сегодня тяжелый день, простительно…
– Кто мешает поговорить с ней и рассказать, а?! – уже тише, но не сбавив наезда, поинтересовался. – Тоня же умная, и поймет, и еще узнает, может, что…
– Я не спрашивал! – хрипло повторил Дамир, похолодев при одной мысли, что она в это влезет из-за него.
– Тупой дебил!!! Ты ведь сам еще не понимаешь, как накрепко уже к ней привязан! – психанул Санек и, раздраженно дернув дверь, вылетел в приемную.
Дамир не останавливал. Вытащил сигарету и вернулся к окну. Вновь прижался пылающим, казалось, лбом, к холодному стеклу.
Все он понимал… Или нет?
Твою мать! У него было до хрена и больше сейчас причин, чтобы мозг парить! И проблем внезапно столько, что на год небольшой стране хватит. А он о Тоне и ее голосе думает!..
Ладно… Ладно. Окей. Живой человек. Имеет право, тем более, когда так, в ошметки, впервые в жизни…
Ладно. Сейчас выкурит эту сигарету, проживая, выжигая эту хренову боль за грудиной. И все, затушит, дальше пойдет…. Позволяет себе эти пару минут безмолвного внутреннего ора, пока сигарета тлеет…
Щелкнул зажигалкой, прикуривая. Наощупь, не оборачиваясь, вновь телефон взял.
«Я всегда держу слово», – набрал, почти не видя букв за дымом, который выдыхал. Отправил.
Вновь отложил аппарат, упорно глядя в окно и затягиваясь. И по хрену, что там делает Чехов, куда занесло… Скорее всего, в курилку, конечно. Просто злой, не хочет с ним один на один сейчас оставаться. Тоже правильно. Оба на подрыве и на грани… Еще подерутся... На кой черт? Достаточно забот и без мордобоя.
Пальцы обожгло… Твою налево! Не заметил. Слишком глубоко затягивался, видно. Как кузнечные меха. Паровоз, лешего за ногу! Где его сдержанность и самоконтроль? И почему в этом долбаном кабинете так отвратительно работает вентиляция? Виски ломит, дышать нечем! Давление, что ли? Никогда таким не страдал вроде.
Рванул узел галстука, распуская петлю-удавку, стащил через голову. Резко расстегнул пуговицу, пытаясь ослабить ворот… Но дышать легче не стало.
Пепел под ногами на ковер осыпался… Пропалило? По фигу… Уберут и заменят. Все сейчас можно заменить. И всех…
Не хватило, мля!..
Достал вторую сигарету следом, прикуривая. С удивлением отметил, что пальцы подрагивают. Чертов адреналин…
Она не смогла бы сказать, сколько времени просидела на полу, раскачиваясь. И не задумалась бы даже. Не было никакого желания что-то делать, вспоминать, есть ли еще встречи сегодня, папки искать… Пустота и пропасть внутри.
И непонятно, до чего все дойти могло, и не осталась бы Тоня вот так на полу собственного кабинета до следующего утра, если бы в дверь не постучали, коротко, отрывисто. Опять! Шляются, отвлекают! Она не желала никого видеть и не собиралась впускать… Но тот, кто пришел, не ждал ее разрешения.
– Тоня, там Эля сказала, что еще одна папка должна быть, за третий квартал прошлого го… – Денис влетел в кабинет, на ходу, торопливо вывалив на нее эту информацию, пока сам читал что-то в смартфоне.
Но, наверное, все же заметив нечто неладное, замер. Как в стену врезался. Застыл на полуслове, уставившись на нее.
Антонина даже не повернулась. И не ответила ничего. Папки, кварталы, отчеты… Что это? Для чего…
– Блин! Какого черта, Тоня?! Что случилось?! – быстро засунув телефон в карман пиджака, Денис подлетел к ней, присев рядом.
Заглянул в лицо, даже по щеке провел пальцами, глаза раскрыл сильнее, как проверяют реакцию зрачков. Инсульт искал, что ли?
– Тебе плохо? Голова? Сердце? Что такое?! – мужчина определенно заволновался и искренне переживал.
А ей… Тоне было неприятно его касание. И громкий, как казалось, крик Дэна раздражал. Но не было мотивации даже отклонить голову назад. Отвечать тоже не хотелось. Так что она промолчала.
– Тоня, елки-палки! Да что случилось?! На тебе лица нет!!! – рявкнул Денис, стараясь до нее достучаться.
Но она и сейчас не отреагировала…
Денис вскочил на ноги и оглянулся, словно осматривался… Скорее всего, увидел и розы на столе, и разбитый телефон на полу. Вновь глянул на нее сверху вниз.
– Тоня!.. – позвал еще раз, однако, похоже понял, что бесполезно.
Правильно понял, кстати, она и не дернулась.
Тогда Денис вытащил вновь свой смартфон и кому-то позвонил.
– Эля!.. Нет, не нашили папку. Да брось ты этот дурацкий отчет, – вдруг даже, как разозлившись, крикнул он в трубку. – Сюда иди быстро! К Тоне! Ты ей точно нужна больше, чем даже Акимову одобрение налоговой… – что-то выслушал. – Вот уж поверь мне! – как-то саркастично, въедливо огрызнулся, вероятно, на какое-то замечание ее подруги. – Я, может, был и не лучший бойфренд в мире, но точно вижу, когда ей капец, как хреново! Давай сюда, живо! – еще раз распорядился неожиданным командным тоном. И прервал звонок. Вновь сел рядом с ней.
Тоня молчала. Ей и Элю сейчас не хотелось видеть, что-то объяснять, искать слова, силы, доводы и оправдания. Хотелось лечь, закрыть глаза, никого не видя и не слыша… Что она и сделала, отвернувшись от этого суматошного и мечущегося мужчины, который каламутил атмосферу ее кабинета.
– Тоня, – Денис тем временем, абсолютно игнорируя ее нежелание с ним говорить, продолжал нарушать тишину. – Я понимаю, что случилось что-то совсем гребаное. Блин! Я, как-никак, а сумел узнать тебя за эти пару лет, – не прекращая шуметь, он пошел к кофемашине и включил программу приготовления напитка. Достал из тумбы что-то…
Ей не было интересно, потому Тоня продолжала лежать на полу с закрытыми глазами, в глубине души надеясь, что Дэну надоест и он уйдет.
– И допускаю, что ты не хочешь об этом говорить… Возможно, именно со мной. Но ты точно не должна позволять себе… или себя до такого состояния доводить! Ты же боец, Тоня! Черт! Ты хоть представляешь, сколько раз мне хотелось тебя придушить за эти годы?! Ну или трахнуть, что мы и проворачивали, спасая меня от уголовного дела, – Денис хмыкнул.
– Если это ободрение, то хреново подбираешь аргументы, Дэн. Уходи, – прошептала она еле слышно.
– Не так и хреново, раз ты отреагировала, – кажется, довольный собой, Денис вновь подошел. Присел на пол, ухватил ее за руку, плечи, потянул, поднимая своей силой.
Тоня себя куклой почувствовала, безвольной, сломанной, не имеющей никаких рычагов ни на что повлиять. До обоняния донесся аромат горячего кофе и… коньяка. А-а-а… так вот, что он в тумбочке искал.
– День белый, кофе с коньяком рано… – так же тихо и отстраненно заметила.
– Это, скорее, коньяк с кофе, так что можно. Если что, я тебя перед Акимовым выгорожу, слово даю, – излишне оптимистично отозвался Денис, прижав чашку к ее губам. – Давай, Тоня. Как лекарство… – даже не сказать, что уговаривал, скорее, принуждал.
Чуть надавил второй рукой на ее щеку, продолжая прижимать чашку ко рту, так что ей волей-неволей пришлось глотнуть, чтобы не поперхнуться.
Блин! Реально в коньяк кофе налил! Рот обожгло спиртом, а не только температурой напитка! Задохнулась, на глаза слезы навернулись.
Денис отставил чашку и, продолжая ее поддерживать, переждал, явно позволяя Тоне отдышаться.
– Вот шел бы ты отсюда, и оставил меня в покое! – огрызнулась она, чувствуя, как в голове жжет огнем. Но неожиданно нужное и приятное тепло растеклось по лицу, вискам, даже по рукам, снимая боль и те тиски, что едва не задушили.
– Ага, чтобы ты в окно вышла? – невесело хмыкнул Денис на ее предложение. – Легче?
Тоня с недоумением открыла глаза и впервые сфокусировала на нем взгляд. Вот это выдумал…
– Не смотри на меня так, мне серьезно страшно сейчас, – будто смущенный этим, огрызнулся Денис.
– Тоня?! Что тут у вас?! – точно сам Денис недавно, воскликнула Эля, как раз возникшая на пороге ее кабинета.
Девушка подлетела к ней, оттеснив Дениса. Тот, впрочем, сейчас не противился, видимо, допуская, что подруга справится лучше. Но… Тоня не могла ничего объяснить! Ни Эле, уже принявшейся хлопотать рядом и что-то расспрашивать, ни, тем более Денису. Хотя и не могла не отметить, что он проявил себя с неожиданной для нее грани. Оценила… отстраненно, как со стороны наблюдая за их суетой вокруг себя, как отделившись от тела.
Приятный жар в голове. Это Денис все же хорошо придумал.
Сама уже взяла чашку и еще глоток сделала.
– Я домой хочу, – проговорила тихо, вдруг осознав, что не выдержит находиться в офисе еще полдня.
– Это неплохой выход. Я с Акимовым решу, скажу, что тебе плохо, – подумав секунду, согласился Денис. Спасибо, не набивался в сопровождение!
– И меня отпроси, Дэн! – распорядилась уже Эля, обняв Тоню за плечи точно так, как мужчина недавно. – Я отвезу тебя, – к ней повернулась.
– Не надо, такси вызову… – попыталась отказаться.
– Нет, – просто оборвала Эля на правах старой подруги, видимо.
И… Тоня не была сейчас в силах спорить. А что-то рассказывать или отвечать на вопросы, толпившиеся в глазах Эли ее все равно никто заставить не сможет… Не хотела боль и стыд своей влюбленности и такого… его предательства… обсуждать.
Глава 19
– Ты хочешь поговорить о том… что довело тебя до такого состояния? – подруга словно заколебалась на этом слове, точно подозревая, что дело в человеке и надо говорить «кто».
Стоило отдать ей должное, Эля заговорила на непростую тему, лишь когда они добрались до квартиры Тони и закрыли за собой дверь.
– Нет, – наверное, эффект той пары глотков коньяка с кофе уже исчерпался, Тоня рухнула на диван, ощущая, как дрожат ноги… И тут же с тихим придушенным хрипом сползла на пол, на ковер.
Видит бог, у нее не было сейчас сил сидеть там, где еще вчера он занимался с ней сексом, и Тоне было настолько хорошо! Но тут, будто чтоб добить ее, рука наткнулась на галстук… Видимо, Дам… Пархомов вчера его бросил на пол, а они потом не заметили, задвинули под диван…
Честно говоря, это все, каждая такая находка, слишком хорошая и живая память, то и дело подсовывающая ей картинки того, как они целовались, или как Пархомов мешал ей на стол накрывать, все время норовя к себе притиснуть даже после секса… Все это вонзалось в ее сердце так, словно реальные иглы кто-то в плоть по-живому медленно вдавливал, до боли обжигая каленым железом чувства Тони, которых и не искала же! И тем мучительнее, обидней было умирать эмоционально сейчас от них.
– Слушай, я же не дура, и могу сложить два плюс два, – Эля заметила и галстук. Подошла ближе, присела на пол рядом.
А Тоня, как назло, будто приклеилась к этому куску синей ткани, не могла свои пальцы оторвать, намотала на ладонь, хотя лента, казалось, пропекала до костей прикосновением, самим остаточным существованием некой части Дамира в ее квартире. Как и аромат… Ей пахло здесь Пархомовым! Тем самым парфюмом, общим на двоих. В ее квартире и убежище… Даже здесь не было спасения и облегчения! Она больше никогда пользоваться этим ароматом не станет! Выкинет, к чертовой матери!
Игнорируя подругу, Тоня свернулась в клубочек на собственном ковре. Не хотела обидеть или пренебрежение показать… Просто не в состоянии сейчас была вести себя иначе. Ее не хватало еще на что-то, кроме попытки не подохнуть от этой невыносимой и настолько сильной боли, которой она от себя не ждала; от разочарования в человеке, которым не стоило очаровываться, а уж тем более так глубоко западать.
– Тоня, ясно же, что это как-то связано с мужчиной. Как я понимаю, с тем, в которого ты и влюбилась настолько сильно, что и я заметила, которого мы не обсуждали ни разу, и с которым, как мне кажется, все было просто великолепно… До сегодня… да?
– Я… не… могу… говорить сейчас… о нем, – выдохнула хрипло, вдруг ощутив, что в горле стоят слезы. Наконец-то!
Да, душат. Да, ломают голос. Но ведь вот-вот выплеснутся! И так захотелось этого внезапно! Разрыдаться… чтобы освободиться, найти облегчение. Выпустить из себя хотя бы часть боли и того пламени, что суть изнутри изгладывало.
– Спасибо, что довезла, Эля, – тихо и хрипло, словно задыхаясь, с трудом попыталась соответствовать хоть каким-то канонам.
Тоже мозги в голове остались, несмотря на боль, понимала, что подруга серьезное дело отложила, рискуя выговором от босса, а то и штрафом… Хотя, может, Дэн договорится.
– Но я сейчас и правда не в состоянии что-то говорить. Ты, наверное, домой едь? Лучше отдохни и развейся, чем около меня… Я сейчас не та компания, чтобы расслабиться…
– Я лучше еще немного тут посижу, кофе тебе сварю, – хмыкнула Эля, явно поняв, что ее спровадить пытаются. – Или налью чего-то покрепче… – с намеком приподняла бровь, точно предлагая оторваться. – Навязываться не буду, обещаю, – на секундочку буквально обняла Тоню за плечи, крепко сжав.
Антонина лишь кивнула, пожав теми самыми плечами. На самом деле, ей ничего не хотелось. И желание остаться в одиночестве превалировало… А еще так сильно болела голова… и грудь, и горло даже, с непонятной «радости». Все тело внезапно, будто тоже предав ее, ощущалось больным и разбитым.
– Знаешь… Ох, минутку… – в этот момент, прервав Элю, только собирающуюся что-то сказать, вероятно, по поводу такой вялой реакции, у нее зазвонил мобильный.
Тоня вспомнила о том, в каком жалком состоянии ее собственный… Но и эти мысли были отстраненными, далекими. Обида на Пархомова и боль заполняли всю ее сущность, не оставляя места ни для чего больше. Воспользовавшись тем, что Эля отвлеклась, пошла искать телефон в сумочке, Тоня тоже медленно встала и побрела в спальню.
Зря, конечно… Поняла это сразу, стоило открыть дверь комнаты. Замерла на пороге, осознав, что вновь раскачивается, как пропустив удар, и сейчас не может вернуть мир в стабильное состояние. Здесь не то что пахло Пархомовым, а словно вся комната: каждая складка на постели, шторы и ковер – были пропитаны отпечатком этого мужчины… Тоня с каждым вдохом, как глубже его в легкие втягивала, заглатывала, вдруг поняв, что лихорадочно хватает воздух ртом, будто вновь задыхается…
И это послужило новой точкой срыва!
Из груди вырвался то ли крик, то ли стон! Придушенный, сиплый. Ее всю заколотило и появилась такая потребность что-то сделать! Сломать, порвать, разрушить!.. Лишь бы дать выход этому всему, чтобы самой не сойти с ума от муки!
Не до конца осознавая, что именно творит, Тоня подлетела к кровати и рванула простынь, как-то махом скидывая на пол и подушки, и одеяло! Скомкала, влетела в ванную, начав с неким остервенением заталкивать в стиральную машину. Ударялась руками, пальцами задевала края металлического барабана, но не чувствовала сейчас боли! Только видно почему-то плохо, наверное, свет включить нужно… Так же стремительно вернулась в спальню, чтобы наволочки и пододеяльник снять. При одной мысли о том, что на них еще сегодня ночью спал Пархомов, ее начинало колотить с невероятной силой, а в голове дребезжаще звенело.
Замерла на пороге между спальней и ванной, столкнувшись взглядом с Элей. Подруга, видимо, только вошла, что-то желая ей сообщить, все еще держа в руке мобильный. И сейчас потрясенно смотрела на Тоню. Обвела глазами бардак, который она умудрилась устроить за эти пару минут. Секунду между ними повисли эти взгляды и все тот же ужасный навязчивый дребезжащий звук… Но тут Эля бросилась к ней, как-то горько выдохнув, и обхватила Тоню руками крепко-крепко, пыталась помочь.
– Правильно, Тоня, лучше выплакать, выкричать все! Правильно, не обращай внимания ни на что, не сдерживайся… – горячо зашептала подруга, согревая своими руками. – Что бы там ни было, какой бы козел тебя не обидел… Выплачь. А потом решим, что дальше делать!
Только в этот момент до Тони дошло, что она плачет. Да, именно она издает вголос этот противный звук, который терзает ее же пульсирующую голову! Даже не вой, а какой-то подвывающий хрип, противный, мучающий, потому и горло болит. Оттого и видит плохо, что глаза заволокло слезами…
Это осознание как сломило нечто в ней! Вцепившись в плечи подруги, она вдруг зарыдала уже в голос, словно из груди ее эти всхлипы выдавались, сипло, тяжело, с болью. Тоню трясло всем телом, и им обеим пришлось усесться на пол, чтобы хоть как-то обрести опору. Эля больше не говорила, только тихонько поглаживала по голове и плечам. Может, и хотелось многое спросить, но подруга давала ей время пережить и пройти это…
Неясно, сколько времени прошло, но постепенно Тоня затихла. Не пережила еще, но как бы иссякла на сейчас, сорвала голос, умолкла, как-то прерывисто дыша. Будто сил не осталось и на вдохи. Уткнулась лицом Эле в плечо, не видя и не осознавая сейчас ничего вокруг. И не хотелось понимать. Некое спасительное отупение охватило всю сущность, душу, сердце, разум, даря… если не облегчение, то некую передышку. То состояние, когда можно хоть как-то далее функционировать.
Выпрямилась, посмотрела с благодарностью, как надеялась на Элю. Отползла немного назад, опираясь теперь на кровать.
– Ты беременна? – очень осторожно, с опаской, спросила вдруг подруга.
А Тоня, совершенно не ожидавшая этого, уставилась на нее, растерявшись.
– Нет… Не думаю, – даже сумев хмыкнуть, покачала головой, поняв, что боль из висков не ушла, а вот отупение прибавилось. – Мы всегда предохранялись.
– Окей. Я просто предположила, что это могло послужить причиной, – смущенно, пояснила Эля, вперив глаза в пол. – Легче?
– Не особо, – честно отозвалась Тоня. – Но больше сил нет…
– Ясно… – кивнула подруга, хотя показалось, что ей все еще мало что было понятно в случившемся, кроме очевидного. – Сейчас Дэн приедет, кстати. Я потому и искала тебя. Он сообщил, что поедет тебе телефон купит, вместо разбитого, без связи нам никуда, – все еще с некоторой неловкостью, проговорила Эля. – Думаю, он совсем скоро заявится… Не ждала, если честно, от Дениса. Он прям совсем иначе себя ведет…
– Да… Совсем неожиданно, – согласилась Тоня охрипшим голосом, прижала ладони к пекущим глазам.
Говорить о Денисе было во сто крат легче, чем отвечать на вопросы «что случилось?» Или хоть попытаться имя Пархомова произнести. Она не была готова что-то обсуждать. Даже с Элей… Не в состоянии была открыться настолько и лучшей подруге. Да и они, при всей их близости, не относились к тем девчонкам, которые все-все вываливали друг на друга еще в школе или университете, личное пространство оставалось всегда.
Но в этот момент Тоня осознала, что в принципе не уверена, сможет ли когда-то или с кем-то обсудить последние полтора месяца. Ее эмоции и чувства сейчас казались слишком глубокими, чересчур интимными. А нанесенная Дамиром обида – настолько травмирующей, что даже мысли о последнем «даре» вызвали новую волну стрессовой дрожи по всему телу.
Нет, думать о непривычном поведении Дениса было куда проще и спокойней. Пусть она и не просила его решать сейчас ее проблемы.
Эля оказалась верна в своих предположениях – Денис появился буквально минут через двадцать. Тоня едва успела хорошенько умыться ледяной водой, что, впрочем, никак не спрятало следы рыданий. Подруга помогла ей перестелить постель, больше ничего не спрашивая, и они сварили себе все же по кофе. Вообще, было как-то тяжело и сложно, а то, что она не могла и не хотела даже говорить с Элей, в буквальном смысле испытывая тошноту от мысли об откровениях, словно давило на плечи обеим. Так что в такой ситуации появление Дениса ощутилось облегчением.
Правда, было впечатление, что теперь в квартире стало еще на одного человека больше из тех, кто вовсе не понимал, что делать, но не желал признавать, что не управляет ситуацией. Наверное, издержки характера и их вечной борьбы в карьере.
– Вот, решил уже новую модель взять, чтобы ты в тренде была и с самым мощным аппаратом, все равно больше двух лет не обновляла. Техника сейчас устаревает молниеносно, – «пояснил» Дэн, с порога вручив ей бумажный пакет с запечатанной коробкой.
Эля взамен тут же принесла мужчине кофе. Денис, казалось, с радостью ухватился за чашку, прошелся по комнате, то и дело оглядываясь на Тоню. А она все в том же заторможенном состоянии кивала, сама не очень понимая, с чем соглашается. Дэн отпил горячего напитка, прочистил горло. Переглянулся с Элей.
Подруга незаметно покачала головой, показывая, что сама в отчаянии.
Тоня все видела и понимала, да только не участвовала, воспринимала как-то отстраненно, будто не с ней и не около нее эти люди, не о ее состоянии тревожатся.
– Все должно быть тебе привычно, только новые фишки изучи. Давай, может, я помогу со старого информацию через кабель скинуть? Экран совсем «умер» или еще как-то можно посмотреть? Тогда и без кабеля выйдет…
– Нет!.. – при одной мысли, что Денис начнет копаться в ее телефоне, так или иначе, а просматривать сообщения, звонки или переписку, заколотило с новой силой. Отставила свой кофе, потому что руки задрожали, не дай бог, разольет.
И Денис, и Эля глянули с удивлением.
– В смысле, спасибо огромное, Денис, что побеспокоился и выручил, – настолько искренне, насколько, вообще, сейчас была в состоянии, выдавила из себя Тоня, пытаясь исправить ситуацию. – Я тебе деньги сейчас скину за него, сама бы не знаю, когда добралась. А экран немного работает, я умею перебрасывать информацию, ты же и учил, справлюсь…
– Тоня, ради бога, не говори глупостей! Это тебе подарок, я не обеднею, – фыркнул Денис, отмахнувшись так, словно она его этим аж задела.
Хотя, если откровенно, Денис никогда особо щедрым не был и подарками не то чтобы раскидывался направо и налево. Правда, насчет техники не жадничал, любил новинки. Да и прошлый телефон он ей дарил на День рождения, так что, возможно, зря придирается.
